Текст книги "Соборы пустоты"

Автор книги: Анри Левенбрюк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 26 страниц)

35

– Мы же предупреждали, что исчезновение Линча не останется незамеченным…

После ухода инженера напряжение повисло в уютном кабинете Вэлдона. Четверо мужчин смотрели на него в тревоге.

– Все под контролем, – возразил Доктор, стараясь придать голосу уверенность. – Этим все и ограничится. Недоверчивость Эрика Левина вполне естественна, она лишь демонстрирует, что у него критический склад ума. В сущности, меня это даже радует.

– Нельзя допустить, чтобы по его вине в научном коллективе установилась атмосфера подозрительности.

– Такого не случится. Я сумею ограничить его контакты с остальными сотрудниками.

– Это было бы лучше всего.

Доктор вынул записную книжку и сделал в ней пару пометок.

– Вернемся к тому, из-за чего мы все сегодня здесь собрались, – продолжил он после короткой паузы. – Мне не терпится узнать, как кое-кто будет отзываться о наших последних открытиях… Я полностью изолирован от мира и рассчитываю на вас: вы ведь будете сообщать мне обо всем, что говорится в наших кругах? Как, например, отреагирует профессор Вальберг из Берна? Или наши друзья в Баварии? Кое-кто, несомненно, попытается дискредитировать наш проект.

– Само собой.

– Хотелось бы знать, кто именно. Не то чтобы это имело какое-либо значение. Большинство из них – шарлатаны, лишенные всякого влияния. И все же мне хотелось бы знать.

– Договорились, мы будем держать вас в курсе.

– Нам важно знать своих врагов. Вскоре нам потребуется смена. Как мне кажется, политики отступаются от нас. Сталкиваясь с трудностями, они боятся нас поддерживать. Пора прощупать почву, чтобы понять, на кого мы можем рассчитывать. Проверьте свои контакты повсюду, конечно, как можно незаметнее. Прежде всего это относится к нашим ученым соратникам в Академии естественных наук, Deutsche Akademie, [37]37
  Немецкая академия наук (нем.).


[Закрыть]в тосканской Accademia del Cimento [38]38
  Академия эксперимента (ит.).


[Закрыть]и в Бельгийской Королевской академии.

– Среди членов International Society for Philosophical Enquiry [39]39
  Международное общество философских исследований (англ.) – научное и философское общество для людей с высоким коэффициентом интеллекта.


[Закрыть]у нас тоже есть союзник.

– Отлично. Затем пройдитесь по всем деловым объединениям, которые особенно к нам благосклонны: Совету по международным отношениям, Бильдербергскому клубу, Трехсторонней комиссии, Богемскому клубу, Римскому клубу и, разумеется, «Blue Anthill». [40]40
  «Синий муравейник» (англ.).


[Закрыть]Ну а из тех, кто особенно нам близок, стоит рассчитывать на «Stella Matutina», [41]41
  «Утренняя звезда» (лат.).


[Закрыть]Теософское общество и, конечно, наших друзей из Коллеж де Франс…

– Все предусмотрено, и мы уже этим занимаемся. Как говорят масоны, речами земля полнится. [42]42
  «La parole circule» (фр.) – название одной из французских масонских лож.


[Закрыть]Если желаете, мы обратимся к нашим связям среди масонских мастерских высших степеней.

Вэлдон пожал плечами:

– Друг мой, масоны давно сошли с дистанции. Стремясь во что бы то ни стало вести двойную игру, они проигрались в пух и прах: теперь им никто не верит ни в политических, ни в эзотерических кругах. Хотя, если вы обратились к ним, это не беда… А впрочем, пусть предаются своим гуманистическим мечтаниям.

Никто не решился ему возразить.

– Что же касается других, более узких сообществ, я, конечно, возьму на себя INF [43]43
  International Nature Fund (англ.) – Международный фонд природы.


[Закрыть]и Менсу. [44]44
  Самая известная организация для людей с высоким коэффициентом интеллекта.


[Закрыть]

Все согласно кивнули.

– Ладно. До меня дошли слухи, что кое-кто из членов распущенного братства «Врил» сейчас создает новую группу. Какое место они займут? Есть ли у нас надежда убедить их участвовать в реальных научных исследованиях? Теперь, когда мы избавились от Крона, было бы неплохо заполучить те огромные ресурсы, которыми пользовалась его группа.

– Я этим как раз занимаюсь, – заявил один из его собеседников.

– Великолепно. Не стану вас больше задерживать. До Европы путь неблизкий. Вы знаете, что вам предстоит еще сделать. Я хочу, чтобы все посвященные знали: «Summa Perfectionis» приблизилась к финальной стадии и ей вот-вот откроется «Secretum Secretorum». [45]45
  Тайная тайных (лат.).


[Закрыть]А поскольку вы занимаете различное положение на всех уровнях сложной эзотерической среды, я уверен, что вас станут слушать и вы будете услышаны. Друзья мои, да хранит нас монада!

36

Около полудня Маккензи был на площади, куда выходит улица Турнель, прямо напротив «Пасс-Мюрай». Он встал в стороне, прислонившись к воротам, и вздохнул, глядя на зеленый фасад книжного магазина на другой стороне маленькой площади.

Ари не приходил сюда вот уже несколько недель. Если честно, он заставлял себя держаться подальше, зная, что ничего хорошего из этого не выйдет. А еще он знал, что сегодняшний приход не станет исключением. Возможно, потребность видеть ее мучила его сильнее, чем в другие дни.

Огромное огненное августовское солнце затопило все пространство, заставляя прохожих без очков хмуриться и наклонять голову. Сверкающий квартал Бастилии встречал летних туристов с распростертыми объятиями. В окнах отражались ослепительные всполохи светила в зените. Было жарко и душно. Вокруг царило оживление, все было открыто, шумело и переливалось разными красками. Но внимание Ари было сосредоточено на одной точке. На одной двери.

И вскоре Лола показалась на пороге книжного магазина. В тот же миг у Ари перехватило горло, по спине пробежала дрожь. Он стиснул кулаки, глядя, как она расставляет на стенде почтовые открытки.

В светлых джинсах и бирюзовом топике, открывавшем мускулистый живот, она показалась ему такой же красивой, как и всегда. Ну разумеется. Разумеется.

Оттуда, где он стоял, Ари не мог различить ее черты. Но он знал их наизусть, и воображение рисовало ему их одну за другой. Так часто его руки касались изгибов ее обнаженного тела, лежавшего подле него, что он мог воссоздать, вылепить ее с закрытыми глазами. Задорный носик, детские ямочки на щеках, так украшавшие ее улыбку, тонко очерченный рот, чей вкус он все еще ощущал на своих губах. Большие голубые глаза, жадно смотревшие на мир. Стальной пирсинг на кончике языка, то и дело мелькавший у нее во рту. Мягкие волны темных волос, в которых так часто блуждали его пальцы. Нежные и крепкие маленькие груди, изящные бедра… Ему почудился запах духов, заключенный в подаренной Лолой шкатулке. И даже показалось, что он слышит ее прекрасный хрипловатый голос.

– Ну я и придурок, – пробормотал он себе под нос.

Он сжал челюсти. Мысль прийти сюда оказалась самой дурацкой и нелепой на свете. И к тому же самой разрушительной. К чему размахивать перед глазами предметом желания, которое уже никогда и ничем не утолить?

Он собирался уходить, когда его взгляд вновь остановился на лице Лолы.

Что-то в нем было не так. Он прищурился, словно пытаясь что-то разглядеть, и вдруг понял: она без очков. Без своих продолговатых прямоугольных очков, придававших ей немного лукавый вид.

Не могла же она их забыть.

И тут ему почудилось, что молодая женщина тоже на него смотрит. Машинально он отступил назад и прижался к тяжелым воротам у себя за спиной. Выждав несколько секунд, он пошел прочь, невольно чувствуя себя полным идиотом.

Он терпеть не мог ту жалость, которую испытывал к себе в такие минуты. Не выносил ощущать в себе ту слабость, ту уязвимость, которая казалась ему смехотворной в других. А главное, он спрашивал себя, затянется ли когда-нибудь его рана. И знал, что на самом деле этому не бывать. Конечно, он научится жить со своей болью, укрощать ее. Но от этого она не пройдет. Не все способны быстро залечивать свои раны. Бывают и такие, чьи раны никогда не заживают, а лишь накапливаются всю жизнь, одна за другой, и под конец вся их душа кровоточит. Таким был Маккензи. Из тех, кого вечно грызет неизбывное, растущее изо дня в день сожаление.

Ари спрятал глаза за темными очками и через две улицы сел в свой старый английский кабриолет. Направил открытую зеленую машину по улице Сент-Антуан и включил радио. Из динамиков вырвалось бешеное соло Джимми Пейджа, поддерживаемое безудержной дробью Джона Бонэма. Маккензи стиснул руль и воспользовался тем, что улица была пустынной, чтобы побаловаться с акселератором. Словно ветер, со всех сторон врывавшийся в салон, мог унести с собой терзавшие его мрачные мысли.

Он пообещал Кшиштофу как можно скорее подъехать к нему домой. Похоже, ночью поляку здорово досталось от очередных грабителей. События развивались стремительно, и пора было продумать план действий.

Ари попытался мысленно разложить все по полочкам. Лучший способ выбросить Лолу из головы. Или хотя бы внушить себе, что ему это удалось.

Он расставил по порядку все факты. Только голые факты.

Сначала в «Сансер» к нему заявился агент ЦУВБ и упомянул дело с тетрадями Вилара. Затем кто-то перерыл три их квартиры, видимо, по приказу Доктора, судя по записи, найденной в его логове. Идя по следу этого таинственного типа, Ари обнаружил папку, в которой находились документы, имеющие отношение к этому делу. Папка была озаглавлена «Summa Perfectionis – Р. Rubedo», а на обложке красовался глиф Джона Ди. Тут-то и возникла Мари Линч: ее появление в доме Вэлдона в то самое время, когда там находился Маккензи, выглядело удивительным совпадением, о котором не следовало забывать. Она сообщила ему, что ее отец Чарльз Линч, геолог-исследователь, пропал в тот самый день, когда у него было назначено свидание с Вэлдоном. Ирис выяснила, что пропали еще два человека, работавшие в той же области, что и Линч: Франк Аламерсери и Луи Небати. Потом к Кшиштофу снова вломились два грабителя, очевидно потому, что в первый раз они нашли сейф, но не сумели его открыть. К счастью, Кшиштоф заранее перенес документы в другое место.

Таковы факты. Что он сейчас мог из них вывести? Следуя принципу бритвы Оккама, он попытался в первом приближении воссоздать произошедшее: Доктор стремится узнать, что именно Ари с друзьями нашли в колодце, полагая, что таким образом он узнает нечто важное. Это нечто, вероятно, связано с тайнами алхимии (с изумрудной скрижалью, глифом, summa perfectionis…) и полой Земли, но к тому же имеет какое-то отношение к геологии. И наконец, европейские секретные службы в курсе этого дела и расследуют его, не поставив в известность Францию. По всей видимости, потому, что Доктор поддерживает тесные связи с министерством внутренних дел.

Итак, теперь перед ним стоят два вопроса: что же такое Доктор надеялся заполучить благодаря документам из колодца и где сейчас находится этот зловещий человек?

Ари припарковался, не доезжая до дома Залевски, и задержался на тротуаре, чтобы выкурить сигарету В доме поляка, бывшего курильщика, табак был под запретом.

Прислонившись спиной к воротам, Ари закурил «Честерфилд», потом, взглянув на мобильный, обнаружил, что ему пришла эсэмэска. Он открыл «входящие» и увидел имя Лолы: Долорес Азийане. У него екнуло сердце. Он прочитал сообщение: «Я тебя видела, придурок. Мог бы зайти поздороваться, а не прятаться, как мальчишка. Надеюсь, ты в порядке. Целую».

Аналитик не сдержал улыбку. Как мальчишка.Он и вправду превращался в мальчишку, когда речь заходила о Лоле. Он набрал одной рукой: «Куда делись твои очки?»

Он несколько раз затянулся, то и дело поглядывая на мобильный. Не прошло и минуты, как пришел ответ: «Теперь у меня линзы. Ты бы и сам знал, если бы заглядывал время от времени».

Он едва не отправил ей еще одно сообщение. Что-нибудь вроде: «А тебе идет». Но тогда бы он вступил в разговор, а он понимал, что это неудачная мысль. Он себя знает: ему недостаточно частицыЛолы. Ему нужна или всяЛола, или ничего.

Он убрал мобильный и поднялся к Кшиштофу.

37

Входя в квартиру в жилом секторе на северном конце подземного комплекса, Эрик Левин был полон решимости покаяться и успокоить свою жену. Каролина права: раз уж он согласился сюда приехать, надо идти до конца, выполнить условия договора и не задаваться никакими вопросами. Лучше уж смириться и работать не покладая рук, надеясь, что проект скоро завершится.

Но, когда он закрыл за собой дверь, ему хватило секунды, чтобы понять по лицу жены: что-то не так. Стоя в тени посреди комнаты, она выглядела растерянной, буквально парализованной страхом.

38

Увидев в дверном проеме распухшее лицо Кшиштофа, Ари невольно усмехнулся:

– Да, не слабо они тебя разукрасили!

– Очень смешно! Вообще-то украшал меня только один урод…

– Вот это да!

Тяжело вздохнув, поляк посторонился, впуская Маккензи в квартиру.

– Наконец-то и на тебя нашлась управа?

– Вовсе нет. Он напал на меня сзади.

– Разве настоящий телохранитель не должен уметь постоять за себя, даже когда на него нападают сзади?

– Ну хватит!

Смущенная физиономия Залевски насмешила Ари.

– Я всегда говорил, что в СООНО набирают одних слабаков.

– Слушай, Маккензи, не думай, что, если у меня фингал, я не начищу тебе рожу. Еще посмотрим, кто здесь слабак!

Аналитик вошел в гостиную и увидел у правой стены разломанный книжный шкаф и кучу книг и безделушек, раскиданных по полу.

– А ты тут прибрался, как я погляжу.

– Больно ты веселый сегодня. Хочешь, поговорим о Лоле? Увидим, не растеряешь ли ты свое чувство юмора. У нее все в порядке? Есть новости?

– Бедолага, – парировал Ари с улыбкой. – А все-таки странно, что они снова к тебе заявились. Могли бы и сообразить, что в этом сейфе ничего нет, ведь после их первого визита прошло уже несколько дней.

– Похоже, они хотят заполучить документы во что бы то ни стало.

– Да уж, похоже. А ты не сменил замки?

– Сменил. Да ведь это профи, Ари. Ладно, пусть попыхтят. Я хорошо припрятал документы. И уж точно не тут.

– О’кей. Слушай, а ты сделал рентген?

– Нет-нет, это ни к чему.

Ари окинул взглядом гостиную, заглянул в спальню и присел на диван.

– Ты можешь их описать?

– Я хорошо рассмотрел того, который на меня набросился. Коренастый, короткие темные волосы, не старше сорока, смахивает на английского бандита, как в фильмах Гая Ричи, представляешь?

– Да.

– Я сломал ему нос. Надо думать, его это не украсило.

– Ну хоть что-то. А второй?

– Тот постарше. Седые волосы, шикарный костюм, кожаные перчатки и красивая трость с серебряным набалдашником.

– Вот как. Ну, этого будет нетрудно опознать. Настоящий герой комиксов!

– Вроде того…

– Они не оставили после себя ничего такого, что упростило бы поиски?

– Нет…

– Ты меня удивляешь. Неужели у извращенца вроде тебя в квартире нет скрытых камер?

Лицо поляка наконец расслабилось.

– Здесь много чего есть, но это не камеры.

– И ты даже не угостишь меня виски?

– В доме поляка найдется только водка.

– Дикарь!

И тут телефон Маккензи завибрировал. Он надеялся, что это не Лола. На дисплее возникло имя Ирис Мишот.

– Да?

– Ари, у меня есть кое-что новое.

– Слушаю.

– В течение суток умерли два человека, работавших в научно-исследовательском центре в Женеве, – Сандрина Мани и Стефан Друэн.

– И что?

– Полиция расследует странные обстоятельства их смерти… Оба скончались от остановки сердца, хотя им не было и сорока лет. Я звонила нашим швейцарским коллегам. По заключению судмедэксперта, причиной их смерти стал нейротоксин. Понимаешь, о чем я?

– Ты считаешь, умерший геолог…

– Да. Франк Аламерсери. То же самое врачебное заключение: неизвестный нейротоксин.

– Думаешь, тут есть связь?

– Оба погибших швейцарца работали над секретным досье для ООН.

– И?

– Все, что мне удалось узнать, – их расследование было как-то связано с геологией. Не многовато ли совпадений?

– Этого недостаточно.

– Три человека умирают одинаковой смертью, очевидно от нейротоксина, и все трое занимались геологией… Трудно поверить, что все это не имеет никакого отношения к исчезновению Чарльза Линча, Ари.

– Ты торопишься с выводами.

– У тебя есть другие зацепки?

– Нет.

– Тогда почему ты еще не в Женеве?

Часть вторая
Альбедо

39

Под вечер человек с тростью, известный своим заказчикам под именем Борджиа, подошел к дому на улице графа де Ласепеда.

Утром того же дня он получил совершенно недвусмысленный приказ: как можно скорее устранить дочь Чарльза Линча. Как можно скорее.

Все усложнилось, и эта его поездка в Европу, которая должна была продлиться не больше двух-трех дней, затянулась. Он не любил изменений в программе, потому что из-за них не успевал правильно все спланировать и принять все необходимые меры предосторожности, а именно это в конце концов приводит к ошибкам. Борджиа не терпел приблизительности. Борджиа не любил неожиданностей.

Он сунул руку в карман и вытащил прозрачную баночку, с которой никогда не расставался. Приоткрыл крышку, вынул и проглотил стомиллиграммовую таблетку хлорпромазина. В «рабочие» дни ему случалось принимать по пять-шесть таблеток – вдвое больше предписанной максимальной дозы. С годами он научился справляться с побочными эффектами. Чтобы бороться со скачками давления, у него была его трость, а чтобы не набирать вес, он соблюдал строжайшую диету. Оставалась сухость во рту, но она ему не мешала. К тому же выбора не было. Без хлорпромазина Борджиа не мог бы делать то, что он делал. Его сила и ловкость целиком зависели от того состояния, в которое приводил его этот нейролептик.

Он убрал баночку в карман и тщательно обследовал дом, в котором жила Мари Линч. Народу на улице мало, и все же, не успев как следует осмотреться, он вынужден соблюдать осторожность.

При выполнении двух швейцарских заказов все прошло как по маслу, потому что у него было время на подготовку. Но повторный визит в квартиру Залевски оказался ошибкой. Напрасно он согласился. Поляк видел его лицо. Возможно, следовало от него избавиться. Но Борджиа взял себе за правило никогда не убирать клиента, за которого ему не заплатили. Он дорожил своей репутацией. Борджиа всегда избегал сопутствующих потерь. Потому-то его услуги и стоили так дорого. Он работал чисто.

Ожидание продлилось несколько долгих минут, пока к подъезду не подошла женщина лет пятидесяти. Он воспользовался этой возможностью, подошел к порогу и в последний момент просунул внутрь свою трость, чтобы дверь не захлопнулась. Дождавшись, когда стихнут шаги женщины, Борджиа проскользнул в вестибюль.

Там он постоял еще несколько минут, чтобы убедиться, что он действительно один, и направился к лестнице. Посмотрел вверх. Никого не видно. Стараясь не шуметь, он поднялся по ступенькам.

Мари Линч жила в двухкомнатной квартире на третьем этаже. Он надеялся, что застанет ее дома и что она не перебралась в отцовскую квартиру неподалеку, на улице Монж, за которой, возможно, следила полиция.

Он все же успел кое-что разузнать о своей жертве. Ей двадцать восемь лет, она пытается пробиться в актрисы, но пока получала роли только в короткометражках да в любительских спектаклях. У нее есть блог в интернете, в котором она подробно описывает свои финансовые трудности, попытки подработать официанткой, загулы, вечеринки с выпивкой в компании подруг, любовные разочарования и победы – одними она гордилась, других стыдилась. Там же он ознакомился с ее фотографиями во всех видах и сделал это не без удовольствия – фигурка у нее что надо… Благодаря многочисленным блогам и социальным сетям добывать информацию о личной жизни клиентов становилось все легче, а иногда таким образом он узнавал даже больше, чем через обычные каналы.

Борджиа поднялся на третий этаж и нашел имя Мари Линч над звонком одной из квартир. Не торопясь, он натянул кожаные перчатки и открутил от своей трости серебряный набалдашник, в котором была спрятана резиновая груша. Из нее он выдавил на левую ладонь несколько капель липкой жидкости и осторожно закрутил набалдашник. Потом позвонил в дверь.

Тишина. Он позвонил снова. По-прежнему тихо. Он поморщился. Хорошо бы покончить с этим прямо сейчас. Устранить молодую женщину, убраться из Европы и где-нибудь переждать. Но выбора у него нет. Что ж, он проникнет в квартиру и дождется возвращения Мари Ланч.

Он будет терпелив. Рано или поздно она придет домой.

40

День клонился к закату, когда Ари постучал в высокую железную дверь ангара на востоке Женевы. Ирис позаботилась обо всем: забронировала ему билет на ближайший поезд и даже заказала такси. Она помогала ему с поразительным рвением. Возможно, таким образом хотела извиниться перед ним за свою недавнюю резкость. Или же Ари недооценивал то значение, которое Ирис придавала успешному завершению этого расследования.

Когда Маккензи позвонил Антуану Мани, тот поначалу был с ним не слишком любезен: заявив, что уже обо всем рассказал полиции, он попросту бросил трубку. Но, как оказалось, он определил номер и спустя полчаса совершенно неожиданно перезвонил Ари из телефонной будки. «Не пытайтесь звонить мне домой. Я уверен, что мой телефон прослушивается. Кажется, я знаю, почему убили мою жену». Художник, доведенный до отчаяния бездействием швейцарской полиции и опасавшийся за свою жизнь, предложил Ари встретиться в этом мрачном ангаре на востоке Женевы.

Аналитик размышлял, что же такое он сейчас узнает. Пока он не представлял себе, что может связывать эти убийства с тетрадями Виллара, и тем более не понимал, какое отношение к произошедшему имеет Доктор.

Хотя, несомненно, какая-то связь между тетрадями Виллара и подземным миром, мифами о полой Земле существует… Не потому ли в эту темную историю оказались втянуты и геологи? Пока еще рано что-то утверждать, но Маккензи наделся, что Мани подскажет ему, в каком направлении следует вести поиски.

– Вы Маккензи? – спросил Мани, слегка отодвинув тяжелую дверь.

Лампа, прикрепленная к металлическому фасаду, осветила лицо художника. Ему было под шестьдесят. Высокий, крепкий, Мани обладал несомненной харизмой: от него исходила какая-то отеческая уверенность. Глубокие синие глаза, вьющиеся седые волосы, одет в длинный помятый льняной пиджак, просторные брюки и сандалии. Судя по кругам вокруг глаз и щетине, нервы у него были на пределе, он выглядел измученным, а главное, подавленным смертью жены.

– Да. Извините за поздний визит…

– Не важно. Спасибо, что согласились подъехать сюда. Входите скорее.

Ари вошел в полутемный ангар. Антуан Мани тут же с оглушительным грохотом захлопнул железную дверь.

– Это склад одного моего друга-галериста, – объяснил он, ведя Ари на другой конец ангара. – Я не хотел разговаривать с вами у себя дома. За мной следят. Не знаю, полиция или те гады, которые убили мою жену, но уверен: за мной следят.

Он открыл стеклянную дверь, которая вела в комнатушку, прилегавшую к главному залу.

– Присаживайтесь. Здесь не слишком удобно, но мы, по крайней мере, в безопасности.

Ари сел в одно из старых кресел посреди хаоса, царившего в комнате, служившей, по всей видимости, архивом и кабинетом. Здесь были телефон, несколько упакованных картин, стенные шкафы набиты папками…

– Примите мои соболезнования…

Художник присел напротив Ари.

– Благодарю вас. Надеюсь, нам удастся найти тех, кто это сделал, – сказал он, вынимая из кармана пачку сигарет. – Курите?

– С удовольствием. По телефону вы сказали, что у вас есть подозрения…

– Да. К сожалению, они касаются не самих преступников, а их мотивов.

– Слушаю вас.

– Не могли бы вы сначала сказать, на какое ведомство вы работаете?

Ари пришлось поломать голову. Он не стал упоминать тетради Виллара из Онкура. Во-первых, рассказ грозил затянуться, во-вторых, художник не понял бы, как все это связано с гибелью его жены. Скорее всего, он счел бы эту историю полным бредом и вообще не принял бы Ари всерьез.

– Я провожу расследование, касающееся судьбы трех французских геологов. Один из них умер при таких же точно обстоятельствах, что и ваша супруга и ее коллега.

– Да-да, вы мне так и сказали по телефону. Но на кого вы работаете? – настаивал Антуан Мани. – Этим делом занимается французская полиция?

Ари вздохнул. Нельзя скрывать правду, слишком рискованно.

– Нет. Я… Буду с вами честен, месье Мани. Я работаю на разведслужбы. Так что это расследование не вполне официальное.

Расследование было совсем неофициальным, и проводил он его не как сотрудник управления внутренней безопасности, но Маккензи предпочел не вдаваться в подробности.

Однако упоминание разведслужб, похоже, успокоило художника даже больше, чем если бы следствие вела судебная полиция. Очевидно, потому, что участие разведки подтверждало, что убийству его супруги придавалось особое значение. Интерес со стороны спецслужб доказывал, что речь идет не о заурядном преступлении.

– Ясно.

– Тогда скажите, что же, по-вашему, могло послужить мотивом для убийства вашей супруги…

Художник глубоко затянулся и некоторое время хранил молчание, словно не решаясь открыть то, что было у него на душе.

– Жена проводила одно расследование по заказу ООН. Поначалу предполагалось, что это будет обычный доклад о нынешней политический напряженности в регионе Киву в Демократической Республике Конго, но под конец она наткнулась на нечто… совершенно невероятное. Полагаю, именно из-за этого ее и убили. Хотели помешать передать доклад заказчикам.

– И почему вы так считаете?

– Ее убили именно в тот день, когда она только-только закончила эту работу. Она хотела перечитать ее в последний раз перед отправкой. Это не простое совпадение. А главное, только ее сотрудник Стефан Друэн знал, что именно она обнаружила. Совершенно очевидно, что его тоже устранили.

– Понимаю. Ну а вы? Вам известно, что такое она раскопала? Она вам об этом говорила?

– Нет. Иначе меня бы уже наверняка убили.

– А доклад? Надо думать, она набрала его на компьютере… Где-то должны были остаться следы.

– Нет. Я считаю, что один экземпляр она взяла с собой, а ее убийца его похитил. Когда я забирал ее вещи из офиса, я порылся в ее компьютере, но ничего не нашел. Стефан как раз и умер на выходе из офиса. Почему-то мне кажется, что он приходил туда за докладом… Возможно, этим и объясняется то, что я его не нашел.

– По-вашему, убийца мог забрать у нее доклад… Но она ведь не подверглась нападению, причиной смерти стал сердечный приступ.

– Да, вызванный каким-то нейротоксином. Значит, кто-то должен был ее отравить?

– Полиция сообщила вам, как именно ее отравили?

– Нет. Они почти ничего мне не говорят. Надеюсь, они хотя бы всерьез занимаются расследованием. Возможно, оно почти не движется из-за этих связей с ООН…

Ари медленно кивнул.

Они курили одну сигарету за другой, так что в комнатушке стоял дым, будто в редакции ежедневной газеты 1950-х годов.

– И у вас нет никакого представления об этом ее открытии? – спросил Ари, делая пометки в записной книжке.

– Точно я ничего не знаю. Хотя пара идей у меня есть. Но за их ценность я не ручаюсь.

– Слушаю вас.

– Прежде всего, мне известно, что она собирала материал о колтане.

– О чем, о чем?

– О колтане. Это ценный минерал, который добывают в Демократической Республике Конго. Но этим мои познания и исчерпываются.

– Ясно, – бросил Ари, несколько раз обводя это слово в записной книжке.

– А еще я знаю, что она интересовалась International Natural Fund или, если хотите, INF.

– Неправительственная организация по защите дикой природы? – нахмурился Ари.

– Да. Звучит странно… Но это все, что мне известно. И я не могу сказать, существует ли связь между этими двумя фактами. Видите ли, как-то раз она принесла с работы какие-то документы, и я заглянул в них через ее плечо. Она вдруг разнервничалась, сказала, чтобы я не подсматривал, что это сверхсекретно и нужно для ее работы… Я обиделся на то, что она мне не доверяет. А на самом деле она, вероятно, хотела меня защитить.

– Наверняка. Как вы считаете, этот ее сотрудник, Стефан Друэн, мог посвятить кого-то еще в их тайну?

Художник решительно замотал головой:

– Раз Сандрина оказывала ему доверие, значит, он его заслуживал. Думаю, это оставалось между ними. Они могли положиться друга на друга. Для Сандрины он был чем-то вроде младшего брата.

Ари вздохнул:

– Понимаю. И все же где-то должна быть копия этого досье.

– Вряд ли. Сандрина принимала все мыслимые и немыслимые меры предосторожности. Она не стала бы делать лишние копии.

Маккензи потушил сигарету в стоявшей рядом с ними пепельнице и задумался над своими заметками.

– Ладно, – заключил он после долгой паузы. – Я… Я благодарю вас. Даже если мне не удастся найти ее доклад, то, что я от вас сейчас услышал, дает мне несколько зацепок. Не стану вас больше утомлять. Если у меня появятся другие вопросы, как мне с вами связаться?

Художник нацарапал в его записной книжке телефонный номер.

– Оставляйте мне сообщения по этому номеру. Я буду заезжать сюда каждый день и прослушивать автоответчик. Вы ведь будете держать меня в курсе событий?

– Договорились.

– Хотите, я вас куда-нибудь подкину?

– Нет, спасибо, меня ждет такси.

Ари встал и сочувственно посмотрел на художника. Они попрощались, и Маккензи поспешил к выходу. Выбравшись из промышленной зоны, он сел в такси. Дал шоферу адрес отеля и набрал номер на мобильном:

– Алло, Ирис? Это Ари.

– Есть новости?

– Пока не знаю. Мне нужна твоя помощь. Ты еще на работе?

– Да.

– Отлично. Я еду в отель и думаю остаться здесь еще на день. Успеешь собрать для меня кое-какие данные, чтобы я прочел их сегодня перед сном?

– То есть ты справишься с компьютером в бизнес-центре и сам прочитаешь свою почту? – насмешливо поинтересовалась подруга.

– В общем, да… Чего в жизни не бывает.

– Так что тебе нужно?

– Собрать сведения о двух предметах. Во-первых, об INF…

– Об организации по защите природы?

– Да. А во-вторых, о колтане. Это минерал, который добывают в Конго.

– Записала. Постараюсь прислать все через час. Будь осторожен.

Ари отсоединился и приник лицом к стеклу, чтобы полюбоваться мелькавшими за окном безупречными фасадами швейцарского города. Он размышлял над тем, куда приведет его этот новый след.