355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Анри Левенбрюк » Соборы пустоты » Текст книги (страница 1)
Соборы пустоты
  • Текст добавлен: 9 октября 2016, 18:49

Текст книги "Соборы пустоты"


Автор книги: Анри Левенбрюк


Жанр:

   

Триллеры


сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 26 страниц)

Анри Лёвенбрюк
Соборы пустоты

Тайна жизни сводится к тому, что она лишена всякого смысла, хотя какой-то смысл придает ей каждый из нас.

Чоран

Часть первая
Нигредо

01

Природа не терпит пустоты. Как и я.

Головокружение отражает наше непростое отношение к пустоте. Она вызывает у нас ненависть, как все враждебное, страх перед неизведанным и в то же время манит, как любая опасность. Испытывать головокружение – значит еще и смаковать возбуждение, которое порождает в нас зов бездны: того, кто, не чуя под собой ног, подходит к ее краю, может вдруг охватить неодолимое желание броситься в ее объятия. Зачем? Возможно, чтобы узнать тайное место, из которого мы вышли и куда однажды вернемся.

Завороженные пустотой, мы творим безумства.

02

Закрывая за собой тяжелую железную дверь, Чарльз Линч отчетливо сознавал, что у него только два выхода: свобода или смерть.

Выбраться из подземного лабиринта или сгинуть в нем навсегда.

Кровь стучала в груди и висках в тревожном ритме погребального барабана, а открывавшийся перед ним туннель напоминал коридор, ведущий к месту казни. Он постарался не поддаваться гнетущему впечатлению: отступать было поздно.

Глубоко вдохнув, он сжал кулаки и пошел вперед, сначала не торопясь, чтобы не шуметь, затем все быстрее. Нетерпение теперь взяло верх над осторожностью.

Эхо его шагов отражалось от серых бетонных стен. Всего несколько десятков метров отделяло его от двери, которая – в этом он был почти уверен – наконец выведет его наверх, наружу, на поверхность. Где именно? В каком городе? Регионе? Об этом он ничего не знал. Даже не был уверен, в какой стране окажется. Зато он наверняка выйдет на свет божий. Тот самый, которого не видел уже два месяца.

Раздираемый надеждой на скорое освобождение и страхом быть застигнутым у самого выхода, не сводя глаз с электронного замка на двери, он устремился вперед. Оставалось каких-то двадцать метров. Несколько рывков. Но ему уже давно не приходилась так бегать! Чарльзу Линчу стукнуло шестьдесят пять, спортсменом он никогда не был, и теперь ему не хватало дыхания. И все-таки он не замедлил бег: сейчас все зависело от этого последнего усилия.

Внезапно завыла тревожная сирена и на обоих концах коридора замигали лампочки, через равные промежутки заливая пол красным светом. Линч прибавил шагу.

Конечно, его побег уже обнаружили. Он так и знал – в конце концов охранники заметят, что он повредил камеры слежения. Теперь все зависело от времени. Возможно, от каких-то секунд.

Добравшись до конца туннеля, он бросился к циферблату рядом с замочной скважиной. Откинул прозрачную пластмассовую крышечку и потер потные ладони. Затем неуверенно начал вводить комбинацию. Сердце рвалось из груди. Руки тряслись. А если ему не удалось перепрограммировать код? Или охранники успели перезагрузить систему безопасности? Тогда все его старания, тщательно подготовленный план – все пойдет прахом…

Ну нет. Он обязан победить. Вернуться во внешний мир, с кем-то связаться, позвать на помощь. Большего ему и не надо. Ради себя, ради дочери и тех, кто остался внутри.

Уши раздирал вой сирены. Он стиснул зубы и в шестой раз нажал на кнопку, чтобы ввести последнюю цифру кода, который сам и изменил. 110184.Дата рождения его дочери.

Секунда тишины показалась ему вечностью. В замке что-то затрещало, и наконец послышался долгожданный щелчок: цилиндрические штырьки вышли из пазов.

Чарльз Линч потянул массивную ручку, и дверь с диким скрежетом распахнулась. За ней показались широкие ступени старой каменной лестницы, тонувшей во мраке.

Беглец нахмурился. Запах сырости, паутина, покрытый пылью пол… Все это совсем не походило на то, к чему он привык за эти два месяца, и совсем не то он ожидал увидеть. На самом деле он надеялся сразу же выйти на дневной свет, но, как видно, придется двигаться дальше. Главное, не сдаваться: наверняка, поднявшись наверх, он выберется на свободу. Он шагнул за дверь.

Ноги подгибались, грудь теснила тревога, но он осторожно начал подъем. Шероховатые бетонные стены подвала сменились неровной старинной кладкой. Опираясь правой рукой о грубые камни и стараясь не оступиться, он ускорил шаг. Но едва Чарльз одолел первые ступени, как позади в коридоре раздались яростные крики.

Охранники уже идут по его следам.

Сердце забилось сильнее. Он стиснул зубы. Еще не все потеряно.

Забыв обо всем, перепрыгивая через ступени, Линч ринулся наверх. Вскоре он различил в темноте трухлявую деревянную дверцу. Он преодолел последние метры и, не колеблясь, распахнул ее.

То, что он увидел, потрясло его. Раскрыв рот, Линч застыл на месте, словно завороженный неожиданной картиной.

Он оказался внутри величественного полуразрушенного собора.

Настоящего готического собора.

Контраст с современным подземным комплексом был разительным. И все же это не сон. Сквозь разбитые витражи, окрашиваясь в разные цвета, лился солнечный свет. Среди заросших развалин угадывались церковные скамьи, статуи, кадильницы, алтарь… Лианы, прямые, как и толстые каменные колонны, словно вторя им, делили пространство на квадраты, пересекая полосы тени и света. Пол был усеян камнями, целыми блоками, упавшими со свода и покрытыми липкой грязью. Повсюду валялись опрокинутые стулья и пюпитры…

Шум шагов за спиной вывел Чарльза Линча из оцепенения. Сейчас не время восхищаться архитектурой собора, охранники вот-вот настигнут его. Он бросился к большой двери в самом конце нефа. Дневной свет пробивался сквозь щели вокруг деревянных створок.

Перепрыгивая через обломки, Линч пробежал вдоль бокового нефа. Уже у самого выхода позади себя в полумраке трансепта он различил фигуры подоспевших охранников.

Он протиснулся между двумя огромными створками. И тут же отвернулся, моргая, чтобы привыкнуть к ослепительному солнечному свету, которого так давно не видел. Затем постепенно рассмотрел открывшийся ему невероятный пейзаж.

Это было подобно удару ножом в сердце. То, что предстало перед ним, ошеломило его не меньше, чем переход от подземелья к готическому собору. Голова закружилась, а плечи поникли, словно на них навалилось бремя всего человечества.

В густом, насыщенном влагой воздухе сплелись бесчисленные гигантские растения и деревья, одно зеленее другого. Лианы, папоротники, кедры, плодовые деревья… В гуще устремленных ввысь великанов раздавались пугающие крики невидимых животных.

В отчаянии Чарльз Линч осознал, что он затерян в самом сердце лесов Амазонии. От любого жилья, от надежды на помощь его отделяют тысячи километров. Одного он никак не мог понять: откуда посреди джунглей взялся готический собор?

Но пока думать об этом некогда. Сейчас важно одно: бежать.

Бежать и выжить.

03

Встав посреди клироса в лиловатом пятне света, главный охранник приказал остальным остановиться. Он снял с пояса небольшую рацию.

– Он ушел в джунгли, – сообщил охранник, удерживая кнопку вызова. – Что нам делать? Застрелить его? Прием.

Ему ответил гнусавый голос:

– Нет. Возвращайтесь. Далеко ему не уйти.

Охранник отключил рацию и снова прицепил ее к поясу. Оглядел необъятный каменный неф, древние стены, которые постепенно отвоевывала природа.

Вздохнув, он знаком приказал остальным следовать за ним. Они убрали оружие и молча повернули обратно.

И под горестный крик грифа, устроившегося на самом высоком шпиле, четыре фигуры скрылись в недрах заброшенного собора.

04

Чарльз Линч бежал уже несколько минут, когда его зрение вдруг помутилось. Лес на мгновение поплыл у него перед глазами. Мышцы оцепенели, ему не хватало воздуха. Перегнувшись пополам, он привалился к шершавому стволу гигантского дерева.

Постепенно дыхание восстановилось. Он выпрямился и оглянулся. Невообразимый собор уже давно скрылся за плотной завесой джунглей. Охранники потеряли его след. Во всяком случае, он не видел и не слышал их с тех пор, как выбрался из здания. Но радоваться пока рано. В конце концов, на что ему теперь надеяться?

Он совершенно не представлял себе, где находится. Ясно, что в амазонском лесу, но где именно? Очевидно, рядом с Тихим океаном. В Перу? Эквадоре? Колумбии? Как бы то ни было, судя по нетронутой буйной растительности, шансы обнаружить поблизости город или хотя бы деревню ничтожны. Сколько еще он протянет без воды и пищи? Измотанный бегством, он уже почти выбился из сил.

Но сдаваться нельзя. Такой глупости он не сделает. Раз уж ему удалось сбежать, он должен найти способ кого-то известить. Французские власти. Свою дочь, по крайней мере.

Линч сунул руку в карман и вытащил кожаный бумажник. Дрожащими пальцами вынул мятую фотографию, на которой она, такая красивая, с женственной улыбкой смотрела на фотографа. Где она сейчас? Разыскивает его? Беспокоится из-за его исчезновения?

Проглотив комок в горле, он положил фото обратно, убрал бумажник и снова пустился в путь. Неуверенно вступил в густые заросли. Но стоило ему сделать несколько шагов, как голова снова закружилась, а земля ушла из-под ног. Он потерял равновесие и рухнул.

С трудом Линч перевернулся на спину и напряг глаза. Сперва он решил, что все дело в усталости: после долгого бега его просто не держат ноги. Но вскоре зрение затуманилось еще сильнее. Джунгли слились с островками неба, которые проглядывали за раскачивающимися верхушками.

Он испустил яростный стон. Что это с ним? Усталость тут ни при чем. Здесь что-то другое. Все куда серьезнее. Он зажмурился и снова открыл глаза. Ничего не изменилось. Теперь он видел еще хуже. Затем дымка перед глазами сменилась галлюцинациями. Крики диких животных слились в неясный гул. Лианы вытягивались, шевелились, превращаясь в змей. На лбу выступили капли горячего пота. С нечеловеческим усилием он приподнял голову и уставился на свои руки, вцепившиеся в ляжки. Ему казалось, что руки меняют форму, пальцы вытягиваются, словно когти хищной птицы.

Он чувствовал, как постепенно паралич охватывает каждую часть тела – руки, плечи, туловище, – неумолимо подбираясь к сердцу. Громкое, словно мощные удары гонга, сердцебиение становилось все реже. Зрение ослабело настолько, что мир над ним внезапно превратился в расплывчатую палитру.

Затем сердце перестало биться. Совсем.

Перед тем как Чарльз Линч испустил последний вздох, ему привиделось лицо дочери в ореоле света. Ее большие черные глаза. Умоляющий взгляд. Губы девушки приоткрываются, ему кажется, что он слышит ее голос. Невнятные слова, которых он не может разобрать.

А потом он наконец умирает.

05

Стояло безумно жаркое лето – очередной знак свыше, еще одна гримаса планеты, обращенная против преступной халатности наглых захватчиков. В легкой дымке Париж будто плыл под слоями горячего воздуха, поднимавшегося от асфальта.

Те, кто знавал Маккензи всего пару месяцев назад, при виде мужчины, сидевшего за столиком у окна «Сансер», сказали бы, что от прежнего Ари осталась лишь тень. Но здесь, в самом центре квартала Абесс, другим его и не видели. Персонал этого модного бара уже привык, что ближе к вечеру к ним заходит плохо выбритый мужчина лет сорока с седеющей взлохмаченной шевелюрой. Под синими глазами залегли тени, а во взгляде притаилась горечь. В неизменных темных джинсах и белой рубашке с расстегнутым воротом он молча читал свежий выпуск «Либерасьон» или современный американский роман, потягивая односолодовый виски и черный кофе, покуда ночная тьма не окутает Монмартрский холм: тогда, пошатываясь, он отправлялся восвояси, к площади Эмиля Гудо.

– А вот и вы, Маккензи! Я-то думала, вы сегодня выходите на работу.

Бенедикт и Марион, неизменные официантки бара «Сансер», были одними из немногих в квартале, кто спустя несколько недель сумел найти общий язык с этим угрюмым, молчаливым посетителем, открывавшим рот лишь затем, чтобы заказать еще одну порцию виски.

Маккензи отложил газету и неторопливо поднял голову:

– Привет, Бене.

– Ну так что? Вы им больше не нужны?

– Доктор продлил мне больничный еще на две недели.

– Да ну?

– Угу. Я сказал ему, что не сдал табельное оружие и вчера вечером пытался им побриться.

– Хорошо сказано, но замечу: раз сегодня вы снова здесь, это доказывает хотя бы то…

– Что я все еще цепляюсь за жизнь?

– Ну да… Или что вы очень плохо бреетесь.

Маккензи хмыкнул. Бенедикт – одна из немногих, кто еще способен заставить его улыбнуться. Эта высокая брюнетка с короткими взъерошенными волосами, стройная и худощавая, словно бегунья на дальние дистанции, с тонкими чертами и продуманно-небрежным стилем обладала язвительным юмором и той долей трезвого цинизма, которые только и могли расшевелить такого разочарованного во всем старого медведя. Ему казалось, что они знакомы с незапамятных времен и она ему почти как сестра с этой ее восхитительной развязностью и речевыми тиками вроде «замечу», которое она вставляла кстати и некстати.

– Ну так что? Виски?

– What else? [1]1
  Что же еще? (англ.) – намек на рекламу кофе с участием Джорджа Клуни.


[Закрыть]
– ответил Ари, которого, до того как он прибавил в весе, сравнивали с Джорджем Клуни, разве что пониже ростом…

– Полагаю, Аберлау?

– Хозяин все никак не сподобится заказать Каол Айла?

– Я же говорила, Ари, скорее я дождусь здесь прибавки к жалованью, чем вы получите свое Каол Айла.

– Ладно, тащите ваше Аберлау.

– Безо льда, со стаканом воды… Сию минуту.

Официантка развернулась и пошла за заказом. Ари проводил взглядом ее фигурку, обтянутую платьем из легкой серой шерсти, полюбовался упругой попкой и со вздохом вернулся к статье о подоплеке скачка цен на нефть. Вот уже несколько недель пресса только об этом и говорила, а цена барреля черного золота что ни день била новые рекорды.

В разгар июля в три часа дня террасы всех кафе на улице Абесс даже в будни заполнялись до отказа. Туристов не так много, в основном здесь бывали завсегдатаи лет тридцати, которые за последние годы оккупировали этот квартал в двух шагах от Парижа «Амели». [2]2
  Имеется в виду Монмартр и его окрестности, где разворачивается действие фильма «Амели» с Одри Тоту в главной роли.


[Закрыть]
Певцы, актеры, режиссеры, художники, независимые рекламщики, журналисты, пиарщики, модные парочки… прекрасная выборка «буржуазной богемы», как любят выражаться в глянцевых журналах. А еще тут обретались ставшие неотъемлемой частью этих мест старожилы Абесс, которых молодежь приняла в свой круг. Не желающие сдаваться вчерашние мелкие торговцы, старая проститутка с площади Пигаль в нарядах, вульгарность которых меркла на фоне возродившейся моды на китч, автор, чьи песни напевают повсюду, хотя никто не знает его в лицо, бывшая театральная актриса, щеголяющая в боа – трофее лучших времен, двое румынских музыкантов, чьи скрипка и аккордеон придают классическим народным песенкам нечто цыганское, высокий чернокожий акробат, водрузивший на голову банку с золотой рыбкой, и двое-трое бомжей, которым время от времени бросают монетку или угощают сигаретой…

В поисках покоя Ари всегда садился за один и тот же столик внутри кафе, подальше от уличного шума, и выходил только покурить. Часами он забавлялся, наблюдая за тем, как на террасе предаются флирту посетители в огромных солнечных очках, откровенных декольте, облегающих майках, с последними моделями мобильных, натужным хихиканьем, жаждущими внимания взглядами… Воплощение ужимок куртуазной любви, перенесенных в XXI век. Как ни странно, Ари вовсе не взирал на своих современников с презрением, какое там. Он испытывал к этому паноптикуму едва ли не братскую нежность, если не легкую зависть. По правде говоря, чтобы выйти на террасу и присоединиться к себе подобным, ему не хватало только одного человека. Одиночество Ари населяли воспоминания о женщине на десять лет его моложе. О Лоле. Единственной настоящей любви, которую он допустил в свою жизнь и так позорно исковеркал лишь потому, что не сумел полностью открыться, сбросить шкуру старого медведя, чтобы предложить женщине ту обычную жизнь, о которой она втайне мечтала. Не сумел, возможно, из страха перед слишком крутой переменой: попросту быть счастливым.

Ари приступил к третьей порции виски и чтению книжки, когда в бар вошел мужчина в черном костюме и направился прямиком к его столику. Ари его не замечал, пока незнакомец не сел рядом с ним.

– Вы знаете, что Чак Паланик, прежде чем его книги стали бестселлерами, работал механиком?

Маккензи приподнял бровь:

– Нет. А вы кто такой?

Лет сорока, в больших прямоугольных очках, с волнистой каштановой шевелюрой и легким бельгийским акцентом.

– Вилли Вламинк. Я работаю на SitCen…

– Как-как?

– SitCen: European Union Joint Situation Centre. [3]3
  ССЦ, Совместный ситуационный центр (англ.) – разведслужба при заместителе генерального секретаря Совета Евросоюза. В ее задачи входит обмен информацией между странами ЕС и проведение анализа, в частности в сфере борьбы с терроризмом.


[Закрыть]
Ну же, вам наверняка случалось работать с нами, майор Маккензи.

Ари поморщился. Структура спецслужб ЕС была столь запутанной, что он не смог бы точно припомнить назначение данного подразделения, но, если подумать, название действительно кое о чем ему говорило.

За все годы руководства группой по борьбе с изуверскими сектами в недрах Аналитического отдела госбеза у Маккензи ни разу не возникло ни потребности, ни желания сотрудничать с европейскими спецслужбами. По правде сказать, он почти никогда не сотрудничал с какой бы то ни было службой, предпочитая работать в одиночку и, кроме того, заслужив такую скандальную репутацию, что никто и не пытался сделать первый шаг. Не зря майора Маккензи за глаза называли одиноким волком.

– Вот как. Потрясающе. Но сейчас я не у дел, – буркнул он, притворившись, что снова уткнулся в свой роман.

– Потому-то я и здесь.

– Вы мне мешаете.

– Ваш очередной больничный истекает через две недели, Маккензи. По возвращении вам придется войти в состав ЦУВБ. [4]4
  Центральное управление внутренней безопасности создано в июле 2008 г. в результате слияния служб контрразведки и госбезопасности.


[Закрыть]
До меня также дошли слухи, что вашу группу по борьбе с изуверскими сектами собираются упразднить, и вам предстоит присоединиться к какому-то другому отделу. Бог знает к какому. Между нами говоря, я прекрасно понимаю ваши колебания. В новой спецслужбе на прежних сотрудников госбеза смотрят косо…

Ари не сдержал ехидного смешка.

– Ушам своим не верю! – бросил он. – Европейская спецслужба лебезит передо мной! Я так понимаю, хотите подкинуть мне работенку?

Бельгиец пропустил колкость мимо ушей.

– После терактов в Мадриде [5]5
  Утром 11 марта 2004 г. в поездах на железнодорожной станции «Аточа» в Мадриде прогремели 10 мощных взрывов. По меньшей мере 191 человек погиб, более 1800 получили ранения.


[Закрыть]
Европейский союз принял решение создать в Брюсселе спецслужбу, достойную этого названия. Наши возможности и полномочия непрерывно возрастают, равно как и наша численность… Как раз сейчас мы набираем сотрудников, и не стану скрывать, нам может понадобиться аналитик вашего уровня.

– Аналитик моего уровня? – хмыкнул Ари. – Вы хотите сказать, алкаш и самодур, не признающий дисциплины и с самой паршивой репутацией во всех разведслужбах, а то и во всей французской полиции? Да вы сама проницательность… Настоящий охотник за головами! [6]6
  Сотрудник рекрутинговой службы.


[Закрыть]
Не обижайтесь, но, как говаривал Гручо Маркс, я ни за что не вступлю в клуб, который допускает в свои ряды типов моего уровня.

– Нам известен ваш послужной список, Маккензи. Ваше участие в девяносто втором году в миссии по демилитаризации в составе СООНО, [7]7
  Силы ООН по охране – миротворческая миссия ООН на территории стран бывшей Югославии в 1992–1995 гг.


[Закрыть]
многочисленные сводки, которые вы подготовили для службы безопасности в рамках борьбы с изуверскими сектами, а также ваша роль в раскрытии дела с тетрадями Виллара из Онкура… [8]8
  См.: Анри Лёвенбрюк.Бритва Оккама.


[Закрыть]

– Да-да, хватит, я знаком со своей биографией, благодарю вас…

– Вы прекрасный аналитик и отличный практик – в наше время это редкость, как и ваши познания об эзотерических кругах. Да, ваши методы далеки от общепринятых, но нам в первую очередь важен результат…

– Но не мне. Единственное, что важно для меня, – это процесс получения односолодового виски в Шотландии. Но вы-то бельгиец и, конечно, ни черта не смыслите в Шотландии.

– Признаюсь, я гораздо лучше разбираюсь в пиве. Ладно, будет попусту трепать языком.

Голос и выражение лица Вламинка вдруг изменились, он отбросил официальный, почти протокольный тон, которым говорил прежде, и заговорил с Ари доверительно, дружески:

– Вы обожаете свою работу, Маккензи. Вы любите ее суть, но по горло сыты формой – структурой, на которую вам приходится вкалывать. А с тех пор как службы госбеза и контрразведки слились, стало еще хуже. Мы же предлагаем вам гораздо более гибкие условия. В ССЦ вы будете подчиняться только одному человеку: заместителю генерального секретаря Совета ЕС. Никаких посредников. Больше никакой запутанной иерархии и бюрократии.

– Ну и отстой эта ваша спецслужба, как я погляжу!

Бельгиец устало вздохнул:

– Маккензи, я знаю, почему вы отсиживаетесь в этом баре, глуша один бокал виски за другим.

– Да ну?

– Я читал заключение психоаналитика.

– Да здравствует профессиональная тайна!

– Только одно поможет вам выйти из депрессии – работа. Другого лекарства от ваших страданий не существует…

Самодовольство собеседника уже всерьез раздражало Ари.

– Моих страданий? Да что вы о них знаете?

– Куда больше, чем вы думаете…

– Неужели? Черт! Мне попался просто супершпион!

– Я знаю, что вы расстались с Долорес Азийане, продавщицей из книжного, которую вы зовете Лолой. Вы прожили вместе несколько месяцев после истории с тетрадями Виллара из Онкура. И мне известно, что вы переехали из квартала Бастилии сюда, в Абесс, только чтобы быть подальше от нее. Еще я знаю, почему она вас бросила, – вы так и не решились связать себя серьезными обязательствами: жениться, завести детишек, ну и прочая канитель… Вы легавый, Ари. Прежде всего легавый. Поверьте, я отлично знаю, что вы переживаете. Есть только одно средство: работа.

Ари отпил виски, не сводя глаз с бельгийца. Вот бы, не сходя с места, врезать агенту левой и приложить его головой об стол, но Ари привязался к этому бару, и ему не хотелось, чтобы его раз и навсегда выставили отсюда.

– Только не рассказывайте мне, Маккензи, что вы скорее займете формальную должность в управлении безопасности, чем пойдете в европейские спецслужбы, где у вас будет больше полномочий и свободы. Чем таким вы обязаны этим французским службам?

Аналитик допил виски, сунул в рот сигарету, взял книгу и поднялся:

– Месье, ваше предложение меня не интересует. Большое спасибо и до свидания. А, чуть не забыл: идите к чертовой бабушке.

Агент удержал Ари, схватив его за руку:

– Постойте, Маккензи. Мы не случайно выбрали именно вас.

Ари поднял глаза к потолку и опустил плечи, всем видом демонстрируя полное безразличие. Но бельгиец продолжал:

– Министерство внутренних дел Франции так и не позволило вам завершить расследование дела о тетрадях Виллара из Онкура. Осталось много неясного, но дело объявили государственной тайной. Мы же предлагаем вам довести его до конца. Неужели вас не мучит охотничий азарт?


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю