Текст книги "Дом Ветра (СИ)"
Автор книги: Анна Савански
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 54 страниц)
Он проснулся, услышав, как скрипнула дверь. Кто-то бесшумно прошелся по комнате, он ощутил, как прогнулся матрас. Чьи-то нежные губы прижались к его рту, отчего он чуть не задохнулся; девушка засмеялась:
– Не думала, что аристократы неопытны в любви, – это была Тина, сквозь пелену сна он узнал ее голос.
– С чего ты взяла, что я аристократ? – злобно спросил он.
– Был у меня один такой, умею отличать по манерам, – начала она, распуская косу.
Ее босые ноги привели его в невероятное возбуждение. Виктор и раньше видел женские ноги, только, правда, у Марии.
– Выброси это из головы, – она обнажила плечо, и дальше он сам нетерпеливыми непослушными пальцами стал ласкать ее. Он припал губами к ложбинке, вдыхая женский аромат.
Из всех девушек ему была близка только Мария, и то, она была его подругой, сестрой, музой, но никак не любовницей, как шептались многие. Он был неопытен, и ему хотелось познать прелесть любви, чтобы потом забыть эту девушку.
После сладкого мгновения Виктор не мог уснуть, он видел, как Тина тихо ушла и странное выражение ее лица. Он не знал, что после него, она пошла к такому же неопытному Артуру, и так же, как и ему, подарила радость любви.
Утром в хорошем настроение они отправились в аптеку мистера Лоренса. Они легко нашли здание, находящееся неподалеку от Темзы; это была тихая, короткая улица, но она сразу им понравилась, от Медицинской школы досюда было совсем не далеко. Виктор и Артур вошли в аптеку. Старик сразу понял, что они пришли в поисках работы:
– Мне нужны помощники, – Виктор встрепенулся, – и вы оба мне подходите. Вы студенты?
– Да, – соврал Артур. – Нам еще надо жилье, а вы, говорят, сдаете комнаты.
– Хорошо, я плачу меньше жалованье, а вы мне не платите за жилье.
Мистер Лоренс был человеком преклонных лет, его виски давно уже седые, а кожа испещрена морщинами, глаза потеряли зоркость и поблекли. Жена его давно умерла от простуды, он не смог спасти ее, а их единственный сын и наследник погиб во время англо-бурской войны, и, наверное, поэтому ему понравились эти юноши, из которых энергия ключом била, они давали всем советы, и многие приходили потом со словами благодарности. Мистер Лоренс искренне поддерживал, когда они сдавали экзамены, и устроил маленький праздник, когда они поступили в колледж.
Появление в Лондоне оказалось для них удачным. Мечты стали сбываться, но...
29 июня все газеты облетела новость, потрясшая весь мир. Итак, пожар вспыхнул, и теперь оставалось ждать, когда пламя охватит всю Европу. Взрывоопасная ситуация на Балканах, где каждая страна мечтала отхватить кусок побольше и выжить конкурента навсегда, проблемы, копившиеся годами, дали о себе знать: религиозные противоречия и территориальные споры Балкан привели к тому, что одной искры достаточно, чтобы мир стал другим. Одни хотели чужого куска пирога, другие – поделить мир или стереть кого-то с карты. Одни имели все, другие ничего, и именно это не давало многим жить спокойно.
За день до громогласных заголовков в Сараево произошло то, что дало повод многим поднять боевые оружия. Австрийский наследник Франц Фердинанд вместе со своей супругой приехал с деловым визитом в Боснию. Он ехал в машине, не ожидая опасности. Первым прогремел взрыв под колесами машины, а когда автомобиль съехал, молодой террорист Гаврило Принцип расстрелял монаршую чету. Убийц наказали. Но разве только это привело к трагедии?
Виктор искренне верил, что Антанта победит, но также он знал о хорошей подготовленности соперниц Антанты. Вызов брошен и, как показали события потом, принят.
Газеты стали пестреть новыми сообщениями, люди с замершим сердцем ждали войны. В кулуарах шептались, что это ненадолго, что это на несколько месяцев, но только дальновидные люди осторожно предполагали, что это сражение за первенство затянется.
Австрия, заручившись поддержкой бывшей соперницы, а теперь подружки – Германии, – 23 июля предъявила ультиматум несчастной Сербии. Эти десять пунктов были унизительны для последней, и все, что ей осталось, – отказаться от позора. Сербы хотели мира, а Австрия жаждала крови и 28 июля объявила войну Сербии, подвергая Белград артиллерийскому обстрелу. В ответ на это Россия, выступившая в роли защитника братьев-славян,начала собирать войска. Теперь Германия не могла оставаться в стороне и поддержала союзницу. Так началась Великая война, охватившая мир.
1 августа Германия объявила войну России, и теперь Соединенное Королевство и Франция, как союзники, должны были поддержать Россию. Начались четыре с половиной года войны. 3 августа Германия втянула в войну Францию, а на следующий день, нарушив законы и переступив границу Бельгии, вторглась в нее. Англия не могла оставаться в стороне. Конфликт разгорелся и в Азии, так в первые дни августа европейская война стала мировой.
Лондон был взбудоражен, и Виктор с Артуром были на улицах, когда черные цилиндры сменили белые соломенные шляпы; они, как и тысячи других, выкрикивали здравницы королю Георгу V. Все восприняли новость с энтузиазмом, общество начало сплачиваться, вспоминая ту войну, когда Англия смогла обмануть самого Наполеона. Не одно поколение было воспитано на той войне, и молодые Виктор и Артур ожидали повторения победы. Никто тогда не понимал, что богатому Лондону эпохи частного предпринимательства пришел конец. Добровольцы уходили на фронт, а они, как студенты-медики, остались в городе: большинство врачей уйдут, и кто-то должен будет лечить женщин и детей.
Лондонцы узнавали обо всем из газет. Развернулись тяжелые боевые действия на двух фронтах: французский Западный и русский Восточный. Почти каждый день вступали новые страны, война, как черная дыра, втягивала массы. Конечно, преимущество было у Антанты – больше людей, техники, сырья. Но соперники имели молниеносный план, по расчетам немцев война должна была длиться всего шесть недель. Первой должна была пасть Франция, а потом более слабая Россия и последней жертвой – Англия. Поэтому всю свою мощь Германия обрушила на Францию. Мир замер: неужели Франция падет?
В те месяцы Лондон жил еще беззаботно, лондонцы продолжали ходить на работу, аристократы – собираться в клубах, но вскоре придется перестроиться, и женщины займут место мужчин за станками. Но это будет потом, а сейчас Лондон наслаждался последними месяцами тихой, спокойной жизни.
***
В Холстон-Холл все шло своим чередом, неизменно. Войну восприняли как нечто обыденное, а свет предполагал, что это ненадолго, на страну никак не повлияет. Только Мария, узнавшая новости из писем брата, знала, что он другого мнения. Девушка скучала по нему больше всех, как-то опустел замок, а травы казались не такими ароматными. Два месяца она прожила в ожидании письма. Когда началась война, она ужасно волновалась, что ее брат и Артур не пошли на фронт.
Она страшно боялась встречи с женихом, но мистер Манелл отправился на передовую, и она испытала некое облегчение. Он приехал попрощаться, когда Мария пила чай на террасе и читала очередное письмо. Она положила листок под блюдечко и посмотрела на мужчину с ненавистью.
– Я приехал проститься, – он упал пред ней на колено. – Возможно, я в последний раз вижу вас, но я должен отдать долг Родине.
– Каждый сам выбирает свой путь, – презрительно сказала она, – и вы вольны делать то, что хотите.
– Неужели вы не боитесь, что я могу умереть? – выражение его лица изменилось, и девушка прочла на нем жалость к самому себе. – Неужели вам нисколько не жаль меня? Вы меня просто не любите?
– Нет, – она не хотела кривить душой. – Нет, я не люблю вас.
– Вы жестоки, он владеет вашими сердцем и душой, – прошептал Дуглас, и она поняла, что он имел в виду Виктора. – Но, говорят, он скоро вернется, – Мария усмехнулась – отцу не хватило сил признаться, что его сын сбежал, и поэтому он рассказывал, что тот сейчас в Эдинбурге по заданию. – Вы его любите?
– Он не вернется, как же вы слепы! Виктор в Лондоне, и он там счастлив, – произнесла она.
– Я уезжаю завтра, моя дорогая. Можно, я вас поцелую? – ей так жалко стало его, что она позволила. – Может, мы еще увидимся, и вы станете моей женой.
– Может быть... До свиданья... – проговорила Мария.
– Ну что ж, мне пора, – она проводила его взглядом, в сердцах желая никогда не вернуться.
В доме ждал отец; он посмотрел на нее, внимательно изучая, в голове промелькнула мысль, что он слышал часть разговора. Мистер Лейтон остановил дочь, и она было чуть не открыла рот от удивления.
– Значит, он в Лондоне, хорош подлец! – воскликнул Эдвард.
– Он записался на фронт, – соврала Мария, чтобы отвести подозрения от себя и от Виктора.
– Ну что ж, достойный поступок, но он не исправит все, – Эдвард повернулся и ушел.
***
Осень 1914.
Первая военная осень выдалась сложной. В начале сентября немцы форсировали реку Марна и приблизились к Парижу. Однако французы смогли дать отпор, врагам пришлось отойти и отказаться от амбициозных планов, стало понятно, что война не обойдется шестью неделями. Но если бы не события на Восточном фронте (чтобы сдержать напор русских армий немцам пришлось отозвать часть своих полков в Галицию), то «чуда на Марне» не произошло бы. Так сотни погибших в Галиции спасли жизнь Парижу. Читая колонки газет, становилось тяжело на сердце: а ведь там могли быть чьи-то сыновья и мужья, дочери и жены, что организовали «Красный крест», могли тоже погибнуть в окопах.
В северной Франции продолжался «бег к морю», его итогом стало создание сплошной линии фронта от границы со Швейцарией до пролива Ла-Манш, а на Восточном фронте в это время русские терпели поражение на подступах к Кенигсбергу. В октябре в войну на стороне Германии вступила Османская империя, закрыв выход для русских кораблей в Средиземное море. С Дальнего Востока приходили сообщения о японо-английском штурме немецкой базы Циндао, что радовало англичан.
Многое в жизни лондонцев изменилось: запретили антивоенные митинги и демонстрации, экономика переходила на военные рельсы. В ту осень изменения мало ощущались, но город опустел, вокзалы заполнялись безутешными женами. Виктор видел печальные лица, особенно в те мгновения, когда сообщали о гибели мужей, и презирал войну. Женщины приходили к ним в аптеку, прося о помощи, и порой Виктор не знал, что делать. Здесь нужен был не врач, а человек, знающий тайны человеческой души.
В эту осень произошло еще одно событие, что изменило жизнь Виктора навсегда... Он встретил человека, заменившего ему отца, – его преподавателя.
Рамсей Грандж приметил этих двоих сразу же: всегда улыбчивые и начитанные, с чертами аристократизма в поведении... Выходцы из Ирландии, приехавшие искать счастье в Англию. Виктору тоже нравился Рамсей, он был немного старше отца, но от него исходила какая-то теплота, ощущалась родственная душа.
Рамсей был герцог, ему еще не было сорока пяти, но уже два года, как он стал вдовцом с тремя дочерями. Старшой, Аманде, исполнилось восемнадцать, средней, Урсуле, – четырнадцать, а младшей, Диане, – девять. Рамсей производил впечатление цельного человека, которого не одолевают противоречия и сомненья, и наверное поэтому его все любили. Твердили, что он любил всего раз в жизни – свою жену, что он имел только титул, но, кроме научного признанья, ему ничего не было нужно, учитывая, что состояние герцогов давным-давно проиграл в карты его отец. Только тогда Виктор не знал, что жена герцога – возлюбленная его отца. Жизнь причудливо сплетает человеческие судьбы.
Коллеги за его спиной восхваляли его, женщины мечтали о нем, а студенты просто возносили. За ним постоянно тянулся хвост студентов, с частью он общался в кабинете, с другими мог назначить встречу в библиотеке, еще одна часть приходила к нему домой. Он жил в Кенсингтоне в маленьком домике, его семья уже много десятилетий не имела загородных поместий, зато в доме царила непринужденная обстановка. Виктор, придя туда впервые, был удивлен. Три сестры привыкли к толпе, а Рамсей не находил ничего предосудительного в этом. Внутри дом был обставлен просто, не было той дороговизны, что многие видели в Холстон-Холле, несколько служанок ходили по комнатам, а девушки подтрунивали над ними.
Старшая, Аманда, сразу обратила внимание на Артура, его впечатлила эта красивая девушка, тоненькая, как тростинка, с темными волосами, с зелеными глазами, но, кроме впечатления, он ничего не чувствовал. Аманда пыталась обратить на себя его взгляды, но тщетно. Артур понимал, что он не может ответить девушке взаимностью, так как никому не показывал своего происхождения, и в глазах герцога Леннокса он простой студент, пока не закрепится в обществе, он будет никем.
Урсула же грезила о «Красном кресте», мечтала помогать людям, находящимся на фронте. Ее кроткий нрав и ангельская внешность навевали мысль о прекрасном и далеком.
Все три девочки были шатенками с молочной кожей и ясными глазами, но у самой младшей, Дианы, глаза были красивее, как весенняя трава после дождя.
– О, Виктор пришел! – кричала Урсула. – Девочки, Виктор с Артуром пришли! – Виктор услышал, как девушки засуетились и бросились к входу.
Он нравился им, потому что вел себя, как старший брат; они напоминали Марию, которой так не хватало. Он держал под мышкой коробку засахаренных фруктов и вино из роз – Мария недавно прислала посылку, завернув в теплые вещи пару бутылочек.
– Дамы, это вам, где ваш отец? – спросил он, протягивая подарки.
– Он в кабинете, – пролепетала Диана.
– Пойдем, Артур, – Рамсей сидел за столом, что-то писал и не заметил гостей. – Здравствуйте, профессор Грандж.
– Пришли, – встал. – Берите любые книги с этой полки, – открыл шкаф.
– Травник, – удивлено прочитал Артур. – Это по твоей части, Виктор, хотя ты уже столько знаешь...
– Не увлекайтесь этим, – посоветовал профессор. – Это не панацея от всего.
– Иногда помогает, – ответил Виктор.
– Пойдемте ужинать, – позвала Урсула, неожиданно прервав их разговор.
– Сейчас придем, – они спустились вниз, в просторную столовую, где уже был накрыт стол. От запаха сводило живот.
– Папа, смотри, что принес Виктор, – Аманда показала бутылку вина. – Он сказал, что оно из роз. Это правда? – Виктор улыбнулся и кивнул. – Давай попробуем? – Рамсей открыл вино, разливая по бокалам.
– Можете налить и Диане, оно не очень крепкое, – сказал Артур.
– Откуда оно? – мечтательно спросила Урсула. – У нас такого нет.
– Оно ирландское, – ответил Виктор. – Мне прислала сестра. Это очень старинный рецепт, и единицы его знают.
Виктор ощутил легкость. Он еще не знал, что он задержится в этой семье надолго и очень многое его будет связывать с ними со всеми. Он понимал, что Рамсей видел в нем сына, которого не имел, но в то же время видел в нем отличного будущего специалиста. Рамсей подмигнул ему, девочки сказали что-то смешное, и они все рассмеялись. После ужина девушки пошли есть засахаренные фрукты, они смеялись и что-то громко обсуждали по-французски. Артур встал и предложил идти: нужно работать – пришлось прощаться. Но это был не последний ужин, а один из многих.
***
Лето 1915.
Война продолжалась, принося большой урон миру. В апреле немцы попробовали чудо военной техники – отравляющий газ – в городе Ипр, было много пострадавших, и юноши впервые увидели ужасы войны. Этой весной они, как студенты-медики, попали в госпиталь, и, кроме работы в аптеке, еще появилась забота за ранеными. Приходили списки убитых и пропавших без вести, были те, кто успевал приезжать домой на отпуск. Виктор и Артур уставали, но никогда не отказывались от новой работы.
Ими восхищались, ставили в пример. Не многие выходцы из Ирландии могли делать такие успехи, хотя еще много оставалось вопросов. Почему юноши так прекрасно воспитаны? И почему они совсем не говорят о своих семьях? И откуда они берут деньги на оплату обучения и содержание? Ведь одевались они как аристократы. И как узнали правила поведения этого класса? Но они старательно скрывали свои тайны.
Мария писала, что отец успокоился и не интересуется их жизнью, Эдвард знал, где они сейчас. Всем он рассказывал, что Виктор и Артур погибли на войне, и показывал урну с прахом, доказывая свои слова. Руфус стал единственным наследником, что успокоило Каролину. Виктор ни на что другое и не надеялся – чего еще можно ожидать от женщины, у которой нет сердца?
Несмотря на все, они не забывали Рамсея и его семью. Виктор и Артур как-то плавно вошли в нее, не замечая, как другие студенты стали это расценивать в качестве лизоблюдства. Рамсей, как и многие другие, отметил их. Девушки любили когда именно они приходили в их дом на Логан-Плейс, долгими вечерами гадали и спорили, ожидая очередной визит. Аманда и Урсула боролись за внимание Виктора и Артура, но те упорно не замечали их стараний. Юноши считали неприличным давать девушкам надежду.
– Вы мне нравитесь, – загадочно по-французски прошептала как-то Аманда Виктору, он лишь тихо засмеялся и также таинственно ответил:
– Я беден, как церковная мышь, что я могу предложить? – она обиделась, но тут же, сверкнув серо-зелеными глазами, сказала:
– Так станьте богатым, – он снова рассмеялся, удивляясь наивности.
– Аманда, вам еще встретится кто-то намного лучше меня, – для девятнадцатилетней девушки это звучало как приговор, это было как оскорбление.
В ту весну Аманда познакомилась с сэром Сайманом Портси. Он был ученым психологом и так же беден, как и ее отец, но сердцу не прикажешь, и Рамсей согласился на этот брак; в мае возлюбленные тихо обвенчались. Сайман не отличался выдающейся внешностью, однако дети у них будут очаровательны. Они унаследуют яркие зеленые глаза матери или стальные серые отца, у них будут темно-русые или каштановые локоны, изящные черты лица или печальное выражение губ как у их отца. Но пока молодые просто были счастливы. Аманда реже стала бывать в доме на Логан-Плейс, но от этого веселья не уменьшилось. Больше всех Виктору нравилась Диана: она рассудительна, очень мила, и, самое главное, в ней было что-то от Марии.
И другие девушки обращали на них взгляды. Артур увлекся одной из своих клиенток. Симона Кокс, дочь богатых родителей, избалованная и не знающая отказов. Она расчетливо и целенаправленно склоняла его к близости, оставила записку с адресом дома для свиданий. И он, по неопытности, не смог противостоять холодной брюнетке – пришел и не смог отказаться.
Виктор же сошелся с молоденькой вдовой, француженкой Лилиной Ренье. Она была старше его и намного опытнее, но Виктор никогда не давал затянуть себя в сети, он был слишком умен. Он восхищался ею, любил ласкать сливочно-розовую кожу, целовать полные губы, проводить пальцами по векам над фиалковыми глазами, пропускать сквозь ладони темный шелк волос. Но, кроме желания обладать этим телом, больше ничего не было.
– Ты же не простой мальчик, – Лилина приподнялась на постели.
– А кто тебе сказал, что простой, – невзначай ответил Виктор.
– Ты ведь не просто студент, – продолжала она.
– Чего ты хочешь от меня? Я беден, как церковная мышь, – это была его любимая фраза. – Я не собираюсь, как Милый друг из романа Мопассана, жить на средства женщин, потому что у меня есть гордость, черт возьми!
– Чего ты завелся? – спохватилась она.
– Не начинай больше этот разговор, а то нам придется расстаться, – она боялась заглянуть в его голубые глаза.
– Ты ужасен, – игриво прошептала Лилина.
– Каков есть.
– Женщины будут несчастны рядом с тобой, – она села на постели, снова не смотря на него.
– Кто знает, дорогая.
Это было странно для них обоих, но молодость это пора проб и ошибок, особенно когда ты живешь в Лондоне, где нет места добродетельности.
Позже, с годами Виктор заметит, как весна всегда приносит что-то новое. Вместе с природой просыпалось и что-то особенное, и никогда не знаешь, что преподнесет тебе новый сезон.
Казалось, Германская империя победит, и тогда величию Англии и Франции придет конец. Страны Антанты слабо действовали вместе, что приводило к бесконечным бесплодным атакам англо-французских сил на Западном фронте. В районе Шампани, Артуа и во Фландрии кровопролитные бои закончились ничем. Так же Антанта потерпела фиаско в проливе Дарданеллы: турки при помощи немцев отбросили своих противников от подступов к Стамбулу. В декабре открыли еще один фронт в районе греческого порта Салоники, начался новый призыв, но Виктор и Артур снова не попали в армию – Англии самой нужны были врачи. Антанта стала думать о том, что в будущем году война кончится, но это было только начало.
Времена были не легкие, но жизнь шла своим чередом.
Глава 8
Они никогда не взбунтуются, пока не станут сознательными, а сознательными не станут, пока не взбунтуются.
Джордж Оруэлл. «1984»
Зима 1916.
В ту пору Виктору исполнилось двадцать лет. За два года, прожитые в Лондоне, он изменился, стал сильнее и жестче, многие видели в нем лидерские качества, и большинство удивлялось его работоспособности и ответственности. Лилина боготворила его, он стал лидером в их отношениях и теперь диктовал условия встреч, а не она, как это было раньше. Лилина молча соглашалась с ним, своим наркотиком, она хотела его постоянно и боялась, что он посмотрит на другую и бросит ее. Виктор обращался с ней, как с дорогой игрушкой, и она не достойна большего. Все, что держало его рядом с ней, – постель.
– Когда я увижу тебя? – близкая к рыданиям спрашивала она, когда Виктор уходил почти сразу после близости.
– Я напишу тебе, – отвечал он безразлично, целуя ее быстро в губы.
– Не бросай меня, – умоляла она, а он испытывал презрение.
Он ненавидел, когда женщина унижалась перед мужчиной, считал это слабостью, не достойной сильной натуры. Но привлекала болезненность по отношению к нему, нравилось играть на чувствах.
– Я не бросаю, – он посмотрел на рассвет; сегодня у него выходной, а до ужина у Гранджев еще много времени. Виктор скинул снова рубашку, приникая к ее телу.
Он ушел после обеда. День провел в библиотеке, пересматривая разную литературу, отвлекаясь от удручающих мыслей. Мария постоянно писала, и он отвечал; тянуло в бывший дом, но в то же время он видел его только в ужасных снах. Ему не хватало семьи, и наверное поэтому он любил бывать у Гранджев. Рамсея он считал отцом, Аманду – любимой кузиной, Урсулу – племянницей, Артура – братом, а Диану – младшей сестричкой. Только он не мог прочесть в зеленых глазах последней любовь. Одиннадцатилетняя девочка была влюблена в него, а он этого не понимал. Диана ждала, когда он придет к ним вновь и каждый раз с замиранием сердца слушала шаги в коридоре. Кто он? Часто спрашивала она себя, в нем читала силу и восхищалась им.
В тот день Виктор пришел снова. Она ждала за вышиванием в маленьком зимнем садике. Он сел напротив, смотря с улыбкой: он видит в ней только девочку. Прикусив губу, Диана пошла на зов Урсулы, а он остался. Когда она вернулась, Виктор был у ее отца, а на столе без конверта лежало забытое письмо. Диана знала, что так делать нехорошо, но все равно схватила лист. Изящный женский почерк, высокий слог, и, самое главное, от него исходила любовь.
Здравствуй, милый Виктор,
Я с ума схожу без тебя. Все ужасно скучно, родители предпочитают со мной ничего не обсуждать, а Руфус ходит с видом важной птицы. А я живу, как цветок, ожидающий дождя. Дублинское общество притаилось, мне кажется, что-то готовится. Ирландия хочет отколоться от Англии, а может, это просто мои догадки и домыслы. Манелл еще не вернулся, но я только и мечтаю, чтобы он погиб. У тебя все хорошо, и я очень рада этому.
Знаешь, я вчера вспоминала наше детство и, кроме аромата трав, больше ничего не помню. Кстати, вчера я научилась готовить вино; когда приеду, обязательно научу и тебя. Мы не виделись почти два года, и иногда мне кажется, что ты стал другим и будешь чужим. Прошу, не забывай меня и наше прошлое. Я очень люблю тебя и жду встречи с тобой.
С любовью твоя Мария.
Диана покраснела от злости и ревности. Значит, у него в Ирландии была любимая, и он скрывал это! Эта Мария – его невеста, это ужасно, наверняка, когда война закончится, он жениться на ней. Ужасно...
– Вам не говорили, что читать чужие письма плохо? – по-кошачьи произнес Виктор.
– Я... я... не... – она хотела было оправдаться, но он не дал.
– Думаю, вы должны извиниться, юная леди, – мягко сказал он.
– Но я... – он снова ее прервал, – я... просто...
– Диана, врать вы не умеете совсем, – изрек Виктор. – Да и вы слишком милы для этого.
– Она вам так дорога? – выпалила девочка, он сомкнул брови на переносице.
– Да, а почему не должна? – он посмотрел на нее.
– Вы ее любите? – робко поинтересовалась она.
– Да, она единственный мой родной человек, – она встала, смотря в его глаза. – Мы очень крепко с ней связаны.
– Вы же женитесь на ней? – он громко засмеялся.
– Пока ни наука, ни церковь не разрешили инцесты, – она засмущалась, удивляясь своему внезапному гневу. – Диана, вы ревнуете! Вот что: выбросите все из головы, я вам не пара, тем более, что я намного вас старше.
– Но вы... – она села.
– Я – это я, – он постучал костяшками по крышке столика. – Вы не знаете меня, просто нарисовали в голове идеальный образ, но я далек от него.
– Простите, – прошептала она, скрывая дрожь в голосе и теле.
– Я человек, который не хочет любить пока, – он обернулся, чтобы уйти. – Знаете, любовь – это не только желание быть вместе, но и еще желание смотреть в одном направление, даже на расстоянии. Любовь – это нечто большее, ваши родители наверняка это знали, – и он вышел, не дав ей хоть что-то сказать в ответ.
Он оставил ее в смятении, ее душу охватывали противоречивые чувства, и в следующий раз, когда он снова появился на пороге их дома, она поняла навсегда одно правило: никогда не унижаться перед мужчинами. Сильная женщина сделает так, чтоб мужчина ползал у нее в ногах. Потому что нет ничего невозможного. Виктор научил ее мечтать, именно его личность, окутанная аурой таинственности, подстегнула ее к осознанию места человека на земле. Чтобы завоевать его, ей надо вырасти, а еще стать умнее – только тогда он будет принадлежать ей всецело.
Диана посмотрела в окно: Виктор уходил. Но еще большее потрясение она испытала, когда с отцом прогуливалась по магазинам и увидела пылкое объяснение Виктора с какой-то дамой. Они не обнимались, не целовались, но их взгляды говорили, что страсть снедала их, он смотрел на свою любовницу с таким вожделением, что у Дианы засосало под ложечкой от волнения.
Ревность – не лучшее чувство, оно умаляет достоинство человека, рушит многое, и ей не место в ее сердце.
***
Весна 1916.
Мария стояла под своим дубом, смотря вдаль. В воздухе испытывалось какое-то неприятное ощущение. Оно летало в последние несколько месяцев. Когда она с матерью съездила в Дублин, заметила, как город притаился, и тогда она решила, что что-то затевается. Бывая в высшем обществе, Мария все больше осознавала, что многие воинственно настроены против англичан. Сама Мария скрывала свои взгляды.
Это был апрель, что она запомнит навсегда. Она отметила свое девятнадцатилетние, когда вернулся Дуглас Манелл. Он получил ранение, и его отправили в отпуск на месяц. Эдвард решил, что пора его дочери стать женой. Она так надеялась, что он погибнет, так мечтала, что никогда его не увидит. Но после его приезда появился еще один человек. Это был сэр Вильям Трейндж, ему было почти двадцать шесть лет, и он работал в Министерстве внутренних дел. Его отправили в Антрим для наблюдения за ирландским обществом.
Он появился неожиданно и сразу дал понять, что будет жить в Холстон-Холл. Мария увидела его, когда собирала в оранжерее розы для вина, он легко, как зверь, вошел, окинул ее взглядом. Длинные рыжие волосы она не заплетала, платье на ней было совсем простое, и выглядела девушка как простая служанка, а не как леди. Она уронила охапку. Он подбежал. Мария совсем оробела. Она смотрела на непрошеного гостя, внимательно изучая каждую черточку лица. У него были полные губы, что чувственно ей улыбались, искрящиеся фиалковые глаза, овальное лицо и высокий лоб, прикрытый черными, как смоль, волосами.
– Вы, – прошептала она, – вы...
– Сэр Вильям Трейндж, – произнес он. – Меня прислали сюда из Лондона.
– Лондон... – снова прошептала она. – Как там?
– Люди встревожены, – ответил он, – ведь идет война. Все не так, как хотелось вначале. Лондонцы потеряли свободу, у них нет прав на многие вещи, но зато милые дамы, благословленные архиепископом Кентерберийским, работают, как мужчины.
– Они давно об этом мечтали, – добавила Мария.
– Они получили больше, – Вильям снова стал внимательно изучать свою собеседницу.
– Да, – выдохнула Мария, а потом после долгого раздумья сказала. – У меня брат в Лондоне.
– Ваш отец сказал, что он умер под Марной, – Вильям помог собрать ей розы.
– О, это гнусная ложь! – она засмеялась. – Мой брат сбежал за два месяца до войны, и теперь он в Лондоне.
– Зачем же ваш отец врет, он, ваш брат, случаем не из ирландских националистов? – Мария покраснела от злости.
– Он любит Англию и англичан, он учиться на врача, – выпалила она.
– Что ж, это познавательно. Я пока буду жить здесь, а вам не советую гулять по ночам, – да кто он такой, чтобы ей указывать! Девушка резко встала.
– Я знаю эти места, как пять свои пальцев, так что...
– Не стоит, леди Мария, – оборвал он. – Сейчас происходят плохие вещи. Часть ирландцев ненавидят англичан, другая ненавидит ирландцев, что поддерживают англичан.
– Я люблю Англию, – с пылом сказала она.
– Я это понял. Вы стараетесь говорить, как англичанка, и делаете многое, как англичанка, – она зарделась.
– Значит, вы считаете, что Ирландия хочет независимости? – неожиданного для него спросила она. Юная девушка интересуется политикой?
– Да, все к этому идет, хотите, я вам дам кое-что почитать? – она, взяв корзинку, смотря на него, кивнула.
– Да, вечером, я вас сама найду, – он взглянул на нее много обещающим взглядом.
Она нашла его вечером в гостиной вместе со всеми, родители и ее жених, что-то бурно обсуждали, а Вильям, словно не слышал, отвлечено что-то отвечал, и Каролина заметила, что он кого-то ждет. Мария села рядом с ним, замечая ревнивый взгляд Дугласа, пока никто не видел, Вильям аккуратно передал ей плотно свернутые листы, что она спрятала в рукаве платья. В этом жесте было столько интимности и нежности, что ее словно обдало кипятком, настолько сильны были эмоции. Он ей симпатичен – вот оно в чем дело. Потом она сказала, что зашла пожелать спокойной ночи и ушла. Только забравшись в постель, Мария смогла развернуть листы:
В ноябре 1884 года была создана Гаэльская Атлетическая Ассоциация, основной задачей которой являлась популяризация ирландских видов спорта. Имела тесные связи с И.Р.Б. и отказывала в членстве всем, кто был связан с полицией и армией.
