Текст книги "Дом Ветра (СИ)"
Автор книги: Анна Савански
сообщить о нарушении
Текущая страница: 49 (всего у книги 54 страниц)
– Видишь, сам сказал, что я не изменяла тебе, – она развернулась, собираясь уйти.
***
Осень 1985.
Фредди,
Я поздравляю тебя с днем рождения и желаю всего самого лучшего. Я прислала тебе бумаги нашего развода. Я согласна на все. Мы увидимся на дне рождения Элен, а потом закончится наш брак. Я решила, что должна тебя отпустить. Не могу больше быть тебе обузой, не могу больше быть обманутой женой. Я думаю, ты будешь счастлив.
Мы совершили ошибку, когда стали мужем и женой, мы сделали столько глупых ошибок, что теперь причиняем еще больше вреда друг другу. Я не должна была кидаться в омут наших чувств тогда много лет тому назад, не должна была позволять тебе уходить от Мэри. Я позволила себе влюбиться, и это стало привычкой, но сейчас я свободна от этих чувств. Я поняла это, жаль, что поздно. Я любила тебя, просто любила, пока не оказалась заложницей наших чувств, но больше нет прежней меня.
Бетти
P. S. Я буду вспоминать о нас с теплотой. Тогда я была наивной девочкой, до безумия влюбленной во взрослого мужчину. Но девочка выросла, а наши чувства – нет.
Всего хорошего. До скорой встречи
Он перечитывал это письмо сотни раз, видя в строчках: боль, разочарование в себе и в них самих, одиночество и потерю чего-то самого главного в жизни. Она так сильно завладела его душой, что даже сейчас не отпускала, даже находясь на расстоянии. Беатрис потянулась, а он так и не смог заснуть. Эти строчки не выходили из головы. Что же это происходит с ним? Он так легко был готов отказаться от нее, а сейчас в его душе были одни сомнения. Фредди растянулся на постели с блаженной улыбкой, вспоминая милое личико Бетти, ее шаловливые глазки, ее нежные руки, ее бархатные поцелуи, ее ласки. В памяти появился ее образ, их занятия любовью, их вечера, наполненные страстью и негой.
Все-таки сомнения брали вверх над ним. И чем больше думал о Бетти, тем больше он понимал, что Беатрис почти ничего не значит для него. Беатрис чувствовала, что теряет позиции, Мэри искала поддержки у Бетти, чтобы выжить Беатрис из жизни Фредди. Теперь ей придется на него давить: жестоко и безжалостно...
Фредди прислал Алику разорванные документы, которые получил от Бетти, с запиской, что никого развода не будет. Осталось разорвать все отношения с Беатрис. Фредди отправил все подарки, которые вернула ему Бетти, в Гарден-Флауверс. Он положил в карман отремонтированную цепочку Бетти с подвеской. Он знал, что Беатрис мечтает ее заполучить. Как-то раз видел, как она примеряла разорванную цепочку, но она так и оставалась лежать в одной из шкатулок, и он даже не собирался ее надевать на свою подругу.
Фредди сел в кресло перед Беатрис, та пила кофе и читала газету. Он пару ночей не спал с ней, и она наказывала его молчанием, но Фредди было уже все равно, так как он решил, что будет вымаливать прощение у Бетти. Хотя это будет сложно: последние пару месяцев она потерялась из виду. Он приложит все усилия, чтобы ее вернуть обратно, она нужна ему, он не сможет жить без нее, без ее глаз, улыбок...
– Нам надо поговорить, – начал он, сохраняя спокойствие.
Беатрис плакала и кричала, проклинала его и унижала, но он был непреклонен.
***
Тяжело вздохнув, он снова отошел от окна, складывая в чемодан последние вещи. Тяжелые, свинцовые брюссельские тучи давили на город, дождь шел непрекращающимся потоком, барабаня по стеклам. Джозеф отпил воды, захлопывая чемодан. Гнев клокотал в нем. Брюссель не дала ему того, что он хотел. Он так надеялся на эти переговоры... Виктор уже не управлял компанией, он ушел в тень, и власть Роберта стала очевидной.
Джозеф стремился доказать всем, что традиции хороши, но они должны идти в ногу со временем, именно это всегда твердил Виктор, именно из-за отсутствия ясного понятия о меняющимся времени разорились их ирландские родственники. Роберт, как всегда, добился своего таким дешевым способом. Он ведь знал, что всегда все нужно держать под контролем, особенно свою похоть, она-то его и подвела. Раньше он никогда не позволял женщине так близко подбираться к нему.
По прибытии в столицу Джозефа ждала служебная машина, он не хотел ехать домой глушить вином неудачу. В Аллен-Холле Джозеф появился в совсем мрачном настроение, он давил в себе чувство ненависти к отцу.
Прислуга услужливо ему улыбнулась, Джозеф понимал: ведь они все гадают, кому перейдет это владение. Джозеф поздоровался с Дианой, возившейся в Зимнем саду, Виктора же он нашел в библиотеке, дед увлечено смотрел какие-то книги. Джозеф кашлянул, Виктор поднял не него глаза, и встал из кресла, видя замешательство внука, и распахнул для него свои объятья, железный контроль Джозефа рухнул. Виктор всегда был ему больше, чем дед, он стал для него человеком, подарившем надежду. Виктор обнял его.
– Что с тобой? – прошептал он.
– Я провалил дело, – ответил Джозеф, разнимая объятья деда. – Все пошло прахом. Неужели он не понимает, как это важно для нас?! – Джозеф ударил кулаком об стол. – Он же Лейтон, он же не должен все разрушать...
– Джозеф, успокойся, – Виктор положил ладонь на его плечо. – Когда меня не станет, то все почти перейдет в твои руки.
– Ты же знаешь, у него сорок процентов акций, как и у тебя, остальное у этого чертова совета! – Джозеф сжал кулак, прижимая его к губам.
– Сорок будет у тебя, – произнес спокойно Виктор. – Остальное в твоих руках. Ты должен вернуть былую славу «Лейтон и Ко».
– Да, должен, но что я могу? – Джозеф пожал плечами. – Во мне видят юнца, не понимающего ровным счетом ничего. Если бы я перетянул на свою сторону Гарри, то мне было бы легче, ведь ему уже тридцать пять, возраст играет в его пользу, – Джозеф кинул взгляд на графин с водой.
– Джозеф, мы оба знаем, что мой век подходит к концу, и я отдам тебе все мои акции, – Джозеф сжал морщинистую руку Виктора.
– Ты слишком сильно веришь в нас, – ответил он.
– Я знаю, что все у вас будет хорошо.
***
Пахло яблоками и осенней свежестью. На бледно-зеленой траве лежали опавшие после вчерашнего дождя и ветра алые яблоки. Небо с утра прояснилось, оно было такое чистое, такое голубое, а солнце слегка припекало, как летом. Легкий дурман наводил на воспоминания. Радость ощущалась во всем – в дуновении ветра, в колыхании вызревших трав, пении птиц и сиянии октябрьского солнца.
Бетти вышла в сад, купаясь в солнечных потоках, она села под сенью яблонь, думая о своем. Как только Алик сказал, что Фредди не собирается подписывать бумаги, в ее душе загорелся светлячок надежды, и сердце как-то радостно затрепетало, стало так сладко, так хорошо... Но совсем скоро она очнулась. Что-то за этим всем кроется, только что? Она так и не смогла после разрыва с Брайаном прийти в себя, все-таки что-то она к нему испытывала.
Все эти месяцы Бетти боролась с собой, чтобы забыть свое прошлое, даже приезд в Аллен-Холл ее не исцелил, эти мысли гнались за ней, были с ней постоянно. Сердце вновь затрепетало, как у ребенка от предвкушения чуда, она обернулось, и сердце замерло... Перед ней стоял Фредди. Бетти смотрела на него, объятая от одного его взгляда огнем. Ее сердце, ее душа, ее тело горели, горели в пламени страсти, любви, нежности.
– Нам надо поговорить, – начал он, ее сердце просило броситься в его объятья.
– Нам не о чем с тобой говорить, – отрезала ее гордость.
Бежать – приказали страх и боль – беги, пока можешь, спрячься, пока он не причинил тебе еще большей боли. Бетти бросилась в сторону полей, мужчина – за ней. Она бежала от него, от своей любви. Бетти перемахнула через старый, полуразрушенный низкий забор, теряя при этом балетки. Перед ней предстало поле, трава еще не успела обсохнуть от дождя. Влажные травы и сырая земля заморозили ноги. Надо добежать до реки, но недавний выкидыш не позволил ей сохранять прежний темп. Бетти споткнулась о какую-то корягу и растянулась на земле, чувствуя, что потянула лодыжку.
Он уже прижимал ее к себе, с ней творилось нечто невообразимое, по щекам бежали жгучие слезы то ли от обиды, то ли от боли... Он уже прижимал ее к себе, шепча что-то. Пальцами Фредди осушал ее слезы, все сильнее прижимая и убаюкивая, как ребенка. Понемногу Бетти стала сдаваться, но что-то внутри продолжало сопротивляться ему. Какая-то часть ее души была против его объятий, против этого жаркого, возбуждающего шепота.
Она лежала, прижатая тяжелым телом Фредди, ощущая его дыхание у себя на щеке. Все было, как в самых смелых ее фантазиях, все было похоже на сон. Ей не верилось, что это произошло. Бетти гладила его голову, слушая биение сердца.
Над головой было чистое, бездонное голубое небо, пролетали косяки птиц. Бетти смотрела на небо, прося у Бога помощи. Теперь ей казалось, что он получил от нее все, что хотел, и теперь уйдет, по щекам снова побежали слезы, стекая по вискам в каштановые волосы.
– Эй, малышка, не плачь, – Фредди склонился над ней, заглядывая в эти глаза цвета тайны. – Я с тобой, я рядом. Я знаю, что я не заслуживаю твоего прощения. Я вообще тебя не заслуживаю, я не стою тебя. Но все же я люблю тебя, дорогая. Ты простишь меня?
– Да, видит Бог, я не хотела этого. Если ты еще раз поступишь так со мной, то я покончу с собой. Я клянусь, что сделаю это. Но для начала я убью тебя, или вся твоя жизнь превратится в ад, – Бетти приникла к нему. – А как же Беатрис? – ей необходимо было понять, почему он здесь? Может, она его бросила, а ему просто некуда идти, и лучше она, Бетти, чем быть одному?
– Я бросил ее, – он прильнул к ее губам. – Я люблю тебя, малышка. А ты, ты любишь меня? – вопрос повис в воздухе.
– Пока все сложно, мне нужно время.
***
Бетти давно вышла из больницы, он обещал прийти домой в тот же день, когда ее привез Джордж, но он не пришел. Холли уже отчаялась, думая, что он никогда не вернется. Она пыталась с ним поговорить в клинике, но мужчина вечно находил отговорки, и она расценила это как нежелание с ней общаться. Она тосковала без него, каждую ночь мечтала о его ласках, с улыбкой вспоминая их совместные завтраки. Он общался с мальчиками, но по-прежнему не замечал их с Кэрри – так он их наказывал. Холли слонялась вечерами по их огромной квартире, думая, что в выходные поедет в Аллен-Холл, но каждый раз, подбирая слова для него, передумывала, откладывая поездку до следующих выходных. Его родители старались не вмешиваться в их отношения, вообще никто не вмешивался, у всех и так было много проблем, чтобы решать чужие. Когда он хлопнул дверью, они с Кэрри смотрели на друг друга испепеляющим взглядом.
Она убежала и заперлась у себя, а Холли, потрясенная его поступком, как мешок, осела на пол и долго сидела, тупо смотря в одну точку. Через два дня Кэрри нашла ее рыдающей в кабинете, девочка села рядом с ней, обнимая за плечи. Холли вздрогнула, ожидая очередной пакости от нее.
– Мам, не плачь, он вернется, – она впервые назвала ее мамой. Холли подняла голову, делая вид, что не заметила этого.
– Прости меня за все годы унижения. Я должна вести себя, как взрослеющий человек, а не трехлетний ребенок, – Холли улыбнулась.
– Это Флора тебя этому научила или Бетти?
– Я сама это поняла, – Холли стерла слезы.
– Я горжусь тобой, надеюсь, это мир, – она протянула ей руку, та ее пожала.
С того дня в их доме был действительно настоящий мир, не рисованный, только в этой картине не хватало Гарри, но они верили, что он вернется когда-нибудь.
Холли писала в кабинете отчеты, Кэрри готовила ужин, мальчики помогали ей, когда позвонили в дверь. Кэрри, зная, что Холли занята, побежала открывать и увидела кого-то с прикрытым корзинкой с цветами и яблоками лицом. Гарри поставил ношу на порог, Кэрри быстро обтерла руки об фартук.
– Кэрри, кто пришел? – услышал Гарри голос Холли.
– Мам, это папа приехал, – он вошел в дом, увидев Холли.
После ужина они оказались в объятьях друг друга. Именно тот факт, что Бетти и Фредди помирились, заставил его посмотреть на все другими глазами, и поэтому он вернулся домой. Холли плакала от счастья, когда он обнимал ее. Его пальцы нетерпеливо скользили на ее коже, и она впадала в агонию, лихорадочно шептала все нескромные слова, что ей приходили в голову, и еще больше возбуждала его. Только слившись с ней душой и телом, он окончательно признал свою неправоту, выбрасывая белый флаг. Гарри проглотил ее стон, чтобы никто не мог слышать их, ее ногти впились ему в плечи до боли, но это привело его в неописуемый восторг.
В комнате пахло яблоками и розами, любовью и желанием. Гарри гладил спину Холли, его больше не преследовал кошмар той ночи, что он провел с Бетти, он не думал об этом.
Холодный воздух хлынул в комнату. Звезды мерцали, как драгоценные камни на кубовом гладком покрове. Они были, как будто дети, играющие сами с собой в свои игры, то падая, то скрываясь за дымчатыми полупрозрачными облаками. Полная луна освещала улицу ярче, чем ночные фонари. Она притягивала к себе и манила, каким-то неповторимым волшебством. Падали листья, тихо шелестя и опускаясь на землю.
У них было все, и звезды были благосклонны к ним сегодня...
***
В тот день, когда он должен был венчаться с этой дрянью, она не хотела и думать об этом, она так пыталась не думать об этом, что собрала вещи и уехала на три дня в Брайтон отвлечься от дурных мыслей. Все газеты пестрели фотографиями и репортажами со свадьбы ее бывшего мужа. Как же она ненавидела его в эти минуты! Сияющие лицо Ребекки напоминало ей о том, что ее свадьба одиннадцать лет тому назад была всего лишь скромным мероприятием, где она, облаченная в нежно-лиловое узкое платье с длинным шлейфом, счастливая, шла к алтарю.
Теперь Антонио навсегда потерян для нее, она сама, своими же руками отдала его этой нью-йоркской штучке. Что она наделала?! Мери-Джейн старалась жить без него, она дописала вторую книгу, неделю назад они пышно отмечали ее издание, она отдала себя галерее, детям, но чувство собственного бездействия не уходило. Жизнь без него была невыносимой, но и жизнь с ним стала бы невозможной. Одни сожаления, ни одного решения, одна боль, ни одного нового чувства. Все слишком запутано, слишком сложно. Конечно, хорошо, что он перестал претендовать на Фабрицио, но его фамилию ей пришлось дать. Чувства поглотили ее, поэтому она глушила их в работе. Назад пути не было, гордость не позволяла простить бывшего мужа, как это сделала Бетти, хотя это и далось той слишком тяжело. Нет, овца, согрешившая один раз, согрешит еще.
В Нью-Йорке Антонио ощущал себя полноценным человеком, после свадьбы в его жизни мало что изменилось. Он все так же занимался живописью, изучая полюбившийся ему город. Казалось, он забыл о Лондоне, его людных улицах, о том неповторимом чувстве радости, летавшем в воздухе. Его давно не волновала судьба М-Джейн, даже новость о примирении Фредди с Бетти не вызвала в нем ничего. Безусловно, его Беатрис была эгоистичной дурочкой, но она больше подходила Фредди, любившему контроль, чем его стервозная жена, которая не слушала его. Но неожиданно его вера в собственные чувства к Ребекке чуть не пошатнулись, когда на книжной полке магазина он нашел новую книгу М-Джейн.
Книга захватила его, нет, его привлекли не простые описания ресторанов, кафе, музеев и прочих особенностей Лондона, – автор с точностью выводил закон любви. Антонио купил книгу и не смог оторваться от нее.
– Антонио, – цокая каблучками, Ребекка прошла в спальню, она скинула свои туфли, потом элегантный жакет цвета нефрита. Он отложил книгу. – Что это?
– Роман Мери-Джейн, – он не хотел лгать, чтобы потом не оправдываться.
– Ясно, – спокойно ответила она. – Ну и как? – стараясь придать своему голосу веселости, поинтересовалась Ребекка.
– Честно... местами слишком слезливая, не верю, что в Англии это читают, – он обнял ее.
– Я люблю тебя, – прошептала она, словно стирая у него из головы всю ту любовную белиберду, что понаписала его бывшая жена.
– Я тебя тоже.
***
Ноябрь 1985.
В доме Беккитов было шумно, много гостей, пышное торжество, только Флора ощущала себя здесь лишней, разглядывавшая себя в огромном зеркале. Дебора кружила вокруг нее, а ей ужасно хотелось остаться одной, так хотелось забиться в темный угол и сидеть там! Какая она была красивая, и как жаль, что она достанется Хьюго. Платье с корсетом и пышной легкой юбкой, белая фата, спадавшая на плечи, бриллианты в волосах, ушах, колье с крупными камнями, браслет и кольца. Она, как всегда, была в туфлях на высоком каблуке. Хьюго решил обвешать ее фамильными драгоценностями, чтобы его положение, его богатство бросалось в глаза, чтобы эта молодая, красивая женщина была показателем его достатка. Но она была несчастна, и вряд ли это все сделало бы ее довольной, и на ее лице заиграла бы улыбка. Марк вошел к ним, чтобы вместе с ней прийти к алтарю, но она тихо попросила всех выйти. Появился Джозеф, он обнял ее, понимая, как никогда.
– Если ты этого не хочешь, то мы вызовем такси и уедем отсюда, – произнес он, она лишь утерла легкие слезы.
– Нет, нет, так надо. Я не могу больше любить, – прошептала она.
Джозеф вышел. За ней пришел Марк, и они все поехали в церковь. Когда Флора заходила в церковь, Дженни видела грусть в ее глазах, а на лице Хьюго сияла улыбка. Флора стояла перед алтарем, и все было как в ужасном сне, ей все время казалось, если она сейчас очнется, то этот сон закончится, и она будет рядом с ним. Ждала его каждую минуту, каждую секунду, ей казалось: вот именно сейчас распахнутся двери, и вбежит Ричард, и заберет ее с собой, и увезет далеко-далеко... От каждого скрипа и шороха она вздрагивала и открывала глаза, каждая клеточка ее тела хотела вновь ощутить его губы на своих губах. Флора не слышала, как священник спросил ее, она была слишком глубоко в своих мыслях. Она даже не слышала вопроса о том, есть ли причина, мешающая браку. Оказалась в реальности лишь тогда, когда ее спросили во второй раз, и она ответила:
– Согласна, – и на ее лице блеснули слезы, когда Хьюго приблизился, чтобы ее поцеловать.
Она не могла дать другой ответ, и был ли у нее выбор? Они выходили из церкви, и Флора посмотрела на солнечное небо, словно моля у Бога чего-то. Флора страдала: где сейчас Ричард? И что он подумает о ней, когда узнает, что она стала женой другого человека.
Флора стояла у окна в легкой комбинации. На руке было кольцо Хьюго, а на другой – его простое колечко с цветком, ни к чему их не обязывающее, но почему-то она не снимала его эти пять лет. Она прижимала его к губам и тихо плакала, спрашивая себя, за что ей досталась такая судьба. Она знала, что сейчас будет, и вовсе не боялась, и была полна решимости.
Глава 57
Два мира властвуют от века,
Два равноправных бытия:
Один объемлет человека,
Другой – душа и мысль моя,
И как в росинке чуть заметной,
Весь солнца лик ты узнаешь,
Так слитно в глубине заветной
Все мироздание ты найдешь.
Ф. И. Тютчев
Январь 1986.
Всю дорогу они были погружены в молчание. Фредди пытался ее утешить, но все это было бесполезно. Каждый раз, как он брал ее руку в свои ладони, Бетти просто вырывала свою руку. Она не слушала его, вся была в своих мыслях. Когда он говорил, что все образумится, то она понимала, что все не так хорошо.
На семейное Рождество, когда они в последний раз собирались вместе, Виктор прощался со всеми. Он много рассказывал о себе, много, что он не рассказывал в течение жизни, мечтал, что все у них будет хорошо, что они будут вместе, но они этого сами не хотели. Виктор мирил их, то плакал, то радовался.
Аллен-Холл встречал их холодным молчанием. На пороге ее ждал Джордж с Гарри, они обнялись, молчаливо проходя в замок, погрузившийся в траур. Виктор еще не умер, но его конец был очень близок. Сжимая его руку, у постели супруга рыдала Диана.
Виктор тихо умер, никто и не видел, как он перестал дышать. Когда его нашли утром, то тело уже успело остыть.
Прошли похороны. Аллен-Холл стал каким-то серым без своего хозяина, теперь замок ждал нового господина. На похоронах было много людей, которые знали хоть недолго Виктора Лейтона. Священник долго произносил речь, стирая слезы. Он был всем для жителей деревень, которым он помогал безвозмездно, отцом для своих рабочих, другом, радостным человеком. Прощаться было тяжело, как и отпускать его на небеса, но так суждено. Вечером Лейтоны собрались за столом. Место хозяина было свободно, как-то было холодно от этого. Гарри понял это и встал.
– Я знаю, это кощунство, но нам нужен новый глава семьи. Папа, теперь – это ты, – Джордж тяжело сглотнул. Теперь он был старшим в этой семье.
Через две недели приехал душеприказчик Виктора – мистер Беннет, его адвокат. Лейтоны собрались в мраморной гостиной, чтобы услышать, как Виктор решил распорядиться своим имуществом. Флора чувствовала гнетущую атмосферу. После того, как Джордж стал главой семьи, Руфус устроил скандал, потому что теперь он был самым старшим. Но дети и внуки Виктора отстояли право Джорджа.
Никто не хотел больше соревноваться со второй семьей. Мистер Беннет поправил очки, смотря на них всех. Это было небольшое наставление. Виктор делил все свои деньги между детьми и внуками, акции отдавал Роберту, каждому уделил внимание. Руфус ерзал, он надеялся, что главная жемчужина в сокровищнице достанется ему, и тогда он сможет перебраться в Лондон и стать еще богаче. Но Аллен-Холл достался в итоге Бетти.
Ей стало легко, и она не поверила, что это правда, и снова заплакала. Ей необходимо стать сильной, нужно привести себя в чувства.
***
Весна—лето 1986.
Замужество, как оказалось, скучное дело, хотя Флора это предполагала. По настоянию Хьюго она оставила контору Алика, даже диплом получила досрочно – хотела заняться наукой. Но он не позволил ей. Днем она была предоставлена сама себе, Дебора не позволяла особо скучать, постоянно взваливая на нее дела по хозяйству. Все были рады ее браку, кроме нее самой. Поэтому, когда Дебора попросила заняться ее оформлением сада, она восприняла это с радостью.
В Лондоне она нашла контору «Сад Флоры», ее привлекло название и виды услуг. Она вошла, сказав секретарше, что у нее назначена встреча с дизайнером, ей сказали проходить. Флора вошла и чуть не упала в обморок, у нее подкашивались ноги, и он помог ей сесть в кресло.
Это был он. Он все так же был великолепен, нет, он даже стал лучше. Она заглянула в его темные, арабские глаза и чуть не сошла с ума, ее сердце громко забилось, напоминая о ее любви к нему. Она чуть слышно вздохнула, невольно касаясь тонкого кольца с цветком. Хьюго жутко выводило из себя, что она носит его, не снимая, она же твердила, как оно дорого ей. Великолепное кольцо Хьюго для нее мало что значило.
– Здравствуй, Флора, – проговорил он, его бархатный голос заставил ее трепетать еще сильней. Он ожидал увидеть кого угодно, но только не ту, что почти забыл.
– Здравствуй, Ричард, – он заметил обручальное кольцо у нее на руке и застыл. Хотя... чего он ожидал? Ей уже двадцать два, она молода и хороша собой, и, конечно же, нашелся тот, за кого она вышла замуж. Он стал искать взглядом свое кольцо, но Флора прятала в складках теплого жакета вторую руку. – Как ты?
– Неплохо, я замужем. Свекровь заставила заниматься садом... – она замолчала. – Я не ожидала тебя увидеть здесь.
– Я тоже не думал увидеть тебя. И что она хочет? – он улыбался ей. Как же чертовски сложно сохранять равнодушие, делать вид, будто пять лет назад между ними ничего не было, не было тех упоительных ночей в садах, слов любви и счастья.
– Что-то в стиле регулярных садов, копируя Блейхем или Аллен-Холл.
– Скука смертная, – пробормотал он. – Ну что, исполним. Аллен-Холл очень красив, не то слово, лет семь тому назад я помогал там в садах, – Флора опустила взгляд, какая жалось, что она жила в Спенсер-Хаус и не видела его тогда. – Я завтра приеду – посмотрю, потом позвоню, когда будет готов проект. Ты завтра дома?
– Нет, я поеду к сестре, – она встала, собираясь уходить, находиться с ним рядом было невыносимо для нее. – Ты часто вспоминал обо мне? – он ждал этот вопрос и одновременно боялся его.
– Да, первое время – каждый день, – ответил он, Флора открыла дверь, потом обернулась.
– Я тоже.
По ее щекам побежали слезы: прошло столько лет, а он все так же волновал ее, прошло столько одиноких дней, а она все так же, смотря в его глаза, тонула. Что же это могло быть? Она так хотела обнять его, прижаться к его широкой груди и растворяться, теряться в его крепких, настоящих объятьях. Теряться, заглушить разум и прыгнуть в пропасть, зная, что тебя подхватит блаженный горячий поток и сметет все, что будет стоять на его пути. И тогда брак, деньги, положение будет ничем по сравнению с тем, что у них может быть. Но нужна ли она ему?
Он позвонил через четыре дня, и Флора быстро собралась, иногда ей казалось, что Дебора что-то подозревает, но она каждый день говорила себе, то это плод ее фантазии. Флора вбежала в офис, и стала ждать, когда он освободиться. Он с кем-то громко разговаривал и до нее стали доноситься обрывки разговора.
– Когда ты мне сделаешь предложение? – дама не говорила, а визжала.
– Я давно тебе говорил, что не хочу жениться, – его голос звучал спокойно. – Я никогда не женюсь!
– Тогда ты ни на ком не женишься, ты хоть раз любил? – Флора затаила дыхание.
– Любил, это было давно, и это было прекрасно, – она облегчено вздохнула. – Хизер, я не женюсь на тебе.
– Больно надо! – она вышла с шумом, посмотрела Флору:
– Вы тоже хотите, чтобы вас просто использовали и бросили? – и с вихрем эта брюнетка выбежала на улицу. Флора посмотрела на Ричарда, он ей улыбнулся, и завел к себе в кабинет.
– Прости за этот скандал, – он выглядел каким-то подавленным, ей показалось забавным, что он оправдывается перед ней.
– Ничего страшного, – он повесил ее пальто на спинку стула. – Так готово?
– Да, – он долго ей объяснял, что он хочет, и она, молча, как всегда слушала его. – Не хочешь завтра со мной поужинать, в знак старой дружбы? – она вздернула бровь, кивнула ему.
– Приедешь сюда к восьми? – она снова кивнула, гадая, что это будет свидание или просто ужин.
Собиралась она у Дженни, чтобы Дебора не могла видеть, как она тщательно наряжаться. Она выбрала атласное серо-голубое платье с глубоким декольте, и поняла, что хочет провести с ним ночь, тем более что Хьюго на полтора месяца уехал в Женеву. Ричард был потрясен, когда ее увидел. Днем перед ним представала обычная девушка, но сегодня он увидел нимфу, которую он страстно хотел с того самого мгновения, как она переступила порог его офиса. Все эти дни он не мог выбросить ее из головы. С тех пор она сильно изменилась, юная женщина стала роковой соблазнительницей, только она сама этого еще не знает.
– Чем ты занимался все эти годы? – спросила она, снова утопая в его глазах.
– Много ездил, стажировался, и вот я здесь, – он тихо засмеялся. – «Спасибо» тому благодетелю, здесь я уже полгода.
– Этот благодетель мой отец, – она потупила взгляд. – Я расскажу тебе одну историю. Мой отец никогда не был властолюбивым, но большие деньги портят, и он изменился. У меня есть кузина, и у нее такой же отец, и он тоже хотел разлучить ее с любимым человеком, а потом они все-таки поженились, и она порвала со своей семьей. Но я так не могу сделать, потому что я слабая, – последнюю фразу она произнесла, как приговор.
– Ты скучаешь по свободе? – в его интонации явно присутствовала ирония.
– Мне Хьюго мало что позволяет...
– Ага, вот я и узнал его имя, – она накрыла его ладонь своей. – Ты любишь его?
– Нет, – проронила она. – Нет, не люблю. Я даже не знаю, зачем вышла за него замуж. Мне было плохо первое время, школа не радовала, колледж тоже, работа... все казалось скучным, пресным, а потом, чтобы ничего этого не видеть, я начала выпивать. О, мне было всего девятнадцать, а я уже катилась вниз! Хьюго спас меня от самой себя, но я все так же несчастна, как и до этого. Прости, – он стиснул ее ладонь.
– Хочешь чаю? Выпьем у меня, нам есть о чем поговорить, – он заплатил, помогая девушке встать.
У него была большая квартира, в ней она ощущала его всего. Они прошли вместе в гостиную, Флора не позволила ему пойти поставить чайник, а вместо этого обняла его, приникая к его губам. Он пылко отвечал, запуская пальцы в ее волосы. Ей хотелось кричать от счастья: он был с ней в ее объятьях, он покрывал поцелуями ее волосы, лицо, шею, а она приглушенно стонала, тихо сходя с ума. Ричард скинул ее платье, опуская ее перед камином. Они были как под сенью их дуба, только над ними были листья лиан. Мужчина уже раздел ее и стал раздеваться сам. Как же ей было хорошо рядом с ним. Только он мог заполнить пустоту ее души, только он помог ей парить от счастья.
– Ричард, – выдохнула она. – Как я ждала тебя... я умирала без тебя...
– Я тоже... – Скажи, что ты сожалеешь, – попросил он, – и моя совесть будет чиста.
– Я сожалею, что так бездарно прожила эти пять лет, – он повернул ее к себе. – Я сожалею, что все эти годы я глупо жила. Я люблю тебя, я люблю тебя...
– Знаешь, чем я жил все эти годы? Я мечтал вот так быть с тобой, мечтал быть только с тобой, потому что за эти пять лет я не смог забыть тебя, потому что я люблю тебя до сих пор. Ни одна женщина не могла заполучить мое сердце, потому что я отдал его тебе пять лет тому назад, – он стирал ее слезы, струящиеся по щекам.
Месяц она была счастлива, месяц она, лежа в его объятьях, впервые не хотела приложиться в бутылке. Они не думали о завтра, зная, что его не может быть. Но реальность заявила о себе быстрее, чем они успели опомниться. Через три дня приезжал Хьюго, и она поняла, что ждет ребенка от Ричарда. Она была рада, но совсем не знала, что делать. Он был безмерно рад, а ее муж пришел в настоящее бешенство, заперев ее в доме, откуда ее вызволили Гарри и Ричард.
– Ричард... – выдохнула она, дверь за ними захлопнулась, она почувствовала, как его слезы падают к ней на спину.
– Я больше не отпущу тебя, я больше не смогу прожить без тебя...
***
«Сколько можно? – спрашивал он себя в очередной раз. – Сколько можно терпеть отцовский диктат?» Он не имел прав на его жизнь, потому что его не было в его жизни восемнадцать лет. И он считает, что может лезть теперь? Он не может решать, жениться ему или нет! Роберт Лейтон не имеет никаких прав на его жизнь. Джозеф стукнул кулаком по столу, пишущие принадлежности подпрыгнули, ручки скатились на стол. Черт бы его побери! Он не позволит этому человеку управлять собой. Роберт и так чуть не продал собственную дочь, сейчас же он делал из него выгодную для себя инвестицию.
Джозеф немного отпустил галстук; секретарша, мимо которой он пронесся, перестала пить чай, набирая номер подруги и сообщая, что к ним мчится взбешенный сэр Джозеф. С тех пор, как появился младший Лейтон, почти каждый день летели перья и сверкали искры. Говорят, покойный сэр Виктор в молодости был таким же горячим и дерзким. Джозеф распахнул дверь, и Роберт сделал вид, что это его нисколько не беспокоит.
