Текст книги "Дом Ветра (СИ)"
Автор книги: Анна Савански
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 54 страниц)
– Твое поведение недостойно леди, настоящей леди Холстон, да и вообще леди, – Мария не смотрела на мать. Хоть она и была очень красива в новом модном платье лавандового цвета, подчеркивающего бледность, девочку это не привлекало. То, что красиво снаружи, гнилое изнутри. – Смотри на меня, когда с тобой разговаривают.
Мария подняла на нее глаза, полные гнева и обиды. Да как она вообще смеет ей говорить, что такое «быть леди», когда вела себя как мелочная тварь. Месть – это холодное блюдо, но Мария не хотела уподобляться матери.
– Ты не леди, я вообще жалею, что тебя ей называют. Я тебя не родила, тебя принесли фейри[1]!
– Я леди... – прошептала Мария, еле сдерживая шквал слез. Она хоть и сильная, но все же еще ребенок.
– Ничего, это поправимо, – Каролина вышла из лазарета.
Ее снедал гнев. Как хотелось подойти к девчонке и отхлестать по щекам! Неужели она ее родила, неужели она – ее плоть и кровь? А может, ее подменили злые эльфы? Мария дочь Эдварда, сомнений нет.
Марию забрали домой до выздоровления; Виктор, когда приехал, растрогался от наплыва чувств. Потом с Марии сняли гипс, и они снова провели вместе еще одно волшебное лето. Они еще не знали, что скоро волшебство прекратится. Просто они станут взрослее...
***
Конец 1906.
Часы пробили полночь. Эдвард устало перебрался из кабинета в спальню. Холстон-Холл уже погрузился в предпраздничную суету, что означало окончание года. Эдвард разделся, опускаясь на постель, но сон не шел.
Год прошел как-то бесцветно. Старшие дети отдалились от него. Виктор открыто показывал отношение к семье, ему было уже почти одиннадцать, и с каждым новым годом он становился суровее. На мир он смотрел совсем другими глазами, и его пристрастия с каждым прожитым годом отнюдь не менялись. Умом Эдвард понимал, что его действия сильнее зажигают огонь в юной грубевшей душе. Он пытался давить, но у сына был строптивый характер. Каролина твердила, что их сын, когда получит право на управление всем семейном имуществом, потеряет его.
– Дорогой, Виктор беспечен, а вот Руфус – спокойный и рассудительный. Не дай Бог Виктор со своим характером получит право на управление, он все разрушит. – В тот день они с Каролиной сидели в беседке и пили чай. – Он постоянно где-то пропадает. Где он сейчас?
– Я не знаю, – тихо ответил ее муж. – Это все возраст, а потом, я думаю, Виктор образумится. Все пройдет, – равнодушно говорил он, и это убивало ее. Каролина вспылила, он привык наблюдать вспышки гнева своей жены.
– Ничего не образумиться! Ты еще вспомнишь мои слова, когда он выкинет что-нибудь эдакое, – ее глаза зло сверкали, она встала, но он удержал ее за запястье.
– Хватит! – резко крикнул он. – Хватит защищать Руфуса и порочить Виктора.
Тогда он еще мог сопротивляться Каролине и ее переменчивым капризам, но теперь он был в полной власти ее мести. Он уже не осознавал, что его неприязнь по отношению к Виктору и Марии растёт, не замечал, как стал резок в общении с ними и какие письма отсылал им. Его взор был обращен к младшему сыну.
– Руфус, поедешь со мной? – он спросил, когда за обеденным столом сидели все.
Так хотелось уколоть Виктора, чтобы он испытал ревность, ведь раньше он ездил с отцом везде, но на лице Виктора ничего не появилось. Он просто посмотрел на Марию, и они молча продолжили хлебать рыбную похлебку.
– Поеду, а куда? – прошепелявил Руфус. Его было пора отдавать в школу, но Каролина считала его слабым и болезненным. Чем позже она его отпустит, тем лучше, тем больше своих мыслей она сможет вложить в его голову.
– Со мной в контору, – Эдвард заметил одобрительный взгляд жены.
– Хорошо.
Он ожидал, что дети будут ссориться. Так и произошло. Руфус попытался задеть Виктора, но тот только холодно посмотрел на него и не стал ничего говорить. Эдвард взял сына за руку. День прошел радостно, только он не предполагал, что все обернется все с точностью наоборот. Один получит все, другой разрушит то, что уже существовало. Каролина начала это.
Два брата ненавидели друг друга. Один любил аромат ирландских трав и знал все их тайны, другой считал, что судьба даст ему все сама, что ни за что ему не надо будет бороться. Но, как окажется, что только тот, кто борется, получает все. Один выберет любовь и пойдет по зову сердца, другой выберет долг и пойдет проверенной дорогой. Кто из них будет прав, жизнь покажет.
Хорошо, что Эдвард не дожил до падения Лейтонов. Их величие поблекнет, только начнет блекнуть одна звезда, засияет на небе другая, самая яркая, а за ней еще... другие... еще ярче и прекрасней.
***
Лето 1907.
– Смотри, какие облака! – показала Мария.
Они втроем лежали в льняном поле, смотрели на небо, изучая проплывавшие облака. Мария лежала посередине, а Виктор и Артур склонили головы на ее плечи.
В новое лето они снова бегали по полям. Поскольку Тревор Йорк уехал в Лондон до сентября, Артур был с ними. Волнующие время детства безвозвратно уходило, они взрослели с каждым новым днем. Вместе после долгой зимы – это вносило какую-то юношескую стыдливость и сумятицу в чувства. Они гонялись по лесам каждый день, не замечая, как неумолимо уходит время.
Троица забегала в дальние владения Холстон-Холл, где, откидывая всякое смущение, скатывались по изумрудному холму и кидались в одном нижнем белье в реку. Река была непохожа на озеро. Вода чистая, с бурными потоками и каменистым дном. После долгого купания в прохладной воде грелись под летним солнцем Ирландии, в полдень оно сильно припекало, и белая кожа покрывалась веснушками, на что миссис Кедр постоянно сетовала, что «леди не престало быть с такой отвратительной кожей».
Подбирая сухие листья и ветки, разжигали маленький огонек, где жарили на вертеле только что пойманную форель. В то лето они впервые вкусили настоящую свободу: отцы в Лондоне, Каролина занималась только Руфусом и Анной, поэтому они были предоставлены только себе. За временем стало легко следить, не нужно было определять по тени деревьев или по положению солнца, так как Виктору Фелисите подарила старые дедовы часы.
Природа решила подарить им немного мгновений, чтобы они смогли подольше носиться по полям как дикие зверки в поисках добычи. Очень часто усталые, они лежали в поле, Мария плела венки из полевых цветов, а Виктор и Артур читали какие-нибудь книжки вслух. Они вместе смеялись и радовались этим уходящим минутам.
Иногда они добирались до брошенной мельницы, где забирались на самый верх, смотровую площадку, оттуда представлялся, как на ладони, их Холстон-Холл. Замок в ускользающих лучах показывался во всем великолепии. Их благословенная земля простиралась на множество километров, смотря на это, они испытывали некую горечь, глаза вбирали все тепло и красоту этих мест, словно скоро это утратит для них значение.
– Скоро будет гроза, – произнес Артур.
– В замок не успеем, – отмахнулся Виктор.
Горизонт потемнел, надвигались темные тучи, в воздухе появилась какая-то давящая духота, что действовала удручающе и в то же время будоражаще. Где-то далеко послышались раскаты грома, и мелькнула молния. Пошел дождь. Они быстро поднялись с земли и побежали к домику на старом дубе.
Ловко запрыгнув в него, они ощутили, что здесь будут в безопасности. Гроза уходила быстро, так же как и пришла. Дождавшись, пока раскаты стихнут окончательно, они побрели домой. На высокой лестнице, завернутая в шаль, стояла миссис Кедр. Она была в возрасте, но все еще молода, муж ее умер три года назад от простуды, а сыновья уехали в США искать лучшую жизнь. Высокая, тощая, с жидкими светлыми волосами, крючковатым носом, тонкими губами и большими синими злобными глазами на вытянутом лице – вот какой была миссис Кедр. Они даже не сжались под тяжелым взглядом, Мария только посмотрела на своих друзей и пожала плечами.
– Опять сырые! Быстро в дом и в ванну! – скомандовала миссис Кедр.
Они, смеясь, вбежали в большой холл, с задором пробежали по лестнице. Они больше не жили в детской – Каролина посчитала, что ее старшие дети выросли и им больше не нужны игрушки, да и юной леди не подобало жить с мальчиками.
Мария вошла в спальню, скидывая сырую юбку и рубашку, стягивая на ходу нижнюю сорочку, и открыла кран с горячей водой. Она залезла в ванну и налила туда масло, сделанное Виктором, пахнущие имбирем и розой. После того как она полностью расслабилась и как остыла вода, Мария посчитала, что можно вылезти из ванны. Она надела простое домашнее платье и вышла в коридор. Мать обычно всегда находилась с детьми на мансарде, что была расположена в ее крыле, западном. Это большое помещение с прозрачной крышей и лианами, которые еще Дезмонд Лейтон выписал из Аргентины для своей жены.
Позже мансарду оборудовали в комнату для рисования и творчества Фелисите. Но теперь Каролина со своим дурным вкусом, не понимающая Ренуара, Моне и Матисса, считающая, что современные постройки бездарны, думала, что так она привьет своим детям любовь к искусству. Поэтому троица проводила вечера в библиотеке либо в Китайской гостиной с изображениями драконов и развешанными расписными веерами. Каролина ненавидела ее, но детям она давно приглянулась. Мария вошла в помещение, села рядом с камином, чтобы высушить волосы, она налила себе немного розового вина с пряностями. Появились Артур с Виктором, произнося что-то смешное.
– Опять читала нотации? – спросила Мария.
– Ага, – кивнул Артур, – сказала, когда отцы вернуться, все им расскажет.
– И пусть рассказывает, – Виктор налил им вина. – Он мне не указ.
– А мне указ, – ответил с пылом Артур. – И потом, когда они приедут, нас здесь не будет.
– О, точно! – подтвердил Виктор.
– Что будем делать сегодня? – Мария не стеснялась, что у нее наполовину обнажены ноги. Если бы увидела это мать, отчитала бы за отсутствие чулок. Утром она надевала их для всеобщего спокойствия, а потом скидывала, складывая в нишу дома.
– Почитаем, – предложил Виктор.
– А что? – Мария любила читать все, даже то, что было не совсем по ее возрасту.
– Может, «Ярмарку тщеславия»? – Виктор вертел в руках стакан.
– Не-е-ет, – протянули остальные.
– Давай Гете, – Артур достал томик.
После чтения их разморило, и они уснули неглубоким сном. Утром, после завтрака, они вновь пустились в путешествие по Холстон-Холл, открывая новые тайны ирландской земли. Ведьма умерла этой весной, но (они зашли недавно) многое в ее доме осталось нетронутым. Виктор забрал ее записи и книги, понимая их необходимость для себя. Он любил часами водить пальцами по неровным строчкам, изучая досконально каждый рецепт. Он уединялся обычно в музыкальной комнате, а Мария с Артуром играли на рояле в четыре руки. У них выходило безупречно, чего не скажешь о нем самом.
В тот день он был один. Долго разбирал почерк автора и не заметил, как тихо к нему подошла Каролина, она нагнулась к нему, прочитав заголовок «Сбор от нежелательной беременности». Она резко поднялась, понимая, что каким-то образом Виктору попались рукописи старухи с поляны, эти ведьмы тоже передавали веками свои секреты по наследству.
– Откуда это у тебя? – спросила она, в голосе скользила нота возмущения.
– Это – мое! – отрезал он, закрывая книгу.
– Я не позволю в моем доме эти ведьмовские штучки! – вспылила Каролина.
– Не думал, что вы ханжа, maman, – он специально в последние слово, принятое в обращении, вложил все свое презрение.
– Да как ты смеешь со мной так разговаривать. Еще молоко на губах не высохло, ты... – она задыхалась. – Отдай мне!
– Ни за что! – он вскочил с дивана, кинулся к двери, открыл их, выбежал на улицу и спрятал рукописи в своем тайнике.
Он взрослел, и это было сопровождено не любовью и одобрением родителей, а ненавистью. Несмотря на возраст, к нему продолжали относиться как к маленькому мальчику, которому нужна вечная опека, а он давно не был таковым. Мать это, конечно, кроме мести, ничего не видела. Не видела, как он растет гордым и самоотверженным, как он готов жертвовать всем ради мечты. В их семье было принято слепое следование семейным традициям, желанием приумножить состояние, и только единицы мечтали создать что-то новое для всех.
Через много десятилетий Каролина это увидит уже в своих правнуках, которые будут стремиться создать новый для себя мир. Как же внуки Виктора будут отличаться от внуков Руфуса! Но сейчас она не могла смотреть так далеко, то, что видел ее сын, и то, к чему он стремился, казалось дурным. Но что плохого в мечтах подарить многим шанс на жизнь? Мелочная душа Каролины жаждала только крови, ее разум был далек от прекрасного.
Уезжая, троица ощутила щемящее чувство утраты, каждый день осени словно приближал их к чему-то другому. Чувство потери и прощания усиливалось, только ложное оно или настоящее?
***
Он вернулся из Лондона совсем другим: холодным, жестоким, замкнутым. Каролина сразу заметила резкие перемены в муже. На столе в его кабинете она увидела фотографию молодой леди, на вид двадцатилетней и в по крою простом, но очень изысканном платье. Это старая фотография (Каролина носила такие наряды еще в пору своего обручения, когда она сияла в свете, а Эдвард был в Лондоне на всяких собраниях и семинарах). Она вспомнила, что видела где-то эту леди, ее мозг напрягся, перебирая в памяти картинки из прошлого. Всплыла та ужасная сцена, что она устроила мужу в первую брачную ночь. Как глупо она себя повела тогда!
– Вы любите ее, и вы хотите ее!? – кричала она, увидев в раме у кровати фотографию другой.
– Да! Да! – орал он ей в ответ. – Вам не понять! Она – идеал!
– Ах мне не понять?!
Ему изрядно надоела ее стервозность, он был не намерен выяснять отношения в день свадьбы. Он подошел к ней, больно заводя руки за спину и вжимая в постель. Вместо нежных слов и объятий, вместо страстных открытий, он просто грубо взял ее девственность. С той ночи все пошло не так, и их брак стал таким же скучным и пресным, как у многих.
В Лондоне Эдвард встретил ее. Джорджина Грандж. Герцогиня Ленокс стала еще красивее, она уже была не той юной девочкой, тело избавилось от юношеской скованности, рождение трех детей превратило ее в женщину с гибким станом, мягкие изгибы тела подчеркивала простая ткань платья. «Почему она выбрала этого бедного герцога? – сотню раз спрашивал он себя. – Почему она решила, что любит его?» Рамсей Грандж, темноволосый мужчина с серым взглядом, выделявшийся среди многих мужчин, конечно, намного привлекательней, он лучше смотрелся с рядом ослепительной брюнеткой с пронзительными зелеными глазами – взгляд, который он увидит позже у любимой женщины сына. Но все же он не понимал, что она нашла в нем. С ним она могла иметь все, но выбрала скромное существование.
В Лондоне у них была огромная квартира неподалеку от Королевского медицинского колледжа, где он работал преподавателем. Немного прислуги: несколько служанок и кухарка – ведением всех счетов и покупками занималась сама Джорджина. Каролина, в отличии от нее, блистала в антримовском или белфатском свете и не обременяла себя заботами о воспитании детей или ведении домашнего хозяйства. Позже Гранджи купили домик на Логан-Плейс, где они проведут несколько счастливых лет.
– Джорджина! – окликнул он ее, увидев в галантерейной лавке, где искал кружева для Марии.
– Здравствуйте, мистер Лейтон, – вежливо произнесла она, как будто не было нечаянного поцелуя на балконе Воксхолла, где они провели последний бал.
Тогда он держал в объятьях волшебную девушку, не думая о том, что позже отец ответит отказом, а Джорджина скажет, что любит другого и родители скрепя сердце одобрили этот брак. Он был разочарован, понимая, что никогда не полюбит свою будущую супругу, женщину, которую он еще не знал. Но и Джорджину он тоже не знал, ему нравилась ускользающая красота в ней, может быть, после замужества она показалась бы ему другой.
– Неужели ничего не помните? – спросил он, ожидая, что, когда они сядут в машину, она кинется в его объятья, только окажись они на какой-нибудь безлюдной улице столицы.
– Помню, – она плотно сжала губы. – Я замужем.
– Я знаю, – он замолчал, а потом прибавил. – Может, вас подвести? У меня машина.
– О, нет! Спасибо, не надо, – она взяла коробочку с покупками.
– А я настаиваю, герцогиня, – он настойчиво предлагал провести хоть минуту вместе.
– Хорошо, – согласилась она.
Однако она не кинулась в объятья. Он припал к ее губам, когда они оказались на безлюдной улице, но она слабо его оттолкнула.
– Я все еще люблю Рамсея, – прошептала она.
– Чем он лучше меня? – вопрошал он.
– Просто он – это он, – объяснила она ему. – Милорд, отвезите меня домой, – она назвала адрес.
С того дня он больше ее не видел. В Антриме все казалось пресным, он ощущал отупение всех чувств, так он впервые серьезно поругался с женой. Они и до этого ругались, но это была первая крупная ссора с момента рождения Руфуса. Он кричал и бил посуду, она кричала и была готова расцарапать ему лицо. Такие ссоры были не приемлемы в обществе, но сдержать свои эмоции было невозможно.
– Вы никогда не любили меня, – упрекала она, – и никогда не полюбите! Вы ужасны!
– А вы и не пытались понять меня, вы просто хотели быть богатой леди! – кричал он. – Вам нужно было сиять в свете, вам нужен был титул. И больше ничего вы не хотели!
– Вы ведь спали с ней!? – это был и вопрос, и утверждение. – Вы всегда хотели ее, эту дрянь из высшего света.
– Нет, потому что она невинное создание на этой земле, а не потаскуха, – Каролина поняла, что это было адресовано ей. – Я знаю, Каро, вы пытались крутить роман за моей спиной. Вы не изменили мне, лишь потому что он утонул. И поделом ему! – ее захватила волна возмущения. Как он мог говорить о Френсисе, какое право он имел!
– Ублюдок, – прошипела она.
– Не ругайся как грязная торговка, – Эдвард заметил краем глаза, как она подошла к нему сзади, и резко обернулся.
– Знайте, я ненавижу вас! Я любила его, в отличии от вас, он был безупречен!
– Он был картежником и плутом!
– Не смейте говорить о нем так! Вы – такой же!
– Я знаю, – она дала ему увесистую пощечину, он схватил ее в ответ за руку, и его большая ладонь шлепнулась по ее прекрасному лицу.
– Ненавижу! Ненавижу! – истерично орала она и упала на пол из-за слишком узкой юбки, когда он отпустил ее.
Как же он презирал себя потом, и как же хотелось перебороть слабость тайно покоряться ей! Она уже сделала все, чтобы его старшие дети стали чужими, но вырваться из ее крепких, цепких объятий интриг и обмана он уже не мог.
Но почему отец не позволил жениться на Джорджине? С ней бы он стал другим и ее бы завоевал или обманом заставил жениться, а потом появилась бы и любовь, потому что Джорджина – настоящая, а не фальшивая.
Примечание к части
[1] – фейри – по ирландской мифологии, крылатые существа, забирающие детей из колыбелей и меняющие на плохих детей.
>
Глава 4
Молодому человеку свойственно мечтать.
Джейн Остен. «Уотсоны»
Лето 1909.
Новая весна принесла новые разочарования. Виктору в ту пору было уже двенадцать, Марии – одиннадцать. Они оба учились; конечно, успехи радовали Эдварда, но все же их поведение было недостойно семьи. Виктор превращался в прекрасного юношу, его острый, живой ум говорил о начитанности, его режущий, как нож, язык показывал упрямый характер. Он за последние время научился сдерживать порывы, и, когда смотрел своими голубыми холодными глазами, Эдварду становилось немного не по себе.
В Марии расцветала девушка, ее тело уже начало приобретать мягкие формы, ее золотисто-рыжие волосы, которые она никогда не заплетала, развевались на ветру. Она была похожа на романтическую красавицу из стихов Томаса Мура. У брата и сестры была особая духовная связь; как ни пытался Эдвард разбить ее, ничего не выходило.
Лето они вновь провели втроем, бегая по полям, наслаждаясь ароматом ирландских трав. Тревор предлагал отдать Марию за его сына Артура, и Фелисите считала это неплохой идей. Но Каролина сразу привела тысячу доводов почему не стоит этого делать. Артур был таким же ветряным, как и Мария, ей нужен сильный человек, что сможет сдерживать ее эмоции, губя на корню сумасбродные замыслы. Тревор, конечно же, не был в обиде на друга, только и сам становился похожим на Эдварда.
Мир изменялся все быстрее, это становилось очевидно. То там, то тут возникали новые войны, одни плелись интриги, а другие мечтали разделить весь мир. Правительство проводило реформы для рабочих, в то время как воздух пропитался войной. Все это влекло новых Лейтонов, они смотрели на все другими глазами, уже понимая, что совсем скоро все станет другим.
Зиму и весну они скучали друг по другу, в первый же день приезда Мария скинула туфли и чулки и побежала по молодой траве. Она дерзко ответила миссис Кедр, что теперь вправе поступать, как хочет. В то лето двенадцатилетняя девушка и тринадцатилетние юноши старались находиться подальше от чужих глаз. Солнце светило для них, травы цвели так сильно, что их аромат ощущался спустя много лет, а воздух был так прозрачен, что звенело в ушах после того, как заходил в дом. Счастливое время...
– Что ты будешь делать через пять лет? – спросила Мария Виктора.
– Может, поеду в Лондон, поступлю в Королевский медицинский колледж, – ответил брат.
– Отец хочет отправить тебя в Эдинбург, чтобы ты стал экономистом, я вчера слышала, – прошептала Мария. – Скукота, и чего так далеко? – ее глаза смеялись.
– Не знаю, – он откинулся на песок. (Они были на озере.)
– Но Лондон тоже неблизко, – возразила она.
– Лондон – большой город, и там есть все, – добавил Виктор. Появился Артур с большой рыбиной в руках. – Где ты был?
– Ловил рыбу, как видишь.
С озера уже веяло прохладой, темные воды опутал легкий туман, что полз медленно на берег, невесомый ветер приносил лесной аромат. Тихо потрескивали поленья в разгоревшемся костре, на вертеле жарилась рыба, и зверки шевелись в кустах, готовые бежать на запах жареной рыбы. Мария сегодня стащила из погреба бутылку розового вина, которую они распили вместе. Захмелев, они улеглись спать, тесно прижавшись друг к другу. Так они проспали всю ночь.
Проснулись они только с рассветом, огонь уже погас. Артур ощущал себя пещерным человеком, у Марии все платье было в соринках, но она не сделала ни одной попытки, чтобы очистить его.
Их встретил помощник Эдварда – мистер Кенни. Виктор понял, что сейчас им влетит за поведение, хотя давно уже потерял страх перед отцом. А еще тот не мог запереть его в замке, он бы все равно сбежал. Они, тихо смеясь, пронеслись, как вихрь, по всему замку. Уходя в комнаты, отведенные для них, они громко пробежали мимо комнаты Руфуса. В открытую дверь просунулась рыжая голова первого, Мария показала язык, и на его женственном лице появилась непонятная гримаса. Наспех переодевшись, они, снова смеясь, вбежали в Цветочную столовую, где Сьюзи накрывала на стол.
– Я не скажу, что вы не ночевали в доме, и потом, мистеру Кенни сказала, что вы с рассветом решили пойти на улицу, – она положила перед ними круассаны, политые вишневым вареньем.
С Каролиной у них испортились отношения, и уже немолодая служанка предпочитала прикрывать и поддерживать молодых хозяев. Сьюзи разуверилась в хозяйке в тот день, когда Каролина предложила подсыпать в еду старших детей травы, чтобы ослаб их организм. Сьюзи посчитала это безбожием и страшным грехом и не стала этого делать, сказав хозяйке, что делает это постоянно, когда дети в Холстон-Холл. Каролина же решила, что организм ребят слишком крепкий и не сразу воспринимает отвары.
– Спасибо тебе, Сьюзи, – поблагодарил Виктор.
– Завтракайте, а то придет миледи, и будет выбирать все самое лучшее мистеру Руфусу, – они жадно накинулись на пышные оладьи и ветчину с домашним сыром.
– Всем доброе утро, – пришла Каролина вместе с младшими детьми. Виктор взглянул на мать, та увидела беглый взгляд сына. – Руфус, завтракай быстрее, мы сейчас поедем к отцу.
– О, – он радовался этому, – а ты, Виктор, не поедешь!
– Больно надо, – выпалил он, – что там интересного. Ровным счетом ничего!
– Когда-нибудь все это достанется тебе, Виктор, – Каролина намазывала булочки маслом.
– «Это» не наступит никогда, – Виктор встал и ушел.
Каролина ощущала сладкий вкус победы на губах. Сын отдаляется от них, и Мария идет за ним следом.
***
В августе 1909 года умерла Фелисите. Эдвард узнал об этом, когда в спешке уезжал в Антрим. Ему принесли прощальное письмо матери, которое он вскрыл по дороге в свою контору:
Мой сын,
Я хочу, чтобы ты сохранил все наше богатство. Прошу, избавься от жены, из-за нее произойдет много бед, и, если ты этого не сделаешь, все рухнет в один день. Перестань давить на Виктора и дай ему возможность выбирать свой путь самому, потому что он приумножит наше состояние. Не отдавай Марию замуж без любви, это ужасно и противно для нее. Не давай большей свободы Руфусу, он мягкотелый, он игрушка и орудие в руках Каролины, он не тот человек, что нужен нашей семье. Оторви Анну от матери, ей нужна самостоятельность, иначе все закончится плачевно.
Береги себя, береги нашу семью. А я ухожу, думая, что у тебя все получится.
Твоя мама.
Он поднялся снова к себе, Каролина уже слышала новость и решила зайти к Эдварду. Она тихо вошла, на цыпочках подходя к мужу. Он стоял у окна, смотря, словно в пустоту. Каролина робко обняла его сзади.
– Я сочувствую, – он ничего не сказал ей, она только лишь заметила легкие слезы на его щеках. – Все хорошо, родной, – Каролина повернула его к себе, прижимая рыжую голову к своей груди.
Теперь-то у нее появилась возможность повернуть отношения в другую сторону. Сейчас она может окончательно оттолкнуть Эдварда от сына, и, если она не воспользуется этой возможностью, то потеряет все.
***
Лето 1910.
После смерти Фелисите многое изменилось. Каролина ощутила, как все больше к ней привязывается собственный муж. Эдвард после Рождества впервые подошел к ней и нежно поцеловал. Они стали больше разговаривать, он изливал ей душу и стал склоняться в сторону младшего сына. Такие перемены в доме ощутили все: домашние сразу приметили, как уже не молодые супруги всю весну провели вместе, не отпуская рук, плотно сжав ладони и сплетя в узел пальцы. Увидели взгляды, полные любви, а вскоре прислуга судачила о том, что супруги заняли одну из больших спален в Холстон-Холл, где предавались страстной любви. Словно смерть Фелисите освободила Эдвард от оков. Каролина только в ту весну осмыслила триумф – она почти что добилась всего, о чем так мечтала.
Летом, когда вернулись Виктор и Мария, она и в них приметила перемены. Голос Виктора сломался, в нем появились строгие нотки, черты лица стали мужественнее, а еще он сильно вытянулся. Мария хорошела с каждым годом, и Каролина уже примеряла за кого бы выдать ее замуж, считая, что выгодная партия усилит их влияние в Ирландии.
– Ты такая красивая, когда спишь, – прошептал Эдвард, сжимая ее в объятьях.
– А ты только это заметил, – лукаво улыбнувшись, сказала она. Нет, она не спала, она думала о том, как ей поступить дальше. Она уже рисовала новые перспективы для себя.
– Просто до этого я всегда уходил, считая, что мой долг выполнен, – его тонкие пальцы легко скользили по ее спине.
– Скажи, странное чувство, – она потянулась в его объятьях.
– Что странного? – непонимающе переспросил он.
– Любовь, – в ее улыбке скользило коварство, которое он не успел заметить.
– Ты говоришь, что любишь меня? – Эдвард приподнялся, чтобы лучше видеть ее лицо.
– Да, – ответили ее губы, он потянулся к ним, ощущая сладостную муку желания.
Как такое могло случиться с ним? Теперь его не прельщали шлюхи из борделей, он совсем не хотел ехать в Антрим к любовницам, его просто тянуло к женщине, с которой он прожил уже пятнадцать лет. Их брак не сложился сразу же. Она любила кузена, он любил Джорджину, считая ее идеалом, и совсем не обращал внимания на жену.
Он хорошо помнил день, когда жена сообщала ему о первой беременности, но в день рождения сына не мог разделить радость жены. Это была ее обязанность, но не подарок. Через год появилась Мария, а потом они отдались на долгие три года, не позволяя ни ласк, ни поцелуев, только сухое приветствие за завтраком и безликое «спокойной ночи» вечерами. Каким-то образом ей удалось заманить его в свои сети, это были две безумные ночи, результатом чего были Руфус.
Каролина уснула после долгого занятия любовью. Ей снился странный сон. Она шла по полю, дошла до озера, затянутого туманами, по воде к ней шла старуха-знахарка, она протянула к ней руке и сказала то, что произнесла однажды:
– Будет у тебя трое детей, но твои мечты рассыплются одна за другой. Один твой сын станет богатым, другой разрушит здесь все. Я вижу великую судьбу там, в другой стране, и его одна сестра будет такой же. Одного ждет все, другого ничего. Все потомки одного будут великими, а другие станут безвестными.
– Что ты несешь?! – кричала она, но старуха продолжала:
– Имя его значит...
Она очнулась, потому что ее тряс за плечо Эдвард. Он всматривался в ее бледное лицо, на котором выступила испарина. В последние время ему хотелось проникнуть в ее сны, чтобы знать все сокровенные мечты и мысли, но вместо этого он понимал, что его жене снятся только кошмары, все чаще посещающие ее.
– Каролина...
– Да, да...
– Тебе снился кошмар? – нежно спросил он.
– Похоже, да, – он обнял ее, чтобы страхи ушли.
– С Руфусом все будет хорошо, за ним присмотрит Виктор, – нет, она не беспокоилась из-за того, что сын уезжает, она боялась все когда-нибудь потерять.
– Знаю, – но чувство тревоги не отпускало.
***
Виктор вошел в кабинет отца; завтра он уезжал в пансион, чему очень радовался. Он не нуждался в этих местах, ощущая, как постепенно отмирают его корни, как у растения, но он не умрет, он просто станет свободным. Тогда прошлые ошибки окажутся мелочью, простой пылью, а золотое будущее будет маячить где-то совсем близко, как сейчас. Он чувствовал запах будущего успеха и славы. Ведь не зря его имя значит «победа».
Отец смерил его тяжелым взглядом, который Виктор видел со дня похорон Фелисите. Отец поменял вектор своего отношения к нему, но и Виктор не испытывал ничего, у него даже не было чувства долга по отношению к семье, он ничего не хотел делать для этой надменной стайки индюков, расхваливающей состояние и положение в обществе. Буржуазные порядки мало-помалу отмирали, и Виктор первым понял, что когда-нибудь проснется другим, и в мире будут нужны такие, как он, а такие, как его брат, потеряются либо всю жизнь будут приспосабливаться и все равно потеряются.
Виктор сел в предложенное кресло, надменно смотря на отца и высоко вздернув подбородок. «Гордец! Грешник!», – постоянно кричали вокруг него, но он всегда знал: гордость – хорошее качество, которое он будет прививать своим детям и внукам, тогда-то и появится выражение: «Настоящий Лейтон, он добился всего сам».
