Текст книги "Дом Ветра (СИ)"
Автор книги: Анна Савански
сообщить о нарушении
Текущая страница: 48 (всего у книги 54 страниц)
Они познакомились в кафе, в котором Флора всегда обедала, в тот день было много народу, и поэтому к ней подсадили молодого мужчину. Флора, как обычно, с кислым лицом ковыряла в своей тарелке и мечтала поскорей прийти домой и выпить. Боже, в кого она превращалась?
– Кстати, Хьюго Беккет, – представился он, – банкир. А вы?
– Флора Спенсер, студентка истфака, простая секретарша Алика Болида, – она сказала это как-то бесцветно.
– О, у великого и ужасного Болида, – она опять рассмеялась.
Последующие дни ей казалось, что он ее преследует, ищет с ней встречи. Он был потомственным банкиром из хорошей семьи. Хотя она таких презирала – уж очень было много фальши в таких людях, – и сравнивала его с Ричардом, и понимала, что ничего общего у них не было. Ричард ценил прекрасное, тонко чувствуя все ароматы жизни, видя все краски, окружавшие их. Она часами могла слушать его с придыханием, а потом пылко и страстно заниматься любовью, ощущая, как его любовь вливается в нее.
Хьюго много ее смешил, с ним ей было легко, но что-то не отпускало. Как ни старалась, она не могла перебороть себя. Хотя уже понимала, что их отношения зашли достаточно далеко за эти два месяца. Но всегда можно сказать: «Ты мне не подошел, и я не хочу быть с тобой».
Марк прыгал от радости, а ей самой вовсе не хотелось подрыгивать от счастья. Ей был всего двадцать один год, только начало, все впереди, без алкоголя и самобичевания, но ей было так же плохо, как в одной из песен Бетти. Каждый день она приходила в пустой дом, ее никто не ждал, лишь одиночество.
У нее было все: деньги, слава и богатство. Но разве она посмеет все сказать? Она сохранит любовь. В ее сердце еще живет надежда, ее не убили. И ей кажется, жизнь утекает, и от этого ей плохо! К чему ей вся эта богатая жизнь, когда она опять одна, и ее душа пуста. Отец думает, что счастье может заменить богатством. Никто никогда не узнает о ее любви. А он, а он все знает и поймет, ведь она не может без его любви...
***
Бетти стала жить в Лондоне. Через неделю друзья Фредди поняли, что что-то произошло. Первым пришел Джо, и Бетти рассказала ему почти все, кроме того ужасного вечера, ускорившего ее уход. Роджер же причитал, что он не стоит ее мизинца. Он пытался ее утешать, она держалась, стараясь показаться сильной, но потом не выдержала его натиска и расплакалась. Так прошел месяц. Роджер, Джо и Брайан поддерживали ее, как могли, старалась приглашать на званые ужины к себе. Иногда она вместе с ними появлялась на выставках и модных премьерах. Так они скрашивали ее одиночество. Друзья знали, что она ждет его, ждет, когда он позовет ее и заберет с собой.
Через месяц случилась трагедия. Бетти проводила выходной с детьми за лепкой пельменей. Их ее научила делать ее крестная мама. Адель кому-то открыла дверь, Бетти вытерла руки об фартук и прошла в гостиную. И остолбенела: это была Беатрис Ротс собственной персоной.
– Мне нужно с вами поговорить, – начала она.
– Нам не о чем с вами говорить, – процедила сквозь зубы Бетти.
– Нет, есть о чем, и вы меня выслушаете, – Беатрис грозно посмотрела на Бетти.
– Не смейте мне указывать в собственном доме, – тихо прорычала Бетти в ответ.
– Он не только ваш, – дразня, произнесла соперница.
– Это не ваше дело, – намекая, что Фредди здесь может ничего не принадлежать, если она захочет. – Пройдемте в кабинет. Если вы насчет альбома, то передайте вашему отцу, что я не собираюсь работать в его студии с его людьми, – Бетти подошла к окну, купаясь в февральском солнце.
– Я не об этом хочу с вами поговорить, – Беатрис состроила из себя саму добродетель.
– Я знаю о вас, – четко выговорила Бетти, чувствуя спиной удивление Беатрис. – Мисс Ротс, я знаю о вас и моем муже.
– Мы любим друг друга, – выпалила та.
– Я надеюсь, что так, – с иронией проговорила Бетти.
– Вы отдадите его мне!
– Вы мне не указ, – ответила Бетти, – и вы здесь никто. Лондон – это моя территория, и моя семья, если надо, сотрет вас, Беатрис, в порошок.
– Вы еще пожалеете, Бетти, что его держите при себе. Он бросит вас, я так решила.
– Вон из моего дома, – прошипела Бетти, – вон из моего дома!
– Вы неправы, и еще получите сполна, мисс Бетти – или как вы там любите себя называть, до скорой встречи, – Беатрис хлопнула дверью.
Бетти ощутила боль внизу живота, острую, щемящую, как будто по ней живой кто-то резал. Ноги подкосились, и она рухнула на пол, теряя сознание.
Когда Бетти очнулась, перед глазами была белая пелена. Рядом что-то пищало. Что все-таки произошло? Где она? Бетти огляделась. Она в больнице. Все тело мучительно ныло, особенно низ живота. Что случилось? Она попыталась привстать, но что-то крепко ее приковало к кровати. Последнее, что помнила женщина – крик любовницы Фредди и то, как она выгоняла незваную гостью из своего дома. Может, она попыталась ее убить? Да нет же, это что-то другое.
– Наконец-то очнулась, – это был мягкий бархатный голос Гарри.
– Что случилось? – она облизнула пересохшие губы.
– У тебя был выкидыш, – вынес он диагноз.
– Что?! Но это невозможно, – возразила Бетти.
– У тебя был срок месяц.
Она потеряла их ребенка, ребенка, зачатого в жестокости и боли. Она положила руку на живот. Теперь нет этого ребенка, нет ниток, связывающих их.
Первым пришел Брайан с букетом ее любимых георгин, от которых веяло весной. Бетти чувствовала, что между ними пробежала искра. Они и раньше понимали друг друга с полуслова, а сейчас между ними возникла нежная дружба.
С того дня они стали неразлучны. В их отношениях появилось больше нежности, больше понимания. Он заботился о ней, возвращая к прежней жизни, хотя знал, что в глубине души она ждет Фредди, ждет его возвращения в семью. Но это было невозможно, он это знал, раны были еще свежи. Их мир стал другим, изменился в корне. Но все еще можно вернуть обратно...
***
Только в Аллен-Холле он ощущал себя живым. Приезжая сюда почти каждую пятницу, он не хотел возвращаться в шумный Лондон к назойливым девушкам. Многие ему завидовали: ему было двадцать два, и его сверстники не имели того, что было у него. Являясь правой рукой деда, он мог все, кроме одного – управлять советом директоров, в котором силу и вес имел его отец. Кровь бурлила в венах, ему хотелось воевать, бунтовать, но Виктор всегда просил его прислушиваться к своему разуму. Джозеф не отвергал отца, как отвергала его Бетти, но и не искал встреч с Алисой, судьба младшей сестры никого особо не волновала. Их семья сейчас стояла на краю пропасти, и это Джозеф ощущал острее всех.
– Надо собрать всех вместе, – Диана подала знак, чтобы принесли чаю с домашним вареньем. – Мы давно не ужинали всей семьей.
– Не получиться, – Джозеф опустил глаза, стараясь не смотреть на Диану. – Ба, мы погибаем, как Лейтоны – мы погибаем.
– Не говори так, – у нее задрожали губы.
– Знаю, – он встал, запустив руки в карманы. – Знаю, но я говорю не о твоих детях, я говорю о нас – шестерке. Я не знаю, выдержим ли мы этот шторм.
– Джозеф, ничего страшного не случилось, – Диана подошла к нему, она была ниже его на две головы.
– Уже случилось, – он прижал кулак к губам. – Ба, у Дженни грусть не сходит с лица, я знаю, она не любит Дилана, а любит Роджера. Гарри же живет, как на вулкане, и когда-нибудь он не выдержит. Флора до сих пор любит того парня и пытается избавиться от диктата отца. М-Джейн старается показать нам всем, что у нее все хорошо, а ведь она ушла от мужа и даже не хочет сказать ему, что ждет ребенка. И Бетти совсем тихая. Ба, у нее был выкидыш, она никому не сказала этого, – Джозеф замолчал, Диана отступила на шаг от него. Она не хотела признавать этих событий.
– Вы выдержите, не зря Виктор так любит вас, – она снова села на диван, скрывая нарастающее беспокойство. – А ты сам?
– У меня фобия любви, – еле расслышала Диана.
После чаепития Джозеф оседлал лошадь, чтобы прогнать грусть. Жакета скользила по зимним полям, покрытых тонким белоснежным покрывалом. Шел редкий снег, крупные, как огромные белые мухи, снежинки медленно падали на землю, тая на его меховом воротнике. Джозеф стряхнул с соболиной шапки подтаявший снег. Он долго куда-то ехал, наслаждаясь ездой, февральским воздухом и легким солнцем, пробившимся через мохнатые серые облака. Он скакал вдоль леса, совсем не помня, куда ведет дорога. Аллен-Холл имел обширные земли, таким угодьям многие бы позавидовали. Вдали виднелся коричневый дом в типичном викторианском стиле. В нескольких метрах от него, на лужайке, играла с собакой тоненькая девушка. Джозеф спрыгнул с лошади и повел животное за поводья. Огромный сенбернар кинулся к нему, опираясь лапами на грудь, повалив в снег, и принялся облизывать ему лицо.
– Элвис, ну-ка, фу, – крикнула девушка, ее пес подбежал к ней, а Джозеф поднялся с земли. – Простите, он не всегда так делает.
– Ничего, – отозвался он, запахивая кожаную куртку, подбитую волчьим мехом.
Где-то он уже ее видел, это нежное лицо с пухлыми щечками, надменным носиком, каштановые волосы. Ее серые глаза улыбнулись, он запустил в свои рыжие волосы пальцы, поправляя их.
– Эсме, – мягко произнесла девушка.
– Джозеф, – он снял перчатку, протягивая руку для рукопожатия. – Почему Элвис?
– Обожаю рок-н-ролл, – пролепетала она.
– Ах, вот оно в чем дело, – протянул Джозеф. – Все ясно. Ну, что ж, мне пора возвращаться домой.
– Было приятно познакомиться, – девушка снова улыбнулась.
Интересно, сколько ей лет? И кто она такая? Приехав в следующие выходные на эту же лужайку, он не встретил Эсме, хотел подождать. Но чувства недолго верховодили им. Вернувшись в Лондон, он вновь окунулся в мир чувственных наслаждений.
***
Март 1985.
Бетти проснулась от криков на улице. Она быстро накинула на себя халат, выглянув из окна. Это Глория пыталась не впустить Фредди в дом. Бетти привела себя немного в порядок и посмотрела на свое бледное отражение. Она спустилась вниз, когда появился Фредди, и наткнулась на тяжелый, давящий, жестокий взгляд, и села на диван. Фредди возвышался над ней. У нее был жалкий вид – вид побитой собаки. Бетти еще больше похудела, под глазами пролегли тени, лицо осунулось. Она сидела на диване, теребя складки на халате, даже не смотря на мужа.
– Нам надо поговорить, – начал он.
Бетти становилось не по себе от его взгляда, от его доминирующей позы. Что-то внутри нее сжалось и сплелось в один клубок.
– Хорошо, – ответила она, вздыхая.
– Это очень важно. Я хочу развода...
– Что ты сказал? – она не верила тому, что услышала, еще пару минут назад, когда спускалась с лестницы, она мечтала, что он заберет ее с собой или останется здесь, моля о прощении.
– Я хочу развода, Бетти, – процедил он.
– Почему? – не понимая, спрашивала она не его, а больше себя.
– Потому что я не люблю тебя больше, я не хочу тебя больше, – она встала с дивана, нетерпеливо расхаживая по гостиной, не зная, то ли нападать, то ли отступать.
– А я знала, знала об этой шлюхе, что прыгнула к тебе в постель, – Бетти выбрала нападение. Ведь лучшая тактика – это нападение, при том, как он бесится от ее сопротивления.
– Она не шлюха в отличие от тебя, – прокричал он.
– Я?! Это ты унизил меня, ты меня изнасиловал, – в ее голосе звучала боль и обида. – То, что ты сделал, – мерзко!
– А ты ушла, оставив одну записку, – рыкнул Фредди, его глаза налились гневом. – Я хочу развода!
– Убирайся к своей шлюшке и имей ее сколько тебе угодно, – прошипела она.
– Не смей о ней так говорить, – крикнул он. – Ты дашь мне развод?!
– Нет! – отрезала она. – Если хочешь услышать эти слова, то я ненавижу тебя! Ты слышишь? Я ненавижу тебя и всю нашу жизнь! Я из-за тебя порвала со своей семьей, из-за тебя лишилась дома! Ты исковеркал мне всю мою жизнь, все из-за тебя, ненавижу!!! Я любила тебя, а ты все разрушил, ты... – она задыхалась. – Ты – ублюдок! Настоящий ублюдок!
– Я не позволю тебе меня оскорблять! – прошипел он. Она стала подниматься по лестнице, Фредди ринулся за ней, прижимая к стене, грубо сжал в своих объятьях, впиваясь в губы, прокусывая их.
– Пусти меня, – Бетти из всех сил оттолкнула его, оказавшись на втором этаже. – Если ты подойдешь ко мне, то я выброшусь с балкона. Я не шучу, я сделаю это. Еще шаг...
– Бетти, успокойся... – начал он, испугавшись. – Бетти...
– А я не хочу успокаиваться! – орала она. – Ты жалкий ублюдок! Что, я тебе надоела, захотелось свежего мяса?!
– Я ухожу, а тебе советую подумать, – Фредди оказался на улице, смотря на балкон. Блефовала ли она? Но его это уже мало волновало. Его ждала Беатрис.
Бетти устало спустилась вниз, проходя в кабинет. Там сидел Брайан, который спрятался от Фредди, чтобы тот его не увидел и еще больше не впал в гнев от его присутствия в их доме.
– Он меня бросил, – прошептала она, падая в его надежные объятья, где ей было уютно и тепло.
– Знаю, я все слышал...
Она оторвала лицо от его груди. Несколько минут они просто смотрели друг другу в глаза. Что-то щелкнуло в этот момент, произошла какая-то реакция между ними. Он стирал с ее щек слезы, заглядывая в эти глаза цвета тайны. Брайан колебался несколько минут. Он давно испытывал к ней запретные чувства, но ради Фредди забыл о своей мечте, пытался ничего не чувствовать к ней, но сердцу не прикажешь. И сейчас она, его тайная мечта, в его объятьях. Брайан приник к ее губам, снимая резинку с ее волос. Они упали водопадом на плечи, и он ощутил их тонкий аромат.
– Сожалеешь? – прошептал он ей на ухо.
– Нет, я хотела этого, – ответила она, не отпуская его. – Но ты женат, и я твоя очередная любовница.
– Все будет хорошо, – Брайан гладил ей спину, покрывая легкими, как прикосновения перышка, поцелуями плечи.
– Хотелось бы. Я сниму для нас квартиру, – она сама не верила себе. Он же женат, его жена – ее подруга, так что она творит?
– Значит, ты хочешь продолжать эту связь?
– Да, если ты согласен.
– Я – да, – согласился он, не говоря пока о своих чувствах.
***
В Лондоне М-Джейн переживала свою трагедию, она не знала, как перебороть себя и взглянуть в глаза Антонио после того вечера. Она была слаба, опустила руки, а сейчас она ощущала себя сильной. По возвращении в Лондон она предпочла заняться свой книгой, домом, детьми и вскоре обнаружила, что беременна. Мери-Джейн так хотела этого ребенка, что предпочла больше не думать о той последней их ночи. Она подала на развод, решив, что, отобрав у него ребенка, отомстит за все. Бетти мстила Фредди тем, что не давала развода, она же тем, что даст свободу быстро, на унизительных для него условиях, не позволив даже увидеть малыша, который будет принадлежать только ей. Она позволит ему видеться с Диего, Адорой и Фебой. Мери-Джейн мечтала увидеть его боль, зная, что однажды он разочаруется в Ребекке.
Ребекка же и Антонио сняли шикарные апартаменты, неделю прожив в Лондоне, Антонио все же съездил в свою квартиру. Там он не нашел вещей М-Джейн, она забрала все фотографии, картины сняла со стен, поставив в угол гостиной. Теперь ничего не напоминало о том, что здесь они прожили двенадцать лет.
В своей студии он нашел письмо, оставленное женой, и вскрыл конверт дрожащими руками: он боялся читать слезливые признания, боялся ее слов любви.
Антонио,
У Алика все документы на наш развод, приезжай к нему и подпиши все. Давай решим все без скандалов.
Мери-Джейн Каталина Лейтон
К Алику он решил поехать не сразу, но, только войдя в его контору, заметил осуждающий взгляд Флоры, конечно, она все знает, и конечно, она на стороне сестры. Флора давно уже не было той девчушкой, какой он ее помнил. Антонио прошел в кабинет Алика, услышав обрывок его разговора по телефону – он говорил о разводе Фредди. Увидев его, Алик закончил разговор, доставая документы на развод, протягивая их ему. Антонио не решался их прочитать.
– Сначала прочитай, хотя я расскажу. Твоя жена поступила очень милосердно с тобой, – Алик нависал над столом, словно коршун. – Она оставила тебе квартиру, забрав дом и семьдесят процентов твоих денег. Так же она позволила тебе три раза в месяц видеть детей и забирать их летом на полтора месяца плюс отдает тебе обе машины, твои картины, что ты ей дарил, и, конечно, ты можешь забрать все, что тебе нужно. Но, самое главное, она не хочет видеть тебя, поэтому все твои приезды в Килбурн-Холл только через меня.
– Она меня унизила! – Антонио встал и снова сел. – Я не хочу, чтобы обо мне думали как о жмоте.
– Твоя жена просто не хочет судиться. Слушай, она дает тебе свободу, что тебе нужно еще? Вот Фредди никто не дает свободы, и Бетти ничем делиться не собирается – ни детьми, ни домами, ни деньгами, – Антонио пролистал бумаги и поставил подписи, видя красивую, с вензелями подпись Мери-Джейн.
Глава 56
Легко, ах как легко поколебать веру человека в самого себя. Воспользоваться этим, сокрушить дух
человека – это призвание дьявола.
Дж. Б. Шоу, «Кандида»
Апрель 1985.
Холодный ветер ворвался в комнату, как всегда, лил дождь, не прекращая. Дженни встала с постели, подходя к окну. Завернувшись в плед, она забралась на подоконник, чтобы встретить мутный рассвет. Что-то творилось в их жизнях странное, они пытались быть вместе, но каждого из них одолевали сомненья, у каждого был груз проблем, и каждый не знал, как их решить. Они с Диланом давно перестали понимать друг друга. Он много работал, считая, что ее работа не так уж и важна, и это ее просто убивало. Они больше не делились самым сокровенным и больше не мечтали быть вместе.
Ей было уже тридцать восемь. Слишком много, чтобы начинать сначала и чтобы все потерять. Когда-то, в той жизни, она любила его, обожала его, боготворила, считала себя серой мышью, а его – Богом. А теперь, когда она стала такой успешной и такой восхитительной, он ей, по сути, был уже не нужен. Все женщины в Лондоне завидовали ей, а в душе у нее была лишь темнота. Они даже по-человечески не могли заняться любовью. Ей приходилось его соблазнять, а когда она получала отказ, то старалась уснуть, часто думая: не пора бы ей изменить ему. Даже Бетти из забитой девочки превратилась снова в ту, прежнюю Бетти, и почему бы ей так же не измениться? Но Дилан не заметил ее новой прически, нового образа, ему было проще жить своей работой, в своем тесном мире, где ей не было места.
Роджер сам приехал, неужели понял, как ей плохо? Как он догадался? Роджер обнял ее, гладя смуглую кожу, его пальцы скользили по ее позвоночнику, другая рука перебирала шелк каштановых волос. У нее был какой-то неуловимый аромат, что вскружил ему голову. Она потянулась к нему. Его руки легли к ней на талию, она ощутила силу его желания и задрожала. Ее трясло только от одной мысли, что она может изменить Дилану опять. Бесконечно долго они целовались, Роджер скинул ее кардиган на пол, покрывая поцелуями лицо и шею. Где-то в глубине ее разума билась мысль, что так нельзя поступать. Дженни охватило смутное ощущение, что они были здесь не одни. Роджер еще крепче прижал ее к себе, проглатывая тихий стон. Она запустила под его рубашку ладони, как неожиданно...
– Ах, ты, дрянь! – они с Роджером отскочили друг от друга. – Вот она, твоя любовь!
– Это ты во всем виноват! – успела крикнуть она, прежде чем получила оплеуху; Роджер оттолкнул от нее взбешенного Дилана.
– Вини меня! Ты не могла подождать всего немного! Знаешь, я ухожу, давно было пора это сделать!
– Да, и пошел вон! – Дилан выскочил за дверь. Дженни опустилась на холодный пол. – Боже мой, Боже мой!.. – рыдала она.
Роджер обнял ее, что-то шепча на ухо. Да, они с Бетти и М-Джейн в одинаковом положении, просто в ужасном положении, хуже уже просто не могло быть. Она сама потянулась к губам Роджера, и его язык скользнул по ее плотно сжатым устам. Дженни стянула с него рубашку, забылась в его объятьях, растворилась, как пена.
– Я люблю тебя, – прошептала она.
Услышав его «Я тебя тоже люблю», она заплакала от счастья.
***
Лето 1985.
У них у всех началась черная полоса, и уже давно. Гарри же последние три года жил, как на вулкане. Он все больше и больше задерживался на работе, чтобы как можно позже прийти домой. В клинике все было великолепно – Энди назначила его заведующим хирургического отделения – но дома он ощущал себя чужим.
Гарри мечтал летом съездить семьей куда-нибудь к теплым берегам, но потом передумал: зачем портить отпуск вечными склоками? Гарри радовали сыновья, с ними он чувствовал себя настоящим, живым, даже его собственная жена не хотела понимать его. Он стал постоянным судьей в их с Кэрри спорах. Внешне они были все такой же идеальной семьей. Холли и Кэрри делили его внимание и любовь, при этом почти ненавидя друг друга. Он уже жалел, что поступил благородно и взял девочку в семью, словно навлек вместе с ней беды.
Гарри замер на пороге своего кабинета, где у них была и библиотека, слыша очередную ругань.
– Я не прислуга! – вопила Кэрри. – И вы не имеете права мне указывать!
– Да, ты не прислуга, но это мой дом, – быстро отпарировала Холли.
– Я не буду такой же деревенщиной, я дочь актрисы! – Холли схватила ее за плечи.
– Черт возьми, все леди Холстон добиваются всего сами! – Кэрри откинула в сторону руки Холли.
– Вы лжете! – последовала пощечина, Кэрри приложила ладонь к щеке и зарыдала. Гарри ожидал, что жена подойдет к девочке и утешит ее, но Холли не стала этого делать.
– Будь моя воля, тебя бы здесь не было!
– И вы не идеал отца! – Гарри закашлял, чтобы они обратили на его присутствие.
– Гарри... – ошарашено прошептала Холли. – О, Боже, ты все слышал...
– И видел! – в его надменных, холодных глазах пылала злость, он был готов сорваться на них обеих. – И в этот раз судить я не буду! Кэрри, я еще три года тому назад тебе объяснил, что значит быть Лейтоном, а ты, Холли, только и думаешь, как бы удобно было тебе!
– Это, значит, я виновата?! – Холли убрала с лица пряди волос. – Ну, да, куда проще обвинить меня! Вам всем так проще. Как же это удобно!
– Знаете, что?! Вы меня обе достали! Вы только и делаете, что пьете мою кровь, присосались, как пиявки, – мужчина ринулся в спальню, кидая свои вещи в сумки, забрал кое-какие документы и собрался уйти.
– Ты куда, папа? – спросила Кэрри.
– Подальше от вас всех! – он хлопнул дверью.
Первая мысль, что пришла ему в голову, – это отправиться к родителям, но потом он решил, что ночной визит будет крайне неуместен. Поэтому он приехал к Бетти. Как показалось ему, она только что пришла откуда-то. Всю ночь он пил, а она старалась его понять.
Все запуталось дальше некуда, чтобы не искушать себя, Гарри приехал к деду в Аллен-Холл, здоровье которого стало его беспокоить, сказывался возраст. Странно все сложилось. Черная полоса затянулась...
***
Был дождливый августовский день. На душе было просто скверно, три дня и три ночи она провела без сна. В ее душе никак не мог наступить покой. Она постоянно гадала, кто она для Брайана и кто он для нее. Что он все-таки решил? Но какое ни было бы его решение, она постарается понять его и, может быть, принять это решение, как ни было бы больно. Дождь барабанил по стеклам. Серое небо давило. Так тяжело было в этот день идти в их любовное гнездышко.
Бетти спустилась вниз, на ходу застегивая жемчужный браслет. Зря она надела этот серебристо-белый костюм в такую погоду. Бетти с улыбкой посмотрела на себя, этот юбочный костюм они вместе с Брайаном выбирали. Женщина сменила белые туфли на черные, накинула бежевое пальто. Кто-то вошел в дом, с лица Бетти сползла улыбка. Это был Ральф Ротс собственной персоной. Он снял шляпу, вешая пальто на вешалку. От такой наглости у Бетти захватил дух. Ротс вошел в гостиную, стал осматривать ее дом, как покупатель.
– Ничего, что вы в моем доме? – холодно спросила Бетти.
– Он все равно скоро будет принадлежать Фредди и моей дочери, – процедил он. – Вы же согласились на все условия Фредди.
– Пока это мой дом! – ей безумно захотелось расцарапать Ральфу лицо.
– А вот это надо будет переделать, – он указал на гостиную, их с Фредди гордость, антикварную мебель времен эпохи Регентства.
– Зачем вы пришли сюда?
– Посмотреть на то, что получу, – Бетти сложила руки на груди в выжидательной позе.
– Это мой дом!
– Ах, да, богатые и знаменитые Лейтоны, которые на все смотрят свысока.
– Я не позволю вам оскорблять меня в собственном доме! – вспылила Бетти, ее глаза яростно сияли, в них пылал огонь борьбы и дух противоборства.
– Я не делаю этого, это вы меня гоните!
– Идите вон! – кричала она. – Уходите!
– О, нет, я не закончил! – Бетти ощутила, как ее пронзила острая, обездвиживающая боль в низу живота.
– А кто вы? – пробасил Джордж. – Бетти, что с тобой, дорогая? – он ринулся к ней, с испугом смотря на нее.
– Дядя, я ничего не чувствую, я ничего не чувствую, – лепетала она. На белой юбке расплылось алое пятно, ее руки были похожи на лед. – Я ничего не чувствую, что со мной?
– Уходите, если я захочу, то наша семья воров и прожигателей жизни сотрет вас и вашу дочь в порошок! – Джордж подхватил племянницу на руки.
Он бережно завернул ее в темную ткань, неся в свою машину. Он понял, что произошло, а с Ротсом он еще разберется. Он еще отомстит ему за племянницу! Бетти была в полуобморочном состоянии, ее лихорадило, а простынь уже успела промокнуть от крови. Кто отец этого ребенка, может, Фредди, а может, кто-то другой, с кем она ощутила себя хоть немного счастливой.
Гарри сидел на скамейке перед больницей, после тяжелой ночной смены, хотелось в затяг покурить, и хоть немного расслабиться. Ему было уже тридцать пять, его жена была одним из специалистов в педиатрии – о чем еще можно мечтать? К нему направилась смуглая светловолосая голубоглазая красавица Холли. Они давно жили врознь.
– Гарри, нам надо поговорить, – произнесла Холли.
– Да, докурю, и поговорим, – его рыжие волосы сияли в дневном солнце. – Не сейчас. Я приду вечером, – он встал, смотря на дорожку, к ним приближался отец с девушкой на руках. – Папа, что случилось? – Холли зажала ладонью рот. – Бетти?
– Гарри, скорее, у нее кровотечение, – Гарри крикнул медработников с носилками.
– Быстрее, в хирургию, – скомандовал сын.
Три дня она цеплялась за жизнь, как и люди, любившие ее. Когда Бетти открыла глаза, комнату наполнял аромат роз и душистых трав. Бетти попыталась приподняться, тело все болело и во рту было сухо. Бетти поняла, что с ней произошло. Она лежала, смотря в потолок. Вот и решение всех ее мучений.
Этот выкидыш разрубил все узлы, а что теперь делать с Брайаном? Что с их отношениями будет теперь? Она долго думала, пока не поняла, что ей придется решиться на самый отчаянный шаг. По щекам бежали слезы, как же она сейчас ненавидела Фредди, за то, что он превратил ее жизнь в ад. Это он толкнул ее в объятья своего лучшего друга, это он унизил ее и унижает до сих пор. Но она любит его все еще, любит и ненавидит.
Ей тридцать лет, она еще так молода и еще может подарить миру ребенка... могла, раньше могла. От осознания этого ей стало еще больнее, еще труднее. Новость била по ней, била так сильно, что, казалось ей, жизнь не нужна больше. Когда пришел Брайан, ей стало еще хуже. Все тело было разбито, а в голове прокручивалась одна и та же мысль. Брайан сел, беря ее холодную руку и поднося к губам.
– Я все решил. Не смотря на эту потерю, я скажу Кристи, что хочу быть с тобой, потому что я...
– Нет, – она оборвала его, чтобы не слышать этих слов. – Я не могу, так больше не может продолжаться.
– Поэтому мы должны открыться!
– Нет, – прервала она его. – Нет же, все останется как есть, все, кроме нас, я не хочу продолжать нашу связь, но я хочу, чтобы ты остался моим другом.
– Значит, ты ждешь его... – прошептал он.
– Нет, просто все не должно быть так. Прости.
***
Когда Энди подала ей маленький сверток, она устало его приняла. Мери-Джейн взглянула на личико ребенка, ощущая, как ее переполняют чувства, и поцеловала сухой лобик мальчика, отмечая, как малыш похож на Антонио. Она вздохнула, сдержав слезы. Через месяц он женится и забудет о ней навсегда, все эти месяцы она пряталась от него, скрывая все методами свое положение.
Мери-Джейн откинулась на подушки, закрывая глаза, думая, как назвать своего сына. Она хотела одновременно сохранить традицию, начатую их отцом, но и показать, что этот ребенок – истинное дитя Лейтонов. Фабрицио, подумала она, в честь некогда лучшего фармацевта «Лейтон и Ко», имя Федора Лебедева, или Фредерика Свана на испанский лад. Фабрицио Джейсон, в честь ее деда и их друга.
Перед отъездом в Нью-Йорк Антонио захотел увидеть детей. Он не стал звонить Алику, чтобы тот договорился о встрече, он просто приехал в Килбурн-Холл. Дебора не хотела его впускать в дом, напоминая о запрете М-Джейн, но Антонио мягко отодвинул домоправительницу в сторону и, минуя гостиную и свою бывшую студию, дошел до конца коридора, услышав, как Мери-Джейн пела на русском колыбельную. Он смотрел на бывшую супругу из-за угла, ее рыжие длинные волосы светились в дневном солнце, голубой бархат скрывал фигуру, склонившуюся над чем-то. Антонио пригляделся, М-Джейн сидела на полу, положив голову на перила колыбельной. Там был младенец.
– Фаби, Фаби, – вздохнула она. – Ничего, мы справимся со всем. Ты, я, твой брат и сестры. Мы одна семья, одно целое. Жаль, что твой отец предал нас, бездушно оставил нас, но так даже лучше. Ты теперь моя вселенная, мое дыханье, и мне не нужно ничего, только Лондон и мои дети. Только ради вас я хочу дышать, – она замолчала, Антонио сжал кулаки: что все это значило, черт возьми?
– Ты не хочешь мне объяснить все это?! – она обернулась, на ее лице читался испуг, М-Джейн встала, загораживая собой сына. – А, Мери-Джейн? Ты же скажешь мне, – он схватил ее за руку, вытаскивая в коридор, прижимая к стене. – Как ты могла?! Как ты могла лишить меня сына?! Что ты за мать такая?! Подсунула мне бумаги, а сама родила, не сказав мне ничего! – он отпустил ее, страх прошел, Мери-Джейн подняла на него глаза, полные гнева.
– Это не твой ребенок, мало ли чего я говорила! Откуда тебе знать, с кем я его нагуляла в Нью-Йорке? Тебе же это пела Ребекка. Это? Что я переспала с половиной города? – она тяжело сглотнула.
– Не смей! – он схватил ее за горло. – Не смей это говорить! – М-Джейн упала на пол, он перешагнул через нее, проходя в детскую, беря на руки малыша.
– Делай, что хочешь, но Фабрицио не принадлежит тебе! – крикнула она. – Чертов ублюдок, ненавижу тебя! – Антонио положил ребенка в кровать, подходя к бывшей жене.
– Ты еще пожалеешь об этом, я уничтожу тебя, – он прошептал он, сжимая ее подбородок. – Я отберу детей! – он отбросил ее в сторону.
– Ты не посмеешь! – она догнала его и схватили за локоть. – Ты не посмеешь!
– Мы еще посмотрим, дорогая. Ты ужасно заплатишь за свою ложь! – Мери-Джейн истерично засмеялась:
