Текст книги "Запрет на любовь (СИ)"

Автор книги: Анна Джолос

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 24 страниц)

Глава 15

В кабинете алгебры все только и делают, что обсуждают произошедшее на литературе.

– Кто-нибудь подснял эпичное появление Джугели?

– Канеш, – Петросян хитро улыбается, демонстрируя записанное видео. – Э-э-э! Стой! – возмущённо орёт, когда я выхватываю телефон у него из рук. – Чё ты делаешь?

– Удаляю, – отвечаю невозмутимо, отправляя ролик в корзину.

Обнаруживаю рядом ещё с десяток фотографий новенькой. Просматриваю каждую, отмечаю галочками.

Не фиг ему хранить Джугели в своей галерее. Небось, душит по вечерам одноглазого змея, глядя на эти снимки.

– Отдай, Марсель, – неуверенно просит.

– Не надо подставлять Шац, Давид, – обращается к нему Горький, пока я внаглую чищу папку удалённые.

– Бэшки итак уже, сто пудов, залили свой видос в чат школы.

– Стул ты раскрутил? – возвращаю ему гаджет.

– Ну я, а чё?

Отвешиваю подзатыльник. Хороший такой, аж равновесие теряет и заваливается на парту.

– Ты, блин… – за голову хватается.

– Совсем дебил? На хера такое делать?

– Смешно же было.

– Она девчонка. Башкой думай.

– Вик, зачем вы с Женей закрыли Тату в кабинете? – спрашивает Полина у Ковалёвой. – А если бы она реально упала с парапета? Это ведь действительно очень опасно.

– Да с чего ты вообще взяла, что это мы?

– С того, что Виссарион Романович торопился и попросил вас закрыть кабинет после того, как все сдадут тест. Чем вы думали, совершая этот поступок?

– Слушай, Филатова, ты много-то на себя не бери. У меня, как бы, мать есть, которая с утра до ночи воспитывает.

– Ну так-то Поля права, – вмешивается в разговор Вепренцева. – Упала бы новенькая, Виссариона посадили бы на старости лет в тюрьму.

– Да и щас пока неизвестно, за этот эпизод его влёгкую уволить могут.

– Виссарион – нормальный препод. Жалко, если ему попадёт, – присоединяется Котов.

– Не надо было закрывать её там.

– Да камон! Кто знал, что эта шибанутая полезет в окно? – цокает языком Зайцева.

– Ну, тупо сидеть там, в кабинете, она бы точно не стала, – хмыкает Свободный.

– Вы переходите границы, я считаю. Ладно, бойкот, игнор, куда ни шло, но вы же портите человеку вещи и устраиваете в соцсетях самый настоящий кошмар. Столько оскорблений и грязи ей на странице написали. Разве так можно?

– Ты смотри, как у нашей убогой старосты голос в этом году прорезался! – Женя спрыгивает с парты и подходит к Филатовой. – Ты забыла где твоё место, мышь?

– Филатова права. Дичь началась уже. Давайте завязывайте со своей травлей.

– Марсель, я что-то не пойму, почему ты заступаешься за эту стукачку? – возмущённым тоном интересуется Ковалёва. – Она сдала тебя ментам! Причём дважды!

– Это мои с ней тёрки. Сами разберёмся.

Вика недовольно поджимает губы.

– Вот так легко спустишь ей всё с рук? И вы тоже? – ищет поддержку в лице моих друзей.

– Лично я не хочу, чтобы эта зарвавшаяся московская выхухоль училась с нами. Пусть переходит к «бэшкам» и хер с ней, – выражает своё мнение Ромасенко.

– Да не гони, Макс. Ну и к чему это?

– К тому, что она, так-то, ни с того начала, – поддерживает его Дэн.

– Да харэ вам гнобить её, Извинений будет вполне достаточно, – встаёт на мою сторону Горький.

– Извинений можете не ждать, – громко сообщает Джугели, которую никто из нас не заметил. – И в «Б» я переводиться не буду. Уже чисто из принципа.

Она оставляет сумку на парте и подходит к нам. Точнее к Ковалёвой, сидящей на выдвинутом в проход стуле.

– Телефон мне вернула, – глядя на неё сверху вниз, чеканит по слогам.

Все присутствующие в кабинете затихают. Вика вопросительно выгибает белёсую бровь.

– Я знаю, что это ты его взяла. Телефон. Сюда, – повторяет новенькая.

– Отвали. У меня его нет.

– Ещё одна попытка. Где мой айфон? – делает шаг вперёд.

– Могу только пинцет подарить. Кусты свои в порядок приведёшь… А-а-а-а-а! – верещит Вика, когда Джугели, взбесившись, бросается на неё.

– Воу… Стой!

Не успеваем среагировать.

– Больно! А-а-а-ай! Отпусти! Нет, только не волосы! Отстань, ненормальная! – голосит и плачет Ковалёва, явно не ожидавшая того, что Джугели вцепится в её патлы.

– Отпусти Вику, психованная! – Зайцева спешит прийти на помощь подруге. – Вот твой телефон! Вот он, слышь?! Отойди от неё, дура бешеная!

Тата, получив желаемое, оставляет голову рыдающей блондинки в покое.

– Кажется, она мне прядь волос выдрала. Посмотри, что там, Жень! Проплешина?

– Всё нормально вроде.

– Кто-то из вас взял мои смартчасы, – тем временем обращается Тата к ребятам. – Это подарок отца, а значит очень дорогая для меня вещь. Не вернёте – заимеете проблемы с моими «друзьями» из полиции. Я настучу, не сомневайтесь.

– И вы её прощать хотели? – усмехается Макс.

– Ты, – указывает она на него пальцем. – Ещё раз позволишь себе какую-то выходку или оскорбление в мой адрес – я за себя не ручаюсь.

– Уже неистово очкую, Джугашвили.

– Стоило бы. Ты не понимаешь, с кем связался.

– Да что ты можешь мне сделать? Кем себя возомнила? – пренебрежительно фыркает он.

– Я многое могу, Ромасенко.

– Например?

– Например… – смотрит на него, склоняет голову чуть влево и пожимает плечом, – сделать так, чтобы твою мать лишили должности директора. Соответственно и ты пойдёшь отсюда сразу же. Забавно выйдет, да? Я останусь, а ты – нет.

– Чё-чё? Пустыми угрозами на понт решила взять?

– Проверим? – спрашивает она с вызовом.

– Вот наглая! – шипит Зайцева.

– Что там за столпотворение? Ну-ка разошлись! – командует появившаяся в классе математичка. – Вы слышите? Каждый идёт на своё место. Быстро! До трёх считаю. Кто не успеет сесть, пойдёт к доске. – Один… Два… Три.

*********

– Джугели, – громким свистом привлекаю её внимание уже во дворе, после уроков. – Притормози.

Но она как шла к калитке, так и идёт. Вообще никак не реагирует.

– У меня твои часы, – сообщаю, разозлившись.

Она, наконец, останавливается. Оборачивается. Терпеливо ждёт, пока я подойду.

– Зову тебя, ты не слышишь?

– Собирался вернуть часы? Возвращай, я тороплюсь, – заявляет эта коза.

– Сначала поговорим.

– Мне с тобой говорить не о чем, – отражает категорично.

– Я так не думаю, – встаю напротив неё, и какое-то время мы с ней молча смотрим друг другу в глаза.

– И? – выгибает бровь.

– За тобой косяк, признай.

– Нет. Я сделала то, что должна была. Ещё раз повторю: извинений за то, что позвонила в полицию, не жди. Мотивы твоего поступка меня совершенно не интересуют. Пусть даже дело в сестре.

– На кой икс тогда оправдываешься передо мной?

– Я вовсе не оправдываюсь! – сердито возмущается.

– Ребята больше не доставят тебе проблем.

– Считаешь, в этом мне нужна твоя помощь? – усмехается, вздёрнув подбородок.

– Моё слово имеет вес, Джугели. Скажу не трогать – они отстанут.

– Как благородно! Только с чего бы? – прищуривается. – Помнится, кое-кто вон там, на крыльце, не особо дружелюбно был настроен по отношению ко мне.

– Это было в моменте. Я передумал воевать с тобой.

– Как быстро ты переобулся.

Переобулся.

Стискиваю челюсти.

– Ты девчонка. Самоутверждаться за счёт тех, кто слабее, – не моя тема.

Не так меня предки воспитывали.

– Я не слабее. Часы, – требовательно произносит, протягивая раскрытую ладонь.

– Отдам, если встретишься со мной завтра вечером, – выдвигаю, внаглую шантажируя.

В её глазах мелькает секундное удивление, но она быстро берёт себя в руки.

– Вообще несмешно.

– Я на полном серьёзе, Джугели.

– Нет.

– Завтра не можешь? Тогда как насчёт воскресенья? – пру напролом.

– Ни завтра, ни в воскресенье, ни когда-либо.

– Прям уверена в этом? – снисходительно улыбаюсь, разглядывая черты её лица.

– Абсолютно. Ты не в моём вкусе, – припечатывает холодно.

– Главное, что ты в моём, – сохраняя покерфейс, делаю вид, что её слова совершенно меня не задели.

– Это твои проблемы.

Прикольно. Подобное от девчонки я слышу впервые.

– Тогда часы пока побудут у меня? – хлопаю по карману брюк. – До тех пор, пока не передумаешь, – добавляю, подмигивая.

Она фыркает, поднимает вверх руку и показывает мне средний палец.

– На что похоже?

Школьники, толпой высыпавшие во двор, поглядывают на нас с нескрываемым любопытством.

– На провокацию.

– Не угадал. Это маршрут, по которому тебе стоит пойти, – бросает Тата напоследок, после чего направляется к калитке.

Зараза.

– Чё? Вижу, состоялся разговор, – рядом со мной вырастает фигура Горького.

– Типа того, – на пару смотрим вслед Джугели.

Она останавливается по ту сторону забора и достаёт телефон, чтобы кого-то набрать.

– Вы с Ромасенко повздорили?

– Так, ерунда. Забрал у него один нужный мне предмет.

– Даже догадываюсь какой, – хмыкает он.

– Марсель, погнали скорей. Папа уже подъехал, – сеструха по традиции игнорирует присутствие Паши и цепляет меня за локоть.

– На созвоне.

– Репа завтра будет?

– Да, собираемся как обычно, – ору другу уже на ходу.

Фа-фа.

Сигналит батя, припарковавший своего бегемота у бордюра.

– Привет, папочка! – радостно верещит ведьма. Запрыгивает в салон и лезет душить его в объятиях.

Снимаю полупустой рюкзак с плеча, открываю дверь и падаю на переднее сиденье.

– Как дела?

– Устала, па, и голодная, как волчара.

– Там сзади пицца в коробке.

– Ура-ура! Моя любимая! М-м-м! И картошка по-деревенски! Мур-р-р, – звонко чмокает его в щёку.

– Матери меня не сдавайте.

– Едем за ней?

– Да, но сначала заберём нашу драчунью.

Фоном слушаю их беседу. Наблюдаю за Джугели через открытое окно. Залипаю.

Перед нами тормозит мерс. Оттуда выходит мужик в костюме. Судя по тому, что он открывает перед ней дверь, – личный водила.

– Здрасьте, Ян Игоревич! – одноклассницы, проходящие мимо, расплываются в улыбках и, глупо хихикая, дружно машут моему отцу.

Идиотки, блин.

Тата походкой фотомодели идёт к машине. Когда наклоняется чтобы сесть в неё, поворачивает голову влево и мы снова ловим друг друга в фокус.

«Ни завтра. Ни в воскресенье. Ни когда-либо».

Посмотрим…

– Зачётные ноги у этой вашей новенькой, – констатирует отец.

– Угу.

– Па! Ну вы вообще оборзели! Я же тут! – верещит Милана, вскрывая коробку. – Надоели все! Только про эту Джугели и болтают.

– Джугели… – задумчиво произносит батя, выезжая на дорогу вслед за мерсом.

– Синицына сказала, что она – большая шишка, – делится последними сплетнями систер, успевая уплетать при этом пиццу.

– Очень знакомая фамилия, – хмурится отец, глядя на номера затормозившей у светофора тачки.

– Да нет вроде.

Через десять минут оказываемся около спорткомлекса, расположенного прямо у береговой линии.

– Мне, что ль, идти опять? – недовольно ворчит Милана.

– Да, сгоняй, пожалуйста, зай. Пусть лишний раз не злит тренера своей рожей.

Это про меня.

Раньше я тренировался здесь у Сабурова. Все детские и юношеские годы провёл вон в том зале. Посещал вместе с Дэном секцию боевого самбо.

Пока меня оттуда не выперли за очередную драку вне ринга.

Смотрю на знакомых пацанов, направляющихся к дверям комплекса со спортивными сумками в руках, и ощущаю, как грудь заливает горячее и едкое чувство зависти.

Парни здороваются с Миланой. Оборачиваются, видят наш внедорожник. Машут мне.

Вскидываю ладонь в ответном жесте.

Ждут, что подойду, но я не хочу.

– Что у тебя с этой девчонкой? – прилетает от отца.

– С какой из? – уточняю, поворачиваясь к нему.

– Под дурака не коси. Я про ту, с ногами от ушей.

– А… Про Джугели.

– Обижаешь её? – сканирует мою тушку долгим, внимательным взглядом.

– Нет.

– Что-то замышляешь? – прищуривается.

Отрицательно качаю головой.

– Не вздумай прессовать её и мстить за то, что слила вас ментам.

– Не собирался. Чё наезжаешь по беспределу?

– Смотри мне, Абрамов! – давит интонацией.

– Тебе не о чем беспокоиться, бать.

– Очень на это надеюсь, – хмуро взирает на меня исподлобья.

Глава 16

Тата

Кто-то настойчиво трезвонит мне с незнакомого номера.

Прерываюсь в очередной раз, оставляю сочинение, беру телефон в ладонь и решаю всё же ответить.

– Алло.

– Тата…

– Папа! – задушенно шепчу. – Привет.

– Как ты, дочь?

Из-за волнения не сразу получается выразить свою радость оттого, что я, наконец, слышу его голос.

– У меня… – прочищаю горло. – У меня всё в порядке, пап.

Язык не поворачивается жаловаться.

– Зарецкие приняли тебя хорошо?

– Выделили мне личного водителя и самую большую спальню в доме.

– В школе как дела? Ты учишься? – спрашивает строго.

– Да.

– Тебе экзамены сдавать в этом году.

– Знаю. Не переживай, я подтянусь. Чем ещё мне тут заниматься? – смотрю на книжки, сложенные горой на столе.

– Страдаешь по теннису?

Сразу же понимает, о чём контекст.

– Десять лет моей жизни, как никак.

– Тата, Яров запросил баснословную сумму денег. Мои счета сейчас арестованы, так что ничем пока не могу тебе помочь.

– То есть вариант его переезда больше не рассматривается? – скрыть огорчение не удаётся.

– Нет. Из-за тебя одной тренер не станет менять место работы. Рассуди по-взрослому. Где Москва со своими возможностями и где эта деревня зачуханская?

– Я всё понимаю, но он ведь сам говорил, что я у него одна из лучших.

– Одна из, но не лучшая, – больно ударяют по самолюбию его слова.

– Ясно.

– Сконцентрируйся пока на других вещах.

– На учёбе, я помню, – расстроенно поджимаю губы. – Когда ты заберёшь меня?

– Послушай, Тата, – вздыхает так тяжело и устало, что у меня сердце щемит. – Я понимаю, ты не в восторге от происходящего, но другого выхода пока нет.

– Ну ведь мог оставить меня в Москве, – всё же упрекаю.

– Ты сейчас про семью Горозии?

– Да.

– Я доверяю этим людям, но не настолько, чтобы поселить свою дочь в дом жениха до свадьбы.

– Зато я могла бы продолжить заниматься тем, что люблю.

– Тема закрыта, – припечатывает тоном, не терпящим возражений.

– Когда тебя отпустят? – боюсь получить его ответ, но не задать этот вопрос не могу.

– Пока не знаю. Идёт следствие.

– Дед сказал, что ты там надолго. Это правда?

Глаза наполняются слезами, а плакать ведь вообще не моё.

– Не буду тебе врать. Расклад неблагоприятный.

– Ты нашёл людей, которые могут помочь? – раздражённо вытирая щеку тыльной стороной ладони.

– Работаем. А ты учись и береги себя.

– Буду.

– Парни в новой школе проявляют к тебе интерес? – выдаёт он вдруг.

– Нет.

В памяти почему-то тотчас всплывает образ кучерявого хулигана.

– Будь осторожна. Всем им нужно от тебя лишь одно.

– Пап, – чувствую, как рдеют мои щёки.

– Ты взрослая и должна понимать это.

Молчу.

– Я запрещаю тебе общаться с мальчиками.

– У меня есть Леван. Твой запрет звучит странно.

– Леван сейчас далеко.

– И что? Это неважно, он ведь мой жених.

– У твоей матери тоже был жених и чем кончилось? Променяла его и семью на этого русского рецидивиста.

Как всегда, раздражается, когда эти двое всплывают по ходу разговора.

– Не сравнивай меня с ней! – тоже начинаю злиться. – Я никогда не поступлю так! Я – не она!

– Конечно, ты – не она. Я всего лишь предупреждаю тебя о возможных опасностях. Ты яркая, красивая девушка. Внимания мужского пола не избежать. Пусть. Не реагируй. Оставайся для них неприступной крепостью. Будь умной девочкой. Думай всегда головой.

– Я всегда ею думаю, папа.

– Молодец. Надеюсь, так и будет впредь. Не подводи своего отца, а теперь передай, пожалуйста, трубку деду.

– Сейчас, подожди минуту, – быстро опускаю ноги с лавки, ныряю в кеды и быстрым шагом иду от беседки к дому. – Хотела сказать, что очень скучаю по тебе, – осмеливаюсь признаться уже у двери.

– Мы справимся, Тата.

Выдыхаю и прикрываю на секунду веки.

– Да. Обязательно справимся, пап.

*********

Новая учебная неделя проходит в относительном спокойствии. Она не богата на события, ведь буллинг, развернувшийся вокруг моей персоны, неожиданно сходит на нет. Так же быстро, как начался.

Меня по-прежнему коллективно игнорят, но никаких выпадов в свою сторону я пока не наблюдаю.

«Моё слово имеет вес, Джугели. Скажу не трогать – они отстанут».

Кажется, именно это Абрамов и сделал. Иначе объяснить это внезапное затишье я не могу. Да и плевать, откровенно говоря. Хоть немного удаётся выдохнуть и расслабиться.

Дзен продолжается ровно до того момента, как в класс заходит Она. В четверг. Прямо посреди первого урока.

– Здрасьте.

У стола Шац появляется бледная, темноволосая девушка, одетая во всё чёрное.

– Смотрите, кого принесла нечистая сила!

– Чё, период полнолуния и жертвоприношений прошёл?

– О, – Ромасенко поднимает голову. – Мы уж было подумали, что ты отошла в мир иной, – хмурится и толкает соседа по парте.

– Не дождёшься, – цедит она ледяным тоном.

– Выглядит так, как будто реально вот-вот двинет коней.

– Куда жир дела?

– Ты чё, Вебер, всё лето с завязанным ртом проходила, как Пятачок? – голос Ковалёвой пропитан недоумением и чистым удивлением.

– Прикиньте, по ходу, впервые провела обряд, который сработал, – бросает Зайцева, её разглядывая.

– Так, прекратите. Илона, здравствуй, – Шац забирает у неё какой-то листок. – Мы рады тебя видеть. Проходи, пожалуйста. Садись.

Девушка идёт по кабинету, медленно переставляя ноги, обутые в массивные ботинки-трактора, и вслед ей оборачиваются абсолютно все присутствующие.

– Чё за прикол, реально. В три раза уменьшилась.

– Так вообще бывает?

– Душу, что ль продала?

Если правильно понимаю, раньше эта Илона выглядела как-то по-другому. Их же её внешний вид так озадачил, верно?

Тем временем она останавливается у моей парты.

– Это моё место, – заявляет нагло.

– Теперь моё, – отражаю невозмутимо.

– Я всегда сижу одна, – ставит сумку на стол.

– Да ради Бога, – киваю направо, указывая на соседний ряд.

– Ну капец тебе, новенькая, – произносит кто-то тихо, но я слышу.

Илона прищуривается и внимательно на меня смотрит.

– Что? – выгибаю бровь. – Это не твоя собственность. В чём проблема?

– В тебе. Ты должна пересесть.

– Ничего я тебе не должна!

Пока Шац открывает на доске интерактивное приложение, за нашим диалогом с Вебер следит весь класс.

– Уйди.

– Нет.

– Просто уйди и всё, – повторяет сквозь зубы.

– Да в честь чего?

– Я не привыкла делить с кем-то своё пространство.

– Мне всё равно.

– Доиграешься, Джугашвили. Порчу на тебя наведёт.

– Пусть наводит, я в это абсолютно не верю, – пожимаю плечом.

– А зря, – усмехается она, отодвигая со скрежетом соседний стул.

– Джугели, что там происходит?

– Ничего.

– Вы отвлекаете класс. Я могу продолжить? – Матильда надевает очки, делая многозначительную паузу. – Спасибо. Итак…

Илона садится рядом и отодвигает мой учебник в сторону.

– Не трогай мои вещи! – шиплю сердито.

– Ужас. У тебя отвратительная энергетика, – морщится эта странная девчонка.

– Чего?

– Тяжёлая. Прям мужская. Давит и подавляет, – снова кривится, оттягивая ворот чёрной рубашки.

– Битву экстрасенсов пересмотрела?

Пренебрежительно фыркает.

– Илон, – Абрамов поворачивается к нам и показывает ей палец вверх, подмигивая.

– Это кто? – лениво кивает на меня.

– Моя будущая девушка, – заряжает этот кучерявый идиот.

Закатываю глаза.

– Кошмар. Не повезло, – заключает она, скосив на меня взгляд.

– Чё, глянешь потом её натальную карту?

– Я твою недавно смотрела ещё раз. Этот год будет разгромным во всех отношениях.

– Типа мне ожидать какого-то звездеца?

– Потом расскажу. Лишние уши напрягают.

Вот дрянь. Камень в мой огород. Стопроцентно.

– Тишина! – снова взывает к дисциплине Шац. – Записываем правило.

– Убери свой локоть.

– Свой убери!

Я правша, она левша, и сидим мы неправильно, что значительно раздражает обеих.

В очередной раз стукнувшись, цокаю языком.

– Тебе надо попить успокоительный отвар. Хочешь, принесу завтра?

Молчу. Что на это вообще можно ответить?

– Марс, пс-с-с… – зовёт Абрамова, быстро чиркающего что-то в своём блокноте. – Откуда она вообще взялась?

– Из Москвы прикатила.

– Тогда понятно. Я и думаю, выглядит так, словно ЦУМ ограбила. Цацки, стразы, бренды.

– А ты с похорон пришла, что ли? – стебу в ответ, и выражение её лица разительно меняется.

– На, послушай, – Марсель отдаёт ей свой наушник и блокнот. – Ляжет? Середина.

– Абрамов! К доске.

– Почему я?

– А почему не ты? Быстрее. Семь минут урока осталось.

Он нехотя поднимается со своего места и идёт к ней.

– Стилус бери. Рубашку застегни нормально!

– Мне жарко. Там Джугели за мной сидит. Градус осознаёте?

По классу прокатывается волна смешков.

– Хватит паясничать.

– Я прослушал, че тут делать?

Раздолбай. Естественно, прослушал. На уроках занят всем, чем угодно, но только не тем, чем нужно.

– Нужно правильно вставить слова. Так, чтобы профессор Галуша была довольна, – показывает указкой на мультипликационного персонажа, дёргающегося в ожидании на экране.

– Эти слова?

– Да.

– Правильно вставить, чтобы удовлетворить Галушу. Абрамов, чё ты тупишь? – подстрекает Ромасенко.

– Это я могу.

Ржут.

Кретины озабоченные.

– Приступай. А пока Марсель страдает у доски, напоминаю вам о том, что в эту субботу состоится наш традиционный поход. Полина скинет вам в чат план подготовки. Как обычно, разделимся на группы, где у каждого будет своя зона ответственности.

– Надеюсь, Мозгалин в этот раз не идёт? Его галюны – точно не моя зона ответственности. Напугал в прошлый раз до усрачки.

– Денис, не выражайся. Конечно, идут все без исключения.

– Рюкзаки с едой Петрову и Дроздову больше не доверять. Половину припасов по дороге сожрали, гоблины!

– Ты вообще потеряла самое важное, Ковалёва.

– Тоже мне важное. Спички.

– Ну вот сама разжигать будешь без них. При помощи лупы и солнца.

– Иди ты!

– Воды надо побольше взять. Каждый по литрушке – это мало.

– Лично я не собираюсь надрываться!

– А то ж надорвалась, бедная! Клатч несла.

– И средство от комаров нужно не забыть. Зажрали ночью.

– Потому что, Зайцева, одеваться надо нормально. Штаны, кофта или спортивный костюм. Пришли обе, ей Богу, как на дискотеку. Так, ладно, базар прекращаем. Марсель, что там у тебя?

– Плохое кольцо, – Илона касается своим пальцем моего украшения. – Зачем ты его носишь?

Резко выдёргиваю ладонь.

Наглости этой девицы просто нет предела!

– Сними. Оно не от чистого сердца подарено.

– Не лезь ко мне со своими советами.

– Я всё-таки принесу тебе травы. Больно ты нервная.

– Засунь себе эту траву знаешь куда?

– Куда?

– Матильда Германовна, – поднимаю руку, – можно пересадить её от меня? Она мешает заниматься.

– Душнила.

– Илона… – звучит укоряюще от классного руководителя. – Ну что такое?

– Та всё нормально. Это притирка просто. Думаю, со временем мы с этой вашей Джугашвили поладим, – огорошивает Вебер, затыкая ухо наушником.