Текст книги "Запрет на любовь (СИ)"
Автор книги: Анна Джолос
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 24 страниц)
Глава 25
Марсель
– Аккуратно, блин, опускай.
– О-оп-па!
Соскок.
Подошва кросс касается земли.
– Красава!
Отбиваю Дэнчику пятюню, и в этот момент вдруг сиреной начинает вопить Филатова.
Оборачиваемся на звук.
Девчонка стоит у края скалы. Бледная и перепуганная.
– Полина, в чём дело? – Георгич оказывается рядом с ней.
– Тата…
Стоит ей произнести это имя, как внутри у меня вихрем закручивается тревога.
– Она там! – кричит и показывает пальцем в сторону обрыва.
Быстрым шагом направляюсь к Филатовой. Краем глаза замечаю Ковалёву и рюкзак Джугели, лежащий возле камня.
– Чего? Там? Внизу? – удивляется Ромасенко.
– Стой, Абрамов!
– Марсель!
Но я уже прыгаю со скалы.
Она же не умеет плавать. Не умеет!
Именно эта мысль свербит в мозгу, пока я лечу вниз с обрыва.
Охренеть тут высота!
В том году мы с пацанами хотели сигануть отсюда на спор, но Германовна вовремя спалила наш заговор и разогнала, вставив по первое число.
Исполняю задуманное. Только обстоятельства дерьмо.
Фонтан брызг.
С лёту погружаюсь в ледяную воду, но не позволяю телу уйти глубоко.
Все усилия прикладываю для того, чтобы всплыть на поверхность как можно быстрее. Нельзя терять драгоценные секунды. Она ведь, возможно, прямо сейчас где-то поблизости тонет.
– Джугели!
Река шумит. Оглушая. Дезориентируя.
Течение несёт меня вперёд и регулировать передвижение становится практически невозможно.
Кручу головой по сторонам.
Чёрт. Чёрт. Чёрт!
Только бы не ушиблась! Не утонула!
– Джугели! – кричу во всю глотку, пытаясь оказать сопротивление несущему меня потоку. – ДЖУГЕЛИ!
Звездец как страшно становится за девчонку.
Кручу головой, кручу.
Коряги. Камни.
Где же ты, Тата? Где?
Бурный поток мешает ориентироваться.
– Джугели! ДЖУГЕЛИ! – продолжаю орать, ощущая, как волнение с реактивной скоростью распространяется по всему организму.
Только бы не утонула!
Только бы не утонула!
Сердце грохочет под рёбрами.
– Джугели!
Что-то слышу.
Или это глюк?
– ДЖУГЕЛИ!
Вроде бы резонирует смазанное шумом «я здесь».
Воспрянув духом, плыву навстречу, а в следующую секунду взгляд цепляется за яркое пятно.
Сперва распознаю костюм одноклассницы, неоновые полоски которого как нельзя кстати контрастируют с окружающим фоном. Потом уже замечаю её саму. Барахтающуюся. Перепуганную до смерти, но вцепившуюся в корягу упавшего дерева.
Умница моя. Сообразила.
Гребу к ней.
– Спокуха, я тут, – тоже рукой хватаюсь за ветки.
Визуально оцениваю её состояние.
Часто дышит. Паника во взгляде. Глаза транслируют крайнюю степень ужаса. Лоб разбит и кровит. Наверное, ударилась.
– Ты цела?
– Д-да, – отвечает, дрожа. – Тянет течение. Ноги…
Кошмарит её от случившегося не по-детски, но видно, что в кои-то веки, она рада моему появлению.
– Вот что…
Осматриваю ствол дерева. Понимаю, что, к сожалению, на сушу оно нас не выведет.
Поворачиваю голову направо.
Течение там ещё более стремительное и бурное. И да, если не ошибаюсь, чуть дальше будет ещё один обрыв. С камнями и прочими прелестями.
– Нам надо туда, к берегу, – киваю влево.
– Туда? – повторяет растерянно. – Но я не умею плавать.
– Я помню.
– До дна не достать, – тревожится она всё сильнее.
– Послушай меня, – сдвигаюсь ближе к ней. – Я дотащу тебя.
– Нет, я очень боюсь.
– Хватайся за плечи, только не наваливайся всем телом, мне будем трудно грести. Давай, – спиной к ней поворачиваюсь. – Отпускай ветки.
– Нет. Я не могу.
– Джугели…
– Если я отпущу их, меня унесёт течение.
– Не унесёт. За меня держись обеими руками.
– Нет я…
– Решайся! Там дальше обрыв, ты в курсе?
– Господи Боже!
– Ну же!
Она всё-таки делает это.
– Хорошо.
На самом деле ни хрена хорошего. Со страху Джугели фактически меня душит, однако несмотря на это, я всё-таки начинаю активно грести. Метр за метром сокращая расстояние до берега.
Спасать того, кто не умеет плавать, – не так-то просто, скажу я вам.
Во-первых, львиная доля сил уходит на борьбу с течением. Во-вторых, Тата совсем мне не помогает, а наоборот.
– Марсель.
– Не души, – хлебнув воздуха, снова отчаянно гребу, пытаясь оставаться вместе с ней на поверхности.
Вцепилась в меня намертво. В другой раз я это точно оценил бы, но сейчас… Мне, блин, итак тяжело неимоверно.
Давит на шею.
Тянет на дно.
– Марсель…
Пару раз под воду уходим.
Ногу царапает не то камень, не то коряга.
Злюсь.
Всплываю.
Гребу-гребу-гребу.
Мышцы от перенапряжения горят огнём и болезненно ноют.
Снова оказываемся под водой.
Чёрт тебя дери, Джугели! Мы щас тупо утонем как Титаник и все дела…
Всплываю.
Матерюсь.
Рычу от отчаяния.
Она ещё раз произносит моё имя, а потом вдруг происходит это. Мне становится слишком легко. Понимаю, что Тата меня отпустила и резко на месте разворачиваюсь.
Какого дьявола, спрашивается, вытворяет???
Осматриваюсь.
Её нет! НЕТ!
Твою мать-твою мать-твою мать!
Ныряю.
Проплываю назад.
Вслепую машу руками.
Хватаю то ли капюшон, то ли что.
Тяну наверх.
Дальше всё как в тумане.
Подхватив её снизу под корпус так, чтобы голова была над водой, одной рукой держу. Второй интенсивно загребаю, помогая себе ногами.
Что с Татой понять не могу.
Без сознания?
Наглоталась воды?
Не знаю.
Пугает её состояние до ужаса.
Сил придаёт лишь отчаянное желание поскорее дотащить девчонку до берега.
– Держу, держу, – голос Георгиевича, зашедшего в воду, служит неким сигналом к осознанию того, что у меня всё-таки получилось.
– Марс, братан!
Ромасенко.
– Тяни его.
А это уже Горький.
Под руки меня хватают. Вытаскивают.
Тяжело дыша, боковым зрением замечаю, как Денис и Георгиевич выносят Тату на берег.
– Ты в норме, Кучерявый?
– Да.
Встаю. Поскользнувшись на илистой траве, падаю на задницу. Опять встаю. Подползаю к девчонке.
– Дышит, нет?
Физрук делает непрямой массаж сердца.
Тата бледнючая, позрачная. Губы синие-синие.
Не вздумай умирать!
– Воды наглоталась, – предполагает Ромасенко.
Вода действительно выходит из лёгких, и Тата, покашляв, хватает ртом воздух, но потом… Потом, замерев на пару секунд, резко открывает глаза. Вдруг выгибается дугой, мычит и внезапно начинает биться в судорогах.
– Её трясёт, – растерянно произносит Ромасенко. – Это от холода? Замёрзла?
– Нет. Что-то не так.
Конвульсии пугают и настораживают. Лично я подобного никогда не видел.
– Что с ней?
Взгляд стеклянный, не моргает.
– У неё приступ. Набок переверните, чтобы не захлебнулась, – командует Паша.
Приступ? Какой ещё на хрен приступ???
– Это как у твоего деда?
– Да.
– Чё нам делать, Пах? – встревоженно спрашивает Денис.
– Ничего вы не сделаете. Просто придерживайте её, чтобы не поранилась. Только не давите сильно. Макс, камень отодвинь, ударится.
– Вашу ж мать…
– Капец.
– Лють.
– Астматик Мозгалин нервно курит в сторонке.
– Манал я ваши походы!
– Как ей помочь?
– Никак. Надо ждать, пока закончится.
Замолкаем.
Тупо таращимся и наблюдаем за тем, как человека корёжит от боли.
– А она коней не двинет?
– Заткнись! – вскидываю сердитый взгляд на Ромасенко.
Поймав маленькую ладошку Таты, осторожно её сжимаю. Однако её пальцы тут же безжалостно стискивают мои в ответ.
Поражаюсь тому, как напряжено её тело.
– Время засеките от начала приступа до окончания. Это важно.
– Георгич, а её бабка не предупреждала вас о том, что такое может случиться?
– Нет.
– Жесть.
– Она в сознании, Паш?
– И да, и нет.
– Это как?
– Вот так. Больше, чем уверен, когда Джугели придёт в себя, этого эпизода сама и не вспомнит.
– Язык себе не откусит? Я где-то слышал, что надо вставить в рот какой-то предмет.
– Не откусит. Это бред и враньё. Язык тоже мышца и он сейчас в тонусе.
– Скоро прекратятся эти судороги?
– Без понятия. Непредсказуемо.
Голоса ребят звучат фоном.
Смотрю на Тату и за грудиной раскидывает так, как будто сам все эти её муки ощущаю.
*********
– Точно ли они там проедут? – беспокоится Германовна, семенящая слева от меня.
– Проедут. К маяку ведёт грунтовая дорога. На неё мы сейчас и выйдем.
– Хорошо.
– Вы позвонили её предкам?
– Ох, звоню-звоню, – спохватившись, Шац снова утыкается в телефон.
Очки забыла в лагере, а без них дальше собственного носа не видит.
– Как она? – тихо спрашивает Филатова, всё-таки увязавшаяся за нами.
– Не айс, судя по всему, – отвечаю, скосив взгляд на девчонку.
– Дышит ведь, да? – боязливо шепчет дрожащим голосом.
– Дышит, – подтверждаю, ощущая вибрации воздуха, щекочущие кожу.
– Спит?
Киваю.
После приступа Джугели так толком и не пришла в себя. Будто в каком-то коматозе пребывает.
Да я и сам ещё не отошёл от произошедшего. Несу её и уже в который раз на повторе прогоняю в голове всё, что случилось.
– Осторожно, пенёк, – предупреждает Полина, чтобы не навернулся.
– Алиса Андреевна, добрый день. Это Матильда Германовна, классный руководитель.
– Добрый день. Вы уже вернулись? – доносится из динамика.
– Нет, – вздыхает Шац.
– Что-то случилось? – настороженно интересуется женщина.
– Вы только не волнуйтесь, пожалуйста…
Самая дерьмовая фраза на свете. Человек на автомате рисует в своём воображении худший расклад.
– Что с Татой? Немедленно говорите!
– Алиса Андреевна, у вашей внучки был приступ.
– Приступ? – шокировано повторяет та.
– Да. Она упала в воду и…
– Господи!
– Почему вы не предупредили меня о том, что девочка страдает эпилепсией?
– Но мы с Эдуардом впервые слышим об этом, – растерянно отвечает женщина.
Выходим на грунтовку.
– То есть раньше такого не случалось?
– Мы не знаем, но Амиран, отец Таты, не говорил про приступы. Что нам делать? Куда ехать? – начинает паниковать.
– Вам нужно приехать в первую городскую больницу. Думаю, девочку повезут туда.
– Поняла. Как она сейчас? С ней всё в порядке?
Слышим звуки сирены, а это значит, что скорая вот-вот подъедет.
– Алиса Андреевна, я вам перезвоню, хорошо? Связь пропадает. Выезжайте в больницу.
– Тата, милая… – Филатова стоит ревёт и гладит Джугели по голове.
Виу-виу-виу.
Сирены всё ближе.
– Уйдём с дороги, ребята, – просит Матильда.
Ей бы и самой врач пригодился. В свете последних событий давление подскочило.
Тата спросонья елозит носом по моей шее.
– Вон они!
Бригада скорой, заметив нас, глушит звук.
Машина останавливается, проехав чуть дальше к развилке, чтобы удобнее было развернуться.
Оттуда выходят врач и водитель. Последний открывает скрипучие задние двери.
– Здравствуйте! – Шац несётся к человеку в белом халате. – Это мы звонили. У нас девочка после приступа эпилепсии.
– Здрасьте. На кушетку вашу девочку кладите. Осмотрим.
Несу Джугели туда.
Она, проснувшись, ничего не соображает. Вцепившись в моё плечо, испуганно на меня глазеет, явно не понимая, что происходит.
– Всё пучком. Айболит приехал, – объясняю я ей, пока мы не моргая пялимся друг на друга.
Тата хмурится. Переводит взгляд на скорую.
– Сюда, молодой человек, – медсестра, которую я сразу не приметил, хлопает ладонью по кушетке.
Шагнув в салон неотложки, аккуратно опускаю на неё девчонку.
Мышцы, затёкшие от долгого напряжения, сводит.
Тата – худенькая и весит всего-ничего, но прошли мы с ней от водопада прилично. В те кущеря кроме как пешком не добраться. Неотложка туда разве что на вертолёте прилететь могла бы. И то вряд ли.
– Женщина, вы кем ей приходитесь? – заполняя лист, спрашивает врач.
– Я классный руководитель. Мы в поход с моим одиннадцатым «А» пошли и вот…
– Фамилия, имя девочки, полных лет сколько?
– Джугели Тата. Семнадцать.
– Впишите данные о себе, – передаёт бумажки Шац. – Приступы уже случались? – приступает к визуальному осмотру, которому вторая сторона не особо рада.
– Тата у нас в классе новенькая. Родные утверждают, что нет.
– Ясно. Ну привет, красавица, – обращается к девчонке. Был бы этот седовласый дядька помоложе, я бы возмутился по поводу столь фривольного поведения. – Как ты себя чувствуешь? Что болит?
– Голова, – тихо произносит она.
– Тошнит?
– Да.
– Чувствуешь слабость в теле? – светит ей в глаза какой-то хернёй, и она морщится.
– Да. Что со мной?
Голосок тихий-тихий.
– У тебя когда-нибудь были эпилептические припадки?
– Н-нет, – отзывается заторможенно, в ужасе ещё шире распахнув свои глазища.
– Как и когда случился приступ?
– Её толкнули в воду. Она не умеет плавать. Запаниковала. Разнервничалась. В какой-то момент отпустила меня и начала тонуть. Уже когда вытащили с пацанами её на берег, начались судороги, – кратко излагаю суть, опуская детали.
– Стресс спровоцировал…
– Приступ длился почти семь минут. Мы засекали время.
– Молодцы. Это важная информация.
– Сейчас будем измерять давление, – медсестра заматывает Джугели руку.
– Девочку однозначно забираем в больницу. Приступ первый, длился долго. Рекомендуется провести полное обследование. Вы – едете с нами, – указывает на Шац.
– Не надо в больницу, – просит Тата, очевидно, не до конца осознавая всю серьёзность случившегося.
Но её никто не слушает. Врачам виднее, наверное.
– Давление пониженное.
– Законным представителям сообщили о произошедшем?
– Сообщили. В больницу подъедут.
– Мы тоже с вами, – выпаливаю, встретившись взглядом с перепуганной девчонкой.
– Нет, вы отправляйтесь назад к своей группе. У нас тут не реалити-шоу. С ними там в лагере кто?
– Учитель, мой сын.
– Вот и прекрасно. У самого-то что с ногой, герой? – Айболит палит на голень, испачканную кровищей.
– Фигня. Царапина.
Саднит сильно, но времени оценить ущерб не было.
– Глубокая, насколько я вижу. Обработать надо бы.
Отмахиваюсь.
– Поехали, Вить, – стучит водителю.
– Марсель, Александру Георгиевичу скажи, чтобы позвонил мне, когда будете в городе.
– Лады.
– Всё, молодые люди, возвращайтесь к учителю.
– Поправляйся, Тата! – Филатова шмыгает носом.
– Идите, Марсель, – Германовна усаживается рядом с кушеткой.
Смотрю на Джугели.
Подмигиваю.
Типа знак даю, мол, нормально всё будет.
Двери закрываются.
Машина уезжает, поднимая за собой облако пыли.
– Хватить сырость разводить. Пошли, – разворачиваю Филатову к тропе.
– Марсель, насчёт ноги врач прав. Выглядит ужасно.
– В лагере обработаю. Ты давай лучше расскажи мне, что видела. Там у водопада…
Глава 26
В лагере суета, но молчаливая. Пацаны занимаются палатками, девчонки складывают в сумки вещи.
– Как она? – передо мной появляется обеспокоенный фэйс Илоны.
– В больницу забрали. Погоди-ка, – отодвигаю Вебер. – Ковалёва, – направляюсь в сторону собравшейся у брёвен компании. – Разговор есть.
– Ни с кем сейчас Вика разговаривать не будет. Она плохо себя чувствует, – согласно грёбаной традиции, лезет защищать её Зайцева.
– Слышь ты, птица-секретарь, не к тебе обращаюсь.
– Марсель…
– Петросян, ты тоже свали, пока не отгрёб, – взглядом предупреждаю.
– Окей.
Благоразумно ретируется, выставив в защитном жесте ладони.
– Чё уставились? – обращаюсь к одноклассникам. – Разошлись. Я с ней один на один пообщаться хочу.
– Устроишь разборки с девушкой? – насмешливо спрашивает Ковалёва, вздёрнув подбородок. – Ну давай, чё! Только претензию для начала озвучь.
Бравирует, но трясётся и дрожит.
Я всегда отлично чувствую страх оппонента.
– Ты, дура, совсем башкой тронулась? – хватаю за локоть и тяну на себя. – На черта толкнула её? А если бы она разбилась о камни?
– О чём ты? Я никого не толкала, – нагло лжёт, глядя мне в глаза.
– Толкала, – звучит за спиной голос Филатовой.
– Чё ты мелишь, ненормальная?
– Ты стояла там.
– Да вы офигели обвинять меня в этом? Она сама оступилась. Хватит фантазировать.
– Ковалёва, – от накатившей злости стискиваю зубы до скрежета.
– Мне больно.
– Объясни мне, на хрена ты это сделала?
– Александр Георгиевич! – верещит громко.
– Реально, зачем? – дублирует мой вопрос Ромасенко. – В спину толкнуть – зашкварная подлость.
– Согласен, – присоединяется к его словам Дэн.
– Ладно бы что-то в открытую сделала, а так… Она ж и правда инвалидом могла остаться или что похуже, – выражает своё мнение Вепренцева.
– Ещё и приступ этот, – кивает Горький.
– За проблемы со здоровьем этой шибанутой я отвечать не собираюсь!
– Ты отвечать будешь за то, что толкнула её, идиотка!
– Я никого не толкала.
– Толкала! – спорит Полина.
– Заткнись, убожество.
– Я всё видела!
– Мало ли, что тебе померещилось, – фыркает, закатывая глаза.
– Ну не сама же Джугели туда прыгнула? Накануне она призналась, что не умеет плавать.
– Чё вы все на меня наезжаете, алё?
– Потому что это крысиное движение, Вик, – качает головой Макс.
– И Шац ты подставила. Ей теперь попадёт. Дай Бог, чтоб вообще не уволили.
– Да и плевать. Может, и к лучшему. Вы сами ныли, что она всех достала!
– Германовна – нормальная тётка. Щас дадут нам какую-нибудь грымзу и чё? – возмущается Котов.
– Ты собираешься объясняться? – дёргаю её на себя.
– Александр Георгиевич! – вопит на максималках.
– Итак всё понятно, – вмешивается Илона. – Одурела из-за своей ревности, чокнутая.
Вика усмехается.
– Абрамов! Отойди от неё!
Физрук примчался-таки на её ор.
– Руки мне тут выкручивает. Чё за беспредел?
– Отпусти Ковалёву.
Склоняюсь к её уху.
– Будь ты парнем, живого места на тебе не оставил бы, – разжимаю пальцы.
Кривит губы, расправляя мятый рукав футболки.
– Отставить все разборки! Достаточно уже происшествий на эти выходные. Абрамов, Ромасенко, Свободный, ко мне. У остальных пять минут на сбор вещей и строимся, – суровым тоном объявляет Георгиевич.
*********
– Батя твой приехал.
– Держи меня в курсе насчёт Шац, – встаю с бордюра и закидываю рюкзак на плечо.
– Окей. Репа завтра будет?
– После школы давайте соберёмся.
– Ты Калининой перезвонил?
– Ещё нет. Наберу её вечером.
– Не забудь, а то пролетим с выступлением.
– Позвоню, – обещаю, шагая в сторону отцовской тачки.
– Здрасьте, Ян Игоревич! – хихикая, орут ему хором одноклассницы.
– Привет, девчонки! – здоровается батя в ответ. – Что на этот раз? – сразу палит перемотанное копыто.
– Так, ерунда, – падаю на переднее пассажирское и закрываю дверь.
– Футболка в крови, – глядя на меня, недовольно хмурится. – Опять с кем-то подрался?
– Нет.
Только сейчас замечаю, что вещь испачкана.
– А что тогда?
– Ян Игоревич! – окликает его Георгич. – На минутку! – подходит к окну с его стороны. – День добрый.
– Добрый, – отец протягивает ему руку. – Что натворил? – кивая на меня, интересуется с ходу.
– Да, собственно, ничего плохого. Скорее, наоборот, – отвечает ему физрук. – Ваш сын сегодня поступил как настоящий герой.
– Георгич, да харэ.
Нашёл, блин, героя.
– Помолчи.
– Марсель спас тонущую одноклассницу. Прыжок со скалы не одобряю, но, стоит признать, если бы парень не среагировал так быстро, кто знает, чем бы всё кончилось. Я хотел бы поблагодарить вас за то, что вы с женой воспитали настоящего мужчину.
– Отрадно слышать. С девушкой всё в порядке?
– Да и в этом есть большая заслуга вашего сына. Марс – молодец. Гордость берёт за таких ребят.
Они перекидываются с физруком ещё парой фраз, а затем мы уезжаем.
– Ну и? Чё молчишь? – поворачивается ко мне, когда стоим на перекрёстке, ожидая сигнала светофора. – Кого спасал? Дай угадаю. Ту самую девчонку с ногами от ушей?
– Да. И хватит уже акцентировать внимание на её ногах.
Он, ухмыляясь, улыбается.
– Разговор есть, бать, – достаю с заднего сиденья бутылку.
– Вещай, – трогается с места, когда загорается зелёный.
– Скажи мне, моя одноклассница, Тата Джугели, – дочь жены Клима? Я правильно понимаю? – глотнув воды, закручиваю крышку. – Сегодня выяснилось, что бывший губер, Эдуард Зарецкий, её дед.
– Когда мы сидели в кабинете у вашей директрисы, её фамилия показалась мне очень знакомой. Уже потом, вечером, я вспомнил некоторые события двадцатилетней давности и понял, кто она.
– Что за события?
– Много будешь знать, состаришься.
– Как-то с отцом её связано? – завожу осторожно.
– Связано.
– Это в тот период было, когда вы с Паровозом беспределили?
Недовольно на меня косится.
– Я в курсе про ваши бандитские дела, – нагло заявляю, отражая его хмурый взгляд. – Ошибки молодости и всё такое…
– Не паясничай.
– Дядя Илья рассказывал мне историю про вашу заварушку в Бобрино. Батя и АК[15]15
АК – автомат Калашников
[Закрыть] называется.
– Дядя Илья по шее получит, когда приедет, – цедит сквозь зубы.
– Так значит Тата – дочь Насти?
– Да.
– Ты знаешь, что её отец в тюрьме?
– Не знаю, но сказать, что удивлён, не могу.
– Они с матерью не общаются, что ли? Почему Тату отправили в Красоморск к бабке и деду?
Вспоминается ядовитый монолог Ковалёвой.
– А сама она тебе что на этот счёт говорит?
– Я у неё спрашивать про это буду? Неэтично как-то.
– Согласен.
– Ну так и? – терпеливо жду ответа.
– С матерью они виделись редко. Девчонка росла в Грузии. Потом Амиран, вроде как, увёз её в Москву.
– Понятно.
– Ещё вопросы?
– Только один.
– Валяй.
– У её матери или отца случались приступы эпилепсии?
Отрывает взгляд от дороги и смотрит на меня.
– Значит, да, – по реакции его вижу.
– У неё был приступ?
– Да, начался, когда мы с пацанами из воды её достали.
– Ты поэтому такой смурной?
– Я очканул по полной, – признаюсь откровенно. – Сначала девчонка чуть не утонула, еле до берега её дотащил. Потом приступ этот…
– Раньше с ней это случалось?
– По ходу, нет. Она сама в шоке.
– Ясно. Про какую скалу говорил сын Шац?
– Про ту, которая у водопада «Чёртова Мельница».
– Ты сдурел, что ли, оттуда прыгать? Совсем крыша отъехала, Марсель? Мозг атрофировался или как?
– Не было времени думать. Джугели толкнули вниз с обрыва, а она не умеет плавать.
– Толкнули? Это кто такой у вас там такой долбанутый?
– Ковалёва.
– Охренеть. Зачем она это сделала?
Молчу, уставившись в лобовое.
– Погоди, Ковалёва, это которая блондинка с пирсингом в пупке? Та девчонка, с которой ты зажигал летом?
– Да не зажигал я с ней! Пару раз… покатал на мотоцикле, – озвучиваю отцензуренную версию.
– Вот и «покатал», что она теперь соперниц со скалы сбрасывает, – катком проходится по моему чувству вины.
– Я с ней даже не встречался, – говорю в своё оправдание.
– Как будто ты встречался с кем-то в принципе.
– Ну уж ей я точно ничего не обещал, бать.
– Санта-Барбара… Матери про скалу не рассказывай. Разнервничается.
– Не буду. Я дебил, по-твоему, что ли? Куда едем? Не домой?
– Футболку новую щас тебе купим и двинем к нашим девчонкам. Они нас ждут в «Астерио».
– О, похаваем.
– По пути заедем в Дом Шаров.
Точняк. У мелкой жопы ведь день рождения в среду.
– Надеюсь, детский утренник пройдёт не дома?
– Нет уж. На этот раз кафе и аниматоры.
– Слава те Господи…
Второго погрома наш дом не переживёт.
– Бать… – чешу затылок.
– М?
– А ты… – прочищаю горло. – Ну, когда понял, что мама – та самая, как за ней ухаживал?
Внимательно наблюдаю за очередной партией пешеходов, шагающих по зебре.
– Ты влюбился, что ли, Кучерявый? – толкает меня локтем в бок.
Поджимаю губы. Молчу, но скулы палевно заливает горячей кровью.
– Дела…
– А можно без стёба, чисто совет? – угрюмо на него смотрю исподлобья.
– Совет тут один. Не надо связываться с этой девчонкой.
– Почему?
– Там другой менталитет, Марсель. Это тебе не Ковалёва. Пару раз «покатать» не выйдет.
Едем в тишине, но потом я всё равно упрямо заряжаю:
– Что если она мне очень сильно нравится?
– А ты ей? – сам того не осознавая, безжалостно бьёт по больному.
– Неважно.
– Ну понятно, – хмыкает отец.
– Что понятно? – начинаю злиться.
– Понятно, что разыгрался спортивный интерес. Девчонка не отвечает взаимностью, и такое у тебя впервые.
Отвернувшись к окну, снова молчу.
Чё тут скажешь?
Батя выбил страйк…
