Текст книги "На исходе алого заката (СИ)"

Автор книги: Анна Джолос

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 36 страниц)

Глава 17 Дженнифер

Пару часов спустя я вновь подъезжаю к больнице. На этот раз угомонившая бурю внутри себя и смирившаяся с тем, что моя мать сделала нашу жизнь, похожей на мыльную оперу. На дешёвый сериал. Тот, во время просмотра которого качаешь головой и думаешь: «Нет, так просто не бывает», «Полный бред», «Фарс», «Нелепость». Недаром, что сама Эмили так любит их смотреть. Ясно теперь откуда такое пристрастие…

Но, увы, сериал или нет, а от этой никому не нужной правды мне никуда не деться. Придётся принять её, как и тот факт, что моя мать – просто невероятная, патологическая лгунья! Я ещё удивлялась тому, как она смолчала про то, что случилось с отчимом. Да с таким умением мастерски водить всех за нос ей наверняка далось это весьма легко!

Но вот что странно… сейчас я не чувствую ровным счётом ничего. Абсолютно. Ни драмы, ни трагедии. Первый шок прошёл, и я вдруг поняла…

Что изменилось в моей жизни после её громкого заявления? Пока ведь всё осталось по-прежнему? Нельзя же вырвать двадцать два года жизни с корнем? Я так не смогу. И он, надеюсь, тоже…

Искренне не понимаю, зачем Эмили вывалила на меня всю эту грязь спустя столько лет. Тем более сейчас. Как по мне, очень странное и не имеющее логики решение. Даже слов подходящих подобрать не могу. Да и стоило ли вообще доставать трухлявые скелеты из шкафа? Есть вещи, которые лучше не знать.

Надеваю халат и бахилы, посылаю кривой оскал той самой девушке за стойкой, с которой не так давно вступала в полемику, и поднимаюсь на лифте наверх. Пока еду, вспоминаю Брукса. Точнее его слова, которые он говорил мне, стоя совсем близко…

В щёки моментом ударяет жар, и я трясу головой, прогоняя непрошенные мысли прочь. Сколько можно думать о нём? Тем более после того, как узнала о том, что он нежится под солнцем Флориды с Онил. С Онил!!!

«Ты сама его оттолкнула», – назойливо скребёт болезненной правдой внутренний голос.

Да… так-то оно так, но даже в самом худшем своём кошмаре я не могла представить этих двоих как пару!

С одной стороны, разумом понимаю, «а собственно почему нет?». Он – свободен, она – тоже. Невероятно красивая и умом не обделена. Вполне в его вкусе.

Но с другой, есть ведь глупое сердце… и оно-то как раз принять эту весть никак не желает.

Мне кажется, я не выдержу, если увижу их вместе. Горячо целующихся, например…

Ни за что ей не прощу! Змея! Знает ведь, что он был мне дорог! Без подробностей, конечно, которые не раз пыталась осторожно выведать, но всё же знает! Неужто так разозлилась из-за той моей пламенной речи, бездумно брошенной ей в лицо? Я всего-то хотела пробудить в ней инициативу. Пробудила на свою голову…

Чёрт возьми, да я её недооценивала всё это время! Такое закрутила наша тихоня, что у меня глаз до сих пор дёргается. Со времён чёртового теплохода. Будь он не ладен этот свадебный круиз!

Двери открываются, и я выхожу в коридор. При свете дня белизна стен и полов с непривычки слепит. Здороваюсь с охранником и спрашиваю у администратора могу ли я навестить сейчас Бена. Она дружелюбно улыбается и проводит меня до нужной палаты. Я в нерешительности подношу кулак к белоснежной поверхности и дважды стучу, прежде чем войти.

В палате достаточно светло. Все условия, дорогой ремонт. Сразу видно, что Грейс позаботилась о том, чтобы всё было по первому разряду.

Бен лежит на кровати. Бледный и слабый на вид. У меня сердце сжимается, потому что вот таким я его не видела никогда.

– Привет, пап, – здороваюсь я, и он открывает глаза.

– Джен, – пытается улыбнуться, но я вдруг понимаю, что смотрит он на меня как-то странно. Напряжённо и крайне внимательно. Будто ждёт от меня чего-то недоброго.

– Ну как ты, пап? – я подхожу к кровати, беру стул и пододвигаю его поближе к нему.

Бен медленно привстаёт и садится на постели.

– Всё в порядке, милая, мне уже намного лучше, – уверяет, подмигивая мне.

От этого знакомого жеста сразу же теплеет на душе, однако, у меня вновь появляется ощущение, будто он нервничает.

– Я за тебя очень волновалась, папа, – произношу тихо, и отчего-то у него на глазах наворачиваются слёзы. – Не пережила бы, если…

Он вытирает мокрые веки тыльной стороной ладони.

Кажется, до меня начинает доходить.

– Пап…

– Иди сюда, Дженнифер, – стараясь держаться, просит он и протягивает мне руку.

Я, не раздумывая, снимаю обувь и забираюсь к нему в постель. Кладу голову на грудь и зажмуриваюсь. Бен поглаживает меня по волосам. Целует лоб и сжимает в объятиях. Не так сильно, как ему хотелось бы… Он ведь всё ещё довольно слаб.

– Пап… – взволнованно шепчу я, когда его грудная клетка начинает ходить ходуном.

– Прости меня Дженнифер, – судорожно сглатывает и, клянусь… едва сдерживает глухие срывающиеся рыдания.

– Разве тебе есть за что просить у меня прощения? – искренне недоумеваю я. – Уж кому это делать, но не тебе…

Мужчина тяжело, рвано вздыхает, и я замечаю, как подрагивает его рука, к которой подсоединена капельница.

– За то, что ушёл из семьи, прости! – мольбой звучит его низкий голос. – Поверь, я любил тебя, несмотря ни на что! Просто не смог стерпеть её обман. Не мог находиться с ней в одном доме. Пожалуйста, пойми меня…

Неудивительно, что он ушёл. Любой на его месте поступил бы точно так же. Может, знай я истинную причину раньше, не винила бы его за распад нашей семьи все эти годы.

– Ты не виноват…

– Виноват! – в сердцах спорит он, и я слышу скрежет зубов, трущихся друг о друга. – Если бы я не ушёл, с тобой бы не произошло несчастье!

– Да кто знает… в мире каждый день случается нечто плохое, тут не угадаешь, – касаясь пальцами его руки, задумчиво говорю я.

Когда-то Рид говорил мне эти слова. Советовал просто принять всё то, что случилось и идти дальше. Может и сейчас мне стоит поступить ровно также?

– Ты… теперь… не захочешь меня видеть? – едва слышно спрашивает он, и боль в его голосе отдаёт рикошетом прямо в моё сердце. – Прошу тебя, только не бросай нас.

– Не говори глупостей, – злюсь я. Беру его холодную как ледышка ладонь и вкладываю в свою. – Мне плевать на все эти перипетии (Перипетии – внезапные перемены в судьбе героя. Примечание автора). Ведь именно Ты всегда был со мной рядом.

Бен приглушённо рыдает мне в волосы. Подобное было лишь однажды, когда он узнал о том, что сделал со мной Дэвид.

Эмили – просто непроходимая дура! Зачем рассказала ему о нашем разговоре? Что за день откровений у неё случился? Бен лежит после отравления. Господи, да она вообще думает перед тем как что-либо сделать? Есть ощущение, что нет.

– Если говорить открыто, я всегда был против того, чтобы ты узнала правду, – вдруг произносит он. – Страшно переживал, что ты… изменишь своё отношение ко мне.

– Нельзя вот так запросто вычеркнуть из своей жизни человека, который был и всегда будет для тебя родным, – уверенно отвечаю ему я.

Бен прижимает меня крепче к себе. Хочется по-детски заплакать. Но не потому что больно мне, а потому что я опять думаю о том, каково было ему.

– Одного не понимаю: зачем ты женился на ней? Ты же наверняка знал, что у неё в жизни происходит какая-то история с этим… Троем.

Боже, даже имя для меня такое чужеродное…

– Знал, – признаётся он. – У них был очень бурный роман. Однако, и он разбил ей сердце. Спустя какое-то время Эмили сама появилась на пороге моего дома. А я, между прочим, уже строил планы, связанные с другой женщиной.

Мне противно это слышать. Интересно, Эмили уже тогда знала, что беременна? И почему, если была в курсе, не сделала аборт, прости господи. Ведь если уж и начинать новую книгу, то только с чистого листа.

– Я просто в ужасе от того, что она натворила! – всё же не могу сдержаться я. – Даже не поверила сначала. Мне всегда казалось, что подобные сюжеты снимают только неумелые режиссёры индийского кино! Но что этим режиссёром станет собственная мать…

– Ей было очень плохо, Джен. А ещё она без конца повторяла, что единственный человек, который её никогда не предавал – это я. И да, говорила, что любит. Что поняла это, когда меня потеряла. Слышать такие слова от девушки, по которой страдал годы – дорогого стоит. Тогда-то я и пообещал себе, что никому её больше не отдам. Считал, что сама судьба ко мне благосклонна.

«Это всё же не та любовь, ты же понимаешь о чём я, да?» – вспоминаются мне слова матери, сказанные в машине.

Ох, Эмили… ну и сплела ты клубок, не расплести теперь. Да и кому это надо? Лично мне – точно нет.

Я слушаю как часто бьётся его пульс и вдыхаю такой знакомый запах. Сейчас он перемешан с чем-то медицинским, но я всё равно его чувствую. Это запах моего детства… Сколько раз мы вот так сидели с ним. Он читал мне сказки на ночь, играл со мной в футбол, носился по дому, изображая злого дракона и вообще проводил со мной очень много времени. Порой, даже гораздо больше, чем та же Эмили.

Бен – мой отец. Только он и никто другой. Иначе просто быть не может.

– Я очень любил её и был счастлив, когда она согласилась выйти за меня замуж, – продолжает задумчиво. – Так и поженились, почти сразу же. И знаешь, несколько лет мы действительно были по-настоящему увлечены друг другом. Эмили тоже так считает. Говорит, что я подарил ей счастливую семью и молодость.

– Как ты узнал про её обман? – всё же решаюсь спросить я. – Мне вроде пять тогда было, да?

– Всё хорошее, когда-нибудь заканчивается, – рассказывает он, сплетая вместе наши пальцы. – Мы стали ругаться. Ранний брак, маленький ребёнок, вечные финансовые трудности… да что там, непросто было. Ссоры стали случаться всё чаще, и в тот день она сгоряча бросила мне в лицо… новость о том, что ребёнок не от меня.

«Узнал однажды. Ушёл в тот же день»

Пытаюсь воскресить в памяти тот последний их громкий скандал. Детали ускользают, разумеется, но помню, что сидела в своей комнате, заткнув уши, дабы не слышать, как родители общаются на повышенных тонах.

– Это ужасно, как ты вообще переборол себя и продолжал с ней общаться?

– Только из-за тебя, – поражает меня его сиюминутный ответ. – Я хотел быть рядом с моей маленькой Дженной.

Слёзы текут по моим щекам, и кажется, будто сердце сейчас разорвётся на кусочки.

– Дженнифер, не плачь, прошу, милая… Я так сильно тебя люблю…

Цепляюсь за больничную рубашку, утыкаясь в его шею.

– И я, – шепчу горячо, крепко обнимая его плечи. – Люблю, даже больше, чем прежде. Помни об этом, пап. Всегда.

Мы какое-то время просто сидим вот так и молчим. В его руках тепло и надёжно. Я окончательно успокаиваюсь, медленно обретая пошатнувшееся внутри равновесие.

– Рид вернулся из Флориды? – спрашивает он, и я отодвигаюсь.

– Нет вроде. А тебе откуда известно, что он там? – хмуро любопытствую я, растирая по щекам солёную влагу.

– Он навещал меня. Сказал, что вернётся через пару дней, по идее сегодня.

Я фыркаю. Мне всё равно. Пусть вообще не возвращаются ОБА.

– Скажи, Джен… между вами всё в порядке? – как ему кажется, осторожно прощупывает почву он.

– Да, – нагло лгу я.

Полюбуйтесь. Ничем не лучше матери!

Но разве могу я рассказать ему?

*********

Из больницы выхожу спустя полтора часа. Удивительно, но не взирая на обстоятельства, я ещё сильнее чувствую ту связь, которая всегда была между мной и Беном. Будто камень с души упал… По крайней мере, теперь я точно уверена, что в наших с ним отношениях ничего не поменяется.

О чём вообще можно говорить? Он знал обо всём на протяжении семнадцати лет и ни разу не дал мне понять, что я – не его дочь. Переживал, оберегал, принимал участие в моей жизни. Да, пусть издалека, но ведь делал это! Ещё и забрал к себе в Калифорнию… А мог запросто отказать ей.

«Не мог» – шепчет сердце.

Странное умиротворение. Нет желания скандалить и крушить всё вокруг. Знаю, меня затопит позднее, может даже накроет депрессией, но пока… я вполне неплохо справляюсь со всем этим адом.

Дома, к счастью, застаю только Эмили. Собирает вещи. Складывает с маниакальной аккуратностью.

Мне тяжело на неё смотреть, а ещё сложнее с ней говорить, но разве есть смысл в том, что она сейчас делает?

– Твой отъезд ничего не решит, – захлопываю чемодан и убираю под кровать. – Присядь.

Эмили послушно опускается на край постели и даже не пытается поднять глаза, устремлённые в пол. Лицо красное и мокрое, и мне совсем не улыбается перспектива того, что всю вот эту красоту будут лицезреть Грейс или дети.

– Значит так, мам, – глубоко вздохнув, начинаю я. – Давай начистоту: есть что-нибудь ещё? Секреты, грязные тайны? Лучше сразу сообщи. А не через двадцать два года, когда мне исполнится сорок четыре.

Эмили болезненно морщится. Словно от звонкой пощёчины. Она пришлась бы очень кстати.

– Я жду, – опираясь на широкий подоконник, требовательно заявляю я. – Жить во лжи я не хочу. Ты понимаешь это или нет?

– Понимаю, – кивает головой она.

– Почему раньше не рассказала? Когда папа ушёл, например.

Эмили вытирает нос салфеткой и, наконец, решается на меня посмотреть.

– Я тебе говорила. Трой был женат. И… он считал своими детьми только сыновей, которых ему родила первая жена.

– То есть о моём существовании он всё-таки знал? – мои брови взлетают вверх.

– Да. С самого начала. Но отказывался признавать, что мой ребёнок от него.

Мне уже плохо от всего этого, честное слово.

– Что значит БЫЛ женат? – напрягает меня эта фраза. – Развёлся?

– Нет, милая, он умер. Давно. Лет пятнадцать назад. Сердце…

Да… Не то, чтобы я собиралась искать его, но вроде как-то странно: сегодня я узнаю о том, что у меня есть «другой папа», а его вроде как и нет уже.

Помоги мне Всевышний.

– Я потому и не хотела говорить. Вообще.

– Ложь во благо, да? – кричу на неё я. – Так зачем же сказала!? Прокручивала бы своё индийское кино, с собою в главной роли. Да только в уме!

– Не знаю зачем… – огорошивает она и начинает реветь. – Мне показалось… что должна.

– Ты такого наворотила! Богу должна быть благодарна за то, что Бен продолжает поддерживать с тобой связь! Я бы на его месте навсегда удалила тебя из своей жизни.

Она смотрит на меня с опаской. В глазах плещется самый настоящий страх. Неподдельный. Острый. Боится, что снова останется одна…

– В общем, никому больше, поняла? Ни Грейс, ни детям, ни Исайе. Никому, мама. Мы так решили. Ты и они – моя семья. И другой мне не надо… Даже если бы этот твой Трой был жив.

Машет головой, захлёбываясь собственными слезами.

Мне становится жаль её. Искренне жаль. Ну почему она послушала свою мать? Зачем влезла во всё это?

– И что за нелепые параллели ты пыталась провести? К чему затеяла тот разговор?

Она стискивает в руках многострадальную салфетку и молчит около минуты. Ощущая, как снова начинаю закипать, прищёлкиваю языком и уже собираюсь оставить мать одну, но её голос меня останавливает.

– Может я и не была бы счастлива с Троем… но за Бена выходить мне не следовало. Я сломала жизнь и тебе и ему. Прошу, не повторяй моих ошибок, Дженнифер…

Теряю дар речи, но довольно быстро беру себя в руки.

– На что это ты намекаешь? – разворачиваюсь в пол оборота.

Мы смотрим друг другу в глаза.

– В той девочке, что лежала на полу, я узнала себя. Мне было также больно, как тебе. И я выбрала не ту дорогу, Дженнифер.

– Я люблю Исайю! – упрямо повторяю я ей. Или себе.

– Я и не спорю. Любить из благодарности – это нормально. Но к чему это приведёт? Живой пример у тебя перед глазами…

– Я – не ты! – бросаю грубо и спешно направляюсь к двери. – Лгать Исайе я ни за что не стану!

Она что-то произносит мне в спину, но я прилагаю все усилия для того, чтобы не слышать. Достаточно с меня на сегодня! Сил нет никаких… Моя мать, определённо, энергетический вампир. Высосала из меня всю кровь.

Еду на работу, чуть не позабыв о групповых занятиях в младшей и средней группе. Дети, как всегда рады. Очень стараются и терпеливо реагируют на мои замечания. Отвлечься у меня получается плохо, голова просто пухнет от объёма обрушившейся информации.

Исайя как назло занят делами в «Руно», и я уже предвкушаю одинокий вечер с зарёванной подушкой, когда около девяти меня набирает Лерой. Говорит, что подъезжает к «Логову».

Там-то мы и пересекаемся спустя полчаса. Я крепко обнимаю его и тепло целую в щёку.

– Подстригся? – провожу ладонью по его укороченным волосам.

– Да…

Выглядит он как всегда отлично: белая футболка выгодно подчёркивает загорелую мускулатуру, на запястье дорогие, стильные часы, на шее – широкая золотая цепь. Другая, боюсь, смотрелась бы неуместно. От Картера прямо веет роскошью, хоть и не могу сказать, что свою обеспеченность он выставляет на показ.

Мне вот только взгляд его не нравится. Даже в полутьме и неярком свете софитов, замечаю, какие тени залегли под глазами. Он будто измучен, потух. И, чёрт возьми, но как же мне это знакомо!

– Безумно рада тебя видеть, Картер, – улыбаюсь я, когда официант, приняв заказ, оставляет нас наедине.

– Что у тебя произошло? – в лоб спрашивает он.

Его прямолинейность – то качество, которое всегда вызывало у меня уважение. И недовольство у окружающих.

Лерой смотрит слишком пристально. Я словно под микроскопом. И он будто реально видит, что у меня в жизни полный кавардак.

– Смит…

– Да так… Мама приехала, Бен в больнице, сам понимаешь.

Он кивает.

– Лезть в душу не стану, – даёт понять, что в курсе того, что я отвечаю общими фразами и не настаивает на откровенном разговоре.

– Спасибо. Потому что там непроглядная тьма, конца и края не видать, – поднимая свою стопку, усмехаюсь я. – За встречу, Картер!

Стекло звенит тихим «дзинь», и в следующую секунду горло обжигает прекрасный виски. Совсем не женский напиток, скажу я вам. Но полюбила я его ещё с юности. Опять же из-за Брукса.

Лерой подкуривает сигарету. Даже они ненавязчиво выдают его статус. Впервые такие вижу.

– И я хочу, – достаю из пачки красивую шоколадную трубочку. Он щёлкает своей zippo.

К нашему столику неуверенно подходит толпа парней. Просят у Картера автограф. На сегодняшний день, он в Блу Бэй, считай, знаменитость. Ребята мечтают вслед за ним покорить мир спорта, а девчонки нацелены, пожалуй, на его сердце.

– У тебя такое недовольное лицо! – не удержавшись, в голос хохочу я.

– Да бесит уже это чрезмерное внимание, – запальчиво признаётся он. – Эмбер тащится от всего этого, а мне аж до тошноты. То камера в рожу, то микрофон чуть ли не в рот.

– Да знаю я о твоей нелюбви к репортёрам! Читала про случай в Бруклине. Разбитая камера, разбитый нос. Как проблему решил?

– Откупился, – деловито заявляет он.

Я смеюсь и качаю головой.

Затягивается дымом и откидывается на спинку кожаного дивана. – Видела ИХ?

Молча киваю. Я ждала этого вопроса от него.

– Что думаешь?

Пожимаю плечами.

– Звоню я своему другу, – мрачно рассказывает он, и у меня тут же появляется предчувствие чего-то плохого. – А трубку спустя минут десять поднимает эта сука.

Нетрудно подобрать синоним. Ясно же о ком речь. Вот этот взгляд я уже видела. И не раз.

– Три часа ночи, Смит. Это чтобы ты понимала…

Замечаю, как его скулы становятся ещё рельефнее. Потому что зубы сжаты, судя по всему, до хруста.

– И что сказала? – осушив до дна вторую стопку, интересуюсь я, испытывая сокрушительную ревность, захлестнувшую с такой невероятной силой, что становится даже больно дышать.

– Что этот ****к не может подойти к телефону. Проснётся и перезвонит!

Он с грохотом ставит пустой стакан на стол и снова поджигает сигарету. Его аж перекорёживает.

– Считаешь, что это нормально? – сдерживать себя ему удаётся с трудом. – Ты *** друг или кто ты?

– Мне нечего тебе ответить на это, Картер.

– Его грёбаная тачка всю неделю стоит у её дома. – повышает голос он. – Сестра сказала.

Меня будто на колючую проволоку кинули. Я догадывалась, но… одно дело мысленно строить предположения и совсем другое – услышать это.

Боль сковывает лёгкие, когда я жадно поглощаю дым.

– Я тебе больше скажу, – невесело растягивая губы в улыбке, хмыкаю я. – Она на его тачке раскатывала.

– Не умеет она водить! – взрывается он, вперившись в меня ошалелым взглядом. – Ей мозгов не хватило на то, чтобы освоить элементарные вещи!

– Ну, видимо, с тех пор что-то изменилось.

– Мне плевать на неё, но Брукс… – Картер швыряет коллекционную зажигалку, и она едва не улетает на пол. – От него не ожидал. Думал, он всё ещё по тебе загибается.

– Да перестань, – нервно смеюсь, демонстрируя абсурдность сказанного им. – Я всегда была для него не более, чем эпизодом.

– Мне так не казалось.

И что бы это значило. Я устало тру веки. Почему чёрная полоса никак не желает смениться на белую?

Лерой внимательно изучает моё лицо, но потом я замечаю, что смотрит он чуть левее. Склоняет голову вбок. Глаза наливаются кровью, губы вытягиваются в напряженную тонкую линию. И весь его вид кричит о том, что он заведён до предела.

– Явился, идиот, – слышу я совсем рядом голос Брукса.

Лерой молчит, но есть ощущение, что ещё секунда – и его терпение треснет, как лёд от удара.

– Где жениха потеряла, Смит? – насмешливо цепляет меня Рид, без спроса усаживаясь рядом.

– Не твоё дело, – говорю, не поворачиваясь в его сторону.

– Не оставишь нас, – закидывает руку на спинку дивана и касается моих волос.

Я же просила не трогать меня…

Закипаю моментально, но всё же предоставляю Лерою эту прекрасную возможность – вытрясти из него всё дерьмо.

– С удовольствием…