Текст книги "Купчиха (СИ)"

Автор книги: Анна Стриковская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 43 (всего у книги 64 страниц)

Наконец договор был составлен в двух экземплярах и нотариус пригласил Виолу.

– Считайте деньги и подписывайте, уважаемая. Свидетелей попрошу приготовиться и зафиксировать, что основные условия договора выполнены. Затем я заверю ваши подписи и будем считать, что это процветающее заведение сменило хозяина. Да, насчёт госпожи Регины. В течение шести декад она сможет обратиться ко мне и пожаловаться, если ей будут чиниться какие-либо препятствия. Но я надеюсь, что всё пройдёт без неприятностей.

Роза и Дора недовольно сопели: они не ожидали, что хозяйка продаст лавку и чайную. Новый хозяин вроде как обещал ничего не менять, только кто там его знает. Но Виолу никто не осуждал. После того, как дом две декады жил на осадном положение и в конце концов похитили бедного Эди, они уже ничему не удивлялись. Так что когда им сунули в руки чернильные палочки и ткнули туда, где нужно расписаться, женщины сделали это без сопротивления и комментариев.

Наконец всё было закончено. Новый хозяин сообщил, что придёт утром принимать дела и увёл нотариуса с помощником. Закрыв за ними дверь, обессиленная Виола чуть не свалилась на пол, но маг поддержал её. Затем подхватил на руки и понёс верх по лестнице.

– Куда ты меня несёшь? – спросила Виола.

В её голосе не было испуга или недовольства, только интересе и некая доля лукавства.

– Ты устала и тебе пора отдохнуть, так что я несу тебя в спальню, – ответил смущённый маг и добавил, чтобы не получилось, как будто он собирается воспользоваться ситуацией, – Надеюсь, раздеться и лечь ты сумеешь сама.

Девушка не ответила. Видимо, заметила, в каком состоянии её жених, и не стала его провоцировать.

У дверей спальни Мельхиор спустил её на пол и предупредил:

– Рано утром будь готова. Мы отправимся ещё до рассвета.

Затем он развернулся и быстро сбежал вниз.

В столовой над листком бумаги так и сидел Тео. Напротив него пристроился пришедший Ансельм. Оба молчали, а напряжение просто висело в воздухе. То ли парень из Коллегии сказал что-то не то, то ли бывший наёмник ему не так ответил, но сейчас между двумя приятелями склубилось облако недоверия. Ещё немного – и поссорятся на всю жизнь. Мало того, что малыша украли. Не хватало ещё баталий. Поэтому Мельхиор поторопился обнаружить себя. Вошёл, топая, со стуком придвинул стул, сел и спросил:

– Ну как, всё нормально?

Увидев мага, Теодор обрадовался.

– Ой, ты вовремя. Я как раз составил список, а тут Ансельм пришёл. Говорит, мы завтра должны давать показания в Коллегии. Нас ждут в полдень. А я ему на это: мы завтра уезжаем искать Эди. А он мне решил запретить, мол, это дело полиции.

Мельхиор кивнул Ансельму и сказал:

– Конечно, это дело полиции. Мы завтра обязательно придём и дадим показания.

От этих слов Тео оторопел, разинул рот да так и остался. Он не понял, почему верный созник вдруг решил предать его в самый ответственный момент. Мельхиор не сделал ничего, чтобы дать ему понять: его слова – простая хитрость. Слишком уж внимательным и дотошным показался ему Ансельм. Вот уйдёт, тогда будет разговор. Вместо того, чтобы успокаивать медленно закипавшего Тео, он спросил у дознавателя:

– Кстати, почему Коллегии? Ведь она расследует преступления с применением магии, разве не так?

Голос его звучал спокойно, но на самом деле бедного мага чуть не разрывало от желания дать в морду этому самому Ансельму. Надо же, т ли малец ему мешает и он решил избавиться от него таким способом, то ли хочет заграбастать себе лавры спасителя и на этом основании принудить Виолу к браку… То, что он в неё втрескался по самое не хочу, было заметно невооружённым глазом.

Ансельм посмотрел на соперника с сомнением, но ответил:

– Гина дала показания: среди похитителей был маг. Он усыпил ребёнка. А на ней амулет, защищающий от таких заклинаний, поэтому она не заснула, и тогда второй похититель заехал ей камнем по голове.

– А руку как сломали? – поинтересовался маг.

– Руку? Она держалась за мальчика, не отдавала и руку ей попросту перебили, чтобы отпустила. Палкой, я так думаю. Кто-то третий подошёл сзади и ударил. Ещё она видела женщину. Та стояла поодаль, ничего не делала, только смотрела. Но Гине показалось, что она тут главная. Если вспомнить, что Эдмона вывезла из Кассена женщина, выдававшая себя за мать… Да, у нас есть основания полагать, что это не просто наёмница, а ведьма. Так что никакой самодеятельности. Завтра в полдень я вас жду.

– Вы и так всё знаете, – пожал плечами Мельхиор, – так зачем вам мы?

– Мне нужно зафиксировать всё, что предшествовало похищению. Я, конечно, и сам знаю про графиню и про то, как мальчика пытались выманить на кошку, но для внесения в материалы дела нужны показания свидетелей. Это понятно?

Маг согласился, что доводы Ансельма вполне убедительные, поэтому в полдень они будут у него. Затем поднялся, заставив тем самым встать и дознавателя, и тем же незатейливым манером вывел его на улицу Колокольчиков. Попрощался до завтра, запер калитку и вернулся к сидевшему в обалдении Теодору.

– Зачем ты ему обещал, что мы придём? – спросил Тео, – Или это была хитрость?

– Конечно хитрость, – подтвердил маг, – на рассвете нам нужно исчезнуть из города. Если промедлим хоть немного, этот ушлый Ансельм догадается, что я его обманул. Зато мы теперь знаем, что в похищении участвовала ведьма, и будем настороже. Давайте сюда ваш список и скажите, где у Виолы безразмерные зачарованные сумки.

* * *

Мельхиор не спал всю ночь, но зато за час до рассвета и он, и Виола с Теодором уже выехали в столицу в наёмной карете. Для первого этапа путешествия выбрали этот способ, так как её значительно труднее отследить, чем портал, где каждый называет своё имя. Тем более что до столицы всего час езды. Как раз успеют в университет до начала занятий. А там портальная совсем рядом, только площадь перейти.

Записок Гине оставлять не стали, решили, что лучше прислать ей письма. Их никакой Ансельм не сумеет отнять и прочесть без её согласия. Аккредитивы, полученные от покупателя, Виола взяла с собой. Отделения Торгового банка есть повсюду, так что положить их на свой счёт она сможет и в столице. Большую часть мешочков с золотом оставила Регине: пусть пользуется. Себе взяла на текущие расходы около пятидесяти гитов. Этого должно было хватить с лихвой. Но если всё-таки окажется маловато… Банки есть в любом городе. Потерять сына из-за собственной скупости Виола не собиралась.

Теодор обвешался всяческим оружием, в основном метательным. Мало ли какие обстоятельства могут встретиться в пути? Он с удовольствием принял от Мельхиора несколько защитных амулетов, надел на себя и намекнул дочери, что ей стоит сделать то же самое. Но Виола уже и так только что не звенела от зачарованного металла. Раз в деле ведьма, надо подстраховаться со всех сторон.

Почему-то ей казалось, что ведьму Гедвига наняла ту же самую, которая увела Ули. Если так, то вряд ли они встретятся здесь, в столице. Похитительница должна быть рядом с мальчиком, а он уже далеко.

Как предсказывал Мельхиор, они добрались до университетских ворот как раз тогда, когда привратник, гремя ключами, отпер их. Маг подошёл к нему и спросил, можно ли позвать студента Ульриха Эгона. Сердитый привратник ответил:

– Да ты сам маг. Зайди и найди кого тебе надо, а мне не мешай работать.

На самом деле он собирался позавтракать и ему не улыбалось тащиться в жилой корпус и искать там неведомо кого. Мельхиор на это и рассчитывал. Шепнул пару слов Теодору, взял под руку Виолу и вместе с ней вошёл на территорию университета магии. Пояснил:

– Нам повезло: сейчас самое начало учебного года. Все уже на месте, но ещё не втянулись в занятия. Твой Ульрих вполне может пожертвовать часом учёбы, от него не убудет. Вот декадой раньше мы бы тут никого не встретили, а ближе к солнцестоянию с нами бы никто говорить не стал: перед экзаменами у студентов ни одной свободной минутки.

Вилька кивнула, якобы соглашаясь с доводами мага. На самом деле она его уже не слушала, подбирая в уме слова, которые скажет Ульриху при встрече. Надо чтобы он понял: на него она не претендует, ей надо найти сына. А он может идти куда хочет и с кем хочет, мешаться у него под ногами ей незачем.

– Вон мужское общежитие, – показал ей маг на здоровое серое здание без особых архитектурных излишеств, – вряд ли он живёт где-то ещё. В наше время особо богатенькие могли снимать квартиры в городе, это не запрещалось, но и не поощрялось. Большинство даже самых состоятельных живёт здесь, так удобнее. Хотя… У Эгона есть ведьма, а семейных апартаментов в общаге не предусмотрено.

Виола всполошилась. А вдруг этот дурачок и впрямь поселился где-то в городе? Как они будут его искать? Но сидевший при входе дежурный на вопрос: где комната Ульриха Эгона, справился по списку и сообщил:

– Левое крыло, третий этаж, комната триста семьдесят семь.

И добавил презрительно:

– Богатенький мальчик, не каждый себе позволит отдельный трёхкомнатный номер с ванной. Если он вам нужен, давайте скорей, а то уйдёт на завтрак и ищи его потом по всей территории.

Мельхиор поблагодарил парня и потащил Виолу вверх по лестнице на третий этаж. По дороге она спросила:

– Почему этот парнишка так не любит Ули?

– Ты заметила? – с усмешкой переспросил маг, – Думаю, потому, что здесь не любят тех, кто выделяется. Я имею в виду не успехи в учёбе, не силу или умения. Среди студентов не приняло выставлять напоказ свои финансовые возможности. В университете учатся всякие: он сыновей высших сановников до самых последних бедняков. Но перед магией все равны, поэтому выставлять напоказ то, в чём нет твоей заслуги, считается дурным тоном. Но если он живёт с ведьмой, то у него нет другого выхода: в обычных комнатах студенты живут по двое и даже иногда по трое.

– А квартира в городе? – пискнула запыхавшаяся Виола.

– Не вариант, – отрезал Мельхиор, – втрое дороже, да и опаздывать студентам не разрешается. Этот Ули не дурак, нашёл самый приемлемый выход. Стоп, вот триста семьдесят седьмой.

Виола и не заметила, как серый цвет стен стал гораздо светлее, а расстояния между дверями – больше. Из обычной общаги они попали в её элитную часть, туда, где студенты платили за улучшенные жилищные условия. Двери тоже похорошели: вместо простых сосновых стали бук овыми, залитыми светлым лаком. На той, что находилась сейчас перед носом у Виолы, красовалась латунная бляха с выгравированным номером 377. Они пришли по адресу.

У девушки тут же вылетели из головы все варианты начала разговора, которые она заготавливала всю дорогу. Виола уже готова была отступить, дождаться Ули в коридоре, но Мельхиор не знал о её душевных терзаниях и решительно постучал.

– Ты, что ли, Альбер, – раздался знакомый голос с ленивыми интонациями только что проснувшегося человека, – Не стучи, сейчас открою.

Зашуршало в замке, что-то щёлкнуло и дверь распахнулась. На пороге стоял Ульрих Эгон в исподних штанах и без рубашки, с полотенцем на шее. Он удивлённо хлопал глазами, найдя в коридоре Мельхиора вместо своего приятеля. Но всеь сон слетел с него, когда Виола сделала шаг вперёд и произнесла:

– Привет, Ули. Мы к тебе по очень важному делу. Твоя мачеха украла моего сына.

Глава 11

* * *

Парень стоял и растерянно хлопал глазами, не произнося ни слова. Виола застала его врасплох и теперь он никак не мог собраться и сосредоточиться.

Мельхиор мрачно разглядывал своего соперника. Ульрих больше не походил на потерявшегося щенка. Прошедшее время пошло ему явно на пользу. Нет, рост так и остался очень-очень средним, зато плечи стали шире, черты лица твёрже и мужественнее. Даже сейчас, в момент растерянности, осанка выдавала уверенность в себе. Теперь это был не хорошенький мальчик, а красивый молодой мужчина. Очень красивый и бесконечно привлекательный. Странно было бы для Виолы выбрать не его.

А Виола смотрела и не могла понять, как она так ошиблась. Перед ней стоял совсем не тот милый мальчик, к которому её неудержимо влекло. Парень, опиравшийся о косяк двери, был гораздо эффектнее и мужественнее того Ули, которого она знала, но этот красавчик не вызывал у неё того непередаваемого чувства безопасности, которое тогда бросило её в объятья молодого графа. Это Ульрих Эгон был обычным парнем. Самоуверенным, самодовольным, самовлюблённым. Куда девались нежность и теплота, которые привлекли её когда-то? Даже сейчас, в минуту растерянности, он оставался холодным и далёким. Виола чуть не сделала шаг назад, с её губ чуть не сорвались слова: "Извините, я ошиблась"… Но тут она вспомнила, зачем сюда пришла, и её ноги словно пришпилило к полу. Отступать она не собиралась.

Молчание первым прервал Ульрих. Отступил в сторону, приглашающе махнул рукой и произнёс бесстрастно:

– Заходите. Я вижу, у вас серьёзный разговор. Незачем привлекать внимание посторонних.

Он был потрясён, увидев у себя под дверью Виолу, да ещё в сопровождении того мага, у которого они проходили практику. Как его? Мельхиор? А когда услышал, что Гедвига, оказывается, украла сына его бывшей подруги, то ему стало совсем нехорошо. Что это может значить? Неужели Сильван не соврал и Виола действительно родила от него? Похоже на то. В то, что Гедвига ошиблась, он не верил: старая сучка непременно бы выяснила всё до тыка прежде, чем пускаться в авантюры. А раз так… Это меняет дело. Полностью. Договор с Матильдой может лететь псу под хвост. Она точно знала, что у него есть сын, и лгала. Ох… Только не надо показывать, как глубоко его затронуло это известие. Даже одной Виоле не стоило, а тут ещё этот её приятель…

За последнее время Тильда хорошо его натренировала держать лицо и не показывать своих чувств, поэтому он себя не выдал. Сохранил равнодушный вид и пригласил всех к себе. Нечего стоять в коридоре, даже если он пока пустой. А то не пройдёт и пары часов, как по всему университету пойдут сплетни, одна другой занятнее.

К счастью, Виола не стала мяться и изображать из себя робкую селянку. Взяла своего сопровождающего за руку и мимо стоящего столбом Ули вошла в гостиную.

Окинула взглядом помещение, решительно прошла к стоящим у окна двум креслам, заняла одно и сделала знак Мельхиору: садись на второе. Маг оценил её ловкий ход: они оказались спиной к свету, в то время как хозяин должен был сесть напротив, так, чтобы его лицо освещалось солнцем, как раз сейчас заглянувшим в окно.

Ули сделал то, что ожидалось: взял стул и сел напротив. Сейчас можно было видеть, как он напряжён. Личина бесстрастия трескалась и осыпалась прямо на глазах, парень оказался не на шутку взволнован. Осталось только понять, чем именно.

То ли до него наконец дошло, что у него растёт сын, которого украла его мачеха, то ли он просто боится неприятностей, а возможно, он вообще в сговоре с Гедвигой. Кто знает этих графов? Мельхиор зорко следил за ним, беспокоясь, чтобы парень не сказал и не сделал чего-нибудь такого, что погубило бы их миссию и причинило боль Виоле.

Некоторое время всем молчали, собираясь с мыслями. Наконец Ульрих не выдержал первым:

– Ты что-то сказала про сына, которого похитила моя мачеха. Я – не она, ничего об этом не знаю и, если честно, не понимаю, что ты от меня хочешь.

– Я хочу, чтобы ты дал нам карту, – просто ответила Виола, – карту того места, где она тогда тебя держала. Я предполагаю, что и сейчас она спрячет мальчика в том самом месте, поэтому прошу: укажи туда дорогу. Больше я никогда ничего от тебя не потребую, не бойся.

Кажется, последние слова были лишними. Равнодушие слетело с Ули как труха, глаза гневно засверкали.

– Я ничего не боюсь, – прошипел он, явно стараясь не сорваться на крик, – Но не кажется ли тебе, что нам надо для начала объясниться? Я имею право знать правду.

Как ни странно, его волнение и гнев помогли Виоле взять себя в руки и не заплакать. Она тут же подняла голову и храбро посмотрела в глаза своего бывшего любовника.

– Зачем? – спросила она холодно, – Зачем нам объясняться? Всё и без того давно ясно. Ты свой выбор сделал, я сделала свой. Не стоит ворошить то, что уже забыто и быльём поросло. Мне нужна от тебя помощь в конкретном деле. Помоги или откажи, но не лезь в мою душу с ногами.

– Нет уж! – возмутился Ули, – Я хочу знать, кому помогаю! Ты приходишь ко мне, говоришь о сыне, явно намекая, что это мой ребёнок, а я, как дурак, впервые о нём слышу! Вообще, так не делается! Сначала перестала отвечать на мои письма, потом больше чем через полгода подослала ко мне Сильвана со странной историей про ребёнка, которого ты якобы от меня ждёшь, потом снова испарилась… А теперь вдруг через столько лет я узнаю, что Гедвига украла твоего сына! Что я должен думать?

Если бы в пределах досягаемости стояло хоть что-нибудь, оно полетело бы Ули в голову. Его слова так разозлили Виолу, что она себя не помнила. Хорошо, что рядом всё время находился Мельхиор. Он взял её за руку, погладил пальцы и тихонько подул на щёку, шепча про себя успокаивающее заклинание. Затем, когда она перестала тяжело дышать, обратился к графу:

– Слушай, парень, ты идиот или как? Ты хоть понял, что сейчас сказал?

– В чём дело? – встрепенулся Ульрих, – Я, кажется, нигде не погрешил против истины. И вообще, кто вы такой и что здесь делаете?

Мельхиор встал во весь свой немалый рост и посмотрел на молодого мага сверху вниз.

– У тебя что, память отшибло? Кажется, знакомились. Прошло не так много лет, чтобы ты забыл, в чьём доме жил на практике по общей магии и кто тебя спас от твоего любимого дядюшки. Мельхиор меня зовут, магистр Мельхиор Нарденн, свободный маг. А пришёл я сюда вместе с моей невестой, потому что негоже порядочной женщине таскаться по квартирам посторонних мужчин. В своё время ты отказался от этой женщины и её ребенка. Так вот: теперь они мои. И знаешь что: можешь ничего нам не рассказывать: и так найдём. Существуют же поисковые заклинания.

Он обнял Виолу за плечи и сказал ей:

– Пойдём, нам тут нечего делать.

Она было кротко послушалась: поднялась с кресла и сделала шаг к двери. Но тут Ули сообразил, что так ничего и не узнает, и бросился им наперерез. Одновременно с этим открылась дверь спальни и оттуда вышла хорошенькая молодая женщина, весьма условно одетая в облако дорогого шёлкового кружева.

Несмотря на общий вид дурочки домашней, глаз у неё оказался цепким и внимательным. Она живо оценила ситуацию, подскочила к Ульриху, вцепилась ему в локоть и воскликнула голоском избалованной девочки:

– Ули, что за шум? Кто эти люди? Что они здесь делают в такой час?

Мельхиор ещё упорнее потащил Виолу к выходу, надеясь, что девица в неглиже задержит Ульриха и не даст ему снова пристать с дурацкими вопросами и разговорами. Но молодой граф не глядя стряхнул красотку со своего локтя, да так, что она отлетела, шлёпнулась на попу и в ужасе замерла, а затем всё же исхитрился схватить Виолу за рукав.

– Стой, стой! – крикнул он, – Ты не уйдёшь, пока мы не поговорим. А ты, – обернулся он к хорошенькой кукле, так и сидевшей на полу, – иди оденься. Нечего при чужих людях шляться полуголой. Приведи себя в порядок и возвращайся. Кажется, у меня появились вопросы и к тебе.

Мельхиор не ожидал, что Ули с возрастом так изменился. Надо же! Казался таким лопоухим мальчишкой, которым каждый может крутить как захочет, и тут вдруг командный голос прорезался. Он не желал продолжения и с радостью утащил бы Виолу, но она вдруг передумала и стала упираться, не желая покидать поле боя. Не хватать же её на руки и не уносить, в самом деле!

А девушка, ещё минуту назад готовая покорно следовать за своим новым женихом, развернулась, подвинула себе ближайший стул и села, всем своим видом говоря, что так просто с ней не справиться. Появление гипотетической соперницы повлияло на её решимость гордо уйти. Раз Ули сказал, что она перестала отвечать на его письма и стал уверять, что она не писала ему про свою беременность, значит… Правильно! Кто-то воровал её послания прямо из почтового артефакта. И сдаётся ей, что делала это та самая красотка в кружевах. Её необходимо разоблачить. Пусть на Ули Виоле теперь по большому счёту плевать, но гадюка не должна пользоваться плодами своей подлости. К тому же они пока не узнали то, за чем пришли. Если удастся убедить паршивца, внушить ему, как он был неправ, то карта нужной местности, считай, у них в кармане.

Она и не подозревала, во что выльется её решимость расставить все знаки препинания по местам. Начала с того, что сама потребовала, чтобы Ульрих рассказал, как так получилось, что он перестал ей писать. Он попытался возразить, говоря, что это она забросила переписку, но Мельхиор презрительно хмыкнул:

– Это ты можешь говорить кому-нибудь другому. Виола тогда работала в моём доме и я был свидетелем, как бедная девочка ждала твоих записулек. Прямо расцветала вся, когда получала послание и бежала строчить ответ. Потом письма стали приходить всё реже и она на глазах теряла свою жизнерадостность. Ближе к началу зимы, да что я вру? В середине осени ты совсем перестал ей писать. Разве не так?

Ульрих вместо ответа низко наклонил голову, чтобы никто не мог видеть его глаз. Затем вскинул её, тряхнул волосами и посмотрел на Мельхиора с вызовом.

– Что, хотите сказать, что я перестал ей писать как только узнал о ребёнке? Враньё! Я понятия не имел! Она мне ни о чём не сообщила! А вы знали? Вы, который так её защищает?

Мельхиор вдруг зло сощурился.

– Я, в отличие от тебя, никакого отношения к её беременности не имел, потому она мне ничего не сообщала. А тайком разглядывать чужие ауры я считаю низостью, поэтому знал не больше твоего. Только видел, как она поначалу расцветала, вся лучилась счастьем, а потом стала худеть, бледнеть и вянуть. Мальчика я увидел и узнал о его существовании совсем недавно, когда Регина позвала меня в гости, – он хотел что-то добавит на эту тему, но сдержался, сказал только, – Если ты сомневаешься, чей это сын, не поленись, найди и посмотри на него. Он до отвращения похож на тебя, мерзавца.

Неизвестно, что бы ответил на это Ульрих, только дверь спальни снова открылась и оттуда выпорхнуло чудное виденье: ведьма при полном параде. Матильда и так была очень хорошенькой, а в желании унизить соперницу просто превзошла сама себя. Она вышла на середину комнаты, приняла изящную позу и капризным тоном протянула:

– Вот я и переоделась. Нравится?

Не дождавшись ответа от ошалевшего Ули, спросила томно:

– Ну, и что ты от меня хотел?

Она не дождалась реакции графа. Мельхиор повернулся к красотке и задал вопрос тоном человека, имеющего право спрашивать:

– Вы учитесь в этом университете, милая барышня?

– Да, – оторопело произнесла ведьмочка, – учусь на одном факультете с Ули.

– У вас сейчас должны быть занятия, вот и идите туда, не мешайте важному разговору.

Тильда захлопала глазами, прикидывая, что для неё будет выгоднее и безопаснее, и опрометчиво решила, что Ули сейчас покидать опасно: вдруг он наконец дознается от этого нахального мага, где и как она его обошла. Эх, знала бы она Мельхиора раньше, догадалась бы, что лучше ей уйти и не мешать.

Потому что он как раз и завёл разговор о том, куда и как пропадали письма Виолы. Не стал ничего втирать Ули, а заговорил об этом с ней, прямо обвинив в воровстве и подлоге. Да ещё так ловко! Заставил отвечать на прямые вопросы вроде таких: вы познакомились с Ульрихом Эгоном около четырёх лет назад прямо здесь, в университете? Вы тогда же начали с ним встречаться как с любовником? Предложили ему свою близость как способ восстановить повреждённый магический резерв, я прав? Когда вы заключили с ним временный союз? Примерно на зимнее солнце стояние, верно?

А как смотрел! Матильда совершенно не могла ему сопротивляться и на все вопросы отвечала да! Даже когда он стал спрашивать о том, чего знать не мог, у неё всё равно не получилось соврать. Проклятый маг наложил на неё заклятие правды, а она и не заметила! В результате всё выболтала, даже то, что придумала это не сама. Правда, наставницу не выдала. Злой магистр не знал её имени, а заклятие правды – это не эликсир. На прямой вопрос, содержащий в себе ответ, соврать не получается, но вот если допрашивающий хочет услышать что-то большее, чем да и нет, заклятие ему не поможет, тут нужен эликсир, а его имеют право применять только служители закона. Но и на заклятие требуется разрешение, например, близкого родственника или в её случае мужа.

Ули, предатель, мог бы запретить магу такие штучки. Но нет, он даже не попытался её защитить, только смотрел во все глаза и слушал, как она признаётся в том, что выкладывала из почтового ящичка письма Виолы. Хорошо, что эта сволочь не догадалась спросить, кому она передавала содержание писем. Ой нет, спросил. Наставницу не назвал, но про госпожу Гедвигу тоже лучше было бы смолчать.

Ульрих услышал всё, что ему было надо и понял, как с ним поступила дорогая родственница. Наставил на Тильду свой длинный, аристократический палец и объявил:

– Ты меня обманула и ты мне больше никто! И не надо ссылаться на наш договор. Там ясно прописаны условия и ни одно из них ты не выполнила. Мало того, что ты мою жизнь сломала! Толку от тебя ноль, за четыре года никаких изменений так и не наступило. Забирай свои вещички и выкатывайся, да поскорее. Сегодня же отсюда съеду в нормальную общагу. Хватит выбрасывать деньги на твои закидоны и позориться перед товарищами! Ну, что стоишь и на меня пялишься? Живо выметайся!

Ведьмочка заметалась по комнате, приговаривая, что здесь её вещи: картина, посуда коврик. Ули голосом, котоый можно было использовать для изготовления больших партий мороженого, заявил, что она может забрать свои вещи потом, ближе к вечеру, когда он сдаст эти апартаменты: никто их не тронет. А пока не пойти ли ей, действительно, на занятия?

Тихо молчавшая на своём стуле Виола довольно улыбнулась. Не так ей нужен был юный граф, как радовало, что стерва получила по заслугам и все её хитрости раскрыты.

Матильда наконец сообразила, что в присутствии вредного магистра ей делать нечего, решила переждать разразившуюся над её головой грозу в безопасном месте и действительно ушла, прихватив с собой сумку с тетрадями и учебниками. Она надеялась, что враждебные гости уйдут, не будут же они тут сидеть до ночи, а там она Ули снова обработает. Как она ошибалась!

Стоило Тильде уйти, как Ульрих обратился к Вильке:

– Ты меня когда-нибудь простишь?

Она вздохнула. Неужели дурачок не понимает, что этот вопрос не ко времени! Да, она удовлетворена унижением ведьмы, но это дело десятое. Она сюда шла за другим. Поэтому Виола спокойно, как ей казалось, произнесла:

– Я тебя простила, Ули, не переживай. Всё в прошлом и я не держу на тебя зла. Даже на эту ведьму больше не сержусь. Только нарисуй нам карту! Я уверена, что Гедвига собирается прятать моего Эди там, где когда-то успешно прятала тебя.

Парень как будто не слышал её слов. Спросил деловито:

– Ты отправилась на поиски с господином магистром?

– Не только, – уточнила изумлённая Виола, – где-то там, за воротам нас ждёт Теодор. Ты помнишь Теодора?

– Ещё бы я его не помнил! – с воодушевлением воскликнул враз повеселевший Ульрих, – Моего спасителя! Решено! Карту я нарисую, это минутное дело. Но она не понадобится, потому что я еду с вами! Подожди десять минут, я только соберусь!

Он нырнул в спальню, оставив своих гостей одних.

Мельхиор чуть не застонал от огорчения. Только этого красавца им и не хватало! Особенно ему! Он посмотрел на Виолу, которая казалась удивлённой, но не смущённой внезапным энтузиазмом Эгона. Она приняла его порыв как нечто неожиданное и при этом вполне естественное. Кажется, парень так увлёкся своим внезапным благородством, что пропустил мимо ушей слова Мельхиора о том, что Виола – его невеста. Скорее всего просто не поверил, что она могла сменять такого красавца на столь невзрачного кавалера, как магистр Нарденн.

Виола тоже посмотрела на Мельхиора и, кажется, заметила его страдания. Взяла за руку и спокойно сказала:

– Не бери в голову. Если мальчику так хочется, пусть помогает. По крайней мере на территории Эгона он нас прикроет. Кажется, он так ничего и не понял.

Не прошло и десяти минут, как Ульрих вылетел из спальни, одетый и собранный в дорогу. В руке у него трепетал исписанный листок.

– Заявление ректору на академический отпуск в связи с семейными обстоятельствами, – пояснил он.

– Ты же один раз уже его брал, – с недоумением сказал Мельхиор, – Разве его дают дважды?

– Нам, которые за деньги, дают хоть трижды! – весело и легкомысленно заявил Ули.

То ли раньше присутствие ведьмы на него давило, то ли ещё что, но графёнок помолодел на глазах. Сейчас он снова стал похож на того мальчишку, который четыре года назад прибыл на практику в Эдель. Виола не стала ничего говорить. Просто поднялась со стула и пошла к дверям. Все потянулись за ней и шли молча до самых ворот университета.

Выйдя на улицу, она растерянно стала крутить головой в разные стороны.

– Что, Тео потеряла? – догадался Мельхиор, – Он должен ждать нас в ближайшей забегаловке, а ближайшая тут…

– "Приют студента", – закончил за него Ули, махнув рукой вдоль по улице, – там вкусно, недорого и отличное пиво.

– Ну, если пиво, тогда Тео точно там, – согласилась Виола.

Через пару минут они уже входили в пустой по утреннему времени зал таверны. Теодор сидел у окна с кружкой и тарелкой, на которой красовались три вяленые рыбки. Увидев, кто пришёл, он не удивился, просто махнул рукой, приглашая всех за стол. Когда Ульрих уселся напротив, сказал:

– Что, Ули, приключений захотелось? С нами собрался?

Глава 12

* * *

Бион встретил путешественников мелким холодным дождичком, напоминая, что они прибыли на север. В столице осень была только на календаре, в садах пока цвело жаркое лето, а здесь было заметно холоднее. Пришлось вытаскивать из багажа плащи и кутаться в тёплые свитера и кофты. Мельхиор подошёл к магу-телепортисту, перекинулся с ним несколькими словами и вернулся к компании с сообщением: никого, похожего на Эдмона и его похитителей, здесь не было ни вчера, ни сегодня. Есть шанс, что им удалось их опередить.

Гостиницу хотели выбрать с учётом близости от портальной станции, но Теодор высмеял эту идею. Если Эди привезут сюда своим ходом, да и дальше последуют не порталом, то нечего тратить деньги на дорогие номера с видом на главную площадь Биона. Вряд ли те, кого они выслеживают, сунутся в такое место, им там делать нечего. Где-то недалеко должен быть постоялый двор с наймом лошадей и повозок. Вот его похитители точно не пропустят: на чём-то им надо везти мальчика в Эгон?

Спорить с такой аргументированной речью никто не стал. Мельхиор остановил какого-то прохожего и поинтересовался, где им найти постоялый двор с конюшней, откуда дают лошадей напрокат? А может быть здесь есть станция возчиков?