Текст книги "Купчиха (СИ)"

Автор книги: Анна Стриковская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 64 страниц)

как-то встретят её в родном городе? Сердце девушки сжималось от нехорошего предчувствия: впереди её не ждёт ничего хорошего.

Было у Вильки одно правило: если надо сделать что-то неприятное, не стоит с этим тянуть. Иди с делай, скорее отмучаешься. Поэтому стоило копытам их лошадей застучать по брусчатке Альтенбурга, она заявила:

– Едем к Проппам. Последние годы это был мой дом, там мои вещи. Даже если не сможем остановиться по этому адресу, я хоть платья свои заберу.

Насилу Тео уговорил её для начала остановиться на постоялом дворе. Единственным аргументом, который сработал, оказались бедные замученные долгой дорогой кобылы. Их надо было срочно отдать под присмотр конюха, а предполагаемая битва в доме Проппов могла отодвинуть этот чудесный миг надолго. Скрепя сердце Виола согласилась и они отправились в знакомый Теодору трактир, который, как можно было догадаться, являлся представительством гильдии в королевском вольном городе.

Там они сдали конюху лошадей, зарезервировали себе номера, оставили свои вещи и, не переодеваясь, отправились на встречу с госпожой Пропп. Виола даже не надела приличное платье, так и пошла в дорожной одежде. Пыталась уговорить Тео остаться в трактире и отдохнуть, пока она будет ходить по делам, но тот даже слушать не захотел.

– Я просто рядом постою. У твоей бывшей свекрови за спиной дом, лавка и сын, тебе тоже может понадобиться поддержка. Пусть ни сказать, ни сделать я ничего не смогу, но ты хоть не будешь одна.

Лавку Проппа было заметно издалека: рядом с ней крутились рабочие с кистями, вёдрами и длиннющей лестницей. На свежевыкрашенном фасаде сусальным золотом сияли буквы: "Клаус Пропп, заморские товары".

– О, уже вывеску сменили, – заметила Виола, – Даже положенных десяти декад ждать не стали.

Десять декад закон давал тем, кто пожелал бы оспорить наследство. До этого срока собственность на нового хозяина не оформляли. Но вот сменить вывеску, нарушив все приличия, никто помешать не мог. Вызвал маляров явно не Клаус, хитрый, но трусоватый парень. Это госпожа Пропп торопилась утвердить своего сына в качестве преемника мужа.

Вилька с Тео прошли мимо магазина и увидели Клауса за прилавком. Тот раскладывал в витрине какие-то коробочки. Тео было направился туда, но Виола дёрнула его за рукав, останавливая: ей была нужна свекровь. Раз маляры складывают свои инструменты, значит работа закончена и с ними расплатились. В этом случае она скорее в доме, чем в магазине, а туда с торговой улицы не попадёшь. Надо в обход.

Пройдя ещё полквартала, они нырнули в узкий проулок, который привёл их не менее узкий тупичок, в который выходили задние двери домов, красовавшихся передним, торговым фасадом на широкой улице. Перед высоким крыльцом с ярко-синей дверью Вилька остановилась.

– Здесь, – она обернулась к своему спутнику и виновато проговорила, – Тео, ты подожди меня на улице. Вон лавочка стоит. И не обижайся: при чужом она говорить со мной не станет, если этот чужой не адвокат. Будет трудно я тебя позову.

Тео кротко сел на лавочку, заметив:

– Проследи, чтобы она дверь не заперла, а то яне смогу вовремя прийти к тебе на помощь.

Но они оба очень ошибались, когда думали, что Проппиха пустит Виолу в дом. Стоило девушке постучать в дверь, как она распахнулась и на пороге появилась фурия в чёрном платье и чепце с чёрной же лентой. В водянистых глазах вдовы Пропп горел огонь неугасимой злобы:

– Катись отсюда, бродяжка проклятая! Нечего тебе делать в домах честных граждан!

В первое мгновение Вилька даже растерялась, но успела подставить ногу и плечо так, что тётка не могла закрыть дверь. Та попыталась, дёрнула два раза, но силы у молодой и здоровой Виолы было поболе, так что у Проппихи ничего не получилось. За это время Вилька опомнилась наконец от такой "ласковой" встречи и заявила:

– Ты что, своих не узнаёшь, дура старая? Я Виола, вдова Курта Проппа, твоего старшего сына и имею полное право находиться в этом доме. Но если тебе это так неприятно, отдай мне мою вдовью долю и я уйду из твоей жизни навсегда. Даже имя твоё забуду.

Тётка расхохоталась Вильке в лицо:

– Вдова моего сына? Ишь чего выдумала! Виола погибла вместе с ним в том обозе. Не веришь? – тут её глаза хищно сверкнули, – Ознакомься!

Видно, она давно готовилась к тому, что Виола возникнет у неё на пороге. Живо извлекла откуда-то газету и сунула под нос девушке.

– Смотри, читай и прекрати врать, что ты Виола. Мы её давным-давно похоронили.

Вилька выхватила газету из рук Проппихи. Она была сложена как раз так, чтобы нужная статья сразу попалась читающему на глаза. Там говорилось и гибели обоза и всех, кто в нём ехал, а ещё об опознании. Вилька впилась глазами в текст: как её могли опзнать среди убитых, раз там не было никого, кто бы хоть по возрасту близко подходил? Ведь нельзя же выдать старуху за молодую женщину, а их разбойники утащили с собой в лес.

Но тут она наткнулась на абзац, от которого ей сразу стало плохо. Кроме тех, кого свалили в канаву, позже была найдена ещё одна девушка, избитая, истерзанная и зарезанная. Вот её-то и опознали как Виолу Пропп, урождённую Шапс.

Но как? Вилька прекрасно помнила тех девиц, которые ехали с ней в обозе. Даже если предположить, что лицо покойницы было изуродовано до неузнаваемости, спутать с ней любую из них было попросту невозможно, Обе ростом были повыше, да и цвет волос резко отличался: девицы были популярной в Гремоне блондинистой масти. Кто же сказал, что найденная жертва это Виола? Старуха Пропп? Она могла. Кстати, в начале статьи было сказано, что она одна из первых прибыла на опознание. Если так, можно подать на неё в суд. Виола не какая-то там, её половина Альтенбурга в лицо знает, подтвердят, что это она. А за лжествидетельство полагается тюрьма на пять лет. Что там ещё пишут?

И вот тут Вилька притухла: среди тех, кто опознал останки какой-то девицы как её, Виолины, газетный писака назвал Корнелиуса Шапса. Он прибыл позже и подтвердил опознание своей сватьи. Правда, тело "дочери" с собой не забрал, похоронил на кладбище приграничного города, но свидетельство о смерти на основании его слов выписали. Ой, папа, что же ты наделал?! Сам своей волей положил голову дракону в пасть.

Не зря Проппиха такая наглая! Знает, что против своей семьи Вилька не пойдёт, отца под суд не отдаст. Сука!

Виола поникла. Заметив это, тётка оживилась и даже притворяться почти перестала:.

– Что, съела? Виола померла и точка! У меня и документ имеется, только тебе я его не покажу даже издали: вдруг порвёшь? – она натужно захохотала, – Нет у тебя на меня управы. Ты никогда не докажешь свою личность. А докажешь и твоему папаше конец! Ты от меня ничего не получишь! Платить я тебе ничего не собираюсь, а вещички твои лучше нищим раздам! Самозванка! Катись отсюда пока я стражу не позвала.

Вилька убрала ногу из-под двери и со всей силы толкнула наглую старуху рукой прямо в лицо. Та упала внутрь дома и истошно заверещала. Теодор, до сих пор наблюдавший всю сцену с лавочки, понял, что сейчас может произойти нечто непоправимое, подхватил свою названную племянницу и потащил прочь от дома Проппов, приговаривая:

– Пойдём, пойдём, девочка, нам с тобой неприятности не нужны. Обойдёмся без денег этой старой стервы, пусть у неё твоё золото поперёк глотки встанет. Лучше пойдём на постоялый двор, да ты мне газету покажешь Что там такое написано, что ты сама не своя?

Тут до растерянной и опустошённой Вильки дошло, что она до сих пор не выпустила из рук заботливо подготовленную Проппихой газету. Сунула её Теодору и буркнула:

– Читай. А мне надо с отцом переговорить. Сказать ему пару слов.

Выпрямила согнувшуюся было спину, расправила плечи и зашагала по улице, не обращая внимания на Тео. До лавки Корнелиуса Шапса идти предстояло через весь город.

* * *

Теодор шёл за ней в двух шагах и немного сбоку, как пристало охраннику высокой особы. Лицо у его бесценной Вилечки было такое, что становилось страшно. Можно было подумать, что она и в самом деле умерла, а это шествует по городу её призрак. Дело шло к вечеру и прохожих на улицах было немного, но те, кто встречались Виоле на пути, шарахались от неё как от умертвия.

Правда, Теодор не мог до конца уяснить: то ли они узнавали в ней ту, о которой читали, что её больше нет, то ли их пугало выражение лица девушки.

Альтенбург не такой уж большой город: не прошло и получаса, как они были на месте. "Бакалея Корнелиуса Шапса" было намалёвано на вывеске, гораздо более скромной, чем золотое великолепие Проппов. Покупателей в магазине не наблюдалось, но через стеклянную витрину было отлично видно, как внутри шебуршатся двое: убирают товар, готовя магазин к закрытию. Виола не остановилась ни на мгновение: с ноги открыла дверь и вошла.

Тео рванул за нею. Если будет скандал, девочке может потребоваться поддержка, не только моральная, но и силовая.

Копошившиеся за прилавком Корнелиус со своей женой услышали грохот двери, звон колокольчика и подняли головы. Вальтраут даже рот открыла, чтобы сказать припозднившемуся покупателю, что магазин закрывается, да так и застыла. Если Проппиха была готова к визиту Виолы, то мачеха девушки почему-то была абсолютно уверена, что та никогда больше не явится. При виде живой и здоровой падчерицы, которую она в душе похоронила, женщиной овладел ужас, который сковал её неподвижностью. Глядя на Вильку она даже вздохнуть не могла. Это было как явление из загробного мира.

На лице Корнелиуса в первый момент проявилась нормальная радость отца при виде родной дочери, живой и здоровой. А вот следующая мысль стёрла это выражение напрочь. До Шапса дошло, что он наделал. Виола захочет вернуть себе свои права, подтвердить, что она жива, а тогда он сам всё равно что мёртв, потому что по-настоящему живыми он осуждённых преступников не считал. А Корнелиус преступил закон, опознав тело чужой, неизвестной девчонки и засвидетельствовав факт смерти своей дочери. И бесполезно будет уверять, что он ошибся. Судья вызовет стражников, проводивших опознание, и правда всплывёт как масло на воде. Вряд ли парни поверят, что он принял здоровую, дебелую блондинку за темноволосую, маленькую Виолу.

Корнелиус бросил на жену взгляд полный ненависти. Это всё она! Она насела на него и на пару с Проппихой заставила опознать тело. Уверяла, что Виола всё равно померла, только тело пока не нашли. Не всё ли равно, кто будет лежать в могиле! Из двух других девиц, ехавших в том же обозе, родственники одной тело не опознали, а у другой таковых и вовсе не нашлось. Теперь если даже найдут, то методом исключения решат, что это сиротка Адель Бауэр, и похоронят без лишних затей на местном кладбище. Им же не придётся терять время, отрываться от дела и ехать на новое опознание.

Ведь бред несли бабы, полный и абсолютный. Но он дал себя уговорить: уж больно не хотелось ещё раз тащиться невесть куда, если случай поможет найти тело Вилечки. А дело вон как повернулось!

Ноги Корнелиуса стали вдруг ватными, голова закружилась. Что сейчас будет? После того, как он не пожалел свою дочку, отдал замуж за Курта Проппа, ей больше не было причин жалеть его. Сейчас кликнет стражников, предъявит обвинение, и конец. Дальше тюрьма и гражданская смерть: потеря всех прав. Вильку не могут не узнать, вся улица будет свидетельствовать против него. Сам виноват. Немного грело сердце единственное соображение: Проппиха тоже пойдёт под суд. Её опознание было первым, он, Корнелиус, только подтвердил.

Виола тем временем стояла и молчала, переводя взгляд с отца на мачеху и обратно. Затем зло хмыкнула, сплюнула на пол, развернулась и вышла. Чеканным шагом, которым ходят солдаты на параде, она прошествовала через весь город обратно на постоялый двор, ни на кого не обращая внимание. Тео тем же порядком двигался за ней. Вскоре он заметил, что идёт за Виолой не один. Шапс пристроился им в кильватер.

Когда Вилька, так и не сказав ни слова, вышла из магазина своего отца, тот оттолкнул жену, которая хваталась за него руками в попытке остановить, и бросился вслед за дочерью. Впоследствии он сам себя уверил, что хотел просить прощения и даже сдаться властям, но в тот момент просто не понял, чего ждать от разгневанной Виолы и предпочёл держать её на глазах до тех пор, пока она не примет решение. Возможно удастся отговорить её подавать в суд. Он готов был откупиться и в уме подсчитывал, какой суммой может относительно безболезненно пожертвовать.

Но лезть девушке на глаза он не торопился. Если бы Виола заметила его, обратила внимание прямо на улице, мог бы выйти громкий скандал, после которого договориться уже не вышло бы. Когда о преступлении известно многим, потерпевшему не обязательно выдвигать обвинение: эту роль берёт на себя королевский прокурор. Так что Шапс тихо полз по стеночкам, надеясь, что сможет поговорить с дочерью без свидетелей, но этому мешало присутствие Теодора. Корнелиус терялся в догадках кем же мог быть спутник дочери. Но когда Виола прибыла на место, всё прояснилось. Трактир и постоялый двор под гордым названием "Вороной конь" принадлежали гильдии наёмников. Девушка к ней принадлежать не могла, поэтому становилось очевидно: наёмник вот этот кудлатый и бородатый мужчина.

В воротах Теодор нагнал Виолу и пошёл рядом, так что Шапс безбоязненно смог приблизиться. Девушка уже поднималась по ступенькам внутрь, когда он её окликнул:

– Виола, дочка!

Девушка резко повернулась и сбежала к нему по ступенькам. На лице её изображалась целая буря разноречивых чувств от порыва броситься в объятья до острого желания убить на месте. Но когда она остановилась, приблизившись к Шапсу на расстояние вытянутой руки, все эмоции как губкой стёрли. Перед ним было лицо мертвеца.

– Что ты от меня хочешь? – произнесла она плоским, лишённым выражения голосом.

– Виола, доченька, прости меня, старого дурака! – начал Корнелиус, – Я так ошибся! Не надо было мне слушать твою мачеху. Это она

Вилька жестом остановила бессмысленные излияния.

– Знаешь, – сказала она, – Я всегда считала, что ты просто слабый человек и жалела тебя. А ты дважды меня предал. В первый раз когда сплавил Проппам, зная, что представляет из себя их сын. По сравнению с этим то, что ты лишил меня собственной личности, засвидетельствовав мою смерть, просто цветочки. Но в третий раз я предать себя не дам. Умерла так умерла. У тебя больше нет дочери Виолы, Корнелиус Шапс. Нет и никогда не было.

Она развернулась и опрометью бросилась в трактир. Шапс было поспешил следом. Но на крыльце его остановил кудлатый наёмник.

– Ты куда? – спросил он глумливо, – Тебе там делать больше нечего. Слышал, что девушка сказала? Для тебя она умерла. Ты сам так сказал на дознании.

– Я её отец! – в отчаянии прошептал Корнелиус.

– Нет, – замотал головой Теодор, – Всё, кончилось твоё отцовство. Теперь Вилечка моя дочь. Моя бесценная девочка, которую ты у меня украл двадцать три года назад.

Что-то такое было в глазах этого наёмника, что Шапс не стал больше спорить. Ссутулившись, втянув голову в плечи, он побрёл домой, чувствуя себя последним подонком. Но где-то в глубине души тлела маленькая беззаконная радость: никто не станет на него жаловаться, никто не устроит скандала. Наёмник увезёт Вильку навсегда, а значит тюрьма за лжесвидетельство ему больше грозит.

Тео поднялся в номер к Виоле. Она стояла у окна и по щекам её текли слёзы.

– Не плачь, девочка, не стоят они того, – сказал Теодор, прижимая пушистую голову девушки к своей груди.

– Я и не плачу, – ответила Виола, – Слёзы сами всё текут и текут. Но не в этом дело, дядя Тео. Что свекровь моя сволочь, а отец ничтожество я знала всегда. Только вот не думала, что настолько. Вопрос в другом: мне-то что сейчас делать? Я теперь никто, человек без имени. Даже дело своё не могу открыть, ведь для этого надо будет предъявить бумаги, которых у меня нет. Доказывать свою личность в суд я не пойду и ты понимаешь почему. Но мне-то самой как дальше жить? Утопиться им на радость?

Слёзы высохли. Перед Тео стояла его Вилька: храбрая, честная и великодушная. А он точно знал сейчас, что надо сказать и сделать.

– Сядь-ка, – показал он ей на стул, – и послушай меня.

Девушка пожала плечами, как будто не предполагала услышать от Теодора ничего нового, но села без разговоров. Он начал:

– Ты рассказывала мне, что твоя мать звалась Лилианой и была родом из города Мезьера, Так?

– Так, – подтвердила Виола.

Тео как в воду холодную нырнул.

– Видишь ли, я тоже родом из Мезьера. Я тот самый жених твоей матери, который поехал зарабатывать на свадьбу, а вернулся когда Шапс уже увёз в Гремон мою невесту.

Вилька распахнула на него свои удивлённые, неверящие глаза и глядя прямо в них Тео выложил ей всю свою историю. Под конец сказал:

– Не знаю, поверишь ли ты мне, но я вижу в тебе не Лилиану, нет. Ты для меня наша с ней не случившаяся дочь. Родней и ближе тебя у меня во всём свете никого нет. Так что плюнь на Альтенбург. Не надо никому ничего доказывать. Поедем в Элидиану, там выправим тебе новые документы. Виола Шапс умрёт окончательно и бесповоротно, вместо неё родится и будет жить Виола Бенье, моя дочь!

Вилька с рыданиями бросилась ему на шею.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

Тедор уехал зарабатывать деньги на будущую лавку Виолы, а она на это время поступила на работу экономкой к городскому магу в захолустье Элидианы. Казалось, ей была обеспечена спокойная жизнь. Но приключения и любовь могут найти человека даже там, где он их совсем не ожидает.

Глава 1

– Имя?

– Виола Лаура

– Фамилия?

– Санденс, урождённая Бенье.

– Место рождения?

За время, понадобившееся Тео и Вильке чтобы добраться до столицы соседнего королевства, они в деталях проработали легенду, поэтому девушка сейчас не стала мямлить, ответила уверенно:

– Элидиана, город Сармель.

– Где это? – заинтересовался вдруг чиновник.

– В предгорьях Драконьего хребта, – с готовностью пояснила Виола, – Был. Там случилось землетрясение и город завалило полностью. Сейчас над ним несколько сотен локтей камня. Мы потому и обратились в вам, господин, что у меня нет возможности возобновить мою метрику по архивным данным. Только свидетельства тех, кто меня давно знает.

Трое свидетелей, стоявших у неё за спиной, ухмыльнулись и переглянулись. Все они были старыми приятелями Теодора и рады были ему помочь, но их очень веселило то обстоятельство, что друг не потащил красивую девушку в постель, а вознамерился её удочерить. Но раз Тео сказал дочь значит дочь. Ради него они готовы были подтвердить что угодно, лишь бы это выглядело мало-мальски правдоподобно.

Пройдя через изнурительную процедуру установления личности, Вилька вышла из Элидианской магистратуры аж с двумя документами: копией никогда не существовавшей метрики, по которой она была внебрачной дочерью Теодора Бенье и Лилианы Горже, и удостоверением личности. Оно вообще являлось произведением высокого искусства. Так как Виоле выгоднее всего было считаться вдовой, ребята-наёмники прошерстили списки обозов, которые за последние два года подверглись нападению разбойников.

Пропп отпадал, пусть даже никто бы не попытался притянуть Вильку к ответу если бы она назвала его имя. Но ей даже сама мысль о нём была неприятна и в качестве её покойного мужа был выбран купец из Империи по фамилии Санденс. Он погиб год назад, а данные о семейном положении имперцев проверке не поддавались. С трудом, но удалось уговорить чиновника вписать его в удостоверение личности Виолы в качестве покойного мужа. Теперь в глазах закона она была дочерью уважаемого гражданина Элидианы Теодора Бенье и вдовой мифического купца из Империи Валериана Санденса. Можно было начинать новую жизнь.

* * *

Они уехали из Альтенбурга на второй день после того, как Вилька отказалась от родного отца. Тогда её всё время колотило и она с трудом справлялась со своими чувствами. Хорошо хоть не плакала, просто уходила в себя и с трудом возвращалась к повседневности. Проигрывала в уме каждое слово, каждый жест и пыталась понять, можно ли было поступить иначе. Теодор, видя её состояние, торопился с отъездом, полагая, что дорога должна развлечь и отвлечь его девочку. Знакомый наёмник подсказал: не развлечь, а занять. А когда узнал, что у Виолы нет документов, то даже рассмеялся: его предложение единственный выход. Оно состояло в том, чтобы наняться в очередной купеческий обоз. Тео охранником, Вилька поварихой. Кстати и обоз уже готовился отойти. Служащим в обозе документы не нужны, за их благонадёжность ручается хозяин. Поэтому они выехали из Альтенбурга срочно и не в качестве пассажиров. Да что там! Даже новых вещей Виола не успела себе купить. Правда впоследствии она об этом не жалела.

Поездка прошла без сучка, без задоринки. Вилькину готовку оценили все, при прощании караванщик даже предлагал ей ездить с ним регулярно и намекал на особые отношения. Виола деланно улыбнулась и посетовала, что это не сходится с её планами. Она всё ещё собиралась открыть свой магазинчик. Ладно, пусть не в столице. Элидиана большая и городов в ней много. Нужны только документы чтобы начать новую жизнь.

Если бы она заранее знала, во что выльется идея Теодора, она бы сто раз подумала, прежде чем ввязываться в авантюру. Хотя был ли у неё иной выход?

Как выяснилось, легализация в качестве дочери Тео была делом непростым. Он бы мог её удочерить, если бы у неё имелись хоть какие-то документы. Но так как их вообще не было (удостоверение личности погибло при нападении на обоз, так как лежало не в её сумке, а в торбе мужа, метрика и свидетельство о браке остались в доме госпожи Пропп), то пришлось создавать ей новую личность с нуля.

Практически до самой осени пришлось повозиться. Найти места и обстоятельства, упоминание о которых выдержали бы проверку, выучить легенду, уговорить друзей Теодора её подтвердить и затвердить с ними их будущие показания Всё это оказалось не самым трудным. Хуже всего Вильке давалось общение с чиновниками.

Теодор сразу сказал, что придётся платить. Виоле почему-то казалось, что в благоустроенной Элииане чиновники не такие взяточники, как в её родном Гремоне, но её ждало разочарование. Взяточники, да ещё какие! Если бы они с Тео шли тем путём, который предписывался законом, то бедной Вильке не видать было документов ещё как минимум год. Но Тео распотрошил свою банковскую заначку и в первый день осени Виола вышла из магистратуры его дочерью и вдовой Санденс. Вот только денег на то, чтобы начать дело, не осталось от слова совсем.

Кроме того выяснилась интересная подробность. И в Элидиане, и в Гремоне вдовы имели преимущество самим решать свою судьбу и могли открыть своё дело без участия мужчины. Но если в Гремоне это право ничем не ограничивалось, то в Элидиане имелся возрастной ценз: двадцать пять лет. Справедливости ради надо отметить, что он существовал и для мужчин: законодатели посчитали, что до этого возраста человек недостаточно осознаёт ответственность для того, чтобы вести дело самостоятельно. Получая новые документы Вилька могла бы соврать чуть больше, прибавив себе возраста, но она узнала об ограничении слишком поздно, да и не хотела лишний раз испытывать судьбу. Сказала как есть: двадцать три, и даже день своего рождения назвала верно: девятый день третьей декады весны.

Выходило, что до открытия своего магазинчика ей оставалось ждать примерно полтора года.

Тео утешал новоявленную дочь как мог. Всё равно сейчас у них нет денег. Но это ничего: за полтора года он заработает больше, чем надо. Есть у него предложение, сейчас как раз идут переговоры об оплате. Вот только придётся ему уехать из Элилианы почти на год. Взять с собой Вильку? Никак не удастся. Его зовут возглавить охрану посольства Элидианы ко двору Императора. Большая честь, большие деньги, да и векселя в Империи он сможет обналичить без опаски.

Виоле его идея не очень понравилась. Он уедет на год, а она? Как и где она этот год будет жить в чужой по сути стране? Конечно, пятьдесят гитов у неё пока остались, но их хватит только на полунищенское существование. Хорошо хоть несколько платьев она успела прикупить.

Тут Вилька прибеднялась. Сразу по приезде в Элидиану Тео повёл её по лавкам и буквально заставил приобрести практически полный гардероб. Знал бы во что обойдётся получение документов, не стал бы так широко тратиться с самого начала, но когда ситуация прояснилась, дело было уже сделано. Не нести же наряды назад в лавки?!

Тео подозревал, что придётся покинуть Виолу на какое-то время и сделал всё, чтобы она ни в чём не нуждалась. Даже серьги подарил, пусть девочка радуется.

Виолу привели в восторг не только товары, но и цены, которые в Элидиане были как минимум в полтора раза ниже гремонских, поэтому она размахнулась не на шутку и теперь у неё имелся целый сундук разного барахла. Платья, блузки, юбки, брюки, рубашки, чепчики, чулочки, панталоны и мягкие корсеты, а также отрезы ткани, кружева, ленты, крючки и пуговицы заполняли его до краёв. Кроме этого великолепия имелись и тёплые плащи с капюшонами, и дорожная куртка, и элегантное пальто, и шляпки Впору было ещё один сундук покупать.

Она и радовалась, особенно первое время, когда увидела, что может больше не ходить в унылых тряпках бурого цвета. В Гремоне обычай предписывал замужним дамам купеческого звания одеваться так, что хотелось плакать на них глядя. Яркие цвета, изящный крой, подчёркивающий фигуру, что-то более смелое чем вырез под горло считалось недостойным, вызывающим, вульгарным. Элидианская мода к замужним женщинам была более снисходительна. Бурое здесь было не в почёте. Даже вдовам, к которым себя относила Виола, дозволялось носить наряды глубоких, красивых тонов.

Поэтому она и накупила себе разноцветных платьев: жемчужно-серое, винно-красное, синее как зимнее ночное небо, изумрудное, лиловое и под цвет своих глаз, которые торговец охарактеризовал как "крепкое бренди из дубовой бочки". О её статусе вдовы свидетельствовала только отделка из чёрных лент и такого же кружева. Практичная Вилька уже представляла себе как через год отпорет всю черноту и заменит её более подходящими оттенками.

Но когда она Тео сообщил ей, что должен будет уехать с посольством чтобы они могли свести концы с концами и не пойти по миру, она задумалась. Наряды это хорошо, они ей пригодятся в любом случае. Но свои пятьдесят гитов она тратить не собирается. Если Теодор нашёл работу, она тоже найдёт. Желательно такую, где она бы не тратилась на проживание и питание.

Тео, услышав об этом, стал её отговаривать. Работать? Зачем? Деньги ей на жизнь он возьмёт взаймы у гильдии, отдаст по возвращении. А жить она сможет у его друга в городке под Элидианой. Они с женой держат трактир и не откажутся взять Виолу постоялицей. А если она будет ещё и помогать на кухне, то сможет жить там практически бесплатно.

Вилька согласилась съездить познакомиться, но в душе решила: никаких трактиров. Там ей от мужиков проходу не будет. К тому же трактир само по себе неуютное место. Там можно поселиться на день, другой, даже на декаду, но не более того.

С другой стороны, куда податься? Наняться какому-нибудь купцу в лавку торговать и вести конторские книги? Ну уж нет. Это она будет делать только для себя.

На помощь пришли газеты, вернее, отдел объявлений. Пока Тео бегал, устраивая собственное предстоящее путешествие, она изучала объявления о найме. Кем её могут взять? Компаньонкой к благородной даме? Вряд ли, она к дворянству касательства не имеет. Горничной? Большое спасибо, но нет. Кухаркой? Нужны рекомендации. Экономкой или домоправительницей? Это бы подошло, но очень зависит от дома. В большой и богатый её не возьмут как раз из-за отсутствия тех самых рекомендаций. В тот, где куча малолетних бандитов и замороченная хозяйством жёнушка она и сама не пойдёт. Ещё хозяин приставать будет. В результате изучения всех предложений она выписала себе три. Одинокая пожилая дама ищет экономку в своё имение в окрестностях Байи. Господа из Этина приглашают домоправительницу для своего старого, парализованного отца. Третье предложение исходило от городского мага. Он желал нанять солидную женщину, которая вела бы у него хозяйство и не претендовала на изменение своего семейного положения.

– Кто такой городской маг? – спросила Виола за ужином.

– Городской маг? – переспросил Тео, – Ну, это бедолага, который таким образом отрабатывает свою учёбу в магическом университете. Те, кто не может заплатить за учёбу, обязаны отслужить. Граждане Элидианы пять лет, ребята из других стран пятнадцать. Вот если бы Ульрих не был из богатеньких, то по окончании учёбы должен был бы отправиться на пятнадцать лет туда, куда пошлют и трудиться там на благо местной общины.

– Бедняга, – посочувствовала гипотетическому магу Виола.

– Ну почему? – хмыкнул Тео, – Если не быть дураком, то это неплохое дело. Есть то, что такой маг обязан делать для города бесплатно, но за остальное волен назначать цену и брать деньги. Да и город его содержит: предоставляет дом, дрова и что-то ещё, я забыл. А тебе зачем? – вдруг спохватился он.

– Вот, – сунула Вилька ему под нос газету с объявлением, – Стоит отозваться или нет?

Теодор внимательно прочитал подчёркнутые строчки и покачал головой.

– В прислуги решила податься, – с горечью произнёс он.

– В домоправительницы, – поправила Виола, – Тео, пойми, я не могу просто так сидеть! Даже не потому, что не хочу заедать твои деньги, а потому что скучно! Трактир не выход! Там каждый пьяный козёл будет ко мне клеиться. Не станет же твой приятель их всех от меня поленом гонять. Так и клиентов растерять недолго. А домоправительница целый день делом занята, к тому же обычно кроме жалованья имеет жилье и питание. Я смогу откладывать почти всё: одежды ты мне накупил на годы вперёд. К тому же если поступить в дом где-нибудь в провинции мои платья долго не выйдут там из моды.

Тео внимательно посмотрел на свою новоявленную дочь. Поганка приняла решение и её не свернёшь. Теперь главное не ошибиться с выбором и хорошо договориться с новым хозяином или хозяйкой. Конечно, это временно, через год он вернётся с деньгами и тогда Но этот год Виола должна прожить в тепле, сытости и безопасности. Поэтому он сказал:

– Покажи другие варианты. Ты же не одно объявление нашла?

Виола выложила свои записи. Теодор прочёл и махнул рукой:

– Посылай запросы всем трём. Посмотрим что ответят, тогда и будем решать. Если надо, я выступлю поручителем.

Вилька запрыгала и захлопала в ладоши.

– Тео, я тебя обожаю!

Письма во все три адреса были у неё уже готовы, она только разложила их по конвертам для магической почты, надписала и активировала заклинания.