Текст книги "Купчиха (СИ)"

Автор книги: Анна Стриковская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 58 (всего у книги 64 страниц)

Взрослым было далеко не так весело. Сразу возникла первая трудность: мулов с поклажей вышло значительно больше, чем всадников. По хорошему считать, так два на одного. Хорошо ещё, что мулы привыкли ходить в поводу: несколько раз в год Стефан с Эльзой спускались из своей долины в город, чтобы продать на базаре плоды своего труда и тогда под седлом шёл кто-то один из животных, а остальные, связанные верёвкой, шли за ним с поклажей.

Но это не сильно упрощало задачу. Одно дело ехать по дороге, другое – по лесу, растущему на горах. Так что продвигались они медленно, гораздо медленнее, чем рассчитывали. Ещё вчера Тео со Стефаном определили путь, по которому следовало продвигаться. Он шёл по диким местам вдоль самого края долины, там, где она переходила в горную местность. Тео обратил внимание, что ехать им предстоит по лесам, которые каймой окружали возделываемые поля и сады. Стефан пояснил: лес насадил триста лет назад предок графа Эгона, чтобы защитить своё графство от сходов лавин и селей. Своим потомкам он заповедал поддерживать защитный лесной пояс и ни при каких обстоятельствах не вырубать. Он же и учредил лесную службу. За столь долгий срок его творение разрослось и теперь представляло собой могучий лес, по которому трудно было догадаться, что когда-то это были хилые посадки. Там почти никто не селился, за исключением лесников, но графиня не так давно упразднила эту службу, так что быть обнаруженными им не грозило.

Первого амбала, самого здорового, сбросили вскоре после того, как пересекли дорогу, ведущую к приискам. Когда он придёт в себя, то в лучшем случае двинет туда, но в долину не вернётся. Освободилась лошадь Виолы и она тут же поспешила пересесть. Разочарованного её торопливостью Мельхиора подбодрила, погладив его по щеке, и нежно потёрлась о камзол у него на груди, соскакивая на землю. Пояснила:

– Мне твоего коня жалко, зачем ему тащить двойной груз?

Затем поманила к себе Эди, но тот вдруг отказался.

– Я с дедушкой поеду!

Ещё бы! Ведь Теодор всю дорогу нашёптывал ему в ухо разные интересные истории из своей наёмничей жизни, а мальчишке такое слаще петушка на палочке. Сколько в этих байках было правды, а сколько вымысла, уже и сам Тео не мог бы определить.

От второго прихвостня Хельмута избавились через час. Оставили лежать в глухом месте, где до них вряд ли кто побывал, разве только тот самый предок Ульриха, который насадил этот лес. Если зелье не отшибло ему мозги полностью, выберется. Здесь всё просто: наверх – мёртвые камни, вниз – живые люди.

Ещё через час скинули третьего, самого молодого. По свидетельству Стефана этот привлекательный внешне парень отличался жестокостью, граничащей со сладострастьем. Его закинули в яму, из которой ещё надо было выбраться. Задача выполнимая, но далеко не простая. Любит мучить других – пусть сам помучается.

Каждому на лоб Мельхиор прилеплял бумажку с заклинанием отсрочки. Когда дело будет сделано, она просто исчезнет, как выполнившая своё предназначение. Мулы же, избавившись от своей ноши и получив вместе с пинком под зад приказ "Домой!", убегали, радостно задрав хвост, и даже не оглядывались на своих товарищей.

Четвёртого сгрузили, когда время перевалило за полдень и Виола стала присматривать место для небольшого привала. Эди уже устал слушать дедовы байки, стал хныкать и вертеться, что означало: мальчику пора отдохнуть.

Остановились у небольшого ручья, стекавшего с гор и образовывавшего небольшую заводь у корней высокой сосны. Толстый слой иголок, если его не ворошить, образовывал мягкую подстилку, так что расположились с удобствами. Выбранного стражника оттащили в кусты, но будить пока не стали, решили сделать это после еды.

Эди сжевал лепёшку с мясом, запил компотом из фляжки, притулился к матери и заснул, уронив кудрявую голову ей на колени.

– Как дальше поедем? – спросила Виола, – Эди спит, не хочется его будить.

– Завернём в одеяло, я возьму его на седло, – ответил Мельхиор, – Только надо чем-то прикрепить, чтобы у меня руки остались свободными.

– А можно я его повезу? – робко спросил Ульрих, – Пока всё идёт гладко, но вдруг… Мельхиор более опытный маг, а у меня конь получше.

Виола молча развела руками, не соглашаясь, но и не запрещая. Мельхиор кивнул.

– Хорошо, ты повезёшь мальчика. Садись в седло, а я тебе его подам, заодно подумаю, как его лучше закрепить.

Виола повозилась в своей сумки и вытащила оттуда пару шёлковых шалей.

– Может, вот этим? – спросила она.

Отлично, – сказал Мельхиор, – То, что надо. Очень удобно.

Он забрал у Виолы шали и они с Ульрихом стали устраивать в седле спящего Эдмона. Тео, глядя на это, только крякнул. Настоящий хотейский шёлк. Он-то отлично помнил, как Виола выбирала каждую и сколько заплатила. Вряд ли после их приключения эта роскошь будет годиться хотя бы на тряпки. Бывший наёмник удивлялся, что до сих пор всё было гладко и гадал, когда начнутся неприятности. В том, что они обязательно будут, у него сомнений не было. А там… Плевать на вещи, лишь бы все живы остались.

Когда все уже были в сёдлах, он сказал:

– Мы проехали практически половину пути до того места, где нам надо будет выбираться на дорогу, ведущую из долины. Давайте поскорее скинем оставшихся бандитов, а то скоро лес поредеет. Помние. Какой он был вокруг мызы Ульриховой няни? Совсем не такой густой, скорее редкий. Да и нашим ушастым приятелям давно пора домой.

Виола знаками изобразила своё полное и безоговорочное согласие со словами отца. Мужчины тоже согласились: им надоело таскать в поводу этот дурацкий груз.

Так что в течение часа они избавились уже от двоих. Каждый, как было обещано, получил по кружке и по куску хлеба, а вот оружия им не оставили, пожалели тех людей, к которым выйдут эти бандиты. Пусть они ничего не помнят, но замашки-то должны были остаться.

В результате остался только Хельмут, крепко прикрученный поперёк седла Трули.

Лес действительно поредел, зато больших валунов в нём стало на порядок больше и всё чаще их путь пересекали тропинки. Ландшафт очень напоминал тот, который окружал заветную мызу Ульриховой няньки: они явно приближались к выходу из долины. Мельхиор пошуршал по карманам и раздал всем амулеты: круглые речные гальки, проткнутые серебряным стержнем, к которому крепился держатель для шнурка с колечком, выполненный в виде берёзового листочка.

– "Полог незаметного" для всадника с конём, – пояснил он, – Активируется, если потереть камешек между ладоней. Посторонний наблюдатель с расстояния трёх шагов ничего не заметит. Один недостаток: звуки скрадывает плоховато, так что вести себя надо тихо. Да, и не торопитесь пускать их в ход, только в самом крайнем случае.

– А в чём засада? – поинтересовался Теодор.

– Хороший вопрос. После активации каждому придётся действовать на свой страх и риск, потому что не только враги нас не заметят, мы потеряем из виду друг друга. И ещё: амулеты модифицированные, рассчитаны на четыре часа действия. Если надо будет отменить действие, просто снимите их с себя.

Мельхиор говорил спокойно и уверенно, отчего у всех возникало чувство, что всё идёт как надо. Только ушлый Тео сообразил, чем им грозит разобщённость. Он задумался, а потом заявил:

– Тогда надо выработать план, по которому каждый будет действовать в случае, если придётся воспользоваться амулетом. Куда будем прорываться, где встретимся и что станем делать, если кто-то попадёт в беду. Я могу предложить только место встречи. Все помнят, где мы выехали на главную дорогу в Эгон? Приметное место, правда? А если подняться по тому пути, по которому мы тогда прибыли, чуть выше, там полянка и высокое дерево, не то сосна, не то кедр. С главной дороги его не видно, но нам в самый раз. Ну как?

– Я помню это место, – заговорила Виола, – Думаю, найти его не составит труда. Ты полагаешь, главную дорогу охраняют?

Тео посмотрел на неё с упрёком:

– Девочка моя, это же очевидно. Для герцога важно, чтобы никто не вошёл и не вышел до того, как он со всем разберётся. Так что по дороге придётся пробираться скрытно и по-одиночке.

Виола подняла руку вверх:

– Поправь меня, если я неверно поняла: мы доезжаем до того места, где можем столкнуться с разъездами герцога, затем каждый активирует свой амулет и пытается выбраться на свой страх и риск. Верно? Но мы же не будем видеть друг друга, так что можем столкнуться на узкой дорожке. Или нет?

– Виола права, – подтвердил Мельхиор, – поэтому нужно действовать строго по плану. Амулеты активируем по-очереди. Первый уехал, следующий выжидает десять минут и едет следом. Первым проедет Теодор с мальчиком, за ним Виола, потом Ульрих, а я замыкающим.

– Нет, – сказал Теодор, – Ульрих поедет первым. Он больше всех рискует. Если попадёт в руки герцога, пощады может не ждать. Потом Виола с Эди, а потом уже мы с тобой в любом порядке. Только едем не сейчас, а на рассвете. Утром будет туман, он нам поможет. А пока… Мыза тут неподалёку, я даже знаю, как туда проехать. Ведь правильно, Ули?

Граф от неожиданности дёрнулся, но потом спохватился и подтвердил слова Тео.

– Да, до мызы рукой подать. Сейчас будет тропинка, по ней вниз меньше лиги. Но я не уверен, что мы та никого не встретим. И что прикажете делать вот с этой рухлядью? – он показал пальцем на Хельмута, который за время поездки в странной позе перестал напоминать живое существо и теперь выглядел как тюк с товаром.

– Выкинем? – усмехался Мельхиор, – Знаете что, ребята, поезжайте на мызу, а я разберусь с этим красавцем и вернусь. Только сперва разведайте что там и как.

– Учи учёного, – пробурчал Теодор и тронул поводья.

На мызе никого не оказалось, хотя признаки пребывания большого отряда не успели исчезнуть. Кучки конского навоза, копоть на месте костра, разбитая миска и следы, следы, следы… Эди проснулся и, выспавшись за день, начал ко всем приставать то с разговорами, то с предложениями поиграть. Виоле пришлось провестис ним большую работу, напомнить, что у них уже есть одна большая и очень важная игра: побег от злого герцога. Это занятие ей пришлось совмещать с приготовлением пищи. Разжигать огонь было опасно, дым мог выдать их местоположение и привлечь внимание солдат, поэтому пришлось довольствоваться холодными блюдами. Правда, Ульрих магией нагрел воду в котелке до кипения и Вилька заварила в ней травы, сдобрив их мёдом. Он и горячее предлагал так же приготовить, но она отказалась. Травы здесь повсюду и их запах привлечёт только пчёл, а вот аромат вкусной похлёбки разнесётся далеко и приманит не столь безобидных солдат.

Когда все уселись в кружок и занялись поглощением сыра, мяса, овощей и лепёшек, появился Мельхиор. Вид у него был не слишком довольный. Как выяснилось, он нашёл место, куда пристроить Хельмута: глубокую и довольно просторную впадину, на дне которой плескалась вода. Мельхиор опустил его туда при помощи магии и верёвки. Вылезти оттуда бывший начальник замковой стражи так просто не сможет. Но здесь не пустыня: покричит – авось докричится.

Недовольство его объяснялось тем, что место он нашёл слишком близкое к мызе. Но тащить Хельмута куда-то ещё выходило опасно: солдаты герцога шарят по округе, что-то или кого-то разыскивают. Он даже видел разъезд и слышал разговор, из которого заключил, что их отделение базируется как раз на том месте, где дорога с гор начинает свой спуск в долину.

После ужина все стали укладываться спать, потому что от усталости чуть с ног не валились. Только Эди, выспавшись за день, был бодр и свеж. Он теребил всех подряд, требуя от Теодора рассказов, от Мельхиора обучения магии, от Виолы поиграть, а от Ульриха просто внимания. Вконец одуревший от такой энергии маг в процессе игры в магию предложил мальчику выпить с ним чая и под шумок капнул в чашку синеоки. Эдмон выпил половину, свернулся калачиком и засопел, причмокивая во сне. Виола, которая в принципе не одобряла применение зелий в отношении любимого сына, на этот раз с благодарностью пожала Мельхиору руку. Следующую кружку с каплей синеоки получил Ульрих, которого неугомонный Эди успел разгулять. Того даже обманывать не пришлось, взял и выпил с удовольствием. Тео уже и так спал без задних ног.

Виола хотела было тоже улечься, но Мельхиор привлёк её к себе и сказал тихо:

– Мы с тобой хотели поговорить, ты помнишь? По-моему, сейчас как раз удобный момент.

Она хотела было отговориться усталостью, но сообразила, что и дальше будет не лучше. Раз уж все наконец угомонились, можно всё обсудить.

– Что ты хотел мне сказать? – спросила она.

Маг сначала мялся и вздыхал, но когда Вилька ткнула его локтем в бок, решился:

– Ты ведь серьёзно говорила, что согласна за меня замуж? Я к тому, что сейчас это может нас спасти, если побег не удастся в полной мере.

Виола резко повернулась и схватила его за руки:

– Что ты имеешь в виду? Храма тут всё равно нет, так что я так понимаю, речь идёт о магии?

Мельхиор покаянно вздохнул.

– Я об обряде разделения жизни. Понимаешь, мы всё так хорошо придумали с этим побегом, но есть шанс, что что-то пойдёт не так. Вдруг вас захватят? Ниблонгу не нужен ни потенциальный наследник, ни женщина, которая его родила, про графа я уже не говорю. Но если будут доказательства, что графиня солгала: ты – замужем за другим, Эди – не сын Ульриха и никаких претензий на здешний домен иметь не может, то вы будете иметь для него совсем другое значение. Станете доказательством её преступления и его правоты.

Виола немного отодвинулась, прищурилась по своему обыкновению, прокручивая в уме сказанное и сопоставляя с тем, что уже знала, затем спросила:

– Какое это имеет отношение к обряду? И как можно доказать, что Эди не сын Ули? Я же правильно поняла: проверка магическая, её не обманешь?

Меьхиор нежно поцеловал Виолу куда-то в макушку и сказал:

– Если вместе с обрядом разделения жизни провести ещё один, то магия покажет: он – мой сын. Это будет значить, что я принял его как родного по крови. Правда, если одновременно проверить и Ульриха, окажется, что мы оба – отцы. Но я надеюсь, что как раз ему удастся бежать. Маг всё-таки. Но тут такое дело…

Виола с нескрываемым интересом заглянула в лицо магу, который старательно прятал его в тени.

– Ты предлагаешь совершить обряд прямо здесь и сейчас? И при этом что-то сделать с Эдмоном?

– Ему даже больно не будет! – шёпотом воскликнул Мельхиор, – пальчик уколю и всё! Я о другом. Обычно, когда мужчина и женщина решаются на разделение жизни, они уже какое-то время близки, поэтому такой вопрос не возникает. А если мы на это решимся… В общем, брак должен совершиться прежде обряда.

В ответ на изумление Виолы стыдливо добавил:

– После у тебя сил не будет. Обряд тяжёлый.

Она вдруг тихонько рассмеялась.

– Знаешь, я гадала, как это всё будет, но что так… Вообразить себе не могла. Ты правильно придумал, Мельхиор, и очень вовремя всё мне сказал. Бери-ка плащи, одеяла и пойдём… Где-то там я видела удобное местечко.

Вместо того, чтобы выполнить разумное указание, Мельхиор сгрёб её в охапку и стал целовать как безумный. Она не отстранялась, а отвечала с не меньшим пылом. Вдруг оказалось, что все преграды, которые между ними были, не существуют. Просто кто-то давным-давно их выдумал. Сейчас Виола раскрывалась навстречу тому, кто завоевал её доверие, был близок по духу и готов был дать ей то, к чему она стремилась. Была ли это любовь? Она не задавалась таким вопросом. Просто знала: это её мужчина, другого ей не надо.

Когда через полчаса они поднялись с импровизированного ложа, Виола удивлялась тому, какой слепой курицей она была. Как так вышло, что она боялась Мельхиора, но связалась с Ульрихом? Ведь с графёнком её ничего не связывало, у них не было ничего общего, кроме не самых приятных воспоминаний. Да и в постели… Нет, для неё тогдашней это было почти идеально, но она сегодняшняя желала большего и нашла это в объятьях своего будущего мужа. То, что она испытала с Мельхиором… Вспомнив, Вилька залилась краской от стыда и удовольствия.

А маг между тем вытаскивал из своего мешка разные разности, готовясь к ритуалу.

Глава 24

* * *

Первым долгом Мельхиор достал крошечную походную жаровню, серебряное блюдо и кубок, баночки и бутылочки с какими-то зельями, обсидиановый ритуальный нож и клубочек красных шерстяных ниток. Всё это, за исключением клубка, Виола не раз видела в его лаборатории. Устроив все эти предметы на большом плоском камне, он добыл из сумки сложенный во много раз листочек пергамента, развернул его и внимательно прочитал, освежая в памяти то, что уже и так давно было ему известно. Затем обратился к девушке:

– Вилечка, послушай меня внимательно. Сейчас я зажгу огонь в жаровне, мы встанем перед ней на колени как перед жертвенником, а затем ты чётко и ясно должна произнести фразу: "Я совершаю этот брачный обряд по доброй воле и по желанию моего сердца". После чего я начну ритуал, а тебе придётся повторять за мной каждое слово заклинания, которое я буду читать. Силы в него ты вложить не сможешь, но оно и не надо, это просто служит подтверждением твоего согласия. Вообще-то этот ритуал должен проводить маг и тогда невеста ничего не должна повторять, но для такого случая, когда никого не окажется под рукой, есть отдельный вариант. Мы им и воспользуемся.

Вилька хотела было спросить, почему бы не зазбудить Ули и не привлечь его, а потом сама чуть не рассмеялась, настолько эта мысль показалась ей дурацкой. Вот только Ули здесь и не хватало. Переспросив Мельхиора, она пару раз повторила про себя нужную фразу, чтобы не сбиться, а затем сообщила:

– Я готова.

– Сначала прими мою клятву, – серьёзно произнёс Мельхиор, – Клянусь никогда не лезть в твои мысли без твоего разрешения и согласия, кроме случаев, когда опасность будет угрожать твоим жизни и здоровью.

Виола оценила формулировку и ответила ритуальной фразой:

– Принимаю твою клятву, магистр Мельхиор Нарденн.

Её ладони потеплели, это было единственным доступным ей свидетельством того, что клятва вступила в действие.

– Распусти волосы, пожалуйста, – велел маг, – и становись на колени вот тут.

Маг уже раскочегарил угли, взятые им из костра, над жаровней вился осторожный дымок. Рядом он расстелил плащ, так что сразу было ясно, куда становиться. Прежде чем Виола опустилась на колени, он сунул ей под нос флакончик с чем-то густо-зелёным и предложил хлебнуть глоточек. В нос ей ударил острый запах смеси мяты и аниса.

– Чтобы ты хорошо всё перенесла и не упала в обморок, – шепнул Мельхиор ей на ухо.

Она кивнула, отхлебнула зелье, проглотила и, почувствовав прилив сил, с достоинством опустилась на колени перед импровизированным алтарём. Мельхиор встал рядом, дал ей знак произнести сакраментальную фразу про добрую волю и она заговорила, ни разу не сбившись. Удивительно, но сейчас Виола чувствовала, что каждое слово идёт от сердца: она действительно хочет соединить свою жизнь вот в этим мужчиной. Не успело отзвучать последнее слово, как Мельхиор бросил в огонь пучок каких-то трав, отчего он вспыхнул, а затем над поляной поплыл густой, душный запах хотейских благовоний.

Между тем маг отделил по прядке волос со своей и виолиной макушки, связал их между собой и прочитал короткое заклинание, которое девушка старательно повторила, не понимая ни слова, а затем одним движением обсидианового ножа отсёк получившийся узел и тоже кинул его в огонь. К запаху благовоний добавился запах палёного волоса.

Пока Виола собиралась с мыслями, Мельхиор успел откуда-то добыть бутылку красного вина, налить его в кубок, добавить пару зелий из разных флаконов, А затем чиркнул по собственному запястью и в вино стала капать густая, тёмная кровь. Виола, понимая, что так надо, протянула ему свои руки: пусть выберет, которую резать. Оказалось, что нужна левая. После того, как Мельхиор нацедил достаточно кровушки у них двоих, от провёл обратной стороной ножа по порезам и они моментально закрылись, стали выглядеть так, как будто им уже дней пять.

Хорошо, что Виола за время работы на мага привыкла к подобным чудесам, поэтому она не пропустила момент, когда надо было снова повторять за ним заклинание. На этот раз Мельхиор запел непонятные слова на очень простой, тягучий и всем с детства знакомый мотив песни про рябину. Так как Виола отлично знала мелодию, ей не составило труда спеть вместе с Мельхиором. Её удивило, что, оказывается, к ней есть магический текст, к тому же родные, знакомые с детства слова так и лезли на язык, но она не сбилась и повторила всё в точности.

К счастью, петь пришлось недолго. В оригинальной песне было куплетов десять, а в заклинании от силы два. После чего Мельхиор взболтал вино с кровью, выпил сам большую часть, а остальное велел выпить Виоле, только попросил оставить немного на донышке. Та даже не поморщилась: кровь растворилась в вине так, что совсем не ощущалась, а добавленные зелья сделали напиток пряным и сладким.

После этого Виола решила было, что ритуал заканчивается, но нет! Мельхиор распахнул рубашку на груди и чиркнул своим ритуальным ножом по обнажённому телу. Порез вышел длинным, но неглубоким, зато тут же стал сочиться капельками крови.

– Прости, – сказал маг, – Это самая неприятная часть ритуала. Тебе придётся слизать кровь языком и проглотить всё, что слижешь. И не бойся – я тебя резать не стану.

Вилька придвинулась к нему поближе и осторожно стала слизывать красные капли с длинного пореза. Впервые в жизни она сама творила чудо: под её языком рана закрывалась так, как будто её тут вообще никогда не было. Как только последние капли исчезли с кожи Мельхиора, девушку как будто молнией прошило: она аж задохнулась от внезапной боли. Но это длилось всего несколько мгновений, затем боль отступила, дыхание восстановилось и, кроме небольшой слабости, не осталось никаких неприятных явлений.

Довольный Мельхиор обмотал их запястья красной ниткой, вымоченной сначала в вине с кровью, а затем в каком-то синем зелье, и произнёс третье заклинание, которое Виола тоже старательно повторила. К счастью, оно состояло всего из пяти слов, последним из которых было: "Виола". Сообразила и вместо собственного имени произнесла имя своего будущего мужа, а что удостоилась его улыбки. Затем запястье пронзила боль, а когда она отхлынула, то Вилька увидела в этом месте вместо красной шерстинки вязь татуировки, которая на глазах бледнела, сливаясь с цветом кожи.

– Это уже всё? – шёпотом спросила она.

– Ещё Эдмона привяжем, тогда будет всё. Но это быстро.

Он поднялся, взял Виолу за руку и подвёл к сладко спящему мальчику. Взял за руку, быстро ткнул в пальчик острым обсидиановым лезвием, а когда выступила кровь, стряхнул три капли в кубок и лизнул место пореза, которое мгновенно затянулось. Эди пискнул жалобно, но не проснулся.

– Теперь я, – сказал Мельхиор и снова резанул себя по запястью, добавляя кровь в вино.

От Виолы ничего такого не потребовалось. Маг просто попросил взять сына на руки и держать, пока он немного поколдует. Затем он запел заклинание на мотив любимой Вилькиной колыбельной. В этот раз ей не надо было подпевать и она смогла оценить, что голос у её мужа на редкость приятного тембра, да и слух не подкачал. При желании смогут петь вместе на два голоса.

А маг между тем совершал совсем странные на взгляд простого человека действия. Он брал вино из кубка на ладонь и размазывал по хорошенькой мордашке ребёнка. Удивительно, что оно не пачкало всё вокруг, а моментально впитывалось, не оставляя следов даже на одежде. Последние несколько капель он влил в приоткрытый ротик Эди и уже без всякого пения произнёс фразу на непонятном языке, из которой Вилька уловила только имена собственные: Мельхиор, Эдмон и Виола.

– Ну вот, – устало выдохнул маг, – теперь любой, кто захочет проверить, скажет, что мы семья, а Эди – мой сын.

– Не ври, – раздалось у него из-за спины, – Эдмон – мой ребёнок, а не твой.

Мельхиор с Виолой обернулись. Спавший в начале ритуала сладким сном Ульрих проснулся и теперь сидел, завернувшись в одеяло и смотрел на них тяжёлым, осуждающим взглядом.

Вилька промолчала, в душе желая этому правдолюбцу провалиться, а Мельхиор сказал:

– Никто и не утверждает обратного. Если проверят тебя, то окажется, что Эдмон – твоё дитя. Но если он попадёт в лапы к герцогу Ниблонгу, то вряд ли такое родство пойдёт ему на пользу. Или ты думаешь, что он погладит Эди по головке и сделает наследником графства?

Вроде всё правильно сказал, но Ули не обратил на его слова ни малейшего внимания, а, обратившись к Виоле, продолжал:

– Что ты наделала? Зачем ты согласилась? Зачем позволила превратить себя в придаток человека, которого ты не любишь? Я бы ещё понимал, если бы пошла с ним в храм Доброй матери, но магический брак! Ты что, не знала, что это такое? Он тебе не объяснил? Ведь ты теперь принадлежишь ему с потрохами и это навсегда, обратного пути нет!

Во время этой эмоциональной тирады Виола внимательно смотрела на своего бывшего возлюбленного, а затем спросила:

– Ули, а что ты так волнуешься? Всё равно уже поздно, обряд совершён. Зря ты думаешь, что Мельхиор меня ни о чём не предупредил, я осведомлена о возможных подвохах. Поверь, меня всё устраивает. А насчёт того, люблю я Мельхиора или нет, не тебе судить. Всё, кончай шуметь, ребёнка мне разбудишь. Спи уже, утром рано вставать.

Ульрих во время её речи несколько раз порывался открыть рот и вставить свои пару гастов, но под суровым взглядом Виолы так и решился. Засопел недовольно, снова улёгся и завернулся в одеяло как в кокон.

Мельхиор тем временем собрал все атрибуты проведённого действа, сложил их обратно в мешок и расстелил плащи с одеялами так, чтобы улечься рядом с молодой женой. Шепнул ей:

– Я понимаю, ты устала, но я не хочу терять хоть минуту твоей близости. Ты ведь не против того, чтобы заснуть у меня на плече?

Виола ласково потрепала его по щеке и устроилась на приготовленном ложе. Спать им оставалось всего ничего.

* * *

Утром она первым делом сообщила Теодору:

– Отец, я вчера вечером соединила свою жизнь с Мельхиором магическим браком. Вернее, он соединил.

Она не знала, как отнесётся к этому Тео, но тот принял всё как должное.

– Ну и молодцы. Правильно выбрала и не стала тянуть. Говорят, что такой брак даст тебе долголетие. И потом, теперь уж ты точно не подходишь под описание, по которому тебя ловят.

– Как? – изумилась Виола.

– Эх, было бы тут зеркало, – вздохнул Теодор, – Тебе сейчас и двадцати не дашь, совсем молоденькой выглядишь. А какое-то свидетельство вашего брака имеется?

Он как всегда смотрел в корень. Если бы не обстоятельства, Виола бы тянула ещё неизвестно сколько времени, но всё равно пришла бы к тому же. Зато в той ситуации, в которой они все оказались, она убедилась, что дала слово правильному человеку. Ему она может доверять и если он сказал, что не станет лезть в её душу, то сдержит слово. Вот тому же Ульриху она вряд ли доверилась бы.

А свидетельство… Во время обряда на руке появилась татуировка, но тотчас пропала. Она подняла взгляд на Мельхиора, а тот с нежностью любовался ею и не спешил прийти на помощь.

Виола вытянула руку вперёд, желая, чтобы хоть кто-нибудь смог увидеть волшебный рисунок. И он проступил на коже, с каждый мгновением становясь всё ярче. При свете утра можно было разглядеть, что её руку обвивает изображение дикого ломоноса.

– Это вместо брачного браслета, – пояснил маг, – Хотя и настоящий браслет тоже будет, только потом, когда вернёмся домой. Рода у меня пока нет, придётся заказать ювелиру что-нибудь подходящее. И, да, каждый раз, как ты, Виола, пожелаешь, твоя брачная татуировка будет проявляться и моя тоже.

Он задрал рукав и все увидели на его запястье точно такой рисунок, только крупнее.

– Налюбовались? – сердито спросил уже успевший умыться Ульрих, – Давайте скорее завтракать да поедем, время не ждёт.

С ним никто не стал спорить. Время действительно поджимало.

Как и прогнозировал Теодор, утро выдалось туманным. Это благоприятствовало их планам. Полог, прикреплённый к амулетам, нельзя было делать слишком сложным, поэтому он слабо глушил звуки и, пряча своего обладателя, не мог скрыть его тень. В тумане звуки скрадываются, а теней нет вообще, так что погодные условия выступали в роли дополнения к магии. Но небо было чистым, без облаков, обещая жаркий день, а значит, туман скоро опустится. Часа два – и всё.

Поэтому тянуть не стали. Быстро перекусили чем попало, сели на коней… Виола привязала к себе шалями не вполне проснувшегося Эди. По карманам у неё была распихана разная снедь, у седла болталась полная фляжка. Захочет ребёнок есть – накормит и напоит. Главное – вырваться из долины.

Поначалу всё шло хорошо. Они бодрым аллюром добрались до дороги и, не доезжая всего нескольких локтей, остановились под прикрытием здоровой ели и небольшой скалы. Как и договаривались, Ульрих первым активировал амулет.

Став невидимым, он двинулся по дороге навстречу сторожившим её солдатам. Виола Теодор ничего не видели, только догадывались, что пока всё нормально. Сквозь густой туман, лежавший на перевале, с трудом можно было разглядеть солдат, которые спокойно готовили себе пищу на костре. Вероятно, где-то располагались караульные, но отсюда их не было видно.

Зато Мельхиор, глядевший на происходящее магическим зрением, видел, как Ульрих подъехал к лагерю, как медленно продвигался, ожидая, чтобы на его дороге никого не оказалось, и как наконец миновал последних стражей. Не зря он четыре курса отучился на боевом факультете: проходить полосы препятствий его там научили.

Следующей должна была идти Виола, но Мельхиор удержал её и пустил вперёд Тео, что-то шепнув тому на ухо. Сам притянул к себе молодую жену, попросил разрешения и стал объяснять ей, что делает Теодор, одновременно позволяя ей видеть всё то, что видел сам.

Маг догадался так сделать, наблюдая за Ули. Подумал о том, что зрелище поучительное и неплохо бы Виоле его увидеть прежде, чем она сама ступит на тропу. А может ли их новая связь дать ей возможность видеть его глазами? Должна! Но пробовать было поздно, Ульрих уже проехал, поэтому он и пустил вперёд Тео.

Виола была потрясена. Она не представляла себе, как выглядит мир в магическом зрении, так что увиденное её ошеломило. Но при этом женщина не упустила главного, того, о чём нашёптывал ей муж: как продвигаться, чего опасаться, когда остановиться и когда поторопиться.

Туман понемногу редел, так что, как только Тео миновал лагерь солдат, она пустилась в путь. Ей необходимо было преодолеть чуть больше двухсот локтей до высшей точки перевала. Эдмон отлично понял ситуацию и просто замер, прижавшись к её груди. Прошептал чуть слышно: