Текст книги "Артур, племянник Мордреда (СИ)"

Автор книги: Андрей Смирнов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 24 страниц)

– По-моему, это вещь в себе.

– На каком-то уровне – да. Но не совсем.

– Единорог?

– Неверно.

– Тогда не знаю.

– Сам Порядок, явленный на нашем уровне существования в виде Талисмана Закона.

–   Минуточку,   –   сказал   я.   –   А   Единорог   –   это   разве   не   Порядок?   Я   думал,   наша

прабабушка и есть высшая ипостась этого самого Порядка.

– Единорог владеет Порядком, но так было не всегда. – Ответила Фиона. – Некогда

Талисман Закона был глазом Змея, и, таким образом, Змей владел и Порядком, и Хаосом. Какой

отсюда вывод, Артур?

– Какой? – Послушно повторил я.

–   Единорог   и   Змей   не   тождественны  Порядку   и   Хаосу.   Порядок   и   Хаос   —

безличностные   принципы.   В   настоящее   время   Единорог   и   Змей   являются   их   божественными

ипостасями, однако боги не «прикреплены» к Силам, которыми владеют. Если найдется новое

божество,   оно   вполне   может   попытаться   сместить   одного   из   своих   предшественников.

Собственно, мы это наблюдали и продолжаем наблюдать до сих пор. Феникс при помощи своего

агента значительно потеснил Единорога на троне Порядка.

– Никогда не рассматривал ситуацию с такой точки зрения. – Признался я.

–   Наш   разговор   не   об   этом.   Вернемся   к   Лабиринтам.   Они   черпают   свою   силу,

«порядковость»,   как   сказать,   из   Камня   Правосудия.   При   нормальном   положении   вещей

трехмерному   Лабиринту   в   Камне   соответствует   один   истинный   Лабиринт   и   ряд   Сломанных,

являющихся его отражениями. Но у нас положение вещей НЕ нормальное. Есть два истинных

Лабиринта – наш и Эмеральдский. Хотя влияние Порядка и высоко из-за того, что Лабиринтов —

два,  этот  порядок  противоречив,   расщеплен  на  две  враждующие  части.  Сила,   содержащаяся  в

Камне,   вместо   того,   чтобы   с   помощью   одного   бога   перетекать   к   одному   Лабиринту,

распределяется двумя богами между двумя Лабиринтами. Результат: каждый из этих Лабиринтов

слабее, чем тот, который был у нас в Амбере.

– И ты хочешь сказать, что подобный же принцип действует по отношению к Истинным

Мечам?

– Совершенно верно. Сила, образующая нашу вселенную, велика, но не безгранична. Во

всяком случае, ее проявление – отнюдь не безгранично. Мечи, подобные Грейсвандиру, забирают

частичку силы Порядка, проецируемую из Камня. Чем больше мечей, тем они слабее. И тем слабее

наш Лабиринт, который питается из того же источника.

– И Лабиринт Бранда?

–   И   Лабиринт   Бранда.   –   Согласилась   Фиона.   –   Можно   наштамповать   два   десятка

Лабиринтов и еще полсотни таких клинков. Но в результате мы их совершенно обесценим. Хотя

сила Порядка в конечной сумме возрастет, консолидированному Хаосу не составит труда перебить

по очереди многочисленных проводников противоположной стороны.

150

– Черт, – сказал я. – Ты не могла сказать об этом раньше? Я бы десять раз подумал,

стоит ли делать третий меч. Рано или поздно Семья все равно узнает. Я секрета не выдам… буду

молчать, как партизан… даже под пытками, но…

– Я и сама не сразу сообразила. – Вздохнула Фиона. – Ты меня обманул.

– Как? – Удивился я. – Когда?

– Когда усилил клинок каким-то природным источником. Если бы не это, Экскалибур с

самого начала был бы гораздо слабее…

– Ты говоришь о Сильм… о том камушке, который я в него вставил?

– Именно.

– Ну и ну. – Я покачал головой. – Так вот почему… Да, теперь понимаю. Вот вам и

сновидение…   А   как   ты   думаешь,   Грейсвандир   и   Вэрвиндл   из-за   третьего   клинка   сильно

испортились?

– Думаю, нет. Есть еще один момент, про который я не упомянула. И мечи, и Лабиринты

со временем набирают силу, приобретают свойства живых существ – вплоть до собственной воли

и   даже   самосознания.   Так   сказать,   повышают   свой   удельный   магический   вес.   Появление

Экскалибура ослабило Вэрвиндл и Грейсвандир, но даже сейчас, как мне кажется, каждый из них

сильнее твоего меча. У Экскалибура, из-за того камня, лучшие стартовые условия, чем были у них

– вот и все.

– Ты меня успокоила. – Сказал я. – Предварительно напугав.

Фиона улыбнулась.

– Да. Это – мой стиль.

– Угу. Секрет Истинных Мечей не раскрою никому и никогда.

– Меня это радует. А вообще, – Фиона отвернулась и посмотрела на город, в котором

дневная жара готовилась уступить место вечерней прохладе. – Все это не случайно.

– Что не случайно?

– Кто-то очень хотел, чтобы ты создал этот меч.

– «Кто-то»? – Я фыркнул. – О чем ты?

– Думаю, – негромко сказала Фиона. – Сегодня мы уже достаточно поговорили…

–   Брось,   тетя!   Если   ты   хотела   заинтриговать   меня,   ты   своего   добилась.   Кто   может

повлиять на сны бессмертного? Кому было нужно, чтобы я создал этот меч? Для чего? И вообще!

Это была моя, и только моя идея!..

– Артур, – Фиона взяла меня под руку и подтолкнула к входу в зал. – Заканчивается

пятый танец. Сейчас нас позовут садиться за стол. Нам все равно не дадут поговорить.

– Но ты должна мне сказать!

– Может быть, но не сейчас. К тому же, я ни в чем не уверена. Думаю, если моя догадка

верна, тебе все сообщат… и без моей помощи. Подробно объяснят, кто ты и какова твоя роль в

спектакле. Возможно, еще раньше ты догадаешься и сам…

– Но…

–   Ни   одного   танца,   сестренка,   –   подошедший   Джулиан   галантно   предложил   Фионе

локоть – с противоположной стороны от меня. – Мое сердце разбито.

– Я ощущаю себя почти виноватой. – Тихонько рассмеялась Фиона, опираясь на руку

Джулиана. – Вознагражу тебя в следующей части.

– Твое обещание воскрешает меня из мертвых.

Я перестал слушать их воркование и в одиночестве вернулся на свое место. Подошли и

остальные – улыбающиеся, раскрасневшиеся после танцев.

– Что этой рыжей гадюке было от тебя нужно? – Шепотом спросил Марк.

Я покачал головой.

– Маленькая дискуссия на тему магии. Не обращай внимания. Надо было решить один

чисто технический вопрос.

Марк подозрительно посмотрел на меня, затем – видимо, вспомнив, что я все-таки его

сын – смягчился и предложил:

– Положить тебе пирога?

– Да, если не трудно.

Марк, сидевший рядом с  пирогом,  организовал две порции – себе  и мне. Потом  ему

пришлось поухаживать за Дианой, а затем – за Жераром, желавшим получить сразу две куска. Я

спросил   у   Жерара,   не   намерен   ли   он   заняться   борьбой   сумо.   Дядюшка   показал   мне   кулак.

Аргумент   был   весомый,   и   я   проглотил   вопрос,   когда   именно   он   собирается   порадовать   нас

151

выступлением   в   этом   виде   спорта.   Если   бы   он   захотел   появиться   на   чемпионате   мира,   я   бы

пришел поболеть.

Когда  все попробовали пирога  и переключились на  чай и пирожные,  Джинна  подняла

руку.   Она   что-то   собиралась   сказать.   Я   насторожился.   Глаза   у   моей   сестренки   задорно

поблескивали, из чего можно было сделать вывод, что за то время, пока мы с Фионой вели на

балконе свою маленькую дискуссию, Джинна успела не только потанцевать, но и осушить пару

бокальчиков.

Весело галдевшие родственники замолкли, хотя и не сразу. Джинна отодвинула стул и

встала.

– Дорогие мои, – начала она. – Дяди и тети, братья и сестры…

– Покажи мне тут хоть одну свою сестру! – Фыркнул Эрнил.

Это была святая правда. Двоюродных братьев у Джинны имелось аж двое – я и Оттон —

зато сестричек не было ни одной. Ни родных, ни двоюродных, ни троюродных – вообще никаких.

– Это неважно, – твердо заявила Джинна. Я пришел к выводу, что осушила она не пару

бокальчиков, а, как минимум, три-четыре. – Это совершенно неважно по сравнению с тем, что я

собираюсь сказать. Дорогие мои родственники! Раз уж вы все тут собрались, давайте обсудим

один вопрос, который назрел уже давным-давно.

– Какой еще вопрос? – Безразличным тоном осведомился Мордред.

– Как – какой? – Джинна ослепительно улыбнулась. – Вопрос моих прав на престол,

конечно.

Могильная тишина провисела над столом не больше нескольких секунд. Затем тишина

взорвалась. Заговорили разом все – или почти все. «Да! – Весело кричала Майра. – Да!  Yes!

Джинну – в президенты!» Эрнил был с ней солидарен: «Джинна – рулез! Диктатура – отстой!»

Было еще несколько безответственных людей, выражавших, правда, свои симпатии не так громко.

Сомневающиеся   вели   оживленные   переговоры   со   своими   соседями   по   столу.   Самые

здравомыслящие члены нашей Семьи пытались урезонить Джинну и усадить ее на место. Фиона и

Джулиан молчали, однако их молчание было не менее красноречивым, чем выступление Каина,

несколько   раз   обозвавшего  Джинну  полной  дурой.   Джинна   стала   осматривать  стол   в  поисках

предмета, которым можно было бы зашвырнуть в джулиановского сынка.

С чувством глубочайшего удовлетворения я посмотрел на Мордреда. Что, съел, гаденыш?

А я ведь предупреждал! Советовал!.. Ну вот теперь сам и кушай эту кашу!

На третьей минуте галдеж начал утомлять. Мордред поднял руку. Собравшиеся притихли.

– О чем ты, племяша? – Спросил король, ласково разглядывая претендентку. – Какие

права? Очнись. Сядь на место и скушай что-нибудь.

– Какие права?! – Процедила Джинна. – Мой права – ты, узурпатор! Мой отец был

королем!

– Мой тоже. – Резонно заметил Мордред.

– Ты знаешь, о чем я говорю! – Джинна направила обвиняющий перст на дядю. —

После Мерлина, Эарон – старший сын Корвина! А я – дочь Эарона! И престол – мой!

– Джинна, мы не на базаре, – попыталась урезонить ее Фиона. – Мордред – король,

хочется тебе этого или нет. Мы пошли тебе навстречу, простили нападение на дворец, убийство

Джулии… разрешили устроить этот праздник…

– Зато я не прощаю вам смерть Эарона! – Выплюнула моя сестричка. – Разрешили

устроить праздник! Надо же! Плевать я хотела на ваше разрешение! Это мой дворец!

– И корона моя. – Подсказал Джулиан.

– И корона! – Джинна перевела на него гневный взгляд.

– И Камень Правосудия мой.

– И Камень!

– Все мое.

– Да! – Крикнула Джинна. – Все! Мое! Потому что я! Королева! По закону! И праву!

Я хотел зааплодировать этой пламенной речи, но не стал. Меня могли неверно понять. Как

с той, так и с другой стороны.

–   Джинна,   ты   слишком   много   выпила,   –   терпеливо   сказал   Мордред.   –   Сядь   и

успокойся…

– Ну уж нет! – Джинна оглядела собравшихся. – Я вообще не понимаю, почему говорят

только эти трое? Почему молчит Семья? Я хочу узнать у вас, дорогие и любимые родственники,

почему игнорируются мои права на трон? Объясните мне, прошу!

152

– Джинна, пожалуйста, ну не надо!.. – Затараторила Флора. – Мы так хорошо сидели,

общались!.. Ну зачем все было портить!.. Так все было замечательно!..

– Вообще, конечно… – Замялся Жерар, поглядывая то на Мордреда, то на Джинну. —

Стоило, да, все это обсудить… Давно уже… Да… Надо было… Чтобы не было вопросов… Но

сейчас… Не знаю… Может, потом?..

–  Когда   потом?  –  Спросила   Джинна.  –  Никаких  «потом» не  будет!  Почему  нельзя

решить все здесь и сейчас?! Вся Семья в сборе.

– А ведь и правда, – сказала Анжелика. – Давайте проголосуем? Кто за Джинну, кто за

Мордреда. Все сразу станет ясно. И кое-кто, – она недовольно посмотрела на свою племянницу,

– наконец, уймется…

– Поддерживаю! – Сказал Раймонд.

– И мы! И мы!  – Обрадовано закричали Эрнил с  Майрой. – Голосуем! Гласность!

Демократия! Скажем наше решительное «нет» всякому волюнтаризму!

Мордред с отвращением посмотрел на детишек Льювиллы.

– Ну уймитесь же, – устало попросил он. – Сколько можно…

– А что, – сказал Марк. – Можно и проголосовать. Это даже забавно.

Мордред посмотрел на моего отца. Теперь выражение его лица было другим. Жестким. Он

никогда не видел в Джинне настоящего противника – даже не смотря на то, что она недавно

учинила. Его врагом всегда был Марк.

– Хорошо. – Прищурившись, сказал Мордред. – Голосуем. Кто за…

– Подожди! – Крикнул я. – Давай определимся с правилами!

– Ты-то чем недоволен? – Мордред с раздражением посмотрел на меня.

– Если уж мы вообще устраиваем весь этот балаган с голосованием…

–  Вот!   –  Саймон  щелкнул  пальцами.   –  Точно!   Именно  «балаган»!   Хорошее   слово!

Балаган – и ничто иное!

– А почему это «балаган»?! – Возмутилась Джинна. – По-вашему, мои права можно

просто так проигнорировать?!

– Такие вопросы надо решать в другой обстановке…

– В какой?

– В другой.

– Сидеть и ждать, пока Мордред меня или под стражу возьмет, или отравит? Ну уж нет!

–   А   ведь   и   в   самом   деле,   –   поддержала   Джинну   Диана.   –   Почему   бы   и   не

проголосовать? Или вы считаете, что можете все решить в вашей теплой компании – Мордред-

Фиона-Саймон-Джулиан-Каин – а нас только поставить в известность?

– Права Мордреда уже обсуждались на семейном совете, – напомнил Джулиан. – Тогда

он и был выбран королем. За него проголосовали почти все.

– А я, например, не голосовала. – Улыбнулась Диана.

Джулиан кивнул.

–  И  Артур  не   голосовал.  И  Оттон.   Но  не   устраивать  же  нам   перевыборы  по случаю

каждого прибавления к семейству!

– Протестую! – Сказал Марк. – На том совете меня, например, тоже почему-то не

было! Тоже скажешь, что и я тогда еще «не родился»?!

– Хорошо, – Джулиан поднял ладони вверх. – Давайте проголосуем еще раз. Кто за…

– Дядя, дядя! – Я поспешно поднялся. – Правила все еще не оговорены! Я предлагаю

голосовать не открыто.

– Почему? – Спросил Мордред.

– Потому что кто-то, увидев, как его близкий родственник поднимает руку «за» тоже

может к нему присоединиться – не потому что действительно стоит на стороне этого кандидата, а

потому, что стоит на стороне своего друга или ближайшего родственника…

–   Но   закрытое   голосование   –   это   тоже   не   дело.   –   Возразила   Анжелика.   –   Потом

обязательно начнутся разговоры про жульничество…

Я вынужден был с ней согласиться.

– Да, наверное. Тогда… тогда давайте сделаем так: каждый напишет на бумажке, за кого

он – за Мордреда, за Джинну или воздерживается… Мы отдадим бумажки с именами Мартину —

мне кажется, только Верховному Жрецу можно доверить право быть рефери в таком деле – и он

их публично зачитает.

– По-моему, разумно. – Сказал Раймонд.

– А Мордред и Джинна? – Спросил Оттон. – Они тоже будут голосовать?

153

– Конечно! – Воскликнула Майра. – Они что, не люди?

Оттон улыбнулся.

– Итак. Если возражений нет… – Раймонд обозрел публику.

Возражений   не   было.   Мордред   сидел   со   скучающим   видом,   Джинна   казалась   чем-то

удивленной, члены всех «партий», а также «нейтралы» молчали.

–   Бетанкур!   –   Раймонд   щелкнул   пальцами,   подзывая   к   себе   одного   из   лакеев.   —

Принеси-ка нам бумагу из библиотеки… И поживее!

Указанный лакей поклонился.

– Какую именно изволите, ваше высочество?

–   Ну   не   А4,   конечно!   Мы   тут   не   «Войну   и   Мир»   писать   собираемся.   Что-нибудь

небольшое, в формате блокнота или визитки!..

– Слушаюсссь…

Бетанкур галопом умчался в библиотеку. Мы молча сидели, подозрительно поглядывая

друг на друга. Некоторые, особо хладнокровные, вернулись к поглощению пирожных. Я решил,

что в такой нервной обстановке не помешают лишние калории, и тоже сожрал пару штук.

Прискакал   Бетанкур.   Правда,   его   пришлось   посылать   в   библиотеку   еще   раз   –   за

письменными принадлежностями, захватить которые он, конечно, не догадался.

Дождались.   Заскрипели   авторучками,   перьями,   карандашами   кохинор   и   живыми

палочками из Отражения Тазар. Сии палочки, кстати сказать, представляли собой всего-навсего

извлеченных   из   болота   червяков,   которые,   высыхая,   выпрямлялись   и   покрывались   внешней

твердой   оболочкой,   сохраняя   при   этом   внутри   жидковатую   начинку.   Отломав   кончик,   таким

червяком   писать   можно   было   не   хуже,   чем   фломастером.   В   зависимости   от   пищи,   которой

кормили   червяка   при   жизни,   менялся   и   цвет,   выделяемый   им   после   смерти.   Наладить

производство фломастеров в Аваллоне было невозможно (техника отказывалась работать), а вот

тазарских червячков с успехом выращивали уже давно.

Написали. Сдали, как послушные ученики, свои каракули Мартину. Затем наш Верховный

Шаман разложил полученные бумажки на три пачки и стал их по очереди зачитывать.

Начал он с меньшей – с тех, кто воздержался.

Таковых было пятеро. Во-первых, сам Мартин – жрецу в политику соваться не положено.

Во-вторых, Льювилла, нейтралитет для которой, похоже, был образом жизни. В-третьих, я сам,

Марк и Крис – было бы очень странно, если бы кто-нибудь из нас троих проголосовал за Джинну

или за Мордреда.

За   сохранение   нынешнего   положения   вещей   высказались   семеро:   Мордред,   Фиона,

Джулиан, Каин, Анжелика, Флора и Саймон.

За Джинну – все остальные.

После того, как Мартин объявил результаты, над столом повисла тишина.

Такого результата не ожидал никто.

Даже Джинна. Если судить по ошеломленному выражению ее лица, она – меньше всех.

– Можно повторить? – Тихо попросила Анжелика.

Она  все  еще  надеялась,  что голоса  были подсчитаны неверно или произошла  какая-то

ошибка.

Я   думал   примерно   так   же.   Я   не   верил   своим   ушам.   Равно   как   и   большая   часть

присутствующих.

Мартин повторил, снова поименно перечислив каждого из голосовавших.

За Джинну проголосовало восемь бессмертных. Восемь!

Я все еще ничего не понимал. Почему?!

Можно было предположить, что на стороне Джинны будет Раймонд – они находились в

очень   теплых   отношениях.   Возможно   –   Диана,   хотя   я   склонен   был   предполагать,   что   она

окажется в нейтралитете: подруга Джинны, Диана, все-таки была здравомыслящим человеком и не

могла не понимать, что Джинна абсолютно непригодна для управления королевством.

Я был уверен, что за мою сестренку – просто по приколу – проголосуют Эрнил и Майра.

Так и случилось.

Итого – максимум пять голосов, включая саму Джинну! Пять!

Она набрала восемь.

Я   пожалел,   что   не   проголосовал   за   Мордреда.   Судя   по   ошарашенной   физиономии

Льювиллы, она, возможно, впервые в жизни усомнилась в разумности своего нейтралитета.

Я не мог понять мотивов Жерара. Я знал, что он добряк и приверженец закона, но я не

думал, что эти качества за прошедшие века переросли в маразм.

154

Я не понимал мотивов Анабели и Оттона. Им-то чем досадил Мордред? А если нынешний

король им до такой степени не нравился, почему они не перешли в партию моего отца? Марк —

харизматичный лидер с не меньшими правами на трон, чем Джинна. И, в отличии от нее, не

кретин. Почему?

Просто из дружеской симпатии к малышке Джинне все эти люди были готовы ввергнуть

королевство в пучину гражданской войны? Нет, я не мог в это поверить…

А война была неизбежной, поскольку Мордред, естественно, от короны отказываться не

станет.

Нет,   я   решительно   ничего   не   понимал   в   происходящем.   Единственное   объяснение,

приходившее   мне   в   голову,   состояло   в   простой   констатации   факта:   Силы   Порядка   одержали

очередную победу над Силами Разума.

Судя по лицам, дебилом в эту минуту ощущал себя не только я. Никто такого не ожидал.

Никто.

Мордред отодвинул кресло и встал.

– Кажется, шутка зашла слишком далеко, – произнес он.

– Шутка? – Переспросила Джинна. – А мне кажется, дядюшка, все было очень даже

серьезно.

Рука Мордреда легла на грудь. Я думаю, это было инстинктивное движение, поскольку

Камня Правосудия на нем сегодня не было. Он вообще не слишком часто надевал Талисман.

– Вот как? – Усмехнулся Мордред, делая вид, будто расправляет складки камзола. – В

таком случае я своим волеизъявлением лишаю тебя каких-либо прав на наследство. Никогда еще

наследование в нашей Семье не осуществлялось по женской линии… И НЕ БУДЕТ. Таков отныне

– Закон.

«Поздно, дядюшка. – Сочувственно подумал я. – Поздно ты проснулся…»

– Прости, дядя, – улыбнулась Джинна. – Но ты был королем пять минут тому назад. А

сейчас ты – ноль без палочки. И никаких указов издавать не можешь.

Фиона поднялась и встала рядом с Мордредом.

– Ты понимаешь последствия своего поступка? – Спросил король у претендентки.

Джинна заколебалась было, но затем решительно кивнула.

Джулиан присоединился к Мордреду. И Каин. Анжелика и Саймон.

Начали   подниматься   из-за   стола   и   сторонники   Джинны.   Не   все,   правда.   Некоторые

доброхоты – вроде Жерара – только сейчас начинали понимать чем их доброхотство закончится.

Гражданская война готовилась разразиться прямо здесь и сейчас.

Нашей партии пора было сваливать.

Нащупывая в рукаве карту Камелота, я переглянулся с Марком. Нам нечего было искать в

предстоящей драке. Не защищать же эту революционерку от Мордреда! И уж тем более мы не

собирались воевать на стороне действующей власти…

Нет, мы лучше уйдем.

А потом вернемся и добьем победителя.

– Подождите! – Крикнул Мартин, вклиниваясь между враждебными группировками. —

Что вы делаете?! Остановитесь!

Мордред несколько секунд смотрел на жреца.

– И в самом деле, – сказал король, – не будем устраивать бойню здесь и сейчас. Это

некультурно. К тому же, некоторые из голосовавших не очень хорошо подумали перед тем, как

принимать решение. Возможно, впоследствии они изменят свое мнение…

Джинна это тоже прекрасно понимала. Когда она взяла дворец штурмом, на ее стороне

открыто выступил только Раймонд. Сейчас за нее высказалась половина Семьи. Второго такого

шанса у нее могло и не быть.

Поэтому она воскликнула:

– Ничего подобного! Семья выразила свое мнение! И ты с этим не поспоришь!

– Джинна, – ответил Мордред. – Я не хочу тебя убивать. Даже сейчас. Ты взбалмошная

девчонка, которая с упорством камикадзе раз за разом бросается под танк. В твоей настойчивости

и наивности, бесспорно, есть свое очарование. Прошу тебя, не заставляй меня делать то, чего я не

хочу. Уймись.

Джинна упрямо покачала головой.

– Отдай мне корону, и уйди. – Ответила она. – Если ты это сделаешь, может быть, я и

поверю, что ты не убивал Эарона.

155

– Я не убивал твоего отца. – Откликнулся Мордред. – Но трон – мой. По праву. И я не

уступлю.

– По праву мы сейчас устроим большую резню, – процедила Льювилла. – Я отдаю свой

голос Мордреду. Восемь на восемь, и никаких преимуществ у Джинны нет.

–   Оставь   свой   голос   себе,   –   парировала   Джинна.   –   Мы   не   собираемся   проводить

повторное голосование. Одного вполне достаточно.

– Если мне позволено будет дать вам совет, – сказал Мартин и Мордреду, и Джинне, —

я бы посоветовал вам поступить так, как однажды поступил Оберон. Пусть избранника укажет нам

Единорог. Его решению мы и подчинимся.

–   Я   согласен.   –   Немедленно   откликнулся   Мордред.   Он   был   уверен,   что   Единорог

подтвердит  его   права.   Его   моральные   качества   были  сомнительны,   однако   для   правителя   они

совсем необязательны, скорее наоборот. Его способности к управлению, пожалуй, были лучшими

чем у кого-либо из нас. Он вытащил Аваллон из той задницы, в которой очутилось королевство в

конце   правления   Корвина   и   в   последовавшие   за   своей   коронацией   века   отдал   немало   сил

процветанию государства.

– Единорог? – Удивленно переспросил Эрнил. – И чего? Он, в натуре, прискачет по

твоему свистку и начнет всех тыкать своим рогом? И тот, кто после этого останется в живых, и

станет королем?

Мне   понравилось   выражение   лица   Мартина:   как   Верховный   жрец,   он   был   обязан

упрекнуть Эрнила в кощунстве. Как человек, он едва сдержался, чтобы не улыбнуться.

– Нет, – сказал он. – Я попрошу нашего покровителя выбрать того, кто более всего

достоин носить корону. Но, конечно, он может и не захотеть приходить.

– Ты вызовешь его прямо сюда? – Спросил я.

–   Нет.   Думаю,   будет   лучше,   если   мы   отправимся   в   одну   из   Рощ.   И   я   не   могу   его

«вызывать». Я могу только умолить его придти и помочь нам.

–  «Умолить»!   –  Недовольно   пробурчал  Раймонд.   –  Нечего   вмешивать   Единорога   в

наши дела. Да кто он вообще такой? Почему мы должны слепо подчиняться его решениям? Пусть

он сидит на своем божественном плане существования, а мы останемся на своем.

–   Я   давно   знаю,   что   ты   атеист,   –   сухо   заметил   Верховный   жрец.   –   Но,   надеюсь,

остальные думают иначе.

– Давайте снова проголосуем! – Жизнеутверждающим голосом предложил я. – Кто за

призывание Единорога, и кто – против?

Мордред холодно на меня посмотрел.

– На этот раз – обойдемся без фарса с бумажками. – Процедил он. – Кто за то, чтобы

предоставить Единорогу право определить избранника? Поднимите руки.

Семья повиновалась.

– Ясно. Можете опустить. Кто против? Тоже ясно. Оставшиеся, видимо, воздерживаются.

Идем в Рощу.

Воздержались на этот раз только двое – Марк и Саймон.

Я   голосовал   «за»   Единорога.   Мне   до   чертиков   хотелось   посмотреть   на   легендарного

предка   и   покровителя   нашей   Семьи.   Я   полагал,   что   такое   же   любопытство   должны   были

испытывать и остальные… и был очень удивлен, когда обнаружилось, что противников у этой

идеи   немало.   Кроме   Джинны   и   Раймонда   –   еще   Анабель,   Оттон,   Крис,   Эрнил   и   Майра.

Последние двое меня удивили. Я думал, они будут возглавлять ряды желающих поглядеть на

рогатую лошадь.

Но они не рвались. Странно.

Интересно, почему?

Мартин достал свою колоду карт и выбрал одну из них…

–   Подождите,   –  сказала   Джинна.   –  Если  уж  мы   все-таки   решились   положиться   на

божий суд, полагаю, самое время вам кое-кого представить.

– Кого? – Спросил Марк.

Джинна не ответила. Она достала собственную колоду и вгляделась в одну из карт. Мы

напряженно следили за ней. Нас порадует своим визитом кто-то из давно пропавших без вести?

Новичок? Замаскированный хаосит? Потомок Бранда? Отраженец, которого Джинна попытается

выдать за своего сына или внука?

Молодой человек,  появившийся  рядом  с Джинной, был одет в коричневую куртку  без

рукавов, белую рубашку и черные штаны, заправленные в сапоги. У него были темные волосы —

не такие черные, как у Джинны, но гораздо темнее, чем, например, у меня. Зеленые глаза – не

156

менее   традиционно   для   Семьи,   чем   меч   на   поясе   (который,   кстати,   у   новоприбывшего   также

имелся).   Худощавая,   подтянутая   фигура.   Острый   подбородок,   слегка   вытянутое   лицо,   резко

выделенные скулы. Чувствуется внутренняя сила… хотя, впрочем, у кого из нас ее нет? Даже у

Флоры немного найдется.

Еще мне – как, думаю, и всем остальным – с первого же взгляда стало ясно, что этот

молодой человек и в самом деле еще весьма молод. Конечно, мы – существа без возраста, и

Саймон, например, выглядит гораздо старше Флоры, которая родилась на полторы тысячи лет

раньше, чем он – однако «необстрелянность» новоприбывшего слишком бросалась в глаза, чтобы

ее   не   заметить.   И   я   таким   же   был   –   напряженным,   немного   испуганным,   преувеличенно-

осторожным…

– Это мой сын, Хельвер, – сказала Джинна. – Прошу любить и жаловать.

– Начинать любить можно прямо сейчас? – Вполголоса пробормотала Льювилла.

– И, конечно, Лабиринт пройти он не успел? – С иронией спросил Джулиан. – Скажи

уж сразу, скольких еще детишек и внучат ты намерена нам продемонстрировать?..

– Ты не прав, – возразил Жерар, внимательно изучая лицо Хельвера. – Сходство есть…

– Да я сейчас десяток своих клонов из Отражений приведу…

– Хельвер,  конечно, проходил Лабиринт. – Сказала Джинна с нажимом. – Иначе бы он

тут не появился.

– Пусть вызовет Знак. – Потребовал Мордред.

Юноша вызвал. Все недовольные заткнулись.

– Ты прошел Лабиринт недавно? – Спросил Крис у Хельвера.

Молодой человек не ответил – взглянул на мать, предоставляя ей право говорить за него.

Каин   презрительно   усмехнулся   –   приняли,   мол,   в   Семью   маменькиного   сынка.   Я   оценил

поступок Хельвера иначе. У парня хватало мозгов, чтобы не лезть в игру, правила которой он

представлял еще весьма смутно.

– Да. – Сказала Джинна. – Недавно.

Последовало несколько кивков – Джинна подтвердила очевидное.

«Интересно, – подумал я. – Недавно – это когда? Не тогда ли, когда она захватила

дворец?»

Если так, то картина вырисовывалась чуть более сложная, чем казалось мне тогда, когда я

был   готов  едва   ли   не   задушить   Джинну  за   ее   глупость.   Я   знал,   что   когда   мои   родственники

решаются на что-либо, мотивов у них всегда N+1. Я сам в игре был не так давно и успел изучить

только поверхностные мотивы и цели. Секретами своими родственнички меня не баловали и душу

раскрывать не спешили. Картина, тем не менее, потихоньку прояснялась, и появление Хельвера —

как раз тот случай, когда одна из частей картины приобрела некоторый объем и глубину. Джинна

не достигла основной цели при захвате дворца – зато осуществила второстепенную.

Я дал себе зарок впредь не судить поспешно даже о самых идиотских (на первый взгляд)

поступках моих родичей.

Было еще кое-что. Джинна не представила Хельвера нам в самом начале праздника —

хотя в первом голосовании победила всего лишь с перевесом в один голос. Получается, что на

самом деле, она не рассчитывала на то, что ее кандидатуру поддержат. Зачем тогда она вообще

устроила этот бардак? Выпила лишнего? Или… или Мордред был прав, предполагая, что Джинна

хочет пойти на мировую – по крайней мере, внешне? И вот, на празднике она ставит вопрос

ребром, будучи уверенной, что ее не поддержат и она сможет спокойно сказать: «Раз вся Семья

против, я капитулирую.» Она сходит с гонки, сохраняя лицо, Марк и Мордред грызут друг друга в

ближайшие годы, а она копит силы и добивает победителя. Но вышло то, чего никто не предвидел,

и   Джинна,   сообразив,   что   перед   ней   замаячил   реальный   шанс   перетянуть   на   свою   сторону

большую часть Семьи, стала играть всерьез.

Прав   я   или   нет   –   неизвестно,   но   такое   вполне   могло   быть.   Отсюда   вопрос:   почему

Джинна привела Хельвера, когда мы собрались к Единорогу? Надеялась, что его присутствие что-

то ей даст? Хотела показать своего сына божеству Порядка? Или были еще какие-то, неизвестные

мне причины?..

Мартин ушел по карте, попросив, чтобы мы связались с ним через полчаса. Религиозного

почтения к Единорогу от большей части Семьи ждать не приходилось, мы бы только помешали

жрецу, и поэтому мы остались дожидаться его в столовой. Мордред гостеприимно предложил

вернуться за стол. Некоторые выпили еще по кружечке чаю, другие решили, что чая на сегодня с

них уже достаточно, и поспешили, пока не позвонил Мартин, сбегать в уборную. Третья группа, к

которой   принадлежал   и   я,   выразила   желание   поближе   познакомиться   с   Хельвером.   Джинна   с

157

грозным   видом   маячила   рядом,   бдительно   оберегая   свое   неоперившееся   чадо   от   злых