Текст книги "Артур, племянник Мордреда (СИ)"

Автор книги: Андрей Смирнов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 24 страниц)

Феанорингов. Тингол подарил мне Англахель, Фингон – свой собственный лук, а Тургону я сам

сделал подарок. Вернее, не самому Тургону, а его племяннику – Маэглину.

Я подарил ему женщину.

Эльфийку.

Как две капли воды похожую на Идриль Целебриндал.

Как я уже говорил, предательство Ульфанга не было осуществлено, поскольку сгинула

злая воля, которая должна была подтолкнуть его к измене. Резни между эльфами и гномами не

случилось, так как Наугламир по-прежнему хранился в Наргофронде, и у Тингола, таким образом,

127

не могло возникнуть и мысли соединить камень Феанора и древнее ожерелье подгорного народа.

Но был еще один подводный камень, миновать который было не так-то легко.

Маэглин любил Идриль, дочь короля Тургона. Вообще, словом «любил» можно обозвать и

легкую привязанность и сильнейшую страсть. В случае же Маэглина это была не просто страсть

– чистой воды безумие. Согласно книге, Маэглин в конце концов должен был предать своих и

перейти на сторону Моргота. Идриль к своему кузену особой симпатии не питала, и должна была

стать женою человека Туора, а у Маэглина от таких дел крыша поехала бы окончательно. Далее по

сценарию   следовало   пленение,   согласие   Маэглина   провести   врагов   в   Гондолин   и   эпическое

разрушение оного орками и барлогами.

В моем Белерианде Туор пока еще ходил пешком под стол, барлогов уже не было, а орки

грызли колючую проволоку в местах не столь отдаленных. Однако проблема  оставалась.  Мне

совершенно не хотелось, чтобы через двадцать или тридцать лет в Гондолине произошла резня по

принципу: партия Маэглина под флагом эльфийского шовинизма против партии Туора-Идриль

под   флагом   международного   интернационализма.   Проще   всего,   конечно,   было   избавиться   от

Маэглина, но этот парнишка чем-то был мне симпатичен, и я решил пойти другим путем. Решил

потратить   немного   своего   драгоценного   (на   вес   золота)   времени   на   то,   чтобы   помочь   ему

обустроить свою личную жизнь. Я отыскал Отражение Отражения – блеклую тень Белерианда,

где Моргот был просто сильным колдуном, а драконов и барлогов не было вовсе. Идриль из того

Отражения была невестой Маэглина, а злой человек Туор (один из лейтенантов Моргота) напал на

Гондолин,   перебил   всех   тамошних   эльфов,   расчленил   жениха   и   уже   совсем   было   собрался

обесчестить   невесту,   как   наткнулся   на   клинок   воина,   возникшего   прямо  из   воздуха   на   глазах

ошеломленной Идриль и толпы орков. Могучего, благородного воина в сверкающих доспехах… Я

мог бы потратить на описание этого величественного воина не один абзац, но для того, чтобы

сэкономить   время,   скажу   проще:   это   был   я.   Шуганув   орков,   я   уволок   Идриль   в   настоящий

Гондолин. Эльфийская девица не сопротивлялась – была в шоке.

– Кто вы?.. – Побелевшими губами спросила она.

– Добрый фей. – Честно признался я.

Вот этот подарок я и вручил оригинальной версии Маэглина. Примите и распишитесь.

Он расписался. Через год состоялась свадьба.

На вторую Идриль в Гондолине поначалу смотрели с недоумением, но потом привыкли.

Однако сами Идрили притереться друг к другу так и не смогли, и в конце концов Маэглин вместе

с женой, приближенными и слугами переехал ко мне на север.

Я могу долго рассказывать о своей жизни в Белерианде. Там было много всяких событий,

и годы, которые я провел на этом Отражении, возможно, одни из лучших в моей жизни. Однако не

думаю, что нам стоит останавливаться на всех этих интересных, но несущественных деталях —

мы и так слишком сильно отвлеклись от основной темы. Я бы вообще не стал упоминать про

Белерианд, если не драконы и не Тень Узора. Драконам предстоит выйти на большую сцену еще

не скоро, а вот что касается Тени, то одним упорядочиванием Тангородримского средоточья силы

дело не ограничилось. Мое открытие Тени Узора повлекло за собой и иные последствия…

Я   сидел   в   своих   покоях   в   Камелоте   и   задумчиво   вертел   в   руках   карту   Мордреда.   Я

порядком   измял  ее   за   последние   полтора   часа.   Меня   терзали  сомнения.   Жадность   боролась   с

жадностью.   Я   хотел   кое-что   получить,   и   это   «кое-что»   имело   даже   большее   значение,   чем

драконы. Однако для того, чтобы добиться искомого, мне был необходим Камень Правосудия, а я

отчаянно не желал делиться с Мордредом той прухой, которую рассчитывал получить. Ведь даже

идиоту было ясно, что просто так «поносить» Талисман Закона Мордред мне не даст.

Я   думал   о   том,   как   спереть   эту   штуку.   К   сожалению,   я   не   знал,   где   король   хранит

Талисман. Я сильно сомневался в том, что смогу безнаказанно проникнуть в его покои, найти там

тайник и быстренько смыться до возвращения хозяина.

Может быть, все-таки вызвать его и договориться?.. Поскольку я не хотел разговаривать с

Мордредом в Аваллоне – там было слишком много отвлекающих факторов – то заявился в

Камелот специально для того, чтобы вызвать короля по карте к себе в гости. Я посмотрел на

козырь.  Отвел взгляд. Я не мог заставить себя сосредоточиться. У меня аж сводило скулы от

нежелании делиться с Мордредом тем важнейшим открытием, которое я собирался совершить.

И в этот момент я почувствовал, как кто-то касается моей карты. Я вернул козырь короля в

колоду и мысленно потянулся к тому, кто меня искал.

128

Это был Марк. Он находился в знакомом мне золотом дворце на Отражении Эллепа. Там

моя   мать   провела   последние   годы   своей   жизни.   К   ее   услугам   было   все,   что   она   только   не

пожелает. Лишь одного отец так и не смог дать ей – бессмертия. Хильтруда умерла несколько лет

тому назад. Я не был примерным сыном и в последние годы редко навещал ее. Я не мог смотреть,

как она стареет, так же, как не мог заставить себя ходить на могилу Гвиневры. Как будто я был в

чем-то виноват перед ними. Неправильно, что я бессмертен, а они – нет. Неправильно. Но я

старался не думать об этом.

– Привет. – Сказал Марк. Мои гнетущие воспоминания оборвались в тот же миг, когда

отец приступил к изложению своих планов. Его, видите ли, обеспокоил энтузиазм Джинны. С

другой стороны, относительная легкость, с которой она захватила дворец, вызвала у моего отца

легкое   недоумение,   вскоре   перешедшее   в   естественное   желание   самому   попрактиковаться   в

организации дворцовых переворотов.

План Марка был прост: Мордред и Фиона, успокоенные новейшими мерами безопасности,

не ожидают подставы. Следовательно, сейчас – самое время напасть на них. Быстрая акция, два

удара мечом – и ситуация на игровом поле кардинально меняется.

– Как ты собираешься убить Фиону? – Спросил я, все еще не веря услышанному.

Марк пожал плечами.

– Пусть она хорошая колдунья, но разве она неуязвима?

– Что ты собираешься противопоставить ее заклинаниям?

– Тебя.

– Меня?! – Переспросил я. – Ты что, спятил?!

– Вовсе нет. Я знаю, ты ей не соперник. Но хоть какое-то время ты продержишься?

– Да, но…

– Большего и не требуется. Ты отвлекаешь Фиону, а мы с Крисом делаем из нее фарш. С

Ублюдком будет меньше проблем. Надо только подгадать время, когда его не будет во дворце.

Камень Правосудия он хранит где-то в своих комнатах. Мы убиваем Фиону, захватываем дворец,

обыскиваем королевские покои, получаем Камень. Один из нас – лучше всего, если это будешь

ты, потому что ты колдун – настраивается на Камень. Старшие говорят, что с его помощью

можно не только влиять на погоду в реальном мире. Можно парализовывать людей, заставлять их

страдать   или   даже   убивать   –   при   длительном   воздействии.   Так   вот.   Ты   настраиваешься   на

Камень, мы связываемся с Мордредом и ты его подчиняешь…

– Но он тоже настроен…

– Это не важно. Тебе нужно удержать его всего секунду-другую. Крис тебе поможет.

Затем я нанесу один удар. И Ублюдок отправится на кладбище.

Я ответил не сразу.

Любопытно, что Марк заговорил о Камне Правосудия именно тогда, когда я и сам думал,

как бы его раздобыть.

План был тупым, как дубовая доска. И именно поэтому он мог сработать.

Я знал, что не смогу долго заигрывать со своими врагами. Я знал, что рано или поздно

Марк потребует от меня, как от своего сына, каких-то конкретных действий, реальной помощи в

борьбе со своим соперником. С нашим соперником.

Итак, время пришло?..

Все говорило за то, что я должен пойти за Марком. Все – начиная от сыновнего долга до

страстного   желания   отомстить   за   смерть   Гвиневры,   от   моего   личного   стремления   завладеть

Камнем   и   провернуть   ту   идею,   которая   крутилась   в   моей   голове,   до   полного   нежелания

становиться свидетелем смерти Марка или Криса в результате очередного «несчастного случая».

Все – на одной чаше весов.

И   ничего   –   на   другой.   Ну,   почти   ничего.   Смутное   предчувствие,   что   не   стоит   этого

делать. Просто не стоит, и все. А почему – неясно.

Я вдруг понял, что сейчас мне придется сделать выбор. Может быть, важнейший выбор в

своей жизни.

Тянулись секунды. Марк ждал моего ответа.

Я медленно покачал головой.

Марк   прищурился.   Теперь   его   взгляд   стал   холодным,   как   будто   бы   он   смотрел   на

совершенно чужого человека.

– Это авантюра. – Сказал я, опуская глаза.

– Согласен, элемент риска присутствует. Но иначе такие дела не делаются.

129

– Может быть. – Я пожал плечами. – Однако лучше все-таки свести риск к минимуму.

Я предлагаю подождать.

– Подождать? – Переспросил Марк. – Чего? Пока у Ублюдка заведутся собственные

детишки? Я ждал несколько столетий. Сколько еще?

– Не знаю. – Негромко ответил я. – Несколько лет. Может быть, десятилетий.

– Почему не сейчас? Что изменится за десять лет?

– Не знаю. Не могу объяснить. Я плохо владею ситуацией. Я не знаю, на что – на самом

деле – способны Мордред и Фиона. И ты не знаешь.

– Брось. – Усмехнулся Марк. – Они не живые козыри. Они такие же, как мы с тобой.

Я упрямо покачал головой.

– Я не пойду с тобой. Не сейчас. Дай мне еще немного времени.

Марк долго молчал. Кажется, он тоже принимал какое-то решение.

– Хорошо. – Тяжело сказал мой отец. – Подождем. Но не слишком долго. Несколько

дней тому назад в меня стреляли.

– Что?!. Как?..

– Неважно. Поторопись со своим выбором, сынок. Мы не можем ждать вечно.

Отец прервал контакт, а я долго сидел в кресле, тупо уставившись перед собой. Его снова

пытались убить. И, рано или поздно, убьют. Мордред начал действовать.

Я ощущал себя полной свиньей из-за того, что отказался помочь отцу. Особенно после

всего того, что он сделал для меня на Отражении Белерианд. А кем я буду себя ощущать, если

следующее покушение на жизнь Марка окажется более успешным, чем все предыдущие?.. Нет! Не

думать об этом. Таким путем я никуда не приду. Убрать за скобки все эмоции. Глубоко вздохнуть.

Сосредоточиться не на том, как все плохо, а над тем, что можно сделать для того, чтобы изменить

ситуацию.

Попытаться убить Мордреда и Фиону? Я был уверен, что ничем хорошим эта попытка не

кончится.

Да и они ли – наши настоящие враги? Я этого не знал. Авторство всей этой череды

убийств и покушений могло принадлежать – по крайней мере, частично – кому-то еще. Кому-то,

кому выгодно разжигать огонь вражды между нами. Смерть Гвиневры была абсолютно невыгодна

Мордреду. Это выглядело как пощечина – ты убил ученика Джулии, а взамен мы убили твою

жену. Мордред не стал бы принимать в этом участия. По крайней мере, мне так казалось. Он был

слишком расчетливым, слишком рациональным человеком, чтобы опускаться до такого уровня. С

другой стороны, он мог надеяться, что после смерти Гвиневры я совершу какую-нибудь глупость

– нападу на него, например, или оскорблю при свидетелях. В этой ситуации он мог бы убить или

пленить меня и шантажировать отца…

Я сжал руками голову и застонал. Тысячи «а если» и «может быть» разрывали мой разум.

Выгодно ли Мордреду убивать Гвиневру? Выгодно ли Мордреду покушаться на жизнь

Марка и Криса? Можно было найти доводы и за и против, мастерски обосновать как одну, так и

другую позицию. Но эта игра была не более плодотворной, чем мастурбация перед зеркалом или

рассуждения на тему божественного бытия.

Слишком мало фактов. Слишком много предположений.

Что, если есть кто-то третий, кому выгодно нас стравливать? Но если так, то кто этот

«третий»?   Джинна?   Вряд   ли.   Неизвестный   претендент   на   трон   Аваллона?   Кто   у   нас   там

следующий на очереди после Марка? Саймон и Оттон. Саймона я знал не слишком хорошо, но у

меня сложилось впечатление, что он – хороший вояка, не помышляющий о большем. Тоже самое

могу   сказать   и   об   Оттоне,   только   с   большей   уверенностью.   Я   плавал   под   началом   Оттона

несколько   лет   и   неплохо   успел   узнать   своего   командира.   По   складу   характера   он   не   был

честолюбив и не стремился к власти.

Кто   еще   мог   быть   во   всем   этом   замешан?   Потомки   Бранда?   Но   они   жили   в   своей

собственной вселенной, попасть в которую (равно как и выбраться из эмеральдской вселенной в

нашу) было не так-то легко.

Совершенно неизвестный противник? Какие-то злобные силы где-то на Отражениях? В

это верилось с трудом.

Еще был Хаос. В лице короля Аримана, лютой ненавистью ненавидящего нашу Семью.

Я перебрал все, и пришел к тому, что и так знал. Мордред обвинял хаоситов в наших

несчастьях.   Ему   можно   было   не   поверить,   но   большая   часть   Семьи   придерживалась   того   же

мнения – Джулиан, Жерар, Фиона, Льювилла, Раймонд, Анжелика… Пожалуй, Мордред знал о

Хаосе больше всех нас – не зря же он несколько лет жил поблизости от Дворов! – но то, что ему

130

выгодно было обвинять хаоситов в тех или иных преступлениях, еще не означало, что хаоситы на

самом деле тут вовсе не при чем.

Я должен познакомиться Хаосом поближе. Может быть, то, что является общеизвестной

информацией у них, во Дворах, даст аваллонской Семье ключи к загадкам, над которыми мы

бьемся вот уже не одно десятилетие. Что, если кто-то во Дворах хвастался тем, как ловко ему

удалось убрать Бенедикта или подпалить молнией его сына, Эльганта? Что, если в узком кругу

королевской семьи Хаоса на нас больше не держат обиды, полагая себя вполне отомщенными —

поскольку, как известно в том же самом кругу, взамен жизни Мелфаста и Монтескъю Ариман взял

жизни двух старших детей Корвина – Эарона и Роберта?.. Что, если Мордред действительно

невиновен в их смерти?

Я не сомневался, что во Дворах жили люди, обладавшие информацией, которая, узнай я

ее,   полностью   бы   изменила   мою   картину   мира.   Даже   короткий   разговор   с   Джаретом,

утверждавшим,   что   он  не   интересуется   политикой,   принес   мне   немало  ценного.   Может   быть,

стоит продолжить знакомство?..

Да, это хорошая идея. Джарет может стать моим трамплином к королевскому дому Хаоса.

Почему бы – в перспективе – не познакомиться с Ариманом, изображая из себя потенциального

предателя,   этакого   «второго   Бранда»?   Это   была   игра   с   огнем,   но   овчинка   стоила   выделки.

Возможно, там, в Хаосе, я получу информацию, необходимую, чтобы вытащить нашу Семью из

того дерьма, в котором мы плавали уже долгие, долгие годы…

Но для начала мне необходимо установить приятельские отношения с Джаретом. Если

Дворы – мой ключ к пониманию ситуации в Аваллоне, то Джарет – мой ключ ко Дворам.

Одна из моих комнат в Камелоте была оборудована под мастерскую. Туда я и направился.

Я   сел   за   мольберт,   сделал   предварительный   набросок   на   чистой   карте,   развел   краски   и   стал

заполнять набросок цветом. Изящная, худощавая фигура. Черный камзол. Тонкие губы, изогнутые

в приторной улыбке клоуна. Бесцветные, бело-желтые волосы. Узкий подбородок, мелкие зубы.

Одна   рука   –  на   поясе,   во   второй  –   хрустальный   бокал  с   красным   вином.   Длинные,   тонкие

пальцы. Темно-зеленые глаза.

Закончив   карту,   я   отложил   кисть   и   тщательно   сосредоточился.   Я   пытался   связаться   с

Джаретом минут пятнадцать, но так ничего не добился. Возможно, он был где-то во Дворах, а

такое расстояние карты не перекрывают. Иногда, при совпадении каких-то особых условий, все-

таки удается связаться, но сейчас был явно не тот случай.

Через   несколько   дней   я   попробовал   снова.   На   этот   раз   мне   повезло   больше.   Контакт

установился   не   сразу,   и   мне   пришлось   приложить   немалые   усилия,   однако,   спустя   тридцать

секунд медитации козырь Джарета начал оживать.

– Кто? – С любопытством спросил он.

Он выглядел слегка  необычно – вдобавок к человеческой фигуре теперь прибавились

большие стрекозиные крылья. Мелко-мелко вибрируя ими, Джарет лениво парил среди безумного

переплетения арок и лестниц в знакомом мне Замке Короля Гоблинов.

Я назвал себя, и в этот же момент Джарет меня увидел. Мой звонок его удивил, но не

слишком. Я пригласил Короля Гоблинов к себе в гости.

– С какой целью? – Поинтересовался он.

– Хочу поближе с вами познакомиться. – Честно ответил я. – Мне кажется, у нас с вами

много общего. И вы, и я сравнительно молоды по меркам наших Семей. Пусть политики играют в

свои игры… Вы любите охоту?

– Да, экзотическую. На жидкометаллических киборгов или на гуадари.

– Кто это? – Удивился я.

– Первое или второе?

– Второе.

– Помесь бабочки и жирафа. Три головы.

– Боюсь, ничего столь экзотического я вам предложить не смогу. – Я рассмеялся. – Но

неужели   вы   совершенно   не   приемлите   классической   охоты?   Мои   леса   в   Пиктляндии   полны

великолепной дичью – олени, кабаны, медведи…

– О! – Улыбнулся Джарет. – Пожалуй, для меня ваша классика будет самой настоящей

экзотикой. Ваше предложение очень заманчиво…

– А на кого традиционно устраивается охота во Дворах?..

– Не считая родственников – на демонов и мантикор.

– Ну так как? Вы принимаете мое приглашение?

131

– Я бы с радостью, – сказал Джарет. – Но я не хочу встречаться с вашим королем. Ни в

какой обстановке… Я уже упоминал об отношении к нему в нашем Доме.

– Я приглашаю вас не в Аваллон, а в свои владения, в Камелот. Обещаю – никаких

родственников не будет. Я не хочу, чтобы о нашем с вами знакомстве стало известно в кругу

Семьи. Возможно, кто-то из моих родственников поддерживает с Ариманом неформальные, но

очень тесные связи. Не хочу вас подставить и не хочу подставляться сам.

– Тогда, наверное, мне стоит принять другой облик. – Сказал Джарет, протягивая руку и

делая шаг вперед.

Он переместился в Камелот уже изменившимся – заметно потолстевшим и убавившим в

росте. Полностью поменялись черты лица, цвет волос стал черным, а глаза – ярко-голубыми.

–   Впечатляет.   –   Сказал   я,   окидывая   взглядом   своего   гостя.   Хаоситская   одежда

потихоньку видоизменялась, приспосабливаясь под новые габариты Короля Гоблинов.

–   Возможности   Логруса.   –   Ответил   Джарет.   –   А   ваша   Семья   полностью   утратила

способность менять облик?

– Да, к сожалению. – Вздохнул я. – Пойдемте к столу. Я немедленно дам своим егерям

соответствующие указания. Они найдут и поднимут зверя, но до этого времени мы можем успеть

проголодаться.

Мы прошли в столовую. Слуги сбились с ног, подавая одно блюдо за другим. Здесь было

все самое  лучшее,  что мог предоставить Камелот – десятки наименований напитков и блюд,

большую   часть   которых   мы   только-только   попробовали,   поскольку   абсолютно   не   собирались

объедаться перед охотой. Деликатесами, тем не менее, был завален весь стол – так уж требовали

приличия.

Потом вернулся один из егерей и сообщил, что зверь поднят. Мы провели в лесу два дня

– в первый день, вооружившись луками и стрелами, охотились на оленя, во второй, с копьями —

на кабана. Попутно мне пришла мысль, что было бы неплохо завести в пиктские леса энтов из

Белерианда   –   просто   так,   на   всякий   случай.   Натаскать   энтов   охотиться   за   подозрительными

людьми. Мало ли кому тут вздумается пошпионить… Особенно теперь, когда я показал Джарету

свои владения.

Мы вернулись в замок, отведали мяса зверей, которых убили сами, и долго – застолье

затянулось за полночь – беседовали о Дворах и Аваллоне. О секретах и военных тайнах речь не

шла – мы, к обоюдному удовольствию, обменялись исключительно общеизвестной информацией.

Я показал Джарету наше родовое дерево, продемонстрировал портреты своих родственников и

вкратце  обрисовал  характер  каждого.  Так  же  поступил  и  мой гость.  Он извлек из  Отражений

генеалогическое   древо   Дворов   –   как   и   следовало   ожидать,   гораздо   более   обширное   и

разветвленное, чем наше. Он рассказал мне то, что во Дворах известно каждому бессмертному с

детства   –   миф,   плавно   переходящий   в   историю,   повесть   о   Лилит,   дочери   Змея,   первой

бессмертной, нарисовавшей Логрус посреди совершенного Ничто. Сын Змея и одновременно его

внук, Белиал, сочетался с разными демоницами, рожденными первоначальным Хаосом и породил

трех сыновей. Имя второго из них было мне знакомо – Суэйвилл. Скончавшийся вскоре после

Войны Падения Лабиринта то ли от старости, то ли от яда, то ли от многочисленных проклятий,

львиная   доля   которых   принадлежала   его   собственным   потомкам,   Суэйвилл   правил   Хаосом

необозримое число лет, и еще прежде чем возникло само время. Он отнял трон у своего отца, убил

старшего брата и его сына. Лилит к тому моменту бесследно сгинула, но Джарет упомянул, что

существует предание, согласно которому Лилит в конце концов вернется к своим потомкам —

возможно, родившись среди них во второй раз.

Высоких   Домов   Хаоса   в   настоящий   момент   было   девять,   и   семь   из   них   вели   свое

происхождение от Суэйвилла. Дом Ловчих Тьмы возводил свою родословную к Кроузу, старшему

брату   Суэйвилла,   Дом   Иноходных   Путей   –   к   Галларэну,   его   младшему  брату.   Прочие   Дома

перечисляю по старшинству: Дом Скользящих Теней, Дом Диких Всадников, Дом Рассекающих

Мысль, Дом Прерывающих Полет, Дом Всевидящих, Дом Птенцов Дракона, Дом Ныряющих-в-

Бездну, Дом Удящих-на-Живца. Последний Дом был уничтожен несколько столетий тому назад.

Я долго смотрел на генеалогическое древо Хаоса. Тут было над чем задуматься.

– Потомки Кроуза, наверное, были весьма обижены на Суэйвилла. Неужели они никогда

не пытались вернуть себе свое?

Джарет покачал головой.

–   Суэйвилл   длительное   время   вообще   не   знал   об   их   существовании.   Несколько

поколений их семьи так и не прошли Логрус. Их положение улучшилось благодаря браку: Эйнар

выдал свою дочь, Белиссу, за Ларсуса из Дома Птенцов Дракона. – Джарет по очереди показал

132

мне   на   этих   трех   персонажей.   Судя   по   крестикам   рядом   с   их   именами,   все   трое   давно  были

мертвы. – Это произошло уже после того, как Дворкин сотворил Лабиринт. Суэйвилл готовился к

очередной  войне   с   Амбером,   и  Дом   Птенцов   Дракона   был   у   него  в  фаворе.   Ларсус   помирил

потомков   Кроуза   с   Суэйвиллом.   Они   дали   присягу,   отреклись   от   своих   действительных   или

мнимых прав на престол и им было разрешено пройти Логрус.

– Минутку! Вы сказали… «к очередной войне»?

Джарет рассмеялся.

– Я вам этого не говорил.

–   Очередной…   –   Я   растерянно   почесал   подбородок.   –   Значит,   Война   Падения

Лабиринта не была первой и единственной…

– Странно, что у вас об этом не знают. – Джарет перестал улыбаться.

Я кивнул.

– Странно… Впрочем, преемственность знаний могла и нарушиться. Ведь у нас многие

мертвы   –   не   только   Дворкин   и   Оберон,   но   и   все   старшие   дети   Оберона:   Бенедикт,   Озрик,

Финндо, Эрик, Корвин… хотя, возможно, мой дед и жив – не знаю. Каин, Дейдра и Блейз… С

Брандом вы сами знаете, чем все закончилось… Наверное, что-то полезное могла бы рассказать

Фиона, но она редко читает нам лекции по семейной истории.

– Редко?

– Ну-у… на моей памяти она не прочла еще ни одной. К сожалению.

– Да уж. – Усмехнулся Джарет. – Думаю, мне тоже было бы любопытно послушать. Я

ведь, признаться, не слишком хорошо все это знаю. Так, большей частью непроверенные слухи,

какие-то обрывки историй…

– А сколько всего было вторжений?

– Не могу вам ответить. Я знаю только, что в первое время после создания Лабиринта

Суэйвилл   весьма   активно   пытался   его   уничтожить.   Потом   наш   дражайший   монарх   слегка

приутих… А самое последнее вторжение организовали уже, фактически, без его участия. К тому

моменту Суэйвилл был слишком стар и слаб.

Мне припомнилось кое-что из рассказов Марка. Корвин поведал моему отцу о страшной

разрушительной войне, в которой он сам, в юности, принимал участие. Корвин сражался вместе с

Бенедиктом, защищая Арденский лес от тварей, пришедших из Отражений. Услышав эту историю

в первый раз, я удивился: как отраженцы смогли собрать достаточно сил, чтобы угрожать Амберу?

Как они смогли провести их? Марк не мог порадовать меня подробностями, но теперь, в свете

того, что рассказал Джарет, еще несколько деталей мозаики встали на место…

–   Вторжение   Лунных   Всадников   Генеша   –   ваша   работа?   –   Спросил   я   у   Короля

Гоблинов.

Джарет кивнул.

– Это была одна из самых последних акций. Ее возглавлял принц Роловианс. Говорят, он

был   выдающейся   личностью.   Блестящий  стратег  и   лучший   фехтовальщик   Хаоса   в  те   далекие

времена.

– Как он погиб?

– Точные обстоятельства неизвестны. С одной из армий он предпринял отвлекающую

атаку, но столкнулся с сильным сопротивлением, когда его войска продвигались через один из

ваших лесов…

– Арден?

– Возможно. – Джарет пожал плечами. – Я знаю только – из рассказов своего дяди,

Бансеса   –   что   бой   происходил   в   каком-то   лесу.   Роловианс   рассчитывал   оттянуть   на   себя

основные   военные   силы   Амбера,   в   то   время   как   его   брат,   Лисмейн,   –   Джарет   показал   на

основателя Дома Всевидящих, – должен был провести основную часть войск через Отражения

другой дорогой. Но Лисмейн не появился. На него самого было совершено нападение.

– Кем?

– Неизвестно. Кем-то из ваших. Возможно, самим Обероном. Лисмейн погиб, а его армия

сгинула в Отражениях. Роловианс так и не дождался помощи.

Я медленно кивнул. Исходя из того, что в Арденском лесу Корвин бился плечом к плечу с

Бенедиктом, можно было сделать очень хорошее предположение, кто же на самом деле пришил

лучшего фехтовальщика Дворов.

– А после смерти Суэйвилла, – спросил я, снова показав на Дом Ловчих Тьмы. – Они

не делали никаких попыток захватить власть?

133

–   Нет,   –   сказал   Джарет.   –   Не   делали   и   не   могли   сделать.   Даже   если   забыть   об

отречении, как бы выглядели их претензии на трон? Ведь им пришлось бы объявить все правление

Суэйвилла незаконным…

–   Понимаю.   Учитывая,   что   семь   Домов   из   девяти   являются   потомками   этого   самого

короля…

– Вот-вот. В те времена – кстати, их было даже не семь, а восемь.

Я   посмотрел   на   Дом   Удящих-на-Живца.   Самый   младший   из   Домов.   Судя   по   обилию

крестиков, к настоящему времени уцелели только двое его представителей: Дара и Курдалагон.

Оба   были   приписаны   к   Дому   Всевидящих.   Дара   вошла   в   него   на   правах   жены   Грэмбла,

Курдалагон – в качестве мужа Иальны. Иальна была внучкой Сухэ.

– Как был уничтожен этот Дом? – Спросил я.

– Смута. – Ответил Джарет. – Гражданская война в Хаосе. Удящие и Всевидящие,

которых  возглавляли Дара  и  Мондор,  устроили настоящую резню для  того,  чтобы  расчистить

Мерлину дорогу к трону. Длительное время многие не понимали, что происходит и кто за всем

этим стоит…

– Эта части истории известна и у нас – преимущественно со слов того же Мерлина. Но

почему уничтожили целый Дом?

– Потому что когда стало ясно, кто организовал все эти «несчастные случаи», последовал

ответ. Смута продолжалась больше ста лет. За это время многие скончались. Дара и средняя ветвь

Всевидящих поступили умнее всех – скрылись в Отражениях. Погибли Мондор, Юрт, Канвен и

Вайлес из Дома Всевидящих, и были вырезаны все Удящие. Смута закончилась с воцарением

Аримана. Тогда Дара вернулась из изгнания. Ариман полностью оправдал ее, заявил, что она не

играла  в  заговоре  никакой  существенной роли,  а  те  долги,  которые  у нее  все-таки  были,  уже

сполна уплачены уничтожением ее родного Дома. Мондора выставили как главного организатора

заговора…

– На мертвых удобно все списывать, – согласился я. – Но неужели остальные Дома

стерпели это вранье?

– Смута истощила Дворы. Все устали от раздоров. Все обиженные либо сполна напились

крови, либо были уже мертвы… Кроме того, Дара была очень приближена к новому королю…

– Вижу, – хмыкнул я, рассматривая генеалогическое древо. – Двое общих детей – не

шутка. Расскажите о них.

– О Танате и Изиде?

– Нет. О всех девяти. Что представляют из себя нынешние королевские отпрыски?

– В общем, ничего особенного… Старшим сыном Аримана был Эйрик. Как видите, он

погиб…

– При каких обстоятельствах?

– Официальная версия гласит, что это – работа Фионы и Корвина. – Скупо улыбнулся

Джарет.

Я вздохнул.

– Понятно. Можете не продолжать. А какова неофициальная версия?

–   А   вы   посмотрите,   кто   идет   за   Эйриком.   Эдуин,   Рон   и   Таир.   Их   матерью   была

единственная законная жена Аримана – Инора из Дома Скользящих Теней. Это сильная партия, а

в те времена ими заправлял Хирон и Скользящие были, пожалуй, сильнейшим Домом во Дворах

Хаоса. Именно они организовали уничтожение Удящих. Аримана выдвинули Птенцы и Дикие

Всадники.   Скользящие   согласились   признать   его   права   на   трон   только   при   условии   брака   с

Инорой, дочерью Хирона.

– Получается, что «Фиона и Корвин», устранив Эйрика, тем самым гарантировали, что

наследником   Аримана   в  случае  его  смерти станет следующий  по старшинству  сын  короля  —

Эдуин, внук Хирона?

– Вот именно.

– Ясно… – Я заметил, что рядом с именем Иноры тоже стоит крестик и спросил. – Как

умерла королева?

– Покушение. Ловушка в Путях. Ариман и сам чудом остался жив.

– Опять Фиона и Корвин? – На всякий случай уточнил я.

– Вы схватываете на лету. – Похвалил меня Джарет. – Конечно, Фиона и Корвин. Кто

же еще?

– Ну да, понятно… А затем последовал ответ… – Я перевел взгляд на Дом Скользящих.

Рядом с Хироном тоже стоял крестик. Вот интересно, а что ощутил глава Дома Скользящих, когда

134

созданная им западня убила его собственную дочь, а Ариман остался в живых? Раздражение от

неудачи? Или у него все-таки были какие-то отцовские чувства?

Я не стал уточнять этот вопрос – вряд ли Джарет располагал такой информацией, да и по