Текст книги "Драккары Одина"

Автор книги: Андрей Зайцев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 26 страниц)

– Я иду с ним, Рагнар, – неожиданно заявил Хафтур. – И ты это знаешь.

– Да, я это знаю, Хафтур, – кивнул Рагнар, испытывая облегчение, смысл которого был понятен только ему одному.

– Зачем, Хафтур? – Олаф поднял на него глаза, сознавая, что ничего изменить уже нельзя.

–    Олаф, мальчик мой, так угодно судьбе.

–    Но ты даже не испытал ее?

–    Испытание в моем выборе...

Остальные викинги, слушая их разговор, втайне были рады тому, что Хафтур так привязан к Олафу. Это отодвигало смерть от каждого из них еще на одну ночь. Одно дело – вступить в бой с вооруженным соперником в открытом противостоянии, и совсем другое – мучиться в неизвестности, не понимая, откуда и в каком обличье придет смерть. Колбейн привел с собой четверых: Бьерна с острова Ведер, Свена Маленького из Западного Фолда, Ингульфа из Гатса и Аскольда из Бирки.

Когда солнце коснулось верхушек деревьев, у башни снова появился князь Людовит со своими дружинниками. Он был одет в зеленый камзол наподобие тех, что носят германские и франкские дворяне, а на шее у него висела золотая цепь с бриллиантом в оправе. Всем своим видом он излучал спокойствие и уверенность.

Рагнар собрал все свое мужество, чтобы выглядеть равнодушным и отрешенным от забот. Он был вождем норманнов – все остальное не имело значения.

–    Я хочу видеть тех, кто...

Рагнар молча указал на Хафтура и Олафа.

–  Это вам, – сказал князь, протягивая Хафтуру фляжку. – Прекрасный крепкий эль. Он взбодрит вас. – И, чтобы отбросить сомнения, князь сам сделал из фляжки несколько глотков.

Хафтур кивком поблагодарил его, взяв фляжку. Пока все это происходило, Дитфен наблюдал за ними из-за спин норманнов, пытаясь разгадать тайный замысел Людовита. Пока же он не находил в поведении князя ничего подозрительного. «Кровь на оружии викингов, – думалось ему. – Только умалишенный будет утверждать, что князь здесь ни при чем». Мнение же норманнов, которые видели в событиях прошлой ночи что-то колдовское, представлялось ему мнением людей, погрязших в поклонении языческим идолам. Ибо в его понимании, никто никогда не видел ни Одина, ни Тора, ни Фрейю, ни остальных богов этого северного народа, а поклонялись они лишь каменным и деревянным идолам, наподобие тех, что есть в земле венедов.

Сакс не видел большой разницы между Свентовитом и каким-нибудь Ньердом, разве что облик у них был разный. Но у каждого племени свои представления о духах. У тех же ирландцев боги то чужеземцы, когда-то покорившие Ирландию, то какие-то фирболги, полубоги-полулюди, способные умереть, но также способные жить очень долго.

А что касалось тех, с кем его сейчас связала судьба, то... Они удивляли его, эти норманны, беспощадные, жестокие в боях, смелые воины, готовые биться до последнего вздоха, – они вдруг становились нерешительными и сомневающимися, лишь только дело касалось чего-то сверхъестественного. Конечно, они старались не подавать вида, но легче от этого не становилось никому из них. Рагнар – слепец, очарованный наваждением женского тела, он погубит всех и себя самого, а Ягмира, эта надменная красавица, лишь посмеется над ним. Дитфен подошел к Хафтуру и тихо сказал, убедившись, что их никто не слышит:

– Лучше всего вам остаться в маленькой комнате, чтобы вас не застали врасплох.

– Благодарю за совет, сакс, – улыбнулся Хафтур. – Может, я больше не увижу тебя, но ты не теряешь разума. В этой башне не водятся призраки.

Дитфен кивнул и отошел.

* * *

Едва только Хафтура и Олафа закрыли в башне и норманны уселись вокруг костра, один из новоприбывших, Аскольд из Бирки вдруг заявил своим товарищам:

– Клянусь моим щитом, что дал мне отец, я видел этого князя в Готланде. Он был там, но одетый как простой купец!

–  Купец? – вскрикнул Дитфен и чуть не прикусил себе язык. – Купец, купец...

Все смотрели на него, как на помешанного.

– Аскольд говорит правду, – начал объясняться сакс. – Когда я увидел князя, то подумал, что уже встречал его, но где? Теперь вспомнил: он был среди разбойников Готшалка...

– Готшалка? – оживились викинги, которым было известно это имя. – Правду говоришь, сакс?

–   Клянусь Зернебоком! [32]32
  Зернебок – один из богов саксов.


[Закрыть] – Дитфен и сам все еще не мог осмыслить эту новость, неприятно удивившую его.

–   Как мог князь оказаться среди людей Готшалка? – недоумевал Рогнвальд, разрывая руками большой кусок жареной свинины, что дал им на ужин князь.

–   Я сам этого не могу понять, – отвечал Дитфен, не обращая внимания на то, что все мясо расхватали новые друзья, не оставив ему и кусочка.

–   Возьми, Дитфен, – Рагнар отрезал ножом мясо от своей доли. – Так ты видел князя?

–   Он стоял чуть дальше, чем стоит от меня Аскольд. – Дитфен быстро жевал, похожий на изголодавшегося пса. – И вот что я еще скажу, – он помедлил, сознавая, что ему могут не поверить. – Может, он сам и есть Готшалк?..

* * *

Взяв зажженный факел из рук Гунчара, Олаф уловил во взгляде викинга что-то, похожее на сожаление.

Он смотрел на юношу так, как смотрят на тех, кого отметила смерть. И ее дыхание Олаф ощутил сразу же, как только за ними закрылась дверь. Эта башня – как могильный склеп. Живыми они отсюда уже не выйдут, и завтра на рассвете товарищи по оружию вынесут наружу их мертвые тела. Где же будет его душа? Олаф верил в Асгард и... не верил. Но загадочная богиня Нертус, чей амулет он носил с собой, один раз уже спасла ему жизнь. Разве нет? Мучимый сомнениями, Олаф припомнил слова старого скальда, которого слушал прошлой зимой:

 
Тени древних пророчеств встают из пропасти,
Что разверзлась за нами...
Она наступает, как море в прилив, идет Неумолимо и Ничто не остановит ее...
Источних Мимира – тайная власть мирозданья.
Даже богам не под силу судьбы свои изменить.
 

Олаф поднимался по ступенькам вслед за Хафтуром, и холодное безмолвие ужаса как будто наблюдало за ними из каждой стены.

–    Куда мы идем, Хафтур?

–    Наверх. Я хочу кое-что тебе рассказать.

Они поднялись на самый верх башни, и там, на площадке, Хафтур отпил из фляжки, повернувшись к Олафу.

–   Возьми, выпей. Это хороший эль, хоть вкус у него отличается от тех, что делают у нас.

За спиной Хафтура клочок звездного неба. Разрушенная стена здесь – единственное место, откуда можно было беспрепятственно проникнуть в башню, минуя дверь. Но для этого нужно иметь крылья.

–  О чем ты хотел мне рассказать? – Олаф достал меч, оглянувшись назад. Ширина проема винтовой лестницы была такова, что одновременно в один ряд могли идти только два человека. И то прижимаясь плечом к плечу.

Если занять оборону здесь, вдвоем с Хафтуром они смогут отразить нападение даже десятка хорошо вооруженных бойцов. Но силы их, конечно, не беспредельны. По крайней мере жизни свои они отдадут недешево.

Все это было странно. Очень странно. Рагнар похож на безумца, если позволяет гибнуть так нелепо своим людям. Но изменить клятве верности своему ярлу – это еще хуже смерти. И Олаф знал, что никто не сможет заставить его отказаться от своей клятвы. Никто и никогда!

–  Ты помнишь, Олаф, то время, когда был маленьким? – начал между тем Хафтур.

–  Кое-что помню. – Юноша отпил из фляжки. Эль на вкус казался горьковатым, терпким, от такого сразу закружится голова. Олаф по молодости еще не был привычен к питью хмельных напитков. Он передал фляжку Хафтуру.

–  Корабль, корабль, море, – подсказал ему старый викинг. – Помнишь?

–  Когда-то ты уже спрашивал меня об этом, – напомнил ему Олаф. – Но я мало что помню...

Память подбрасывала из своего глубокого колодца какие– то бессвязные видения... это всегда напоминало кошмар... где сон, где явь? Что подлинно, а что – мнимо? Он никогда не мог отделить одно от другого, если вспоминал об этом.

–  Я расскажу тебе, как все было, – сказал Хафтур. – Стейнар-ярл под страхом смерти запретил говорить тебе о том, как ты попал к нему, но до рассвета мы можем не дожить. Олаф, я хочу, чтобы ты знал правду!

Юноша чувствовал напряжение в голосе своего наставника.

–  Мы плыли из моря ромеев и уже вышли в Северное море, когда все вокруг окутал сильный туман. Тогда-то мы и наткнулись на драккар, и нашли только одного живого человека – тебя... Драккар назывался «Эйктюрмир».

Олаф замер, боясь пропустить хоть слово. Его прошлое, загадочное и неуловимое, открывалось перед ним.

–  Ты говорил на языке руссов, назвал свое имя – Олаф, кое-какие слова знал и по-нашему.

–  Я и сейчас угадываю отдельные слова этих... венедов. Ты же говорил, что они родственны руссам?

– Ярл Стейнар долго пытался разузнать, кому принадлежал «Эйктюрмир», но, похоже, ничего не добился.

–  Но ты же знаешь? – с затаенной мыслью спросил Олаф, почувствовав, куда клонит викинг.

–    Я узнал об этом случайно, от Свена Паленого...

Юноша вздрогнул от неожиданности. И сразу же перед глазами явилась ужасная маска – лицо старого ярла, его глаза – иголки, его речь – речь властного, неумолимого вождя, который без колебаний отправлял на смерть и своих, и чужих. Страшный родственник Эйнара, неуловимого и жестокого вервольфа, чью тайну так никто и не узнал. Может, ярл лгал, когда говорил, что душа Эйнара – для него загадка?

–  Но ты же не хочешь сказать... – мысль о родстве со Свеном Паленым приводила Олафа в смятение.

–  Нет, – поспешил успокоить его Хафтур. – «Эйктюрмир» принадлежал Айнстейну...

–    Айнстейну? Кто это?

–  Я с ним не был знаком, – вздохнул викинг. – Говорят, он служил в Альдейгьюборге у конунга Ингвара, а потом перешел на службу к какому-то князю руссов. Может, даже служил у самого Хельга, могущественного князя, который правил в Конунгарде. Этот Хельга, искусный воин, многое узнал, воюя вместе с Рериком. А тот был умелый и беспощадный вождь, умевший жить и воевать среди чужих племен.

–  Айнстейн, – повторил вслух Олаф. – Тот, кто служил наемником в Альдейгьюборге?

Размышляя, он не сразу заметил, что с Хафтуром начало творится что-то неладное. Пламя факела колебалось в его руке, а сам он вдруг стал беспокойно озираться, точно не узнавал моста, где сейчас находился.

–  Хафтур, – позвал его Олаф, обратив внимание на это непонятное смятение наставника.

–   Кто зовет меня? – внезапно отозвался старый викинг, словно ему надели повязку на глаза.

И в самом деле, Хафтур, отбросив пустую фляжку, в тревоге огляделся по сторонам, с трудом соображая, где он и что с ним? Свет от факела отбрасывал его тень на стену, где он неожиданно для себя увидел еще одну тень.

Это не мог быть живой человек. Призрак, коварный, «мертвый странник» из царства Хель. Вот кто убивал людей в этой Башне, проклятой еще в стародавние времена.

–    Хафтур! Ты узнаешь меня? – спросил призрак.

–  Да, узнаю, ты... – приглядывался к нему Хафтур, угадывая знакомые черты. – Ты Кнуд, брат Гейды! Но ведь тебе отрубили голову?

–    Ты бредишь, Хафтур. Никто не отрубал мне головы.

–    Я сам видел...

–   Это был сон, всего лишь сон, – сказал любимец князя коротышка Эпп, этот глумливый карлик с речами сумасшедшего, этот лживый прорицатель, накликающий беду на всех, кто ему не нравился.

–   Вот кто убил моих товарищей! – вскричал викинг и бросился с мечом на карлика.

Мерзкий гном, однако, дерзко ухмылялся и ускользал от меча Хафтура. Он был неуловим как бесплотный дух. Но Хафтур продолжал его преследовать. Ближе, еще ближе... И вдруг викинг увидел перед собой смеющуюся Ягмиру, дочь князя.

–   Ты хочешь меня убить? Но это невозможно! Я ведь та самая богиня, что помогла тебе и Олафу спастись в Хорнхофе? Помнишь меня? Помнишь мое имя? Каждый, кто противится моей власти, умирает ужасной смертью.

И Хафтур провалился в бездну тьмы.

* * *

Имя Готшалка, что назвал Дитфен, было знакомо некоторым из викингов. Чаще остальных о нем слышал свей Аскольд, кое-что – Бьерн с острова Ведер. Остальные – понемногу. По сути, никто толком ничего не знал.

Вообще это имя о чем-то говорило только тем, кто бывал в Балтике. Сама личность Готшалка была окутана завесой неких таинственных происшествий, почти легенд. Кем он был в действительности? Говорили, что раньше он был предводителем одного из венедских племен, которые входили в племенной союз лютичей. Их называли ратари. Их центр располагался в городе Ретра.

Там Готшалк вроде поссорился со своими знатными родственниками и был вынужден бежать. Скитаясь по разным землям, оказался у франков, затем у германцев. Предлагая свои услуги в качестве опытного наемника, приобрел влияние и богатство. Дитфен знал его как удачливого вожака береговых пиратов и кое-что перенял у него из тактики.

Если норманны главенствовали на море, то Готшалк наводил страх на берегах по всему побережью Балтики, исключая лишь земли свеев. У него тоже были корабли, но поймать и уничтожить флот Готшалка пока никому не удавалось. И Дитфен догадывался, в чем тут дело.

Свои пиратские корабли Готшалк выводил в море под видом купеческих судов. Когда подворачивалась возможность, он грабил торговые корабли, а команду уничтожал или продавал в рабство. Датский король Хрорик, алчный и вероломный, пару раз прибегал к его услугам. Даже свейский король, сидевший в Упсале, был вынужден признать пиратские успехи Готшалка. Он был неуловим, неопознан и неразгадан. Всякий правитель, кто хотел воспользоваться его услугами, выходил па него только через посредников. Неудивительно, что в лицо его знали лишь те, кто служил ему.

–    Говоришь, он связан с Готшалком?

Викинги, сидевшие вокруг костра, ждали объяснения.

– Я готов поверить, что ошибся, но вот он, – Дитфен показал на Аскольда, – подтверждает мою догадку.

– Ты даже сказал, что он и есть Готшалк? – Рагнар смотрел в середину костра, ему казалось, что его душа подобна этому костру – что-то горит и выгорает в ней.

– Он это или не он, – задумчиво отвечал Дитфен. – Но тебе, Рагнар, следует опасаться его. Думаю, он хочет захватить твой корабль.

– «Око Дракона»? Но у него же нет ни одного корабля? Только жалкие лодчонки...

– Корабли... – сакс по-прежнему размышлял, поглаживая свою редкую бородку. – Если это Готшалк, то его корабли не так уж далеко отсюда. Они находятся у острова Рюген, в гавани Ральсвика.

– Откуда тебе это известно? – Рагнара все больше и больше удивляли познания сакса. Этот человек, казалось, знает каждую захолустную бухточку в Балтике. Все же недаром он был вожаком у разбойников. А эти люди совсем не заботятся о чистоте крови, им нет дела до титулов и званий. Ярл ты или траль, бывший монах или керл [33]33
  Керлы – слой простых свободных земледельцев-крестьян в Британии VII—XII веков.


[Закрыть] , сбежавший от своего тана [34]34
  Таны – военно-феодальная знать Британии в VIII—XIV веках.


[Закрыть] – у них все равны, а вожаком избирают самого умного и предприимчивого.

– У Готшалка нет боевого флота. Его корабли – это обычные купеческие суда. Он грабит тогда, когда уверен в своем превосходстве.

–   Хитро придумано, – заметил Рогнвальд.

– Совсем не так, как у нас, – кивнул Рагнар, посмотрев на башню. Там, внутри, его тайный соперник с самого детства. Олаф... Разве кто-то мог предположить, что все так закончится? Рагнар не испытывал жалости к найденышу. Но только ему всегда казалось, что у них все будет по-честному: и жизнь, и победы, и смерть, если придется. А теперь выходит, Олаф умирает из-за него? Что скажет отец, когда узнает об этом? Рагнар, как и многие не посвященные в тайну «Эйктюрмира», был почти убежден, что Олаф – внебрачный сын ярла Стейнара, и тот не признается в этом открыто лишь из-за жены.

– Какой же ты мне дашь совет? – Рагнар бросил взгляд на сакса.

– Мой совет, – помедлил, раздумывая, Дитфен, – быть готовым ко всему.

Он не стал говорить о том, что лучше всего было им вообще уплыть отсюда. Здесь они обречены. Этот загадочный Людовит, он играет с ними как кошка с мышью. А молодой норманн слишком озабочен сердечными делами, да и гордость не позволяет ему так просто отступиться. Это может закончиться плачевно. Но умереть для северян, что воды напиться. Это Дитфен знал очень хорошо.

–  Дождемся рассвета, – заключил Рагнар. – И там посмотрим, что делать дальше.

* * *

Олаф проснулся, почувствовав, что лежит на полу, уткнувшись щекой в холодный камень. В голове сразу полыхнуло, как вспышка молнии: Хафтур!

Поднявшись рывком, он увидел, что викинг лежит у стены, похожий на мертвеца. Олаф бросился к нему, принявшись тормошить изо всех сил. Не мог же он убить его, когда, изловчившись, ударил в затылок рукояткой меча? Нет, кажется, дышит.

Открыв глаза, викинг тупо уставился на Олафа.

–  Ты жив, Хафтур? – с облегчением спросил юноша, поднимаясь на ноги.

–  Да, я жив, – пробормотал викинг, ощупывая голову. – Но меня, похоже, кто-то ударил...

–   Ты ничего не помнишь?

–  Смутно. – Хафтур тяжело приподнялся, оглядываясь по сторонам. Лучи солнца уже проникли сквозь щели в эту мрачную обитель, сгубившую столько душ. – Мы с тобой говорили и... дальше – обрыв, темнота. Я больше ничего не помню.

Но ощущение жизни, казавшейся вчера чем-то уходящим, теперь вновь заполняло его, как в молодые годы.

–  Послушай, Олаф, – Хафтур собрался с мыслями. – Выходит, мы остались живы?

–   Выходит, так,– кивнул юноша, отворачивая лицо.

Хафтур вчера был невменяем. Он бросался на него, как на самого жестокого врага, и такое случилось с ним первый раз. Неужели это сказалось действие напитка, который дал им князь? Хафтур был мужчиной, привычным к хмелю, но Олаф еще помнил Боргни, эту страшную колдунью, жившую в пустынном лесу... Она умела готовить зелье, от которого легко тронуться умом. Олаф сжал амулет богини Нертус. Она снова спасла его! Хельга, Хельга, где ты сейчас?.. Помнишь ли неловкого мальчишку Олафа, который не слишком верил тебе, но оказался неправ?

Между тем Хафтур, мучаясь головной болью, вдруг с внезапной ясностью припомнил бесплотные видения, эту кошмарную путаницу, которая пригрезилась ему прошедшей ночью... Насмешливый карлик Эпп, Кнуд Вороний Глаз, убитый людьми Харальда Весельчака, Ягмира, обладающая незримой властью над мужчинами, которые гибнут, как мотыльки, слетаясь к ее обители.

–   Здесь никого не было, Олаф, кроме нас с тобой?

– Нет, никого, – юноша уже понял, о чем думает старый викинг. Но заглянуть в его душу не мог. А Хафтур, похоже, и сам догадался, в чем дело. Он вспомнил обстоятельства смерти Виглифа и Кетиля, их оружие, обагренное кровью... их собственной кровью?

–   Клянусь, князь заплатит мне за все!

Хафтур, как одержимый, бродил по площадке, сжимая в руке меч.

Снизу послышались голоса. Самый мощный из всех – голос Рогнвальда. Могучий воин с обнаженным мечом первым взбежал на смотровую площадку башни.

– Вы живы, Хафтур?! – удивлению и радости рыжебородого гиганта не было границ. Он был похож на большого ребенка, которому вернули украденную любимую игрушку.

– Теперь мы знаем, Рогнвальд, кто отец призраков в этой Башне!..

* * *

Тревога, которую ощутил с самого утра князь Людовит, не проходила. Во всем привыкший полагаться на собственный изощренный ум, князь тем не менее испытывал порой непреодолимую потребность в знаках судьбы. Вот и сейчас он вызвал к себе Калеба, который своими беседами о потустороннем немало способствовал улучшению настроения князя.

– У тебя озабоченный вид, дорогой Калеб, – как обычно с легкой усмешкой встретил своего советника Людовит.

– Крестьяне волнуются, светлый князь, – отвечал тот. – Жрецы Свентовита говорят, что этой ночью что-то произойдет.

–  Что может произойти? – с показной беспечностью улыбнулся князь, подумав о том, что его тревога не так уж случайна.

–   Это пока мне неизвестно.

– А ты не думаешь, Калеб, что эти норманны что то заподозрили?

Людовит вспомнил, как утром Рагнар смотрел на него. Слишком пристально. По молодости лет викинг еще не умел скрывать свои истинные чувства. Норманны плотно окружили своих мертвецов, словно пытались защитить их тела от дурного глаза.

–  Вряд ли, князь. – Калеб также пытался казаться спокойным, хотя у него это получалось хуже, чем у его господина. – Но нужно торопиться, времени не так много...

– Рагнар отказался от моего приглашения посетить замок. Он уже как будто охладел к Ягмире.

–   Возможно, смерть его людей потрясла викинга.

– Норманны не боятся смерти, – возразил князь. – Они боятся другого. Ты получил известие от Вилька?

–   Его корабли будут здесь к вечеру, князь.

– Хорошо, – кивнул Людовит. – Если наш свей говорит правду, добыча превзойдет то, что ожидалось вначале.

– На ладье не меньше тридцати норманнов, – задумчиво произнес Калеб. – Этого хватит, чтобы управлять судном и принять бой.

– Не переоценивай их возможности, Калеб, – усмехнулся князь. – Карл Великий всегда принимал верное решение, и оно состояло в том, чтобы победить любого врага, не числом, так умением. В нашем же случае все довольно просто. Эти северные бродяги сами пришли к нам на заклание, но мы не те послушные овечки, за кого они нас принимают. Когда-то багдадский халиф Гарун-аль-Рашид послал в подарок Карлу Великому в числе прочих подарков шахматы из белой слоновой кости, водяные часы, отмерявшие ход времени падением: в воду бронзовых шариков, а также механических воинов, появлявшихся из маленьких дверей. Это были работы достойных мастеров, и они должны были показать королю франков всю мощь халифата, заключенную не только в силе войск, но и в мудрости его ученых и мастеров ремесел.

Я хорошо понял мысль Гаруна-аль-Рашида. И потому сам всегда следую тем же путем, не признавая главенства одной лишь грубой силы. Ты знаешь об этом, и именно поэтому ты здесь. А теперь послушай, как двести лет назад один из христианских хронистов говорил устами матери варварского вождя: «Если ты хочешь стать на путь подвига и прославить свое имя, разрушай все, что другие построили, уничтожай всех, кого победишь, ибо ты можешь строить выше, чем делали твои предшественники, и нет подвига более прекрасного для обретения славного имени...» Что скажешь на это?

– Ваш отец, князь, насколько мне известно, следовал совсем другим принципам. Недаром вы владеете этим замком и кое– чем другим, – дипломатично высказал свое мнение Калеб. – И ты, конечно, прав. – Людовит не скрывал того, что почувствовал прилив сил. – Именно этим я отличаюсь от варварских вождей, хотя меня по-прежнему считают закоренелым язычником. Что делать!.. Пока я не настолько силен, чтобы самому выбирать себе веру. Эти жалкие создания, жрецы общины... Иногда мне кажется, что они подозревают меня в приверженности к христианству. Но если бы эти невежи знали истину!

– Истина скрыта от всех смертных, – заключил Калеб, подражая слогу византийских философов. – Но лишь немногим открыт путь к ее пониманию.

* * *

Как обычно, в сумерках просыпались лесные духи этих мест – лешие. Птичий гомон смолкал, и сосны качались на ветру так же, как и много лет тому назад, когда здесь жило другое племя, теперь исчезнувшее на просторах Европы после череды великих нашествий и кровавых войн. Готы, когда-то ушедшие из Скандинавии на юг в поисках лучших земель, а затем – гунны, пришедшие из Страны восходящего солнца, изменили многое здесь, но древнее лоно Природы осталось таким же, как и прежде. Побережье Балтики под холодным северным солнцем все еще хранило тайну древних народов, когда-то населявших эту землю.

Князь Людовит появился в сопровождении дружинников и как всегда на гнедом жеребце.

Рогнвальд и остальные норманны внимательно пересчитали его людей.

– Ты меня удивляешь, Рагнар, – сказал князь, соскакивая с жеребца с такой легкостью, будто ему было не больше двадцати лет.

–   Чем же, князь?

– Твоим упрямством, северный воин. Другой бы на твоем месте...

– Ты прав, князь, – не дал ему договорить Рагнар, незаметно сделав жест рукой, который был понятен его людям. Это был условный сигнал.

И тотчас же викинги выхватили мечи, бросившись на дружинников Людовита. Те, не ожидая нападения, бестолково сбились в кучу, отступая назад. Но в этот момент из чащи леса выбежало еще с десяток норманнов с луками в руках. Через несколько мгновений смертоносные стрелы поразили в спины нескольких воинов князя. Хотя дружинников было изначально больше числом, но это преимущество быстро таяло. Людовит еще пытался воодушевить своих людей, но тщетно. Норманны бились отчаянно, зло, вкладывая всю силу в удары. Они понимали, что только успех в этой схватке поможет им благополучно достичь своего корабля и уплыть отсюда. Рогнвальд как обычно, был неудержим. Его меч мелькал как молния, и дружинники валились вокруг него с разрубленными головами и конечностями. Внезапно Людовит увидел среди нападавших двух оживших мертвецов – Олафа и Хафтура. Хитрость, задуманная Рагнаром, удалась. Когда последний из дружинников упал на землю, обливаясь кровью, Людовит поднял руки, призывая норманнов остановиться и выслушать его.

– Рагнар! – обратился он к молодому вождю викингов. – Я заплачу тебе большой выкуп, если ты...

– Довольно, князь, – недобро усмехнулся Рагнар и дал знак Гуннару и Аскольду, которые обезоружили Людовита и держали острия своих мечей у его груди. – Мы много говорили с тобой, но ты оказался неблагодарным и негостеприимным хозяином. Теперь мне известно все, Людовит, или, может, Готшалк?

Князь вздрогнул, услыхав это имя. Откуда норманн узнал про него? В тайну неуловимого вожака разбойников были посвящены лишь немногие. Балтийский пиратский вождь Готшалк – это неистощимый источник его могущества и богатства в такие времена, когда не ведутся войны.

Темнота быстро падала на землю. Нужно было торопиться. Рагнар не знает всего. Если удастся выиграть время, все изменится. У норманнов не будет возможности избежать гибели.

– Мы могли бы договориться, – продолжал искать пути к спасению Людовит. – Кто бы я ни был, ты такой же разбойник как и я. Пират, как и я. А тот, кто стоит за твоей спиной... – он взглянул на Дитфена. – Разве не ты забрал его добычу? Чем же мы тогда отличаемся друг от друга?

Настала очередь удивиться и Дитфену, и всем остальным. Каким образом князю стало известно об этом? «Ульберт...» – подумал Дитфен о сбежавшем с драккара свее. Теперь понятно, что его бегство не было случайным. Он был человеком Готшалка на их корабле и вел их к гибели с самого начала.

– Это не имеет значения, – возвысил голос Рагнар. – Тебе не уйти от расплаты, князь! Гуннар, отруби ему голову!

–  Нет! – закричал нечеловеческим голосом Людовит, почуяв приближение смерти. – Ты не посмеешь, норманн!

– А это мы сейчас увидим, – равнодушно проговорил Рагнар, чуть усмехнувшись уголками рта.

Резким отработанным движением князя опустили на колени, и Гуннар одним взмахом отрубил ему голову.

–  Быстрее! – крикнул Рагнар викингам. – Нам нужно успеть на «Око» до того момента, пока князя хватятся в замке.

В скоротечной схватке ни один викинг не погиб, только некоторые получили ранения. Рагнар, сделав шаг, нагнулся и подобрал с земли голову Людовита, взяв ее за волосы. В наступившей темноте разглядеть посмертное выражение лица князя не удалось, но сыну Стейнара это было не нужно.

–   Мышка оказалась кошкой, князь...

Он сунул голову в кожаный мешок и оглянулся, его люди ждали приказа.

–   Уходим!

* * *

План, задуманный Рагнаром, удался. Но теперь нужно было достичь берега, минуя замок князя. Темень и лесная чаща помогали этому. В тот момент Рагнар не знал, что три корабля Г отшалка-Люд овита подплывают к бухте, где находился драккар викингов.

Двигаясь по чаще, норманны время от времени поглядывали вверх, на небо, где из-за облаков вышла луна. Но там творилось что-то странное...

– Смотрите! – крикнул Свен Маленький, подняв руку. Но викинги и без того не отрывали глаз от луны, которая становилась похожа на гигантскую золотую монету, залитую кровью неизвестного существа.

«Сын Мундильфари покроется кровью...» – вспомнились Олафу слова Эгиля.

Он замер, как и остальные, не в силах отвести взгляда от удивительного и загадочного зрелища. Многие увидели в этом предзнаменование богов. Неужели наступает время Рагнарека? Но его зловещий предвестник – это черно-красный петух из подземного царства Хель. Именно его крик должен пробудить силы Зла – Мирового Змея Йормунганда и Волка Фенрира. Но пока ничто не нарушало ночной тишины леса. Кровавая луна по-прежнему оставалась на небе, и Лунный Пес так и не настиг ее... Однако воля норн не поддается человеческому разуму. Кто может сказать, что до конца узнал ее?..

– Скорей! – повернулся к викингам Рагнар, к которому вернулось присутствие духа. – Надо спешить!

Сын Стейнара чувствовал, что промедление смерти подобно. А знамение?.. Что ж. Изменить ничего нельзя, но пока он дышит – будет поступать, как считает нужным. И сейчас викинги увидели в нем настоящего сына ярла и подчинились ему.

Его люди некоторое время назад сумели захватить пару лодок, на которых сейчас и должны были переправиться на «Око Дракона».

Норманны бежали, растянувшись цепью, до берега оставалось не так уж много пройти. Бежавший первым быстроногий Свен Маленький выскочил из чащи на небольшую поляну, и тут внезапная боль пронзила его бок. Он увидел в своем теле торчащую стрелу.

– Засада! – только и успел выкрикнуть Свен, пронзенный еще двумя стрелами.

Попавшие в засаду викинги не растерялись. Мистическое ощущение надвигающейся гибели Мира, вызванное зрелищем красной луны, теперь ушло. Они сообразили, что вся поляна под прицелом лучников князя, и двинулись в обход. Но расстояние здесь было слишком мало для маневра. Рукопашная схватка началась почти сразу же...

Зычный голос Рогнвальда призвал викингов принять бой, как подобает их воинской доблести. Но силы были неравны. Олаф, оказавшийся в арьергарде, все время чувствовал рядом плечо Хафтура, который, тяжело дыша, размахивал мечом с яростью вепря. Олаф поразил одного из дружинников, напавших на старого викинга справа. И тут же заметил, что другой княжеский воин сумел нанести проникающий удар в живот Хафтуру. Викинги, сопровождавшие Рагнара, по договоренности не имели щитов. Они были только у тех, кто пришел к ним на помощь с ладьи. После схватки у башни те, у кого не было щитов, взяли себе щиты венедов. Но Хафтур не захотел этого делать. И теперь Олаф, закрыв его своим щитом, оттащил назад, под прикрытие сражающихся норманнов.

– Олаф, Олаф!.. – умирающий Хафтур схватил юношу за руку, перед его глазами маячил окровавленный лик луны. Вот как все должно было случиться! Он всегда верил, что перед смертью получит знак от высших сил.

– Молчи, Хафтур, молчи! – прервал его Олаф. – Не трать силы. Я вытащу тебя отсюда.

– Твой отец... это Айнстейн, – вымолвил, задыхаясь Хафтур, у которого было пробито легкое.

– Айнстейн? – задрожал как от внезапного холода Олаф.

– Найди его, если сможешь, увидимся в... – судорога исказила лицо старого викинга. Он дернулся в последний раз и затих. Вне себя от горя Олаф прижался к его груди. Но крик кого-то из викингов вернул юношу к действительности.