Текст книги "Драккары Одина"

Автор книги: Андрей Зайцев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 26 страниц)

–  Выходит, Хафтур, ты думаешь, что людей убивает не вервольф, а упырь? – спросил задумавшийся Свен.

–  Не знаю я, что думать, но... позволь нам завтра уйти из Хорнхофа? Не хочу я, чтобы обо мне думали так же, как о том мертвеце, не нашедшим себе пристанища на чужбине.

Держать тебя я не вправе, да и зачем? – не стал возражать ярл, томимый совсем другими заботами. – Уйдете утром.

Хафтур же, наблюдая за Эйнаром, заметил его беспокойство после того, как он услышал эти слова своего дяди. Но, сохраняя самообладание, он зло пошутил, глядя на старого знакомого ярла:

–  Не узнаю человека, который вчера только рассуждал о том, как поймать вервольфа? А теперь он стремится как можно скорей покинуть нас?

–  Не знаешь еще ты, молодой, как тяжело надолго расставаться с родиной, – запальчиво ответил ему Хафтур. – И все кажется не имеющим смысла, если не видишь более родимых лиц.

–  Хватит спорить! – вмешался Свен Паленый. – Тебе, Эйнар, давно уже неймется! Что ж, поищи себе кого-нибудь другого. Ведь Хафтур намного старше тебя.

–  Я не ищу ссоры, ярл, – мягко возразил Эйнар. – Я лишь напомнил гостю о его словах...

–  Слова – ветер! – усмехнулся Хафтур. – Сегодня ветер большой. А завтра его нет вовсе. Поживем до утра – увидим.

* * *

Вечером Хафтур предупредил Олафа:

–    У нас могут быть гости.

–  Ты думаешь, что... – юноша не мог поверить в то, что вервольф способен прийти в дом.

–  Все может быть, – бесстрастно ответил Хафтур. – Если доживем до утра, значит, будем жить. Держи нож при себе. Он может пригодиться снова.

Олаф долго не находил себе места. Слонялся по туну, разглядывая окружающих его людей. Если верить словам Хафтура, вервольфом может оказаться любой из них. Но кто? Если бы знать...

А Свен-ярл уже в сумерках вышел из усадьбы. Что-то томило его, неясное предчувствие распирало грудь. Давно ему не было так плохо. Рассказ Хафтура бередил душу... Оживший мертвец, если это он? Тогда он пришел к нему и только ждет момента. Но кто из тех, кого ярл лишил жизни иногда против чести?

Огромный черный ворон, тяжело махая крыльями, будто выплыл из синеватого воздуха и опустился на ветку старого вяза, растущего неподалеку от усадьбы ярла. Свен Паленый вдруг подумал о том, что эта птица похожа на одного из воронов Одина, которые летают по свету и затем рассказывают обо всем, что видели, верховному асу... Хунин и Мунин – Думающий и Помнящий...

Свен вспоминал прошлую жизнь, в которой было много пролито крови... Женская обитель в Эбчестер в Дургаме, что в земле англосаксов, обитель Св. Иоанна в Беверли, которую сожгли со всеми святынями и книгами, взяв лишь драгоценности, а тот женский монастырь, называемый саксами Коль– дингам? Когда викинги пришли туда, то увидели женщин, лица которых были изуродованы ими самими во избежание насилия... И что же? Монастырь все равно был сожжен, а в огне сгорели и монахини не пожелавшие смириться с захватчиками... И это только те, кто временами вызвал у него жалость. Сколько же было других, убиваемых из воинской доблести и ради наживы?

Сидевший на ветке черный ворон каркнул раз, другой. В этом карканье Свену почудилось что-то зловещее. Ворон словно говорил: ищи его в себе, а если найдешь – пожалеешь...

Свен тряхнул головой, сбрасывая колдовское сумеречное наваждение. Не может человек понимать язык птиц и зверей! И все это ему только кажется... Вдруг ярлу почудилось, что из ворот усадьбы вышел человек, доселе ему незнакомый. Шел он как-то странно, сутулясь и вертя головой, точно зверь, ищущий добычу. Свен замер, боясь пошевелиться. Ему показалось, что у человека затылок зарос шерстью... Вервольф? Свен закрыл глаза, а когда открыл – никого не было...

* * *

Уже глубокой ночью чутко дремавший Хафтур услышал, как к ним в комнату кто-то тихо вошел. Хафтур сжал рукоять меча, готовый к схватке. Но человек вдруг вполне миролюбивым голосом позвал его:

–    Хафтур, ты спишь?

Викинг приподнялся и увидел фигуру, в которой признал дружинника ярла – Горма.

–     Чего тебе?

–     Ярл зовет тебя. И как можно скорей.

–     Зачем?

–     Он узнал, кто вервольф. Ты ему нужен немедля!

–   Хорошо. – Хафтур встал с постели и последовал за Гормом сразу же, так как спал не раздеваясь.

Оглянувшись на мгновение, увидел, что Олаф безмятежно спит. Когда они вышли во двор, Хафтур почувствовал, что дружинник старается держаться чуть позади него. Но не подал вида. Через несколько шагов старый викинг уловил быстрое движение за спиной и резко обернулся, выхватив меч. Горм кинулся на него с мечом, но упустил момент для внезапного удара. Хафтур уклонился от выпада и с короткого замаха разрубил ему ключицу. Горм застонал и опустил меч. Хафтур мгновенно проткнул ему живот. Упавшему на землю Горму викинг нанес еще один удар для верности. Все было кончено.

Хафтур несколько мгновений стоял в задумчивости, не понимая, что произошло. Зачем Горму понадобилось убивать его? И вдруг его как молнией пронзило: Олаф! Скорей к нему!

Хафтур вбежал в дом, где оставался его воспитанник, увидев, как нечто в звериной шкуре наклонилось над спящим юношей.

– Олаф! – крикнул викинг. – Проснись!

Тот, кто носил звериную шкуру, обернулся, оскалив зубы. И кинулся на Хафтура. Викинг бешено вращал мечом, а его звероподобный соперник махал какой-то палицей с острыми шипами. Хафтур споткнулся обо что-то, но устоял на ногах, отойдя от двери. Звероподобный сразу бросился к выходу, но опытный викинг резким взмахом меча отрубил ему левую руку. Звероподобный взвыл, и этот вой был подобен волчьему! Хафтур приготовился к дальнейшей схватке, но звероподобный скрылся за дверью. Наверное, если бы Хафтур побежал за ним, то мог бы догнать и убить. Но викинг метнулся к Олафу.

– Мальчик мой, ты жив?

–  Да. да, Хафтур. Я жив... Кто это был? Неужели вервольф?

–  Кто бы он ни был, теперь его здесь нет, – убедившись, что с Олафом все в порядке, викинг подошел и подобрал отрубленную руку. Это было рука человека. Но вокруг кисти был искусно намотан кожаный ремень с железными шипами. В темноте было не очень хорошо видно, но Хафтур заметил, что рука сжата в кулак и в ней что-то есть.

–  Хафтур! – вдруг вскрикнул Олаф. – Мой амулет?! Он взял его!

–  Не волнуйся, мой мальчик, амулет у нас. – Хафтур разжал руку и забрал сорванный с шеи юноши амулет Нертус, или как ее называл Эйнар – богини Нерфус.

Наутро в усадьбе Свена ярла только и разговоров было о ночном нападении вервольфа. Каждый передавал это событие на свой лад. Только смерть Горма оставалась для всех загадкой. Он был убит мечом, а не когтями и клыками как все предыдущие жертвы вервольфа.

Об этом же спросил Хафтура и Свен, когда они говорили наедине.

– Горм был связан с... вервольфом. Он вызвал меня, чтобы я не помешал тому похитить амулет Нертус и убить Олафа... – пояснил ярлу Хафтур.

– Зачем вервольфу амулет Нертус? – гадал Свен Паленый, разглядывая отрубленную руку. Где-то он уже видел эти длинные пальцы? Они так похожи на пальцы...

–    Тот, кто это сделал, знал силу амулета и верил в нее.

–  Похоже, что так, – согласился Свен. – Что же ты предлагаешь?

–  Вели собрать всех своих людей, ярл. И мы посмотрим, у кого нет руки.

–    Что ж, это разумно, если только...

–    Если только... – Хафтур глянул на ярла.

–  Если твоя догадка верна и вервольф действительно кто– то из моего окружения. Но сделать это все равно придется, чтобы не терзаться сомнениями.

* * *

Во дворе усадьбы Свена ярла собралось много народа. Многие даже не подозревали, зачем это нужно. Но верные ярлу дружинники зорко оглядывали людей. Пока не нашлось никого, кто имел бы одну руку, кроме Харальда Темноглазого, но тот, как всем было известно, потерял руку уже десять зим назад в бою с франками.

–  Что-то я не вижу твоего племянника, Эйнара, ярл? – заметил Хафтур, находясь рядом со Свеном.

–  Ив самом деле, где он? Эй, кто там, позвать сюда Эйнара! И немедленно! – ярл внезапно ощутил тревогу. Что-то такое было с ним и вчера...

Время шло, а Эйнара все не было. Люди ярла, посланные за ним, вернулись ни с чем. Он исчез из Хорнхофа.

–  Что это может означать? – Свен искоса посматривал на Хафтура, надеясь, что тот возьмет на себя смелость дать разгадку всему этому.

–  Эйнар, единственный из твоих людей, кто верно назвал амулет Олафа, – сказал Хафтур, чуть усмехнувшись.

–  Ты что же, думаешь... – ярл хотел вспылить, но передумал. В самом деле, куда подевался Эйнар? Его поведение в последнее время вызывало у Свена какую-то смутную озабоченность. Но Эйнар – вервольф? В это он все еще не мог поверить.

–  Мы хотим идти, ярл. Путь у нас еще неблизкий, – напомнил ему Хафтур.

–  Да, вы пойдете. Но только после того, как появится Эйнар.

–  Он больше не появится, ярл, – твердо заявил Хафтур. – Это – его рука! Разве ты не узнаешь ее?

–    Я еще не научился узнавать людей по рукам, Хафтур.

Толпа волновалась, кое-кто прослышал, что ищут Эйнара.

И тут к ярлу вышел приземистый бонд по имени Транд.

–  Позволь мне сказать, ярл, – он слегка поклонился Свену Паленому.

–    Говори, – нетерпеливо бросил ярл.

–   Я услышал, что ищут вашего племянника, Эйнара. А я видел его ранним утром. Он был на лошади и скакал в сторону Хедемарка. Когда я его окликнул, он обернулся. Но ничего не ответил. Я еще удивился, как он управляется с лошадью, ведь левая рука у него была перевязана...

–    Вот как? – побледнел Свен. – Значит, это Эйнар?!

–   Я был прав, ярл, – голос Хафтура показался голосом из далекого прошлого. Он напоминал, что никто не избегнет своей судьбы и не обманет тех, кто прядет тонкие нити.

Глава 2
Холодный месяц Ферманиндр

В тот самый день, когда Хафтур и Олаф попали к Свену Паленому. Раудульф, сын Хакона, вышел за ограду своей усадьбы и направился к фьорду.

Ветер нагонял на небо легкие тучки, в которых опытный глаз морехода мог бы разглядеть приближение бури. Когда Раудульф вышел на пустынный берег, на лицо ему упали капли дождя. Ветер усилился. Было видно, что на море показались белые гребешки волн, разбивающихся о скалистый берег.

Но Раудульф, казалось, не замечал этих знаков, с детства знакомых каждому викингу, предвещавших непогоду и возможную гибель кораблям, застигнутым штормом в открытом море. Он смотрел в безбрежную, уже сливающуюся с горизонтом даль моря, чувствуя какое-то необычно волнение в душе, похожее на то, что было с ним в дни первых встреч с Магихильд.

Теперь все иначе. Магихильд стала чужой. Совсем чужой. Они живут в одном доме, но за день порой не говорят друг другу и двух слов. Все изменилось...

Внезапно Раудульф услышал легкие шаги за спиной. Резко повернувшись, он увидел... Торбьерна? Постаревшего, сутулого, но... живого! Или это был его призрак?

Тем временем оживший Торбьерн приближался с блуждающей ухмылкой на губах. Ближе, ближе... Раудульф затаил дыхание. Эту встречу он много раз видел в кошмарных снах, одолевавших его последнее время.

И вот этот час настал.

–  Узнаешь меня? – голос призрака не был похож на голос Торбьерна. Это был голос другого человека, его младшего брата Хальфдана.

–  Чего ты хочешь? – хрипло спросил Раудульф, инстинктивно дотронувшись до рукоятки ножа, висевшего на кожаном поясе.

–    Я хочу знать правду.

–    Какую правду?

–  Правду о том, как ты убил моего брата Торбьерна и завладел золотом, которое вы добыли в земле скоттов.

–    Ты бредишь, – усмехнулся Раудульф, стараясь не пропустить момент, когда викинг захочет броситься на него. Только одного он не понимал. Откуда Хальфдан узнал об этом? Ведь сколько лет прошло?

–  Помнишь человека, который подходил к тебе под именем Дипга, траля Лейва Волосатого? – угадывая его сомнения, спросил Хальфдан.

–  И что же? – смутная тревога закралась в душу Раудульфу. Ведь и тогда он подозревал, что когда-то видел этого Линга, который прикрывался именем умершего раба.

–  А ведь это был некто иной, как Оксли. Помнишь, Оксли?

Оксли? – переспросил Раудульф, как будто чувствуя холодок времени в своей груди. Оксли, Оксли... Он знал одного Оксли. Он был среди тех, с кем Раудульф побывал на Севере Британии, в земле пиктов и скоттов в надежде отыскать золото. Один старый человек рассказал перед смертью о тайне золота короля скоттов Алпайна, давно уже ушедшего в мир иной.

–  Да, это был Оксли, – кивнул Хальфдан. – Бродяга с Фарерских островов, который прибился к Торбьерну, когда его драккар зашел в бухту одного из островов, чтобы пополнить запасы пищи и воды.

–  Так, значит, он жив? – криво усмехнулся Раудульф, мгновенно все сообразив. – Выходит, не Торстейн хотел убить меня?

–  Это был я, – дрогнувшим голосом проговорил Хальфдан. – Но рука изменила мне. Ты остался жив.

–    Да, я остался жив. Чего же ты хочешь? Золота?

–  Я хочу твоей крови, Раудульф! – крикнул Хальфдан, выхватив меч и бросившись к нему.

Раудульф пытался защититься, схватившись за нож, но клинок брата Торбьерна был длиннее, и очень скоро Раудульф рухнул на колени. Из его груди хлестала кровь.

Хальфдан стоял с окровавленным мечом и равнодушно наблюдал за тем, как умирает убийца его старшего брата.

После неудавшейся первой попытки убить Раудульфа, Хальфдан уплыл в Исландию и пробыл там несколько лет. Жена его умерла, и у него остался сын, Колбейн. Несколько месяцев назад Хальфдан рассказал ему о том, как погиб его дядя и просил завершить дело, если у него ничего не получится. Но боги были справедливы. Раудульф, за несколько лет потерявший осторожность и вышедший к фьорду в одиночестве, умирал на его глазах.

–  Добей меня, – прохрипел через силу Раудульф, мутное кровавое облачко закрывало ему взор, но он еще чувствовал боль, которая временами становилась непереносимой. – Ну же...

Хальфдан оставался неподвижен. Убийца его брата, предатель собственных товарищей по оружию, платил малой кровью за смерть двух десятков викингов, это самое меньшее, что мог сделать Хальфдан, и он не мог отказать себе в удовольствии видеть агонию бывшего друга Торбьерна.

Когда Раудульф затих, Хальфдан, преодолевая отвращение, схватил труп за ноги и отволок к обрыву, сбросив со скалы в воду. Оглядевшись, он вытер клинок и медленно направился в селение.

Хальфдан не заметил, что, когда он убивал Раудульфа, один из тралей его врага, тайком следовавший за ними, наблюдал за происходящим, спрятавшись за валуном.

* * *

Наступил холодный месяц ферманиндр. Во дворе усадьбы Стейнара-ярла царило оживление. Ярл только что вернулся из поездки в Западный Фолд, к конунгу Харальду Хорфагеру.

Внук короля Гутрота постепенно набирал силу. В его планах было объединение всех этих крошечных северных королевств под свое крыло. И в этом он преуспел. Не случайно в его жилах текла кровь его знаменитой бабки королевы Асы, которая по слухам убила своего мужа, короля Гутрота, отомстив за смерть отца. Как бы там ни было, Харальд Прекрасноволосый, где уговорами, а где при помощи меча, уверенно шел к намеченной цели.

Ярл Стейнар все видел и все понимал. Времена разрозненных конунгов, постоянно враждовавших друг о другом, уходили в прошлое. В Европе династия Каролингов, несмотря на внутренние разногласия, по-прежнему оставалась внушительной силой, пользующейся поддержкой христианской церкви, глава которой – папа, сидел в великом городе Риме. Том самом Риме, воины которого еще в стародавние времена покорили множество народов, живущих по берегам Ромейского моря.

Римляне добралась и до кельтского Альбиона – Британии, строили там крепости и дороги, многое из которых сохранились и до нынешнего времени. Когда умер внук Карла Великого, прозванный Карлом Лысым, многим здесь, на севере, показалось, что империя франков распадется и ее можно будет легко завоевать. Но не тут-то было франки, с давних пор умелые воины, научились отражать внезапные вылазки викингов, которых она называли норманнами. В разговоре с ярлами и херсирами, присягнувшими ему, Харальд Хорфагер упомянул о том, что готовит большой поход на Фарерские и Оркнейские острова. Внуку королевы Асы не давали покоя успехи данов в Британии. И хотя англосаксонский король Альфред из Уэссекса нанес им несколько чувствительных поражений, даны по-прежнему владели большой территорией в Восточной Англии.

Иногда Стейнар спрашивал себя: чего же в действительности хочет Харальд Хорфагер? Стать единовластным королем Норвегии? Или он задумал нечто большее? Но под силу ли ему это? На викингах будто лежала печать древнего проклятия. Они враждовали между собой и гибли в скоротечных бесчисленных схватках, утверждая свое господство на крошечной пяди земли. Так было до сих пор. Но как будет дальше?

Стейнар-ярл с проницательностью человека, прожившего почти пятьдесят зим и много раз видевшего перед собой ужасный лик смерти, предвидел все подводные камни, ожидающие всякого, кто вознамерится стать единовластным правителем северного воинства. Но так или иначе он свой выбор сделал, как и конунги Хедемарка, Раумрике и Хеделанда.

Слышал он, что один из ярлов, когда-то грозный и удачливый в делах Тюра, Свен-ярл, прозванный Паленым, все еще колеблется, не зная, куда склонить свой меч. Напрасные ожидания. Стейнар уже понял, что отступникам пощады не будет. Их ждет смерть или изгнание. А кто такой изгнанный ярл или конунг?

Он вспомнил об Айнстейне, том самом, которого сам Асмунд, отец Стейнара, называл великим воином, а это признание дорогого стояло. После своего изгнания Айнстейн отправился было к свеям, но там пробыл недолго. Путь его, по рассказам викингов, лежал через Балтику в Гардарику. Оказался он в Альдейгьборге, воевал как наемник. Позже попал к руссу, который правил в их городе Конунгарде, который руссы называли Киевом.

Дальше след его терялся. Говорили, что он служил у конунга руссов и участвовал в набегах на Миклагард. Пересеклись его дороги с самим Хельшм, преемником ярла Рерика, правившего на севере Гардарики. Но потом они поссорились, и Айнстейн дальше служил, где придется. Отправлялся даже в земли хазар. Где-то там и погиб. Его могущественный некогда клан о тех пор распался и пребывает в упадке. Та же судьба ждет и всякого другого изгнанника. А Стейнару уже поздновато искать счастья в чужих землях. Да, Харальд Хорфагер потребует доказательств своей преданности. Но Стейнар-ярл был готов к этому...

Гейда, встретившая мужа, не скрывала радости. Она суетилась, готовясь к пиру. Обнимая подросших сыновей, ярл подумал об Олафе. Где он сейчас? В царстве Хель?

Тень тревоги легла на лицо Стейнара. Он подумал о том, что смерть Олафа нисколько не взволновала его близких. Разве что траль Айво все чаще хмурится, вспоминая о мальчишке-руссе, Морском Воробышке, которого он когда-то спас.

–  Как все прошло? – Гейда внимательно смотрела на мужа, ловя каждое его слово.

–  Хорфагер хочет, чтобы я присоединился к нему в походе на Оркнейские острова, – ответил Стейнар, оглянувшись на стоявшего неподалеку Инегельда, также ездившего с ним в Западный Фолд.

–    Зачем это ему? – недоумевала Гейда.

–  Он хочет быть первым королем. Участь тех, кто не с ним, – предрешена.

–    Думаешь, он сможет стать первым?

Он – сможет, – кивнул Стейнар, вспоминая обстоятельства своего пребывания при дворе Харальда Хорфагера.

–  Большинство ярлов и херсиров уже признали его власть, – вступил в разговор Инегельд. – А что стало с Торвальдом из Акерхуса? – спросил он как бы самого себя. – Его обезглавили собственные дружинники...

Предатели! – зло выкрикнула Гейда. – Трусы и предатели! Этот Хорфагер все больше напоминает мне его деда, короля Гутрота, который только и способен был лишь умыкать женщин под покровом ночи...

– Это занятие не принесло ему счастья, – усмехнулся Стейнар, намекнув на то, что похищенная им когда-то дочь Хунтъофа Сильного, ставшая впоследствии королевой Асой, оказалась причастной к смерти короля, своего мужа.

–  Отец, ты возьмешь меня с собой? – подал голос его старший сын Рагнар, внимательно прислушивавшийся к разговору.

Стейнар обернулся. Рагнару исполнилось восемнадцать зим. Хотя выглядит он старше. Высокий, широкоплечий, лицом похожий на мать, а упрямством характера напоминавший самого Стейнара в молодости, он обещал стать хорошим викингом. В его годы Стейнар уже убил человека, воина из племени гаутов, которые соперничали со свеями на землях, лежащих к востоку, рядом с землями финнов.

– Это будет еще нескоро, – негромко сказал ярл, давая понять, что не хочет больше возвращаться к разговору.

Неожиданно он заметил, как переменилась в лице Гейда. Было впечатление, что она увидела ядовитую змею, заползшую в их двор. Стейнар резко повернулся и замер, чувствуя толчки своего сердца.

Во дворе его дома стояла бледная как смерть Магихильд.

–   Что случилось? – опросил Стейнар, не узнавая собственного голоса. Неужели по-прежнему эта женщина могла волновать его?

–    Он убит, ярл...

–     Кто? Кто убит?

–     Мой муж, Раудульф.

–     Когда? Где?

–   Его нашли во фьорде, – медленно проговорила Маги– хильд. – Бурей его вынесло на скалы...

–     Может, он утонул?

–     Может... Но перед этим кто-то воткнул в него меч!

В груди Стейнара все сжалось от недоброго предчувствия. Эта неожиданная смерть была как будто началом чего-то ужасного, непоправимого в его семье. Вспышка мгновенного прозрения, сменилась ощущением того, что он устал от жизни. Сейчас он не чувствовал себя способным сопротивляться всему, что может произойти, как прежде. Неужели это приближение старости?

–   Я найду и покараю убийцу, Магихильд, – пообещал он, вдруг осознав, что на самом деле не хочет этого. Раудульф был когда-то счастливым соперником, которому досталась Магихильд. И с того времени он втайне ненавидел хедвинга, рано разбогатевшего и покончившего с переменчивой, полной опасностей жизнью викинга.

–   Кто мог это сделать? – спросил Инегельд, прищурившись, хотя солнце было скрыто тучами.

Стейнар обернулся, посмотрев на своего помощника с неким новым чувством. А что, если?.. Он подумал о Торстейне, которого обвиняли в покушении на Раудульфа. Торстейна уже давно нет здесь, но убийца нанес второй удар, оказавшийся удачным. Стейнар не сомневался, что это был один и тот же человек. Человек, который задумал отомстить Раудульфу. Ярл и раньше догадывался, что дочь Магихильд нравилась Инегельду. А уж он-то был из тех, кто способен ждать, терпеть, выслеживая обидчика, с тем чтобы нанести ему смертельный удар...

* * *

Хельга вернулась в лачугу с охапкой хвороста, собранного в лесу. Она бросила хворост на земляной пол у очага, бросив быстрый взгляд на Боргни, сидевшую в углу. С того дня, как Хельга помогла бежать Олафу и Хафтуру, отношения между женщинами резко ухудшились. Внучка впервые посмела что-то сделать против воли бабушки, а это не могло ей понравиться. В то утро, когда Боргни поняла, что ее гости сбежали о помощью Хельги, она сказала ей:

–    Ты сама не знаешь, что наделала!

Подняв руки, она как будто взывала к некому высшему существу, даже не из тех, кто сидел в чертогах Асгарда.

–  Ты навлекла на нас смерть! Но... теперь уже все равно. Я знала что рано или поздно это случится. Верданди уже сплела мою нить, и очень скоро она оборвется.

–  Я не верю, что он способен предать меня, – покачала головой Хельга.

– Ты еще не знаешь мужчин, – усмехнулась колдунья.– Этот Олаф – сущий сосунок, ничтожный червяк, не видящий ничего дальше собственного носа.

–  Может, и так, – резко возразила Хельга. – Но он не заслуживал той участи, которую ты для него готовила.

–  Вот как? – захохотала Боргни, по-новому посмотрев на свою внучку. – Значит, верно, ты его полюбила?

–    Не знаю.

–  Тогда ты должна знать другое, – веско заметила колдунья. – На нашем роду – проклятие. И всякая женщина, которая родила от мужчины, должна будет убить этого мужчину, иначе умрет сама...

–    Я не верю в это!

– Ты не веришь! – Боргни будто забавлялась с ней. – Где же тогда твой отец?

–    А кто он?– Хельга исподлобья глянула на колдунью.

– Какая теперь разница?– пожала плечами старуха. – Он давно уже в царстве Хель.

–  Он знал, что я родилась? – продолжала допытываться девушка, решив, что раз уж так получилось пойдет до конца. Ей очень многое хотелось узнать о себе и своих родственниках. Боргни держала ее в неведении, но Хельга, выросшая в лесу, знала о том, что где-то живут люди, влюбляются, рожают детей. Ей хотелось вырваться из невидимых, но прочных объятий старухи.

Она часто вспоминала рассказ Боргни о том, как боги сделали оковы для Фенрира, который рвал любые путы, и не было возможности удержать его. Тогда Один послал Скирнира к карликам, чтобы они изготовили очень прочные оковы, и карликам это удалось... Они изготовили оковы из шести сутей – из шума кошачьих шагов, из корней гор, из медвежьих жил, из женских бород, из рыбьего дыхания и из птичьей слюны. Назвали эти оковы Глейпнир, и не было пут прочнее их во всех девяти мирах. Только они и смогли удержать Волка Фенрира...

Когда Хельга думала об этом, ей приходило на ум, что Боргни также владеет этим ремеслом – держать кого-либо в незримом плену. Она боялась старуху, но сейчас чувствовала, что ее власть над ней рушится.

– Знал или не знал? – бормотала колдунья. – Разве это может что-то изменить? В тебе проснулась женщина, и даже я не в силах этому противостоять. Теперь твоя судьба пойдет отдельно от моей, но помни: стоит тебе изменить самой себе – и наступит конец, скорый конец! Ты даже ничего не успеешь понять.

–  Мне ли бояться смерти? – с горечью вопросила Хельга. – Жизнь в этой глуши – хуже смерти! Я никого не знаю, и никто не знает меня. Одиночество – удел вельвы. Так ты всегда говорила, но это – твой удел. Я не хочу оставаться одинокой...

Все-таки этот мальчишка сильно вскружил тебе голову, – мрачно молвила старуха, взяв хворостину и бросив ее в очаг. Пламя сразу вспыхнуло ярче. Боргни помешала ложкой похлебку, которую варила. Запах от нее распространялся по всей лачуге, и Хельга, привыкшая к той пище, вдруг почувствовала, что запах дурманит ее. Она с затаенным страхом глянула на Боргни. Может, та задумала отравить ее или свести с ума? Старуха была способна на многое, если поняла, что ее власти приходит конец. Тогда она больше не нуждается в Хельге. И девушка, испугавшись за свою жизнь, проговорила примирительным тоном:

– Прости меня, бабушка, за все. Я сама не знаю, что со мной...

– Тебе незачем просить у меня прощения, – сказала Боргни, взглянув на нее пронзительным, все понимающим взглядом. – Есть то, что мы не в силах изменить. И этот мальчишка сам еще не знает, что к чему. Его поводырь – старый викинг, который умеет только убивать. А убивать умеют не только мужчины, но и женщины. Запомни это, Хельга. Когда-нибудь ты станешь перед выбором: убить или умереть самой. Вот тогда-то ты и вспомнишь меня. А сейчас давай есть. И ничего не бойся, – она усмехнулась. – Я не причиню тебе зла. Я вырастила тебя на своих руках, когда погибла твоя мать, моя дочь. И я ничего не забываю...

И вот, спустя несколько дней после бегства Олафа и Хафтура, девушка вошла в лачугу с охапкой хвороста, мельком бросив взгляд на Боргни. Та сидела неподвижно, как каменный истукан, и глаза ее, как глаза змеи, немигающе уставились в одну точку. Хельга не хотела тревожить ее, но шло время, а старуха оставалась в том же положении.

– Бабушка? – наконец решилась позвать ее Хельга. – Почему ты молчишь?

– Они идут, – странно ответила Боргни, по-прежнему не шевелясь.

– Кто идет? – Хельге стало не по себе. – Новые путники?

– Да. Это идет моя смерть. И очень скоро я встречусь с Хель...

–  Тебе надо поесть, – сказала девушка.

–  Теперь уже все равно.

Внезапно за стенкой лачуги послышались чьи-то шаги. Потом все стихло. Напрасно Хельга прислушивалась. Надвигающиеся сумерки быстро переходили в безмолвную темноту.

Они жили в лесу без собаки, но Боргни своей ворожбой умела отпугивать диких зверей. На лачуге были развешаны известные только ей амулеты и клочки старых шкур, обладающих неким устрашающим свойством. Медведи и волки, подходя к хижине, бросались прочь, почуяв недоброе, а людей старуха не боялась.

– Они здесь! – раздался в тишине громкий мужской голос.

Хельга вскочила с места, но отшатнулась, увидев в проеме входа высокую фигуру воина с обнаженным мечом в руке.

Спустя несколько мгновений в хижину вошло несколько викингов. Небрежно отстранив девушку, двое из них подошли к Боргни и приставили к ее груди длинные клинки.

Старуха даже не шелохнулась, будто ее совсем не занимает происходящее. Хельга замерла в испуге. Бабушка оказалась права. Вооруженные люди пришли за ними, и это может означать только одно: смерть!

Но викинги молчали и как будто чего-то ждали. Вскоре стало ясно: чего именно.

В лачугу не торопясь, внимательно оглядывая обстановку, вошел еще один воин, сухопарый, сутулый, богато одетый. В сумраке Хельга не смогла хорошо рассмотреть его лицо. Но было впечатление, что оно покрыто пятнышками.

–  Вот она, Халвард! – сказал один из викингов, карауливших Боргни.

–  Хорошо, – кивнул вошедший, которого звали Халвард Рябой, и повернул голову, увидев девушку. – А это кто?

–  Помнишь, Свен-ярл сказал, что их должно быть две? Но вторая вроде не колдунья.

–  Да, она молоденькая, – усмехнулся Халвард, приблизившись к внучке Боргни. – Как тебя зовут?

–  Хельга.

–  Хорошо, – продолжал ухмыляться Халвард. – Это хорошо.

–  Что будем с ними делать?– спросил все тот же викинг, пожалуй, самый сильный из всех присутствующих, а их было четверо.

–  Свен-ярл просил доставить их к себе. Обеих.

Тем временем другие викинги, обшаривая лачугу, наткнулись на мертвеца в дальнем углу.

– Это еще кто? – крикнул один из них. – Эй, поднимайся? Слышишь меня?

Сухие губы Боргни тронула легкая, едва заметная усмешка.

–  Что там, Снеульф? – встревоженно спросил Халвард, инстинктивно положив руку на рукоятку меча, который он по старшинству еще не обнажал.

–    Да это мертвец!

Халвард, подойдя к своим людям, устремил испытующий взгляд на человека, сидевшего в углу. Снеульф тыкал его острием меча, но тот не шевелился.

–  И вправду, мертвец. Но зачем он здесь? – Халвард обернулся к старухе. – Эй, ведьма, кто это? Один из тех, кого ты недавно отправила к Хель?

Но Боргни не отвечала.

–  Ты что, глухонемая?– в бешенстве вскричал Халвард, бросившись к ней. – Я развяжу твой язык, проклятая колдунья!

–  Кто это? – Боргни как будто впервые его увидела перед собой. – Твое лицо кого-то мне напоминает. Кого– то, кто мальчишкой убежал от огня, в котором сгорела его мать...

Халвард сжал зубы, впервые за много лет, почувствовав незнакомый холодок ужаса. Откуда ей это известно?

–  Молчи, молчи... – он протянул руку, собираясь схватить колдунью за горло, но вовремя отдернул. Свен Паленый не простил бы ему своеволия. Она должна остаться в живых.