Текст книги "Крестоносец"

Автор книги: Андрей Астахов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 25 страниц)

      – Чего ты хочешь, Роберт?

      – Я хочу расследовать это дело. Ты мог бы мне помочь.

      – По старой дружбе, да? И конечно, за бесплатно?

      – Конечно.

      – Хотел бы я послать тебя к чертям собачьим, проклятый фламеньер. Но ведь ты без меня пропадешь.

      – Разумеется, Лукас. Мы с оруженосцем остановимся в деревенской гостинице, надо передохнуть и запастись припасами. Дня два мы проведем в Эллендорфе, так что... – тут сэр Роберт сделал выразительную паузу. – Договорились?

      – Я пошел работать. Надо смолоть еще кучу зерна, а эти чертовы бауэры все везут и везут мне свои запасы, – Лукас подошел к лестнице и шагнул на первую ступеньку. – Жди меня завтра утром. А сейчас проваливайте, мне работать надо.

      – Вы знали, что он согласится? – спросил я рыцаря на улице.

      – Даже не сомневался, – ответил сэр Роберт.

      – Он очень грубо с вами разговаривал.

      – Ты находишь? – Фламеньер улыбнулся. – Ну, на это у него есть три причины. Во-первых, он дампир, во-вторых, мой друг, а в-третьих один из лучших в нашем деле. Поэтому его дурные манеры можно потерпеть. От нас не убудет.

Часть третья. Дальние степи, Баз-Харум

    1. Степное гостеприимство

       А ведь на дворе по нашему календарю уже август. Три месяца прошло с тех пор, как я оказался в этом мире. Здесь, в Роздоле, куда вновь привело нас расследование сэра Роберта, август называют «жатень». И повсюду люди работают в полях.

       Кроме степи, в которую мы углубляемся второй день.

       Утром мы проехали уже знакомую мне Вильчу. Точнее, объехали: сэр Роберт не стал заезжать в город. Вообще, мой командир с того самого момента как мы въехали в роздольские земли, ведет себя как-то странно. Старается вообще нигде не задерживаться, ни с кем не беседует. Мы останавливаемся на постоялых дворах на час-другой, чтобы передохнуть, сменить лошадей и купить еды, и едем дальше. Ночуем не в гостиницах и не у гостеприимных фермеров, а в шатре, который везет запасная лошадь, и наш сон чаще всего охраняет Лукас Суббота, который, как мне кажется, может не спать неделями.

       За эти дни я привык к нашему необычному спутнику. Откровенно говоря, в Лукасе нет ничего жуткого или отталкивающего. И ничего сверхъестественного. Встретишь такого на улице, пройдешь мимо и не оглянешься. На вид обычный мужик лет сорока-сорока пяти, рослый, жилистый и поджарый, как бегун-марафонец, только глаза у него в темноте иногда отсвечивают красным. Двигается он быстро и неслышно, как кошка, и обладает, похоже, огромной физической силой. Правая часть спины и правая рука от плеча до кисти покрыта замысловатой цветной татуировкой: переплетенные стебли колючки и чешуйчатые твари. Лукаса я нисколько не интересую, он вообще будто не видит меня. Я ему тоже особенно в друзья не набиваюсь. Лишь один раз, на привале, я сам заговорил с ним – уж больно меня заинтересовало его оружие. Особенное оружие, такого я прежде нигде не видел.

      – Это копье, – сухо ответил Лукас. – Мое копье. Иди спать, мелочь.

       Раздражение я, конечно, почувствовал, но возникать не стал. Лукас относится ко мне, как к сопливому ребенку – да и черт с ним. Но оружие у него и впрямь необычное. На древке метра полтора длиной и в два пальца толщиной закреплен стальной наконечник примерно метровой длины, разделенный на три части двумя прямоугольными поперечинами, отчего весь наконечник напоминает по форме православный крест. Острие узкое и четырехгранное, идеальный пробойник, а вот часть наконечника за первой, длинной поперечиной имеет несколько наваренных стальных ребер с пилообразными кромками. Древко по всей длине оковано для прочности широкими стальными кольцами, плюс имеет круглую гарду для защиты руки. На противоположном конце древка острый подток, скорее всего, для лучшего упора. Короче, что-то вроде алебарды весьма готичного вида. Другого оружия, кроме этой штуки и большого широкого ножа-боуи в расшитых бисером ножнах, у Лукаса не было.

       Утром я спросил насчет странного оружия сэра Роберта.

      – Сколько его помню, столько он с этой штукой и ходит, – ответил рыцарь. – Раньше таких алебард не видел.

      – Интересное оружие.

       Так я и не узнал, как называется странное копье Лукаса. Про себя я окрестил его крестовый шип, или на средневековый манер, кройцшип. Был соблазн поделиться неологизмом с Лукасом, но я не решился.

       Берег Солоницы за минувшие месяцы изменился. Трава, зеленая и сочная в мае, выгорела за лето, и теперь пейзаж был окрашен в желтовато-бурые цвета. Вообще, было ужасно жарко, и даже близость реки не смягчала этой жары. Я обливался потом в стеганой куртке и кольчуге, да и сэр Роберт часто вытирал мокрое лицо своим наметом. Я завидовал Лукасу, который ехал без доспехов, одетый лишь в суконную рубаху и штаны из синего плиса.

       Место битвы с вампиром мы нашли довольно быстро. На могиле Джесона уже выросли раскидистые кусты мелкой голубоватой колючки.

       Мы спешились. Я получил задание искупать лошадей и аж задохнулся от счастья. Раздевшись догола (господи, какой кайф!), я расседлал скакунов, освободил от поклажи запасную лошадь и повел к воде – и тут ощутил резкий трупный смрад. Такой густой, что желудок у меня спастически задергался.

       Оглянувшись я увидел, что Лукас раскапывает могилу Джесона своим ножом (блин, он же им вчера колбасу во время ужина резал!), а сэр Роберт стоит рядом и зажимает лицо краем намета.

       Типа эксгумация.

       Лошадей я мыл долго и старательно, одновременно наслаждаясь купанием в довольно чистой воде Солоницы и стараясь не обращать внимания на жуткий запах, время от времени доносившийся до меня. И не глядеть в ту сторону. Вообще-то запах мне мешал: моя лошадей, я принюхивался, пахнет ли от них потом, а тут еще эта вонь. Судя по тому, как фыркали лошади, смрад им тоже не нравился. Оставалось только посочувствовать сэру Роберту. И, слава Богу, что меня не заставили копать. Очень мало удовольствия в том, чтобы разглядывать труп, пролежавший в земле почти три месяца, и ощущать его амбре.

       В конце концов, я начал замерзать – вода в Солонице была довольно холодной, – и повел лошадей на берег. Сэр Роберт и дампир, наконец-то, закончили свои изыскания, и Лукас быстро забрасывал могилу землей. Судя по всему, они и в пещерке убитого нами упыря побывали.

      – Искупался? – спросил меня сэр Роберт. – Седлай коней, мы пока тоже помоемся.

       Плескались они с Лукасом долго: я успел оседлать всех лошадей, да еще надеть на себя всю одежду кроме кольчуги. Тело они закопали, на этот раз, надо думать, окончательно. Но я бы еще хотел увидеть, как Лукас моет нож после всей этой процедуры.

       Не увидел. Зато был очень удивлен тем, что выбравшиеся на берег спутники подозвали меня к себе.

      – Я идиот, – внезапно сказал сэр Роберт. – Я должен был понять это с самого начала. Джесон мог стать жертвой вампира только в одном случае – если бы проезжал это место ночью. Но Бран сказал мне, что курьер переночевал на заставе и уехал утром. До темноты он успел бы добраться до Вильчи.

      – Очень много странностей, согласен, – сказал Лукас. – То, что труп лошади вы нашли у самого логова. Что лошадь была убита стрелой. Что письма остались на месте. Странно. Надо ехать на заставу и говорить с Браном.

      – А вскрытие могилы? – спросил я, чтобы тоже сказать хоть что-нибудь в тему.

      – Хотел взглянуть на труп своими глазами, – пояснил Лукас. Впервые за последние два дня он снизошел до разговора со мной.

       Я промолчал. У парня явно что-то не так с головой.

      – Тут мы закончили, – сказал сэр Роберт, собирая свою одежду. – Теперь на заставу.

       **************

       Известие о гибели Джесона расстроило начальника заставы. Так расстроило, что он даже будто постарел в одно мгновение. А уж известие о том, что в нескольких милях от его поста таился вампир, и вовсе его прибило.

      – Чур меня! – Бран с ужасом смотрел на сэра Роберта. – А мы-то ни сном, ни духом! А он, гляди же ты, беднягу Джесона...

      – Значит, ни ты, ни твои люди о вампире ничего не знали, – сэр Роберт покачал головой. – Что ж, я тебе верю. Будем искать дальше.

       Мы отъехали от заставы ненамного, и тут сэр Роберт сделал нам знак остановиться.

      – Или я сошел с ума, или остается только один ответ, – сказал он. – Вампир, которого мы убили, все время следовал за Джесоном.

      – Именно так, – сказал Лукас.

      – Что это значит, сэр? – спросил я, чувствуя озноб по хребту.

      – Теперь понятно, почему он оставил на посту Брана рубаху, – заметил Лукас. – И ритуал беаннши сработал не потому, что ваша магичка такая уж сильная. Он просто не мог не сработать.

      – Со всем моим почтением хочу сказать, – заметил я, разозлившись, – что когда вы говорите такие вещи, я чувствую себя полным идиотом. Я бы тоже хотел знать, что происходит.

      – Джесон догадался, что за ним по пятам следует нежить, – пояснил сэр Роберт. – Оказавшись на приграничном посту, он попытался сбить тварь со следа. Использовал для этого простое народное средство: оставил на заставе свою вещь, рубаху, пролив на нее несколько капель собственной крови. Он рассчитывал, что вампира это или собьет со следа, или задержит на какое-то время, за которое он успеет добраться до Вильчи, где есть фламеньеры.

      – И заодно сделал заложниками всю заставу, – заметил Лукас. – Бедняги, они и не подозревали, как близко к ним подобралась смерть.

      – Когда я забрал рубаху из седельной сумки, я не разглядывал ее внимательно и следы крови не заметил, – сэр Роберт вдруг сильно побледнел. – И твоя подружка Домино их не увидела, иначе не потребовала бы у меня вино, которое мистически должно было заменить кровь человека, о судьбе которого мы вопрошали духа. Я еще удивился тогда, как быстро откликнулась беаннши. Оказывается, дело было не в магическом искусстве Домино.

      – Ай, Роберт, опростоволосился ты! – самым загробным тоном произнес дампир. – Но теперь все встает на свои места.

      – Точно, Лукас. Я болван. Гнать меня из персекьюторов нужно.

      – А теперь слушайте, что я вам скажу, господа фламеньеры, – сказал Лукас. – Вот вам полная картина того, что случилось. Пусть меня заживо сожрут черви, но Джесон имел при себе какой-то очень мощный магический артефакт. Как он к нему попал, еще предстоит выяснить. Парня убили совсем не из-за секретной имперской почты.

      – Классическая пара, вампир и маг, – вздохнул сэр Роберт.

      – Именно так, дружище. Маг сумел заманить Джесона в ловушку, забрал артефакт, а самого беднягу скормил вампиру.

      – Вы забываете, что Джесон погиб днем, – напомнил я.

      – Роб, куда и зачем ездил Джесон? – спросил Лукас, даже не удостоив меня ответом.

      – В Баз-Харум, – помолчав, ответил фламеньер. – Это на самой границе Дальних степей и алифата. Терванийцы недавно построили там мощную крепость. Весьма неприятный момент для нас, поскольку из этой крепости можно контролировать единственный удобный караванный путь из империи в Терванию и Гуджаспан.

      – И Джесон отправился туда не только как курьер, но и как лазутчик?

      – Нет, он должен был получить очень важные сведения у нашего человека в Баз-Харуме и доставить их по назначению. Это все, что я знаю.

      – Ты знаешь, кто тот человек, с которым встречался Джесон?

      – Только его имя.

      – Значит, начало всей истории надо искать в Баз-Харуме, – сказал дампир. – Нужно встретиться с агентом, к которому ездил Джесон.

      – Если курьер знал, что за ним охотится вампир, – сказал я, захваченный своей мыслью, – то чего же он не выбросил этот проклятый артефакт, а так по-детски попробовал обмануть нежить? И почему не рассказал об артефакте и погоне Брану?

      – Объяснения может быть четыре, – нисколько не смутившись, ответил Лукас. – Скажем, Джесон мог не знать, что вампир преследует его именно из-за артефакта, но это маловероятно. Он мог быть в сговоре с теми, кто дал ему эту штуку и рассчитывал на вознаграждение, но получил два квадратных метра земли в награду. Артефакт мог попасть к нему случайно, и Джесон очень им дорожил. Так дорожил, что предпочел рискнуть и проиграл. И четвертое: он мог получить артефакт от вашего агента вместе с заданием доставить его братству. Почему-то последнее предположение мне больше всего нравится.

       – Я должен немедленно сообщить о наших выводах в братство, – заметил сэр Роберт.

      – Может быть, ты поступишь верно, а может, и нет, – загадочно произнес дампир. – Я бы поступил по-другому, мой друг. Направился бы по горячим следам в Баз-Харум и попытался найти ключ к истине.

      – У меня нет таких полномочий, Лукас. Терванийцы не допустят, чтобы рыцарь братства занимался подобными вещами на их землях. Но главное, я не могу так рисковать нашим агентом в Баз-Харуме.

      – Так свяжись с командором здесь, в Роздоле, и получи разрешение.

      – Не выйдет, Лукас. Добро на подобные операции выдает только мое командование в Рейвеноре. – Тут сэр Роберт неожиданно улыбнулся. – Но ведь Рейвенору не обязательно докладывать о каждом нашем шаге, верно?

      – Об этом я и говорю. Ничего сложного в этом деле я не вижу: нам всего-то нужно встретиться с вашим человеком в Баз-Харуме и выяснить, передавал ли он что-нибудь Джесону, а если передавал, что именно и для кого. Путешествие через степь, конечно, не самая приятная вещь на свете, но другого выхода я не вижу. Учти, Роберт, что черный след может вести и в братство, а это уже плохо.

      – И что бы я без тебя делал, прощелыга? – Сэр Роберт по-свойски хлопнул дампира по плечу. – Вот такие у нас друзья, Эвальд. Надеешься, что они в трудный момент помогут тебе, а они вместо этого подставляют тебя по полной.

      – Я не для себя стараюсь, а для тебя, – возразил Суббота. – Но если ты не желаешь...

      – Нет, ты прав. Сто раз прав.

      – Я готов, сэр, – сказал я, чувствуя, что хоть что-то должен сказать, а не наблюдать за этим диалогом, как безъязыкий идол.

      – О, без тебя мы не обойдемся, это точно! – подколол меня дампир. – С таким бравым воином нам точно не грозят ни кочевники, ни дикие звери.

      – Слушай, хватит меня подъелдыкивать! – взорвался я. – Если ты такой крутой, держи свою крутизну при себе, понятно? Тоже мне, гроза вампиров, мукомол-терминатор! Достал ты меня, понял?

      – Заткнись, мальчишка! – прикрикнул на меня сэр Роберт. – Знай свое место.

      – Нет, Роберт, пускай щенок потявкает, – насмешливо сказал Суббота. – Это полезно. Щенку иногда надо позволить почувствовать себя волкодавом.

      – Я не щенок, и нечего меня оскорблять! – крикнул я.

      – Ты щенок, который нацепил хороший меч и играет в воина, – дампир сильно ткнул меня указательным пальцем в грудь. – Я это вижу. И пока ты не доказал мне, что ты воин, ты для меня – щенок. Запомни это. И знай свое место. Роберт, прикажи своему сквайру держаться от меня подальше, иначе я насажу его на копье и зажарю себе на ужин!

      – Ага, грозные мы, грозные! – Я уже не думал о последствиях. – Попробуй, пустозвон! Я тебя не боюсь, и плевать на твои угрозы хотел.

       К моему удивлению Лукас внезапно начал хохотать, а следом за ним рассмеялся и сэр Роберт.

      – Ладно, ладно, мир! – просмеявшись, сказал дампир. – Ты у нас настоящий рыцарь, чтоб мне в аду сгореть! Истинный образец доблести, мастер боя и храбрец, каких во всей империи не найти. Свалился нам на голову с неба и теперь учишь нас уму-разуму. Виноват, сэр рыцарь. Смиренно молю о пощаде и милосердии. Уж не гневайтесь на жалкого дурака-мукомола, посмевшего вам перечить.

      – Лукас, заканчивай балаган, – произнес сэр Роберт. – Имей уважение к юному фламеньеру.

      – О, я сама почтительность и смирение! – Дампир мазнул по мне уничтожающим взглядом и, дав шпоры коню, поехал вперед. Я чувствовал, что от обиды и бешенства меня вот-вот разорвет, как перекачанную покрышку.

      – Чего стоишь? – обратился ко мне сэр Роберт. – Вперед!

      – Да, сэр, – ответил я, пряча лицо, чтобы рыцарь не прочитал на нем мои чувства. Фламеньер закрыл лицо краем намета и поехал следом за Лукасом. Мне ничего не оставалось, как ехать за ними.

       ***********

       Никогда не думал, что безжизненная степь может быть по-своему красива.

       Скорее нет, красота – не то слово. Величие, вот что тут окружает тебя со всех сторон. Чувствуешь себя маленьким-маленьким насекомым, ползущим по огромному пространству, которому ни конца, ни края не видно. Оттого ощущаешь даже какую-то подавленность.

       Сэр Роберт сказал в начале пути, что до Баз– Харума придется ехать дней пять, если в пути не возникнет непредвиденных задержек, вроде пыльной бури или степного пожара. Буря пока что – тьфу, тьфу, тьфу! – нас не навестила, хотя время от времени поднимается сильный ветер, который несет мелкую соленую пыль и гонит по степи колючие шары перекати-поля. Закрываешь наметом рот и нос, только так и спасаешься. В первый день я еще пытался стряхивать пыль с одежды, на второй понял, что это бессмысленно, и забил на гигиену. Жара такая, что потное тело сразу покрывается грязной коркой, от которой кожа начинает зудеть и стягиваться. Наши сюрко, равно как и попоны наших коней превратились в грязные тряпки, да и сами кони какой масти – уже не разобрать. Странно, но чем грязнее я становлюсь, тем меньше страдаю от зноя. Насчет пожара – даже не представляю себе, что тут может гореть. Трава выгорела за лето, остались только жесткие бурые кустики, которые наши лошади не особенно жалуют. Время от времени мы пересекаем огромные солончаки, похожие на глиняные зеркала, покрытые патиной трещин. Степь почти безжизненная, хотя я видел больших желтых пауков, весьма интересующихся нами во время привала, сурчиные норы в земле, а в небе время от времени появляются какие-то птицы – коршуны, скорее всего. Ночью из степи доносится вой. Сэр Роберт говорит, что это степные волки, которые нам совершенно не опасны. Я бы рад ему поверить, но Лукас так странно сверкает при этом глазами, что мне все равно становится не по себе.

       Несмотря ни на что, признаки присутствия человека тут есть. Несколько раз мы видели на земле отпечатки подкованных копыт. А еще на пути нам дважды встречались источники, и по ним видно, что о них заботятся. Они обложены камнями, и возле каждого источника в особой нише лежит кожаное ведро и несколько деревянных чашек. Вода в них мутная, но пресная. Конечно, в моем мире меня бы от такой воды неминуемо пробила глобальная дресня, но тут желудок мой вполне адаптировался, и я пью ее без последствий. Возле источников земля изрыта копытами и звериными лапами, вся степная живность приходит сюда на водопой. Видимо, поэтому мы ни разу не останавливались у источника лагерем.

       Но в целом пейзаж достаточно зловещий. Небо, раскаленное за день солнцем, в сумерках становится кроваво-красным. Ровную как стол равнину иногда пересекают цепочки низких округлых гор, а порой мы оказываемся в неглубоких и широких каньонах, которые когда-то были руслами пересохших рек или каналов. Пауков и змей здесь особенно много.

      – А ведь когда-то это была цветущая земля, – сказал мне сэр Роберт однажды, когда мы проезжали такое вот древнее русло. – В начале Третьей эпохи. Здесь были большие города и царства. Старый канал, по дну которого мы едем сейчас, был построен в то время. Да и сотни других тоже.

      – И куда же все исчезло? – спросил я.

      – Войны, Эвальд. Войны и золото. В этой земле было много золота. Очень много. Сначала люди просто мыли золотой песок в реках и собирали самородки в скальных россыпях, но потом начали строить рудники и шахты. Для работы в этих рудниках были нужны рабы. Лучшим способом добыть рабов была война. Но это было только начало. Чем чаще были войны, тем больше становилось рабов: чем больше было рабов, тем больше добывалось золота и других сокровищ и тем богаче становились победители. Однако это богатство сыграло с ними скверную шутку. Они больше не хотели работать. Возникали целые города, жившие за счет азартных игр и торговли пороками. В них сходили с ума тысячи бездельников, проматывавших там золото, добытое потом и кровью рабов. Так что Нашествие стало заслуженной карой за такую жизнь.

      – Нашествие? Можете рассказать о нем, сэр?

      – Ты сам можешь прочесть историю Нашествия в "Видениях Арсении". Ты же грамотный.

      – У нас нет "Видений Арсении", а мне очень бы хотелось знать вашу историю, сэр.

      – Ну что ж, слушай. Есть такая легенда, что языческим богам древности были свойственны все человеческие пороки. Они тоже лгали, воровали, пьянствовали, трах....блудили и играли. И вот однажды создатель мира якобы проиграл землю в кости своему брату, богу смерти. И землей завладели Немертвые, ожившие мертвецы. Они тысячами восставали из могил и пожирали живых. Люди в ужасе бежали с проклятой земли, но безопасного места не было нигде, потому что везде происходило одно и тоже. Говорят, что первыми пострадали от Немертвых эльфийские земли, и эльфы, чтобы спастись, отплыли в океан и с тех пор стали жить на кораблях, навсегда потеряв свою родину. Чего улыбаешься?

      – Вспомнил, сэр. Домино мне это уже рассказывала.

      – Да, так оно и было. Эльфы стали морским народом, и я, когда был совсем маленьким, думал, что у эльфов нет ног, а вместо них рыбьи хвосты. А вот люди, то ли от отчаяния, то ли потому, что бежать им было некуда, начали сопротивляться. Нашей империи тогда повезло – ее возглавлял талантливый человек и храбрый воин Лиан Кардус. Кстати, мой далекий-предалекий предок по линии матери. Он повел себя решительно: повелел раздать населению оружие и начал запись добровольцев в войско. Принимали даже рабов, которые охотно шли в армию. Войска начали истреблять заполонившие страну орды Немертвых, и очень скоро земли империи были отчищены от нечисти. И тут на нас обрушилась вторая волна Нашествия, пришедшая со стороны Моста Народов. На этот раз это не были толпы безмозглых умертвий. Это была огромная отлично вооруженная армия, и возглавлял ее великий воин, которого называли Зверем.

      – Демон?

      – Легенды говорят, что до своего перевоплощения Зверь был обычным человеком из племени брисийцев. Нежить убила всю его семью, и Зверь в отчаянии проклял языческих богов, которых считал виновниками постигшего мир бедствия, и объявил им войну. Он считал, что, истребив язычников, он уничтожит и самих богов. Однако Зверь не был вдохновлен истинной верой, им двигало не божественное возмездие, а личная месть, и потому он сам, в конце концов, превратился в чудовищного вампира, залившего кровью целые страны. Став могучей нежитью, он собрал под свои знамена самых мерзких тварей, порожденных Нашествием, и с этими полчищами вторгся в пределы империи. Лиан Кардус двинулся ему навстречу, но потерпел поражение и был захвачен в плен. Зверь приказал зажарить его в железной клетке на главной площади Никабара. А потом воинство Зверя двинулось на столицу империи, и всем казалось, что миру пришел конец.

      – Но появилась Воительница и спасла всех, – вставил я.

      – Ого, ты знаешь, что было дальше? Прочитал в пыльных свитках мэтра Лабуша?

      – Нет, слушал проповедника в Холмах. Он рассказывал историю Воительницы и ее четырнадцати рыцарей.

      – Тогда остальное я могу тебе не рассказывать. У меня, знаешь ли, в горле пересохло.

      – А что же царства, сэр?

      – Какие царства?

      – Ну, которые были в этих местах. Где было много золота.

      – Ничего. Сгинули они за два Нашествия, и огонь небесный на них! Хватит болтать. Лучше смотри по сторонам – в этих местах чертова уйма змей...

       **********************

       То, что за нами наблюдают, стало очевидно уже на второй день.

       Сначала было темное пятнышко на горизонте, которое вначале было неподвижным, а потом начало двигаться и исчезло. Лукас, обладавший нечеловечески острым зрением, заявил нам, что это всадник.

      – Кочевник, – сказал он. – Скоро появятся гости.

       Меня эти слова совсем не обрадовали. Но сэр Роберт и Лукас были спокойны. Видимо, перспектива встретиться со степняками их не пугала. И я успокоился.

       Утром мы снова заметили одинокого всадника. Он следовал за нами на большом расстоянии, а потом исчез так же внезапно, как и появился.

       На закате четвертого дня, выбираясь из длинной каменистой лощины, разрезавшей степь, мы увидели впереди на пригорке сразу пять всадников, неподвижных, как изваяния.

      – Стоим или едем? – спросил у дампира сэр Роберт.

      – Конечно, едем, – отозвался тот. – Нельзя показать, что мы их боимся.

       Всадники сидели на одинаковых небольших лошадках песочной масти с черными гривами и хвостами. Все были вооружены. На четверых были доспехи из кусков ковровой ткани, пропитанной варом, за спиной у каждого висел круглый кожаный расписной щит. В руках у всадников были длинные пики, на головах – шапки из волчьего меха. Пятый всадник был в железной кольчуге из мелких колец, поверх которой, несмотря на жару, была накинута короткая лисья шуба. На голове всадника был круглый шлем-мисюрка с бармицей, на поясе длинный прямой меч в меховых ножнах. Лица у всех пятерых были темные, выдубленные степным солнцем и ветром, изрезанные морщинами, отчего все они казались братьями-близнецами. Узкие темные глаза смотрели на нас спокойно и без враждебности.

      – Мир вам! – сказал всадник в кольчуге, когда мы подъехали ближе. На имперском языке он говорил очень чисто. – Я Гаренджен, вождь глана Суруш. Что привело храбрых нукаров с древним знаком солнца на одежде в мои владения?

      – Мир тебе, Гаренджен! – ответил сэр Роберт, слегка поклонившись. – Я Роберт де Квинси, нукар братства, а это мои воины. Мы путешественники, едем в Баз-Харум.

      – Хеш! – вздохнул кочевник, проведя рукой по седеющим длинным усам. – Сейчас между нами и империей мир. Поэтому будьте моими гостями.

      – С почтением и радостью, – ответил сэр Роберт.

       Кочевье глана Суруш располагалось примерно в двух километрах от места нашей встречи, в неглубокой долине между плоскими выветренными горами, напоминающими куски слоеного пирога. Проехав сквозь бесконечные стада овец и коз, щиплющих чахлую траву, мы подъехали к самому кочевью – кольцу из нескольких десятков разноцветных шатров, окруживших древний колодец у подножия горы.

      – Большое кочевье, – сказал сэр Роберт.

      – Мой глан один из самых больших в этой части степи, – не без гордости ответил Гаренджен. – Триста восемнадцать нукаров, из них сто сорок – мои сыновья.

      – Это когда он успел? – шепнул я рыцарю, озадаченный словами кочевника.

      – Обычное дело, – шепотом же ответил сэр Роберт. – Бьюсь об заклад, что у нашего хозяина не меньше пятидесяти жен. Дети от рабынь тоже считаются законными.

      – Вы, найчины, оставляете малое потомство в этом мире, – заметил Гаренджен: слух у него был на зависть. – Мы стараемся наполнить мир нашим семенем.

       Я едва не ляпнул, что количество не означает качество, но решил, что благоразумнее помолчать. Кочевье между тем ожило, народ сбегался встречать вождя и гостей. На круглой площади перед огромным шатром, сшитом из кусков разноцветной ткани (видимо, это было жилище самого Гаренджена) появилась группа ветхих стариков в облезлых шубах из волчьего меха.

       Началась церемония приветствия. Старики что-то вещали шамкающими бесцветными голосами, а собравшаяся толпа отвечала на их сентенции оживленным гулом. Потом женщины поднесли нам чашу с водой, полотенце и блюдо с большими кусками вареной баранины – своеобразные хлеб-соль.

       Гаренджен ловко соскочил с коня и бросил поводья подбежавшему мальчишке. Царственным жестом откинул полог шатра.

      – Мой дом открыт для вас, нукары, – сказал он. – Входите.

       Я оставил лошадь на попечение двух подростков и вошел следом за сэром Робертом и дампиром в шатер. Следом за нами в шатер набилось еще не меньше полусотни человек, все мужчины, от безусых мальчишек, до ветхих стариков, некоторых из которых вели под руки. Все они снимали у входа свои меховые сапоги. Лучше бы они это не делали: шатер быстро наполнился удушливой сырной вонью немытых ног. Нам разрешили не разуваться, видимо, это было проявление особого расположения хозяина. Просто каждому из нас женщины мокрыми тряпками обтерли сапоги. Отвешивая нам низкие поклоны, мужчины быстро рассаживались на кошмы и грязные войлочные ковры, закрывающие пол. Нас усадили справа от места самого вождя, усевшегося на горе подушек в дальнем конце шатра напротив входа.

      – Мы можем им доверять, сэр? – самым тихим шепотом осведомился я у сэра Роберта.

      – Ты боишься? Правильно боишься – урулы вероломны и непредсказуемы. Но сейчас опасности нет. После того, как мы отбили у кочевников Роздоль, они стали менее наглыми. И войны между нами сейчас нет, сам слышал, что вождь говорил. Не думаю, что они нарушат законы гостеприимства.

       Последние слова рыцаря я расслышал плохо: началось что-то вроде общей молитвы, которой руководили три древних старика, один из которых еще и слепой был, как мне показалось. Они затянули что-то вроде речитатива, и общество время от времени подхватывало хором окончание куплета. Потом крепкий парень с рогатым бычьим черепом на голове обнес шатер чашей, в которой курилось что-то ароматное. Я бы ему почти благодарен – запах курений хоть ненадолго, но забил едкую вонь в шатре.

      – Сегодня в моем доме гости, нукары из страны Най, – начал Гаренджен с самым важным видом. – Божественный Тенки благословил меня, послав таких уважаемых гостей. Наши предки свято почитали законы гостеприимства, потому покажем предкам, что мы храним их традиции. Пусть внесут угощение!

       Шатер наполнился стайками женщин и молодых девушек, несущих деревянные и медные блюда, чашки и чаши, бурдюки с выпивкой и жировые светильники-коптилки. Несколько женщин ловко развернули в центре шатра длинный ковер и покрыли его толстой скатертью, на которую один из стариков бросил несколько щепоток соли. Потом скатерть начали уставлять угощением. Я заметил, что женщины бросают на скатерть головки чеснока. Закончив с сервировкой, женщины расселись вдоль стен шатра за спинами мужчин. Три прелестницы уселись на пятки и за нашими спинами – видимо, чтобы прислуживать нам по ходу трапезы.

       По знаку Гаренджена слуги начали обнос гостей чашами с выпивкой. Я был почти уверен, что мне придется пить что-то вроде кумыса, обычного для кочевников всех миров и всех времен напитка, но в поданной мне чаше неожиданно оказалось виноградное вино. Кислое и с сильным уксусным запахом.