Текст книги "Крестоносец"

Автор книги: Андрей Астахов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 25 страниц)

       Маневрировать, все время маневрировать...

       Тварь снова прет на меня, размахивая топором. Слишком тупо все делает, прямолинейно. Но навыки воина даже после смерти не исчезли. Очень уверенно движется, даже не скажешь, что мертвец. Закрылся щитом, сволочь, так, что верхний срез щита прикрывает горло. А я возьму и...

       Мой колющий удар прямо в лицо останавливает погань, и в ворчании нежити мне слышится что-то, похожее на удивление. Что, удивил, мил человек? Сейчас удивлю еще больше...

       Следующий мой укол попадает вампиру прямо в правую глазницу. Глаза тварь лишилась, хотя до мозга я не достал. Но противник опустил щит, и вот теперь я могу врезать по-настоящему.

       Шаг назад, другой в сторону, замах из пируэта. На, получи!

       Я чувствую, как клинок клеймора разрубил мышцы, слышу, как сталь скрипнула о шейные позвонки. Нежить закачалась, топор со звоном упал на камни. Завопив во все горло, я пнул вампира в щит и опрокинул навзничь, а потом, наступив ему на грудь, всадил острие меча в горло и крутанул, ломая недорубленные позвонки.

       Все, готов.

       Покончив с уродом, я осмотрелся и увидел, что поле боя за нами. Суббота с мечом в правой руке и своим охотничьим ножом в левой уже свалил одного упыря и теперь заканчивал со вторым, осыпая его виртуозными ударами. А неподалеку от меня свирепствовал байор Домаш. Почтенный рыцарь вполне пришел в себя после пережитого и теперь показывал мастер-класс мечевого боя какому-то протухшему парню в тяжелой броне, вооруженному двуручником. Чтобы отражать свирепые удары твари, каждый из которых мог бы стать смертельным, Домаш взял меч левой рукой за острие и отбивал атаки нежити с поразительной ловкостью. А потом, улучшив момент, поднырнул упырю под руку и с ловкостью заправского косаря буквально срезал голову твари с плеч. Еще пару секунд спустя сэр Роберт великолепным ударом зарубил последнего напавшего на нас вурдалака.

       Первый тайм был окончен. Переводя дыхание, мы встали у дверей в донжон, сжимая оружие.

      – Ваш конь мертв, – сказал сэр Роберт байору Домашу. – Вы упустили возможность покинуть замок и теперь у вас нет иного выхода, как только идти с нами.

      – Так тут что, мертвецы ожили что ли? – осведомился Домаш, глядя на разбросанные во дворе тела, некоторые из которых еще шевелились.

      – Вы очень наблюдательны, – сэр Роберт едва заметно улыбнулся. – Именно поэтому я и мои люди прибыли в Халборг. Теперь вижу, что мы опоздали. Обитатели замка или погибли, или стали нежитью. Замок превратился в гнездо вампиров.

      – Вампиры? Упыри? Мертвяки? Матерь пресветлая, да откуда?!

      – Если останемся живы, я вам объясню.

      – Так ли он нам нужен? – со своей обычной бесцеремонностью спросил Суббота. – Пусть берет моего мерина и мотает...

      – Э, нет! – взревел байор. – Я должен знать, что случилось с баронессой фон...

      – Пошевели мозгами, пень дубовый! Эта баронесса все тут и устроила. Вампир твоя любимая, понимаешь?

      – То есть как – вампир? – Домаш стал бледен, как беленая стена.

      – Так – вампир! Влез ты в говно по самые... Теперь стой и обтекай.

      – Байор, я вынужден объявить вам то, чего вы, в принципе, знать не должны, – сказал сэр Роберт. – Я и мои спутники не просто фламеньеры. Мы персекьюторы, охотники за нежитью. Замок Халборг захвачен немертвыми, и у нас одна задача – уничтожить тварей. Волею судеб вы оказались втянуты в наши тайные дела. Готовы ли вы помочь нам и сразиться с созданиями, одолеть которых весьма непросто?

      – Хрень небесная! – Домаш покачал головой. – Так и знал, что тут что-то нечисто. Не может обычная баба быть такой красавицей.

      – Нам надо спешить, – сэр Роберт направился к зияющему входу в донжон.

       *****************

       Наверное, еще несколько дней назад парадный зал замка был великолепен. Теперь же здесь пахло смертью и пустотой. Мы вошли в распахнутые двери и остановились, не сводя взглядов с трех людей – людей ли? – стоявших в противоположном конце зала и ярко освещенных странным синеватым пламенем нескольких факелов, горевших в зале.

       Двое были в доспехах и с большими мечами в руках, третий в длинном плаще, отороченном волчьим мехом и безоружен. Явно южанин: голова обрита, лишь на темени оставлена длинная косичка, смуглая кожа в свете факелом кажется совсем черной – а глаза светлые. Волчьи глаза, внимательные и злые.

      – Я же велел вам убираться отсюда, – сказал человек усталым голосом. – Ваша смерть мне совсем ни к чему.

      – Почему ты решил, что мы умрем, маг? – спросил сэр Роберт.

      – Потому что всякий, кто мешает мне, погибает.

      – Это я знаю. На тебе много смертей, Ирван Шаи. Ты убил принца Зулейкара. Твоими стараниями все население Баз-Харума превратилось в упырей. Ты виновен в гибели наших собратьев Джесона, Вортана Караджина и Ренана де Лагерна. Старик барон и его дворецкий тоже мертвы, как я понимаю?

      – Ты судить меня пришел, фламеньер? – Маг презрительно хмыкнул. – Плохая мысль. Мне плевать на грязный сброд в Баз-Харуме, на твоих жалких приятелей и на это халборгское быдло. Я делал то, что должно было совершить. У меня великая цель, и очень скоро я ее достигну.

      – Иштар, не так ли?

      – О, не ожидал от тебя, фламеньер, такой осведомленности! Ты опаснее, чем я думал. Но тебе не удастся помешать мне. Ты опоздал. Иштар обрела силу, и ты не сумеешь причинить ей вред.

      – О чем это они? – прошептал мне Домаш.

      – Понятия не имею, – шепнул я в ответ. Сердце у меня колотилось, как сумасшедшее.

      – Я буду великодушен, – продолжал маг. – Убить вас было бы слишком просто, к тому же я не хочу неприятностей с вашим разлюбезным братством. Поэтому я готов предложить вам сделку. Вы отдаете мне то, что было потеряно в гробнице и спокойно уберетесь отсюда.

      – И оставим Роздоль вам на съедение?

      – Напрасное беспокойство, фламеньер. Мои дела в Халборге закончены.

      – Конечно. Эльфийские артефакты старого барона ты использовал по назначению, верно?

      – Старый скряга сильно облегчил мне задачу, – маг развел руками. – Он, сам того не зная, заполучил уникальные магические предметы начала Третьей эпохи, без которых мои эксперименты были бы обречены на... неуспех.

      – Давай говорить начистоту, Шаи. Не эксперименты, а попытки открыть тайный портал в Суль. И ты бы его открыл, если бы не одна загвоздка, – тут сэр Роберт достал ту самую монету. – Без нее никак, верно?

      – Ты глупее, чем я думал, фламеньер. Ты сам принес то, что мне недоставало. Впору благодарить тебя за великую услугу.

      – Не стоит. Видишь, мы все правильно поняли и сделали, так что не стоит называть меня глупцом. Ты сжег Вортана Караджина и всю его семью и убил нашего курьера, считая, что Вортан отдал ему эту монету. Кстати, почему ты использовал арбалет?

      – Почему? Не знаю, – маг пожал плечами. – Наверное, не хотел повторяться. Какое это имеет значение?

      – Самое прямое, маг. Вольно или невольно ты пытался нас пустить по ложному следу – кого заинтересует труп лошади, убитой болтом, а не заклинанием? Тело курьера исчезло – так его в реку скинули. Грабители, одно слово. Но ты недооценил братство, маг. Мы тоже владеем магическими навыками. И ты не мог знать, что Джесон, прекрасно понимая, что происходит, оставил на пограничном посте свою рубаху со следами крови, чтобы сбить со следа вампира, которого ты отправил в погоню за беднягой. И с монетой ты тоже опростоволосился, Шаи. Упустил из виду, что все предметы из усыпальницы вампира должны быть ему возвращены, иначе вампир потеряет часть своей силы. Но я сейчас огорчу тебя еще больше, маг – это не монета. Хрономагия хорошая вещь, особенно когда имеешь дело с нежитью.

      – Не монета? – Кривая усмешка исчезла с лица некроманта. – А что?

      – Подарок. Часть украшения, принадлежавшего той, что покоилась в этой могиле, ожидая, когда придет ее повелитель пробудить ее от смертного сна. Ты ведь знаешь древний язык Каттира, государства, в котором некогда правила прекрасная Иштар, верно? Тогда ты поймешь, что значат эти слова, маг: "Urra-ammal-nim-ashinnin-urra-me-kuur-tarran!"

      – Молчать! – завопил Ирван Шаи, лицо его перекосил ужас. Но было уже поздно.

       Она появилась мгновение спустя. Сначала это была просто тень, скользнувшая по освещенным факелами кроваво-алым драпировкам стен зала, но чем ближе она подбиралась к нам, тем больше теряла свою призрачность, обретая плоть. Когда она прошла мимо меня, прошелестев своими одеждами, меня обдал жуткий холод, который заморозил во мне последние остатки мужества и желания бежать. Да не только во мне – и Лукас, и Домаш так же, как и я, приросли к полу и могли только наблюдать за тем, как высокая стройная женщина, облаченная в золото и пурпур, прошла дальше, туда, где стоял окаменевший от ужаса Ирван Шаи, и встала между ним и сэром Робертом. А потом она посмотрела на нас, и сердце мое замерло. Я увидел ее лицо. Такую красавицу невозможно себе даже представить, но кроме смертельного ужаса красота Иштар не вызывала никаких чувств. Это было лицо Смерти, которую какой-нибудь сумасшедший художник-эстет решил написать не в образе скелета с косой, а в образе прекрасного ангела – и картина вдруг ожила.

      – Ammal-me-Hanuni-sur! – сказала дьяволица, обращаясь к сэру Роберту (Господи, и у него хватило мужества и сил смотреть ей прямо в лицо!) – Кто ты такой, чтобы говорить со мной словами моего любимого?

      – Я твой враг, – сказал сэр Роберт неожиданно твердым голосом. – И я знаю слово Повеления.

      – Видишь, что ты наделал, Ирван? – спросила Иштар, даже не глядя на мага. Некромант замахал руками, потом бухнулся на колени.

      – Госпожа, – пролепетал он, – я искал...

      – Но не нашел, – Иштар выпростала правую руку из складок своего одеяния и сжала пальцы с длинными, выкрашенными светящейся зеленью ногтями. Маг захрипел и мешком повалился на пол, потом забился в конвульсиях. Я видел, как от его головы по полу побежала струйка крови. А после вампирица шагнула к сэру Роберту.

      – Ты все еще хочешь меня убить? – спросила она голосом, от звуков которого по телу пробегали ледяные волны.

      – Более, чем когда-либо, – ответил фламеньер.

      – Ты говорил со мной словами моего любимого, – сказала тварь с невыразимо жуткой улыбкой. – Словами клятвы, выгравированными на моем свадебном украшении. Ты напомнил мне единственного, кто владел мной. И поэтому я поцелую тебя, прежде чем отнять твою жизнь...

       Мы как в кошмаре наблюдали за тем, как чудовище положило сэру Роберту руки на плечи (я даже заметил, как вздрогнул мой господин при этом) и потянулось своим карминовым ртом к его шее. Именно как в кошмаре, потому что мы не могли даже пошевелиться и только наблюдали, как гибнет на наших глазах сэр Роберт де Квинси. Я услышал звук, какой издает вода, выливаясь в узкую воронку, увидел, как исказилось от боли лицо сэра Роберта.

       И как в его глазах вспыхнуло торжество. Неожиданное и необъяснимое.

       Время шло. Может, пролетели мгновения, может часы – я не знаю. Но Иштар, присосавшаяся к шее фламеньера, внезапно отпрянула от него так резко, что кровь из прокушенной вены оросила доспехи сэра Роберта. Голова твари запрокинулась назад, из раззявленного рта забил фонтан черного пара. За какие-то несколько мгновений Иштар буквально растаяла в воздухе. От нее осталась лишь куча грязного тряпья на полу и несколько золотых побрякушек. Вместе с ней рассыпались прахом два воина, еще недавно охранявшие Ирвана Шаи.

       Лукас опомнился первым.

      – Роберт! – завопил он, бросаясь к рыцарю, осевшему на пол.

      – Не кричи, – сэр Роберт зажимал рукой рану на шее, кровь сочилась у него меж пальцев. – Мы победили. Я... я сделал это.

      – Ты что наделал, старик? – Суббота осекся, губы у него затряслись.

      – Я победил, Лукас. Мы... победили. Она не ожидала.... Последнего поцелуя.

      – Матерь всеблагая! – Лукас покачал головой, потом повернулся к нам. – Чего стоите? Надо немедленно отвезти его в Борчины. Может, мы успеем позвать к нему жреца...

       **************

       Мы сидели за столом втроем – мертвецки пьяный Домаш, сильно пьяный Лукас и я. Почти трезвый. Я ужасно хотел напиться – и не мог. Не шло мне вино. Будто горло мне закупорили.

      – Скорбит душа моя, взывая к небесам о милости для меня. Ибо знаю, что смертен, что прах есмь, и недолги дни мои на этой земле, – пели в комнате на втором этаже, – и вся надежда моя в Тебе, ибо милости жажду для души моей в час мой последний. Молю тебя об очищении и сострадании для меня, ибо кто пожалеет и утешит меня в мой смертный час, ежели не Ты?...

       На втором этаже заскрипели половицы. Комтур Ольберт Флинзак вышел из комнаты, где соборовали сэра Роберта, медленно спустился по лестнице в зал. У огромного мускулистого мужика с бычьей шеей и лицом, посеченным шрамами, были красные заплаканные глаза.

      – Он зовет тебя, сквайр, – сказал мне комтур, хватая кружку с вином. – Ступай, он ждет.

       Я не смог ответить. Не смог спросить, как сэр Роберт. Бессмысленно спрашивать. Просто кивнул, встал и пошел. Ступал ватными ногами по ступеням и слышал, как поют в комнате отходную для сэра Роберта:

      – Не закрывай предо мной ворот Царства твоего, не лишай меня приюта и не отвергай меня. Не прогоняй с глаз Твоих и не суди дел моих сурово, ибо знаешь Ты, кто я, и каждый шаг и каждый путь мои были известны Тебе во всеведении Твоем. Слаб я, и плоть моя слаба, и дух мой надломлен бедами и страданиями, и только в милосердии Твоем спасение для меня...

      – Входи, – сказал мне старый жрец в оранжевом одеянии, стоящий в дверях, и я вошел в красноватый полумрак, пахнущий благовонными курениями. Вошел в круг жрецов, стоящих у смертного ложа сэра Роберта.

      – Эвальд! – Голос сэра Роберта звучал еле слышно. – Это ты?

      – Да, сэр, – я опустился на колено и поцеловал руку воина. – Я здесь, сэр.

      – У меня глаза плохо видят, и здесь темно... Но у меня еще есть немного времени. Я буду говорить с тобой, Эвальд.

      – Я слушаю вас, сэр.

      – Ты, наверное, осуждаешь меня. Я бросаю тебя одного в чужом для тебя мире. Но ты смелый и умный парень. Ты не пропадешь.

      – Сэр, не беспокойтесь обо мне.

      – Мне очень жаль, что я не могу ничего оставить тебе в наследство, сынок. Все мое имение принадлежит братству. Только мой титул перейдет к тебе. Теперь ты эрл де Квинси, маркиз Дарнгэм и барон Латур. Так записано в моей духовной, которую я составил перед приездом в Лашев.

      – Так вы... знали?

      – Я не видел другой возможности убить роэллина. Иштар была слишком опасным и сильным врагом, чтобы сражаться с ней обычными средствами. Ольберт даже не подозревал, что она была вампиром, и я его понимаю. Я бы сам не поверил. Знаешь ли ты, что она была последней женой Зверя, того самого, что возглавлял Нашествие? Когда армия Зверя подошла к стенам Каттира, Иштар добровольно передала Зверю корону и приняла от него темное проклятие Нежизни. Это была истинная королева вампиров.

      – Сэр, вы...

      – Помолчи. Мне еще многое надо тебе сказать. Я говорил тебе, что болен, но это была не болезнь... Перед поездкой в Лашев я принял специальный состав, рецепт которого мне давным-давно продал старый алхимик. Он знал о древнем ритуале жрецов языческого бога Солнца, которые... жертвовали собой ради победы над нежитью. Они пили особое зелье и позволяли вампирам укусить себя. Это зелье называется Последний Поцелуй. Если принять его, твоя кровь станет смертельным ядом для любого вампира, даже самого могущественного. Но это зелье неминуемо убьет и тебя самого. Ты найдешь этот рецепт в моем сундуке в штаб-квартире братства в Рейвеноре. Ключ от него тебе отдаст комтур Ольберт. Может быть, однажды это зелье пригодится и тебе в твоей войне. Там же мой дневник. Пусть командоры Высокого Собора прочтут его... потом.

      – Сэр, я...я восхищаюсь вами.

      – Мной? – Сэр Роберт издал странный звук, похожий на смешок. – Как жаль, что не все думают так же, как ты. Но мне довольно и твоего одобрения. Главное – я умираю фламеньером. Я успел довести до конца свое дело. Иштар больше нет, и я могу умереть спокойно.

      – Сэр!

      – Не надо плакать, Эвальд. Ты скоро займешь мое место и будешь хорошим фламеньером. Не могу просить тебя даровать мне последнюю милость, а жаль. Комтур Ольберт избавит меня от мучений.

      – Сэр, я могу что-нибудь сделать для вас?

      – Я хочу предупредить тебя... Эта девушка – ей угрожает опасность. Прости, я... солгал тебе.

      – О ком вы, сэр?

      – О Домино. Маги братства считают, что у Домино есть все задатки мага Нун-Агефарр, а это значит, что она может повелевать демонами и быть для них проводником в наш мир. Пока эти задатки еще не раскрылись, но со временем растущая сила Домино может причинить много зла. Особенно если до нее дотянутся лапы магистров Суль. Я прошу тебя не оставлять ее. Будь ей опорой и защищай ее. Она верит тебе и любит тебя, так что... Ты сможешь. Я думаю, затем ты и пришел в наш мир, чтобы помочь Домино противостоять проклятию, которое на нее пало. Будь ее ангелом-хранителем и паладином. А если ты увидишь, что Домино все же приняла сторону магистров Суль и уходит на Темную Сторону – поступи как я, подари ей Последний Поцелуй.

      – Вы хотите, чтобы я убил Домино? – Я похолодел.

      – Я хочу, чтобы ты не позволил ей превратиться в чудовище. Ты самый близкий ей человек, и только ты властен решать ее судьбу.

      – Вы пугаете меня, сэр. Я теряю вас и теперь еще и Домино...

      – Клянись!

      – Сэр, я...

      – Клянись, Эвальд!

      – Клянусь, – ответил я, опустив глаза.

      – Вот и славно, – лицо сэра Роберта просветлело. – Я знал... Слава Матери, она послала мне в конце жизни сына, о котором я мог только мечтать!

      – Сэр!

      – Когда меня не станет... Ольберт передаст тебе мои сбережения, которые я тебе оставил. Немного, но все, что у меня есть, сынок мой единственный. Все, что у меня...

      – Сэр?! Эй, кто-нибудь!

      – Выйди, – пожилой жрец схватил меня за руку и оттащил от сэра Роберта, который начал хрипеть. – Не видишь разве, у него агония началась!

       Меня подхватили, вывели из комнаты, и дверь за мной закрылась. Потом Ольберт прошел мимо меня в комнату. Вновь хлопнула дверь. В ушах у меня звучало пение, заглушившее хрип умирающего:

      – Матерь пресветлая, властительница жизни, светоч правды и заступница за нас перед ликом Вечных – спаси и помилуй, спаси и помилуй, спаси и помилуй!...

       Наверное, я стоял на лестнице очень долго. Помню, Суббота что-то спрашивал у меня, но я только качал головой. Молча. Мне нечего было ему сказать. А потом пение прекратилось. Стало тихо и страшно.

       Домаш, шатаясь встал из-за стола. Лукас стоял у низа лестницы, скрестив руки на груди. Глаза у него сверкали в полутьме корчмы красными огоньками.

       За моей спиной заскрипели тяжелый шаги, лязгнул металл доспехов.

      – Он ушел, – сказал вышедший к нам комтур Ольберт. – Да пребудет его душа в Царстве Матери до срока!

      – Эх, хороший был рыцарь, – вздохнул Лукас. – И ушел красиво.

      – Вечная память! – с трудом выговорил Домаш и заплакал.

      – Братство оплатит все долги покойного и расходы на похороны. Я лично этим займусь, братья. А это тебе, – сказал Ольберт, подал мне кошель сэра Роберта и спустился вниз.

       Я довольно долго стоял с кошелем в руке, потом сообразил, что сэр Роберт, может быть, оставил мне что-нибудь очень важное. Не без труда распустил ремешок, стягивающий горловину кошелька, высыпал его содержимое на ладонь – и заревел в голос, как ребенок, потому что сдержать свои чувства просто не смог.

       Потому что увидел, что оставил после себя рыцарь, пожертвовавший жизнью, чтобы спасти Ростианскую империю от королевского вампира, исполнивший до конца свой долг и умерший в убогой сельской гостинице. Все наследство, оставленное мне человеком, так много сделавшим для меня.

       В кошельке было два золотых гельдера и ключ от сундука сэра Роберта в Рейвеноре.

       И больше ничего.

Часть пятая Рейвенор.

1. Воля командоров

       В Данкорке было за полночь, когда мы с Субботой въехали в ворота пансиона. Но нашего приезда тут, оказывается, ожидали.

      – Командор ждет вас, сэр, – сказал мне командир ночной стражи. – Следуйте за мной.

      – Черт, откуда шевалье знает? – вырвалось у меня. – Уже донесли!

      – Топай, парень, – подбодрил меня Лукас. – А я пока лошадей пристрою.

       Де Лагранс был в своем кабинете. Мне показалось, что он слегка побледнел, когда я вошел. И еще – он мне улыбнулся. Сдержанно, но вполне дружелюбно.

      – Рад видеть вас живым и невредимым, Эвальд, – сказал он, подавая мне руку. – Или мне называть вас эрл де Квинси?

      – Вы уже все знаете?

      – В братстве новости доставляются быстро. Наша почта работает бойко и исправно. Вы еще прощались с сэром Робертом в Лашеве, а я уже знал о том, что случилось в Халборге. Поздравляю вас, милорд.

      – В случившемся нет моей заслуги, сэр. Истинный герой мертв, к сожалению.

      – Пусть вас утешит то, что сэр Роберт умер так, как хотел. Это великое счастье, юноша. Не всякому из нас суждено уйти из жизни так же красиво. – Де Лагранс налил вино из кувшина в два кубка, один подал мне, другой взял сам. – Я хорошо знал вашего опекуна. Давайте помянем его. Пусть Матерь примет его чистую душу!

      – Аминь, – сказал я и отпил глоток.

      – Всем нам рано или поздно суждено отдать свои жизни во славу братства и нашей веры. Имя Роберта де Квинси будет вписано навечно в анналы братства, а вы получили возможность вступить в него, – добавил комтур.

      – Меня это не радует.

      – В самом деле? Я-то думал, что обрадую вас.

      – Чем именно?

      – Тем, что ваш искус окончен. И вот доказательство этого, – Де Лагранс подал мне маленький свиток, запечатанный золотистым сургучом. – Прочтите.

       Я сломал печать и развернул свиток. Это было приглашение явиться в последний день недели после полудня в резиденцию великого маршала братства Ногаре де Бонлиса в Рейвеноре.

      – Курьер из Рейвенора доставил эту депешу буквально за несколько часов до вашего возвращения, – пояснил комтур. – К письму был приложен приказ для меня отправить в Рейвенор с курьером ваше личное дело. Поэтому я могу догадываться, что может быть написано в грамоте. Вы очень скоро станете рыцарем братства, я так думаю.

      – Это приглашение маршала де Бонлиса, – сказал я, подавая шевалье свиток.

      – Вы еще плохо знаете наши порядки, Эвальд. Всякий кандидат на зачисление в братство получает личную аудиенцию у одного из иерархов Высокого Собора. Обычно на такой аудиенции присутствует еще кто-нибудь из командоров. После встречи с магистром Ногаре вас наверняка пригласят уже на конклав Собора в императорском дворце. И это будет означать, что ваше вступление в братство фламеньеров – дело решенное.

      – Почему-то меня сейчас это не радует.

      – Думаете о том, какой ценой куплен ваш титул? – де Лагранс взял со стола щипчики и начал снимать нагар со свечей. Я понял, зачем он это делает – он просто раздумывал, как бы подсластить ту горькую пилюлю, которой собирался меня потчевать, и не ошибся. – Да, цена высока. Сэр Роберт сделал вас своим наследником. Не могу объяснить его мотивов: видимо, покойный рыцарь к вам сильно привязался. Возможно, вы напомнили ему какого-нибудь близкого человека из прошлого. И я должен поговорить с вами откровенно, Эвальд. Собственно, затем я и просил вас навестить меня.

      – Я слушаю, милорд.

      – Перед тем, как отправить в Рейвенор ваше личное дело, я еще раз перечитал его. Ваша судьба удивительна.

      – Что же в ней удивительного?

      – У вас не было никаких шансов вступить в братство, однако вы нарушили все существующие законы и предписания.

      – Вы уже говорили мне об этом, милорд.

      – Вы понимаете, что вас будут считать безродным выскочкой?

      – Конечно. А разве это так важно?

      – Все гораздо сложнее, чем вы думаете. Прежде всего, вы не сможете сделать карьеру в братстве. Простите мне мою откровенность, но с самого начала вы могли рассчитывать лишь на чин стрелка во вспомогательных войсках. То, к чему вас готовили в Паи-Ларране. Выходцы из низов общества не могут рассчитывать на большее.

      – В этом нет ничего необычного. В моем мире дела обстоят так же, если не хуже. У нас сын директора нефтяной компании становится директором нефтяной компании, а сын работяги – работягой. Что из этого?

      – Что вы говорите?

      – Неважно. Вы знаете, милорд, ради чего – или ради кого, – я отдал себя братству. И потому мне нет дела до того, как будут ко мне относиться все эти родовитые лорды.

      – Об этом я поговорю с вами чуть позже, – сказал де Лагранс тоном, который мне очень не понравился. – Сейчас речь о вас. Эрлинг де Квинси один из самых древних и уважаемых в стране. И по стечению обстоятельств вы стали его единственным наследником. Бессмысленно сейчас обсуждать волю покойного сэра Роберта – он сделал то, что считал нужным сделать. Однако я предвижу большие сложности для вас в будущем.

      – И что же мне сделать? – ответил я, расслышав в словах комтура не то предупреждение, не то угрозу. – Отказаться от титула?

      – Боюсь, вы не сможете этого сделать.

      – Тогда что вас беспокоит?

      – Друг мой, я старше вас и мудрее. Кроме того, вы своим прилежанием и умом расположили меня к себя. Потому хочу вас предупредить – ваши недруги будут следить за каждым вашим шагом и не простят вам ни единой оплошности. Вы не можете отказаться от эрлинга, но вас могут лишить его. Понимаете, о чем я?

      – Лишение рыцарской чести, – я почувствовал неприятный холодок по спине. – Конечно, это довольно просто сделать, если постараться.

      – Ваше молниеносное и неожиданное возвышение может восхищать, но может вызывать зависть и злобу, – продолжал командор. – Слишком многое вы успели совершить за такой короткий период времени. Вы оказали неоценимую услугу послу империи в Тервании. Изувечили сына одного из самых знатных вельмож Лотарии. Участвовали в уничтожении настоящего роэллина, первого королевского вампира, появившегося в пределах империи за сотню лет. И, наконец, нежданно-негаданно вы стали наследником одной из знатнейшей фамилий в империи, восходящей чуть ли не к древним императорам, и получили право стать фламеньером. Слишком много заслуг и проступков для ничем не примечательного молодого человека, свалившегося с неба

      – Что вы хотите этим сказать?

      – Ничего. Вы просто отчаянно везучий человек, Эвальд.

      – Всем, что я имею, я обязан только одному человеку, и вы знаете его имя.

      – Охотно верю. Но вам придется доказывать это.

      – О чем вы?

      – Сейчас я сделаю то, что однажды непременно вменят мне в вину, – ответил де Лагранс со странной улыбкой, – Но я слишком расположен к вам, чтобы скрывать это от вас. Вот, – комтур открыл ларец на своем столе, просмотрел лежащие в нем бумаги, выбрал какой-то лист и протянул мне. – Прочтите.

       Я машинально взял бумагу и поднес к глазам:

      "Командору обители Дюран, шевалье Бернье де Лагрансу,

       Дошло до нас, что заботами известных вам лиц юноша по имени Эвальд Данилов принят в вашу обитель для искуса, предшествующего службе братству пресвятой Матери-Воительницы. Поскольку оный отрок, как мы слышали, наделен большими способностями, небывалыми для простолюдина, а также непонятным нам образом приобрел за столь короткое время столь влиятельных покровителей, мы намерены тщательно расследовать эту странную историю. А посему повелеваем вам, шевалье, не спускать глаз с поименованного отрока и следить за каждым его шагом. Обязываем вас немедленно докладывать нам о любом, даже самом незначительном событии, связанном с названным Эвальдом. Именем братства позволяем вам использовать все необходимые средства и полномочия."

       Подписи и печати на листе не было. Я оторвал взгляд от угловатых,

      размашисто и каллиграфически безукоризненно начертанных слов странного письма и посмотрел на шевалье.

      – То есть, все это время за мной шпионили? – спросил я, бросив бумагу на стол.

      – Можно и так сказать.

      – Что это за бумага?

      – Это приказ. Кто его отдал, вам лучше не знать.

      – А сэр Роберт? Он знал о том, что мной очень интересуются... авторы этого письма?

      – Не могу сказать. Но считаю, что он мог догадываться. А еще, – тут де Лагранс сделал зловещую паузу, – он мог предвидеть, чем все это вам грозит. Может быть, именно опасения за вашу судьбу и заставили его передать вам свой титул.

      – Так, – я с трудом сохранял самообладание. – Это связано с Домино, верно?

      – Не исключено, что вашу головокружительную карьеру кто-то связывает с темными сверхъестественными силами.

      – Но Домино не ведьма!

      – Она эльфка. Она арас-нуани, носительница магической Силы. Вы были ее спутником. Этого достаточно, чтобы вызвать подозрения.

      – Постойте, – пробормотал я, захваченный новой мыслью, – значит, мои письма...

      – Мне очень жаль, Эвальд. Это не моя вина.

      – Теперь я все понимаю. А я-то думал...

      – Я рассказал вам все это не для того, чтобы вы начали в ярости крушить направо и налево, – де Лагранс точно угадал мои мысли. – Будьте разумнее и хитрее. Вы талантливый человек и принесете братству большую пользу, если с самого начала не восстановите против себя Высокий Собор. Пока Собор испытывает к вам вполне понятный интерес. Если этот интерес перейдет в неприязнь – ваше дело пропащее. Ступайте, и да поможет вам пресвятая Матерь на вашем пути!

       *******************

       По дороге в город я думал о словах де Лагранса и о сэре Роберте.

       Я не был удивлен тем, что узнал от шевалье. Все правильно – на другое отношение к себе я вряд ли мог бы рассчитывать. Для местной знати я безродный выскочка, милостью хорошего человека получивший путевку в свет. Таких как я не любили во все времена и во всех мирах. Но меня мое будущее мало заботило. Судьба Домино – вот что теперь единственно имело для меня значение.

       Домино в изоляции. Фламеньеры считают ее опасной. И держат ее под жестким надзором. Таким жестким, что даже наша переписка оказалась под запретом. Тревожная новость. После разговора с де Лагрансом мне стало ясно, что хотел сказать мне сэр Роберт перед смертью. И теперь я просто обязан встретиться с ней. Я знаю, о чем буду просить маршала де Бонлиса. Я не уйду из штаб-квартиры Братства без разрешения повидаться с Домино. И, кажется, я знаю, что мне сказать маршалу, чтобы такое разрешение получить.