Текст книги "Мнимые люди"

Автор книги: Андрей Белоусов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 39 страниц)

* * *

К неприметному, старому зданию, с облупленными стенами из красного кирпича подъехали два служебных автомобиля. Машина милиции и чёрная «газель» – труповозка, без опознавательных знаков. Выйдя из машин, группа из четырех человек с носилками, скрылась за дверью неприметного, двухэтажного дома. Над входом которого, висела малозаметная табличка, оповещавшая о предназначение здания: «городской морг СВАО г. Москвы».

Спустившись в подвальное помещение, группа людей двинулась по длинному, как кишка коридору, с множеством дверей и табличек, со странными и заумными надписями.

Морг последнее пристанище человеческих тел, перед тем, как они навечно опустятся под землю, простившись с верхним миром. Здесь проводят вскрытия и исследуют причину гибели. Здесь обмывают тела и приводят в божеский вид, чтобы родственники не видели всех ужасов смерти, а воспринимали усопшего, как навечно уснувшего и отправившегося в свой мир грёз, где его уже ожидает лучшая доля. Здесь же надевают на усопшего последний наряд в его «жизни» и укладывают в вечную его постель. И даже после смерти, социальный статус усопшего, предоставляет ему выбор этой самой постели. У одних она шикарная, сделанная из мореного дуба и обитая мягким шёлком. У других это обычный деревянный ящик обитый ситцем. Но покойнику это уже наверно без разницы. Ведь в человеке главное душа. И после смерти её ожидает награда или наказание, за поступки совершённые при жизни. А бренному телу уже неважно, в чем оно будет лежать.

Морг – это своеобразная, мифическая река «Стикс», где усопший проходит последнюю свою социальную стадию от жизни к смерти.

Подвальное помещение, по которому шли люди, слабо отапливалось даже в самый лютый мороз, чтобы значит тела умерших, как можно дольше оставались в пригожем виде. Отсюда наверно и пошло выражение «могильный холод». Ведь мы же не знаем, и слава богу, холодно на самом деле в могиле или тепло.

Освещали же его лампами дневного света, отчего даже живые порой сходили за мертвецов, особенно под влиянием зелёного цвета стен.

За дверью с табличкой «ординаторская», в столь поздний час, расположились ночная смена. Рабочие собрали стол на скорую руку, выставили водочку и потихоньку за рюмашкой коротали ночь. Обходить здание и суетиться им не пристало, все равно покойники никуда не разбегутся.

За столом же заседали: санитар в белом, испачкавшимся за день, халате; молодой врач – студент; дядя Лёша – завхоз, он же дворник, он же сторож, и последним в их честной компании был длинный сухощавый дядечка, в летах, по прозвищу «Дуримар». Отчего его так прозвали история умалчивает. Но многие пожалуй сравнивали его со сказочным персонажем. То ли за его длинную и сухую фигуру, то ли за его любовь возиться с трупами, как пресловутому «Дуримару», нравилось возиться с пиявками, а то ли ещё по какой причине…

– Ну-с… начнем-с пожалуй господа, – радостно потерев ладони, предложил «Дуримар», откупоривая запотевшую бутылку водки и разливая «напиток радости», в протянутые гранёные стаканы. – С кого сегодня тост?

– Пущай молодой выскажется, – сразу подал голос дядя Лёша, придирчиво сверяя количество жидкости в своем стакане, с количеством других. – Ну молодёжь, вперёд!

Студент, враз становясь пунцовым, – это было его первое настоящее ночное дежурство – смущаясь поправил съехавшие на переносицу очки и поднялся из-за стола.

М-мм… что ж такое сказать-то. Ничего и в голову не идёт, прям беда, – нахмурив брови, призадумался студент. – А, вот! Сейчас…

– Ну ты шевели мозгами малец, шевели, – нетерпеливо подцепил студента дядя Лёша.

– За то, чтоб жизнь была прекрасна и продолжалась как можно дольше. И чтоб момент, когда мы окажемся вот на этом вот столе, наступил для нас ещё не скоро, – и студент довольный собой оглядел собравшихся, наблюдая за реакцией.

– Это точно… – согласился со студентом, хмурый санитар.

Дядя Лёша только крякнул, показывая что он тоже согласен и тост вероятно тож хорош.

«Дуримар» усадил студента на место, чокнулся за здравие со всеми, своим гранёным стаканом и потянул было руку уже ко рту, как в кабинет ворвался, широко распахивая дверь и впуская «могильный» холод, капитан Прохоров, с бледным как смерть лицом:

– Гуляем-с. Ну-ну… – прохрипел он обшаривая взглядом стол. Уцепился за початую бутылку водки. Цапнул её рукой и опрокидывая её себе в рот, жадно заглотал бесцветную жидкость.

– Хеть… – крякнул дядя Лёша, и последовав примеру капитана, залпом опорожнил свой гранёный стакан.

«Дуримар» наоборот поставил на стол, так и не притронувшись, наполненный стакан и от удивления раскрыл рот, глядя как капитан Прохоров легко уговаривает их драгоценную бутыль водки. Остальные молча, тихонько выпили и похватав закуски приготовились к началу работы.

Капитан Прохоров опустошив бутылку на половину, обтёрся рукавом кителя и громко выдохнул. А его пустой желудок недовольно икнул, а мозг наоборот благодарно прослезился. Вернул водку на место, следак отыскал на столе маринованный огурчик, да такой чтобы побольше и в два приёма схрумкал.

– Принимай жмурика «Дуримар», – с отдышкой обратился капитан к патологоанатому. – Отчёт нужен срочно. Я тут те чёрти что привёз. Твое дело разобраться, а моё начальству доложить.

Что ж, посиделки отменяются и «Дуримар» подвязав зелёный халат, надел на голову чепчик и выбрался из-за стола:

– Пойдём, посмотрим на твоё чёрти что, – вздохнул он, направляясь к выходу. – Вот вечно ты капитан мне работку не вовремя подбрасываешь.

Выйдя в коридор, «Дуримар» – привычный ко всему, посмотрел на спецназовца, потом на двух санитаров с носилками и махнув рукой, повёл прибывших по коридору, в девятый кабинет, в шутку прозванный кем-то – «мясницкой».

Уже идя по коридору, «Дуримар» с беспокойством поглядывал на Прохорова. При всей своей внушительной комплекции, капитан выглядел каким-то уж пришибленным сегодня: бледный с лица, глаза лихорадочно блестят, а руки, то и дело сотрясаются мелкой дрожью. Покачав головой, «Дуримар», скосил глаз на спецназовца, сопровождавшего капитана, с виду тот был спокоен, хотя разве поймёшь его состояние, когда лицо скрыто маской. Ну а санитары, с сонными лицами, ясно дело, шли угрюмые и злые.

В кабинете санитары бросили мешок с телом на «разделочный» стол и с явной радостью на лице, удалились восвояси.

«Дуримар» нацепил латексные перчатки, подошёл к столу включая светильник.

– Ну-с посмотрим кого ты мне привёз, – произнёс он, расстегивая чёрный пластиковый мешок, с такой интонацией, будто распаковывал долгожданный подарок. – Так, и кто у нас здесь? Ага, мужчина средних лет. Лет тридцати пяти – сорока. Славянской внешности. Одет прилично, значит не бомж. И то хорошо, а то знаешь как-то уже надоело с бомжеватыми жмуриками возиться, – попытался невинной шуткой разрядить обстановку, трупный врач. – Личность трупа установили? – обратился он к мечущемуся капитану, продолжая неспешный осмотр.

– Ещё нет, устанавливаем. Ты давай, давай смотри дальше.

– Ага. Смотрим дальше, – патологоанатом рассмотрев торс мужчины, расстегнул мешок до конца. – Матерь божья! – испуганно вскрикнул «Дуримар», глядя на изломанные ноги трупа, – вы чё там в своей ментовке, совсем озверели. Трупам уже ноги стали ломать.

– Никто ему ничего не ломал. Так уже было, – зло выплюнул Прохоров, отвечая на оскорбление.

– Так вы значит бедного калеку застрелили. Зачем? – глядя поверх очков поинтересовался патологоанатом.

Прохоров после этих слов, резко встал и:

– КАЛЕКУ! – взбешённо заорал он. – Да если хочешь знать, этот твой «калека» половину моих людей положил! Хороших людей! Двоих спецназовцев и Петруху… Петруха, ну как же это так-то. Эх… – смахивая с глаз набежавшие слёзы, вздохнул капитан. – Ведь совсем же зелёный был. Только в отдел пришёл. А я его не уберёг… И зачем я только туда сунулся! Ну почему я не дождался подкрепления? Дурак! – сжимая пудовые кулаки, до скрипа суставов, выкрикнул он. – Дурак, дурак… Никогда себе не прощу. Прости меня Петруха, если сможешь.

– Петруха? – спросил «Дуримар», больше обращаясь к себе, чем к капитану. – Постой это не тот ли малец с которым ты приезжал на прошлой неделе? Правда не помню зачем, – теперь уже вопрос адресован был капитану.

Прохоров только утвердительно кивнул, ели сдерживая слёзы, скупые мужские слезы, но в них было намного больше боли и горя, чем в обильных потоках, истеричной женщины.

– Да как же так?! Когда? Да что же случилось-то, в конце-то концов? Мне может кто-нибудь объяснить внятно, – занервничал патологоанатом переводя встревоженный взгляд с Прохорова на спецназовца и наоборот.

Следователь посмотрев в расстроенное и ничего непонимающие лицо «Дуримара», догадался наконец, что проинформировать-то врача о происшествии, до сих пор, никто и не удосужился. Пришлось тогда ему снова, в подробностях, пересказать происшедшее с ним и его группой. Трудностей это не доставило. Картина случившегося происшествия, до сих пор как живая стояла перед его глазами.

Дослушав рассказ капитана, «Дуримар» нервно зажал рот рукой.

Итить твою ж… Просто фильм ужасов какой-то. И ты утверждаешь, что вот у этого человека, сами собой переломились ноги и встав на четвереньки, он убил троих твоих ребят?

Прохоров опять кивнул, на слова у него не осталось больше сил.

– Фантастика… – прошептал «Дуримар». – Ну-ка, дайка я поподробней-ка рассмотрю этакое чудо… Невероятно! – Патологоанатом попытался согнуть ногу покойника, в правильную для человека сторону. – Это что же выходит? Ноги оказывается и вправду не сломаны, факт. Хотя надо бы через рентген пропустить, – неуверенно протянул он, всё же засомневавшись в своих скоропостижных выводах. – Ладно, пока что обойдемся. Так что у нас дальше. На ощупь ноги целы и нормально сгибаются, правда в обратную сторону. А назад никак. Хм… – озабоченно почесал он затылок.

Заинтересовавшись капитан Прохоров медленно подошёл к столу и зрелище его настолько заинтриговало, что даже невозмутимый спецназовец придвинулся поближе к доктору, чутко ловя все его бурчания.

– Интересно. Хм… А если вот так. Мм… не получается, – «Дуримар» попробовал силой согнуть ногу трупа и поставить в правильное положение. – Видимо, это возможно только при жизни данного экземпляра. Так, так, так… А что у нас здесь? – Бросив попытки согнуть ногу, он принялся ощупывать её со всех сторон. – Интересно. Видите? У него коленная чашечка переместилась на берцовую кость, натянув сухожилия, чтобы они не попадали в сустав. Угу… Так а сзади что? Ага… Сухожилия скрепляющие мышцы голени и икроножные мышцы расположились спереди, а не как у нормального человека сзади, и выполняют, надо полагать, ту же функцию, только наоборот. Так а это что у нас. Хм… – доктор заинтригованно замолчал, что-то ощупывая в районе коленного сустава. – А этого у человека не должно быть, – удивился он. – Странно. Вот посмотрите сюда. Видите! Сзади у него ещё одно крупное сухожилие, на подобие нашего «Ахилесового», только увеличенное в несколько раз. Видите? Оно идёт от, чтоб вам проще было, попы и крепится к странному выступу, выступающему из сустава. Похоже на то, что это новый рычаг для сгибания ноги. И при обратной трансформации он убирается вглубь колена, как и само сухожилие, потеряв своё значение, расслабленно примыкает к кости. Какой ужас… – «Дуримар» ошарашено посмотрел в лицо капитану Прохорову и задал самый правильный вопрос, – вы кого ко мне привезли?

– А ты не видишь? – фыркнул капитан.

– Вижу, – отчеканил патологоанатом. – Но спрашивается, какого ляду вы его МНЕ привезли.

– А куда ж мне его ещё везти, – отшатываясь от «Дуримара», удивился следователь. – Ты же у нас доктор, вот и напишешь заключение, объясняющий сей феномен.

– Ну уж нет, господа хорошие. Я умываю руки. – И в подтверждение своих слов, доктор поднял ладони на уровне груди и демонстративно стянул перчатки, собираясь мыть эти самые руки.

– Ну хватит ёрничать. Ну напиши ты хоть заключение.

– Нет. Я уже всё сказал. И с Этим, я дело иметь не хочу.

– Ну и куда прикажешь его деть. Домой если только забрать? – севшим голосом спросил Прохоров.

– Можешь и домой… – безразлично ответил «Дуримар». А потом всё же добавил, – связывайся с ФСБэшниками и отдавай сей чудный трупик в их руки. Пусть это у них там голова болит. Вот они-то как раз и должны разбираться со всякого рода нечестью, а не я.

– Чтоб тебя! – ругнулся Прохоров. Повернулся к «Дуримару», махнул на него рукой и со словами, – Да пошёл ты! Сам с ними связывайся. А я тебе труп сдал и на этом моя работа окончена, – стремительно вышёл на улицу, сел в машину и укатил. Только его и видели…

* * *

Вот уже целый месяц Москва жила в паническом страхе. Индустрия города, побив все экономические показатели, опустилась на самый низкий уровень жизни, сравнявшись и по обороту и по производству товаров и услуг, с каким-нибудь заштатным городишком. Фирмы основавшиеся в основном на нуждах города, лопались с пугающим постоянством. Заводы несли убытки, в связи с задержками заказов. Живые люди отказывались ходить на работу, избегая и опасаясь людных мест. И если всё-таки нужда заставляла их покидать свои квартиры и выходить на улицу, то передвигались только быстрыми пробежками и только в светлое время суток, стремясь быстрей достичь места назначения и таким же точно темпом летели и обратно.

Не выдерживая столь напряжённой жизни, жители Москвы – кому было куда податься, вскоре стали покидать злополучный город. Но несмотря на вереницы машин, стоящих в пробках в стремлении покинуть черту города, всё же для огромного мегаполиса это была всего лишь капля в море. Остальному большинству же оставалось только: или, после захода солнца, тихо сидеть дома, не помышляя ни о какой ночной работе; или же ходить бойкотировать здания правительства с требованием наконец навести порядок в городе.

Пресса и другие средства массовой информации просто захлёбывались от догадок и теорий. И из-за нехватки правдивой информации, вскоре они просто стали её выдумывать, кто на что горазд. Тем самым только подливая масла в огонь, теребя души и умы обывателей.

Было лишь единственное место в городе, где возможно знали причину массового исчезновения и истребления людей на улицах Москвы. Это сверхсовременное здание главного штаба разведки РФ. Оно возвышалось среди безликих и однотипных домов, наподобие космического корабля построенного из сверхпрочных материалов и обшитого алюминиевыми листами. Этакая округлая коробка без окон и дверей.

Именно сюда стекается информация со всего света не предназначенная для ушей обычных граждан. Здесь она обрабатывается и анализируется. После чего принимаются соответствующие меры, по безопасности государства.

Нештатная ситуация, происходящая в столице, вынудила в итоге, разведку, на время перевести свой взгляд с внешний на внутригосударственную угрозу, создав отдел по чрезвычайным ситуациям, с неограниченными полномочиями, куда должна была стекаться вся информация от органов правопорядка: милиции, ФСБ, прокуратуры, разведки и контрразведки. Но несмотря на скоординированную работу, информации в отдел поступало пшик, мелкие, вскоре пересыхающие ручейки. Аналитический центр «ЧС» сбился с ног, роя носом землю, пытаясь выудить из скудной информации, хоть ниточку, способную наконец-то привести к объяснению происходящего в столице.

В самом отделе мнения также расходились, от недостатка информации. Одни выдвигали гипотезу – буйного помешательства сразу несколько сот человек и превращения их в кровожадных маньяков. Другие придерживались ранее выдвинутой средствами массовой информации, версии – о религиозной секте сатанистов с извращенной моралью.

Третьи, а их было большинство, сходились уже на новой версии – версии терроризма. Так как по их мнению, сей факт был, прямо сказать, налицо – планомерное похищение и уничтожение из засад граждан города, с целью выбивания жителей города из колеи, приводя к массовому психическому срыву и паники, что должно в итоге было дестабилизировать экономику всего города, и непросто города, а целой столицы, огромной страны. А попытавшись втянуть столицу в хаос анархии, интервенты скорее всего попробуют в дальнейшем нарушить работу органов управления государством, тем самым, лишая целую страну, немного – немало, а головы…

С раннего утра, в конференц-зале, обсуждая проблему терроризма, перед шестью сидящими за столом, крупными чинами, выступал молодой человек в чёрном деловом костюме. Гундося и постоянно вытирая платком простуженный нос, ему удавалось смешно коверкая слова, что-то ещё и вразумительное говорить:

– Тем сагым, нам не хвогает поступгающий инфоргмации, для выгхода на след тегористичесгой группы. Опегация «Неуговимый» топчется на мегсте. Примегный план их действия нам погятин. Это согздать обстановку магсовой истерии в гогоде и нагушит его эгономикческую и полигтичекую жизнь. Они саботигуют людей, нападают в газных райгонах гогода, оставляя тргупы на песте преступгления, для психогогического эффегта. С целью вызвать страхг за свою жизнь, у нагселения гогода, и дестабилизировать их могальное и псигическое состогяние. Пригедя их к согтоянию пагики.

Отпечатков по гелу «Неуговимый», у нас нагопилось уйма, но выгести они нас ни куга не могут. Свигетельских погазаний тоже предостаточно. По нигм были составглены фотогоботы и быго устаговленно и проверенно негсколько лиц. Оказалось, что вгсе, судя по фотогоботу, подозреваемые пропагли без вести. Вегётся их федегальный розыск. Результатов пока нет, – отчитавшись докладчик замолчал.

– И это всё? – спросил один из шести, сидевших за столом, в генеральском чине.

На что докладчик виновато кивнул головой.

– Плохо лейтенант, плохо. Очень плохо, – покачал головой генерал-майор. – Плохо работаете. И чем вообще вы там занимаетесь? За две недели, абсолютно нулевая информация, – и в упор уставился на лейтенанта.

А взгляд у генерала был тяжелый и пронизывающий, лезущий сразу в самую душу. Казалось, что смотря на человека, генерал буравил его насквозь, заглядывая в самое нутро.

Под-стать самому взгляду, лицо у генерала было решительное, волевое и мужественное, и несмотря на возраст в пятьдесят шесть лет, довольно молодое, с густыми, черными с проседью, волосами. Хотя красивым его назвать было наверно сложно, но всё же какая-то красота в нём была, исключительно мужская. Человека решительного и сильного, обладающего справедливым характером и живым умом. А с таким лицом, грех иметь не соответствующую фигуру и потому мундир генерала скрывал крепкую и жилистую фигуру, без какого либо намёка на пивной животик.

Обладая такими качествами, генерал многого требовал со своих подчинённых и жёстко спрашивал с них, в случае чего. Но в отличие от многих и сам себе не давал спуску, относясь к работе и к жизни с полной отдачей. И потому прозвали его в определённых кругах – «овчаркой». Отчасти за его фамилию – Овчаренко, отчасти за то, что если он уцепится за что-нибудь, то уж уцепится как собака и пойдёт до конца.

– Идите лейтенант, – раздражённо махнул генерал на подчинённого, в сторону двери. Показывая чтоб он убирался с его глаз долой. – И вылечите наконец свой насморк! – бросил он вдогонку выходящему за дверь лейтенанту, – слушать тошно. Я например из вашего доклада почти ничего не понял.

Генерал пролистал в очередной раз папку с отчётом. Похмыкал. Потом задумался на минуту, барабаня пальцами по столу и обратился к присутствующим, буравя их своим коронным взглядом:

– Ну-с. Что скажете, умного? Может у кого идеи какие есть, предложения? Так я слушаю вас.

Люди за столом зашевелились, склонились к папкам с отчетами и с усердием принялись листать, показывая всем своим видом, что вот уже усердно думаем, так, что голова вся трещит от напряжения. Ещё минута и будет вам идея. Наверно…

– Что ни у кого нет идей? Что ж… – генерал разочаровано склонил голову, листая отчет по делу «Неуловимый», но особо не вчитываясь. – Может у майора Старусенко всё же есть какие мысли по делу «Неуловимый»? – резко спросил он, захлопывая отчёт. – Ведь это вы поставили на первый план идею о террористической организации, действующей на территории города. Так почему же я до сих пор не вижу результатов? Или преступные организации теперь работают лучше государственной разведки, А?

Из-за стола поднялся, мужчина в чёрном, дорогом костюме, лет сорока пяти – Майор Старусенко. Когда-то в молодости на нём наверно шикарно бы сидел сегодняшний костюм. Сейчас же выпирающее брюхо, человека занятого работой связанной с постоянным сидением и малоподвижным образом жизни, смотрелся довольно комично. И в свои сорок пять, выглядел старше генерала на лет восемь. От того что лицо его было морщинистое и болезненного цвета, с признаками второго подбородка и с жалкой прядью волос на черепе.

– Да генерал-майор, я не отрекаюсь от своей мысли. По всем показателям, собранными нами, чётко прослеживается линия саботажа. И в скором времени я надеюсь, что мы найдем таки зацепку. Преступники должны сделать в конце концов прокол и тогда дело «Неуловимый» сдвинется с мёртвой точки. Нужно только время. Соглашусь, работают они профессионально, но не лучше нас, – закончил Старусенко протирая вспотевший лоб белоснежным платком. Жара в этом кабинете его сегодня доконает.

А вот генерал не замечал жары и удивлённо подняв глаза спросил:

– ДА! Вот значит как! Вы значит надеетесь… И сколько продлится ваша надежда – месяц, два, а может год, А?

– Нет конечно. Кстати не мы одни работаем. Милиция, ФСБ, прокуратура, у них кстати тот же самый результат, – обиделся Старусенко.

– А вот на этот счет можете не беспокоиться. Пускай это на их совести остаётся, а мне нужно лично сегодня президенту докладывать о наших результатах. И что я ему скажу? Скажу что в моём отделе никто не хочет работать, а преступники такие умные, куда нам с ними не тягаться? Всё хватит! – обозлившись, генерал с раздражением стукнул ладонями по столу. – Я так понимаю у остальных те же самые результаты. И выходит мы зря вообще сегодня собрались? Так, я понимаю? – Обвёл Овчаренко, тяжёлым взглядом подчинённых. – Значит так, чтобы через два дня дело «Неуловимый» стронулось с места. А если Нет! Что ж… как я погляжу вы засиделись на своих местах. Будем освобождать, для более продвинутых, как сейчас говорит молодёжь, челов. Свободны.

Когда главные сотрудники отделов «ЧС» поднялись из-за стола, в кабинет вошёл секретарь и наклонившись к генералу, что-то нашептал тому на ухо. Генерал в ответ коротко бросил: – впустить. И обернувшись к подчинённым, словами остановил их попытку ретироваться из кабинета:

– Так господа хорошие. Ещё минуту внимания. К нам рвётся профессор Школяров. Так что сядьте пожалуйста на место, – а следом поинтересовался, – кстати, просветите меня кто такой Школяров?

– Профессор Школяров Анатолий Борисович – микробиолог, специализируется в сфере вирусологии. Работает у нас по программе бактериологического оружия, массового поражения, – по памяти, что вспомнил, доложил подполковник Лазарев, заместитель.

– А ему-то что здесь надо? – искренне удивился генерал.

Тем временем, в кабинет вошёл сухонький старичок, в сером каком-то зажёванном костюме и с бифокальными очками на носу. Старичок был настолько тщедушен, что со спины его можно было назвать ребёнком. И с постоянной радостью в глазах и светлой улыбкой на губах, он вполне соответствовал своей фамилии – этакий вечный школяр, и несмотря на свои шестьдесят семь лет, до сих пор, оставался резвым, бойким и жизнерадостным старичком.

Поздоровавшись со всеми в кабинете, Школяров прошёл в противоположный от генерала, конец стола, где разложил принесённые с собой папки с бумагами.

– Господа, вы я вижу удивлены моему приходу, – поправив съезжающие на переносицу очки, обратился к аудитории профессор Школяров, задорно блестя глазами. – Мне стало известно о вашем тупике в деле «неуловимый» и у меня кажется есть кандидатура на вашего неуловимого преступника… – с места огорошил всех профессор и замолчал, торжественно оглядывая собравшихся.

– Интересно, интересно… – хмыкнул генерал сложа руку на груди, придвигаясь поплотнее к столу. – И что же там накопала биологическая разведка, профессор.

Люди за столом, на слова генерала, так же ухмыльнулись.

– Извините! Не надо так со мной. Я не лично к вам пришёл, а пришёл я выложить одну интересную идею, отделу «ЧС». – Негодующе сверкнул глазами, профессор.

– Извините конечно. Это я погорячился, продолжайте… – извинился Овчаренко. «И за что он обидел старика? Ведь и не хотел. Наверно просто из-за того, что весь его отдел землю роет, а результатов нет и тут появляется этот человек и утверждает, что знает преступника. Скорее же всего старичок выдвинет бредовую идею, а таких идей и сам генерал сколько хошь навыдумывает. Пользы от этого никакой».

– Из разных отделений больниц, города Москвы, ко мне поступила информация из их моргов о странных трупах людей. Посмотрите пожалуйста, – Школяров раздал фотографии.

– Ну и что здесь такого? Мы кучу просмотрели подобного материала, – равнодушно поинтересовался Старусенко, разглядывая фотки. – Очередная жертва извергов, вон как у них переломаны ноги.

– Нет, нет вы не поняли. Я тоже сначала так подумал, – азартно подхватил профессор. – Но после того, как я лично ознакомился с материалом, я пришёл к совсем другому выводу. С позволения сказать – эти трупы, извините за консенсус, абсолютно здоровы и никто их не калечил и не ломал им ноги.

– Вы хотите сказать… – удивленно поднял глаза генерал, отрываясь от разглядывания не лицеприятных фотографий.

– Да, да! – перебил профессор, – ноги им никто не ломал. Это такой естественный изгиб.

– Но этого не может быть, – обескуражено прошептал подполковник Лазарев.

– Отчего же, как видите, может, – сказал буднично профессор. – Я всё проверил, перепроверил, и рентген показал целостность костей ног и суставов… – и сделал театральную паузу, давая присутствующим переварить полученную информацию, а затем вывалил то, от чего у всех вообще глаза на лоб полезли. – Перед вами, господа – мутант. То есть не совсем человек и в то же время, человек. И кстати, тут недавно ко мне попал один интересный протокол, некоего капитана Прохорова. Судя по отчету, он единственный, кто столкнулся с живым мутантом. Остальные, для информации, умерли в результате несчастных случаев или замёрзли. Ознакомьтесь пожалуйста, – раскрыв чёрную папку, Школяров пустил по столу отксерокопированные листы бумаги. И в кабинете наступила тишина.

Когда все прочитали, чтобы не потерять инициативу, Школяров продолжил:

– Вот-вот. После этого я поспешил к вам. Я опросил капитана. Бедный, вы бы его только видели. Но несмотря на своё состояние, он полностью подтвердил свой отчёт, пересказав его мне в более подробной форме. Так же я проверил труп, застреленный им. Всё сходиться – этот капитан Прохоров, единственный оставшийся в живых, после встречи с этим странного рода человеком.

– Фантастика! Просто сценарий фильма ужасов какой-то, – пробасил генерал. – И попади ко мне такой рапорт, я б решил что писал его псих.

– В том-то и дело! – азартно воскликнул Школяров. – Возможно эта информация и достигала этих стен, но из-за своей нереальности, дальше бюро обработки видимо так и не прошла.

Генерал Овчаренко посмотрел на своего зама и подполковник Лазарев сразу нервно заёрзал, на стуле:

– Возможно и приходила, но мне лично никто не докладывал, – сказал он, пожав плечами.

Генерал не стал ничего говорить в ответ, только поглядел на подполковника, как на назойливую, ненужную букашку. Затем перевёл взгляд и обратился к профессору Школярову, бормотавшему что-то себе под нос:

– Что у вас ещё? Вы что-нибудь узнали насчёт этих мутантов?

– А! – очнулся профессор. – Да в общем-то немногое. Исследование идут всего два дня. Но кое-что интересное, мы нашли. Как утверждает капитан Прохоров в своём рапорте, мутанты действительно должны обладать невероятной силой, чтобы расправляться с людьми голыми руками. Мышцы у них наверное просто железные. Но точно утверждать не могу, нужен живой экземпляр.

Следующее – железы внутренней секреции на порядок увеличены в размере и в крови у них обнаружено невероятное количество адреналина и тестостерона, плюс ещё менее известных для вас гормонов, я называть их не буду, всё равно не поймёте. Скажу только что такое количество гормонов в крови человека, сожгут его организм в течение суток. Организм при таком насыщении, просто должен был бы пойти в разнос и быстро постареть, выработав весь заложенный природой ресурс, после чего умереть. Если что-то похожее например произошло бы со спортсменом, во время олимпийских соревнований, то спортсмен бы побил все мировые рекорды, а потом бы умер от истощения и износа всех внутренних органов.

– Получается. Вы утверждаете, что эти «люди», живут на пределе своих сил и как я понял, они в скором времени подохнут от переутомления? – поинтересовался подполковник Лазарев, подводя итог из полученной информации.

Тут профессор замялся:

– Хм… Интересный вопрос. Я думал над этим. И уже повторюсь, у нас пока мало данных по этому поводу. Но по проведенным скоротечным анализам, могу предположить, что скорее нет, чем да, – сказал он и пустился в объяснения. – Понимаете, при исследовании на клеточном уровне выявилась довольно странная физиология их организмов. Мы предполагаем, что мутанты могут, как разгонять процессы в организме при агрессивности окружающей среды, так и почти полностью останавливать, накапливая энергию. И их митохондрии, вырабатывающие молекулу «АТФ», являющиеся своеобразными батарейками живого организма, претерпели также мутационный процесс на генном уровне. Результаты ждём до сих пор. Поэтому полностью всё объяснить не могу. Скажу только, что эти живые генераторы приобрели способность коллективной взаимовыручки. Они каким-то образом переплелись в общую сеть. И пока одна работает, выбрасывая весь запас, другая клетка запасается углеводами и в супертемпе разлагает молочную кислоту, продукт работы мышечных тканей. Примерно все выглядит так, если на уровне школьника.

– Ну-ну, не надо нас недооценивать, – обиделся генерал, на попытку профессора, сравнить их с детьми. – А зачем мутантам, такие столь жуткого строения ноги с изгибом в обратную сторону? – задался он вопросом.

– Ха… Опять же весьма интересный вопрос. И опять же у нас есть лишь догадка. По видимому мутация затронула такие гены, которые называют ещё «спящие». Одни из них будить опасно, потому как в себе они несут только разного рода болезни. А вот другие, несут в себе, так сказать, родовую память. Как известно – при внутриутробном развитие, человеческий зародыш, проходит все эволюционные стадии развития, начиная от рыб и заканчивая млекопитающими. Возможно мутация вызвала пробуждение генов птиц, а может даже динозавров. Причины? Пока непонятно. Возможно для увеличения скорости передвижения и как следствие – больше шансов на выживание.