Текст книги "Мнимые люди"

Автор книги: Андрей Белоусов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 39 страниц)

– Ну мужики так дело не пойдёт, – не успокоился остряк, тем самым скрывая за бравадой свой собственный страх, – а ежели Лешему ещё чего привидится, так этак мы все тогда отсюда ломанёмся. Один Серый останется, наши зады на камеру снимать, для потомков, – в ответ на остроту, кто из солдат ухмыльнулся, а кто и откровенно хохотнул, представив свой позорный побег и как всё это действо будет заснято.

– Отставить веселье! Рядовой Ковалёв, опять за своё?

– А чё, я ничего.

– Я те дам ничего. Вот заноза, – пожурил рядового командир. – Ладно парни посмеялись и хватит, давай за работу, а то действительно не по себе как-то. Тут глядишь и не такое пригрезится, так что побыстрее двигайтесь, чтобы поскорее убраться из этого склепа.

Солдаты с осуждением во взгляде, но с улыбками на устах, поспешили последовать совету командира и уже без особого трепета двинулись, на ранее обговоренные места своей дислокации. Невидимый оператор, по кличке Серый, не переставая снимать, медленно последовал за центральной группой, на середину платформы. По пути, он опустил камеру себе под ноги и камера запечатлела, как Серый медленно и осторожно переступал, временами дергая объективом, через трупы мужчин, коих здесь было в большинстве, женщин, детей и стариков лежащих на цементном полу, облицованном мраморной плиткой, холодном и таком неуютном.

Наконец, обойдя все препятствия, оператор, достиг середины платформы, где и замер, наведя объектив на деловито снующих солдат. Военные осторожно, похватали несколько трупов и перетащили их в сторону, освобождая места баллонам с газом. Работало три группы, две устанавливали баллоны в шахтах метро, в противоположных направлениях, а третья группа устанавливала баллон напротив оператора, прямо по середине станции. Установив баллоны, основная часть солдат, принялась бесцельно осматривать пространство, а взрывотехники принялись за свою часть работы.

Камера особенно тщательно, запечатлела, процесс подготовки баллонов с газом к взрыву. Было видно, как солдат без лишней суеты, отточенными, многочисленными тренировками, движениями подсоединял контакты и тестировал систему, перед тем как привести бомбу в рабочее положение.

Оператор ни на что не отвлекаясь снимал как раз завершение манипуляции с бомбой, взрывотехником, как снова раздался полушёпот, полу вскрик:

– Мамочки! Смотрите… – и столько было в это фразе мистического трепета, что все находящиеся на станции, невольно стали шарить глазами, звук-то раздался по рации и понять сразу кто кричал было попросту не возможно. И солдаты нервно озираясь, водя перед собою фонарями, отыскивали причину волнения, а наткнувшись на неё, застывали, как громом поражённые.

Камера вначале было, тоже метнулась по сторонам, но сразу же вернулась обратно. Оператор краем глаза, заметил впереди себя, на расстоянии пяти метров, нечто странное и повернул объектив в том же направлении…

От увиденной перспективы у профессора Мирного перехватило дыхание, а по коже побежали мурашки. С экрана на него пристально смотрела женщина с мертвенно бледным лицом Десятки лучей, освещая её со всех сторон и позволили рассмотреть восставшую во всех деталях. На вид, женщине было лет сорок, сорок пять. Одета она была в зимнюю шубу, порядком покрывшуюся пылью и в зимнюю меховую, под кролика, полу спадающую шапку. Женщина, как женщина, ничего удивительного. Если бы не одно но… Минуту назад она была мертва и лежала среди себе подобных.

Камера мелко подрагивая, наехала на женщину, показывая крупным планом её мертвенно бледное лицо, напоминающее маску, с сатанинскими огоньками в глазах.

А в следующий момент, неожиданно для всех, женщина, будто очнувшись от долгого сна, более осмысленно посмотрела на людей. А разглядев кто находится рядом с ней, выпучила глаза и запрокинув голову, душераздирающе закричала во всю силу своих лёгких. И было в этом крике, столько боли и ужаса, существа попавшего в лапы своего врага, что солдаты, просто-напросто, приросли ногами к земле, а члены их сковал мороз. Не смея двинуться, они во все глаза, неотрывно смотрели на женщину, а она продолжала кричать, раздирая воплем души людей. Наконец воздух в её лёгких закончился и долгий, протяжный крик-вой прекратился. И следом, военные не поверили своим глазам, мертвецы ожили…

Камера в панике заметалась, ловя в объектив жуткие подробности происходящего.

Мертвецы, сначала два-три, за ними уже десять, а потом и все остальные, стали конвульсивно двигаться. Они дёргались и дрожали, их тела, то застывали в диких позах, то вдруг дёргались с силой и натягивались как струна, а из многочисленных глоток вырывались стоны и хрипы.

Так мертвые дёргались в конвульсиях на бетонном полу в течение минуты, постепенно пробуждаясь к жизни. И в тот момент, как не странно, у профессора Мирного, глядевшего на жуткую картину, в духе ужастика, со стороны, родилась некая ассоциация с червями. Точно так же, ведут себя дождевые черви угодивших на мокрый асфальт. Но скорее всего ему больше это напомнило опарышей, толстых, белых червей, что конвульсивно ползают, на разлагающемся месиве. Точно так же вели себя в тот момент и ожившие мертвецы, усеявшие платформу станции метро.

Наконец, дикое представление приблизилось к развязке. Пережив дикие приступы конвульсии, ожившие мертвецы, стали покачиваясь, подниматься с пола, иногда снова и снова падая назад, на бетонный пол. А через десять секунд, уже основная масса оживших, поднялась с пола и неуверенно стоя на ослабевших ногах и ещё полностью не придя в себя, они, как один, словно сговорившись, уставились, налитыми кровью глазами, в сторону людей.

Словно выйдя из комы, пелену вязкого ужаса, разорвал, срывающийся на крик, голос командира группы:

– ОГОНЬ!!! Стреляйте, вашу мать! Вы сонные мухи, очнитесь! – и следом, подавая пример, в туннеле метро, одиноко загрохотал автомат, отдаваясь гулким эхом, в бетонном пространстве. За ним потянулись остальные и уже десятки дул автоматов, нервно запели свою грозную песнь. Следом, пронзая клубившуюся тьму, подземного царства, заметались струи огнемётов, слепя объектив камеры и засвечивая картинку.

В первые секунды завязавшегося боя, мертвяки мёрли как сонные мухи, натыкаясь на раскалённый свинец и на яркие сполохи огня. Попав под град пуль, ожившие мертвецы в корчах падали на землю и затихали, а загораясь живыми факелами, отталкивая всех со своего пути, бросались в разные стороны, размахивая руками, дико вереща, чтобы в конце концов свалиться грудой обуглившейся плоти на бетонный пол и уж точно, снова больше не подняться.

Но вот, то один мертвяк, то другой, стал проявлять чудеса прыти и вскоре, восставшие перестав быть сонными мухами, перешли в разряд рассерженных ос. Их движения становились всё более уверенные и скоординированными, а действия четкими и согласованными.

И в следующий миг, ожившие «мертвецы», показали людям, на что способны мутанты, прозванные «мимами». Один мутант, вырвавшись из общей кучи, с дикой скоростью, бросился в сторону бойца, веером посылающего раскалённый свинец, в сторону «мертвяков», пригибаясь, как будто увёртываясь от пуль, он подлетел в плотную к бойцу и одним ударом, сломал тому шею. И следом озверелая толпа «мертвяков», накрыла тело поверженного бойца и, убедившись что тот мёртв, схлынула, переключившись на следующий ненавистный объект.

Несмотря на то, что у ног бойцов, ведущих неравный бой, уже образовались приличные кучи трупов, мертвяков казалось меньше не стало. Они всё наседали и наседали на военных, с каждой секундой становясь всё быстрее и ловчей. И уже всё чаще и чаще, то там, то здесь замолкали смертоносные песни автоматов и гасли яркие струи огнемётов, полностью проглоченные озверелой толпой.

– Отходим! Все назад, к выходу! ПОШЛИ!!! – отдал приказ командир группе, в очередной раз отбиваясь от нападок «мертвяков». Могло показаться, что команда пришла слишком поздно и что трубить отход давно бы надо было, но дело в том, что бой шёл всего пару минут, а командир уже потерял треть своей группы. Он просто не успел за столь короткий срок оценить сложившуюся ситуацию.

Следуя команде, солдаты стали пробиваться к выходу, расчищая дорогу шквалом огня, соединяясь с остальными членами группы. Мертвяки же в свою очередь так просто сдаваться не пожелали и чтобы не упустить ускользающую жертву удвоили натиск, ловко уворачиваясь от огненных струй огнемёта.

С большим трудом, потеряв ещё четверых товарищей, людям наконец удалось, с боем соединиться в отряд и начать организованный отход, под бдительные команды своего командира. Камера фиксировала их напряжённые, словно окаменевшие, беспристрастные лица. Ни следа страха и паники. В тот момент солдаты уподобились «мимам», став такими же машинами убийства без страха и упрёка, без сомнений и надежды. Они чётко сознавали, что их жизни висят на волоске и зависит лишь от них самих. Все посторонние мысли покинули их, все предрассудки выветрились без следа и хоть сам чёрт, встань он перед ними в эти мгновения, получил бы изрядную порцию свинца и никто бы из бойцов даже не обратил бы на это внимание.

Но несмотря на жёсткое сопротивление людей и огромные потери среди «мертвяков», количество их никак не убывало. Всё новые и новые восставшие подтягивались из туннеля. И откуда раньше выныривали поезда, сейчас волнами выплёскивалось пополнение и занимало место павших собратьев. Ожившие, любой ценой, возжелали добиться того, чтобы незваные агрессоры, не покинули их убежища.

А поняв наконец, что массой, людей не возьмёшь, ожившие поменяли тактику. И пока основная масса продолжала напирать, чтобы принять на себя основной удар и отвлечь внимание людей, другая часть – наименьшая, переквалифицировалась в этаких сорвиголов, что-то наподобие, уже известных, камикадзе. Ценою жизни, они на последнем дыхании, на невероятной скорости, врезались в группу людей, словно пушечные ядра, сбивали тех с ног, приводя в замешательство. Десятки сорвиголов, разом направились в сторону людей, в надежде их потопить и пустить на дно. И только струи огнемёта помешали их плану, но оживших это не остановило. Раз за разом, каждую секунду, сорвиголовы предпринимали новые попытки. Они кружили вокруг людей, пока те плюясь свинцом и огнём, мелкими шажками подбирались к эскалатору, чтобы затем молниеносным броском врезаться в них. Атаки предпринимались безостановочно и наносились с разных сторон, то спереди, то сзади; то слева, то справа и даже попав под струю огнемёта, сорвиголовы вспыхнув ярким пламенем, продолжали стремительное движение, раздувая пламя охватившее их. От живых факелов помогала только, своевременная, выпущенная в упор, автоматная очередь, которая отшвыривала разодранные в клочья тела, назад, в озверевшую толпу «мертвяков».

В паре метров от эскалатора, у двух бойцов, стоящих рядом, неожиданно для них самих разом закончились патроны и чтобы заменить рожок, им потребовалось, казалось бы, секунды, но этого-то мгновенного замешательства как раз, с лихвой хватило сорвиголовам. Камера даже не успела запечатлеть их атаку, только пару смазанных силуэтов, вынырнуло из темноты и тут же удар, повергнувший на землю, двоих зазевавшихся бойцов и двоих рядом с ними. Когда же основная группа, при помощи ног и пару выстрелов в упор, отбила оживших, трое из четверых бойцов, повергнутых на землю, больше не поднялись с бетонного пола, мутанты времени даром не теряли и за пару мгновений успели раздробить бойцам горло.

А пока группа бойцов отбивала своих товарищей, с противоположного бока в группу врезался ещё один живой снаряд и люди потеряли ещё одного товарища. Камера мельком скользнула по его искажённому страхом лицу и страшной ране в районе горла. Судя по характеру рваной раны, напавший на солдата, действовал уже не только голыми руками.

Мазнув по погибшему, камера вернулась в исходное положение, уставившись вперёд. Силуэты оживших, казалось не истощимым потоком продолжали мелькать в темноте, то почти полностью погружаясь в неё, то резко выныривая, освещаясь пламенем огнемётов. Они кругами бродили вокруг солдат, сверля их, блестящими из темноты, злобными глазами, то приближаясь, то резко отскакивая от огненных струй.

Падали, сраженные металлическим градом и продолжали ползти истекая кровью, потом затихали и их трупы переступали следующие. В поведении оживших: в их тупом упорстве и абсолютном равнодушии к собственным потерям, в их полнейшем молчании во время атаки и невероятном самопожертвовании, которое нельзя было назвать геройством, было что-то настолько чуждое людям, что волосы, волей не волей, вставали у них дыбом, а спины покрывались холодной испариной. И когда закончился запас горючего сначала в одном огнемёте, а затем и в другом, солдаты дрогнули, чуть не разорвав строй. Натянутые до предела нервы, при виде смерти товарищей, при осознании, что выход, вот, рядом, рукой достать, а за ним спасение, зазвенели, как струны и только гневный окрик командира:

– ДЕРЖАТЬ СТРОЙ!!! Собаки трусливые! Сами подохните и товарищей погубите! – не позволил панике, завладеть душами людей.

– Прежним порядком, Вперёд! Задние, очищайте проход, чтобы у нас никого не осталось за спиной. Передняя шеренга, полукольцом! Защищаем заднюю шеренгу. Берём весь удар на себя!

Камера всё чаще стала поглядывать назад. Наконец показались ступени эскалатора. Солдаты без потерь достигли подъёмника и начался утомительный подъём.

Но ожившие не отставали следуя за людьми. Путаясь в останках своих собратьев, они пёрли вперёд, в надежде, когда-нибудь наконец, добраться до людишек и выместить на них, всю свою накопившуюся злобу.

Во время же самого подъема у военных случилась неприятность, могущая перерасти в беду. У солдат заканчивались боеприпасы. Когда ничего нельзя поделать, нужно действовать на свой страх и риск, в надежде хоть как-то исправить положение в свою пользу. Выход из туннеля ещё тонул в темноте и пройти нужно было не одну сотню ступеней, а командир группы отдал приказ:

– Бейте короткими очередями! Перейти на бег!

Подчинённые не заставили себя ждать и сразу кинулись вверх. И следом картинка на экране бешено затряслась, следуя за солдатами. Сто метров, пятьдесят, десять, выход.

Уже на поверхности командир командует:

– Гранаты, готовсь! Сколько есть… давай!!!

Лимонки, дробно застучав по металлическим ступеням, взорвались почти что одновременно. И при адском взрыве, туннель эскалатора, невольно превратился в этакую пневматическую пушку. Чудовищная, ударная волна, устремившись сразу в обоих направлениях, с бешеной скоростью, словно тараном, швырнула зазевавшихся «мертвяков», обратно, вниз, на бетонный пол, расплющив и разорвав на части. Иными же, теми, кто находился ближе к поверхности, выстрелило как из пушки и размазало по стенам и потолку. Камера это чётко зафиксировала: «Хотя лучше бы этого и не снимали – с содроганием подумал профессор Мирный, усаживаясь на стул».

Далее запись прерывалась и в кабинете, автоматически зажегся свет, освещая бледные и настороженные лица людей.

– Ну и как вам? – нарушая общую тишину, обратился Овчаренко к профессору.

– Да-с… – протянул тот в ответ. – Зрелище не для слабонервных. Честное слово, если бы я не знал точно, что такое возможно, я бы вам не поверил. Подумал бы, что вы мне решили показать, хорошо поставленный ужастик.

– Я бы на вашем месте и сам бы не поверил и как бы я хотел, чтобы вот это и впрямь было художественной постановкой, но… – генерал немного замявшись отложил дистанционный пульт. – Но это, самая настоящая реальность, чёрт бы её возьми. И нам с ней жить, и как-то бороться… – печально добавил он и положа обе руки на стол, поинтересовался, пронизывая взглядом Мирного:

– Ну-с, и какие у вас предположения по-поводу увиденного? Действительно ли, там, что-то ожило, или же всё-таки нет? Я вот, например, не верю ни в каких оживших мертвецов. Ну вот отказываюсь я верить. Поверить? Да для меня это равносильно сойти с ума, а у меня с головой, пока что всё в порядке. Или нет?

– Ну о каких оживших мертвецах, может быть речь, – всплеснул руками профессор. – Конечно же нет. Можете быть спокойны за свою голову, – успокоил он. – Люди, которых мы видели на записи… Как бы это сказать по проще… – Мирный в задумчивости почесал кончик носа. – В общем, они не были мертвы, они, грубо говоря – спали.

– Как это? – подавшись вперёд удивлённо спросил Овчаренко. А все остальные, сидящие за столом, следом недовольно зашуршали: «Как это спали? Ну даёшь профессор. Ну сказанул…».

– Так вы утверждаете, – после короткой заминки снова обратился он непосредственно к Мирному, – что все те люди просто спали? Что, вот так прям, собрались все вместе, залезли в метро и завалились там дрыхнуть, так что ли? – в кабинете послышался слабый смешок.

Профессор Мирный, как натура вспыльчивая, внутренне закипел. «Снова его перебили на полуслове, до конца так и не дослушав», и сдерживая растущие раздражение, цедя слова сквозь зубы, чтобы не раскричаться, ответил:

– Слово «спали», я произнёс в завуалированной форме, чтобы было понятнее. У вас же выработалась дурацкая привычка придираться к каждому моему слову и перебивать меня. – Овчаренко в ответ поднял обе руки на уровне груди, прося прощения.

На что профессор Мирный, недовольно фыркнул, но продолжил:

– Люди находившиеся в метро, были не живыми мертвецами, а мутантами. Хотя какие они уже мутанты, скорее я буду называть их так, как вы их прозвали – «мимикриды». Так вот. Если честно, то увиденное мной, было одной из самых удивительных возможностей «мимов». Я и не подозревал о чём-либо таком, – воодушевлённо докончил он фразу, оставив для кульминации лишь одно слово: – Летаргия, – чуть ли не выкрикнул он своё драгоценное слово и замолчал, наблюдая за реакцией.

Но к его большому разочарованию все промолчали, как будто не поняли или поняли, но не совсем.

Делать нечего. Сокрушённо вздохнув, Мирный пустился в объяснения:

– Летаргия или летаргический сон – это состояние живого организма, при котором все физиологические процессы, т. е. обмен веществ и пр., вплоть до клеточного уровня, затормаживаются в десятки раз. Вспомните, медведь, ёж, крот, кто там ещё. Ну я не знаю… Да и не важно. В общем, что их объединяет? А то, что они обладают способностью впадать в спячку в зимний период. У них падает температура, замедляется дыхание и сердечный ритм и т. д. Но я поправлюсь. Эти примеры я взял, для красного словца. В действительности же, то что происходит с этими животными не совсем летаргический сон, там немного другое.

Теперь возьмём человека. Мы с вами не впадаем в спячку. Нам это не свойственно и чуждо, хотя иногда так хочется. Поэтому «Летаргия», у нас, – это форма болезни, при которой у человека, существенно падает температура, что на ощупь он может показаться нам даже где-то как-то холодным. Ещё у человека: падает давление и замедляется сердечный ритм настолько, что отследить сердцебиение, может только специальный диагностический аппарат. Ещё что? Дыхание, дыхание практически прекращается и становится также незаметным. В состоянии летаргического сна, если человек не подключен к медицинскому оборудованию, он кажется нам мёртвым. Потому что он, и напоминает нам, по всем, выше перечисленным, внешним признакам, самый настоящий труп.

Но дело вот в чём. Летаргический сон, процесс не контролируемый. Я уже говорил, что это редкое заболевание. Есть предположение, что эта болезнь генетического характера.

А что мы видим, на записи. Мы видим, как «мимы» искусственно вызывают состояние летаргии. Это невероятно!

Понимаете, у нас с вами, нервная система поделена на два сектора. На бессознательную и сознательную. Сознательная нервная система поддаётся нашему контролю. Это когда мы мыслим, говорим, пишем, выбираем направление, выполняем работу. Бессознательная нервная система, не контролируемая, но на ней все основные функции организма. Она специально заблокирована природой от самих нас, для нашей же пользы.

Ну на простом примере. Когда мы идём, мы не думаем с какой ноги начинать движение, на какое расстояние надо отставлять одну ногу и когда переносить другую. Мы не задумываемся, какие нужно приводить в движение мышцы, когда мы пишем, едим ложкой, машем рукой и т. д. Так же при нашем общении эта система, распознаёт речь, сопоставляет её, т. е. сравнивает язык собеседника с вашим, может он разговаривает на иностранном языке, и даёт адекватный ответ, приводя в движение голосовой аппарат. Ну и так далее.

Это я рассказал об очевидном. А возьмём например такие процессы как: поддержание температуры, давления крови, дыхание, сердцебиение, пищеварение и т. д. Список можно продолжать ещё долго… Так вот. Эти процессы нам недоступны и слава богу. Представляете что бы было, если бы нам с вами пришлось бы за всем этим следить, заметьте, ежесекундно. Да мы сдохли бы уже через пару минут.

На этом, Сергей Андреевич сделал паузу, залпом осушив стакан с водой, после чего прокашлявшись, продолжил:

– Конечно. Есть люди исключительные, которые могут немного управлять физиологическими процессами. Йоги например. Они, при длительных тренировках, способны: замедлять дыхание и сердцебиение, менять кровяное давление или изменять температуру тела, понижая или повышая её. Но все эти способности находятся на очень низком уровне. Изменения, практически незаметные и несущественные.

В случае же с «мимами», мы наблюдаем, полный контроль над собственным телом. Они замедляют физиологию по собственному желанию. Удивительно! Полный осознанный контроль. Невероятно…

– Выходит по-вашему, «мимы» обрели способность впадать в спячку? И как я понимаю, они не зря выбрали туннели подземки. Это для них, как бы сказать, этакая своеобразная берлога?

– Ну да. Если отбросить формальности, то как вы грубо выразились, они впадают в спячку. А подземка имеет кстати неплохие условия для этого: там более или менее сухо и температура же, на пять-десять градусов ниже, чем на поверхности. Ну и так далее.

Выслушав всю эту лишнюю белеберду, Овчаренко понял лишь самое главное – «мимы» пытаются выжить таким образом, но вот что вынудило их на столь сложные физиологические изменения?

– Причины побудившие их пойти на это? – задался он вопросом намереваясь услышать ответ от учёного.

– Хм… Довольно сложно ответить вот так сразу. – Мирный, нервно застучал пальцем по столу, после чего тихо забормотал. – Хороший вопрос… Что? А если… Что если причина в продовольствии? А что, вполне может быть…

– Что вы там бормочите себе под нос? – привлёк внимание генерал. – Я например ничего не понял в вашем бормотании. Вы давайте поясней разъясняйтесь, а то времени и так уже сколько угрохали на ваши лекции.

– А?! – очнулся профессор. – А… Я говорю, что причина может крыться в проблеме пропитания.

– Продолжайте.

– Хорошо. Вот что я думаю… По нашим данным… или по вашим…

– Неважно! – раздражённо оборвал Овчаренко. Этот человек его явно сегодня начинал раздражать, особенно, когда бросался в объяснения. – Давайте дальше. Что по вашим, нашим данным?

– Я и говорю. По статистике, в столице осталось около четырёх миллионов заражённых. Хотя… Возьмём чуть поменьше, исходя из последних событий. Где-то… три с половиной миллиона.

Так вот. После оккупации города и эвакуации большей части жителей, в городе перекрыли поставки продовольствия. Конечно. Столица была покинута в спешке и продовольствие из неё не вывозили. Многочисленные склады, магазины были брошены на произвол судьбы. Еще были оставлены без присмотра стратегические запасы, это я думаю кстати наша большая ошибка…

– Чёрт! – воскликнул подполковник Стратов, будто только что проснулся. – Это что же получается. Мутанты жрут наши продукты? Э… ребята, так не пойдёт. – И следом выдал грандиозную идею. – Нужно в срочном порядке разбомбить все продовольственные склады!.

Но на бурное вмешательство, профессор Мирный только скептически заметил:

– Не суетитесь подполковник. «Мимы» не дураки. Они уже давно всё перетаскали в укромные места и попрятали, так, что и не отыщешь…

– Всё равно. Надо же хоть как-то действовать, – стоял на своём подполковник.

– Ваше дело… Делайте, что хотите.

Пока суть да дело, а Овчаренко пока волновала другая проблема:

– Этот вопрос мы позднее разберём, – весомо влез он в перепалку. – Сергей Андреевич, побыстрей пожалуйста? У нас и так времени в обрез, – для убедительности постучав по циферблату наручных часов, взмолился он. – Что вы нам хотели сказать? Что у «мимов», несмотря на оставленные нами, по глупости, продовольствия, всё-таки заканчивается жратва? Я так вас понял?

На что профессор протянул:

– Ну… не совсем, – а испугавшись грозного взгляда, быстро одумался. – Ну да, у них конечно же заканчивается еда. Но «мимы» не дураки, они поняли в чём их слабость и поэтому вынуждены были пойти на то чтобы впасть в спячку, – быстро затараторил он. – Вот вам и причина. Я думаю, что большая их часть сейчас находиться как раз в спящем состоянии, в целях так сказать экономии пищи.

И я сразу опережу ваш вопрос. Нет. У вас не получиться взять город измором в течение примерно ещё года.

И не стоит рассчитывать на то, что у вас получится взять город тёпленьким с пребывающими в глубоком сне мутантами. Я так думаю, что в случае реальной опасности, они поднимутся все без исключения. Это я вам точно говорю. Они не дураки, чтобы так подставляться. Не знаю как, но когда придёт время их всех разбудят, а затем направят против нас…

– Это понятно. Но всё-таки, что же будет, когда в городе закончится пропитание?

– Что будет? – повторил Мирный и устало посмотрел печальными, серыми глазами. – Сначала, они переловят всех собак и кошек, – заупокойно ответил он. – Потом голубей и крыс. А покончив со всей живностью в городе, «мимы» переключатся на самый доступный объект… – и выдержав театральную паузу опустив глаза, закончил, – на нас с вами… Это сейчас, мы вызываем у них отвращение, но что будет потом, когда нужда припрёт к стенке. Неизвестно. Но мой прогноз таков: если нужда будет «мимы» займутся каннибализмом и будут, между прочим, с удовольствием употреблять нас в пищу.

От последних высказанных вслух слов повеяло зябким ветерком грядущего, и в кабинете сама собой повисла тишина. В предчувствии тягостных событий, всем просто захотелось помолчать и переварить услышанную весть.

Спору нет. Нужно срочно, вышибать из города мутантов, пока они не успели наделать бед лихих.

* * *

Облачный фронт, кружившийся в окрестностях мегаполиса, к концу очередной недели сформировавшись в нечто большее, двинулся на Москву, огромной грохочущей, серой массой, покрыв собой всё небо над столицей. Когда затаившийся город, погрузился в серый сумрак, в его небе разразилась первая весенняя гроза, ознаменовавшаяся сверканием молнии и громовыми раскатами. Под проблески молнии и шквальный ветер, начавшейся ливень, стеной обрушился на землю, безжалостно хлеща её струями нескончаемых вод.

Накопившаяся за зиму грязь, покидая излюбленную и уже обжитую территорию, подхваченная ливнем, устремилась вместе с потоками дождевой воды, в городские стоки, где и, бесследно пропадала.

Под холодный, по-весеннему, ливень попали и люди, лагерем вставшие вокруг Москвы, окружив город, неразрывным кольцом. Вот уже неделю фронт не продвинулся и на метр, окопавшись в глухой обороне. И это долгое время потребовалось на переосмысливание своих взглядов, насчёт мутантов, захвативших город.

Получив достойный отпор, командование, в срочном порядке, как могло, на ходу, разрабатывало новую тактику борьбы, уже с организованной и профессионально обученной массой нелюдей.

«Мимы», в свою очередь также пока что, не проявляли особой бурной активности. Но, что они были постоянно начеку, это было безусловно. Ежедневно их фигуры мелькали у солдат перед глазами. Мельком оглядывали они гарнизоны военных и быстро скрывались из виду, не проявляя враждебности, смелея только по ночам.

Вначале, они только подбирались к людям, всё вынюхивали диспозиции. В последующем же, их смелость медленно переросла в агрессию и уже каждую ночь немногочисленные группы мутантов, совершали набеги на военные лагеря. Их набеги были столь стремительными и столь жестокими, что людей брала оторопь. Врываясь в полусонные лагеря, «мимы» без разбору убивали зазевавшихся солдат действуя нагло и напористо, а по тревоге, поспешно растворялись в темноте унося с собой оружие и пленных.

И потери людей росли, в то время как мутанты, почти что не несли никакого урона. Не в силах больше мириться и выносить бесконечные набеги, армия людей наконец получила добро на продолжение операции по уничтожению мутантов. Раздув пары, войска вылом потянулись к центру столицы, наученные горьким опытом, более не распыляли они свои силы и не пускали впереди себя разведгруппы, отныне положившись только на электронику спутников-шпионов.

Огромная масса людей, действуя слаженно и чётко, как единый организм, метр за метром с боем отвоёвывали территорию, занятую мутантами. И «мимы» отступали, оставляя после себя заминированные ловушки и многочисленные баррикады в надежде разорвать цепь. Но люди не поддаваясь на провокации, продолжали свой победный марш, с легкостью обходя все преграды на своём пути. И казалось, что вот! Вот он конец жуткой войны! И люди полностью уверились в своих силах. Никто и ничто больше не могло остановить их грозную силу.

Командование уже потирало руки. Надо лишь ещё немного, ещё чуть-чуть поднапрячься, и вот она, ПОБЕДА!!!

Ох, как они ошибались. А всё из-за того что слушая лекции профессора Мирного, они не слышали его, вполне разумных доводов.

Да «мимы» отступали, но отступали не просто так, они готовили людям, извращённую ловушку, в которую те шли, словно мыши на манящий запах сыра.

И вот в ночь с субботы на воскресенье, по истечению двух дней от начала операции, армия людей, лицом к лицу повстречалась с основными силами противника. Но ещё до этого, военные угодили в первую ловушку, приготовленную специально для них.

Одновременно, по всему периметру фронта, взлетели на воздух сотни высотных зданий. Из-за постепенного стягивания кольца, тысячи солдат сложили свои жизни, под бетонными обломками. Еще большее количество, ранено и выведено из общего строя. Обломки бетона и стекла, откалываясь от монолитных стен, шрапнелью разлетались в разные стороны, разбивая стёкла близстоящих строений и пронзая мягкие и податливые тела. Огромные пылевые тучи, поднялись в воздух и волной, подобно цунами накрыли людей, ослепляя и забивая лёгкие.

После чего криками и стонами умирающих и раненых, наполнились улицы города.