Текст книги "Мнимые люди"

Автор книги: Андрей Белоусов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 39 страниц)

– Ух… У меня хорошие новости генерал, – выдохнул довольный Сергей Андреевич, присаживаясь в кресло.

– Я внимательно вас слушаю, – сухо бросил в ответ Овчаренко. Он не любил преждевременно разделять радость подчинённых, до тех пор, пока сам не удостоверялся, что новость действительно хороша.

– Мы кажется, нашли решение нашей обшей проблемы, – выдал как на духу свою новость профессор.

– Интересно. Продолжайте и поподробней пожалуйста. – Выпрямился генерал, сгоняя с лица сонливость.

– А дело вот в чём, – склоняясь к генералу, проникновенно заговорил Мирный. – Два часа назад, в лаборатории где я изучаю мутантов, произошёл один примечательный случай, знаете ли… Наш лаборант, Роман Листовой, под вечер, где-то раздобыл спирт и напился, правда не сильно, и потому я закрыл на это глаза. Его понять можно. У Романа в городе семья осталась, вот и болит у мужика за них душа. Ну не выдержал парень, напился. С кем не бывает. Но в общем не в этом суть. А суть вот в чём.

Ближе к ночи, многие уже разошлись по домам, а у меня самого были неотложные дела. Ну вот, уже уходя я Роману и сказал, чтобы бросил жратву в клетку с «мимикридом» и ушёл.

Ну и вот. Я значит занялся своими делами, а Роман пошёл значит на кухню собирать ужин… – тут профессор, прервался, обмозговывая как бы получше обрисовать ситуацию и нахмурившись, он покачал головой и сказал. – Нет. Давайте лучше так, перед тем, как обрисовать вам дальнейшие события, я немного введу вас в курс дела обрисовав, поведение мутанта сидящего в клетке, – после чего Мирный перевёл дух и припомнив недавние события, продолжил:

– Значит так… – поднял он указательный палец и поводил им по носу. – Когда к нам только привезли живого мутанта, помня об открытие профессора Школярова, мы сразу же изолировали его в герметичной камере – клетке. Герметичность её заключается в том, что приток воздуха в камеру осуществляется через лабораторию и мутант чувствует наши запахи – это нужно было для чистоты эксперимента, а отток идет уже на улицу через вентиляцию, местные Кулибины постарались. Ну вот, когда мутанта привезли, мужчину лет тридцати, то он только почувствовав свободу сразу же стал бросаться на бронированное стекло, в надежде добраться до кого-нибудь из нас. Но с течением времени успокоился и где-то, как-то даже присмирел. Сидел на полу, иногда бродил по клетке и с любопытством постоянно нас разглядывал. Повторял за нами движения, пародировал или скорей копировал нас: мимику, манеру походки, манеру двигаться, разговаривать. Хм… Даже чудно было. Сидит в клетке мужик и ведёт себя будто обезьяна и главное не придуривается, а такой и есть Ну в общем своим он стал. Мы даже относиться к нему вскоре стали как к умалишённому, этакому деревенскому дурачку, а не как к опасному зверю… – профессор виновато улыбнулся. «Ну да, сглупили…».

Но Овчаренко было глубоко наплевать, на причуды учёных, ему нужен был лишь результат их работы, потому никак и не отреагировал, только бровями поводил.

Тогда Мирный, сделав серьёзное лицо, продолжил:

– А тут, значит лаборант Роман, будучи в подпитии, бросает еду нашему подопытному. После чего прислоняется к стеклу и начинает нелицеприятно всячески его обзывать. И что вы думаете? У мутанта будто крышу сносит. Он начинает метаться по клетке, выть, снова бросаться на стекло и постоянно от чего-то шарахаться.

Мы сразу же сбежались на шум и в начале даже посмеялись:

«Вона Роман, как нашего «мимикрида» приласкал крепким словцом, что тот аж не выдержал и взбесился».

– И только потом мы поняли в чём дело… – и выдержав театральную паузу, профессор сказал только одно слово. – Спирт.

– Спирт? – удивляясь переспросил генерал. – Причём тут спирт?

– Да спирт, – подтвердил Мирный. – Точнее его запах. Он то и свёл мутанта с ума, вызвав у него бешенство.

– Причины? – только сухо и спросил генерал, не видя пока ничего радостного, в словах профессора.

– Кхм… – подавился Мирный, натыкаясь на каменное лицо генерала. – Мы точно не уверенны, но у меня есть одна теория…

– Продолжайте.

– Попробую объяснить, – сказал Сергей Андреевич, откидываясь на спинку кресла и закидывая ногу на ногу. – Понимаете, в природе спирт не существует в чистом виде, и для всего живого на земле он является настоящим ядом. Его даже микробы боятся. Спирт только человек научился синтезировать, а потом ещё и употреблять его внутрь, да ещё и в здравом уме. А вот мутант по уровню развития очень приблизился к животным. И потому, даже простой запах спирта, стал ему чужд. Он его пугает, как например кошку, собаку, ну и тем самым вызывает ответную реакцию: бежать подальше, от резкого запаха.

– Вы уверенны? – уточнил Овчаренко, понемногу въезжая в курс дела.

– На сто процентов, – уверил его Мирный. – Мы уже провели несколько тестов, на других мутантах, реакция абсолютно идентичная. И теперь мы сможем, точно таким же методом выделить мутантов и среди здоровых людей. Только запахом здесь не обойтись конечно. Придётся всем принять внутрь, примерно по десять грамм спирта. Если они заражены, то вирус в их крови даст о себе знать и трансформирует сознание, как защитную реакцию, – и высказав свою теорию, профессор замолчал.

Генерал Овчаренко, в отличие от Мирного, не спешил с выводами и потому где-то с минуту молчал уставившись в пол. После чего вдруг резко поднялся протягивая профессору ладонь:

– Поздравляю! – пожимая руку, с чувством сказал он. Лицо его при этом разгладилось, а на губах будто промелькнула слабая улыбка. – Вы сделали очень важное открытие, для всех нас и в особенности, для тех, кто сейчас находится в городе.

– Ну я в общем-то здесь ни при чём, – замялся Сергей Андреевич, смутившись громогласной похвальбы. – Это Романа надо благодарить, лаборанта.

– Не надо, не принижайте себя, – укорил его генерал. – И Романа мы вашего тоже отблагодарим, не сомневайтесь. Главное, чтобы вы оказались правы, в своих умозаключениях.

– Я тоже надеюсь на успех. Во всяком случае, должно сработать, не может чтобы не получилось, – заверил генерала профессор, замечая толику неуверенности в глазах Овчаренко, насчёт своего открытия.

– Хорошо, – подвёл черту Овчаренко, под всем выше пересказанным. – Тогда завтра, с утра, начинаем эвакуацию города, благо всё давно к этому уже готово. Проверим вашу теорию на практике, профессор…

Вдохновлённый, благодарностью Овчаренко, профессор Мирный было уже встал с кресла и хотел на радостной ноте откланяться, но генерал не дал, а усадил обратно торопыгу.

– Ну а теперь, попробуйте объяснить мне дураку. Почему это мутанты не разбежались по всей стране в течение двух месяцев, пока о них мы ничего не знали и даже не догадывались об их существовании? – глядя серьёзными глазами на профессора, задал свой первый вопрос Овчаренко. – И второй вопрос. Чем вызвана их не любовь именно к нам, а не к другой окружающей их живности, так сказать в довесок к людям? Ну например, к тем же кошкам, собакам, что бродят тысячами по городу?

– Ха! На этот вопрос, вам разве что, может ответить только Господь Бог, – саркастически воскликнул Мирный.

Генерал нахмурил брови, постучав пальцем себе по лбу:

– Ну а вы попробуйте всё же, – предложил он профессору. – Вы же любите: строить догадки, выдвигать гипотезы, а мне нужен всего лишь, ну хотя бы, один маленький фактик… Нет, я конечно же понимаю, мы столкнулись с необычным, я бы сказал феноменом, но время. Времени на скрупулезное исследования, у нас как раз и нету. Нужно хотя бы теоретически представлять, с чем мы имеем дело. Ну так как?

Сергей Андреевич нахмурил лоб:

– Ну попробовать конечно можно, – пробормотал он. – И если честно, у меня уже есть несколько гипотез и одну, по моему мнению, самую достоверную, я пожалуй могу вам изложить.

– Продолжайте…

Но Сергей Андреевич не внял предложению, а медленно закурил, поразмышлял и только потом, сцепив руки на скрещенных ногах сказал:

– Ну если в двух словах, то дело обстоит так. Неизвестный нам вирус, поражает у человека не только хромосомный набор ДНКа организма, но и каким-то образом переделывает сознание, то есть наши с вами повседневные мысли, – пояснил он упрощая. – Ну а если конкретней, то вирус скорей попросту отключает мысленный процесс. Отделы же больших полушарий, отвечающие например за: долгосрочную память, логическое планирование и построение планов для решения сложных задач, а так же за наши чувства, переживания, мечты, у мутантов находятся в этаком латентном состоянии или скорей всего они просто отключаются. Трансформировавшегося человека в последствии ведут лишь древние инстинкты, глубоко упрятанные у нас в мозгу, прикрытые разумным интеллектом. У мутанта же, инстинкт встаёт на первое место. И из них можно выделить три самых древних, а именно: инстинкт самосохранения, инстинкт голода и инстинкт продолжения рода. Только у «мимикридов», последний инстинкт по-своему изменился. Как известно, чтобы сделать себе подобных, мутантам уже не требуется слияние двух полов, им достаточно распылить свои выделения, а именно слюну, кровь или что-то там ещё, вблизи человека и всё, получена новая особь…

Теперь ответ на ваш вопрос. – перешёл к конкретному разговору Мирный, глубоко затягиваясь. – Скорее всего, я конечно же не уверен на все сто, но на девяносто восемь процентов я даю вам гарантию – мутантов за пределами города не может быть, – и видя насмешку на лице генерала, решил уточнить на чём основываются его слова. – Постараюсь объяснить, – нажал Сергей Андреевич. – Я уже говорил вам об инстинктах. Так вот первый инстинкт самосохранения, заставляет мутантов всегда держаться вместе. И даже если человек ещё не трансформировался, его всё равно, что-то внутреннее, потянет обратно в город. Очень сильно потянет и он обязательно вернётся. Но я не думаю что таких было большинство… Основная же масса заболевших, я предполагаю, это коренные жители столицы, о чём живо говорит статистика последних месяцев…

Стряхнув длинный столбик сигаретного пепла, продолжил речь с вопроса:

– Почему мутантам надо держаться вместе, а не поодиночке разбежаться по всей России или заграницу? Скорее всего в этом кроется уже наш с вами, человеческий, эволюционный естественный отбор. То есть, – поднял он руку с сигаретой. – Наши предки, ещё до разумных обезьян – возможно это были лемуры, были слабы и беззащитны в жестоком мире, и главное, они были лёгкой добычей для множества хищников. И вот, чтобы их вид выжил, лемурам пришлось сбиваться в стаи. Этим они существенно облегчили себе жизнь и давая новый толчок, дальнейшему развитию, – глубокомысленно изрёк профессор. – В последующем, приматы, потом человекообразные обезьяны, жили только стаями и вместе отстаивали свои права на выживание. Ну, а потом с появлением человека, стая перешла в: семью, род, племя и дальше до цивилизации… Но это уже не относится к нашим с вами мутантам, – Мирный развёл руки по сторонам, после чего снова сцепил на скрещенных ногах и поинтересовался своими успехами. – Ну? Мой ответ вас удовлетворил?

Мм… Ну, где-то, как-то, да, – генерал повертел раскрытой ладонью. – Ладно, – в следующий момент отмахнулся он. – Но вы, вот утверждаете, что мутанты держатся вместе, а почему же до сегодняшнего времени, военные патрули натыкались лишь, только на одиночек? Как вы на это ответите?

– Элементарно. – Мирный поудобней развалился в кресле, поменяв ноги местами. – Это были, так сказать, новоиспечённые. Люди прошедшие трансформацию, совсем недавно и ищущие своих новых собратьев.

– Ах вот даже как, – покачал головой Овчаренко, то ли соглашаясь, то ли издеваясь над профессором. – Ну что ж, будем надеяться, что вы правы, – изрёк он вставая из кресла и подходя к письменному столу. Порывшись в его недрах, генерал отыскал пачку сигарет и присел на край стола:

– Будете? – предложил он сигарету.

Мирный удивлённо указал на свою собственную.

– Ах, ну да, – хлопнул себя генерал по лбу. – Совсем заработался, мысли незнамо где витаю, – оправдался он и затянувшись, как часто бывало в молодости, выпустил дым в форме колец. – Так… – после глубокой затяжки сказал Овчаренко, подводя итог. – Что ж с первым вопросом, можно сказать, мы покончили. Но основной доклад вы всё равно должны будете представить на общем собрании, которое состоится послезавтра, – напомнил он Мирному. – Я же соберу начальников штабов войск оцепления и вы там выступите с вашим открытием и вот точно такими же, понятными словами, какими сейчас объясняли свою теорию, мне поведаете свою теорию всем остальным. – И выдохнув дым вверх, генерал вопросительно посмотрел на Мирного.

– Хорошо, я приготовлю доклад, более доступными для понимания, словами, – согласился профессор.

Овчаренко в ответ удовлетворённо кивнул:

– Кстати, – спохватился он. – Нужно подготовить два доклада. Один нам на рассмотрение, детскими словами, а второй пойдёт в научную коллегию, там уж вы постарайтесь своими, словами, научными, убедить коллег в правильности вашей теории. Без их санкции, министр обороны и пальцем не шевельнёт, – и не докурив до конца, потушил сигарету, смяв её в пепельнице, сел обратно в кресло, напротив Мирного. – Так – это были маленькие формальности, а теперь я слушаю ваш ответ, на мой второй вопрос. Вы же говорили, что у вас и на него есть своя теория? Так я внимательно слушаю…

Профессор Мирный покачав головой хмыкнул:

– Хм… На второй вопрос намного будет сложней ответить. – И оставив расслабленную позу, поближе придвинулся к генералу. – Понимаете, нам пока не известно, что у мутантов деется в голове. Данных исследований, мало. Мы не можем проводить с ними тесты, как с животными например, они не хотят идти с нами на контакт. Злоба, агрессия, ненависть, мы не-то что, опыты над ними ставить, мы не можем к ним приблизиться, пока они в сознании, а имея дело с бесчувственным телом не понять, что у него там в голове.

Овчаренко после этих слов было расстроился, не ожидая более продолжения. Но не таков был Сергей Андреевич, чтобы оставлять разговор не на чём, даже не попытавшись, хотя бы пофантазировать:

– Но теория одна есть, – громко заявил он, лукаво смотря на приунывшего генерала. – Я уже говорил вам, об инстинктах и что мутанты им подвержены особенно сильно, а разум осознания своего «Я», у них отсутствует. Ну так вот… – сказал профессор. Затем помедлил гася бычок в пепельнице и принялся говорить дальше, уж особенно как-то азартно. – Да мутанты – это грубо говоря жутко деградированные люди, но деградация их настолько интересная, что у нас родилась одна мысль, на этот счёт. Да, мутанты поглупели и отупели по сравнению с нами. Одна часть их разума спит или вообще отключилась, но другая… – поднял он указательный палец. – Другая часть разума не просто поглупела, она перешла в иное состояние. Состояние – изменённого разума. Дело в том, что «мимикриды», уже не осознают себя людьми, они стали чем-то другим, другим видом я бы сказал. И в нас, то есть людях, они видят только опасность. И вот тут-то срабатывает инстинкт самосохранения, – Мирный замолчал и снова потянулся за сигаретой, прикурил и расслабленно затянулся. – С этого места, я должен кое-что вам объяснить поподробней, – сквозь выдыхаемый дым сказал он.

– Инстинкт самосохранения, подразделяется на несколько пунктов. Я затрону четыре из них:

– Явления природы. На протяжении эволюционного пути развития, человек постоянно боролся с природой. Ему было жарко, он спасался от огня, искал новые места обитания, ему пришлось научиться плавать, хотя ближайшие сородичи приматы боятся воды. Ему было холодно, он научился разводить огонь и выделывать шкуры и сооружать себе первую одежду и жилища. Более кардинальные вещи, такие как природные катаклизмы, человек обожествил. Но при первой же возможности, во время землетрясения, извержения, наводнения, человек не оставался на месте вымаливать прощения у богов, а давал дёру, что спасало ему жизнь и жизнь племени. Были наверно и другие, что оставались, но где они теперь? Где-нибудь на дне моря или под слоем пепла. Такие предки человека не продолжили род и вымерли.

– Угроза исходящая от более сильного и опасного хищника. Ну тут всё понятно. Если есть возможность бежать, беги. Нет, то дерись до-последнего вздоха, а лучше вообще не заходи на его территорию.

– Угроза исходящая от неизвестного и непонятного. Тут то же всё понятно. Если не знаешь что-то, но чувствуешь исходящую опасность от этого что-то, то лучше с этим не иметь дело…

Перечислив инстинкты самосохранения, профессор, в ажиотаже охватившего его, потушил только что прикуренную сигарету и схватился за новую:

– Вот три пункта, которым подвержены все люди в здравом уме, – сказал он, после чего поднял палец. – Но… – заключил Сергей Андреевич. – Но в силу, своей собственно силы воли, люди могут им противиться или не замечать. Этакие герои или дураки, кому как. – Генерал нахмурил брови, услыхав, что героев приравнивают к дуракам. И Мирный, чтобы исправить свою оплошность, быстро добавил. – Хотя это два разных понятия и я их не хочу обсуждать. Ладно я сейчас не об этом. Я хочу заострить ваше внимание на четвёртом пункте.

4) Я бы назвал его: Признак не соответствия стандартов человеческого сознания и морали. Правда витиевато, но другое ничего не идёт в голову, – замялся Мирный, как бы извиняясь перед генералом за своё косноязычие. – Теперь объясню.

– Мир который привыкли видеть мы не таков, каков он есть на самом деле, а таким каким мы сами его сделали. Каждый человек живёт в своём укромном и понятном только ему мирке, пытаясь по мере возможности, не замечать, что делается вокруг него. Но когда в его мир врывается, что-то извне, то человек сразу встаёт в бойцовскую позу и готов до последнего защищать, себя и свой выстроенный мир.

Поясняю, – нажал профессор. – Сначала глобально…

Когда кроманьонец встретился с неандертальцем, то среди них вспыхнула вражда. Хотя сейчас многие утверждают, что они не враждовали и неандертальцы тихо мирно слились с кроманьонцами. Но я приверженец другой теории и почему объясню дальше.

Почему произошла вражда? Ведь скорей всего неандертальцы не проявляли, ну уж прям, страшную агрессию по отношению к кроманьонцам. Скорей всего нет. Просто нашему пращуру не понравились неандертальцы с их обезьяньими мордами, странной походкой и т. д. Неандертальцы были как бы подобие на них, этакие полулюди, полу звери и кроманьонец не считая их за разумных существ, истреблял по мере возможности, как опасных зверей. Ну не укладывались неандертальцы у кроманьонцев в нормы стандартов сознания и морали. Они мешали им и представляли опасность. Лучше уж их уничтожить, чем ждать от них сюрпризов.

– Примерно так, – закончил свою мысль профессор и тут же отмахнулся. – Ну это слишком далёкий аспект жизни наших предков и можно на эту тему спорить до бесконечности. Возьмём поближе.

Вот примерно, то же самое, – заметил он обрадовано. – Завоевание белым человеком Америки, Индии, Африки. Кто там по мнению белых людей жил до них? – прищурив глаза спросил Сергей Андреевич. – Правильно, нелюди, – ответил, подняв снова палец. – Полулюди, полу животные. И белые люди прикрывшись опять нормами стандарта сознания и морали, что мол коренные жители этих стран вовсе не люди, созданные Богом и у них, тем более, нет души, как у нас, давай их всячески принижать, уничтожать и вообще относиться к ним, как к опасным зверям. Лучше их уничтожить, изолировать, прежде чем они нас сами прирежут.

А ведь коренные жители этих стран приняли белого человека и сначала не проявляли явной агрессии к нему, ну за исключением, – нехотя поправился Мирный. – Но тотального-то террора с их стороны не было. Просто для белого человека они выходили за пределы его внутреннего мира: Они разговаривали на странном языке, не понимая цивилизованного языка, белого человека; бегали полуголыми, а то и вовсе голыми дикарями, ничего при этом не стыдясь. А главное, их цвет кожи кардинально отличался от белого цвета. Ну и какой, по мнению белого человека, тут может быть разговор, о том что дикари такие же люди как и они и что их создал Бог. Да быть такого не может! Их создал дьявол и точка! – вскричал профессор радуясь своим словам.

– И это заметьте, – указал генералу профессор Мирный, – были образованные и цивилизованные люди. Ну какой может быть разговор, что кроманьонцы и неандертальцы с каплей разума в голове, перешли к партнёрским отношениям друг с другом. – возмутился он раскрасневшись. При этом его глаза горели азартным фанатичным пламенем, как бывало на лекциях, когда он отстаивал свою точку зрения.

Уже в конце речи, у профессора закончился воздух и он порядком подустал. Потом уже, отдохнув и немного успокоившись, Мирный поинтересовался у генерала.

– Вам пока всё понятно?..

На первый взгляд могло показаться, что генерал задремал. Но стоило только Сергею Андреевичу прекратить речь, как генерал открыл глаза и сразу же ответил:

– Ну как сказать… Слишком уж всё запутанно. И пока я, что-то никак не пойму, к чему вы клоните?

– А-а… – азартно подхватил профессор. – Я как раз подхожу к самому главному.

– Отлично. Только давайте побыстрей, – устало проронил генерал глядя на наручные часы. – У-у-у…, – присвистнул он, – два часа ночи, офигеть не встать. Это ж когда мы будем с вами ляжем?

– Да я недолго. Ещё десять минут и разойдёмся, – поспешил успокоить генерала Сергей Андреевич.

– Хотелось бы верить, – протянул Овчаренко и махнул рукой. – Ладно продолжайте. Часом раньше, часом позже…

Поняв намёк, Мирный более не стал долго разглагольствовать:

– Значит так. То что я вам сейчас рассказал – это относилось к людям недалёкого ума. Чем развитей мозг у человека и чем больше его осознание мира, тем он становится терпимей и скорей всего не должен повторять таких ошибок. Но, – снова поднял он свой указующий перст. – Но есть одно, но. Есть такой случай, когда человек, каким бы он ни был образованным, теряет над собой контроль. Например боязнь насекомых.

Представьте себе, – предложил Мирный генералу, подключиться к разговору. – Ползёт по вам этакий мерзкий, противный, склизкий, белый слизняк и при этом ещё отвратительно воняет. Ваша реакция? – Генерал уже хотел ответить, но Мирный не дожидаясь ответа, продолжил. – Я за вас отвечу. Вы резко и с отвращением смахнёте слизняка и для своего удовлетворения, раздавите его ногой. Хотя… Слизняк же не представлял для вас прямой опасности. Он не был ядовит, у него не было устрашающих челюстей и он тихо мирно, просто по вам полз. Ну а что его таким сделала природа, он же не виноват, а вы его в лепёшку. Ну, какого? – поинтересовался профессор, чуть ли не подпрыгивая, от нахлынувших чувств. – Вот… А предположим, прыгала бы по вам белочка, да процентов девяносто, вы бы умилились только и даже попытались бы её погладить.

Или…, – пребывая всё в том же азарте, привёл Мирный новый пример. – Завелись у вас в доме муравьи. Ваша реакция? Во что бы то ни стало их надо изничтожить… И это понятно, так поступит любой нормальный человек. Но с другой стороны, чем заслужили муравьи такую жестокую участь. Они же не разумны, чтобы размышлять: «Ага сюда нельзя, здесь занято, а сюда можно…». Но мы не думаем об этом, мы просто избавляемся от проблемы.

Так вот… Исходя из четвёртого пункта, следует: То, что не вписывается в наши мерки стандартов сознания, должно быть уничтожено. Ибо оно только своим видом уже несёт нам опасность и неважно, что оно возможно безобидно и не причиняет нам вреда. Это у нас в крови и этого не выбросишь и никакая логика не сможет с этим бороться.

Это отклонение несёт с собой нарушение гармонии. Человек с пелёнок привыкает к симметрии и гармонии. Скорее всего это было вызвано эволюционным отбором. Все животные убивают среди своих, уродов, больных и у кого отклонения, как физические, так и умственные. Всё это нужно для того, чтобы их вид выжил, а животное с болезненными отклонениями не давало в последующем больного потомства, тем ставя под удар выживание всего вида.

Ну вот, – выдохнул наконец профессор облегчённо. – Теперь я могу подвести черту. У мутантов это четвёртое чувство развито особенно сильно. – громко заметил он. – И в их глазах мы люди, не являемся для них, родственным видом. Они видят в нас диссонанс, отклонения от норм их сознания. И учитывая их злобную агрессию к нам, я могу, предположить, что в их глазах, мы являемся этакими, отвратительными чудовищами, как тот слизняк о котором я вам говорил. И «мимикриды» попросту не в силах бороться с этим инстинктом. Тем более, что мы действительно представляем для них реальную угрозу. «Мимы» – это уже не люди, это уже новый вид, живой природы и он хочет во что бы то ни стало выжить в нашем мире, но на беду на их пути оказались МЫ. – Сергей Андреевич, ткнул в себя пальцем. – А вот как дальше разовьются события, я не берусь прогнозировать. – закончил он и устало откинулся на спинку кресла, закурив уже третью сигарету за ночь.

– Так просто! – генерал раздражённо вскочил. – Значит мутанты видят в нас жутких чудовищ?!

Мирный устало кивнул.

– Вот значит как, – прошептал Овчаренко, а потом почувствовав себя ослом набросился на профессора. – А нельзя было сразу сказать. Вот развели здесь демагогию. Чуть не уснул, ей Богу, пока дослушал вас до конца. И что у вас, учёных, за такая дурацкая привычка. Сначала ходите вокруг, да около и только в конце выдаёте нужную информацию. – посмотрел он осуждающе на сникшего профессора наук. – Вам батенька, стоило бы заново послужить в армии. Вот где бы вас научили изъясняться чётко и коротко, и сразу по делу. А то, вот тут мне лекции читаете, как сопливому студенту!

Ладно, – поостыл генерал и последовав примеру Мирного, закурил. – Ответ ясен. Хм… Чудовищ они в нас видят. Ну и пускай видят, это уж их проблемы. Мы тоже их не за кукол «Барби» принимаем. – Пробурчал он себе под нос и решив размять затёкшие ноги, стал прохаживаться по кабинету. – То что вы сейчас мне рассказали, тоже должно войти в ваш доклад. Только пожалуйста, без этой вашей демагогией и словоплётства, – осуждающе заметил Овчаренко, подходя к пепельнице. Потом потушил окурок и прощаясь протянул руку:

– Всё на сегодня хватит. Спокойной ночи профессор. Спасибо конечно за лекцию, но можно было бы и покороче. Ну а так вообще-то благодарю, за внесённую ясность. До встречи…

– Спокойной ночи, генерал, – пожелал Мирный и пошёл спать.

Генерал с минуту ещё побродил по кабинету, после чего погасил свет и отправился на боковую. Завтра ему предстоял тяжёлый день…