Текст книги "Мнимые люди"

Автор книги: Андрей Белоусов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 39 страниц)

Местами даже попадались наспех сооруженные баррикады или забаррикадированные подъезды домов, частично уже разобранные группами зачистки. Такое впечатление, что в городе велась нешуточная война и чем ближе к центру, тем всё больше следов погрома и разорения, выглядящих просто ужасно, особенно на фоне: подтаявшего, серого снега с черными проплешинами пожарищ, и такого же серого, свинцового неба.

Тихо переговариваясь по рации и координируя маршрут движения, группа Лютича постепенно продвигалась к центру города и по всей видимости приближалась к основной группе зачистки, идущей впереди. С каждым шагом, отчетливей становились звуки стрельбы, скоротечного боя, а сами десантники то и дело натыкались на тлеющие или ещё горящие останки людей, или мутантов, уже и не разберёшь…

– Похоже парням не сладко приходится, – поделился своим мнением самый нервный десантник, не выдержав постоянной, гнетущей тишины.

– Да, парни уже нюхнули пороху, а мы тащимся, как черепахи, – подал голос следующий. – Сколько можно! Где эти страшные мутанты? Надоело всего бояться, скорей бы уже в бой с ними вступить.

Кто-то ещё попытался высказать своё мнение, но капитан Лютич оборвал начавшийся разговор:

– Отставить разговоры. Эфир не занимать. Первый, проверить вон тот подъезд, что-то он мне не нравится. Такое ощущение, что его группа зачистки пропустила.

– Есть.

Пятнадцать человек отделились от группы и побежали проверять подъезд жилого, пятнадцати этажного дома.

– Вторая группа остаётся на месте и прикрывает первую, – вторично скомандовал Лютич.

– Есть. – И оставшиеся десантники, рассредоточились во дворе дома. Пятеро цепко осматривали двор и улицу, остальные десять, держали на прицеле жилое здание, готовые в любой момент броситься внутрь.

Через пятнадцать минут по рации пришёл рапорт первой группы:

– В подъезде никого.

– Подвал – чисто.

– Квартиры – чисто.

– Крыша – чисто.

– Вас понял. Отбой, возвращайтесь назад, – передал Лютич.

Следуя приказу, из подъезда слаженно, один за другим, показалась первая группа и их сразу же кто-то радостно поприветствовал:

– Что опять мимо, парни? Эх, видно не судьба…

– И то правда. Мы так и до конца операции не увидим мутантов.

– А хотелось бы?

– Очень, твою мать, прям руки чешутся.

– А я бы например не хотел бы. Мы так мило с вами гуляем… – пришлась шутка к месту.

И в эфире раздался дружный смех:

– Ха-ха-ха! – Даже сам суровый Лютич не сумев сдержать улыбки, недовольно прикрыл её рукой. И не желая портить парням настроение, только сухо отдал команду двигаться вперёд.

Пять часов пути, по безлюдному городу, в постоянном напряжении и без остановок, такой темп может вымотать кого хочешь. Хоть десантники и не обычные, рядовые люди, а подготовленные к самым суровым условиям боевые единицы, но и они постепенно начинали уставать. Сам капитан Лютич, ранее не замечавший за собой, физической слабости тела, вскоре стал понемногу сбиваться с поставленного темпа. И виной всему этому, скорее всего была, даже не обстановка напряжённо царящая вокруг, а новый непроницаемый костюм с лицевой маской и респиратором, в который заставили облачиться перед операцией.

Всё хорошо, да вот тело под ним неимоверно зудело и чесалось, а лицевая маска нагревшись от дыхания поставляла бойцам один лишь спёртый и горячий воздух. Некоторые бойцы, не выдержав, снимали на время маски и с наслаждением втягивали в себя прохладный и влажный воздух улицы. Капитан Лютич, на такое нарушение инструкции, просто закрыл глаза. Он и сам уже третий раз снимает маску и шлем и протирает красное, распаренное лицо, платком, предварительно смочив его водой из фляги. А вот с костюмом дело обстояло куда сложней. Его не расстегнешь, как куртку и не проветришься прохладным ветерком. Потому что, этот модифицированный костюм представлял собой – многослойный комбинезон и чтобы его снять понадобится, в общей сложности, не менее получаса, а у них этого времени как раз и не было. Вот бойцам, хочешь не хочешь, а приходилось терпеть издевательства. Хорошо хоть в комбинезоне имелась специальная прокладка, которая впитывала пот и выводила его наружу, через специальные поры, а то бы так, без прокладки, бойцы просто бы захлебнулись в собственном «соку».

Испытывая дискомфорт, но постоянно держа себя в руках, группа Лютича продвигалась к конечной цели, ожидая когда пройдут дополнительных три часа пути, по истечению которых должны были объявить общий привал.

В течение последующего часа «прогулки» по безлюдному городу, в душе Лютича, нарастала необъяснимая тревога, которая своими цепкими щупальцами затягивала ему горло затрудняя дыхание и спутывая мысли. Его всё сильнее преследовало ощущение безысходности и западни. Такое ощущение, что это не они, вооружённые до зубов, вышли на охоту на монстра, а наоборот – это монстр, сейчас вёл на них охоту, а они, как утки, прямо сейчас шли ему в зубы.

И эти ощущения, у него, родились неспроста. Учитывая тот факт, что уже конец середины дня, а группы зачистки, судя по поступающим докладам, до сих пор не встретили, толпы мутантов, как их уверяли ранее, а лишь отдельные экземпляры, гуляющие сами по себе. Он же, со своей группой подчистки, вообще как на прогулке. То сами собой возникают вопросы:

«Так куда же подевались мутанты? Попрятались? Или же готовят им всем подлую ловушку?».

В последнем утверждении, капитан Лютич не сомневался, уж больно у них, вся эта грандиозная операция проходит гладко и как-то даже без напряга, а вот это-то и настораживает.

Десантники, рассыпавшись цепью, продолжали планомерно осматривать участок, выделенного им маршрута. Заглядывали: в каждую подворотню, дворик, подъезд, улицу – ничего, ни души, пусто. Всё время пусто. Лишь только одиноко лежащие обгорелые трупы, да и то не через каждый метр, а через десяток таких метров.

Оглядывая очередной труп и теребя его носком армейского сапога, капитан Лютич, неожиданно по рации получил оклик своего солдата:

– Стойте, тихо! Капитан слышите? Прислушаётесь. Кажется это двадцатка, наша группа зачистки.

Стройный ряд цепи из людей остановился и стал прислушиваться. Капитан Лютич, чтобы лучше слышать, снял с лица маску и глубоко вдохнул, прочищая лёгкие. Струя прохладного ветра, ударившая в лицо, приятно охладила кожу, смахивая с неё бисеринки пота, унося прочь.

И действительно, сквозь ватную тишину, до Лютича наконец прорвались приглушённые звуки стрельбы. И если раньше, они напоминали одиночную трель птиц, то сейчас это была настоящая канонада, а это означало, что двадцатка вступила в настоящий, кровопролитный бой.

«Вот они! Показались всё-таки гады…», – со злым презрением подумал Лютич.

И с ним тут же согласились остальные хором голосов, словно они могли читать его мысли:

– Точно это двадцатка, нарвалась на мутантов.

– Влипли по полной программе. Кажись несладко им сейчас.

– Капитан, что будем делать?

– Слушайте надо идти им на помощь.

– Тихо! – прикрикнул Лютич, останавливая галдёж в эфире. – Следуем проложенным курсом. Просьбы о помощи не поступало, значит без нас справляются. Вперёд, цепью!

И только он отдал команду, как общий эфир наполнили статические помехи, а следом прорвался голос на грани паники:

– Приём, это двадцатка! Повторяю, это двадцатка. Группа зачистки капитана Попова. Всем группам, следующими за нами… просим помощи… мы наткнулись на их гнездо… они прут изо всех щелей… они повсюду. Выручайте парни, здесь становится жарко.

– Это двадцать второй, идём вам на помощь. Мы в метрах в пятистах от вас. Держитесь! – прокричал в рацию Лютич, и затем уже по внутренней связи, дал команду. – Все слышали! Тогда в колонну стройся! Сержант Кротов – ведущий. Бегом марш!

Тридцать пар сапог дружно застучало по асфальту, меся подошвами подтаявший мартовский снег. Десантникам предстояло совершить марш бросок на пятьсот метров и пересечь две улицы напрямик.

Капитан Попов, который сейчас взывал о помощи, был личным другом Лютича и пока капитан бежал на выручку, он напряжённо думал, отгоняя от себя мысль, о том что могут опоздать:

«Попов, какого чёрта ты угодил в засаду? – с досадой задавался он вопросом. – Ведь вдоль и поперек просматривается город, и ни души вокруг. Ты же им прямо в лапы угодил. Как же это они тебя провели, дружище? Как же ты их прошляпил? А если у тебя в отряде около четырёхсот человек, но ты просишь помощи, то чем же я, со своей тридцаткою тебе смогу помочь? – качал он мысленно головой, боясь даже представить, какая там сейчас заваруха. – Ладно, брось эти мысли. Надо спешить. На месте разберёшься».

И чем ближе была группа Лютича, тем отчетливей раздавались выстрелы, уже не одиночные а шквальные, хаотичные.

– Осталось недолго. Капитан Попов вон за теми домами. – Указал Лютич на два девятиэтажных дома, что как скалы отделяли отряд, от группы Попова. – Поднажмём ребятушки…

И до намеченных домов оставалось пятьдесят метров, тридцать, двадцать… Как весьма неожиданно для всех, из-за бокового здания – покосившейся красной пятиэтажки с выбитыми стёклами – выпорхнула стайка ребятишек, лет десяти-тринадцати и заметив солдат, настороженно замерли, сбившись в кучку.

– Оп-па… А эти здесь откуда? – изумился сержант Кротов – ведущий группы. – Капитан, вижу детей! – доложил он о встрече и замер как вкопанный.

Десантники последовав примеру, не менее удивлённые встречей остановились, разбивая строй:

– Бедные, как же они здесь оказались-то?

– И угораздило же их, в это время, здесь разгуливать.

– Бедняжки, видать стрельбы испугались, – переговариваясь по внутренней связи, жалели суровые мужики малых детей.

Движимый чувством сострадания, из строя, вышел сержант Кротов и махнув детям рукой, крикнул, предварительно стянув маску:

– Эй ребятня, давай сюда! – Дети как будто бы только и ждали этого, а получив приглашение, сразу же кинулись к «спасителям».

Когда они уже были в пяти метрах от десантников, так споро они побежали, вперёд, расталкивая бойцов, выскочил капитан Лютич и срывая на бегу маску, дико заорал:

– Отставить! Эй вы, ни шагу дальше! – страшным голосом приказал он детям. – Ещё шаг и я стреляю! – и в подтверждение своих слов наставил на ребят оружие. Те словно врезавшись в стену, встали как вкопанные. А две девочки и мальчик, лет семи, не сумев справиться с инерцией, вытянув худенькие ручки вперёд, шлепнулись на землю, расцарапав ладони. Мальчику же, в отличие от девочек и вовсе не повезло, не сумев вовремя сгруппироваться, он больно ударился головкой об асфальт и тут же, лёжа на земле и не двигаясь, горько расплакался. Потом и две девочки разревелись, но на ноги встали сами. Остальные дети испугавшись до ужаса, злобного дядьку с автоматом, не двигались с места и не пытались помочь, лежащему на земле, мальчику. Они просто стояли и смотрели, своими детскими и испуганными глазёнками, дрожа от страха.

– Что вы делаете капитан? Это же дети? – возмутился сержант Кротов, мечась взглядом с детей, на капитана.

Капитан Лютич и сам не мог объяснить свой поступок. Он даже себе, не мог объяснить, почему он так поступает. Но всё вокруг – эта обстановка, этот город, эти пустые и безлюдные улицы, эти мутанты, неизвестно как выглядящие и капитан Попов, что сейчас вёл бой, в ста метрах от них, моля о помощи. Всё это напрягало мешая трезво мыслить, настораживало и пугало.

«И почему здесь дети – эти маленькие безгрешные создания, что они делают здесь? – металось в его голове. – Всего в ста метрах свистят пули и взрываются гранаты, неся всему живому смерть. Они же просто должны были спрятаться, забиться в щели и не высовывать от туда носа. Но вместо этого эти дети бегут по улице. Бегут? Но от кого? От мутантов? Возможно. Но также возможно и от людей.

Постой так можно сойти с ума, – одёрнулся себя Лютич. – А что если это всё-таки настоящие дети, бегущие от стрельбы, и сейчас им требуется помощь? А я наоборот их ещё сильней напугал…».

Все эти мысли проносились в голове капитана со скоростью света, но несмотря на их дикую скорость, ему никак не удавалось прийти к правильному выводу. Ему требовалось некое озарение, когда мозг бессилен что-либо решить и тогда ему на помощь приходит инстинкт, находя сам собой ответ. Нужно только время…

«Что же его так настораживает в этих, с виду нормальных, детях. Обычные девочки и мальчики, испуганные и угодившие в западню. Сзади идёт бой, спереди нарвались на автомат. Но что-то не так, он нутром чует, а вот объяснить не может. Что? Что не так? Откуда они взялись? Как получилось, что группа зачистки их пропустила? Или они бегут со стороны мутантов, из центра? Тогда их шансы оказаться людьми ничтожно малы.

А что если они всё же мутанты? Надо повнимательней их рассмотреть. Так их одежда? С виду нормальная и довольно обычная, правда почему-то зимняя, оборванная и грязная, будто её никогда не снимали, чтобы постирать. С другой стороны, где им взять замену. А так вроде всё и должно быть. Он больше бы удивился если бы их куртки и штаны, юбки, оказались бы чистыми или летними.

Дальше. Их лица? Лица как лица. Курносые и тоже грязные как и одежда, отчего маленькие мордашки приняли землисто-серый оттенок, но остались вполне человеческими.

Их глаза? Глаза – настороженные и внимательные, но… какие-то равнодушные, пустые что ли. Но ведь так не должно быть? У них же должны быть испуганные глаза, просто дикие от ужаса. Из них должен просто выплёскиваться ужас, а они равнодушные…»

И вот оно! Только сейчас Лютич понял, что дети вовсе не боятся. Не боятся перестрелки, не боятся предсмертных криков, не боятся его, не боятся наставленного на них автомата, вообще ничего не боятся. Они просто стоят и ждут.

Но чего они ждут?

– Капитан, опустите автомат и не пугайте детей, – предложил сержант Кротов успокаивающе кладя ладонь на дуло автомата, опуская оружие к земле.

Лютич очнувшись, сбросил руку сержанта, выкрикнув ему в лицо:

– Отставить! Это не дети, а мутанты или скоро ими станут!

– Да какие же это мутанты, капитан? – удивлённый не на шутку, реакцией командира, спросил Кротов. – Сами посмотрите – это же испуганные маленькие ребятишки и им требуется помощь, – и после предложения, последовал взрыв негодования. – Не будьте дураком капитан! Опустите автомат.

– Я сказал отставить! – И оттолкнув сержанта Кротова, капитан распорядился. – Всем быть на чеку! Предельное внимание… – И вот тут наконец на него снизошло озарение. Он нашёл решение, как разрулить напряжённую обстановку. Им же на лекции говорили, что мутанты обладают слабым интеллектом и не умеют говорить. А что если им задать вопрос? Ответят?

– Эй вы! – бросил он детям, – откуда вы?

Дети разом, как по команде, неопределённо махнули себе за спину.

– А как вас зовут? Назовите свои имена.

Как ни странно, но вполне ожидаемо, для Лютича, дети ничего не сказали, продолжая таращиться на солдат.

– Вы слышали? Я повторяю свой вопрос. Назовите свои имена… – Но дети снова промолчали. И тогда Лютич ехидно поинтересовался. – Не можете! Тогда ответьте почему не можете? Забыли?..

Но тут кто-то из десантников не выдержав дурацкого спектакля, воскликнул, встряв в допрос:

– Остановитесь капитан, вы не в себе. Как они вам ответят, они же в шоке…

– Тихо! – прикрикнул Лютич на десантников. – До этого они меня отлично поняли, а имена свои вдруг, ни с того ни с сего, взяли да и забыли? Неувязочка получается.

Но у десантников было иное мнение:

– Капитан, нельзя же так. Это же дети…

– Опустите оружие капитан и давайте отведём поскорей ребятишек в безопасное место.

Лютич понимал, что ситуация выходит у него из-под контроля. Эти слепцы не желают его слушать, они верят только своим глазам, но не верят своим ощущениям и здравому смыслу.

– Стоять! Всем не двигаться с места, – рычал Лютич, никого не слушая, нутром ощущая, как растёт вокруг него неприязнь отчуждения.

– Так и будем стоять? А что дальше? – послышался нервный вскрик по рации. Ответа не последовало и в эфире повисла тишина.

И пока капитан Лютич нервно искал выход, затянувшиеся молчание прервали сами дети:

– Дяденьки нам страшно, спасите нас, – жалобным хором попросили они.

Этот жалобный призыв о помощи, обрушился на десантников, подобно молоту, угодив в самую их душу, разорвав последнее звено недоверия.

– Да что же мы за звери-то такие, – воскликнул сержант Кротов, и вышел из строя уверенным шагом, а за ним уже потянулись и остальные.

– Бедненькие, конечно же мы вас спасём. Идите сюда скорей, – пролопотал сержант подходя к детям, подхватив по пути плачущего пацанёнка. И посадив его себе на руку, заботливо спросил. – Больно ушибся? – Мальчишка сразу же перестав плакать, кивнул и широко улыбнулся, от чего у солдата сразу стало светло на душе и он так же открыто заулыбался маленькому ребёнку.

Всего детей было двенадцать. Десантники подхватывали на руки самых маленьких, а ребятишки постарше сами подходили к солдатам и прижимались к ним как испуганные зверушки. Те в свою очередь гладили детей по головам, успокаивая и их лица озаряли радостные улыбки. Улыбки сильных людей, что всегда защищают слабых.

И вот уже самые маленькие, сидя на руках взрослых, заинтересовавшись лицевыми масками, протянули свои худенькие ручки к лицам солдат, а десантники, не долго думая, поснимали свои маски и отдали их детям, дабы те поиграли и успокоились.

Капитан Лютич просто не мог стоять и смотреть, как его подчинённые перестав подчиняться приказам, подходили к детям и сажали их себе на руки, поснимав герметичные маски:

– Назад! Я приказываю, назад. Лицевые маски не снимать! Вы у меня все под трибунал пойдёте, – кричал он и грозил и приказывал, но видя что никто из солдат, кроме пяти-шести, ему не подчиняются, полностью поглощенные детьми, Лютич, в бессознательном порыве, уберечь личный состав, от роковой ошибки, выстрелил, убивая наповал двух мальчишек, лет десяти.

Десантники повинуясь выработанному инстинкту, тут же прикрыли собой ребятишек, наставив оружие на капитана. И вперёд, снова вышел сержант Кротов, только уже со стороны детей:

– Капитан, оружие на землю! – кричал он. – Я приказываю, оружие на землю!

– Ты не можешь мне приказывать, я здесь командую, – вступил в перепалку Лютич. – Разве вы не видите – это не дети, это мутанты.

Но сильные мужчины, у кого в крови было – защищать слабых и невинных, и особенно беззащитных детей, чьи бы они не были, больше не слушали своего командира и тихо молча стояли, целясь в капитана. А сержант Кротов, криком продолжал доказывать свою правоту:

– Капитан! Вы сошли с ума! Перед вами маленькие дети, а вы из них делаете чудовищ. – Двое десантников подошли к убитым детям и со скорбным выражением на лице, покачав головой, закрыли им глаза. Еле сдерживая бешенство, Кротов приказал. – Капитан, я снимаю с вас полномочия. Теперь я здесь командую! Оружие на землю! Я больше повторять не намерен. Оружие на землю!

– Нет! – и Лютич выстрелил, ранив сержанта в правое плечо. Тут же, в ответ, две пули пробили капитану обе руки, а сзади кто-то из десантников, ударил его по затылку прикладом, выбивая дух.

Уже теряя сознание и падая на колени, он всё равно продолжал шептать, поглощённый страхом за жизнь своих людей:

– Нет, вы совершаете ошибку. Это не дети, это… – и свет померк в его очах.

Десантник, что секунду назад ударил командира по голове, зло сплюнул на поверженное тело:

– Каратель чёртов! Зверюга одним словом и весь твой спецназ сплошь звери долбаные, – и брезгливо переступив пошёл к детям, вешая автомат на плечо.

Раненный в плечо, сержант Кротов, пока накладывали шину и фиксировали руку, лёжа на земле, рассматривал серое и хмурое небо. Устав от бестолкового разглядывания, сержант перевёл взгляд на спасённых ими детей, что так и стояли, прилипнув к десантникам не на секунду не отходя от них ни на шаг. Рядом стоял пацан, лет тринадцати, держась рукой за пояс десантника и в упор смотря на Кротова. Заметив на себе взгляд, сержант ответно посмотрел на мальчишку и когда их глаза встретились, его неожиданно обдало ветерком тревоги.

«Какие странные глаза у этого мальчишки, – вяло призадумался он. – Такие тёмные и бездонные, словно два колодца, что манят своей таинственной глубиной так, что не можешь оторвать и взора. И этот взгляд… совсем не по-детски наивных глаз. И как он раньше мог пропустить, этот странный гипнотизирующий взор, выражающий довольно странное сочетание чувств, сочетающий в себе и полное равнодушие ко всему происходящему вокруг, и в тоже время смотрящий с настороженностью и какой-то необъяснимой, тихой злобой, загнанного зверя».

И у Кротова в какой-то момент, создалось такое впечатление, что его рассматривают не как человека, а как какую-то козявку, что валяется сейчас под ногами этого странного мальца.

«Разве так должны смотреть, только что спасённые дети, на своих спасителей? – оторопело задался он вопросом, не сводя глаз с мальчишки. – Разве такие чувства свойственны людям, только что выбравшимся из беды? Смотри-ка, ни следа благодарности, спокойствия или душевной радости в их взгляде нет, свойственные любым спасённым, кто бы они не были. Если, только, эти дети не… А что если капитан был прав?». – И от последней мысли, сержанта пробила дрожь.

С усилием оторвав взгляд от мальчишки, Кротов постарался разглядеть как себя ведут остальные, ими спасённые, дети. И то что раньше, не привлекало внимания, сразу же бросилось в глаза.

«Как странно они себя ведут, – не на шутку разволновался он, продолжая докапываться до истины. – Эти дети до сих пор не произнесли ни слова, хотя прошло уже больше получаса. Они просто стоят рядом или сидят на руках, прижавшись к десантникам и молчат. Ни звука, ни плача, ничего… Неужели, шок, у них настолько силён? И они до сих пор не оправились от ужасной, просто не человеческой и не простительной выходки капитана Лютича. Но с другой стороны, они же не замкнулись в себе, не стали похожими на зомби. Они совершенно осмысленно глядят на мир, берут сладкие подарки от солдат. Но это и всё… Остальная-то их реакция мне непонятна. Почему они до сих пор не вступили в контакт с солдатами? Даже с Потаповым, с кем дети обычно охотно общаются чувствуя его открытую и добрую душу, сидящая у него на руках маленькая девчушка не желает реагировать на расспросы. И ещё одна странность. Эти дети ведут себя как будто они, не живые люди, а скорее роботы… Точно, самые настоящие роботы, у которых всего лишь одна задача, понравиться десантникам и войти к ним в доверие, чтобы можно было приблизиться к ним вплотную. Нет, не верю, – раздражённо отмахнулся Кротов от собственных мыслей, внутренне пугаясь самого себя. – Похоже, что я схожу с ума, как до этого сошёл капитан Лютич – этот изверг».

Но коварные мысли просто так не прогонишь, они будут грызть, пока не докопаются до истины. И ещё полностью не доверяя своим собственным умозаключениям, пытаясь отогнать их как можно дальше от себя, сержант принял решение сделать последнюю попытку налаживания отношений, дабы развеять свои страхи и сомнения, раз и навсегда. Он вспомнил, что недавно хотел от детей, капитан Лютич и повторяя его попытку, задал вопрос рядом стоящему мальчугану:

– Слышь пацан, зовут-то тебя как? Молчишь. Ты-то можешь назвать мне его или ты не помнишь?

Но несмотря на расспросы, мальчишка так и не проронил хоть одного словечка. Только, как показалось самому Кротову, напрягся и что-то такое промелькнуло у него во взгляде, нечто злое наверно, и не предвещавшее ничего хорошего.

– Сержант и вы туда же, – осуждающе одёрнул Кротова, рядовой Торопов, что делал перевязку, сидя рядом на корточках. – Ну дела сегодня. Сначала капитан, теперь и вы решили достать детей своими расспросами. А потом что, тоже стрелять начнёте?

– Подожди Торопов, не лезь, я не с тобой разговариваю, – нахмурившись отмахнулся Кротов. Ему всё больше и больше не нравилась сложившаяся ситуация, а особенно эта молчанка. – Ну так как, пацан назовёшь? – настойчиво повторил он свой вопрос.

Пристально глядя на сержанта, мальчишка молчал, будто воды в рот набрал.

– Ну и долго так будем молчать? – вышел из себя Кротов. – Это же так просто, назвать своё имя. – И вдруг, неожиданно даже для самого себя, повторил свой первый вопрос по-английски, на тот случай, если мальчишка не понимал по-русски. – What is you name? – припомнил он школьную программу, но мальчишка даже не шелохнулся, продолжая тупо смотреть.

И тогда сержант Кротов, находясь уже на гране срыва, взмолился:

– Ну скажи тогда хоть что-нибудь? – Он просто чувствовал что пацан отлично его понимает. Это было видно по его глазам. Но почему он тогда молчит? Почему не хочет отвечать или всё-таки не может?..

– Да отстань ты от пацана, сержант, – буркнул Торопов, за чьей спиной находился тот самый мальчишка, к которому привязался Кротов. – Не видишь разве, что он не в себе. Пережить такое… – сочувственно качая головой, стал он объяснять. – Только-только вышли из-под обстрела, и вдруг на тебе, наткнулись на других вояк, которые, ни с того ни с сего, стреляют прямо в упор. Тут не то что, в штаны наложишь, тут и язык проглотишь. Вон смотрите, какие они напуганные, словно малые щенята, а тут вы ещё со своими вопросами лезете.

В ответ Кротов недоверчиво покачал головой:

– Нет рядовой тут что-то не так. Не могут же они напуганы быть аж до потери пульса, так, что даже не способны ответить всего лишь на один вопрос, самый лёгкий, для кого только можно. – И не спуская глаз со злополучного мальчишки, сержант непроизвольно цапнул автомат и потянул его на себя.

– Эй, ты чего сержант? – удивился Торопов.

– Я то ничего рядовой… – начал Кротов. – Я то в своём уме. А вот эти дети, явно какие-то ненормаль… – и заткнулся снова встретившись взглядом с глазами ребёнка.

Тот видать, шестым чувством понял, что сержант что-то заподозрил, и весь напрягся, как струна, а его настороженный взгляд, моментом потемнел, и заплескалась тёмная и дикая злоба внутри самих недетских глаз, готовая, в любой момент, выплеснуться наружу.

От того, какие произошли метаморфозы с ребёнком, у сержанта Кротова вмиг перехватило дыхание и волосы зашевелились у него на голове.

«Боже! Мы совершили дикую ошибку, – кипятком обдало его осознание. – Мы спасли не детей, мы наткнулись на тех самых мутантов…».

– Э… сержант, чегой-то у тебя, взгляд такой бешеный? – занервничал рядовой Торопов, глядя на, побледневшего в одночасье Кротова, даже и не подозревая, что происходит у него за спиной.

А тот, бросив дикий взгляд на рядового, просипел:

– Капитан Лютич, был прав. Это не дети, это мим… – договорить ему не дали. Мальчишка, что стоял за спиной Торопова, отлепился от спины десантника и целясь в шею, нанёс удар сверху, громоздким сапогом, раздробив сержанту горло и Кротов зашёлся в предсмертном хрипе.

– Эй! Что за дела! – только и успел воскликнуть Торопов, как стальной штырь, врезался ему в затылок, пробив череп у основания. И сразу же, словно по команде, остальные дети напали на своих спасителей.

Ангелы превратились в бесов…

Девочки и мальчики, младших возрастов, до этого мирно сидевшие на руках, вцепились своими ручонками в глаза солдат, ослепляя их. А те кто постарше, достали из-под пуховиков, стальные предметы, кто нож, кто стальную палку, иные схватились за заострённые арматуры и методично, орудуя с поразительной скоростью, металлическими предметами, принялись истреблять, ошеломлённых десантников, нанося им удары по незащищенным головам, а то и протыкая их, с нечеловеческой силой, почти что насквозь.

И самое жуткое в этом зрелище было то, что лица детей в момент чудовищной расправы, абсолютно ничего не выражали. На их белых личиках читалось лишь одно равнодушие с примесью брезгливости. Такое чувство сопровождает, когда давишь на кухне таракана или другую какую мерзкую и отвратительную тварь, но не более. И в детских личиках вовсе не читались, чувства свойственные убийцам: злоба, ненависть, маниакальная радость или осознание своей силы, над жертвой. Нет… Это им было несвойственно, потому что человеческие чувства больше их не преследовали и совести больше у них не было. Они просто, делали, то, что должны были делать. И убивая, дети не принимали десантников за людей и не приравнивали их к себе. Солдаты были для них кем-то другими, кем-то, кто просто мог бы уничтожить их и поэтому они нанесли удар первыми.

Через пару минут, всё было кончено. Бой закончился, так и не начавшись. Трагедию, что разыгралась на небольшом пятачке пространства, нельзя было назвать боем, это была самая настоящая бойня, когда одна сторона, полностью отдалась на волю другой, не в силах ей сопротивляться.

Десантники так и не успели оправиться от шока, коварно помешавшего правильно среагировать на угрозу. У них просто в головах не могло уложиться, как эти милые, невинные и беззащитные создания, под названием – дети, могли в одночасье превратиться в кровожадных и безжалостных монстров? И потому они заведомо были обречены…

Сами же «милые» дети, при расправе с разведгруппой Лютича, в бойне потеряли лишь троих своих, но как будто бы и не заметили этого. Они даже не взглянули в сторону раненых товарищей и не проверили, живы ли те или нет, а просто разбились на две возрастные группы и стали обходить поверженных десантников.

Дети помладше, обтерев ручонки об одежку, принялись подбирать оружие с земли или выдёргивать его из омертвевших рук, десантников. И беря тяжёлый автомат, порой равный росту, маленькие крохи, мальчики и девочки, навьючивали оружие на себя, по три-четыре автомата за раз и как будто не чувствуя тяжести, продолжали методичный обход, прибавляя к уже имеющемуся грузу, пару тройку гранат и боеприпасов.

Ребята старших же возрастов, лет тринадцати-пятнадцати, коих было меньшинство, осматривали тела десантников, с легкостью переворачивая их, если те лежали на животе или на боку. И не найдя для себя ничего интересного у одного, они переходили к другому телу и так в течение пяти минут, пока не обошли всех, и даже капитана Лютича, что лежал в отдаление от основной группы, не обделили своим вниманием. А сделав осмотр, трое мальчиков и две девочки, проделали невероятное действие. Они, уже предварительно наметив цель, подошли, к телам пяти десантников и без видимых усилий взвалили их себе на спину, ничуть при этом не согнувшись под тяжестью тел. Среди тех пяти тел, был и капитан Лютич.

Когда мародёрству пришёл конец, дети подчиняясь негласному приказу, последовали быстрым шагом за своим предводителем, самым старшим в группе, и постепенно удалившись с места побоища, стайка ребятишек направилась в глубь города, туда, откуда ранее и пришли. Но прежде им следовало обогнуть группу Торопова и группы зачистки спешащих на выручку. Для чего они сначала взяли в бок, двигаясь параллельно группам зачистки, а затем повстречав, своих соплеменников, ожидавших их провожатых – двух хмурых мужчин, ребятня споро тронулась сквозь кольцо зачистки.