Текст книги "Мнимые люди"

Автор книги: Андрей Белоусов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 36 (всего у книги 39 страниц)

И вот он итог. Ситуация у них не просто вышла из-под контроля. Она выпрыгнула у них из рук, как скользкое мыло, упав в ванну с мутной водой. И любой последующий неосторожный шаг мог закончиться разбитой головой. И потому нужно как можно быстрее отыскать этот злосчастный кусок мыла и взять его крепкой рукой, а для этого нужно уже переходить к кардинальным мерам, чтобы хоть как-то выправить ситуацию.

«И если для этого потребуется встать раком, то он встанет», – окончательно решил для себя генерал Овчаренко.

Восемь прорывов за ночь. Невероятно! А что же будет потом? Что будет следующей ночью? Самые крупные прорывы он залатал, но на большее, он просто физически не способен. Катастрофическая нехватка людей. Нужно срочно свежее пополнение. Но где его взять? Где собрать столько людей сколько нужно? И сколько потребуется времени чтобы сформировать боеспособное пополнение? Месяц? Два, а может год? Но у него нет столько времени. Нет, и всё тут! Максимум неделя. Максимум! А после неизбежный прорыв за кольцо оккупации и тогда…

– Хватит! Нужно срочно переходить к плану «Б», – рубанул генерал, резким возгласом, чем очень удивил присутствующих в штабе. Ходил себе мужик ходил и вдруг как гаркнет и стремительно выскакивает за дверь. Ничего себе заявочки…

Овчаренко же было наплевать, что о нём подумают приближённые. Впереди его ждала тяжёлая работа, непомерную ответственность за которую, он собирался взвалить только на свои плечи. И он сильно сомневался, что его плечи при этом выдержат. Он сегодня же собирался озвучить перед ликом главнокомандующего план, совсем недавно разработанный совместно с профессором Мирным и ещё кое с кем. И до сих пор этот план таил в себе строжайшую секретность. О нём не знал никто. Им ещё только предстояло узнать.

– И это знание им очень не понравится, – отдавал Овчаренко себе отчёт. – За такое, и башку могут оторвать, и ещё что похуже. – Но другого выхода он не видел. Счёт шёл уже на дни. – Нет, только план «Б», – буркнул он садясь в машину, решившись на отчаянный шаг. – Только он может ещё что-то спасти…

Нулевой отсчёт

Май. 201..г.

В европейскую часть России семимильными шагами вторгалось лето, несмотря на то, что весна ещё не процарствовала на троне должным образом. И очередная смена климата привнесла людям новые проблемы в злосчастный и проклятый город Москва, наполняя её чёрную язву гноем и тлением.

С каждым днём солнце светило ярче и дольше, а воздух становился всё теплее и теплее, наполняя мир живительной силой, но не в самой Москве. Там, где властвовала смерть и отчаяние, горячий воздух пробудил иную жизнь. Жизнь самой смерти.

Тысячи погибших. Тысячи так и не убранных тел, из-за недостатка живых и из-за постоянного присутствия «мимов», ежедневно греясь на солнышке, устремив взгляд мертвых глаз в немом укоре на небеса, лежали неподвижно на сырой земле и разлагались, поедаемые миллиардом микроорганизмов. И смрад тления густым облаком застывал над телами павших и ночами рассеиваясь по округе душил живых, заставляя заходиться в судорожном кашле и нестерпимой рвоте, выворачивающей наизнанку внутренности.

Тысячи каркающих и галдящих птиц, чёрными стаями устремлялись на зов тлена. Тысячи крыс повылезав из нор, устремлялись по следу приторно-сладкому, тошнотворному запаху. А собаки и кошки, за год одичав и обезумев от голода, со всех ног спешили присоединиться к общему столу, боясь опоздать к раздаче. И вскоре вся, какая только отыскалась живность, и мелкая и большая, не обращая внимания на запах тлена и разложения, живым, судорожным ковром покрыла поля скорби и печали:

«Птицы выклёвывающие глаза, поднимают облака сердито жужжащих мух и дерутся между собой противно разевая клюв и маша крыльями. Крысы объедающие лица и кисти рук, серыми молниями шарахаются от любой тени. Собаки и кошки, отгоняющие лаем и сердитым шипением назойливых птиц, глодают человеческие останки, дико и злобно утробно рыча, боясь что не успеют набить животы».

И любой бы нормальный человек, откройся перед ним такая живописная картина, попросту сошёл бы с ума. Но это жизнь… Часть той дикой жизни, от которой отгородился человек. Жизнь которая стремиться урвать последние куски из лап смерти.

Но с этим нужно было как-то кончать, во избежание вспышек вирусных инфекций. Нельзя было допустить, чтобы ещё какая-то гадость выползла из чертог ада. Но каким образом? Военные не располагали не силами не средствами, для того чтобы очистить поля сражения и похоронить павших солдат. Снимать для этой цели людей с фронта? Но тогда придётся открыть проходы страшному и безжалостному врагу, а следом не исключено, снова столкновения и снова жертвы. И тем более оборона выстроена по такому принципу, что каждый стоит только на строго указанном месте и только в случае необходимости может попытаться закрыть соседние, небольшие участки прорыва. Перебрасывать же полк, а то и два – один для работы, другой для защиты? Немыслимо! Нарушится вся целостность фронта и тогда обороне конец и всё из-за недостатка людей.

Но проблему же надо как-то решать. Неровен час, и новая напасть в виде той же чумы, выкосит всех солдат похлеще самих «мимов». Они-то хотя бы не распространяются со скоростью света и их визуально видно, а значит им можно реально противостоять. Инфекция же, выкосит всех без остатка, тихо и незаметно подкравшись. И вот тогда-то уж, пиши пропало. Мутанты лёгким прогулочным шагом, без всяких затруднений и без проблем, покинут границы города и рассеются в неизвестном направлении. Ищи свищи их в чистом поле. Вот будет потеха…

Выслушав примерно такие же выводы господ учёных, у командования генерального штаба фронта встали дыбом волосы. И бурно посовещавшись пришли к единодушному решению: Отпеть молебен за упокой всем павшим солдатам сразу, и выжечь напалмом поля скорби и печали.

И отныне не суждено было родственникам похоронить своих сынов, мужей, отцов. Начальство порешило, и выполнило задуманное, единым махом отправив тысячи неповинных жертв в безымянную вечность.

* * *

А пока в Москве упокаивали тела погибших солдат во всё пожирающем огне, генерал Овчаренко, прибыв в Петербург, предстал пред очами главнокомандующего и его приближённой свите.

– Итак генерал, вы осмелились утверждать что мы проиграли какому-то сброду мутантов, можно сказать тупой толпе, и что они, эта толпа оголтелых личностей, в любой момент прорвут нашу оборону? Заметьте, вами же выстроенную, оборону. Я так вас понимаю? Вы с этим к нам пришли? – со злыми глазами и бледным, бешеным лицом, распинал генерала Овчаренко какой-то правительственный министр, забрасывая вопросами. Генерал так даже и не догадался, что это был за министр. Министр чего? «Похоже из нового созыва», – подумал он когда впервые его увидел. А вот, то что этот человек пытался выслужиться перед начальством, было видно невооружённым глазом. Даже не понимая сути проблемы, и попросту не пытаясь в неё проникнуть, этот мелкий злобный человечешка, обременённый властью, битых полчаса диктовал свои условия, уверяя, что проблема, с которой пожаловал генерал, не стоит и выеденного яйца.

«Надо его побыстрее заткнуть», – с ненавистью подумал Овчаренко и ответил на поставленный вопрос:

– Я в сотый раз вам повторяю, «мимы» не тупая оголтелая толпа – это высокоорганизованное сообщество, со своими законами и моралью, – начал страстно он, пытаясь достучаться до благоразумия высокого начальства. – Да поймите же вы! Мутанты создали своё собственное, можно так сказать государство, с чётким разделением ролей и централизованной властью, а раз создали, то это означает одно, мы имеем дело не с оголтелой толпой, а с умным и коварным противником. Организованным, дисциплинированным противником. Да сколько же это можно повторять? – выкрикнул он от бессилия. – Восемь прорывов. Восемь! И все, за одну ночь, – рубанул Овчаренко и переведя дыхания, не оправдываясь, а доказывая, продолжил. – И оборона тут не при чём. Я её выстроил по всем канонам военной тактики и стратегии и даже больше, исходя из собственного опыта.

– Видимо плохо выстроили, раз восемь раз получили по башке, – едко заметил министр обороны.

«Ещё один, – подумал генерал, про министра обороны. – Ещё один недовольный. Недовольный тем, что это не его поставили во главе фронта. Хотя за всю жизнь, несмотря на то, что и министр, а даже взводом не командовал. А всё туда же…».

И хотя генерал и подготовился к финальной встрече, и подготовился надо сказать основательно, устранив перед этим лизоблюдов и притворных наушников, дабы не чинили препятствий и не подставляли безопасность России в угоду личных амбиций, но всё равно, среди последователей выпрыгнули и мерзкие гидры, и со всем своим усердием попытались утопить Овчаренко, опустив его в глазах президента.

– Господин президент, ну невозможно же разговаривать, – воззвал к справедливости генерал Овчаренко, видя колебания главы государства. – Ну вы же сами, просили меня заняться Москвой и всеми вытекающими оттуда проблемами? А сейчас обвиняете…

– Не горячитесь генерал, – нахмурился президент. – Объясните всё же вашу неудачу, и изложите тогда уж сразу и свои претензии.

– Хорошо, – согласился Овчаренко. – Претензии вы мои знаете. Я вам сто раз докладывал, мало людей. Мало! Нужно было намного больше, намного. И нужны были обученные, прошедшие хотя бы боевую подготовку, а то у всех в основном или никакой вообще или только строевая. Но они же пришли не вышагивать по плацу, а сражаться – Родину защищать, хотя бы и за деньги. Но всё равно… А вы, – махнул он рукой.

– И сколько же вы хотели, генерал, – довольно усмехаясь едко спросил министр обороны, будто сам же и все подстроил. – Миллион, два?

– Сколько, сколько? – удивлённо подхватил давешний министр, – миллион? – присвистнул он.

– Да хотя бы и два миллиона! – рявкнул Овчаренко. – Чего тут такого удивительно? Довольно реальные цифры. Вы поймите своей башкой, что будь это обычная война, то я бы и со ста тысячью выиграл бы её. Но у нас здесь не обычная война. Профессор, – просительно обратился генерал к профессору Мирному, ища поддержки, – помните, и вы и доктор Грушницкий, утверждали, что для того чтобы разразилась катастрофа, требуется всего лишь один «мим», вырвавшийся на свободу?

На что профессор согласно кивнул, припоминая недавний разговор.

– Хорошо, я согласен, – откликнулся президент. – Мы все слышали и читали отчёт, уважаемых господ учёных. Но вот одно мне не ясно, профессор Мирный, если можно объясните. Почему вы боитесь, в случае прорыва хотя бы одного «мима», возникновения новых очагов распространения неизвестного нам вируса, но уже не локально, как у нас здесь в Москве, а масштабно, по всей европейской территории, для начала?

– Это можно, – согласился Мирный, по привычке шелестя бумагами. – В Москве, господа, – в отличие от генерала, Мирный любил аудиторию, – матрица вируса проходила стадию своего становления. Я бы назвал это инкубационным периодом. Когда вирус, только подстраивался под наш вид, организовывался, учился и т. д. Вы же помните что это программная ДНК? Так вот, эта программа таким образом искала оптимальное решение выживаемости. Выживаемости не только себя, но и нового вида человека, психически и не намного отличного от нас физиологически, – пояснил Мирный и перешёл к пояснению проблемы. – Так вот. Как вы понимаете, вирус достиг своего апогея в уровне развития. И потому, поясняю, последующие заражённые индивиды не будут иметь ни какого общего сходства с первоначальными «мимами», несовершенными, заблудшими душами. Следующие поколения мутантов, случись им вырваться за черту городу, собственно никогда уже не совершат ошибок, дабы не раскрыть себя. Они полностью сольются с нами, т. е. с обществом, ассимилируются в нём и будут сидеть как мыши. А самое гадкое, – подняв указательный палец и состроив страшную гримасу, сказал он, – в том, что мы даже не будем догадываться, что среди нас мутант. Он ничем не будет отличаться от обычного человека. Даже родственники скорее всего не догадаются, что их мать, отец, сын или дочь и т. д., на самом деле уже совсем не те, кем кажутся. Поймите, – воскликнул Мирный, понимая что его объяснения довольно сбивчивые и ни несут в себе доказательной базы. Но ему так хотелось, вдолбить в головы слушателей то, что сам уже давно понимал без всяких слов, тем самым склонив их на сторону генерала Овчаренко. – Мутанты более ни чем не отличаются от нас с вами, от обычных людей, может если только совершенней. И всё… Инфицированный, как раньше, более не изменит кардинально свою жизнь. Он так же будет ходить на работу, а вечером в магазин. Дома он будет заниматься своими повседневными делами. По-выходным отправляться на пикник или кататься на лыжах, или в кино, театр ходить. И никто, повторяю никто, не заподозрит его в том, что он не человек, а какое-то там жуткое существо. Целые деревни, целые посёлки, микрорайоны, как ни в чём не бывало, будут продолжать своё функционирование, и это тогда, когда на самом деле ни одного человека в нём уже не осталось, сплошь одни мутанты. Вот так, – сказал профессор и протирая глаза пробубнил последние, что вертелось на уме. – Локальных очагов поражения более не будет. Нет необходимости. «Мимы» самодостаточны. Они рассеются по стране, как партизаны, и начнут выполнять свою функцию тихо и мирно, так чтобы и комар носа не подточил. И что тогда господа, вы будете делать? – своим вопросом, Мирный нанёс удар высшему начальству, прямо в лоб. – Что вы будете делать, а? Выискивать их? Лазить по всем щелям? А как вы их отличите, позвольте у вас спросить? Как, вы, распознаете в обычных людях, врага, а? Молчите? А я вам отвечу. Никак! Никак вы их не распознаете и не отличите. Они будут стоять рядом с вами, а вы даже ничего не заподозрите. Вот вам грубый пример, самодостаточного «мима». Прямо сейчас, прямо здесь, среди нас может находиться «мим». И что? Вы готовы назвать кто он, один из нас, кто уже не человек?

– Позвольте! Но это же глупо, – возмутился министр обороны, – никто из нас не имел контакта с мнимыми людьми. Никто из нас не может быть заражённым.

– А почему вы так решили, а? – прищурив глаза въедливо спросил Мирный. – Как вы можете отличить, кто из нас человек, а кто нет? Назовите признаки, как отличить «мима» от человека. Назовите! – возвысив голос, потребовал Сергей Андреевич. – Назовите, ну же… Ну же, покончите с войной. Назовите хотя бы два признака и я вам гарантирую, война закончится. Не сразу, но нам уже не нужно будет хотя бы бояться прорыва.

Министр обороны, лишь гневно хмурился, волком глядя на профессора. Была б его воля, разорвал. Но Мирного, только позабавила сложившиеся сцена:

– Не можете назвать? – с усмешкой спросил он. – Тогда молчите! Молчите и слушайте, что вам говорят! – вскричал профессор и обернувшись к президенту, сказал свои последние слова. – Стоит лишь вырваться одному «миму», а лучше двум, трём и… Человечеству конец. Мы не справимся с новыми вспышками распространения вируса и потому мы должны! – и сделав на последнем слове ударение, Сергей Андреевич Мирный продолжил с особым усердием, – И я повторюсь! Мы должны, справиться с той угрозой, которая сейчас нависла над нами! Потому как после, будет уже поздно что-либо предпринимать. Я закончил, – сказал он, захлопывая папку с бумагами.

Ответ на вопрос президента был ясен и понятен всем, но вот альтруизма он не добавил и в кабинете для совещаний на какое-то время возникла тишина. И чтобы как-то развеять создавшийся вакуум, генерал Овчаренко решил снова взять слово:

– Вот господа. Вот! И я о том же, – снова запел он свою песню. – Мы имеем дело не с обычным врагом и ведём сейчас необычную для нас войну. В обычных условиях, я даже в город бы не заходил, – пояснил Овчаренко, свою позицию. – Окружил бы столицу по периметру и планомерно выкуривал бы противника, заставляя его в конце концов сдаться. И сколько бы при этом вырвалось бы из окружения, взвод, рота, это не имело бы для меня принципиального значения. Главное, основные силы противника разгромлены. Но на территории Москвы идёт совсем иная война, – сведя брови промолвил генерал. – Я, вместо того, чтобы, не обращая внимания на разрозненные группы, зажимая в клещи основные силы противника, должен законопачивать дыры в своём собственном оцеплении и постоянно держать оборону, дабы, подумать только, – возвел он очи кверху, – не пропустить ни одной живой души. И ладно если бы это были обычные люди, толпа как вы их называете, но они ведь жестоко сопротивляются. Тридцать тысяч погибших! И всего за одну ночь. Вы слышали когда-нибудь о таких потерях в мирное время? – негодующе спросил Овчаренко.

И дело здесь не в моём бездарном командовании, – оправдался он, видя что никто не отвечает на вопрос, – а в том, что с таким противником мы ещё не сталкивались. И что у него на уме, нам абсолютно не понятно. Каков их следующий шаг? Где они в следующий момент нанесут удар? Какими силами, точно, обладают? Ведь ничего же неизвестно. Никаких достоверных данных… И ещё эти проникновения вглубь нашей обороны. Подлым и коварным обманом, противник нанёс нам удар со спины, а мы даже не могли такое и предположить. Вот в чём проблема. Мы абсолютно не знаем нашего врага, – подвёл итог генерал Овчаренко, перед окончательным марш броском.

И начал он с перечислений допущенных ошибок:

– Первая наша ошибка, в том что мы не предали проблеме «мимов», должного внимания, и оперативно не среагировали.

Вторая – слишком долго медлили с эвакуацией жителей, а затем и с ней самой.

И третья… Несмотря на все мои уговоры, вы отказались выделить, столько людей, сколько я запрашивал.

И вот итог господа, – развёл он руками. – Под нашим носом развёрнута чуть ли не двух миллионная армия. Наша оборона трещит по швам. И мы ничего не можем с этим поделать. Как вам такой расклад? – саркастически спросил генерал, заглядывая каждому, поочерёдно в глаза. – Только прошлой ночью, «мимы» противопоставили нам не меньше двухсот тысяч. Вы представляете себе, какая это масса живой силы. Нет, вы себе этого не представляете. А ведь это всего лишь семечки, какая-то одна десятая от общего их числа. Чего же ждут остальные? Неизвестно… Возможно первое нападение, была этакой разведкой боем, и таким образом «мимы» просто искали слабые стороны в нашей обороне. Возможно, они просто решили потрепать нам нервы, что тоже в общем-то не исключено. Всё может быть. Гадать можно вечно по этому поводу, а вот реальных данных мы никогда не сможем получить. И точно так же можно гадать по поводу сорока тысяч, покинувших зону зачистки. Что они предпримут в следующий раз? Каковы их действия? Вы понимаете в чём петрушка? Мы абсолютно не располагаем достоверной информацией. На сегодняшний момент, сорок тысяч «мимов» рассеялись в неизвестном направлении. Что они будут делать? Попробуют прорвать оцепление или же ударят нашим войскам в спину, когда наступит благоприятный для них момент? Вы понимаете к чему я клоню? – задал генерал вопрос, призывая присутствующих пораскинуть мозгами. – Вопросы, вопросы, вопросы… – скороговоркой повторял он, одно слово. – Одни вопросы. И ни одного, достойного ответа!

Затем немного помолчав для приличия, Овчаренко взял со стола ручку и теребя её в руках приготовился с головой броситься в омут, а там что будет, то и будет. Выплывет он или же так там и останется, без разницы…

– Единственное что я знаю, – начал он свой подход к краю пропасти, непроизвольно растягивая слова, – мы должны срочно применить жёсткие контрмеры, дабы не допустить катастрофы. Счёт уже пошёл на часы. И наши колебания и фиглярские позы, погубят ещё миллионы жизней, – и бросая шариковую ручку на стол, генерал принял выжидательную позу, глядя в глаза президенту.

– Хорошо, – устало согласился с доводами, главнокомандующий. – Что вы предлагаете?

«Вот он момент истины…», – подумал Овчаренко, нервно приглаживая волосы. При этом рука его мелко подрагивала, выдавая волнения. И заметив волнение генерала, профессор Мирный, единственно знавший через что сейчас переступал этот необычайной силы воли человек, ободряюще ему подмигнул и Овчаренко решился, – «… от которого зависит спасу ли я мир или же мы все будем обречены».

И после недолгих колебаний, собравшись с силами и постаравшись, чтобы голос не задрожал в самый ответственный момент, генерал Овчаренко произнёс довольно простые слова, но сильно измучившие его душу:

– Я предлагаю – нанести тактический ядерный удар…

Слова генерала тут же вызвали шок у всех присутствующих на заседании. Где-то с минуту, в кабинете стояла ошарашенная тишина, все будто воды в рот набрали и только выпученные глаза выдавали их отношения к неслыханному предложению наглого генерала.

– Вы с ума сошли! – очнувшись, бешено и негодующе закричал министр обороны вскакивая с места и опрокидывая стул. – Вы вообще отдаёте себе отчёт, о чём вы просите? Вы в своём уме, генерал?! – И в подмогу его слов, весь кабинет зашумел, как рассерженный улей. Лишь сторонники самого Овчаренко помалкивали, уставившись в стол.

– Да поймите же вы! – в свою очередь вскакивая с места, взмолился генерал. – Господин президент, – умоляюще обратился он к главе государства, – оглянитесь же вокруг! Ситуация накалилась до предела. Мы в данный момент все сидим на пороховой бочке и фитиль не мы поджигаем. – И чтобы как-то подкрепить свои слова стал вдохновенно перечислять нависшие над страной проблемы. – Экономика страны подорвана. Военные действия сжирают последние наши накопления. Европа, Китай, Япония закрыли свои границы. Европейский союз и Америка высылают российских граждан из своих стран, без всяких объяснений. Товарооборот полностью прекращён с введением эмбарго на любые товары. В данный момент, мы находимся в экономической и территориальной оккупации. Наш народ подавлен и находиться в страхе и неведении перед грядущим днём. А этот случай… – напомнил он один факт, сверяясь с бумагами чтобы не ошибиться, – с Адамом Велесом. По нашим данным агентом ООН.

До того случая, Натовские войска с вожделением выстроились на границе с Польшей, имея прямое намерение вмешаться в нашу, якобы междоусобную бойню, по ликвидации демократии в стране. Но затем произошёл трагический случай с этим Адамом Велесом и следом каким-то образом произошла утечка информации. И что же, мы получили взамен? Натовские войска, как ошпаренные, разбежались по своим углам опасаясь неизвестной заразы. А весь мир застыл в страхе.

Америка, Китай и ряд других стран, направили на нас свои ядерные ракеты, со страхом прислушиваясь к поступающим разведданным. Над нами завис Дамоклов меч, господа, – возвестил Овчаренко, притихшей аудитории. – И стоит нам выпустить ситуацию из рук, как вся европейская часть России умоется в ядерном огне. В этом я вас уверяю. Они пойдут на это, и наверное будут правы, как это не прискорбно.

Поймите же, – снова взмолился Овчаренко, – в данной ситуации сохранение одного города сравнимо с самоубийством, тем более, что Москву мы уже потеряли. На карту поставлено нечто большее, намного большее. На карту поставлена жизнь, вся человеческая жизнь. Во всяком случае жизнь русского народа, точно. И как хотите господин президент, – сказал он напоследок, – решать вам. Но я считаю, вы просто обязаны обратиться с обращением к народу, и после этого нанести ядерный удар по столице.

Глава государства долго, молча слушал доводы генерала Овчаренко. И все его слова, как это не прискорбно были верны. Всё именно так и обстояло в Мире и в самой стране, если не сказать хуже. Но решиться на такой шаг… Есть ли оправдание ему?

Президент не был глупым человеком, и в отличие от галдящих сторонников, трезво оценивал сложившуюся нелёгкую ситуацию. И потому, судя по прояснившемуся взгляду, наполненному мукой, он вскоре пришёл к окончательному решению. Сам генерал Овчаренко, в этот затянувшийся момент, тихо молился, потому как только он и ещё пара человек, знали какой катастрофой может обернуться отказ, на его предложение.

– Хорошо генерал, – останавливая пересуды, сказал президент. – Я внимательно выслушал ваши доводы. Дайте мне два дня, для окончательного решения. Два дня…

– Товарищ главнокомандующий, – взмолился Овчаренко, – у нас нет двух дней! Я же говорю, счёт уже идёт на часы.

На что президент истерично взорвался, стуча по столу:

– Вы же понимаете! Я не могу решать такие вопросы самолично! Меня же в порошок разотрут, как сейчас вас самого, готовы были растереть вот эти господа. – И успокоившись, привёл доводы, – Я обязан вынести ваше предложение на всеобщее рассмотрение правительства. Там вы получите окончательный ответ. Дайте мне два дня генерал. Два дня, больше я у вас ничего не прошу…

– Хорошо, – сокрушённо согласился Овчаренко опуская голову. – Я сделаю всё возможное и постараюсь дать вам два дня. Но помните, – подняв глаза, сказал он, будто пророчил, – максимум на всё про всё, у вас есть неделя. После этого срока, готовьтесь к новым очагам заражения и к ярким вспышкам жаркого огня, очень жаркого огня.

– Я вас понял генерал. Со своей стороны, я также постараюсь, сделать всё от меня зависящие и не злоупотребить вашим временным лимитом. – Обнадёжил президент и обратившись к присутствующим, – Спасибо всем, совещание окончено, – стремительно покинул кабинет.

С этого момента пошёл отсчёт, быстро ускользающего, времени.

* * *

После двух дней кровопролитных боёв, в течение которых, армия людей снова понесла значительные потери, сколько на этот раз, достоверно пока не было известно, но потери были безусловно огромны, президент, как и обещал, собрал парламент, преодолев множество бюрократических проволочек и генерал Овчаренко предстал таки наконец пред вершителями судеб государства. Снова ему пришлось выступать с пламенной речью, доказывая парламенту, правомочность своих действий. И снова убеждать, что страна стоит на гране катастрофы.

В этот раз генералу хотя бы не пришлось отдуваться за всех сразу. После его выступления на трибуну так же поднимались военные специалисты и разного рода ученые, и каждый из них с мелкими оговорками, но соглашался с доводами Овчаренко.

Бюрократия – это самая медленная машина в мире. Даже в чрезвычайных ситуациях, бюрократия долго раздувает пары, прежде чем тронуться с места.

«Когда-нибудь в нашей стране случится так, что государство продолжит своё существование лишь на бумагах», – в сердцах подумал Овчаренко, наблюдая с какой неторопливостью и просто хамской медлительностью, обсуждают, вынесенное им на повестку дня, предложение. – «И это скорее всего случится уже очень скоро».

Наконец спустя четыре часа, обстоятельно выслушав ответчиков, парламент пришёл к шаткому соглашению. Но прежде, перед вынесением окончательного приговора, различного рода министры засыпали генерала вопросами. Их было много и перечислять их все довольно утомительное дело. Лишь два вопроса, представляли особый интерес, в том числе и для самого Овчаренко.

– Какого рода ядерный заряд, вы намерены применить, для уничтожения Москвы? – таков был первый вопрос.

– В подробности сейчас я не буду впадать. Технические характеристики бомбы, вам лучше объяснят физики-ядерщики. Скажу лишь одно, что бомба будет обладать зарядом вещества быстрого периода радиационного распада.

– Спасибо.

И второй вопрос звучал так:

– Каким образом генерал, вы собираетесь бороться с последствиями распространения радиоактивного материала по близь лежащим областям? Какие ваши гарантия на то, что взорвав бомбу, вы не облучите миллионы ни в чём неповинных граждан?

На что генерал ответил:

– Гарантий у меня практически никаких. – По залу сразу же пронёсся вздох возмущений. – Но я могу вам подробно изложить план своих действий, – поспешил успокоить Овчаренко. – Сам план ещё не готов на бумаге, продолжаются объективные работы с Академией наук в области, распространения радиоактивных частиц в атмосфере при ядерном взрыве. Поэтому я изложу свой план пока что на пальцах.

Вы себе примерно представляете, как выглядит ядерный взрыв, – приступил он к обстоятельному повествованию. – Поэтому затрагивать этот вопрос я не буду. Перейду сразу к делу. После образования радиоактивного облака, под давлением атмосферных газов, стремящихся занять вакуум, образовавшийся после взрыва, мы дополнительно взрываем по периметру грибовидного тела, вакуумные бомбы. Таким образом мы постараемся создать вторичную область низкого давления и тем самым поспособствовать опусканию верхних слоёв атмосферы, что в итоге должно не позволить радиоактивному облаку рассеяться в стратосфере на сотни километров в округе.

Третья фаза операции заключается в распылении азотистых химических соединений по периметру московской области, дабы сконденсировать водяные атмосферные пары и тем самым вызвать дождь, чтобы уж точно быть уверенными, что радиоактивные частицы не выпадут вместе с дождём где-нибудь в Европе, Турции или на Урале к примеру. Ну а что по поводу наземного облучения, – генерал печально развёл руками, – тут уж ничего не попишешь. Учёный рассчитали должный заряд бомбы, для уничтожения города. Отголоски взрыва по математическим расчётам не должны пересечь МКАД, но на всякий случай я бы рекомендовал эвакуировать ближайшее Подмосковье.

– Всё это хорошо генерал, – послышался голос из зала. – Слышится это довольно фантастично, но я думаю выполнимо в какой-то мере. Но я сейчас о другом…

Вы вот в своём грандиозном плане упомянули вакуумную бомбу. Почему бы её не применить против… – человек в зале на миг запнулся, сверяясь с бумагой и по слогам произнёс доселе неизвестное для него слово, – мимикридов? Я кое-что слышал об этом чуде инженерной мысли, – сказал он справившись с произношением нелёгкого слова. – И как сейчас помню, если память мне не изменяет, применение вакуумной бомбы было бы более рациональным решением, чем ядерный взрыв. Ведь её принцип действия – это растекание взрывчатой смеси по округе, при этом она может затечь в любые щели, колодцы, тепломагистрали, где как раз таки и скрываются… человек снова было запнулся, но быстро нашёл выход, – «мимы» – не мудрствуя лукаво сказал он. – После чего смесь взрывают. Мне кажется это было бы лучшем решением проблемы, – предложил человек из зала, заканчивая свои рассуждения.

– Вы конечно же правы, – откликнулся Овчаренко. – В какой-то мере применение вакуумной бомбы было бы лучше. Но понимаете в чём проблема, – сказал он, восстанавливая в памяти характеристики злосчастной бомбы. – Вакуумная бомба до сих пор находится на стадии разработки и поэтому несёт в себе несколько ощутимых минусов.