Текст книги "Мнимые люди"

Автор книги: Андрей Белоусов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 39 страниц)

Поражённые подлостью мутантов, ошарашенные военные какое-то время топтались на месте, полностью позабыв об опасности, а пережив первый шок принялись откапывать из-под обломков раненых. Пыльные и грязные с ног до головы, с серыми перекошенными лицами, обходили они места катастрофы, в поисках менее везучих своих товарищей, дабы оказать помощь.

Командиры батальонов, в срочном порядке сформировывали санитарные подразделения и отправляли их вместе с ранеными в тыл, почти без охраны. Благо за спиной безопасная территория.

С наступлением сумерек, кое-как разобравшись с ранеными, на погибших не было времени и средств, военные, продвинулись немного вперёд и встали на ночёвку. Солдаты, видевшие смерть своих товарищей, долго не могли прийти в себя, отчего лагерь людей так и не уснул в ту роковую ночь. И возможно это-то и спасло многие сотни жизней.

Уже в первом часу ночи, перед ставкой военных появились первые группы мутантов. Люди рассерженные до глубины души, не дожидаясь провокации, открыли по ним огонь, в секунды рассеяв. Это подняло немного настроение.

Но следом, когда полная луна пробив облачный покров, осветила призрачным светом окрестности, дозорные с ужасом доложили, что из центра города движутся несметные полчища мутантов.

Так армия людей, наконец повстречалась с основными силами «мимов». И что до этого момента казалось мифом, оказалось страшной реальностью…

– К БОЮ! Приготовиться к бою! – полетели по лагерям приказы командиров. – Занять позиции! Проверить снаряжение. Командирам подразделений доложить о боеготовности!

Тем временем «мимы», под прикрытием зданий, стремительно перемещались в сторону людей, и самое ужасное, что солдаты, сидящие в укрытиях, ещё не могли в тот момент осознать с какой силой им предстоит столкнуться.

Вскоре, передовые отряды «мимов», показались в поле зрения. Шныряя между домами, то показываясь, то снова пропадая, мутанты группками продвигались к расположению людей. А всего через пару секунд, они, словно бесчисленная армия муравьёв, уже заполнили улицы, заняв всё свободное пространство, огромной, живой, шевелящейся массой. Солдаты и глазом не успели моргнуть, как проезжие части, пешеходные дорожки, промежутки между домами, просто открытые уличные пространства, вобрали в себя толпы обезумевших мутантов, отягощенных жаждой крови…

Вот оно! Момент настал. Момент, когда решается судьба города и момент, у которого может быть только два исхода, победа или поражение.

И когда «мимы», войдя в зону обстрела, наконец встретились глазами с военными, над их рядами пронесся душераздирающий крик-вой, послуживший командой к атаке и переходя на бег, они все, как один, бросились в атаку.

Сами же солдаты, выпучив глаза, от увиденной силищи противника, напоследок получили лишь «ободряющий» приказ:

– Держитесь стойко! Не дайте им прорваться! Огонь…

И чудовищная волна мутантов, захлестнула позиции… Это была самая большая ударная сила, собранная «мимами» за всё время их существования, и насчитывали они где-то в районе пятисот тысяч живой силы. Почти на треть больше чем людей.

На стороне же людей, было всего лишь два преимущества – огнестрельное оружие и укрытые позиции. У «мимов» же преимущество было: в ночном зрении, в зверином чутье и в силе и выносливости, а их реакции могли позавидовать сами кошки, молниеносно наносящие удары когтистой лапой.

Заняв оборону, солдаты открыли ураганный огонь по противнику. Под градом пуль и фонтанами взрывов «мимы» гибли сотнями, но их количество было настолько чудовищным, что они нескончаемым потоком постоянно заполняли прорехи в своих рядах и на дикой скорости одолевали маршрут, отделявший их от людей, с разбегу врываясь в окна и двери многоэтажных домов где прятались ненавистные люди. И сражения с улиц сразу переносились в помещения.

И почти наверняка, убежища, с проникновением в них мутантов, обычно превращались в настоящие ловушки. Мутанты десятками гибли в дверных проёмах, но на их место сразу вставали другие и нескончаемым потоком, в конце концов, они проникали в помещения и зверски расправлялись с солдатами, сметая всё на своём пути, не щадя никого и ничего.

В то же самое время, но уже на открытом пространстве, не считаясь с потерями «мимы» прорывались к позициям людей, прибегая к феерическим манёврам. Делая нечеловечески прыжки, они, неожиданно уходили из зоны обстрела, чтобы через мгновения оказаться в самой гуще людей. Или подхватывая налету гранаты, швыряли их обратно. Иногда же лимонки взрывались у них прямо в руках и тогда со стороны людей нёсся радостный и ободряющий крик, чтобы затем перейти в вопль ужаса, когда противник прорывал оборону и сеял вокруг себя кровавую смерть.

В помощь основным силам, мутанты снарядили, более десяти тысяч камикадзе и те невероятными усилиями, можно сказать чудом, уходя от пуль, врывались в скопления людей и подрывались, круша людей и сея панику, унося десятки безвинных жизней.

Нескончаемые звуки стрельбы и раскаты взрывов заполнили улицы Москвы. Грохот стоял такой, что можно было оглохнуть. Крики отчаяния и боли, крики проклятий и мужества, наводнили местность, где велось сражение, не на жизнь, а на смерть. И ни одна из сторон, несмотря на чудовищные потери, не сдавалась и не отступала…

«Мимы» упорно напирали на людей, гибнув при этом сотнями, потому что им просто некуда было отступать – «позади Москва». И в этом изречении для них был не просто смысл символа страны, это было нечто большее – Москва была единственным их домом. Единственным местом, которое, если они потеряют, то потеряют и свои жизни. Потеряют, не отдельные индивиды, а все. Весь их нарождающийся вид, будет уничтожен. Потому и дрались не щадя жизни своей и не ценя чужой…

Между тем, тёмная ночь постепенно уступала место новому светлому дню. Небосклон на горизонте светлел, а холодные звёзды теряли чёткость. Полная луна, побледнев опускалась за край земли, опасаясь встречи с небесным светилом, а сгустившаяся тьма редела разбитая светом. И вскоре небо на востоке, загорелось оранжевым огнём и из небесного пламени величественно и грозно выплыл солнца диск и равнодушно уставился на город охваченный войной…

За ночь, мутанты отбросили фронт от центра столицы, пригнав военных снова на старое место. Туда, откуда те и пришли. А с первыми лучами солнца, неожиданно для всех незаметно отступили, растворившись в городских чертогах, так и не прорвав цепь, но почти выиграв первое в их жизни сражение.

И над городом воцарилась долгожданная тишина…

Люди не веря своим глазам, до сих пор ожидая подвоха, долго не показывались из своих укрытий, зорко оглядывая окрестности и тишина, опустившаяся на город, давила на них, своим непроницаемым пологом безмолвия, сея смятение в душах и тихий затаённый страх, от непонимания.

Как так? Только что, «мимы» гнали их как зайцев, не щадя никого и ничего и не останавливаясь ни перед чем, и вдруг ушли. Этот ужасный беспощадный враг, вот так взял и просто ушёл? Не отступил, не побежал с поля боя, а просто, развернулся и ушёл. Дикие чудеса…

Постепенно, самые смелые, пригнувшись и с оружием наперевес, стали выбираться из укрытий зорко оглядываясь по сторонам. Вздрагивая от каждого шороха и непонятных звуков, высматривали они врага, но улицы, перед их глазами были абсолютно чисты. Ни одной живой души вокруг, если не считать только трупы убитых и тела раненых, усеявших землю, в предсмертных корчах.

И солдаты, вначале шёпотом, а после все громче и смелее, стали переговариваться между собой, делясь впечатлениями. Израненные, с наскоро перевязанными ранами, со сломанными конечностями, с бешеным выражением лиц, усталые и злые, покидали они укрытия и окунались в свет наступившего дня.

И как-то само собой, совершенно незримо, чувство радости, передаваясь по цепи, путём можно сказать телепатии, захлестнуло души людей. Живы! Мы живы! Мы выжили и, мы устояли…

И более не стыдясь своих чувств, бойцы, каждый по-своему, стали проявлять их наяву. Кто-то устало уселся на землю и найдя измятую пачку, нервно закурил, попеременно улыбаясь себе в усы. Кто-то рыдал в одиночку или в обнимку с ближним товарищем, не в силах сдержать душевного напряжения. А кто-то просто пустился в настоящий дикий пляс, пляс жизни, пляс радости пьянящей, осознавая, что кошмар наконец-то прекратился.

И хотя каждый из них, понимал, что была это не победа и что сражение они в итоге проиграли, но всё равно, прямо сейчас не главным было это. И потому, каждый солдат, прошедший через ночной кошмар, сейчас просто радовался новому дню и жизни, тому что не остался среди своих товарищей, лежащих на хладной земле, уставившись печально невидящим взором, в светлеющий небосклон, а печаль и скорбь, к ним придёт совсем уж скоро. Так чего ж, хоть на миг, да не отдаться дикой радости.

Ведь они же живы. Живы…

И только лишь несколько людей, не разделили общей радости. Не отдались сиюминутному позыву. Не позволили эмоциям забить глас разума, потому что привыкли всякий раз трезво мыслить на десяток ходов вперёд. Ещё в начале боя, они удивлённо спросили себя: а почему это «мимы», имея такую огромную живую силу, не попытались нанести удар секущего меча? Ведь тогда, они с лёгкостью бы смяли оборону. Но вместо этого, нанесли удар по всему осадному кольцу, а затем взяли, да и ушли внезапно, когда почти что выиграли уже всю войну?

– Тут что-то не так… – подозрительно бормотали они себе под нос, постепенно погружаясь в проблемы грядущего дня.

* * *

Отброшенная, внезапной атакой мутантов армия людей, вынужденно заняла новые рубежи, вдоль второго транспортного кольца, где занялась реорганизацией и пополнением личного состава. Со всех концов страны, подтягивались свежие силы, мобилизовались гражданские прошедшие только что военную службу. Командование главной военной ставки, опасаясь нового масштабного нападения, в силу недопущения повторения ошибок, пополнили осадные войска свежей кровью. И к середине месяца, фронт насчитывал уже триста тысяч личного состава.

Время бесцельно утекало. Операция по зачистке города затягивалась. Президент страны рвал и метал, требуя действий. Генерал Овчаренко колебался и анализировал ситуацию, собирая скупые сведения о противнике. Военные же штабы наоборот рвались в бой, выстраивая грандиозные планы.

Когда же наконец все пришли к единому согласию и был назначен день повторного наступления, должное наконец поставить точку в затянувшейся войне, а что это была настоящая война уже никто не сомневался, на радужном небосклоне грандиозных планов, грянул гром, смешавший все карты, чётко выстроенной партии.

И случилось это всего за день до начала повторного наступления. Военные лагеря, в тот день, гудели как пчелиные ульи. Солдаты, с первого взгляда казалось, сновали по расположению своих частей без видимой цели, переговаривались между собой, перебрасывались шутками или же в сотый раз, «ветераны», что пережили первый бой с мутантами, пересказывали историю той злополучной ночи, но во всех этих людях поселился таящийся страх, что красноречиво читался в их глазах и ждал своего часа.

Нервозность, страх и злоба повисла в воздухе, не давая людям успокоиться, собраться с силами и с собственными мыслями, но к концу второго часа ночи, хозяин снов, завладел наконец разумом многих и солдаты погрузились в беспокойный полусон-полудрёму, когда реальность перемешивается с вымыслом. А когда, первые лучи солнца коснулись земли, люди очнулись от кошмаров, и их ждали первые неприятные известия. Не всем было суждено проснуться сегодняшним утром, иные уснули навсегда.

Пронизывающий ветер страха пронёсся над людскими рядами и хоть порыв его был слаб, да проникал он в самую душу, беля головы людей.

По непонятным причинам, уже ближе к рассвету, около трёх тысяч бойцов, покинуло расположение своих частей и ушло в сторону врага. Что это? Дезертирство? Предательство или же что-то другое?

Чтобы выяснить причины самовольного ухода, командование вынуждено приостановило наступление, перенеся его на двое суток, а в расположение частей, которые самовольно покинули бойцы, тут же были направлены военные следователи, для расследования. Но к концу дня им так ничего и не удалось выяснить что-либо существенного, не хватало конкретных фактов. Единственное что они узнали, так это то, что некоторые из дезертиров, перед тем как сбежать убили своих спящих товарищей, без видимых на то причин. И всё. Ни причины, побудившие их так поступить, не обстоятельства вынудившие их покинуть военные лагеря следователям были не известны. Из всего ими собранного выходило только, что в ту ночь, всё было как всегда и как обычно…

А к исходу очередного дня, люди снова готовились ко сну. И единственной темой для разговоров у них, в тот вечер, являлись дезертиры. Кто просто слушал доводы других, кто сам строил предположения, а кто называл дезертиров трусами, понося их всякими словами на какие был горазд. Иные же в сердцах, зло сплёвывая на землю, называл дезертиров – предателями, грозя при первой же встрече застрелить их как поганых собак, только бы подходящий случай представился.

А на следующие утро, всех ожидало ещё более ужасное известие: в этот раз, примерно десять тысячи солдат с боем, уничтожив охранные гарнизоны, ушли на сторону врага.

По лагерям сразу поползли слухи, что бойцы перешедшие на сторону врага, были на самом деле заражёнными, а не предателями.

И в умах людей зароились мысли навеянные страхом:

«Неужели страшная болезнь проникла в стан людей? Вдруг неизвестный вирус стал переноситься по воздуху?! А вдруг, уже все заражены, но ещё не знают об этом?!».

На третью по счёту ночь, командование поставило все осадные лагеря на боевое дежурство. Отныне ни один солдат не должен был спать более трёх часов, и каждому бойцу вменялось в обязанности, зорко следить за обстановкой творящейся вокруг него и в случае странного поведения ближайших товарищей немедленно докладывать.

Но как оказалось нужды в приказе не было, и без него, ни один солдат и офицер не сомкнул глаз до самого утра. Приказ же только усилил нарастающую панику, взрастив подозрительность, до таких высот, что самые верные друзья, всю ночь, с опаской поглядывали на своих товарищей, готовые, если что, стрелять на поражение.

Но как оказалось предпринятых мер было не достаточно. Кого-то проследили, на кого-то просто не обратили внимание, а кого-то недооценили. И благодаря «человеческому фактору», позиции вновь покинуло, по предварительным подсчётам, около пяти тысяч солдат. Основная часть их просто растворилась во тьме. Тех же кого заметили, попытались задержать, но попытка сразу провалилась, когда военные поняли что перед ними не люди, а звери в человеческом обличье и были вынуждены открыть огонь на поражение.

Утром, трупы дезертиров отправили в тыл для изучения, а фронту командование приказало покинуть опасную зону и отойти на десять километров к прежним позициям. Не ровен час и вправду вирус стал передаваться по воздуху.

Получив приказ каждый боец облегчённо перевёл дыхание и не заставляя себя ждать собрался в дорогу. Оговорённое расстояние преодолели за сутки, и дойдя до старых позиций, развернулись лагерем и стали ждать.

Вынужденное изменение дислокации, в первый момент показалась оправданной, и двое последующих суток простоя прошли без каких-либо происшествий. Но расследование до сих пор топталось на месте, не находя видимых причин дезертирства и агрессии солдат по отношению к своим товарищам. Следаки, можно сказать землю носом рыли и безрезультатно, никаких зацепок.

Пока же велось расследование, главная ставка Московского фронта, решила благоразумно отсидеться и не торопить с наступлением. Время рассудит…

* * *

На протяжении всей человеческой истории, людей ничто так не страшило, как ночное время суток. И какими только мистическими существами, человеческий разум, не населил тёмный мрак ночи. Сколько сказок и страшилок навыдумывал он, сидя у огня костра в пещере или находясь в избе освещённой слабым светом лучины.

С развитием науки и культуры, казалось бы, что боязнь темноты, у современного человека должны были бы отмереть сами собой, как атавизм. Ан нет. Оказалось, не всё так просто. Страх, пришедший из глубин веков, проник в людей настолько глубоко, что многие поговаривали, что это уже у нас сидит в «печёнках», так называемая наследственная память предков.

Боязнь темноты – страх вызванный тем, что зрительная информация, получаемая человеком посредством глаз, падает на шестьдесят процентов, вплоть до слепоты. А потеря зрения для человека всегда было самым страшным недугом. Не видеть значит вовремя не распознать опасность, т. е. – смерть.

Но не только боязнь темноты вызвана частичной потерей зрения. Немаловажную роль играет и наш разум – самый великий дар и наше проклятие.

Мозг страдая от недостатка зрительной информации, начинает сам восполнять её, дорисовывая невидимую реальность, тем самым вызывая видения и галлюцинации. И чем богаче фантазии, тем ярче видения; а чем ярче видения, тем сильнее страх тьмы…

Современный же, городской человек отвык от полноценной темноты. Улицы городов постоянно подсвечиваются и тьма вынужденно отступает. То, что мы видим каждую ночь – это не тьма, это всего лишь сумерки, даже если в вашем дворе отсутствует освещение. Взгляните на небо и вы увидите, что оно освещено отражённым светом.

Настоящая же тёмная ночь – это когда землю и небо разграничивают только звёзды; когда не виден цвет собственных рук; когда боишься сделать шаг, из-за того что, ни черта не видно на расстояние вытянутой руки; когда первый попавшийся на глаза предмет, предстаёт перед нами не тем, чем является на самом деле. Вот что называется настоящей живой тёмной-тёмной ночью, когда душа уходит в пятки, а по спине бегут мурашки, лишь от вспорхнувшей рядом птицы.

* * *

Если на Москву смотреть с высоты птичьего полёта, то она сразу становится маленькой и беззащитной, а все объекты на земле, кажется, теряют свою реальность и превращаются в игрушечные подобия реальных прототипов.

Вот вереницы машин, снуют туда-сюда, по кольцу осады, развозя продовольствие и боеприпасы, а вот люди, подобно муравьям, лавируют между этими машинами и спешат дальше по своим делам. Каждый занят своим делом и в то же время общим напоминая один слаженный организм, но у каждого из них есть свои мысли, свои мечты, надежды и страхи. И видно, как солдаты, время от времени, с опаской бросают взгляд на центр города и как будто опасаясь, что-то там разглядеть тут же отводят глаза, погружаясь в дела, отбросив мысли. Люди устали. Устали не физически, а психически. Они устали, от постоянного ожидания, устали бояться неизвестного и непредсказуемого. И главное, они больше не могли выносить напряжения, постоянного гнетущего страха перед «мимами» – этими жуткими тварями, не уступающими человеку в хитрости, коварстве и целеустремлённости.

И вот на город опускается очередная беззвездная, тёмная ночь и в глазах людей с новой силой пробуждаются страхи. По лагерю, расположенному в северо-восточном направлении, проносятся команды офицеров:

– Смена караула! Зажечь костры! Команда отбой!

Последнее время, солдаты предпочитали не собираться в большие группы и спать вповалку с товарищами в одной занятой квартире или комнате. Наоборот, они норовили остаться одни, покинуть занятое здание и искать для себя своё собственное убежище. Командиры смотрели на это сквозь пальцы, прекрасно понимая состояние солдат. Они и сами были бы не прочь отыскать себе уединённый уголок, желательно укреплённый, но по приказу высшего командования, офицеры обязаны были находиться вместе со своими солдатами и в случае нападения «мимов», поднять бойцов в ружьё. И чтобы хоть как-то сохранить порядок и спокойствие людей, командиры выставляли боевые расчёты на каждом этаже, занятого здания.

– Ты сегодня где будешь спать, со всеми, в общем бараке? – тихо спросил рядовой своего товарища, двигаясь в общей колонне, на место ночёвки.

– Не знаю ещё, – так же тихо ответил второй. – А что есть варианты?

– Есть, – охотно подхватил первый. – Я тут такое местечко тихое надыбал, просто класс. Там как раз для двух человек места хватит. Ну так чё Дэн, сегодня со мной?

– Хорошо, – соглашаясь прошептал Денис, почти что на ухо своему товарищу. – Когда все улягутся, покажешь своё место.

– Здорово, – довольно протянул напарник. – А то одному там как-то стрёмно. Да ещё и на душе сегодня как-то не спокойно, жопой чувствую, что что-то сегодня произойдёт. Поверь моему слову братишка… Так что не пожалеешь. Лучше сегодня отсидеться в норке, как мышки, чем в большой пещере, целее будешь.

Когда лагерь затих и солдаты улеглись спать, потушив карманные фонарики, из пятиэтажного дома, через окно, выбрались два человека и тенями, стараясь не шуметь и не попасть под свет дозорных костров, скрылись за поворотом дома.

– Пошли скорее, здесь рядом во дворе, – поторопил своего товарища, «гуляка» в ночи. Через несколько метров он остановился. – Всё, пришли. Ну и как тебе?

Оба солдата стояли у трубы теплотрассы и один из них указывал на бетонный кожух, куда уходила труба, скрываясь под землёй. Между трубами бетон был разбит или осыпался от старости и получился узкий лаз, тёмным оком смотрящий на людей.

– Дерьмо, – не разделил радости товарищ.

– Да ты чё Дэн, классное место, – обиделся провожатый. – Немного прохладно конечно, зато безопасно, хрен два кто сюда сунется без нашего ведома. А если сунутся, то здесь от целой роты можно отбиться, пошли, хватит ломаться.

И две фигуры, слабо различимые во тьме, кряхтя и извиваясь, втиснулись в узкий лаз. Внутри кожуха оказалось довольно просторно и даже более менее сухо. Судя по оставшемуся бытовому мусору и следам неприятного запаха, укрытие это уже когда-то кем-то использовалось.

– Ну вот вечно ты Женёк, в помойку лезешь. Вот же любитель, – морща нос, бурчал Денис осматривая под светом фонарика их с товарищем, убежище. – Ну и дерьмо, лучше бы я остался в квартире, а не пёрся с тобой в ночи.

– Ну и вали обратно. Никто тебя здесь не держит.

И разобидевшись два друга детства, насупились и замолчали. Один не хотел находиться среди всех, ожидая каждую секунду нападения, что называется со спины. Другому же было противно находиться в этом гробу, который отыскал его дружок, но с другой стороны, боялся возвращаться назад, один и в темноте…

Евгений и Денис – друзья детства. Вместе в один сад, как говорится на один горшок, ходили. Вместе учились в школе и так же вместе поступили в один и тот же колледж. А когда пришло время отдавать «долг» Родине, волею судьбы их опять же распределили в одну и ту же часть. И были они всего лишь первогодками, только-только прошедшими трёхмесячный курс «молодого бойца», как направили их на войну. Отвоёвывать Москву – столицу нашей Родины.

И вначале парни были даже довольны и горды. Для любого мужика дело чести защищать Родину, а тем более её столицу. Поджилки тряслись конечно, но парни виду не подавали. В тот раз они ещё не знали с чем будут иметь дело конкретно. Получив скудную информацию от инструкторов, они думали что будут устранять последствия эпидемии, как когда-то точно такие же солдаты, обычные, простые парни, очищали заражённый «Чернобыль», ценою своего здоровья и жизни. Но действительность оказалась намного куда ужасней. С тем, с чем они столкнулись на самом деле, не могло привидеться и в самом кошмарном сне…

И к своему несчастью, два товарища сразу угодили в самую мясорубку, произошедшую неделю назад. А выйдя из неё, можно сказать чудом, живыми, два молодых человека, как и многие их товарищи по несчастью сразу в корне поменяли свои взгляды на жизнь. В ту ночь, они встретились лицом к лицу с настоящей старухой смертью и заглянули ей в глаза. Они увидели своими глазами, что такое настоящая смерть, реальная, не та что показывают целыми днями по телевизору, а реальная – вживую. И как оказалось, к ней настоящей невозможно было привыкнуть, как к вымышленной.

Они видели как гибнут их товарищи и друзья или просто незнакомые им люди и это по настоящему было ужасно. Они видели, как «мимы» камикадзе врывались в группы солдат и как взрыв, следовавший за этим, уничтожал человеческие тела, калеча и разрывая их на части. А ещё час назад эти бойцы шли рядом и они разговаривали, смеялись, делились своими планами и мечтами. А потом их не стало и ты всё видел собственными глазами. Видел сам момент гибели, когда эти красивые молодые парни, полные сил и жизни, превращались в обезображенные кровавые останки, а ты смотришь на них и не видишь, потому что перед глазами стоят смеющиеся их или хмурые живые лица, и глаза в которых блестит страх, несмотря на улыбки. И в такие моменты ты понимаешь что такое смерть. Понимаешь по-настоящему, не понарошку. Понимаешь что это конец. Конец всему. Конец мечтам и надеждам. Конец любви и ненависти, зависти и душевной доброте. Конец… Черта, за которой нет обратного хода. И не суждено будет больше сбыться намеченным планам и никто больше не услышит живого голоса, смеха или плача, никто не обнимет, никто не пожалеет, никто не обругает. Останется лишь гранитный камень на сырой земле и цветы на вечную память…

Чем страшнее смерть, тем ценнее жизнь. Чем ближе смерть, тем больше хочется жить, как в последний раз. Только познав смерть, ты понимаешь жизнь и больше не задаёшься глупым вопросом в чём её смысл? Потому что понимаешь, что смысла так такого и нет, просто она даётся только раз и навсегда, и другой никогда уже не будет.

Вот и Евгений с Денисом, это поняли, но сил это им к сожалению не придало. Многие ломаются, не в силах нести на себе груз полученных знаний. Ломаются и начинают ценить свою жизнь превыше всего остального. И на таких людей положиться в дальнейшем уже попросту нельзя, потому что они превращаются в трусов, но винить их за это наверное нельзя, не все обладают силой духа, достойного воинов.

После случая дезертирства солдат, по лагерям поползли слухи, что виной всему был вирус, что мол солдаты покинувшие свои части были заражены и никто из них не догадывался об этом. И получалось так, что любой мог оказаться заражённым, и самый близкий друг мог в любой момент стать самым страшным врагом.

И Женька с Дэном, условились на каждую ночь придумывать себе пароль. Считая, что заразившийся не будет об этом помнить. И на крайней случай на крови поклялись, что если не дай Бог, один из них станет жертвой болезни, другой не раздумывая убьёт его, не дав превратиться в мутанта…

– Ладно, хватить дуться. Давай лучше спать укладываться, – нарушил общее молчание Евгений, расстилая на земле шинель. – Знаю же, что назад не пойдёшь. Так давай стелись.

Продолжая обижаться, Денис с немым отвращением, расстелил свою шинель рядом и не говоря ни слова улёгся на живот, лицом к проходу.

– Условимся так, – между тем продолжал Женёк, не обращая внимание на состояние друга. – Вначале сплю я, пол ночи, затем ты. Ну в общем как всегда. – И перевернувшись на правый бок и накрывшись с головой, вскоре тихо засопел.

Тяжко вздохнув, Дэн подложил под-голову руки и стал наблюдать за часовым, что ходил в десяти метрах от их временной стоянки, подле сигнального костра. Часовой делал от него тридцать шагов влево и его фигура ненадолго скрывалась в темноте. Затем он возвращался, иногда подкидывал дров в костёр и скрывался в противоположном направлении. А чуть далее ходил ещё один бедолага и время от времени встречаясь бойцы перебрасывались парой слов.

Через час полтора, Денису наскучило следить за часовым и с силой протерев глаза, отгоняя предательский сон, перевернулся на левый бок и зажав оледеневшие руки между ног, стал смотреть как отсвет костра играет на стенах пятиэтажки, отражаясь в темных оконных провалах. Протянувшиеся тени кустов и столбов, вслед оранжевому свету, окрашивали здание в некое подобие узоров, но стоило ветру колыхнуть пламя, как тени, стаей вспугнутых птиц, сразу же бросались наутёк, попутно вступая в дикий хоровод, света и тьмы, а вволю натанцевавшись возвращались на места и замирали до следующего раза. Наблюдая, как тень часового, скользнув по стене дома, в очередной раз скрылась во тьме, Денис на секунду прикрыл, слипающиеся глаза и…

Пробуждение было резким и тревожным, как будто бы выныриваешь из чьих-то липких и чёрных лап, удерживающих на самом глубоком дне тёмного озера.

«Чёрт! Неужели я заснул? – не на шутку разволновался Денис. – Дурак! Дурак! Какой же я дурак! – корил он себя и резко перевернувшись на живот, осмотрелся. – Вроде бы всё тихо».

Оглядев окрестности нерадивый солдат понял что все-таки спал. Ночное небо успело очиститься от облаков и на чёрном небосклоне засияли холодные и манящие звёзды. Ветер окончательно стих. Чувствовалось только его остаточное слабое дуновение. А костёр всё так же продолжал ярко пылать в ночи и так же отбрасывать свет на пятиэтажное здание. Тени же более никем не потревоженные, замерли и лишь немного изредка колыхались, подражая языкам костра. Вот только, тень часового, больше не скользила туда-сюда. Она так же как и остальные, замерла на одном месте, отвоевав у света, приличнейший кусок.

Денис проследил за тенью и наткнулся на караульного сидящего у догорающего костра. Тот тихо посапывал и то и дело клевал носом чуть ли не падая в огонь.

«Вот же паскуда! Уснул на дежурстве. Да его за это под трибунал надо, гадёныша! – разозлился Денис. – Утром, сразу же доложу майору Жданову. Ты у меня гад узнаешь как спать на дежурстве».

Пришла мысль – окликнуть. Но пораздумав, махнул рукой:

«А… чёрт с ним. Холодрыга такая, что даже двигаться не хочется, не то что кричать». – И потому просто решил разобраться в своих чувствах.

Что же всё-таки произошло? Почему он так резко проснулся, как будто что-то уже произошло или ещё должно произойти? Вроде бы с наружи всё нормально, нужды в панике нет, но на душе как будто бы кошки скребут и тревожно как-то… В чём же дело?

И тут неясный шорох в темноте, заставил Дениса не на шутку напрячься и с жадностью вслушаться во мглу ночную.

«Показалось, – через какое-то время успокоил он себя, сдерживая предательскую дрожь в руках».

Но шорох вздумал повториться вновь. Сомнений нет, там во тьме что-то происходит.

«Может животное какое?», – снова попытался успокоиться неподтверждёнными доводами. Не вышло и тело покрылось гусиной кожей.

И уже до потери чувств вслушивался Денис в шорохи ночи и до боли напрягал глаза, пытаясь разглядеть хоть что-нибудь, но тщетно, не зги вокруг не видно. Когда же и в третий раз повторился неясный звук, но уже намного ближе, не выдержал и растолкал товарища.