Текст книги "Мнимые люди"

Автор книги: Андрей Белоусов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 39 страниц)

Тогда возникает вопрос? Что же тогда им здесь надо? И я отвечу вам… – и сделав театральную паузу Некрасов шокировал присутствующих, – им нужна свежая кровь.

И его тирада возымела действие.

– Не понял, – изумился Овчаренко. – Они что же, стали питаться кровью? Как вампиры? Так что ли?

На что Некрасов, почему-то обиделся. Видать не так его поняли, как он хотел бы.

– Нет, что вы, – замахал он руками. – Вы не так меня поняли. Я совсем не то имел в виду. Я говорю о том, что именно с «мимами-диверсантами» связаны случаи внезапного дезертирства и перехода психически здоровых людей на территорию врага. Вот как. Вот это я имею в виду.

– Позвольте, но каким образом, – недоверчиво спросил четвёртый участник беседы – военный советник и личный помощник генерала Овчаренко, полковник Звягинцев, с детства не обладающий быстрой смекалкой.

А вот профессор Мирный наоборот, обмирая и бледнея на глазах, тихо заговорил сам с собою:

– Это ужасно… Я кажется, догадываюсь о чём он говорит, – но его бормотание никто не заметил.

– Вы что же… – тем временем принялся объяснять свою точку зрения Некрасов, – думаете это был один «мим» диверсант. Ха! Да их не меньше сотни, а может и тысячи среди нас… Вы только представьте себе эту цифру, – закатывая глаза произнёс он. – Ужас… Так что, я поздравляю вас господа, мы проигрываем с разгромным счетом. «Мимы» уже среди нас, – заливаясь нервным смехом, чуть ли не выкрикнул аналитик, последнее утверждение.

– Подождите, подождите… Вы имеете в виду… – До генерала наконец стало доходить бедственное положение сложившейся ситуации и не заканчивая своей мысли переключился на учёного. – Профессор Мирный, поясните. Вы то согласны со словами аналитика?

– А! Да-да! – вздрогнул тот и генерал только сейчас увидел как испуган профессор Мирный. – Я полностью согласен, с Некрасовым, – забормотал он, тут же вскрикивая, будто разрешил не разрешимую задачу. – Его предположение всё объясняет! Мутанты засылают к нам диверсантов – разносчиков инфекции. Диверсанты, полностью неотличимы от людей их невозможно распознать, а они в свою очередь, заражают вирусом, вначале самых близких – товарищей, друзей, и уже потом всех остальных. Я не знаю как! Но возможно, через продукты питания, или при личном контакте. Например диверсант закурил сигарету и передал другому, или хлебнул из фляги воды и предложил товарищу. Возможно они проникали на полевую кухню или пункты раздачи пищи и там распространили инфекцию. Возможно, как-то по-другому. Я не знаю! – чуть ли не в истерике вскричал Мирный закрывая руками лицо. – И самое страшное, похоже вирус снова прошёл мутацию. Если раньше его максимальный срок развития было сорок восемь часов, то сейчас, возможно, изменение сознания, происходит уже спустя двенадцать-четырнадцать часов, после чего люди фактически уже становятся «мимами». Катастрофа…

Являя народу бледное лицо, промямлил профессор Мирный, но на этом не остановился, а пустился в дальнейшие рассуждения:

Затем… новоизбранные, назовём их так, продолжают инфицировать следующих претендентов и при этом ведут себя так, как будто с ними ничего и не произошло. Как будто ничего и не было. И для окружающих, они ни чем не изменились, они какими были такими и остались. Но дело-то всё в том, что они уже не люди, они «МИМЫ» – волки в овечьих шкурах… Но вот я не понимаю одного. Как? Как? Каким образом… – непонимающе вопрошал профессор Мирный у коллег за столом, – мутанты проникли в наши войска. Мы же за всем тщательно следим и солдатам был дан приказ убивать всех у себя на пути, никого не допускать в лагеря. Не понимаю.

Да, вопросец задан был ещё тот. А вот каков должен быть ответ на него, по всей видимости, пока не знал никто, отчего глубоко и пригорюнились. Но тут тихую задумчивость небольшого кабинета, нарушило победное восклицание генерала:

– Точно! Как же я раньше не допёр до этого! – довольный собой стучал он по столу. – Вот зачем нужно было это идиотское наступление на всех фронтах! Мутанты тогда не стремились прорвать наше кольцо зачистки и не уничтожить. Их задачей являлось деморализовать наши войска, растянуть их ряды, посеять панику. И тогда получается, что, в этих условия никто из людей не следил, что происходило вокруг них. У солдат в тот момент, перед глазами был лишь противник и каждый из бойцов стремился лишь к одному, выжить. А в это время мутанты посылали в наши ряды своих диверсантов, состоящих в основном из пленных, захваченных за время первой зачистки. Ведь вы помните, что тогда пропало довольно внушительное количество военнослужащих, не так ли? И вот, эти перерождённые, во время смятения и шумихи творящейся на поле боя, вставали на сторону людей и вместе с ними так же атаковали мутантов, как своих врагов. Они выдали себя за своих. Плюс, мутанты скорее всего постарались инфицировать, как можно больше наших раненых. Мы же в свою очередь переправили их себе в тыл, не очень беспокоясь на этот счёт. После же боя, наша долбаная бюрократия, поспособствовала тому, что пропавшие без вести солдаты вдруг объявились и это никого не удивило. Это что же получается? Мы сами впустили их в наше расположение, так что ли? – не веря, спросил генерал в воздух. Коллеги не отвечая опустили глаза. Но ответа и не требовалось, по большому счёту, и так всё уже понятно. И Овчаренко закатив глаза воскликнул, – Боже! Боже мой! Такими темпами, нам всем скоро придёт конец, – подытожил он и сразу же замолк испугавшись своих же домыслов.

А далее поёрзав немного на стуле и не найдя занятие своим рукам, он вдруг непонимающе спросил, проницательно глядя на аналитика Некрасова:

– Но даже если дела обстоят именно так, то я никак не пойму их замыслов? Ну при чём здесь какое-то очищение? Что за очищение? С чем оно связано? И главное – кого или чего они собрались очищать?

Некрасов только развёл руками:

– Можете не смотреть так на меня, господа. Я например так же как и вы теряюсь в догадках. Очищение… – медленно проговорил он, как бы пробуя это слово на вкус, – может очищение Земли, от нас с вами? Как подходит?

Но ответа на свой вопрос, аналитик так и не получил, затрезвонил красный телефон.

Генерал Овчаренко, схватил трубку и пробасил:

– Да?

– Генерал-майор Овчаренко? – спросили на другом конце провода, голосом личного секретаря президента.

– Да.

– Вас требует к себе президент, срочно, а также профессора Мирного, с докладом насчёт нового вида мутантов.

– Слушаюсь. Сейчас будем, – ответил генерал и положив трубку на место недовольно выругался. – Чёрт! Эти «ГБэшники» уже обо всём разнюхали, и конечно же успели доложить президенту. У-у чтоб вас. – И быстро собрав, разбросанные по столу бумаги Овчаренко хозяйским жестом распустил собрание.

* * *

А на совещании у главы государства, уже самого генерала Овчаренко распекали как мальчишку полных два часа и это несмотря на его седины.

– Генерал, прошло уже два месяца, а вы всё никак не очистите город от заразы. Я до сих пор не вижу от вас реальных результатов. И сколько это может продолжаться? Сколько людей вы ещё положите, в этой, язык не поворачивается сказать, войне? – строго спрашивал с него глава государства. Правда не лично в глаза, а то бы генерал на собственной шкуре ощутил флюиды нервозности и глубокого неудовольствия, а посредством визуальной связи. – Вы что же, решили мне тут устроит затяжные бои? Или вообще развязать, третью мировую. Давайте тогда уж с вами, вообще всю страну переведём на военное положение и начнём широкомасштабные военные действия? А что? Судя по вашим оправданиям, я понял вас так, что мы имеем дело с очень сильным и коварным противником. С целым новым государством, как следует из ваших докладов, а не с кучкой оборванцев, у кого и оружия-то не у всех есть. Что я неправ?

– Но… – попытался оправдаться Овчаренко.

– Всё, хватит! – резко оборвал его президент. – Я не хочу больше вас слушать. Хватит ваших оправданий и домыслов. Надоело. Дела надо делать и решительно, а не домыслы строить. С сегодняшнего дня я снимаю с вас все полномочия и перевожу на другую работу. Отныне вы отвечаете за осадные войска и это только за ваши прежние заслуги и за вашу осведомлённость. Всё-таки, три месяца воюете с мутантами. Кое-что, я думаю, вы о них узнали. Так вот. Мне доложили, что у вас объявились «мимы-диверсанты», которые переманивают на свою сторону, наших солдат. Неважно сейчас, как они это делают, – нажал на последнее он слово повышая голос, видя, что генерал хочет его поправить. – Ваша задача перешерстить все войска в кратчайший срок и отловить диверсантов. А как? Это уж ваша задача. Создавайте, свой собственный «СМЕРШа» и действуйте. И смотрите генерал, не дай Бог вам снова оплошать. Одними погонами вам тогда не отделаться, это я вам лично гарантирую.

– Есть, – глухо, как отверженный произнёс генерал.

– А зачисткой города займётся генерал Ульянов, – продолжал президент. – Вы с ним уже знакомы. – И последним заявлением глава государства не на шутку ошарашил Овчаренко.

Действительно, он хорошо знал генерала Ульянова. Этого беспринципного человека, этакого «служака» чьей целью являлось лизоблюдство и выслуживание перед начальством. На учениях, как он знал лично, Ульянов часто, для достижения победы, не щадил людей, считая их всего лишь пешками в своих грандиозных планах. В общем этот человек, по разумению генерала, не отличался ни большим умом ни смекалкой.

А президент между тем продолжал, ничуть не догадываясь о мыслях Овчаренко:

– Генерал Ульянов, предложил кардинальное решение поставленной задачи перед ним. Я в начале колебался, но потом решил, что это всё же выход. Генерал Ульянов, – обратился президент к хмурому человеку с маленькими злыми глазками, – перескажите ваш план, генералу Овчаренко, пожалуйста. Посмотрим какой вердикт он вынесет вам напоследок.

Польщённый генерал Ульянов, довольно оскалился потирая лысину:

– Мой план исходит из того, – заговорил он тонким, почти что, женским голоском, – что генерал Овчаренко, уже разворошил осиное гнездо. Осталось только всех мутантов прибить одним ударом. А как это сделать не подвергая более жизнь солдат какой либо опасности? Ведь мутанты опасны при близком контакте. Вот… Вот именно, исходя из этого я и предлагаю нанести по позициям противника авиа удар при поддержке артиллерии. Да в этом случае существенно пострадает часть города, но зато вопрос с мутантами, будет решён раз и навсегда. И заметьте без каких либо потерь среди пехоты. А так же…

– И вы дали на это добро? – возмутился Овчаренко не дослушав до конца, нагло встряв в монолог.

– Да, – холодно ответил президент. – Доводы генерала Ульянова, мне показались довольно разумны.

Овчаренко схватился за голову:

– Ужас! – не веря в происходящее, ужаснулся он и кинулся объяснять допущенную ошибку. – Да как вы не понимаете, этим шагом вы не решите проблему, только хуже сделаете, – но ему не дали.

– Это чем же? – гневно пропищал, глубоко оскорблённый, генерал Ульянов.

– А тем, что разрушив город, вы не уничтожите мутантов. Они не сидят тупо в зданиях и ждут когда их взорвут. Когда мы шли в наступление, мы ни разу не встречали их в помещениях, в больших количествах.

– Орбитальная разведка говорит об обратном, мутанты неплохо чувствуют себя в брошенных домах, – парировал слова генерала, Ульянов.

– Это сейчас, возможно. Но стоит прозвучать хоть одному взрыву и все «мимы» скроются под землю, – отбил мяч Овчаренко. – Вы представляете, что вы наделаете. Разрушив дома, вы перекроете доступ военной техники. Наши войска останутся без прикрытия, а самой пехоте затрудните передвижение. Тогда как «мимы» от вашего поступка только выиграют. Им без разницы по какой поверхности передвигаться, по гладкой или по перепаханной. Они не знают усталости в отличие от нас. И вдобавок мутанты ведут пока что оборонительные бои и сейчас на их на стороне ощутимое преимущество – это всевозможные укрытия. Это здания, помещения, брошенные квартиры, офисы, магазины и т. д. Но несмотря на это преимущество, мы сейчас хотя бы знаем откуда ждать угрозы нападения и можем предпринять ответные действия. А что же выйдет когда вы разбомбите город? А вот что. Мутанты получат, просто огромнейшие преимущество над нами. Представьте себе. Каждый обломок, каждая воронка, каждая яма, овраг, не обрушившаяся стена и т. д., превратится в укрытие для мутантов. И вот тогда «мимы» подойдут к нашим войскам практически впритык и будут абсолютно незаметны…

– Хватит! – заголосил женским голосом, генерал Ульянов, боясь что его план сейчас рухнет. – Вы занимаетесь демагогией! Я могу поклясться товарищ президент, что после бомбардировки города не один мутант не выживет. И о том, о чём нам сейчас толкует генерал Овчаренко не может быть и речи. Нашим войскам больше не потребуется кого-то опасаться, потому что некого уже будет. Ну может встретиться по пути десяток и всё, я вам это гарантирую. Никто не выживет в том аду, который я устрою специально для мутантов. И всего за три дня я очищу вам город. Это я вам обещаю.

И Ульянов весь аж зарделся, когда сам же придумал слету срок очистки города, да потом ещё и пообещал всё выполнить в срок – это звезда героя не меньше. Но не долго музыка играла…

– Заткнись генерал! Разобещался здесь. Где гарантии, где расчёты что твоё предприятие удастся? – закричал на него, генерал Овчаренко.

– Да пошёл ты сам! Ты уже наделал делов, что год не расхлебаешь.

И видя что перепалка всё равно ни к чему не приведёт, Овчаренко попытался найти поддержу у главы государства, призвав его к голосу разума:

– Товарищ президент, неужели вы согласны с бредовым планом этого выскочки?

Но президент был непреклонен. Что говорить, конечно же план Ульянова ему был не по сердцу, но другого выхода он просто не видел. Слишком. Слишком затянул Овчаренко, со своей войной. Слишком…

– Хватит оскорблений генерал Овчаренко, – холодно ответил он на вопрос надежды. – Да я согласен с планом Ульянова и уже утвердил. Потому что я считаю, что эти меры просто необходимы. Да город пострадает, в этом случае, но зато это решит нашу проблему, хоть и не на сто процентов. Но решит. – И польщённый генерал Ульянов с улыбкой превосходства с вызовом поглядел на Овчаренко.

И тогда Овчаренко просто взорвался не находя сил больше сдерживать эмоции:

– Да вы же не слушали меня! Вы даже не хотите понять!..

– Хватит! – оборвал его президент, стукнув кулаком по столу. – Довольно! Вы уже с лихвой постарались, что мама не горюй. Сколько вы уже народу положили за два месяца, а? А я вам отвечу: больше чем в каком-либо локальном столкновении! А у нас здесь, товарищ генерал, не война и даже не террористическая оккупация, а так… – неопределённый жест рукой, – бои местного масштаба с собственным населением, просто подцепивших болезнь и съехавших с катушек. Так что, не позволю! Я больше не дам вам шанс гробить войска и на пушечный выстрел не подпущу вас к командованию фронта. У вас есть уже новая задача, вот и выполняйте её, а генерал Ульянов будет выполнять свою. Свободны!

Откровение

Середина Апреля, 201..г.

Весна – сколько радости в этом слове, сколько надежд и новых ощущений, когда всё живое наконец-то полностью просыпается от зимней спячки, наполняясь соком жизни, когда на деревьях лопаются почки и на свободу прорываются свежие, ярко-зелёные молодые листочки. И ещё слабые и трепетные, но уже шумные и радостные, трепещут они на ветвях под порывом ветра, придавая своим присутствием, живость и насыщенность окружающего мира.

Пожухлая трава, что всю зиму пряталась под толстым слоем снега, сейчас, в разгар поры весенней, напитавшись грунтовых вод и солнечных лучей небесного светила, как нечто, по настоящему живое, набравшись сил и ярким цветом расцветая, неудержно устремилась вверх и вширь, покрыв собой всю землю, ковром зелёно-изумрудным с жёлтыми цветами «мать и мачехи».

Да что цветы, трава, деревья… Насекомые! Птицы и звери! Пьянея от нахлынувших чувств впадали в безудержное веселье, первобытной дикости, когда в жилах вспеняется кровь и хочется летать и бегать, как будто заново родился. И повсюду, куда не кинешь взор, расслышать можно возню и писк, потрескивание и радостную трель, живых существ от мала до велика.

Но не везде жизнь набирала свои обороты. Были и места такие, где казалось бы, что жизнь, впала в какое-то оцепенение, так и не пробудившись окончательно от сковывающего её зимнего сна.

И город Москва был одним из таких мест. Весне оказалось просто было не по силам пробудить огромный мегаполис к жизни. Нет. Трава и листья там также проросли и жадно потянулись к свету, но их внутренняя сила и насыщенность, была настолько мала, что не смогли они окрасить город в радужные цвета, насытив воздух города неповторим ароматом грядущего лета.

А что же насчет животных? Что греха таить, их и так то в мегаполисе всегда маловато было, в смысле довольно крупных. Сейчас же и более мелкие, чья жизнь целиком и полностью зависела от отходов человека, поспешили покинуть город, устремившись людям вслед. Голодные, с торчащими клоками шерсти и впалыми животами, попадались изредка они на глаза. Но что это были за животные? Собака ли, кошка иль другая какая живность не важно. Главное, что было с ними? Никакого задора в глазах, никакой радости в их движениях. Не чувствовали они никакой опьяняющей силы весны, потому как были они живые, озлобленные трупы, без каких-либо то внутренних чувств. Жажда голода гнала их вперёд! Жажда смерти…

И вскоре полноправными хозяевами столицы в основном остались: люди – что расположились по окраинам; нелюди – что заняли центр и птицы, большую часть которых представляли вороны – извечные спутники людей. Сбиваясь в стаи и не на секунду не переставая оглашать окрестности противным, хриплым карканьем, парили они огромными чёрными тучами над разлагающимся остовом Москвы, высматривая с высоты полёта, свою законную добычу – павших от голода…

Но и им вскоре пришлось покинуть свои насиженные места, когда в двадцатых числах месяца апреля, под ногами у людей, задрожала, запыхтела, засопела и заухала земля, а в воздухе загрохотали взрывы, подобно небесным молотам.

И целых трое суток, земля дрожала, а воздух грохотал от разрывов, оглушая всех вокруг, кто мог ещё что-либо слышать…

Получив в своё распоряжение полную свободу действий и небывалые полномочия, генерал Ульянов с каким-то остервенением принялся воплощать свой план в реальность. С дальних областей пригнали бомбардировщики, выделив им для посадки «Домодедовский» аэродром. И тонны бомб обрушилось на город, перепахивая его со всем содержимым, до самого основания, причиняя увечья и корёжа лик столицы.

Так же, для пущей результативности, было принято решение о применение запрещённого «напалма» и сразу же пол города озарилось от всполохов бесчисленных пожаров. Горючая жидкость не щадила ничего и никого, и там где обычная авиационная бомба причиняла только разрушение, «напалм» всё сжигал вокруг себя. Всё что только могло гореть – горело. Даже металл и стекло не выдерживая чудовищного пламени, плавились как масло на раскалённом ноже. Да что там материя, сам воздух сгорал как порох и раскалёнными парами устремлялся в атмосферу, в её верхние слои, испаряя облака.

И воздух беспрестанно гудел в эти дни от авиационных двигателей, а на земле громыхали и утробно выли, дальнобойные орудия, вперемешку с ракетными установками типа «Буран», «Скат» и «Смерч». И бесконечный орудийный грохот одинаково оглушал два фронта, терзая плоть нелюдей и людям терзая и так уже напряжённые до предела нервы.

Ни днём ни ночью не было покоя. И наверно, именно в тот момент, каждый из участников разворачивающейся перед ним действа, лично прочувствовал на собственной шкуре, как выглядит настоящий оккупационный бой. Когда, каждый день и каждую ночь, ожидаешь внезапного нападения и оттого не можешь сомкнуть своих глаз, а когда же всё-таки хочешь немного отдохнуть, то постоянные громовые залпы, вой снарядов и свист авиационных бомб и утробные раскаты взрывов, не дают и помыслить о сне. Потому что закладывает уши, а тело, спонтанно, каждый раз дёргается и скалиться, как дикое животное, непривычное к резкому шуму. Ночью же звук приобретает окраску и к ослаблению слуха примешивается кратковременная потеря зрения от слепящего света, разрывов снарядов.

И казалось, что небо и земля в тот момент сошли с ума и принялись друг друга лупцевать бесцельными и нескончаемыми молниями, которых не видно за пылевой завесой, но видны их яркие всполохи во тьме, на миг освещающие пространство, чуть ли не на километр, от эпицентров взрывов бессчётных.

И люди находившиеся в эти дни на сопредельной территории со столицей, глядя на шум и светопреставление, могли бы думать, что над Москвой разыгралась нешуточная буря с сильнейшею грозой, если бы они не знали реальной подоплёки.

Взирая на тот Ад, что сам же и учинил, генерал Ульянов полностью уверился в положительном исходе плана своего. Другой же генерал, в те же дни, не разделял оптимистические прогнозы. И не был, так уверен, как Ульянов, на все сто в каких-то либо вообще результатах, в том числе и в собственных.

После того, как с генерала Овчаренко сняли все полномочия, относящиеся к ведению боевых действий, он затаил обиду, но не показывал виду, трезво оценивая, что время ещё не пришло, чтобы артачиться или подавать в отставку. Он сцепив зубы, последовав совету президента, создал службу внутренней разведки и с не меньшим рвением, чем у генерала Ульянова, принялся претворять в жизнь поставленную пред ним задачу.

И пока Ульянов, остервенело громил Москву, Овчаренко перетряс чуть ли не все войска, находящиеся на территории столицы. Под гребёнку попадали абсолютно все без исключений, от солдата до офицера высшего командного состава и здесь уже ни кому не помогали высокие чины и положения. Генерал тряс всех основательно, разглядывая каждого, чуть ли не под лупу, всю подноготную людей, попавших под его горячу руку. И в конце концов, столь жёсткая мера принесла свои результаты. Внутренняя разведка таки выловила около двух тысяч солдат и офицеров, вызвавших наибольшие подозрения у её сотрудников.

По личному приказу, этих людей пропустили через детектор лжи, а затем, помня предыдущий опыт с первым пленённым «мимом», Овчаренко распорядился, применить «сыворотку правды». И после проведённого эксперимента, выжило лишь триста человек, что напрямую говорило об их непричастности к «мимам». От остальных же, тех кто не перенёс процедуру «правды», люди генерала, так ничего и не узнали, не о социальном устройстве хамелеонов и не об их целях. Да и вообще многие так до конца и остались верны в том, что они люди. Может оно так и было, но прежде чем эксперимент заканчивался, они по разным причинам, отдавали Богу душу.

«Что уж теперь, – думал генерал, после очередной неудачи. – Раз испустили дух, значит на то были веские причины, – оправдывался он сам перед собой, и приписывая очередную жертву «правды», к «мимам-диверсантам», каждый раз обращался к невидимому собеседнику со словами:

«Это война, сынок! Это война… Где жизни сотен, не значат ничего, по сравнению с жизнями тысяч»…

* * *

А по прошествии трёх суток, жуткая канонада наконец-то закончилась и огромный мегаполис, тяжко вздохнув, погрузился в относительную тишину. И первым свидетелем учиненных разрушений, помимо мутантов, как нестранно оказался обычный человек, одиноко бредущий по территории врага. Каким ветром его сюда занесло и каким способом он пробрался на оккупированную территорию, никому ведомо не было, потому как, он не был военным, а уж на разведчика и вовсе не похож.

Одиночкой, как в последствии узнали в командном штабе, был Адам Велес, представитель организации ООН, специалист по налаживанию контактов и улаживанию конфликтных ситуаций, на территориях охваченных междоусобной враждой.

Как он пробрался в запретную зону и как умудрился зайти так далеко? На эти вопросы знал лишь он один ответы. С другой стороны, на территорию города теоретически конечно же можно было попасть. Верно этот Адам просто широкой рукой раздавал крупные взятки, направо и налево соря деньгами.

Да… Даже в таких условия, когда вокруг идёт война и гибнут люди, находятся индивиды, что не упустят шанса своего обогатиться и пойдут на самые подлые и низменные свершения, в обход закона. Мораль и честь давно уж позабыты, а герои подавно спят.

Но хоть гражданин другого государства и проник подложными путями, на территорию оккупированного города, он хотя бы трезво понимал, что выйти у него уже не получиться, хоть сам генсек ООН за ним примчись. Насчёт этого правила, его наглядно предупредили в нелицеприятной форме, не скупясь в словах великого и могучего. Ох и повезло тогда Адаму, что плохо знал он на тот момент, русский мат, а то бы его уши, точно свернулись бы в трубочку, узнав как широка «русская душа».

И вот уже битый час пробирался Адам по разрушенному городу, в надежде отыскать живых мутантов, а прошёл, за это время, всего ничего, вдоволь наглотавшись пыли и покрывшись ей же, толстым слоем, с ног до головы, став пепельно-серым, что поспособствовало слиянию с окружающим пейзажем. А пейзажик-то был тот ещё.

Если смотреть с воздуха, то в центре столицы, там где раньше, ещё вчера, кипела жизнь, сегодня зияла огромная и черная язва с рваными краями. Ни одного уцелевшего здания – одни развалины. Ни одного свободного, от обломков, места, где можно было бы пройти легко, не утруждая ног. Повсюду горы и нагромождения стали и бетона, почерневшие от сажи и нагара, укрытые слоями пепла и пыли, что облаком вздымаются ввысь, стоит только ступить случайному путнику на зыбкое серое покрывало.

И среди этого хаоса – одиноко стоящие, обугленные остатки, некогда прочных и величественных построек, веками возводимых руками людей. Они как обугленные скелетные останки, как чёрные кости, торчат из земли, по прежнему вздымаясь ввысь, как перст судьбы, угрожая неосторожному путнику, внезапным обрушением.

И повсюду огонь – где уже слабый и умирающий, отметивший своё место пребывание, только горячей чёрно-белой золой, а где-то только набирающий свои обороты, утробно рыча, вырывается он из-под обломков длинными и жадными языками.

Всё небо над Москвой потемнело от чёрного дыма, что гордо и величественно, бесчисленными столбами, густо возносится к небесам. Черный как сама сажа, дым от пожаров, накрыл небосклон непроницаемым покрывалом. И ясный полуденный день, превратился в серые и гнетущие сумерки.

И Адам Велес, по-черепашьи передвигаясь по разрушенному городу, ошарашено рассматривал «красоты» хаоса окружавшие его, не забывая всё фиксировать на камеру. Такого он ещё не видел нигде. Сколько мощи и величия таит в себе человечество и на какие грандиозные разрушения способно оно, стоит выпустить все эти силы наружу. Будто, по гигантскому городу, прошёлся чудовищный торнадо, перекраивая на своём пути, пространство и материю, меняя пейзаж до неузнаваемости. И если бы Адам, был коренной москвич, то он бы не узнал своего больше города. Не узнал бы, не сумел бы найти своей улицы и как не старайся не отыскал бы он дома родного, в коем провёл всю сознательную жизнь, средь творящегося хаоса вокруг.

Но лицезрение разрухи, даже в таком огромном мегаполисе, не была основной причиной появления в нём Адама Велеса. Его основной целью, были мутанты. И сейчас продвигаясь по останкам города, Адам глубоко в душе, смотря на разруху царящую вокруг, побаивался что никто из «мимов» не выжил и он так никого и не повстречает.

Боялся ли он самих «мимов» – кровожадных мутантов, заполонивших Москву? Да боялся. Но как-то тихо и без глупой паники. Будучи, как и большинство европейцев, немного наивным, Адам, после просачивания информации о том, что «мимы» оказывается не просто кровожадные монстры, какими их выставляли вначале, а такие же люди, как и все, только с изменённым сознанием, создавшие своё собственное общество, со своими принципами и моралью, загорелся идеей встретиться с ними лично. Узнать поближе. Вызнать их мотивы и цели. Почему они враждуют с людьми? Что с ними стало и что заставляет их убивать?

Он наивно полагал, а скорее даже был уверен, что «мимы» пойдут на контакт. Ну спрашивается: «неужели цивилизованные люди не найдут общего языка? И не решат вопрос миром?». А в том что «мимы» являлись цивилизованными, Адам не сомневался. Из последних европейских разведданных, было ясно что они ни чем не отличаются от людей, если только что физической силой. А известие что тупые мутанты общаются между собой и даже создали своё собственный социальный строй – это повергло Европу в шок.

И на прославленном западе сразу же задались вопросом:

«А что если вирус был выдуман, а кровожадные мутанты вымысел? Что если это жалкая пропаганда русских? И дела обстоят куда как проще. Что если, русский народ устал жить под гнётом той власти, которая громогласно называется «демократией». Вдруг эти люди, что оккупированы в своём собственном городе, на самом деле борцы за справедливость и свободу. Ужасно! Эти несчастные люди решились заявить о своём праве на свободу, не пожелав быть угнетёнными, а их отстреливают как собак. Бедные революционеры, истинные борцы за свободу! Вместо того чтобы выслушать свой народ! Военизированное правительство решило, обозвать их мутантами и агрессорами угрожающими всему миру, начав против своего же народа войну. Не позволим! – скандировали в Европе на каждом углу. Правда пока по-тихому.

И нажав на множество рычагов, западу удалось заслать в оккупированную столицу России, своего человека, которому вменялось на месте разобраться в ситуации творящийся в Москве и если выяснится, что правительство на самом деле терроризирует свой народ. Ух… тогда держись! Европа в открытую объявит войну, набившей оскомину России.

Ну а если всё же дела обстоят именно так, как утверждают русские, то и тут Адам наивно полагал, что его крестовый поход, принесёт пользу. Взросший на пропаганде запада, навеянной кинематографом и литературой, в своих мечтах он видел себя этаким героем, без страха и упрёка, безжалостным по отношению к врагу и неимоверно добрым и справедливым к угнетённым. И вот он, наконец-то удачный случай выпал именно ему. Сбыть свою детскую мечту. Фантастика!

Он уже видел себя неустрашимым и властным воителем-рубакой. Он представлял, как встретиться с «мимами» и уговорит их прекратить войну, а они зачарованные его словами и убеждениями, тут же согласятся с ним…

Ну может и не сразу.

Был и другой момент, развития событий. Вначале он пугал Адама, но затем прокрутив его несколько раз в голове, он пришёл к выводу что и так будет совсем даже ничего. И увидел он в своих мечтах, как «мимы» враждебно его встречают, и вот хотят уже убить, а он им властно так кричит: «А ну собаки! Живо отвели меня к своему вождю! У меня есть разговор к нему». И «мимы» пугаются крика его и покорно отводят к предводителю (так всегда бывает в кино). Он предстаёт перед этим ужасным мутантом, самым главным из всех, и смело глядит тому в глаза. А злодей в свою очередь, насмешливо рассматривает Адама.