Текст книги "Том 6. Зарубежная литература и театр"
Автор книги: Анатолий Луначарский
Жанр:
Критика
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 52 страниц)
Бернард Шоу – наш гость *
Бернард Шоу, достигший преклонных лет, а вместе с тем и огромной, поистине мировой славы, представляет собой один из самых свободных умов цивилизованного мира.
Эта характеристика приходит на ум первой: свободный ум, свободный человек. Свобода Бернарда Шоу стала заметной, стала крупным фактором современной культуры, потому что она соединяется с потенциальной силой ума и блеском остроумия, которое справедливо определяется как умение находить тончайшее сходство и тончайшее различие. Свое остроумие Бернард Шоу доводит до парадокса. Но его парадоксы заставляют думать, и яркие вспышки осветительных ракет в темноте частенько совершенно неожиданно озаряют густые сумерки наступающей ночи капитализма.
Свобода Бернарда Шоу по силе и блеску его ума дала ему возможность выпутаться из паутины буржуазного софизма, буржуазного лицемерия, буржуазных предрассудков. Он прозрел своими ясными глазами художника-ирониста все уродливое безобразие нынешнего общественного строя. И он сумел в форме необыкновенно блестящей, заинтриговывающей и вместе с тем убедительной составить свой образный обвинительный акт против буржуазии. В этом огромная заслуга Бернарда Шоу.
К этому нужно прибавить, что он не просто антибуржуазный писатель. Он смело сделал свои выводы. Он объявил себя сторонником социализма. Но та же самая свобода, взятая Бернардом Шоу слишком отвлеченно, не дала ему возможности сделаться подлинным социалистом, социалистом до конца. Социализм может быть действительно реализован только путем ожесточенной борьбы с капитализмом. Для этого нужны громадные многомиллионные организации, для этого нужны дисциплинированные массы. Эти массы должны быть и дисциплинированны и свободны. Они свободны в силу своих классовых интересов и должны сорганизовать общее дело, в котором интересы каждой отдельной личности должны отступить перед общим и целым.
Но такие люди, как Бернард Шоу, блестящие представители интеллигенции, оказываются «слишком» свободными. Они начинают сомневаться, не имеют ли они перед собой некоторое новое «рабство», некоторую новую «догму», некоторое новое «правоверие». И вот они тут начинают иронизировать.
Когда Ленин 1 , а вслед за ним мы все заявляем, что, по нашему мнению, и наука должна быть партийной, и искусство должно быть партийным то люди, подобные Бернарду Шоу, не могут воздержаться от иронической улыбки, не могут не подумать о том, что они стоят на большей высоте духовной свободы. По его мнению, партия должна искать себе поддержку в трибунале свободного художества, а свободная наука и свободное художество состоят из отдельных свободных людей, из свободных индивидуумов, из которых каждый сам по себе атаман.
Этот индивидуализм Бернарда Шоу при его социалистических симпатиях приводит к своеобразному эффекту. Бернард Шоу враг капитализма, и он часто, как острием ланцета, протыкает разные буржуазные пузырьки и показывает, что они пустые или надутые зловонным газом. Между тем буржуазия не ненавидит его как следует. Наоборот, английская буржуазия забывает даже, что Шоу – ирландец, она склонна весьма гордиться им. Он стал достопримечательностью Англии, он, так сказать, – английский великий фокусник слова. «Наш Бернард Шоу» – можно услышать почти от каждого англичанина. Конечно, иной раз Бернард Шоу влепляет такую пощечину в лицо фешенебельной буржуазии, что она не может не поморщиться и даже не рассердиться. Но потом она сейчас же спохватывается: «Ах, это шутник Бернард Шоу, ведь это единственный в своем роде старик. Разве на него можно гневаться! Он так любит парадоксы, он для красного словца не пожалеет родного отца, а тем более буржуазного лица». Отношение к Бернарду Шоу полусерьезное. Он и сам всегда относится ко всему полусерьезно. Он привык проявлять по поводу всякой проблемы огромную тонкость своего ума и блеск своего стиля. Поэтому многим кажется (как казалось относительно Генриха Гейне), что, в сущности, ему, как говорится, «нет дела до дела» и что он своеобразный формалист иронии. На самом деле это неверно. Бернард Шоу умеет желчно негодовать, он склонен иногда к хорошему и широкому пафосу. Но он совершенный индивидуалист. Он не может и не хочет быть партийным.
Бернард Шоу принес большую пользу рождающемуся новому миру. Но если бы за новый мир боролись только такие люди, как Бернард Шоу, то этот мир никогда не родился бы.
Поэтому и наше отношение к Бернарду Шоу таково: это блестящий человек, но «двух станов не боец, а только гость случайный» 2 , причем когда Бернард Шоу бывает в гостях в стане буржуазии, на его лице мы видим выражение юмора, смешанного с презрением, а когда он посещает стан борцов «за великое дело либералов» 3 , на его лице мы видим выражение симпатии, опять-таки смешанной с юмором, ибо ему ведь кажется, что эти борцы – люди тяжеловатые, односторонне верующие.
Мы понимаем, что Бернард Шоу наш союзник. Но мы знаем очень хорошо, что он может иногда сделать какой-нибудь изумительный зигзаг (он уже проделывал такие и поострил немножко на наш счет) 4 , причем так, чтобы буржуазия с удовольствием хихикала.
Естественно, что у нас есть горячее желание договориться немного ближе с этим замечательным стариком. И вот он приезжает к нам в гости 5 . Чрезвычайно любопытно то, что он пишет в телеграмме генеральному секретарю Международного объединения революционных писателей т. Б. Иллешу. Он говорит там, что у него мало времени и что он просит ни в коем случае не затруднять его всякими торжествами, приемами и банкетами. «Я еду для серьезного дела» 6 , – заканчивает он. Вот это очень хорошо. Хорошо то, что Бернард Шоу подчеркивает, что его поездка к нам не некоторый тур для того, чтобы приобрести новый повод к разным блестящим словечкам и фразам, в которых вновь будет доказана его безудержная свобода как в плену буржуазном, так и в плену коммунистическом – все это было бы не так уж серьезно, – а для того, чтобы воочию посмотреть, правильны ли его выводы, которые он сам стал делать в последнее время, что буржуазная пресса лжет, что она искажает облик нашего социалистического строительства, что это строительство имеет непосредственно большее значение, чем это предполагают на Западе. Пусть Бернард Шоу убедится в этом. Ох, он умеет, когда захочет, перестать смеяться и засвистать очень больно хлещущим бичом. Мы, между прочим, действительно от него ждем этого.
Хочется отметить рядом с фактом знаменательного визита к нам остроумнейшего европейца некоторые другие факты, можно сказать, вчерашнего дня. Явление действительно замечательное. И не только люди, подобные Ромену Роллану или Бернарду Шоу или Герберту Уэллсу, о лондонском разговоре с которым я недавно писал в «Прожекторе», но и другие крепко задумываются над «экспериментами» СССР. Разве не удивительно, когда такой совершенно буржуазный, хотя и либеральный журнал, как «Нью стейтсмен энд нейшеи», обрушивается на мистера Черчилля и поучает его, что вместо ругани по адресу СССР и вместо заговоров против него надо было бы лучше хорошенько поучиться у него кое-чему 7 . Или не трогательно, когда Оуэн Юнг, автор плана Юнга 8 , капкана, в котором корчится сейчас Германия, заявляет, что он «не хуже иного большевика» может критиковать капитализм. Или когда близкий родственник президента Гувера – Кальвин Гувер заявляет, что социализм перестал быть теорией, худо или хорошо, но он уже существует на земном шаре 9 . При таких обстоятельствах зоркий глаз «свободного человека» наверное рассмотрит подлинную истину, которой в конце концов всегда хочет служить верой и правдой великий ирландский писатель.
Бернард Шоу *
В лице Бернарда Шоу мы можем приветствовать одного из самых блестящих паладинов смеха в истории человеческого искусства. Когда вы читаете Шоу, вам становится весело, вы почти беспрестанно улыбаетесь или смеетесь. Но вместе с тем вам делается жутко. Жутко может быть и такому читателю, против которого направлены стрелы смеха Шоу, жутко может быть и сочувствующему читателю, когда Шоу вскрывает перед ним мрачную сущность капиталистической действительности.
У Бернарда Шоу был замечательный предшественник, выразительный и мрачный гений, у которого смех достигал столь же виртуозных и еще более мрачных эффектов. Это паладин смеха такой же, как Бернард Шоу, по обстоятельствам исторического момента, в который он жил, более сумрачный, – это соотечественник Бернарда Шоу – великий сатирик Джонатан Свифт.
Этот человек умел смеяться веселым грациозным серебристым смехом. Его «Гулливер» сделался любимой книжкой детей – буржуазных и пролетарских, и вместе с тем Дж. Свифт с пугающим юмором внес предложение о том, как следует английской буржуазии заготавливать мясо младенцев, излишне рождающихся в бедных английских семьях, как их солить, готовить впрок, делать вкусные блюда, для того чтобы обращать такое несчастье, как сверхнаселение, в источник питания 1 .
Если мы сравним смех Дж. Свифта и смех Шоу, то придем к некоторым очень интересным выводам. Вообще говоря, человек смеется, когда он побеждает. Физиологический смех есть разрешение трудностей психофизиологического напряжения, – мы его преодолеваем, когда оказывается, что та или другая проблема или явление, показавшиеся нам страшными, заслуживающими пристального внимания, оказываются не серьезными. Мы смеемся, когда мы отражаем нервную энергию мозга; разряжая ее на движения лица и мускулов, мы демобилизуемся.
Смех есть великолепная картина демобилизации, потому что мобилизация оказалась внезапно больше ненужной, так радостно человек смеется. Смех – это победа.
Но мы знаем, что смех бывает часто не сверху, с высоты победителя, с которой он поражает голову сломленного врага, а снизу – против господствующего строя, против господствующего класса, против господствующей власти.
Но как же так? Если смех представляет знамя победы, то каким образом он может звучать со стороны классов, групп, еще угнетенных? В нашей литературе мы имеем великого сатирика, имя которого может с честью встать рядом с именами Дж. Свифта и Шоу, – это Щедрин. Щедрин – чрезвычайно веселый писатель. Вы тоже будете беспрестанно смеяться, когда будете его читать, но, так же как у Свифта, вы найдете мрачные облака на его небе, на котором сияет солнце смеха. Вы увидите страшное соединение смеха и гнева, ненависти, презрения, призыва к борьбе, вы увидите часто почти слезы, вы увидите, что к горлу смеющегося человека подступают рыдания. Каким образом возможно такое соединение? Такой смех звучит тогда, когда угнетенный уже давно победил своих угнетателей морально, интеллектуально, когда смотрит на них как на дураков, когда он презирает их принципы, когда вся: мораль господствующего класса представляет для него скопище абсурдов, когда он считает свой класс поколением гигантов по сравнению с лилипутами (когда знает, что гроза разразится над головами обреченных), но когда политически он еще слаб, когда его зрелость для того, чтобы определить немедленность экономического переворота, еще недостаточна, – тогда получается это страшное кипение.
Если мы сравним с нашим мрачно-веселым Щедриным или сатириком XVIII века Свифтом Бернарда Шоу, то увидим, что Бернард Шоу веселее их. Бернард Шоу чувствует близость к победе, чувствует большую уверенность, что нелепость буржуазного строя не может просуществовать особенно долго. Он имеет возможность шутить почти легко. Он больше отдает времени грациозному потоку смеха, поддразнивает противника; напротив, предшественники Бернарда Шоу – Свифт и Щедрин – брали противника сквозь презрение, почти мучительное.
Один американский журналист, очень талантливый, который в свое время посещал Ленина, написал о нем интересные страницы, где говорит: «Когда я говорил с Лениным, меня поразило, что этот человек все время смеется, он смеется иронически и весело. Я задумался. Почему человек, страна которого голодает (как это было в то время), который окружен врагами, находится в таком положении, которое могло бы показаться отчаянным, – почему он улыбается и шутит? Я понял, что это марксистский смех, смех человека, который уверен, что законы социальной природы дадут ему победу, смех, свойственный людям, которые относятся с ласковой иронией к детям, которые не поняли еще явления, для взрослого уже совершенно ясного» 2 .
Нечто вроде ленинского победоносного смеха мы находим у Шоу. Однако будет неверным, если мы не заметим у Шоу яда. Он смеется, но прекрасно знает, что далеко не все является смешным: он смеется для того, чтобы этим смехом выжечь известные пороки. Смеется ядовито, с ехидством, с иронией, с глубоким сарказмом. Это не просто цветы невинного юмора, это тонкое и блестящее оружие нового мира против старого мира.
Уже во время своего пребывания здесь Бернард Шоу назвал себя старым революционером. Ему принадлежат «Катехизис бунтовщика», «Афоризмы бунтовщика», где вы находите необыкновенно острые и чрезвычайно метко направленные против наших врагов стрелы. Эти афоризмы частью приведены недавно в «Литературной газете» 3 , и каждый может проверить, насколько они заражены революционным духом. Но, главным образом, сатирическая революционная работа Бернарда Шоу сосредоточена в его пьесах.
Шоу написал большую серию пьес, к которой прибавляется много статей, отдельных афоризмов и которые дают право Бернарду Шоу и на огромное внимание наших соотечественников и долголетие в будущей литературе.
Сегодня Бернарду Шоу исполнилось семьдесят пять лет, он входит в поздний возраст своей жизни в то самое время, когда в самый поздний, окончательный возраст входит капитализм, который он так ненавидел и осуждал. Никогда еще фундамент капиталистического общества не был так потрясен, как сейчас. Его стены шатаются, они накренились и дают трещины.
В то время как те, которые являлись адептами старого мира, должны трепетать, ибо начинается Страшный суд над пороками и преступлениями капитализма, Бернард Шоу считает, что быть социалистом – вещь вполне естественная для человека умного и образованного, что человек, который не социалист, несмотря на свой ум и образование, вообще довольно странное существо. Но одно дело быть социалистом в своих убеждениях, – другое дело способствовать приходу социализма. Разрушение капиталистического мира еще не есть социализм. Капиталистический мир мог бы рухнуть и не оставить наследников. В своей речи в честь Ленина, которую Шоу произнес для звукового фильма в Ленинграде, он сказал, что целый ряд цивилизаций рухнул и никто их не спас, – теперь же путь Ленина обещает спасение и переход к высшим формам 4 .
Вы понимаете, почему семидесятипятилетний писатель, который заметил опасные трещины на личном пути, по которому он идет, спрашивает себя: нет ли па свете чего-нибудь положительного, что заменит собою разрушающееся старое? И он обращается к Востоку, приходит к нам потому, что ищет здесь этой замены. Вот почему так торжественно звучат слова Шоу, процитированные тов. Халатовым: 5 если бы оказалось, что великий социалистический опыт СССР безнадежен или сомнителен, нужно покинуть эту землю с грустью. Ему, Шоу, нужно почерпнуть новую уверенность, что человечество молодо, что перед ним будущее 6 .
[Рецензия на книгу С.С. Динамова «Бернард Шоу»] *
Книга Динамова о Бернарде Шоу 1 выходит как нельзя более кстати 2 . Всякому хочется знать, кто этот знаменитый иностранец, который так яростно ратует сейчас за СССР и говорит такие колючие неприятности мировой буржуазии. Как уже известно, после первой беседы с Бернардом Шоу польские журналисты высказали мнение 3 , что старик спятил и что по возвращении в Англию его надо упрятать в сумасшедший дом. Параллельно этому звучат и заявления финских газет: «Бернард Шоу перестал существовать как буржуазный писатель». Это, конечно, очень хорошо, что он перестал существовать как буржуазный писатель, хорошо для него, хорошо для нас, но это заставляет нас спросить: а был ли Бернард Шоу буржуазным писателем?Вопрос не такой простой, и ответить на него не так легко. Динамов отвечает на него с большим знанием дела.
Сам Б. Шоу называет себя старым революционером. Он ссылается на то, что смолоду изучал Маркса 4 . Он указывает на кусательный характер почти всех своих пьес. Действительно, комедиография Б. Шоу была вся остра, едка и антибуржуазна. Но вопрос в том, как кусать. Можно кусать как тигр, и можно кусать как комар. Укусы Б. Шоу были очень неприятными укусами, однако более приближающимися к комариным, чем к львиным. От укусов Б. Шоу буржуазия никоим образом не могла умереть. Беда Б. Шоу в том и заключалась, что, прекрасно понимая лицемерие буржуазии, нелепость всего капиталистического строя, он вместе с тем отнюдь не верил в революцию, не звал к ней, даже осуждал ее, даже посмеивался над нею. Благодаря этому у Б. Шоу не осталось пути к коренному улучшению общества. Он хотел силой разума, силой насмешки убедить, что создадутся интеллигентные союзы, в которых, может быть, выделится какой-нибудь сильный человек, вроде Магнуса из знаменитой комедии «Тележка с яблоками».
Все это, разумеется, чистейшая оппортунистическая фантастика. Б. Шоу и принадлежал к числу оппортунистических фантастов, так называемых социалистов-фабианцев. Если бы Б. Шоу остался на этих позициях или если бы он соскользнул с них к какому-нибудь фашизму, типа Мосли 5 (кое-какие намеки на возможность такого соскальзывания у Б. Шоу были) 6 , мы могли бы сказать прямо, что это писатель буржуазный и что, когда дело пошло всерьез, вся словесная «революционность» его сникла, исчезла, и он занял свое место в рядах защитников буржуазии. Мы очень хорошо знаем, как всякие левые демократы в Германии или левые конгрессисты в Индии существуют главным образом для того, чтобы примирять с правыми, чтобы своей беззубой критикой давать удовлетворение недовольству масс и тем самым удерживать их хотя бы в качестве оппозиционно настроенных в рамках целого. Писатель, подобный Б. Шоу, легко мог бы играть такого рода роль, бессознательно служа укреплению капитализма, несмотря на то что внешне он наносил ему болезненные царапины.
Но этого, к счастью, не случилось. Революционная зарядка Б. Шоу оказалась сильнее, чем предполагали некоторые. Его обезоруживало скорее отсутствие политических горизонтов в Англии, отсутствие сколько-нибудь серьезного революционного движения. Теперь, когда здание капитализма начинает валиться и когда, с другой стороны, растет здание социализма, теперь, когда каждый должен сказать, по какую сторону баррикад он находится, старый блестящий полемист, талантливейший комедиограф нашего времени и знаменитейший писатель, пишущий на английском языке, отыскивает свое место с нашей стороны баррикады.
Правда, пьесы Б. Шоу не являются для нас приемлемыми и убедительными, но с точки зрения его новой позиции это – уже первая ступень лестницы, ведущей вверх и налево. Когда мы поздравляли Б. Шоу с его семидесятипятилетием, мы говорили, конечно, главным образом положительно о нем. Мы могли это делать тем более искренне, что видели его уже на высоте его нынешней революционной позиции. Но в более широкой характеристике, которую теперь дает Динамов, нам нельзя миновать критического пересмотра прошлого Б. Шоу. Было бы чрезвычайно хорошо, если бы он сам помог этому и со своей новой позиции указал на слабость и недостатки своей прошлой оппозиционно-сатирической деятельности, но если он этого не сделает, мы это сделать обязаны. Мы очень рады, что тот или другой великий писатель промежуточного порядка со всем своим багажом садится на наш красный пароход, но из этого не следует, что мы считаем весь его багаж сплошь сокровищем. Наоборот, мы должны пересмотреть его, как тщательно исполняющие свои обязанности таможенные чиновники. Нам нужно сказать новому пассажиру:
«Мы приветствуем вас, приветствуем те ценности, которые вы принесли с собой, но позвольте нам вместе с тем весьма критически относиться к некоторому количеству отрицательных предметов в вашем багаже, к некоторому количеству хлама, который вы привезли с собой».
В общем наша позиция в этом отношении ясна. Мы зовем интеллигенцию к себе, мы зовем ее прекратить все свои шатания. Мы рады, когда она вступает в наши ряды, но это не значит, что мы сами сделаем какие-нибудь шаги навстречу ее колебаниям, неясностям и оппортунизму.Мы можем очень легко прощать ошибки в прошлом, даже ошибки в настоящем, но мы не можем не отметить эти ошибки,мы не можемни в коем случае с ними примиряться.Вот почему книга Динамова, заключающая в себе подчас довольно суровую критику некоторых произведений Б. Шоу в прошлом, является тем не менее вполне уместной, тем более что Динамов смог уже в последних страницах своей книги полностью учесть пребывание Б. Шоу в СССР и энергию его революционных высказываний, считаясь с этим фактом. Пока мы можем прибавить к этому дальнейшие положительные шаги Шоу, то есть его высказывания перед различными журналистами и в особенности его большую лекцию о СССР 7 .
Мы приобрели большого друга. Друзей надо знать в их положительных сторонах и в их слабостях. Книга Динамова дает хорошее введение в знание Бернарда Шоу.
