Текст книги "Третий лишний (СИ)"

Автор книги: Анатолий Силин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 25 страниц)

  Когда у Александры было хорошее настроение, она так расхваливала тетушку, что та от ее слов млела и слезу пускала. Целуя старушку, племянница притворно, а она это умела делать, щебетала:

  ─ Ты, родненькая, мне мою матушку заменила, пожить в счастье и в радости дала. Братья меня давно бы загрызли. О-о, ты не знаешь, какие они злюки! Хуже собак! Век тебя не забуду!..

  В минуты одного такого «откровения» тетушка завела с ней разговор о том, что пора бы подумать и о своем замужестве. С грустью добавила, что время уходит, сама она стареет, а ведь могла бы и ребятишек еще понянчить. Ей так этого не хватает.

  Александра расхохоталась.

  ─ Да за кого выходить-то? ─ спросила старушку таким тоном, будто та глупость какую-то сморозила. ─ У нас ведь и поглядеть не на кого!

  ─ Ну почему же? ─ недовольно поджала губы тетушка. ─ Если хорошенько поприкидывать, то можно и подыскать. Есть в Бирюче толковые ребята, есть...

  ─ Назови хоть одного! ─ загорячилась племянница, весь вид которой говорил о том, что уж она-то все про всех знает.

  ─ Ну-у, взять хотя бы сына Ивана Тихонова ─ Тимофея. Тимоша работяга, весь в отца, а батю его я хорошо раньше знала. Парень вежливый и к тому же грамотный, а в церковном хоре как запоет, так душа аж до небес возносится.

  ─ Тоже мне жениха нашла, ─ поморщилась Александра. ─ Вежливый, в хоре поет, а поглядеть-то и не на что. Какой-то он неприметный, твой Тимоша.

  Тетушка с удивлением, будто в первый раз увидела племянницу, уставилась на нее и недовольно покачала головой. Вздохнула:

  ─ Да это как сказать... Верно в народе-то гутарят, что было бы за кем жить, а с лица воду не пить. Я, к примеру, за своим Федором всю жизнь преспокойно и в достатке прожила, а ведь он красавцем не был. И нисколько об том не жалею... ─ Явно расстроившись, тетушка этот разговор свернула.

  Нет, не поняла тогда племянница тетушку, однако разговор запомнила и стала ради интереса и простого любопытства приглядываться к Тимофею. Встречались обычно вечерами на слободской гулянке, где собиралась молодежь и где Тимофей старательно выводил на балалайке деревенские напевы, а местные молодицы голосили свои страдания. Александра тоже подала свой голос, да так, что ее пение в душу Тимофея запало. Голос был чист, певуч и силен. Проводив красавицу (такой ее считали в Бирюче) до дома, Тимофей предложил Александре приходить на спевки в церковный хор. Она пришла и осталась вполне довольной, там ее голос тоже оценили. Услышала девушка и необыкновенно певучий голос Тимофея: он поистине был божественным и просто за душу хватал.

  В церковь Тимофей приходил не один, а с братом и сестрой. Был у Тимофея еще один брат, но тот жил в Тишанке. Встреча в церкви и на вечерних гулянках изменила мнение Александры о Тимофее. «Да, не слишком красив, но вежлив, обходителен и умен, с таким и в самом деле не пропадешь», ─ думала она. И не красотой и статью (чего тоже было не отнять) покорила Александра душу Тимофея, а своим истинным душевным голосом. Что же касалось тетушки, та не могла нарадоваться. «Может строптивая племянница изменит свой характер и ума наберется», ─ размышляла старушка, когда оставалась одна и, молясь, просила Деву Марию помочь ей в этом.

  В общем, сердца молодых потянулись друг к другу, и на Покров, когда бирюченские разделались с полевыми работами, сыграли свадьбу, да такую, какой в поселке давно не было. Уж тут тетушка и отец Александры Яков Федорович постарались.

  Тимофей стал жить в примаках у Марфы Ермильевны. Однако такое положение его родичей не устраивало. «Мы что ж, ─ говорила сестра Тимофея Мария, ─ совсем уже обедняли? Нет, просто так брата в примаки не отдадим! Временно, пока не построим свое жилье, пускай у Ермильевны прокантуется, а потом свое хозяйство и свою крышу над головой молодая семья должна иметь!» Братья сестру поддержали.

  ─ Да и в самом деле, ─ рассуждали между собой бирючане, ─ кто вообще Александре Ермильевна? Всего лишь тетка. Мало ли какой стороной жизнь потом обернется? А свой дом ─ есть свой дом!

  В Новой Слободе у Сидорова пруда братья с сестрой взяли свободный участок земли и начали строить дом. Был он небольшой, всего лишь шесть на шесть метров, крытый соломой, но аккуратный, с крылечком и резными оконными ставнями. Дом сообща построили быстро. Не осталась в стороне от строительства и Ермильевна ─ помогла деньгами. Вначале она даже обиделась на новых родственников, доказывала, что Александра ей заместо родной дочери, но потом согласилась, посчитав, что так будет лучше. Помогал строить дом и отец Александры Яков Невзоров. Дом был для молодых как бы дорогим свадебным подарком, который они получили не в день свадьбы, а чуть позже.

  После свадьбы у Тимофея началась такая жизнь, о какой совсем недавно и представить себе не мог. Молодежь поселка ему завидовала: вот ведь как парню повезло! А кто постарше, те покачивали головой: жизнь, мол, штука сложная, и по-всякому может обернуться. Ну, обернется ─ не обернется, а пока в молодой семье все ладилось и Тимофею грех было на что-то обижаться. Слова тетушки, что та ему шепнула на ушко за день до свадьбы, подтверждались. А она ему тогда прямо, без всяких намеков, заявила: ─ «Уж ты, Тимош, только с Лександрой поладь, и жизнь твоя будет как у Христа за пазухой».

  Он и ладил, да и ссориться поначалу было не из-за чего. С утра допоздна ворковали как пара голубков. Тетушку это радовало. ─ «Воркуйте, воркуйте, ─ радостно вздыхала она. ─ Может, чего и наворкуете». Старалась угодить молодым во всем. Те просыпаться не спешили, а когда вставали, их уже в светелке завтрак поджидал. От чрезмерного внимания Тимофею было не по себе, не привык он к такой праздной жизни. Не раз умолял тетушку, чтобы поменьше проявляла к ним внимания и заботы. «Мы что, без рук?» ─ говорил ей. Но в доме всем распоряжалась Александра, а ей, наоборот, такое ухаживание за ними нравилось. «Хорошо-то как, вот бы так всю жизнь!» ─ радостно восклицала она. На переживания мужа внимания не обращала. Пока между молодыми происходили лишь небольшие ссоры, а скорее, шла их притирка друг к другу: малость подуются ─ и Тимофей уступал капризам избалованной женушки. Заканчивалось же все шептаниями: «Ты меня любишь?» ─ «А ты?»

  Такие по-детски легковесные откровения стали повторяться чаще, когда узнали, что в семье ожидается прибавление. Тут уж все внимание Тимофея и тетушки было прочно приковано к Александре. Вообще-то ей ничего особо не приходилось делать и раньше, а теперь ─ тем более. Тимофей все чаще подмечал, что Александра нисколько не стремится к домашним делам. Все переложила на Марфу Ермильевну. Мало того, она и его приучила к праздной жизни. Ей нисколько не было стыдно, что пожилая тетушка порой чуть с ног не валится, а сама она и пальцем не шевельнет.

  ─ Не-ет, так не пойдет! ─ вскакивал порой Тимофей, пытаясь в чем-то подсобить старушке. Но та тоже от его помощи отказывалась.

  ─ Что ты, что ты, Тимоша, сама как-нибудь справлюсь, ─ говорила своим тихим певучим голосочком, поглядывая на племянницу: как бы та не обиделась. ─ Лучше с Саней посиди да поласкай ее. Ей ведь волноваться сейчас дюжа вредно. ─ И Тимофей послушно подсаживался к жене, стараясь сделать ей что-то приятное, но надолго его не хватало.

  ─ Может, на мельницу смотаюсь? ─ спрашивал. ─ Ты отдохни, а я сбегаю, тут недалеко. Сколько же можно сиднем сидеть? Ей-богу, перед тетушкой стыдно.

  ─ Сиди! ─ приказывала жена. ─ Там и без тебя обойдутся. Не задарма работают, чай, половину выручки себе оставляют.

  Так Тимофей узнал, что за помолы на ветряной мельнице, которая досталась тетушке от покойного мужа, отец жены и ее братья половину доходов забирают себе. Ссориться с Александрой или обижаться на нее, когда с таким нетерпением и радостью все ожидали ребеночка, Тимофей не хотел.

  И счастье наконец подвалило! Сынок родился! В честь безвременно ушедшего из жизни отца Тимофея малыша назвали Иваном. Больше всех радовалась ему тетушка. Она словно помолодела, уж так была рада-радехонько появившемуся на свет Божий крохотульке Ване.

  Ребенок рос и, как все дети, требовал к себе постоянного материнского внимания, а возилась с ним в основном тетушка. Но у нее на уход за Ваней времени порой хватало. Между молодыми все чаще вспыхивали ссоры. Наконец-то Тимофей стал осознавать, что с Александрой ему будет ох как непросто. Она привыкла, чтобы гладили только «по шерстке», а если против, то ударялась в капризы, да такие, что не дай бог услышать. Когда Ванюшка капризничал и плакал, Тимофей брал его на руки и как мог успокаивал. Но это у него не всегда получалось. Тогда просил жену:

  ─ Хватит сидеть-то! Возьми мальчонку да понянчай или покорми! Это же наш пацан, не тетушкин, ты, в конце концов, его мать!

  ─ Я, я мать, кто же еще! Но и для тетушки он не чужой. Не выводи из себя!

  Вот это не «выводи из себя» Тимофея крепко нервировало, но он смалчивал и спор прекращал, зная, что если жена распсихуется, будет хуже и тогда кричать будут двое: она и Ванюшка.

  Когда все было тихо и спокойно, Александра ударялась в мечтания. Но до того были странными эти мечты, что Тимофей порой понять не мог ─ шутит жена или говорит всерьез.

  ─ Я вот, ─ делилась она с ним своими откровениями, ─ как мысли поразбросаю в разные стороны, все думаю и думаю, аж в голове стучать начинает. А потом их, мысли-то, собрать в башку не могу. Понимаешь?

  ─ Нет, ─ отвечал Тимофей, и в самом деле не понимая, что хотела этим сказать жена.

  ─ Ну и дурак! ─ отрубила Александра. ─ Мог бы женушке что-то и посоветовать. «Не-ет», ─ передразнила мужа.

  ─ Зачем же мысли разбрасывать, если собрать их потом не можешь? ─ спрашивал Тимофей с усмешкой.

  ─ А если их так много?

  ─ Думай о главном.

  ─ А у меня не получается, ─ отвечала капризно. ─ Вот послушай: если бы, скажем, мне доверили людьми командовать... Представляешь, сколько всего на мою голову сразу свалилось бы? Как думаешь, получилось бы?

   Тимофея промолчал. Хотел послушать, что она еще нагородит. Не дождавшись ответа, Александра продолжала фантазировать.

  ─ Думаю, получилось бы. Это ж так просто. Надо, чтоб люди работали, а если не хотят, так заставить. Верно?

  «Сама бездельница, ─ думал Тимофей, слушая ударившуюся в болтовню (иначе никак и не назовешь) жену, ─ а туда же, командовать собралась. Откуда это у нее?» Вслух же сказал: ─ Поруководить захотелось? Ты это всерьез или ради хохмы?

  ─ Сам видишь, не смеюсь, ─ ответила обиженно.

  ─ Ермильевну загоняла, теперь за меня взялась, да?

  ─ Кого загоняла?! Чего чепуху мелишь? Тоже мне, и помечтать нельзя. Ну и что с того, если покомандовать захотелось? Не одним мужикам командовать!

  ─ Мечтай сколько хошь, но не забывай, что для этого надо не только желание иметь, но и быть грамотным. Людей образованных больше слушают, их уважают и побаиваются. ─ Насчет грамотности сказал специально, уж это ее точно зацепит.

  Про грамоту, это верно, ─ насупилась Александра. Нет у меня ее. А ведь придется бывать и там, и там, вопросы всякие с умными людьми решать, а я даже свою фамилию еле нацарапаю. Уставившись на Тимофея, аж вскрикнула: ─ Научи меня, Тимош, этой грамоте, научи! Я тебя во всем слушаться буду!

  «Вот пристала, ─ поморщился Тимофей. ─ Научи ее! Больно захотелось начальницей стать! И чем только голову себе не забивает. Лучше бы домашними делами занялась, да и Ванькой тоже, ведь все переложила на тетку...» Он никак не мог понять, чего хочет жена, чего добивается. А та дальше продолжала развивать свои бредовые мысли.

  ─ Уважать себя, ─ заявила, подвигав плечами, грудью, и явно красуясь собой, ─ можно заставить запросто. Сам говорил, что начальников боятся. Меня тоже будут бояться. Почему только мужики в начальниках? Это ж несправедливо...

  Тимофей уже не слушал. Подобные разговоры считал бестолковыми, возникавшими от безделья жены. Как же заставить ее работать? И почему тетушка так безропотно выполняет все ее прихоти?

  Думал Тимофей и о другом. А любит ли он Александру? Сразу после женитьбы на такой вопрос отвечал утвердительно, даже не вникая в суть сказанного. И она ему отвечала точно так же. А если по-серьезному? Как-то уж слишком скоропалительно свершилась их семейная идиллия. Она ему понравилась, он ей тоже, тут еще постаралась Марфа Ермильевна ─ быстренько сыграли свадьбу, да какую... А теперь вот, когда сын родился да характер жены поближе узнал и он оказался не мед, стал парень задумываться над тем, любят ли они друг друга в самом деле или нет.

   Да, довольно странная у них жизнь. Люди-то со стороны небось думают, что в семье тишь да гладь, многие даже завидуют, что так удачно женился. А чему завидовать? Тимофей и сам не знал, какой бывает настоящая любовь. Этого чувства он, похоже, еще не испытал. Вот песни жены на посиделках и ее одинокий, чистый, будто что-то потерявший и кого-то зовущий голос в его душу крепко запал... Но ведь это только голос, а не сама красавица жена и мать сына Ванюшки Александра. Красота жены, как ни странно, его даже отпугивала, как бы давая понять, что создана не для него. «Тогда для кого? Что будет дальше?» ─ думал и думал Тимофей перед тем как заснуть, но так и не находил на мучивший вопрос нужного ответа.

  Спокойная семейная идиллия для Тимофея закончилась, что называется, в одночасье. Хотя... Он этого исхода подспудно ожидал. Где-то в глубоком душевном тайничке таилась мыслишка, которая изредка как бы напоминала о том, что его благодать не может быть долгой. Такое в крестьянской семье Тихоновых уже было. Кто думал, что несколько лет назад он с братьями и сестрой лишатся родителей? Это даже в голову никому не приходило: такими крепкими были еще отец с матерью. Но случилось же: при очередной вспышке тифа родителей не стало. Хорошо, что к тому времени все были уже взрослыми и продолжали жизнь самостоятельно.

  Сейчас у Тимофея совсем другая ситуация, и возникли другие проблемы: шла Гражданская война. Не на жизнь, а на смерть схлестнулись две враждебные силы ─ белые с красными, богатые с бедными. Жизнь в поселке проходила в ожидании грядущих событий, но какими они будут в ближайшее время, никто толком не знал. Бирючане волновались и жили по принципу: день прошел и слава Богу. Обо всем, что происходило вокруг, знали больше понаслышке. Да и кто мог в то время владеть полной, достоверной информацией? Жизнь не стояла на месте, обстановка на фронтах все время менялась. Бирюченцы обитали несколько обособленно, да и вдалеке от крупных железнодорожных станций, хотя в Таловую, Абрамовку, Поворино, Новохоперск, ставшие основными мишенями для враждующих сил, по семейным и иным делам выезжали, где и узнавали о свежих новостях, которыми делились потом с односельчанами.

  Постоянную связь бирюченцы держали с жителями Тишанки. После отселения части тишанцев в Бирюченскую ложбину у многих из них в этом большом старинном селе остались родственники и просто давние знакомые. Уж так повелось: если какое-то крупное событие происходило в Тишанке, то почти сразу это повторялось в Бирюче.

  Не обошли стороной Бирюч и революционные веяния. Сюда наведывались красные агитаторы из Таловой, Боброва, Новой Чиглы и Тишанки. Были в поселке и свои сторонники новой власти. Попал в активисты этой власти и Тимофей. Он даже и не ожидал, что все столь скоропалительно решится. А было так. Приехали представители из уезда, быстро собрали людей, объяснили им обстановку и решили переизбрать председателя сельсовета, так как прежний ничего не делал.

  ─ Не хочу, не буду, не справлюсь! ─ как мог отказывался Тимофей от предложенной должности, но бесполезно.

  ─ Ты грамотный, калякать с народом умеешь, в церковном хоре поешь, люди тебя уважают, так что не супротивничай и подчиняйся обществу!.. ─ Вот так и стал Тимофей Тихонов нежданно-негаданно председателем сельсовета. А что делать, с чего начинать, не знал, да и поучиться не у кого было.

  Молодая жена восприняла известие об избрании мужа главой новой власти в Бирюче вначале восторженно.

  ─ Теперь ты и меня куда-нибудь продвинешь! ─ сказала смеясь.

  Тимофей вспомнил прежние с ней разговоры и покачал головой. Ему было не до смеха.

  И до чего же суматошная жизнь началась с той поры у Тимофея. Ни днем, ни ночью покоя. Докучали свои бирюченцы: нерешенных вопросов оказалось столько, что голова от них пухла и руки опускались. Часто приезжали представители власти из уезда, а с ними хлопот еще больше. Поступали разные указания и в письменном виде, которые предстояло решать в срочном порядке. А кому решать-то, если помощников в сельсовете раз-два и обчелся! Хорошо что помогали советом и делом братья с сестрой. Если бы не они ─ вообще конец.

  «Сверху» требовали оказывать постоянную помощь комитету бедноты. Его пришлось срочно укрепить, а также взять под контроль всю работу по распределению земли. Тяжкой была эта земельная дележка, особенно по оформлению. Приходилось в связи с этим часто выезжать в уезд. Но потихоньку дело стало продвигаться. Но дальше-то что? Чем обрабатывать и засевать земельку? Да мало ли других возникало вопросов. С хозяйскими делами худо-бедно, но справлялся, а вот с постоянной мобилизацией односельчан на борьбу с белыми, волна за волной вторгавшимися с низовьев Дона, без женских криков и воя не обходилось. На фронт уходили в основном бедняки. У каждого мобилизованного в Бирюче оставались семьи: жены, дети, старики. Им надо было как-то помогать, чтоб выжили, но чем? Обращался за помощью к тем, что когда-то его выдвинул на должность председателя сельсовета. Чем могли поддерживали...

  Ох никогда еще Тимофею не было так тяжко. Иногда верхом на лошади выезжал в Тишанку, Чиглу, в другие села узнать, как идут дела у соседей, но много ли узнаешь? Проблемы, в общем-то, у всех одни и те же. Да тут еще погода как назло испортилась, а Тимофей планировал поехать в Архангельское и порешать там кое-какие вопросы. Но небо будто прорвало: последние дни дожди лили беспрерывно. Все кругом заводнило, дороги поразвезло, не уехать и не приехать. А может, так-то и лучше ─ думал Тимофей, идя из сельсовета домой, чтобы пообедать. Белякам ведь тоже дожди не в радость.

  Жена теперь поутихла, куда подевался прежний восторг. Интересно, дома ли сейчас? Скорее всего, ушла к отцу, там можно и с братьями поспорить. Ну никак дома с сыном ей не сидится. Очистив у порога от грязи подошвы сапог, Тимофей вошел в избу. Присев на угол лавки, разулся. Огляделся.

  Посреди избы к потолочному крючку подвешена люлька, в ней спал Ванька. Ему еще не было года. Легонько покачивая люльку и что-то приговаривая, рядом на койке сидела Ермильевна. Поздоровавшись с Тимофеем, встала и пошла за племянницей. Как он и предполагал, жена у отца. Вымыв руки, Тимофей подошел к люльке и заглянул в нее. Улыбнулся. Малыш спал спокойным сном. Сдвинув с окна занавеску, Тимофей сел на койку и стал легонько качать люльку. Он как-то успокаивался, когда был рядом с сынишкой, а мучившие нерешенные вопросы на некоторое время оставались где-то там, за домом.

  Идя домой, заметил, что облака на небе стали разряжаться и дождь уже не лил как раньше. Подумал: вот было бы хорошо, если дождь вообще прекратился и дороги за ночь подсохли. Он хотел все-таки проскочить в Архангельское. Как бы в подтверждение его мыслям в оконце заглянули лучи долгожданного осеннего солнца. В комнате, где только что царили тишина, грусть и прохлада, сразу все как-то преобразилось. Розовый луч заиграл, засветился на нешироком половом коврике, на котором дремала серая домашняя кошка. Вытянув лапы и сладко зевнув, довольная теплом и покоем, кошка вновь свернулась калачиком и негромко замурлыкала.

  Как же в этот осенний дождливый день Тимофей позавидовал кошке, что лежала на коврике под люлькой в лучах осеннего солнца: всегда в тепле и сыта, а если проголодается, то добрая душа Ермильевны свою-то кошку уж всегда накормит. И не надо мурлыкающему котяре думать, как сейчас ему, Тимофею, о белых и красных, которым, и тем и другим, сейчас абсолютно не до кошек. Всего-то надо не крутиться и не попадать под ноги чужих людей и будешь всегда сыта и довольна своей кошачьей жизнью.

  А вот Тимофею есть над чем поломать голову. Неспокойные мысли в ней ворочаются и ворочаются, как тяжелые жернова на ветряной мельнице. По характеру он был человеком осторожным и прежде чем решиться что-то сделать, сто раз все обмозгует. Тут же получилось все неожиданно и без всякого обдумывания.

  Советскую власть Тимофей и его братья с сестрой признали, им было даже интересно посмотреть, как будет народ жить при новой-то власти. Ведь в деревне испокон веков вся власть была у тех, кто владел землей. Теперь земля стала общей, но развернуться на ней простым людям пока не дают прежние хозяева. Вон как со всех сторон поперли на Советы. Тут уже побывали отряды атаманов Каледина и Краснова. Бои шли рядом: в Абрамовке, Новохоперске, Таловой, Тишанке и Чигле. Прошлой осенью в Тишанке и Чигле белые устроили такую резню красноармейцам и всем сочувствующим новой власти, что люди до сего времени с ужасом об этом вспоминают. По той информации, которую Тимофей получал из уезда, он знал, что в этот раз белых собралось еще больше. Их ведет генерал Деникин. На захваченных территориях вновь восстанавливаются в правах помещики и фабриканты, земля у крестьян отбирается, комитеты бедноты и Советы разгоняются, а большевиков и представителей местной власти белогвардейцы расстреливают, рубят шашками или вешают.

  До избрания председателем поселкового Совета Тимофей жил, в общем-то, спокойно: ну воюют и воюют: радовался, когда красные брали верх над белыми, хотя те и обучены и вооружены были куда лучше бедняков. Теперь же для него все изменилось. Хочешь ─ не хочешь, а отвечать за свою новую должность придется. Как тут не задуматься над тем, что ждет в ближайшее время и как лучше поступить в этой непростой обстановке? Судили-рядили Тимофей с братьями и решили: если будет совсем худо, то придется подаваться к красным. Александра и Ермильевна тоже стали задумываться над тем, как пережить это тяжкое время...

  Мысли Тимофея прервал стук сенной двери. Жена влетела в избу как всегда стремительно. Разувшись и сняв у порога полусапожки, подошла по половичку к мужу и чмокнула в щеку. Нарядная. Приталенное осеннее пальто, белая шерстяная с кружевным воротничком кофточка, городского пошива светло-коричневая юбка. Губы слегка подкрашены, толстая коса свешивается по самый пояс.

   «Губы-то зачем красить? ─ подумал Тимофей, глядя над огнем пылавшие без подкраса щеки Александры. ─ Любит женушка чем-то блеснуть и покрасоваться!» Однако успел заметить, что при кажущейся внешней веселости, глаза у нее были не такими уж радостными. Не было в них того задорного огонька, который хоть и редко, но преображал жену, радуя и его.

  ─ У своих была? ─ спросил просто так, зная, что жене пойти больше не к кому. С его сестрой Марией она почему-то не дружит, а единственная подруга живет на другом конце поселка. С той они встречаются по выходным.

  ─ Да-а, ─ кивнула Александра.

  ─ Что-то случилось?

  ─ А-а, одно расстройство, ─ вздохнула и пошла в горницу переодеваться.

  Пока переодевалась, Тимофей стал помогать Ермильевне по кухонным делам. Тетка тоже была не слишком словоохотлива видно, уже успела с племянницей переговорить. Тимофей молча нарезал хлеб, расставил на столе чашки с ложками. Вскоре жена вышла из горницы и присела к столу. «Ну что за человек, ─ недовольно качнул головой Тимофей. ─ Другая бы подошла к пожилой тетушке, которая столько своего здоровья потратила на ее воспитание, да в чем-то помогла или хотя бы заглянула в люльку, где спит сын. Нет же, ее это никак не волнует! Как будто в ином мире росла!..»

  Тимофей не стал накручивать вертевшиеся в голове недобрые мысли, а, улыбнувшись, заметил:

  ─ Ты как вошла, я так и ахнул! Красуля! Верно говорю? ─ обернулся к Ермильевне.

  ─ Да уж чё не отнять, то не отнять, ─ ответила та как-то мрачновато.

  Александре слова мужа пришлись по душе. Она скакнула к зеркалу, легко туда-сюда крутнулась, покачала головой, пошевелила плечами, грудью.

  ─ А ведь и правда ничё? ─ спросила игриво.

  ─ Хо-ро-ша-а, ─ протянул Тимофей, любуясь женой, которая и в самом деле была статна и красива. И ─ про себя: «Вот если б ума и рассудительности добавить, то совсем было бы хорошо».

  ─ И чё, совсем даже не как другие? ─ Вновь повертелась перед зеркалом и вернулась к столу.

  ─ Какие ─ другие? ─ полюбопытствовал Тимофей.

  ─ Ах, какая разница! ─ отмахнулась Александра.

  Тетка аккуратно наливала деревянным половником в чашки наваристый борщ. В избе стоял густой запах борща и жареной картошки с мясом. Глянув на поданную ей чашку, Александра капризно заканючила:

  ─ Зачем столько? Я не просила!

  ─ Ешь, что останется собаке вынесу, ─ ответила, злясь, тетка.

  Тимофей промолчал. В такие перепалки он старался не встревать, так как знал, что жену, если начнет супротивничать, все равно не переубедить. Ели молча.

  ─ Выкладывай, чего стряслось? ─ спросил Тимофей, как только закончили с борщом и тетка стала собирать со стола чашки с ложками.

  ─ Стряслось? ─Александра дернула плечами. ─ Да пока-то ничего, но может и случиться.

  ─ Говори, не тяни! ─ Тимофей не любил, когда ходят вокруг да около.

  ─ Да заезжал тут нарочный с Боброва и сказал, чтоб всех, кто по призыву, послезавтра в уезд доставить. Вначале в Тишанку, а уж оттуда вместе с тишанцами ─ в Бобров.

  ─ И что?

  ─ Как что? Среди них и Гришка, брат мой.

  ─ Мой брат Яков тоже уходит.

  ─ Я не об этом, ─ поморщилась Александра. ─ Гришка идти не хочет. Говорит, белые по дорогам шныряют, схватят и перебьют. Какая польза? Говорю: ты не пойдешь, другие не пойдут, а кто с беляками воевать станя? Я права или нет? ─ спросила мужа.

  ─ Права, права, все равно кого-то отсылать придется. И что люди подумают: ага, родственничек жены остался...

  ─ Да я ему об этом долдонила, а он понять не хоча, уперся как пенек.

  Знал Тимофей, что жена со своим братом часто не по делу ссорятся. По характеру оба взрывные. Ссору между ними он мог представить, и уж Александра не стала бы выгораживать мужа. Этот вопрос он решил отложить, сам вечерком с Григорием поговорит. Спросил совсем о другом:

  ─ Нарочный-то чего в правление не зашел?

  ─ Был он там, заходил, да тебя не нашел и оттуда прямиком к нам. Кто-то подсказал, где живешь.

  ─ Выходит, разминулись, ─ пожал плечами Тимофей и поглядел на копошившуюся у загнетки тетку. Та мешала ложкой на сковородке жареную картошку. На столе стояли миски с солеными огурцами, помидорами и капустой. Только что так хотелось есть, что в животе урчало, а теперь расхотелось, голову забили совсем другие мысли. Времени до проводов односельчан в Красную Армию осталось в обрез. Как только люди об этой новости узнают, в поселке такой вой поднимется, хоть уши затыкай.

   «Ну и времечко наступило! ─ чуть не застонал Тимофей. ─ Кто бы только сказал, где сейчас деникинцы и когда они нагрянут в Бирюч...»

  Он подхватил с миски огурец и стал им хрустеть, доставая вилкой из сковородки картошку. Ел, но прежнего аппетита уже не было. Голову неотступно сверлила мысль ─ надо срочно всех обойти и оповестить о проводах. Беляки могут появиться с часу на час.

  ─ Тебе-то к красным, может, и не надо? ─ спросила Ермильевна. ─ У нас, чай, своя мельница, а таких они не трогают.

  ─ Еще как трогают, ─ перебила Александра. ─ Чево только от людей не услышишь! Сказывают, бьют всех, кто служит новой власти.

  ─ Ты чё, чтоб Тимоша уходил? ─ не поняла племянницу тетка.

  ─ Я-то чтоб не уходил, а где-то спрятался.

  ─ Вот тогда как изловят, уж точно ухлопают, ─ вздохнула тетка.

  ─ Не найдут. На мельнице пересидит. Сама говорила, есть там закуток и потайной погребок.

  ─ Чего спорить? ─ вмешался Тимофей, отложив вилку. ─ Мне, ─ он поглядел на Ермильевну, потом на жену, ─ при моем председательстве оставаться никак нельзя. Слышали небось, какую резню белые устроили прошлой осенью в Тишанке и в Чигле? Не думаю, чтоб они в этот раз нас щадили. Не для того идут. Поем и побегу извещать, пускай мужики собираются.

   ─ Тимош, а Тимош, может, все-таки пронесет? ─ вкрадчиво проговорила тетка. ─ В прошлом разе у нас никого не тронули.

  ─ Тогда и я не был председателем. Могли служить к себе забрать. Теперь все поменялось.

  ─ В мельнице хороший погребок, ─ не отставала Ермильевна. ─ Федор-то мой кирпичиком его обложил, а люди, чай, не выдадут.

  ─ А если выдадут? Не-ет, терять голову не стану, ─ категорически отказался Тимофей.

  ─ Да как же мы-то без тебя будем? ─ расстроилась Александра. По голосу и глазам Тимофей почувствовал, что жена переживает. Вспыльчивая, взрывная, не приспособленная к жизни, из-за чего часто с ней цапались, а тут дрогнула душа ─ волнуется за него.

  ─ Всё-всё, ─ развел руками Тимофей. ─ Вы тут обговаривайте, а я по Бирючу пройдусь. ─ Встал из-за стола. В люльке завозился Ванька, видно, и для него настало время кормежки. Покачав люльку, Тимофей обулся, накинул пиджак и вышел на улицу.

  Дождя не было. Дул сильный, хотя и не слишком холодный ветер. Топая по улице, Тимофей грустно размышлял. Предупредить мужиков об отправке на фронт он управится. Но не лучше ли будет их на день-два подзадержать и завтра вместе с тишанскими дружинниками устроить засаду у Чистых прудов? Такие засады в порядке вещей у чигольцев с никольцами. Командир тишанской дружины Морозов говорил, что завтра их день. Обещал помочь оружием. Какая разница: отправить людей в Бобров или они побудут в засаде? Что если белые захватят Таловую и двинутся на Александровку, Чиглу, Тишанку? Надо кого-то послать в Тишанку к Морозову, чтобы обговорить с ним, как лучше поступить. А послать брата Якова, он проворный. Из Тишанки легче и с Бобровом связаться. Пускай и по обстановке поточнее разузнает...

  Тимофей надвинул на лоб фуражку и пошел через плотину к брату на Моховую.

  ...Мрачные мысли обволакивали голову, волновали Тимофея, мешали сосредоточиться. Какой уж тут сон! Он с нетерпением ждал возвращения брата из Тишанки. Скорей бы! Вот только с чем он приедет? Может, все и обойдется и уходить никуда не надо? Только надолго ли? Деникин со своим воинством рвется к Москве. Если его отряды займут Таловую или уже заняли, то мимо Тишанки и Бирюча уж точно не пройдут. И если заскочат ─ быть беде. Тимофей и себя поругивал, что как-то сходу, не обмозговав и не заглянув чуть-чуть наперед, согласился стать председателем Совета. Посчитал неудобным отказать односельчанам. Хотя думалось и по-другому. Ну, отказался бы, а дальше-то что? Как жить потом и как общаться с людьми? Выходит, что за свою шкуру испугался? Она, стало быть, ему дороже доверия селян? Только так и могли они подумать. И кто только эту председательскую должность придумал? В общем, крути не крути, а получается, что и так плохо, и по-другому ─ не лучше. Сплошные потемки, кто бы эти потемки помог осветить...