Текст книги "Эрлинг (СИ)"

Автор книги: Анастасия Курленёва

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 26 страниц)

Глава 9. Армия

Саламиниум, 35 г. э. Леам-беат-Шааса

Появление высокой седовласой женщины в «женском лагере», как его в шутку называли солдаты Кайла, произвело настоящее столпотворение. Девушки, и так не больно-то ладившие между собой, сбились в кучу, толкались и галдели, пока Корлайла не прикрикнула на них. Приняв торжественную позу из арсенала «Леди Корлайла – фаворитка Кесаря», она выдала небольшую, минут на пять, речь, повергшую всех присутствовавших красавиц в уныние и гробовое молчание. Немного переварив информацию, они стали разбредаться по шатрам – собираться домой. Смысл сообщения сводился к тому, что благородный сын благородной госпожи дал богам торжественный обет в том, что не возляжет ни с одной женщиной, пока хоть один крестоносец будет угрожать его земле. А посему, если вы, размалёванные кикиморы, собираетесь соблазнять Лучезарного нарушить священную клятву, дело будете иметь лично со мной.

То, кем является седовласая матерь сына некроманта, ни для кого уже был не секрет – асассины аркани так и шныряли в лагерь и обратно. И девушки решили не связываться с гипотетической свекровью раньше времени, благоразумно решив обождать до конца войны.

Сама Корлайла несколько колебалась перед таким пафосным заявлением – в конце концов, Кайл молодой здоровый мужчина, вполне вероятно, что в одном из покорённых городов найдётся смазливая мордашка, которая покорит самого полководца… но, вспомнив измотанного, но всегда сосредоточенного Кайла, непрерывно что-то планирующего, рассчитывающего или организовывающего, Корлайла махнула рукой:

– Он скорее овцами и налогами интересоваться будет, чем девчонками. Перфекционист проклятый!

Хоть армия Росса на данный момент и не насчитывала ни одного мага, магоэлектрической защитой полководец свой лагерь обеспечил. Поэтому портал Гестии пришлось открывать на изрядном отдалении. К тому времени, как они с Вартеком вышли через мембрану, перед порталом уже стоял верховой дозор, привлечённый характерным свечением.  Однако лицо молодого врача солдатам Кайла Росса было хорошо известно ещё по относительно мирным временам: если ты зарабатываешь себе на пропитание ремеслом, связанным с риском для жизни, сведения о том, кому из костоправов можно доверить свои раны, приобретают  первостепенную важность. Ну а то, что Эдельвейс – личный врач некроманта Канцлера, а теперь и его сына, было известно всем и каждому. Что же касается ведьмы… её внутрь оцепления отказались пускать наотрез.

– Приказ командира, – жёстко отрезал дозорный. – Женщин в лагерь не пускать. Ни под каким видом.

– А я ещё не женщина, – нахально заявила ражая ведьма. – Я девушка.

– А вот это мне без разницы, – скучающим тоном сообщил дозорный. – Проверять я всё равно не собираюсь.

– Иди, Вартек, – обернулась она к своему спутнику. – Я этого зануду на помеле перелечу.

– Не вздумай даже, – тут же отозвался врач. – Они же будут стрелять. На поражение. Это тебе не игрушки.

– Ха, думаешь, они попадут в ведьму?

– Я предпочёл бы это не проверять. Вот что, любезный, – обратился он к дозорному, – я пока побуду тут с девушкой. А ты тем временем не мог бы отослать к командиру вестового? Да вот, хотя бы Лаймана. Пусть передаст Кайлу, что тут Вартек и Гестия. А он уж сам пусть решает, делать для неё исключение, или нет.

Дозорный посчитал предложение приемлемым, так что не прошло и получаса, как обветренный и загоревший Кайл сжал в объятиях дорогих гостей. Между прочим, он сообщил дозорному и приказал распространить среди остальных известие, что карантин на девушек отменяется, лагерем будем стоять ещё неделю, так что кому невтерпёж – может пользоваться случаем. Все благодарности – леди Корлайле.

Кайл сам повёл друзей в лагерь, не той, правда, дорогой, что пришёл сам: заодно он решил проверить безопасность своего укрепления. Магоэлектрический контур на время их прохода он деактивировал, сообщив, что с него сигналы поступают лично ему, и тестирует он его тоже регулярно. Глубина рва, высота и прочность заграждения его тоже вполне удовлетворили. Через оба препятствия, впрочем, Гестия левитировала всех троих.

– Интересно, – задумчиво сказала она, – неподалёку от того места, где я открыла портал, я видела очень похожий ров.

– Ну да, – невозмутимо отозвался Кайл, – мы там неделю назад стояли.

– Ты что, перенёс лагерь на несколько километров?

– У меня довольно много раненых. Есть тяжёлые. Их неудобно перевозить.

– А зачем тогда вообще было переносить лагерь?

– Не без толку же здесь стоять, – резонно заметил полководец. – Я ждал новую поставку оружия, кстати, удачно, что ты здесь, Гестия, места тут дикие, до ближайшего стационарного портала два дня пути. Кроме того, за это время часть раненых снова будет готова встать в строй. А остальным нечего бездельничать столько времени. Тем более, что у меня тут два пополнения почти без подготовки. В норматив по разбитию лагеря на восемь часов не уложились. А во второй раз – всего на три. Через неделю ещё раз лагерь перенесу. Пусть тренируются. Хотя там видно будет… может, и снимемся на марш-бросок. Это от Вартека зависит: сколько народу он мне для этого подлатает.

– Твои солдаты, должно быть, тебя очень любят, – оторопело сказала ведьма, – раз позволяют так с собой обращаться.

Кайл недоумённо воззрился на неё.

– Позволяют? А кто их спрашивает?

Гестия с удивлением смотрела на этого жёсткого молодого мужчину, так не похожего на улыбчивого юношу, с которым она успела подружиться. За то время, что она подвязалась на вольных хлебах, ведьме приходилось бывать в действующих армиях. Того же барона Вайгеля, например. Тогда эти войска казались ей вполне профессиональными. Однако пройдёт всего несколько дней, и на фоне жёсткой дисциплины, аскетичного существования, непрерывных тренировок в единообразной форме с единообразным оружием, царивших в войсках Кайла Росса, все прочие покажутся ей просто шумным сборищем пёстро разряженных цыган.

– А помнишь, как мы в «Доме на холме» летали? – вдруг спросила она. – Ты на крыльях, я на помеле…

– Помню, – внезапно погрустнев, отозвался Кайл. И встрепенулся, словно из глубины его глаз выглянул тот, прежний владетель манора Вайн Росс. – Слушай, а можешь сгонять за ними потом? Тут такой обрыв есть над морем – загляденье.

– Конечно, – широко улыбнувшись, отозвалась ведьма. – Я могу и для Вартека пару прихватить.

– Прошу меня от этого уволить, – немедленно вклинился врач. – Я высоты боюсь.

– Не слушай его, – отмахнулся Кайл. – Ничего он не боится. Просто летать не любит. Считает это бессмысленной тратой времени.

– Всё равно не надо, – гнул свою линию Вартек.

– Ладно, ладно… – начала Гестия, но Кайл оборвал её:

– Тс-с-с… теперь тихо. Скоро должен быть пост. Так что давай, наложи на нас заклинание скрытности. Попробуем просочиться.

Просочиться им удалось без особого труда, что Кайла видимо раздосадовало. Он даже не захотел идти дальше, пока не найдёт часового и не всыплет ему по самое не могу. Однако угрозу свою он не выполнил: не без труда найденный бедолага лежал навзничь. Рука его, впрочем, так крепко сжимала сигнальную стрелу, что Вартеку даже не сразу удалось её разжать.

– На него напали? – с ужасом в глазах спросила Гестия.

– Нет, – спокойно отозвался врач, уже успевший обнажить грудь часового, оказавшегося одним из илларийцев. – Просто обморок. Видишь, раны на боку и на груди едва зарубцевались. Плюс сегодня жаркий день, а он в полном доспехе, фляга пуста, так что у него, кажется, ещё и тепловой удар.

Переведя взгляд на Кайла, Гестия едва не отшатнулась: он походил на бога войны в гневе – густые брови сурово сведены, ноздри свирепо раздуваются, лицо почернело. Несмотря на очевидный приступ ярости, движения Росса были точны и бесстрастны: взяв лук часового и отнятую у него стрелу, он запустил её вертикально вверх. Стрела, наделённая особенным оперением, издала протяжный громкий свист и в верхней точке своего полёта полыхнула яркой вспышкой и облачком дыма. Не прошло и пары минут, как с трёх сторон к ним уже неслись всадники с мечами и копьями наперевес. Увидев лежащего часового и лицо своего командира, они застыли с выражением ужаса на лицах. Указав на илларийца, Кайл ровным и холодным, как клинок его меча, голосом произнёс:

– Трибуна ко мне. Дежурного офицера ко мне. Этого на носилки и в лазарет.

Солдаты, ожидавшие, не последует ли ещё какого-нибудь приказа, не шевелились, так что полководец рявкнул совсем уж не юношеским голосом:

– Живо!

 Добравшись до своего шатра уже без всяких ухищрений, просто поднимая руку на окрики часовых внутренних колец оцепления, Кайл проследовал в свой шатёр, по дороге отрывисто отдавая приказы адъютанту:

– Разбить палатку для врача, – скользнул быстрым взглядом по Гестии. – Двухместную. Солнечный концентратор с моего шатра перенести туда. Выполнять всё, что Эдельвейс потребует.

– Да, командир, – поспешно отозвался юноша, со всех ног бросаясь исполнять распоряжения.

– Стоять! – прорычал Кайл. Резко затормозив, парень чуть не упал. – Где будете ставить палатку?

– Квадрат Б15, – отрапортовал адъютант. – Свободное место рядом с лазаретом.

И тут же получил подзатыльник.

– Источник свежей воды?

– Виноват! Квадрат А10.

– Выполнять!

Авл Лициний и Эртан Бугарет стояли перед командующим вытянувшись, как двухметровые копья. Оба смотрели прямо перед собой. Так было проще: угловое зрение позволяло им немного видеть друг друга, а быстро шагающий взад-вперёд Кайл то и дела из круга обзора выпадал.

– Н-н-ну? – с мрачным вызовом вопросил молодой полководец. – И кто из вас решил морить моих солдат у меня же в лагере? Параллельно создавая брешь в его обороноспособности? – Оба мужчины молчали. – Драконы и преисподняя! Даже не на марше! – взорвался Кайл. – Ты, – обратился он к дежурному офицеру. – Говори.

– Мой командир, – отозвался Эртан, не меняя позы и не переводя взгляда, – ротация караульных производится согласно утверждённому Вами плану из числа здоровых солдат, включая ветеранов по возрасту.

– А он что, по-твоему, здоров? – ядовито осведомился полководец.

– Мой командир, я признаю себя виновным в том, что не успел изучить всех илларийцев и назначал их в караулы исходя из информации, предоставленной их трибуном.

Кайл остановился перед Авлом Лицинием и пронзил его уничижающим «канцлерским» взглядом.

– Ну а ты что на это скажешь?

– Мой командир, илларийская когорта на сегодняшний момент насчитывает всего одну центурию, пригодную к строевой службе, – сообщил трибун. – И штатный медик включил Тита Марцелла в неё уже три дня назад.

– Привести мне их медика, – крикнул Кайл вестовому, и тот немедленно умчался. – Ну а ты сам, что, никогда не был ранен? – полководец сверлил Авла Лициния взглядом василиска. – И не можешь определить, что человека лихорадит? Как вы до сих пор не перемёрли все при таком отношении?

– Прежде солдат с тяжёлыми ранениями мы добивали, чтобы они не задерживали передвижения, – бесстрастно произнёс иллариец.

Кайл едва не вздрогнул.

– Очень расточительно, – буркнул он. – Почему было не оставлять их в каких-нибудь поселениях? Чтобы они после нагнали вас?

– Поселения захватывают, мой командир. А илларийцев – нет.

– Идиотизм, – процедил сквозь зубы Росс.

В этот момент вестовой ввёл дрожащего как осиновый лист медика. Это был невысокий немолодой человечек, скрюченный и подслеповатый.

– Где вы его откопали? – с омерзением осведомился Кайл.

– В Эйле, мой командир.

– Ты кто такой? – обратился он к дрожащему человечку.

– Захар Оливий, мой сиятельный господин, – срывающимся голосом  отозвался тот.

– Плевать мне на твоё имя, – рявкнул Кайл. – Ты врач? Где ты учился медицине?

– Я воспитывался при миссии Бога креста, мой господин…

Кайл заскрипел зубами.

– Проклятье, Авл, из всех врачей Саламиниума для своих людей ты выбрал именно крестопоклонника! Вышвырнуть его из лагеря! – обернулся он к вестовому, указывая на медика. – Ещё раз приблизится к моим людям – повешу.

– Виноват, мой командир. Я, видимо, не разбираюсь в докторах.

– А ты учись побыстрее, трибун, – процедил полководец. – Или скоро ты станешь центурионом. Ввиду естественной убыли. Сколько илларийцев умерло за эту неделю?

– Двое, мой командир.

Кайл крепко выругался.

– Никому ничего доверить нельзя! Эртан Бугарет! В качестве взыскания я назначаю тебя ответственным за то, чтобы ознакомить трибуна илларийцев с реалиями и особенностями функционирования моей армии. Настоятельно рекомендую тебе сделать это как можно быстрее и эффективнее. Потому что если ещё хоть один мой солдат умрёт вне битвы, я вам обоим не завидую!

Оба офицера всё так же стояли навытяжку, несмотря на то, что раздражённый полководец уже удалился.

– Он всегда такой? – уголком рта спросил товарища по несчастью Авл. Его первое впечатление от меланхоличного юноши, лежащего на ковре, завёрнутым в халат, за прошедшую неделю претерпело множество глобальных изменений. И это, видимо, был не предел.

– Ты что, нет, конечно. Это нам повезло, что Эдельвейс сегодня прибыл. А то бы… меня бы скорее всего, до рядового просто разжаловал, а вот тебе бы досталось…

– Нет, Вартек, ученица из меня, кажется, не очень… – задумчиво сообщила Гестия.

Молодой врач, стоявший в рубашке с закатанными рукавами, уже вытирал руки, ещё пять минут назад бывшие по локоть в крови. Кайл Росс оторвал Гестию от её занятия и отправил проследить, чтобы Вартек сделал перерыв, отдохнул и поел. А занятие у Гестии, неожиданно для неё, было довольно приятное…

Весьма впечатлённая участью илларийца-караульного, она всю дорогу до лагеря ужасалась, что он, вероятно, не один такой. Что, может быть, половина войска Кайла только с виду как огурцы, а постоят на солнышке – и привет. Кайл от этих предположений грустнел всё больше, а невозмутимый Вартек предложил ей самой осмотреть условно здоровых бойцов на предмет скрытых повреждений. Набросал список возможных симптомов и пунктов, на которые следует обратить внимание.

– А может, ты сам их посмотришь? – струсила ведьма, но отступать было поздно.

– Здесь хватает людей, которым совершенно очевидно нужна помощь хирурга, – заявил Вартек. – И срочная.

– А, может, тебе помощь нужна? Бинты, скажем, стерилизовать…

– Вообще я Рогнара планировал взять. Но если тебе так понравилось кости по осколкам собирать, я не возражаю…

Гестия быстро передумала и решила-таки заняться профилактическим осмотром бойцов. Начать, очевидно, следовало с неблагонадёжной центурии илларийцев. Она аккуратно и старательно вносила результаты осмотра в таблицу, графы которой расчертил для неё Вартек. В помощь он выделил ей одного из штатных медиков, которого забраковал для врачебной деятельности. Вообще, после собеседования, которое Эдельвейс устроил врачам Кайла, более-менее сносными он признал только трёх из шести, и то лишь потому, что они ловко ставили шины на переломы и вправляли вывихи. Посокрушавшись о падении профессионализма даже в самом центре медицинской науки – Саламиниуме, он обещал при первой же возможности лично подобрать персонал для армии Росса. Другой вопрос, что ближайшая возможность маячила довольно далеко: марш их войску предстоял по землям диким и пустынным. Кайл обещал Гестии зайти в Гадар. Но когда это произойдёт, не уточнил.

Рыжая ведьма уже давно оформила все разделы своей революционной диссертации, и теперь ей не терпелось предоставить работу на суд Аусторикса – руководителя от Академии магии. Однако пока аспирантка прилежно овладевала основами медицинской науки. С какими-то азами она уже ознакомилась во время ухода за самим Вартеком, прочее постигала в процессе. Результаты, однако же, показались обескураживающими.

– Ты знаешь, – задумчиво сказала Гестия молодому врачу, – я осмотрела уже тридцать пять илларийцев. И, судя по результатам осмотра – у всех лихорадка. Кроме трибуна. У него, кажется, контузия. Странно, ты не находишь?

– Нахожу, – улыбнулся Вартек. – Ладно, давай поужинаем, а потом я кого-нибудь из них посмотрю. Всё равно оперировать мне сегодня уже нельзя – руки уже плохо слушаются.

Тонкие пальцы хирурга и в самом деле мелко подрагивали. Вообще он был бледен и выглядел очень уставшим. Врач, бывший настоящим тираном для своих пациентов, и требовавший добуквенного соблюдения режима выздоровления, к себе самому относился куда менее педантично. И был он вовсе не так здоров, как старался показать окружающим.

Когда на повторный осмотр к Вартеку привели нескольких илларийцев, а Гестия с серьёзным видом протянула ему стопку листков со своими заметками, и он сверил их с тем, что видел сам, врачу пришлось приложить немало усилий, чтобы спрятать улыбку. Выгнав Гестию вместе с её помощником, он задал каждому из солдат несколько дополнительных беглых вопросов, повторно измерил пульс, сделал пометки на соответствующих листках и отпустил с миром. Нечего было удивляться, что илларийца, не видевшего женщин вблизи месяцами, бросало в жар и в холод, от прикосновения тонких пальчиков или золотистых кудрей миловидной девушки, когда он стоял в одной набедренной повязке, а Гестия прикладывала ухо к его груди или спине, чтобы проверить «нет ли хрипов и затруднённого дыхания». Вообще-то Вартек снабдил её специальной слуховой трубкой, но илларийцы все как на подбор были статные мускулистые красавцы, так что девушка резонно решила, что если прижать ухо поближе, будет даже слышнее. Вообще производить профилактические осмотры ей понравилось. Немного смущало, правда, то, что пульс у всех осматриваемых оказывался неровным и учащённым, а зрачки слегка расширенными. Пробежав глазами остальные протоколы и повычёркивав симптомы «жар», «озноб», «учащённое дыхание», «неровный пульс» и прочее в том же роде, он вызвал к себе ещё нескольких илларийцев, пятерых отправил долечиваться с подробными сопроводительными указаниями, остальных признал здоровыми. Но сильнее всего его заинтересовал «контуженный» трибун.

Привёл его собственноручно Эртан. И шепнул Вартеку.

– Что-то он мне самому не нравится. Нам с утра Кайл разнос устроил, но не то чтобы сильный. Пожурил только, можно сказать. А с ним чем дальше, тем хуже делается. Заторможенный какой-то. То вдруг прервётся посреди фразы, то по два раза одно и то же переспросит.

– Угу, – пробормотал Вартек, профессиональным взглядом оглядывая илларийца. Тот стоял навытяжку, как будто Кайл всё ещё был здесь, и смотрел прямо перед собой. – Иди, Эртан, подожди снаружи. Но будь поблизости.

– Как ты себя чувствуешь? – спросил врач, обходя вокруг трибуна, как вокруг статуи. Сходство усиливалось благодаря статичной и довольно напряжённой позе мужчины.

– Пригодным к строевой службе, – бесстрастно отозвался тот.

Вартек бросил беглый взгляд на листок, оставленный Гестией.

– Авл Лициний. Перелом руки, вывих бедра. Хм. А на лице что?

– Просто царапина, – сухо отозвался иллариец.

– Угу, необработанная, – с неудовольствием сказал врач, подойдя вплотную и бесцеремонно ощупывая  лицо стоящего перед ним человека, – теперь шрам на всю жизнь останется. Я мог бы… а, да ладно, ты не девица, чтобы по поводу лица переживать, а у меня есть более срочные дела. Но удар был сильный… Голова не болит?

– Нет, – ответил иллариец, не меняя позы.

– Угу, – Вартек, только что оттягивавший ему веко, вдруг отошёл к столу, взял небольшой резиновый мячик и резко бросил его куда-то в область коленей трибуна, крикнув. – Лови!

Авл Лициний не задумываясь, быстрым и точным движением мячик поймал. И, скривившись, заскрипел зубами, сжал обеими рукам виски.

– То есть голова всё-таки болит, – утвердительно произнёс врач. – Особенно при резких движениях.

Осмотрев сломанную, но прекрасно заживающую руку, Вартек проверил рефлексы, но к своему удивлению нашёл их почти нормальными. Хотя сам мужчина, и правда, производил впечатление несколько странное.

– Что ещё тебя беспокоит? – спросил медик, набирая в пробирку и на предметные стёкла микроскопа  кровь пациента.

– Ничего, – бесстрастно ответил тот.

Врач коротко вздохнул.

– Послушай, Авл, я хочу тебе помочь. Не усложняй мне работу. Рассказывай.

Иллариец молчал.

– У тебя на руке ожоги, – сказал врач, заглядывая в микроскоп. – Откуда они?

– Заснул у костра, – процедил сквозь зубы трибун.

– Почему?

– Что почему?

– Почему ты спал у костра? А не в палатке? К тому же, ожогов несколько, так что, видимо, это не единичный случай, – Авл Лициний не ответил, глядя прямо перед собой. – У тебя глаза красные, а под ними мешки. Ты мало спишь. Но, кажется, хочешь спать ещё меньше? – Мужчина продолжал хранить упорное молчание. – Я думаю, – невозмутимо продолжал врач, переходя к исследованию пробирок, – ты спал у костра, чтобы не будить своих товарищей. Ты кричишь во сне. И ложился поближе к огню, чтобы обжечься, как только рука безвольно повиснет. Тебя мучают кошмары.

– Это всего лишь сны, – глухо отозвался трибун.

– Когда я попал в руки жрецов креста, – сказал Вартек, не отрываясь от своего занятия, – они проделывали со мной много неприятных вещей… о которых мне не хотелось бы вспоминать. Но самой тяжёлой была пытка этим ошейником, не дававшим уснуть… Человек должен спать, Авл. Или он перестанет быть вменяемым человеком… Что тебе сниться?

– Какая разница?

Вартек вздохнул и посмотрел на илларийца.

– Давай пойдём с другой стороны. Кайл Росс, твой командир, приказал исполнять всё, что бы я ни потребовал. Что тебе снится? Отвечай.

– Я не помню, – глухо ответил Трибун и в первый раз опустил взгляд. – Я просыпаюсь от ужаса каждый раз, но не помню ничего.

– Давно это с тобой?

– С последней битвы. Нет, вернее… с тех пор, как с нас сняли цепи.

– Угу, – задумчиво сам себе сказал Вартек. – И ты не хочешь портить такой удачный контракт…

Врач снова подошёл к столу, но на этот раз взял с него крупный бриллиант. Точь-в-точь такой же, как у Ламберта фон Штосс.

– Ты знаешь, что это? – спросил он у илларийца. Бриллиант Эдельвейса, который он имел обыкновение вращать в руке, был известен не менее, чем зелёные глаза Камиллы или бумажные лошадки Канцлера. Врач не испытывал особой тяги к драгоценностям. Таким образом он делал заметки. Хотя были у этого камня и другие функции…

– Бриллиант, – ответил Авл Лициний. – Очень крупный. Я таких прежде никогда не видел.

– К тому же, чистой воды, – подтвердил Вартек. – Однако самое ценное в нём не это. Его подарил мне Леам-беат-Шаас, – при этом имени иллариец, проведший последние годы в Саламиниуме, на секунду задержал дыхание. – Он сам огранил его, – продолжал Эдельвейс, – рассчитал идеальное количество фацетов и углы между ними. Так что теперь это безупречная ловушка.

– Ловушка?

– Для света. Смотри, – Вартек позволил закатному лучу упасть на камень. И в самом деле – внутри него словно носился огненный зверёк. Врач поворачивал бриллиант, а Авл Лициний наблюдал, как мечется там пойманный свет.

– Итак, – спокойно произнёс Эдельвейс, – что же тебе снится каждую ночь?

– Что я убиваю Кайла Росса, – так же спокойно и не отрывая взгляда от драгоценности, ответил иллариец.

– Эртан, найди мне… – врач, выглянувший из-под полога палатки, увидел рыжую ведьму, прижавшуюся спиной к смущённому офицеру. Он показывал ей, как правильно бросать пилум.

– О, Гестия, ты уже тут. Очень удачно. Зайди, пожалуйста.

Внутри палатки он протянул ей массивное кольцо с изумрудом.

– Взгляни-ка вот на это. Здесь должно быть какое-то заклятие.

Гестия повертела украшение в руках.

– В самом деле есть. И сильное. Принуждение к убийству. Чьё оно?

– Жена Публия Лициния подарила его своему мужу в день свадьбы. А когда он пал на поле брани, его брат снял кольцо с его пальца, надеясь вернуть безутешной вдове. Я, впрочем, сильно сомневаюсь, что он нашёл бы её в том городе, где оставил супругу его брат.

– Хм, интересно… и кого же он должен был убить? – Гестия склонилась над изумрудом, мерно поводя пальцами, будто перебирая струны. Сосредоточенно нахмурилась.

– Не трудись, – прервал её врач. – Это я уже выяснил. Он должен был убить Кайла. Снять его ты можешь? И вообще, оно действует, только если кольцо носить? На любого, кто его наденет? Или как?

– Кайла? – ужаснулась Гестия. – Но почему?

– Ну, это как раз понятно… жёнушка Публия оказалась ревностной поклонницей креста.

– Вообще говоря, это индивидуальное заклятие. Действует на носителя постепенно, но зато даже если его потом снять, внушённое им желание останется. В случае смерти носителя заклятие переносит часть его ауры, поражённую воздействием, на преемника покойного. В данном случае, если детей у Публия нет, полагаю, на его брата, – тут взгляд ведьмы упал на Авла Лициния, с остекленевшими глазами сидевшего в углу палатки. – О, Боги! Вартек! Что ты с ним сделал? Я могу, могу это заклятие снять! Повозиться придётся, но сниму. И даже выясню, где сейчас эта стерва. Не надо его… так!

– Да ничего ему не сделается, – поморщился Вартек. – Я его просто загипнотизировал. У него там столько всего понамешано было, что иначе не разберёшься: и тоска по родине, скорбь по убитому Публию, взятая на себя ответственность, восхищение Кайлом, ну и колдовство это, само собой, с желанием его убить и лёгким раздвоением личности. У них голоса с братом похожи, я даже не сразу заметил. Всё такое противоречивое. У парня стальные нервы, раз он до сих пор не свихнулся.

– А ты его… вылечишь?

– Уже. Я и манию убийства подправил. Насчёт кольца этого только не уверен был. Будет оно на него и дальше действовать, или нет.

– Об этом я позабочусь, – заверила его Гестия. – Только… надо будет из него ту часть, что от Публия, изгнать. Эм-м-м… но лучше его привязать. И чтоб подержал ещё кто-нибудь. На всякий случай.

– Эртан! – снова выглянул из палатки Вартек. – А ну-ка, иди сюда.

Накрепко привязывая к столбу безучастно глядящего в пространство илларийца, Эртан Бугарет почувствовал, как по спине его стекают холодные струйки пота. Нет, он, конечно, доверял Эдельвейсу. Он даже не брался сосчитать, скольким его соратникам тот спас жизнь. Да и самому ему когда-то ногу чуть ли не полностью пришил. А как новая теперь. Но этот пустой взгляд… никогда Эртан не видел такого взгляда у человека. По крайней мере, у живого.

Пока он возился с кожаными ремнями, Гестия досконально изучила объект, с которым ей предстояла работать. И тут же, на песчаном полу палатки, застрочила какие-то не то узоры, не то письмена. Когда все приготовления были закончены, она посмотрела сначала на Вартека, потом на Эртана и сказала:

– Надеюсь, конечно, что этого не случится… но если вдруг. Вдруг! Он порвёт ремни, то вы лучше бегите. За меня не беспокойтесь. Мне он вреда не сможет причинить. Но одержимые… могут обладать очень большой силой. И он будет неуправляем.

– Хорошо, – кротко согласился Вартек и присел около стола.

Эртан только неопределённо хмыкнул.

Когда Гестия начала читать заклинание, пустота из глаз Авла Лициния бесследно исчезла. Напротив, теперь там толклось всего слишком много: радужка беспрестанно меняла цвет, то вспыхивая, то погасая; он извивался, завывал на разные голоса и даже рычал, истекая пеной. И в какой-то момент, Эртан даже не заметил, как это произошло, но резким рывком это подобие человека свалило врытый на полметра и заваленный камнями столб. Угол палатки опал, сбив Гестию с напевного ритма. Ободрав кожу, но даже этого не заметив, иллариец стянул ремень через основание поваленного столба. Эртан ринулся к нему, но был отброшен, словно пушинка. Авл Лициний обернулся к Гестии и произнёс высоким женским голосом:

– Ах ты, маленькая дрянь! Думаешь, что можешь со мной тягаться?

Он схватил ведьму за шею и поднял в воздух. Отчаянно заболтав ногами, Гестия попыталась сотворить отвращающее заклинание, но ужас и удушье ошеломили девушку, руки непроизвольно вцепились в сжимающую её шею ладонь.

В этот момент невозмутимый Вартек, подошедший к илларийцу сзади, всадил шприц ему под лопатку. А потом аккуратно разжал пальцы, душившие Гестию. Осмотрев её шею, он вздохнул:

– Синяки останутся. Но так ничего страшного. Можешь продолжать? Или водички сначала выпьешь?

Благодарно кивнув, Гестия застучала зубами о протянутый стакан. Эртан потрогал быстро растущую шишку на затылке.

– Ну ты даёшь, Эдельвейс. Слыхал я, будто ты чародей бывалый, но пока своими глазами не убедишься… С виду вон, и не скажешь. Хлюпик цивильный, прости за выражение.

– Какой из меня чародей, – усмехнулся врач, профессиональным движением стряхивая шприц, – но после таких патетических предупреждений Гестии глупо было бы не набрать пару кубиков парализатора. Просто на всякий случай. К тому же, – тут он немного грустно усмехнулся, – Ламберт втравливал меня в передряги и поострее. Вот уж кто всегда умел найти приключения на свою голову. Да и не только на свою. Интересно, где его демоны носят…

Ставка Канмара, 35 г. э. Леам-беат-Шааса

– Вы потрясающая женщина, леди Камилла, – произнёс Канмар, галантно протягивая ей руку, помогая спуститься по ступеням анфилады дворца. – Как случилось, что мы с вами познакомились только теперь?

Камилла проигнорировала его масленый взгляд и улыбнулась самым светским образом.

– Тому есть простое объяснение, император.

– Ах, да! – сообразил завоеватель. – Законы Саламиниума. Будь они трижды прокляты! Вы, должно быть, ненавидите свою родину?

– Вовсе нет. Хотя бы потому, что это моя родина. К тому же… лично мне обычаи моей страны доставили не так много неудобств. Да, я не могу получить официального назначения в Саламиниум в качестве посла, но как частное лицо я даже поддерживала некоторую связь со своей семьёй. Полагаю, вы понесли куда больше потерь, чем я. Как политик я не могу не восхищаться вашим мудрым решением поддержать культ божества, столь сильный не только в самом Саламиниуме, но и в зависимых от него землях. Объявив себя богом и сохранив существующую систему управления, вы покорили самую развитую страну по эту сторону гор почти без потерь. И удерживаете в повиновении почти без гарнизонов. Редких выкрестов я в расчёт не беру. И тем не менее…

– Какая ирония, – криво усмехнулся Канмар, – леди посол из далёких Сивф понимает меня лучше моих самых близких друзей и соратников. Да, вы правы. Города за неприступными стенами сдавались мне без боя… их правители сами складывали ценнейшие дары к моим ногам… но только теперь, оглядываясь назад, могу оценить я цену, которую за это заплатил. Нет, моя прекрасная дама, потерь было много. Даже чересчур. Аппий, Полоний, Публий… не говоря уже об Офелле.

– Мне говорили, – осторожно произнесла Камилла, – он пал от вашей собственной руки.

– И это правда, – с горечью воскликнул император. – Кто ещё посмел бы? Он дважды спасал мне жизнь на поле боя! Мы выросли вместе! Мы были как братья! Больше, чем братья…