Текст книги "Эрлинг (СИ)"

Автор книги: Анастасия Курленёва

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 26 страниц)

– Профессор Лейнсборо! Какова процедура для назначения другого экзаменатора? Профессор Эрлинг отказался принимать у Гертруды экзамен. А вы же знаете, что если она провалит эту сессию…

– Что значит отказался? – осведомилась заведующая кафедрой биологии, оглядев всхлипывающую беременную.

– Поставил пересдачу на следующий семестр, – пояснила за неё староста. – Вот я и подумала, что ректор же может назначить другого экзаменатора…

– Этого не потребуется, – сухо сказала профессор Лейнсборо, забирая из безвольной руки Гертруды электронную зачётку и осматривая троекратную отметку о безуспешных пересдачах. – Я с ним сама поговорю.

– Ой, профессор, может, не надо? – в один голос отозвались побледневшие девушки.

– Он последние дни очень не в духе, – боязливо пояснила Патрисия.

– Я тоже, – холодно заметила биологичка, уже направляясь в сторону корпуса математики.

– Э-э-э… Пат, ты бы, может…

– Ага, – кивнула староста, незаметным хвостом пристраиваясь за куратором. – Хотя, чего мы так боимся! Не убьёт же он её… Наверное.

– Привет! – радостным шёпотом поздоровалась Патрисия со старостой навигаторов, только что покинувшего лекционную аудиторию после того, как помог профессору разобрать наглядные пособия по пересечению плоскостей. Эта пара была последней и закончилась уже минут десять назад, так что все прочие уже разошлись. Поэтому вместо приветствия молодой человек запечатлел пламенный поцелуй на розовых губках девушки.

– За профессором Лейнсборо следишь? – спросил он. – Я видел, как она с грозным видом влетела в аудиторию.

Девушка кивнула.

– А твой там? Злой?

– Ну-у-у… – парень неопределённо покачал головой, но потом тоже всё-таки кивнул. – Кажется, да. Он вообще плохо выглядит в последнее время. Я даже думаю, не заболел ли.

Прекрасная акустика лекционной аудитории донесла до слуха увлечённых друг другом молодых людей повышающиеся тона в диалоге профессоров. Воспользовавшись неплотно прикрытой дверью, студенты заглянули внутрь.

Профессор Эрлинг нависал над хрупкой биологичкой как ястреб над цыплёнком.

– С какой стати её интересное положение должно меня волновать? Пусть берёт академический отпуск и спокойно рожает. Ей что, для этого диплом нужен?

– Диплом не позже, чем через четыре года, ей нужен, чтобы отправиться с мужем в созвездие Лебедя. Он контрактник, и как только окончит университет, должен будет отправиться туда. Есть, конечно, отцы, которым наплевать на судьбу их детей, но этот молодой человек хотел бы иметь возможность позаботиться о своём отпрыске. И я намерена ему такую возможность предоставить!

Несколько секунд мужчина продолжал смотреть на женщину сверху вниз, потом резко вырвал зачётку из её руки, удалил отметки о неудачных попытках пересдач и вписал «удовл.» в графу оценки. Приложил палец к экрану, удостоверяя свою личность.

– Благодарю вас, – холодно сказала профессор Лейнсборо, забирая планшет, но он удержал её руку, крепко схватив за запястье.

– Услуга за услугу, – процедил профессор Эрлинг. – Вы не допустили до практических работ Чарльза Торвина.

– Он две недели не был на моих занятиях, – сухо заметила биологичка.

– Он ни на каких занятиях не был. Потому что был со мной на конференции.

– Меня это не касается, – математик продолжал сжимать её руку мёртвой хваткой. – Хорошо, – сдалась она, наконец. – Скажите ему, пусть приходит.

Профессор Эрлинг медленно, как-то неохотно разжал пальцы.

Манор Вайн Росс, 36 г. э. Леам-беат-Шааса

– А как же Антар? – на выдержала Гестия, на протяжении всего рассказа возмущённо сжимавшая кулачки. – Почему он не помирил их? Он должен был сказать матери, что она не права, что нельзя так мучить Северина и…

– У неё были на то основания, – резко оборвал ведьму демон. – А Антар никогда не принял бы сторону одного из родителей и не стал бы вмешиваться в отношения между ними. Его воспитали по-другому… – немного помолчав, демон всё-таки добавил: – Хотя определённую роль его появление, наверное, сыграло…

– Его появление? – насторожилась Гестия.

– Ты будешь слушать или перебивать всё время? – над шевелюрой Лермона взметнулся возмущённый ворох искр.

– Она будет молчать, – уверенно заявил Вартек, одновременно грозя ведьме пальцем. – Продолжай, пожалуйста.

Валорский Государственный Университет, 2114 г. по местному исчислению

– Твой профессор просто чудовище! – чуть не плача, воскликнула Патрисия при виде Чарльза.

– Ты к нему предвзято относишься, – улыбнулся тот.

– Он злой, злой! Мерзкий человек! – она молотила парня кулачками по груди, очевидно представляя, что в лице старосты навигаторов поражает его злодея-профессора.

– Что он тебе сделал такого? – удивился юноша.

– Не мне, а профессору Лейнсборо. Он постоянно её преследует. Она всегда была такая спокойная, будто мраморная.

– Тогда немного жизни ей не повредит, – рассмеялся Чарльз.

Девушка одарила его  таким мрачным взглядом, что он сразу посерьёзнел.

– Она плакала сегодня. Я уверена, что из-за него, – тихо сообщила она.

– Профессор Лейнсборо? Плакала? – поверить в это было всё равно что в отсутствие гравитации в окрестности Чёрной дыры. – Может, ей соринка в глаз попала?

– Она рыдала не хуже Гертруды, говорю тебе. Вот так, – девушка спрятала лицо в локоть руки. – Даже не заметила, как я вошла. Ну, я и вышла обратно потихоньку. Она появилась на кафедре через два часа только. Спокойная, правда, как всегда. Даже глаза не покраснели.

Молодой человек обнял подругу и глубоко задумался. Брови его были сурово нахмурены.

– Профессор Эрлинг!

Антар машинально обернулся на звук своей фамилии.

– О, без бороды вам гораздо лучше, – воскликнула Амелия Лонгдейл, несколько опешившая от вида так помолодевшего профессора.

Антар отвесил женщине учтивый поклон и улыбнулся своей самой располагающей к себе улыбкой.

– Я его сын, – подтвердил он подозрения, начавшие закрадываться к словеснице, ни разу не видевшей математика улыбающимся. – Не подскажите ли, где я могу его найти?

Антар уже минут пять изучал расписание занятий, но там почему-то были указаны только дисциплины без уточнения фамилии преподавателя. А предметов, которые был бы в состоянии преподавать его отец, он насчитал около дюжины.

– О! – неожиданно восхитилась и удивилась сплетница Амелия наличию у профессора математики сына, да ещё как две капли воды похожего на него. – О, – она бросила беглый взгляд на расписание и сказала: – У него только что закончилась последняя лекция в 225 аудитории. Это налево по коридору. Только… только когда увидите его, попросите зайти в ректорат. Это займёт минут пять, не более, и он ваш. Если хотите, – тут она кокетливо улыбнулась, – заходите и вы тоже. Профессор Эрлинг такой скрытный: никогда не говорит о своей семье.

– У него есть на то причины, – ответил резко погрустневший молодой мужчина. – Хорошо, я ему передам.

– Антар! – сын застал профессора Эрлинга уже со связкой ключей, которую тот вынимал из замочной скважины.

Они обнялись и сколько-то времени молчали, глядя друг на друга.

– Там у стенда с расписанием, – вдруг спохватился Антар, – женщина просила тебя зайти в ректорат.

Северин кивнул.

– Я постараюсь отделаться от них побыстрее. Подожди меня в саду где-нибудь в теньке, рядом с фонтаном, например. Я скоро буду.

Выйдя из здания, Антар прогулочным шагом направился вдоль посыпанной мелким гравием дорожки. Однако до фонтана дойти он не успел. Дорогу ему преградили трое парней. Ещё один стоял несколько в отдалении. На лице его читалась нерешительность.

– Что это вы побрились, профессор, – нарочито издевательским тоном, будто подбадривая сам себя, сказал один из них. – Никак на свидание собрались? С биологичкой, небось?

Антар остановился, не меняя ни выражения лица, ни расслабленной позы. Только самый уголок рта его дёрнулся в подобии улыбки, точь-в-точь, как иногда бывало с дядей Милославом. Но боги хранят пьяных и дураков, а потому позади него тут же раздался голос:

– Антар, не бей моих студентов, пожалуйста, – и, обращаясь уже к группе опешивших от раздвоения профессора молодых людей. – Вы ошиблись, господа. Полагаю, вам нужен я.

Более молодая и безбородая версия профессора послушно опустилась на скамейку, приготовившись наблюдать. Наблюдать, впрочем, оказалось особенно нечего: несколько парней бросились на высокого темноглазого мужчину, а в следующий момент уже лежали, постанывая, вокруг него, обогатившись разыми по степени тяжести повреждениями. Нападавшим это показалось каким-то фокусом или даже колдовством, однако Антар мог бы поклясться, что естественный магический фон был безмятежен, как зеркало. Северин вообще не сделал ничего: просто прошёл сквозь них, едва заметно отклоняясь то в одну, то в другую сторону, чуть-чуть по касательной задев рукав самого агрессивного. Стремительные удары, намечавшиеся в профессора, поразили самих же нападавших.

– Кажется, студенты тебя не очень любят, – подал голос Антар, подходя поближе.

– Обычная история, – отозвался профессор математики. – Вот этого, – он указал на юношу со сломанной рукой, – я отчислил в прошлом семестре. Кто тут ещё есть? А, пара гидропоников, ну, это понятно… и Чарльз? Хм. Могу только предположить, что на мне лежит какое-то проклятие, согласно которому лучший ученик всегда пытается меня убить, – он протянул руку сидящему на земле человеку. – Однако, Чарльз, я вами недоволен: всего четыре уравнения движения, причём три из них, – он указал на куда сильнее пострадавших студентов, – очень простые. Неужели вам не хватило расторопности выйти из плоскости пересечения?

Проигнорировав протянутую руку, Торвин поднялся с земли и медленно, не глядя на профессора, отряхнул брюки.

– Вообще-то я хотел только поговорить с вами, – мрачно произнёс он, косясь на Антара.

– И о чём же? – невозмутимо осведомился профессор Эрлинг.

– О профессоре Лейнсборо!

– В самом деле? И что же у вас есть мне по этому поводу сообщить?

– Что вы ведёте себя по отношению к ней как последний мерзавец! – глаза юноши горели праведным огнём.

– Я? – на только что совершенно спокойном лице профессора проступило неподдельное удивление. – С чего вы так решили?

– Вы преследуете её! И мучаете! Она, может быть, порядочная стерва, и здорово насолила вам когда-то, но всё равно она женщина! И вам не позволю её изводить!

Профессор Эрлинг широко открытыми глазами смотрел на своего студента с минуту, а потом как-то устало сказал:

– Наверное, вы правы, молодой человек. Вероятно, я причинил профессору Лейнсборо некоторые неудобства. Но вы можете… передать вашей подруге, что я больше не побеспокою её профессора.

При упоминании Патрисии Чарльз Торвин заметно покраснел, но, тем не менее, твёрдо спросил:

– Вы обещаете?

– Я даю вам слово, – сухо ответил профессор. – А теперь идите. Помогите вашим товарищам добраться до лазарета. Я хочу поговорить с сыном.

Они ушли уже достаточно далеко в сад, когда Антар, наконец, спросил:

– Что между вами произошло? Почему мама даже говорить о тебе не стала?

Северин тяжело вздохнул.

– Я и сам до конца не понимаю. Наши студенты воюют… да и мы, кажется, тоже. Да, – спохватился он, – так ты с ней уже говорил… Как она?

– Я виделся с ней, – уточнил Антар. – Разговором это сложно было назвать. Она была очень расстроена.

– Для неё прошло совсем немного времени, меньше двух лет, – задумчиво сказал Северин, – Воспоминания ещё слишком болезненные. Кстати, а сколько прошло для тебя?

– Не знаю, – отозвался его сын как-то отрешённо.

– В смысле?

– Я угнал какую-то яхту и просто рассекал пространство. Бездумно и бессмысленно. Открывал червоточины и закрывал их. Бродил наугад, гонялся за кометами, просто чтобы двигаться хоть к какой-то цели. Я не спал и не бодрствовал, так что не могу сказать, сколько прошло дней или недель. Но навряд ли больше месяца – иначе я бы ослабел от истощения. Потом у меня кончилось топливо, и я зашёл на дозаправку на ближайшей планете. Это оказалась автоматическая станция. И мне вдруг показалось, что во всей Вселенной не осталось больше ни одного живого человека, а я мелкая ничтожная песчинка на её окраине. Отчаяние и чувство одиночества чуть было не свели меня с ума. Но тут я вспомнил о вас с мамой. И вот я здесь.

– Мальчик мой! – Северин усадил сына рядом с собой на скамейку и крепко прижал к себе.

– Пап, почему он не позвал меня? – спросил Антар таким детским тоном, что у лорда Эрлинга болезненно сжалось сердце. – Конечно, я был на войне, но я взорвал бы всю звёздную систему с обеими армиями, если бы он только позвал меня! Он, наверное, сердился, что я оставил его одного…

– Конечно, нет, Антар… – слова давались Северину нелегко, поэтому он начал издалека. – Ты ведь помнишь, что Альдор, как и я, член клана Вампиров? – говорить о сыне в прошедшем времени лорд Эрлинг так и не научился.

– М-м-м… ну да, он маг и твой сын, так что формально…

– Не только формально. Влад никогда не настаивал на его участии в жизни клана, он предпочитал проводить время с тобой, но, тем не менее, глава клана чувствовал состояние ауры Альдора так же, как и моей. И сообщил нам немедленно… Так что когда мы с мамой прибыли туда, твой брат был ещё жив.

Антар смотрел на отца непонимающе и почти испуганно.

– Тогда… тогда почему же ты…

– Почему я не спас его? Не расшвырял всех этих магов и священников, роившихся вокруг него? – быстро спросил самый известный чародей всех времён. – Я как раз собирался это сделать. Даже заклинание какое-то прочитал. Но оно не сработало.

– Не сработало? – не поверил Антар. – У тебя?

– Альдор остановил его. Руки его были прибиты к доске, и говорить он уже почти не мог. И, тем не менее, он остановил моё заклинание, – Северин надолго замолчал, а потом начал как-то вовсе неожиданно: – Ты помнишь, как когда-то расцарапал себе щёку гвоздём? И не понял, почему я на тебя рассердился?

Антар удивлённо кивнул.

– Мама сказала мне тогда, что дети не должны копировать своих родителей, а, напротив, должны их превзойти.

– Верно. Однажды она сказала мне об Альдоре, что он идеалист и когда-нибудь постарается переделать мир. На самом деле это можно сказать о вас обоих. Я видел, как ты меняешь реальность вокруг себя, даже не задумываясь об этом. Поэтому я не разделял её опасений на счёт нашего маленького мага. И, как оказалось, напрасно, – он снова надолго замолчал. – Мы с мамой любим вас одинаково сильно. Но по-разному. Вы ведь и правда, очень разные. Как, впрочем, и мы с ней. Мелисента – рукотворное творение бога, катализатор событий, длань рока. Она сознательно отказалась от такой судьбы. Потому что у неё был я. И вскоре должен был появиться ты. Но подарив тебе жизнь, она подарила тебе и эту способность: дар или проклятие, судить об этом тебе. Меня же называли самым могущественным магом семи миров. Хотя дело здесь было не столько в исключительных способностях, сколько в долгой практике и систематическом подходе. А вот Альдор… я мечтал о том дне, когда он меня превзойдёт. Но если бы я знал, каким будет этот день, я бы, наверное, никогда не занимался с ним магией. Впрочем, – подумав, грустно сказал он, – вряд ли это бы что-нибудь дало. В лучшем случае отсрочку.

– Так что же он сделал?

Северин провёл рукой в воздухе, открыв что-то вроде окошка с чем-то, напоминающим мерцающие струны. Антар разбирался в магии достаточно, чтобы понять, что именно ему показали.

– Но это же… – потрясённо произнёс он.

– Да, – кивнул его отец. – Твой брат изменил саму ткань мироздания. Я даже представить себе не мог, что человеку, каким бы могущественным он ни был, это может оказаться под силу. Но твоя мать оказалась права – мир система инертная.

Антар сидел, глядя в одну точку. Потом закрыл глаза.

Сварга, 395 г. от осн. Сообщества

– Зачем ты обижаешь Клариссу?

Антар тяжело вздохнул и посмотрел на Альдора.

– Я не хотел её обижать, ты же знаешь.

– Но она плачет… утопила твой портрет в реке. И меня прогнала.

– Я не сказал, что она не обиделась. Я только сказал, что этого  не хотел. Альдор, я ничего не могу с этим поделать.

– Она хорошая, – грустно сказал мальчик. – И она тебя любит.

– В этом-то и проблема, – тоскливо отозвался Антар.

– Разве она тебе не нравится? Вы же всегда играли вместе! И потом, тоже…

– Нравится, – снова вздохнул его брат, – но я никогда не смогу смотреть на неё так, как отец смотрит на маму.

– Папа говорил, что она не сразу его полюбила, – серьёзно заметил юный маг.

– Мне скучно с ней, Альдор, – тихо, будто боясь услышать сам себя, произнёс его старший брат. – Я никогда не смогу её полюбить.

– Но это же неправильно! Так не должно быть! Боги должны следить за тем, чтобы любовь всегда была взаимной! Почему они этого не делают?

– Может быть, они просто мертвы? – мрачно предположил Антар.

Валорский Государственный Университет, 2114 г. по местному исчислению

– Он так отважно держался, мой мальчик, – слышал Антар ровный голос отца, – Мелисента не сразу поняла, в чём дело. Она смотрела на меня, недоумевая, почему я медлю. Его резали на куски, а он боялся только одного – что его матери удастся его спасти. «Отец, не дай им разрушить то, что я сделал» – было первое, что он смог произнести. И он имел в виду не этих жалких священников, копошившихся вокруг него, они даже не поняли, что же произошло. Он имел в виду фейри. И Мелисенту. «Ты рехнулся! – кричала она мне, пока Влад держал её поперёк туловища. – Ты же видишь, что он бредит! Сними его оттуда, или я за себя не отвечаю!» Но это было не так. Альдор… был в полном сознании. До самой смерти. Он знал, что делает, и знал, что за это придётся заплатить. Я уверен в этом, потому что я был с ним до конца. Смотрел в его глаза, потому что на всё остальное смотреть у меня не было сил. Я стоял, и смотрел, как убивают моего сына… и последнее, что он прошептал, было: «Папа, ты обещал».

Его голос осёкся. Северин сидел ссутулившись, потом опустил лицо в ладони, и Антар с удивлением заметил, что между его пальцев заструились блестящие дорожки. В первый и последний раз в жизни ему довелось видеть слёзы лорда Эрлинга. Он вдруг с пронзительной ясностью осознал, как сильно постарел его отец.

Антар опустился рядом с ним на колено, потом на оба. Сжал его руки своими и уткнулся лбом в уже так густо поседевшую шевелюру. Говорить он не мог, да и не знал, что тут можно сказать. Он просто сидел и сжимал руки отца всё крепче, пока тот, наконец, не отнял ладоней от лица. Глаза его были сухи, а лицо спокойно.

– А как же мама? – спросил Антар, который не мог представить, что его мать позволила отцу это сделать.

– Мама… я наложил на неё заклятие, кольцующее ментальное воздействие. Что-то вроде этого я испытал, когда был под правом призыва. Открыл портал в замок Влада, и он силой втащил её туда. Потом, правда, ей удалось его чем-то оглушить и вызвать Кэролина. И Милослава. Но всё было уже кончено.

– Наложил на неё заклятие? Но как? Как это возможно? Она ведь наверняка сопротивлялась!

– О, да. Но она моя жена. Я знаю её, как себя самоё.

– Когда я прибыл, фейри уже крушили города…

Северин кивнул.

– На локальные разрушения я не обращал внимания. Я выкачал уже всю энергию из окрестностей и останавливаться не собирался: мне приходилось драться со всем Народом Холмов одновременно. И с их царём. Только когда мне удалось, наконец, призвать Осколок Вечности, и я прикоснулся его лезвием к горлу Кэролина, он соизволил меня выслушать. Я сказал, что если он продолжит попытки уничтожить этот мир, мир, в котором родилась моя жена и умер мой сын, я убью и его самого, и всех его фейри до последнего, включая этих проклятых виверн. Не знаю, испугался он, или что-то понял… но фейри он отозвал. Я не доверял ему… и все эти десять лет, пока решалась судьба этого мира, я следовал за ним, как тень, готовый пресечь любую его попытку править суд по своему усмотрению. И дважды… такие попытки были. Обе в первый год. Потом… он, кажется, сам начал осознавать, что произошло. Может, Милослав ему показал… не знаю. По крайней мере, проголосовал за изоляцию добровольно.

– А дядя Милослав? На чьей он был стороне?

– Ни на чьей. Когда Альдор умер, он проводил Мелисенту в Мир Мёртвых и остался там с ней. Она хотела увидеть сына ещё раз. Однако он там так и не появился.

– Не появился в Мире Мёртвых? Но куда же он тогда делся? Он же не мог снова воплотиться из мира живых?

– Не мог. Нового воплощения он не обрёл, это подтвердил Влад. Мелисента прождала его довольно долго… а потом прошла через Мир Мёртвых и попала сюда. Когда мне удалось её найти… она только что не плюнула мне в лицо. И с тех пор не стала мягче.

Антар снова сел рядом с отцом и обнял его.

– Вы помиритесь. Она любит тебя…

– Признаться, – тут Северин машинально потёр левое запястье, где когда-то, давным-давно, в другой жизни, красовался золотой ободок, – я уже в этом не уверен.

– Ты любишь её, – даже несколько жёстко сказал Антар, – значит, и она тебя. Любовь будет взаимной. Теперь она всегда будет взаимной.

Северин слабо улыбнулся.

– Ты прав, мой мальчик. Ты, как всегда, прав.

– Патрисия, он увольняется! – Чарльз Торвин выглядел так, как будто его огрели пыльным мешком по голове.

– Кто?

– Как кто? Профессор Эрлинг! Вот, – он потряс перед её лицом целой стопкой бумаг и электронным планшетом. – Отдал мне все учебные планы и материалы лекций. Заявил, что пока не найдут нового преподавателя, занятия должен буду вести я.

– Но… кто же ему такое позволит?

– Я ему так и сказал. И знаешь, что он ответил? Что с удовольствием посмотрит на того, кто не позволит ему чего-либо сделать.

– На профессора Лейнсборо, что ли? – невольно улыбнулась девушка. – Точно! Профессор Лейнсборо!

Она бросилась по коридору в направлении кафедры биологии.

Патрисия была далеко не дурой и успела сообразить, что раз между профессорами биологии и математики разразилась такая кровопролитная война, их давнее знакомство было довольно близким. И шансы, что оно носило романтический характер, весьма высоки.

Северин стоял у огромного окна кабинета ректора, сложив руки за спиной, и смотрел вдаль, словно пытаясь разглядеть что-то по ту сторону горизонта.

– Я не понимаю, – уже сокрушённо-устало лепетал ректор. – Что с вами случилось? Что вам не нравится? Коллектив? Студенты? Аудитории? Зарплата, наконец? Объясните мне, в чём дело? Обсудим всё, как деловые люди!

– Я не могу назвать себя деловым человеком, господин ректор, – отозвался профессор Эрлинг всё так же стоя спиной собеседнику. – Вы как работодатель меня полностью устраиваете. Именно поэтому я посчитал себя обязанным сообщить вам о своём увольнении, а не просто отбыл в неизвестном направлении. В случае, если бы меня сочли без вести пропавшим, моё место не могло бы считаться вакантным ещё месяца два, а то и дольше.

– Но это же смешно, в самом деле! А как же ответственность? А дети? Ваши навигаторы будут так огорчены!

– Зато гидропоники обрадуются, – сухо заметил профессор, не меняя позы.

– Нет, это решительно неописуемо! О! Профессор Лейнсборо! – радостно воскликнул ректор при виде вошедшей женщины. – Скажите хоть вы ему! Где я возьму математика посреди учебного года?

Профессор биологии едва удостоила хозяина кабинета взглядом и обратилась к стоящему у окна предмету разговора:

– С чего тебе взбрело в голову уволиться?

При звуках её голоса ректор вздрогнул: трансгалакт был его родным языком и о существовании каких-либо других он догадывался смутно.

– Наши студенты считают, что я должен перестать тебя преследовать, – отозвался мужчина на том же наречии, всё так же не отрываясь от окна.

– О, я вижу, выполнять прихоти подростков вошло у тебя в привычку, – ядовито заметила она.

Профессор Эрлинг ничего не ответил и даже не пошевелился.

– Куда ты собрался? – спросила женщина, прерывая затянувшуюся паузу.

На этот раз он пожал плечами.

– Не всё ли равно? Забьюсь в какой-нибудь угол. Какая разница, где влачить остаток дней, взывая к богам, чтоб он оказался покороче?

– Что за чушь ты несёшь? – нахмурилась она. – Какой ещё остаток дней?

– Пустой и бессмысленный, – ответил математик, поворачивая, наконец, голову. – Альдора больше нет, Антар взрослый самостоятельный мужчина, который во мне больше не нуждается, а ты… Не знаю, чем я провинился перед тобой, но ты намеренно причиняешь мне боль. Мне тяжело… это выносить. Полагаю, и тебе тяжело меня видеть. Прости, что не понял этого сразу. Я чувствую себя старым уставшим дураком.

– Ты позволил моему сыну умереть, – сказала она безжизненным голосом.

– Это был и мой сын, любимая, – сказал мужчина, глядя ей в глаза. – Я сделал то, что сделал, потому что этого хотел Альдор. И я повторил бы это снова.

– Он был всего лишь ребёнок! Ты же не позволял ему прыгать с крыши, пока он не научился левитировать!

Северин покачал головой.

– Нет, родная. Ребёнком он был, когда сбежал из Сварги. А тогда, на доске, он был уже взрослым. Взрослым могущественным магом, самым могущественным из всех, кто когда-либо рождался среди людей. И я не мог отказать своему сыну в маленьком одолжении, о котором он меня попросил.

– Ты даже не дал мне с ним попрощаться, – дрогнувшим голосом сказала она.

Мужчина опустил ресницы и свесил голову на грудь.

– Ты знаешь, за свою жизнь я нажил немало врагов. Но ни одному из них я не пожелал бы такой смерти. И я не жалею, что ты не видела всего из того, что сделали с ребёнком, которого ты носила под сердцем. Прости меня, если сможешь, но… я не мог позволить тебе быть там.

Он смотрел на неё взглядом полным такой любви и нежности, что Амелия Лонгдейл, также присутствовавшая на уговорах  профессора математики, едва не расплакалась от умиления.

– Я знаю, – продолжил он, так как Лоридейль Лейнсборо всё ещё молчала, – что должен был быть рядом с тобой, чтобы... знаю, что особенно важно это было в первые, самые тяжёлые дни и месяцы. Но я провёл десять лет бок о бок с царём фейри, который ненавидит меня даже сильнее, чем Милослава. Потому что я обещал нашему мальчику, что его смерть не будет напрасной. Если из-за этого я тебя потерял… – он снова отвернулся к окну, но на этот раз приложил ладони к стеклу. – Я люблю тебя, Мелисента. Тебя, мою жену и мать моих детей. Люблю больше жизни, чести, свободы… Но отказать Альдору в том, что он просил, я не смог бы и ради тебя. Если теперь тебе противно моё присутствие – я не стану тебе его навязывать. Когда-то я говорил, что мне легче умереть, чем видеть, как ты страдаешь. И это действительно так.

Не говоря ни слова, она подошла к нему, прижалась к его спине и обхватила руками. Глубоко вздохнув, Северин накрыл её ладони своими и снова опустил голову.

– Я тоже люблю тебя, – тихо сказала женщина. – Я всегда буду тебя любить, даже если мир перевернётся, что с ним, кажется, и произошло. И хочу, чтобы ты всегда был рядом со мной.

Лорд Эрлинг развернул жену к себе, обнял и прижался губами к её золотистой макушке.

– Я всегда буду с тобой, родная. Пока ты этого хочешь.

Она спрятала лицо у него на груди. По её щекам текли крупные слёзы. Он ласково отирал их, гладил её волосы и плечи. Потом лорд Эрлинг бережно поднял женщину на руки и понёс прочь.

– И что всё это значит?! – риторически обратился ректор к Амелии Лонгдейл, но неожиданно для себя получил от неё ответ:

– Мне кажется, – сказала женщина, смахивая сентиментальные слезинки кружевным платком, – это значит, что он остаётся.