Текст книги "Странная барышня (СИ)"

Автор книги: Алла Эрра

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 32 страниц)

39

Следующим утром князь Елецкий навестил меня, не дождавшись конца завтрака.

– Приятного аппетита, Елизавета Васильевна! – бодро, с порога проговорил он. – Как вы относитесь к конным прогулкам?

– Если запрягают не меня, то хорошо. И вам, кстати, доброе.

– Тогда жду вас через полчаса в своём кабинете.

– Илья Андреевич, а как же остальные пациентки? Им тоже стоит уделить внимание.

– У вас особый случай, и должен его изучить более пристально.

– Кажется, вы немного лукавите.

– Но вы же не отказываетесь?

– Естественно, нет.

– Тогда с нетерпением жду.

Прогулка началась неожиданно. Я-то думала, что сядем во что-то типа брички и будем наматывать круги по окрестностям, но оказалось, что меня ждёт осёдланная гнедая лошадь.

– Это… Это что? – показала я на неё пальцем, заранее страшась ответа.

– Замечательное и очень спокойное создание. Кличут Принцессой. Вам не нравится? – осторожно спросил Елецкий.

– Очень. Красивая. Но, как понимаю, вы мне предлагаете залезть на неё.

– Именно. Что-то не так?

– Дело в том, что я абсолютно не умею ездить верхом.

– Странно. Думал, что в ваших краях подобное естественно.

– Если бы думали, то спросили. Я же упаду и сверну себе шею.

– Извините, – искренне покаялся он. – Сейчас прикажу, чтобы запрягли двуколку.

– А знаете… – решилась я. – Не надо. Всегда мечтала проскакать верхом по полям. Чтобы ветер в лицо и волосы назад! Это же несложно освоить?

– Да как сказать. Управлять любой может. Тут ничего особенного. Но вот держать равновесие и почувствовать коня под собой намного труднее. Вы не просто руководите животным: нужно дать понять, прочувствовать, что в вашем тандеме вы главная. Иначе готовьтесь к сюрпризам.

– Но вы же только что сказали, что Принцесса – спокойная лошадка.

– Это не значит, что не имеет характера. Лошади очень умные и свободолюбивые животные, несмотря на то, что постоянно ходят в узде. Мы приучили их, но вытравить природную натуру из них невозможно. Неопытных наездников чувствуют сразу и сами пытаются ими управлять. Справитесь с большим сильным зверем под собой – начнёт уважать. Нет: просто скинет и к себе может больше не подпустить.

– Люблю вызовы и не вижу больших сложностей. Помогите забраться на это прекрасное создание. Уверена, что мы с Принцессой быстро поладим.

– Подумайте как следует.

– Уже. Помогите.

Минут пятнадцать ушло на то, чтобы залезть и правильно расположиться в дурацком дамском седле, свесив ноги на одну сторону. Всё это время Принцесса внимательно наблюдала за мной. Мне показалось, или в её взгляде было полно ехидства? Очень плохой признак. Я уже пожалела, что ввязалась в эту авантюру, но отступать некуда. Сдаваться не в моих правилах. Тем более на глазах у симпатичного мужчины.

Как и ожидалось, пакости от этой четвероногой гадины не заставили себя долго ждать. Лишь только мы тронулись, Принцесса, несмотря на мои приказы, пошла совсем в другую сторону. Метров через пятьдесят остановилась и стала обгладывать зелёный кустик.

– Но! Но! Пошла! – пыталась я отвлечь её от этого занятия, но лошадь даже глазом не повела.

Неподалёку стоит Елецкий и, зараза, улыбается во всё лицо, глядя на мой позор. Его конь белой масти, кажется, тоже. Аккуратнее, Лизонька! Делаем прямую спинку и вид, что всё идёт по плану. Не хватало, чтобы ещё заржали эти оба… Как кони. Наконец Принцесса решила, что вдоволь полакомилась, и соизволила начать движение.

Естественно, опять не туда, куда я хотела. Постепенно она набирала ход, а я с замиранием сердца ощущала, как подпрыгиваю в седле и неумолимо приближаюсь к тому моменту, когда рухну вниз. Божечки! Я же и так высоты боюсь! А тут ещё на приличной скорости падать придётся. Ну, не на совсем приличной, но и этого мне хватило, чтобы сильно запаниковать. Ещё немного и начну орать благим матом!

Легко и непринуждённо догнавший нас князь показался мне ангелом-избавителем. Поравнявшись, он слегка наклонился и взял Принцессу под уздцы. Лошадь сразу же остановилась как вкопанная. Это несправедливо и очень обидно! Я столько времени дёргала за поводья – и никакого эффекта, а тут четвероногая терорристка послушалась чуть ли не мысленного приказа Елецкого.

– Всё в порядке? – взволнованно спросил он, явно не притворяясь в своих чувствах. – Вы не пострадали?

– Уязвлённое самолюбие считается?

– Вам нечего стыдиться. С новичками всегда нечто подобное происходит.

– И с вами было?

– Не помню, если честно. Впервые был посажен в седло в очень юном возрасте. Но, несмотря на небольшое фиаско, у вас есть определённые задатки.

– Неприкрытая лесть. Не надо утешать меня.

– И в мыслях не было. Во-первых, вы хоть и норовили завалиться в сторону, но долго не позволяли себе упасть. Во-вторых, до сих пор сидите в седле и спорите со мной, хотя большинство начинающих наездников уже давно бы стояли на земле.

– И вы спокойно ждали, когда я распластаюсь на траве со свёрнутой шеей?

– Отнюдь. Вы, наверное, не заметили, что я всего лишь на полкорпуса был позади вас. В нужный момент обязательно бы пришёл на помощь. Что, в принципе, и сделал.

– Спасибо. Хотя сейчас больше не благодарить хочется, а ругаться очень нехорошими словами. Я же из деревни и выражений от мужиков всяких нахваталась.

– Ругайтесь.

– Не буду. Поехали дальше… Только не уезжайте далеко.

– Не привыкли проигрывать?

– Не привыкла отступать.

Далее прогулка продолжилась в спокойном ритме. Эта вредная Принцесса вела себя образцово-показательно, словно не пыталась вымотать мне нервы всего лишь несколько минут назад. Но я-то помню и расслабляться не намерена. Вначале Елецкий давал мне наставления, как правильно держать спину в седле, подстраивать под ритм лошади своё тело и всякие нюансы по управлению гадским животным.

Потом неожиданно резко перешёл на другую тему.

– Вы знаете, Елизавета Васильевна, я много думал о нашем вчерашнем споре. Почти всю ночь не спал, так как ваши слова задели за живое. Не поверите, но даже мысленно продолжил диалог.

– Поэтому еле дождались утра, чтобы не забыть то, что придумали в ответ?

– В проницательности вам не откажешь. Грешен. Каюсь.

– И какие же доводы готовы мне предъявить?

– О! Их очень много было! Жаль, что почти все из них разбивались, словно волны о скалу, как только я вспоминал ваш вчерашний трюк с картами. Согласен, что всё может быть намного сложнее, даже когда ты уверен в собственном мнении. Кстати, карточный трюк чем-то перекликается с сегодняшней вашей “джигитовкой”. Вы были абсолютно уверены, что лошадью управлять легко, и не воспринимали мои слова о скрытых сложностях.

– Не напоминайте. Хорошо, что больше никто не видел этого позорища, – вздохнула я, мысленно поблагодарив отсталость этого времени, ещё не придумавшего смартфоны и соцсети. – Но раз вы явились спозаранку, значит, имеете что сказать.

– Единственное. Может, я и неправ. Может, иду не той дорогой, но кто-то её пройти должен. Мы учимся на своих и чужих ошибках, отвергаем ложные пути в поисках единственной дороги к Истине. Если я не создам свой аппарат, то буду до конца дней жалеть об этом, упрекая себя в трусости и слабоволии.

Вы думаете, мне не страшно, что он не заработает? Очень! Столько лет жизни, получается, потратил на химеру. Но, быть может, из моей неудачи вырастет новое открытие у другого естествоиспытателя, врача или механика. Пусть не сегодня, а лет через сто. Поймите, Елизавета Васильевна, что мне противно проживать свою жизнь без цели. Моя: помощь людям. Идти к своей цели без уверенности в собственной правоте – это… Не знаю, как донести до вас мысль.

– Сдаться в самом начале пути? – помогла ему я.

– Почти. Скорее, не начать его вовсе.

– Илья Андреевич. То, что вы сейчас говорите, абсолютно верно. Только методом проб и ошибок создаются величайшие изобретения. Но нужно думать не только о цели, но и о последствиях. Представьте, что вы создали своё устройство. Нацепили его на голову несчастной пациентки, но в ваши расчёты закралась ошибка. И вмиг вы превращаетесь из врача в убийцу.

Потом, немного успокоив совесть мыслями о том, что наука требует жертв, и внеся коррективы в изобретение, снова калечите или убиваете подопытную, но уже в результате следующей ошибочки. На каком десятке смертей вы перестанете чувствовать вину за них? На сколько могил должно вырасти кладбище за вашей спиной? А если окажется, что всё было зря и вы ошибались не в частностях, а в целом?

– Вы подняли очень сложный этический вопрос, – нахмурился князь. – Я тоже думаю об этом, но не нахожу ответа. Скорее всего, откажусь от опытов после первой же неудачи. После этого оставлю медицину.

– Но это не воскресит жертву.

– Я очень надеюсь, что ошибки не произойдёт.

– Настолько, что можете испытать свой аппарат на близком вам человеке? Вряд ли на такое решитесь.

Елецкий резко остановил коня и с болью во взгляде пристально посмотрел на меня. Лицо его окаменело, и мне стало немного страшно от такого преображения.

– Я хочу сделать это именно для самого близкого мне человека. Матери. Ради неё моя бабушка и открыла одиннадцать лет назад этот Дом Призрения. Мама лежит здесь в отдельных покоях.

После мучительной смерти моей маленькой сестрёнки от неизвестной болезни, она потеряла рассудок и всякую связь с миром. Я помню весёлый смех и тепло, исходящее от мамы. Как играла на рояле, пела… А потом её светящиеся неземным светом глаза вдруг остекленели и перестали с интересом смотреть на мир, погрузившись в равнодушное безумие.

Когда я, молодой морской офицер, вернулся из первой в своей жизни экспедиции, то не узнал мать. И тогда поклялся себе, что сделаю всё возможное, но вытащу её из этой трясины. Тотчас подал в отставку и был зачислен в Московскую Императорскую Академию. Я грыз гранит науки днём и ночью. Изучал всё, что хоть как-то может мне помочь в дальнейших медицинских исследованиях. Потом практиковался у знаменитых докторов, безропотно выполняя то, что они потребуют. Я забыл о своём титуле ради одного – стать лучшим.

И теперь вы, прочитавшая парочку незамысловатых книжек, смеете меня попрекать тем, что мой путь неправильный? Читаете морали и сравниваете с убийцами?

– Извините… – растерялась я от такого откровения. – Я не знала. И мне искренне жаль, что так произошло.

– Не стоит извиняться. Нам пора домой.

До усадьбы мы ехали молча. Я попыталась пару раз завести разговор и объясниться, но князь никак не реагировал на мои потуги. Я видела, что ему очень больно. Раньше никак не могла предположить, что за маской ироничного, добродушного франта прячется душа, полная горя и надежды. Сколько же лет Елецкий всё это носит в себе? Кажется, что скоро ему самому может понадобиться лечение, так как даже у сильных людей есть свой предел. Уже поздно ночью я поняла, что обязана помочь ему. Если не помочь, то хотя бы поддержать. У меня есть знания прошлого мира, которые могут пригодиться и уберечь Илью от страшных ошибок. Важно лишь правильно их подать, а не действовать прямолинейно.

40

На следующий день князь не пришёл. И через день тоже, посылая вместо себя своих подчинённых, исправно смотрящих на высунутый язык и пишущих всякую ерунду о моём состоянии. Это меня сильно напрягало, так как я знала, что он не покидал стен нашего заведения. Видимо, я сильно его обидела. Пусть и случайно, но это в данном случае ничего не значит.

Стала осторожно спрашивать об Илье Андреевиче у словоохотливой Антонины, и выяснилось, что не только меня обделяет вниманием доктор. Он заперся в своих покоях и через дверь посылает всех к чёрту. Досталось даже смотрительнице, пытающейся достучатся до него. Совсем тревожные новости.

– Тонечка, – ласково обратилась я к молодой монахине. – А можно мне встретится с матушкой Клавдией? Разговор серьёзный к ней есть.

Клавдия не заставила себя долго ждать.

– Ну? – неприветливо спросила она меня с порога.

– Что там с Ильёй Андреевичем?

– А это у тебя спросить нужно! Что ты ему такого наговорила на прогулке, что наш доктор отшельником у себя сидит?

– Случайно разговор коснулся его матери.

– Понятно. Опять влезла не в свои дела.

– Даже в мыслях не было. Говорю же, что по незнанию. Но дело не в этом. Проводите меня к нему.

– Нечего тебе там делать. Да и не откроет. У доктора иногда бывает так.

– Часто?

– Пару раз в год, но лучше в это время его не тревожить.

– А я всё-таки попробую, хотите ли этого или нет. Проводи, пожалуйста! Ну не будь Вороной!

– А вот за прозвище такое поганое тебе отдельное “спасибо”! – картинно поклонилась Клавдия. – Вот уважила, так уважила! Теперь даже сёстры за глаза так называют! Тьфу!

– Не за что. И не будь ты на ворону похожа, когда вот так злишься, то не прилипло бы прозвище. Так что сама виновата. Нечего на всех без разбора каркать. Иногда и мягкость проявить нужно.

– Я не злюсь и не каркаю! Я порядок люблю! А с вами, грешницами, по-другому нельзя!

– “Кто из вас без греха, первым брось в её камень”. Напоминать чьи эти слова не буду. Или когда ты Богу открылась, то тебя только и делали, что плевками да презрением одаривали за прошлое?

– Всякое было.

– Но и хорошее тоже? Уверена, что пытались не только осуждать, но и понять, успокоить. Так чего же сама никого понять не хочешь?

– Ты мне, Елизавета, ещё проповеди почитай! – раздражённо ответила Клавдия. – Не твоего ума дело!

– Я не собираюсь ничего читать, а лишь прошу проводить к доктору.

– Ладно. Сама напросилась. Чую, по-хорошему не отстанешь.

Дверь князя была заперта. Я вежливо постучалась в неё. Никакого ответа. Отбросив приличия, стала лупить кулаком и дождалась.

– Пошли все вон! Никого не хочу видеть! Я занят! – раздалось из-за неё.

– Откройте! Я всё равно не уйду!

– Я никого не хочу видеть! Что тут непонятного?

– А мне наплевать! Откройте!

Молчание в ответ. Ещё пару минут пыталась убедить князя открыть дверь, но он даже голоса не подал.

– Матушка Клавдия, – обратилась я к иронично наблюдавшей за мной смотрительнице. – У вас ключ есть?

– Нет. А то бы сама давно вошла.

– Нужна тонкая палочка и газета, – попросила я, оценив щель под дверью.

– Зачем?

– Увидите.

Вскоре необходимое было у меня в руках. Просунув газету под дверь, я аккуратно палочкой выдавила ключ, молясь, чтобы он, упав, не отскочил далеко. Осторожно потянула газету на себя. Повезло! Ключик на ней!

Взяв его, быстро вставила в замочную скважину. И вот мы уже внутри покоев Елецкого.

В кабинете его нет. Видимо, ретировался из него, чтобы не слышать моих воплей с требованием открыть дверь. Прошла в соседнюю комнату. Я в ней впервые.

Просторная гостиная с чёрным, покрытым лаком роялем, обеденным столом и парой кресел. В одном из них сидел Илья Андреевич, держа в руках приличного размера пустой бокал. Вид сонный, растрёпанный. Мятая рубашка расстёгнута на груди. Кажется, он в ней спал. На наше появление мужчина никак не отреагировал.

Клавдия уже открыла рот: явно для того, чтобы прочитать очередную свою нотацию, но я, приложив палец к губам, попросила её помолчать. Подошла к князю, продолжавшего делать вид, что нас тут нет. Взяла из его рук бокал и понюхала.

– Ого! Неплохой коньяк! – одобрительно сказала после этого. – Какая уже бутылочка?

– Я же просил меня не тревожить. Зачем вы вломились сюда? – не поднимая головы, мрачно ответил он.

– Затем, что в одно лицо пить – это не очень учтиво по отношению к окружающим. Мы с Клавдией, может, тоже хотим. Не соизволите накапать по бокальчику?

– Было пять бутылок. Больше нет. Есть шампанское, но это не тот напиток, который мне сейчас нужен.

– Похмелье сильное?

– Чёрт с ним.

– Значит, необходимо кофе. Матушка Клавдия, будьте так добры сделать его для нас троих.

Когда смотрительница ушла, то князь наконец-то соизволил поднять на меня глаза.

– Что, Елизавета Васильевна? Пришли извиняться и жалеть? Увольте меня от этого.

– За что извиняться? За ваш запой? И жалеть тоже не буду. Это у вас самого хорошо получается. Минута слабости? Понимаю. Только не надо её превращать в балаган с душевными терзаниями.

– Вы ничего не понимаете. Сложно ощущать своё бессилие там, где необходима сила. И я на вас не обижаюсь. На самом деле вы озвучили многие мои сомнения. Страшно слышать их из чужих уст. Значит, они имеют под собой серьёзную основу. Но и остановиться я не могу в своих изысканиях. Причину вы теперь знаете.

– Зачем останавливаться? Вы грибы собирать любите?

– Мне по статусу охота ближе. Хотя, признаться, езжу на неё лишь исключительно по необходимости. Стрелять в зверя, зная, что он перед тобой беспомощен, очень похоже на убийство ради развлечения. Кровавого развлечения. А от такого азарта я не испытываю.

– Можно и про охоту, – улыбнулась я. – Представьте, что вы на ней. Но не ходите, не выискиваете следов… Лося, например. Вместо этого ждёте его у куста, который вам приглянулся из-за красивых ягод. Посреди деревни. Какова вероятность, что лось к нему подойдёт?

– Почти никакой.

– То же самое и с вашими исследованиями. Вы зациклились на своём “кусте” – электричестве. Но вокруг полно и других возможностей. Если, извините деревенскую барышню за прямоту, поднимете свой зад и расширите круг поисков, то можете найти правильный след.

– И кто мне подскажет, где искать этого “лося”? – скептически ответил он. – Вы? Вряд ли. А советы давать все мастера.

– Ваш кофе и мой чай, – прервала нашу беседу Клавдия.

– Поговорим про охоту чуть позже, – предложила я Елецкому. – Сейчас меня интересуют немного другие вопросы. Думаю, что матушка тоже с интересом послушает ответы на них. Скажите, Илья Андреевич, вы несколько дней “лечились” отменным коньяком. Насколько это вам помогло? Только честно.

– Как хотите. Ничего, кроме уныния: ни до, ни после принятия. Особенно после.

– То есть алкоголь не помог. Зачем же вы его тогда приняли в таком количестве?

– Хотелось ни о чём не думать. Отключить мозг.

– Получилось?

– Вряд ли.

– И вот мы пришли к выводу, что алкоголь не помогает в минуты душевного расстройства. Тогда скажите, зачем он есть в меню у пациенток? Я когда увидела, что допускается ежедневное употребление двух бокалов вина, у меня чуть глаза от удивления на лоб не вылезли.

– Вот и я говорю, что грешно это! – поддержала меня Клавдия. – Но доктор слушать ничего не желает. Мол, я сам знаю, что хорошо будет.

– Небольшие дозы алкоголя расслабляют рассудок и благотворно влияют на кровь. Это давно известный факт, – стал пояснять Елецкий. – Если пить в меру, то…

– Про кровь мы сейчас говорить не будем, – перебила его я. – У нас с вами болезни именно рассудка. Вино, ваш любимый коньяк или шампанское туманят и без того затуманенный мозг. Стирают границы контроля и высвобождают скрытые болезни пациенток. Тем более у нас, женщин, имеющих более тонкую душевную организацию.

Но вы не просто пытаетесь лечить вином, а практически спаиваете! Ежедневно! Добавляя ещё одну болезнь к болезни! В результате графиня Зобнина становится ещё более агрессивной, баронесса Витковская – похотливой. Да и другие не лучше. Я специально наблюдала за их поведением, когда чувствовала запах вина от них.

– Верно! – опять подала голос монахиня. – Демонов пробуждаете!

– Я так не считаю, – возразил князь. – И многие известные учёные подтверждают полезность небольшого количества вина. А спирт? Тот вообще применяют в разных микстурах.

– Не лукавьте. Спирт в микстурах и настойках применяют не для лечения, – блеснула я своим образованием. – Он помогает не портиться лекарству и хорошо растворяет в себе полезные ингредиенты трав. У нас в Озерском жила одна ведунья-травница. Она хорошо просветила на этот счёт.

– Всё-то вы знаете, Елизавета Васильевна! – ехидно отозвался Елецкий.

– Всё может знать только Бог. Матушка Клавдия соврать не даст. Но и к народной мудрости прислушиваться иногда стоит. Не на пустом месте она возникла. Я предлагаю вам провести небольшой эксперимент. Давайте на время запретим “винное лечение” и посмотрим на результаты примерно через месяц. Сравним, что было до и после.

– И что будет, если я окажусь прав?

– Предлагаете спор? Отлично! Значит, оживаете. Выигравший может потребовать от проигравшего беспрекословного исполнения одного желания. Приличного, естественно. Как вам такое пари?

– А почему бы и нет.

– Превосходно, – улыбнулась я. – Матушка Клавдия, вы будете свидетельницей.

– Ради богоугодного дела согласна, – нехотя кивнула она. – Пойду-ка немедленно отменю вино. Ох, и вою будет у “бриллиантовых”! Тьфу ты! У знатных пациенток. Вот до чего же поганый у тебя язык, Елизавета! Никого не пропустит!

– И всё-таки, Елизавета Васильевна, – с мягким укором произнёс князь, когда мы остались одни, – я действительно поражаюсь вашему живому уму и начитанности, но вы заходите на территорию, которая вам совсем неведома.

– Вы про лечение?

– Естественно.

– Вы же видели мои бумаги. В них написано, что имею некий Дар, доставшийся мне по наследству от одной ведуньи.

– Я не верю в подобное. Предрассудки тёмных необразованных крестьян. Наука отрицает…

– Хотите, докажу обратное? – недослушав, предложила я.

– Что вам для этого надо? Полнолуние, чёрный кот или трухлявый пень в лесу?

– Оставьте подобное для “всезнающей” науки. У меня свои методы. Готовы прямо сейчас испытать мой Дар?

– Интересно… Давайте! Я жуткое похмелье терплю, так что ещё одна головная боль не сильно испортит моё прескверное настроение.