Текст книги "Странная барышня (СИ)"
Автор книги: Алла Эрра
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 32 страниц)
– Спасибо, Стешенька, – успокоившись, поблагодарила я. – С мачехой я сама потом разберусь. Ты ж моя спасительница!
– Да то невелика заслуга. Вы ложитесь, но дверь подоприте.
– Нет. Ночевать сегодня буду в людской. Вольдемар пьян и озлоблен. В таком состоянии может дверь вынести. Лучше мне на людях переночевать.
Всю ночь не спалось. Постоянно перед глазами стояло злое, похотливое лицо Вольдемара. В местах его мерзких прикосновений саднило кожу. Кажется, я против него бессильна. И теперь из жертвы психологического прессинга превращаюсь в иную жертву – сексуальную. Уверена, Мэри закроет глаза на бесчинства сыночка. Не удивлюсь, если сама посоветовала ему “проучить” падчерицу.
Но оставлять безнаказанным подобное нельзя! И я знаю, что сделаю!
25
Решение сложное, но я его приняла. Взяла самый острый нож, которым делала операции и тихонечко подкралась к спальне Вольдемара. Даже туфельки сняла, чтобы не цокать каблуками. С жутким страхом в душе отворила дверь, молясь, чтобы она не скрипнула и не разбудила спящего мужчину.
Повезло. Нажравшись, он спал беспробудным сном, храпя как трактор. Подобралась. Зажгла свечу. Осторожно отодвинула скомканное одеяло. Лежит голубчик, в ночной рубашке. Аккуратненько задрала её подол, оголив мужское естество. Хорошо, что без трусов, а то точно что-то вроде кружевных стрингов обнаружила бы!
Включив врача и отставив в сторону брезгливость, взяла “хозяйство” в кулак и приставила к нему нож. Вольдемарчик блаженно застонал от такого. Видимо, эротические сны сниться начали. Ну-ну! Ненадолго!
Резкий удар кулака в живот заставил проснуться эту скотину. Чудом успела немного отвести нож, чтобы не обрезать у корня его “стручок”.
– Ожил, зайчик? – ласково спросила у него, слегка вдавливая лезвие в причинное место. – Хотел сладенького? Сейчас получишь! Собственное и прямо в рот. Постараюсь отрезать быстро и аккуратно.
– Лиза… Лизонька! Ты чего удумала?! – пропищал он, бешено вращая зрачками.
– Каждый развлекается, как может. Я вот так могу. У нас с тобой интересная игра намечается, будущий евнух.
– Лиза… Так нельзя! Прости! Я всё понял!
– Что ты понял? То, что я всегда могу подловить тебя и оскопить? Или что нельзя скверно обходиться с пусть и названой, но сестрой?
– Всё! Всё понял! Убери нож!
– А ещё ты должен понять то, что хоть одна дворовая девка пожалуется на твои домогательства, то сожрёшь собственные яйца. Ещё ты забыл, что Дар имею. Прокляну и в жабу превращу.
Тут я соврала, так как даже если бы и была возможность совершить подобное “колдовство”, то ни за что не рискнула использовать Дар во вред. Никто не знает, как подобное может для меня аукнуться.
– Я не буду! Прекрати, пожалуйста!
– Отлично. – удовлетворённо сказала я. – Но памятку для твоего слабого умишки всё-таки оставлю.
После этого сделала два неглубоких, очень неприятных надреза кожи около мошонки Вольдемара. Воплей не было: он сразу потерял сознание. Неопасно. Но моральное удовлетворение за свои недавние переживания всё-таки получила.
Утром мы наблюдали замечательную картину. Вольдемарчик, расставив ноги шире плеч, неловко проковылял в столовую.
– Сынок! – тут же всполошилась Мэри. – Ты не болен?
– Болен, – за него ответила я. – И если он ещё раз приблизится ко мне, то вместе с ним пострадает и та, что потакает сынишке. Возьму осиновый кол и… Я девушка приличная, поэтому, Мария Артамоновна, сами представьте те места, в которых он может оказаться.
Ещё один моментик… Стеша вчера спасла вашего непутёвого сынишку от серьёзного греха. Надеюсь, что вы поблагодарите её за это, не повышая голоса?
– Я… Не…
– Замечательно! Ловлю вас на слове. А теперь позвольте откланяться. Работа не ждёт!
Во время нашего разговора Вольдемар не проронил ни единого слова. То ли по причине непонимания, как на всё реагировать, то ли по причине врождённой трусости. Скорее всего, и то и другое. Но мне сейчас искреннее на него плевать.
Заехавший за мной Прохор отвёз на лесопилку. Памятуя о завтрашней встрече с кредиторами, я потратила на неё весь день. Но оно того стоило. Первое, размеченное бревно оказалось на подающей тележке, которую мужики плавно подкатили под движущуюся пилу. Я с замиранием сердца смотрела, как стальные зубья вгрызаются в дерево, и одновременно страшилась того, что сейчас всё заклинит, паровой котёл взорвётся или порвутся приводные ремни. Обошлось… Первая доска есть! И потратили на неё минуты три, не более!
От счастья я завопила как бешеная, запрыгала, хлопая в ладоши, а потом со словами благодарности полезла обниматься к мужикам. Они оторопели от такого, но было видно, что им приятно подобное внимание и оценка их труда.
Пока не стемнело, мы умудрились сделать с десяток досок. После чего я проверила механизм на износ и осталась в полном удовлетворении от увиденного. Кое-что подкрутить надо, но это не смертельно. Ещё попросила от двух досок отпилить по куску сантиметров сорок. Хочу их взять завтра в Кузьмянск и показать знающим людям, способным оценить качество.
Уставшая, но довольная, в усадьбу вернулась затемно. Встретила меня Стеша.
– Лизавета Васильевна, водица горячая сварена.
– Вот спасибо! – искренне поблагодарила я. – Это то, что мне сейчас очень нужно. Хорошо, что догадалась.
– А чё тута гадать? Вы когда из лесу, то всегда изгвазданная. А сегодня аж цельный день тама. Я ещё покушать отложила. Голодная, небось?
– Как зверь! Вольдемар с мачехой где?
– Барыня в своих покоях карты раскладывает, а барчук спит. Пил сегодня цельный день и непонятно на кого ругалси… Прямо аж жуть какими словами!
– Уверена, что на меня. Ладно. Пойдём мыться и кушать. Не до этого урода сейчас.
Утром Макар запряг лошадь в двуколку, и мы отправились в город на переговоры.
Весна! Я не люблю её начало со всей этой слякотью, грязищей и резкими перепадами погоды. Зато обожаю, когда она полностью входит в свои права. Голые деревья за неделю становятся зелёными, солнце начинает припекать так, что уже и мыслей нет о тяжёлой зимней одежде. И дышится… Жизнью!
Именно с таким оптимистическим настроением я и въехала в город. Остановились у крыльца двухэтажного деревянного строения с незамысловатой надписью “Банк”. Внутрь прошла без помех и спокойно добралась до кабинета управляющего, который мне показал услужливый паренёк. Поразительная беспечность! И это в месте хранят деньги! Хотя допускаю, что охрана всё-таки есть, и для этого тихого патриархального городка её достаточно.
– Иван Иванович Брювельд, – представился пожилой мужчина за столом. – Вы по какому делу, сударыня?
– Елизавета Васильевна Озерская. Представляю интересы своей мачехи Марии Артамоновны. Вот её доверенная бумага, – с вежливой улыбкой произнесла я и положила документ на стол.
Лицо управляющего сразу из любезного превратилось в озабоченное.
– Елизавета Васильевна. Если ваша родственница опять хочет отложить выплаты по старым кредитам или собирается взять новый, то должен буду отказать.
– Отнюдь, Иван Иванович. Я бы хотела начать гасить долги. По бумагам до конца весны моя мачеха должна вам выплатить одиннадцать тысяч рублей…
– Извините, но не одиннадцать, а двадцать две тысячи сто сорок пять рублей с учётом всех процентов, – перебил меня управляющий.
– Но это невозможно! – неприятно удивилась я, услышав сумму, вдвое превышающую ту, что видела в расписках.
– У меня очень хорошая память на цифры, поэтому никакой ошибки нет. Остальные тридцать восемь тысяч двести девяносто три рубля должны быть погашены к концу этого года. Если хотите, то могу показать вам все бумаги, лично подписанные госпожой Озерской Марией Артамоновной.
– Будьте любезны!
Через десять минут передо мной лежала пухленькая папка. Я стала перебирать в ней бумаги, сверяясь со своими. Все сходятся, кроме одной. Кредит выдан в этом году восемнадцатого февраля. Десять тысяч рублей под двадцать процентов. И выплата… Послезавтра последний срок!
– Это что?! – ткнула я в бумажку. – Какие огромные проценты за два месяца! И у меня нет информации, что Мария Артамоновна брала эти деньги!
– Значит, вам о них просто не сказала. Брала их она лично. Вот подпись её под документом. Признаться, проценты действительно велики. Скажу откровенно… Когда госпожа Озёрская влетела зимой ко мне в кабинет и потребовала очередной кредит, то хотел ей отказать: она и так должна слишком большую сумму.
Чтобы не вступать в длительные ненужные споры, предложил ей эти условия. Думал, что откажется, так как ни один здравомыслящий человек подобное не подпишет. Но она подмахнула не глядя. После этого заявила, что Бог её любит и деньги сами находятся в нужный момент. Так что думать о них – это занятие для неудачников.
– Кажется, эта неудачница перед вами… – грустно произнесла в ответ, услышав такие новости. – Ехала к вам, рассчитывая почти полностью закрыть долг. У меня есть чуть больше восьми тысяч рублей. На остаток хотела попросить рассрочку в месяц-полтора. Со дня на день открываю производство, сулящее неплохую прибыль. Но тут… Неподъёмная сумма!
– Понимаю ваше состояние, – сочувственно сказал управляющий. – К сожалению, ничем помочь не могу. А что за производство?
– Доски. Мой отец незадолго перед смертью купил паровую лесопилку, и я её запустила вчера.
– Прекрасно! Вы удивили меня, Елизавета Васильевна! Чтобы молодая барышня и такой сложный механизм освоила, это… Я не знаю, как это назвать, но восхищение вызываете! Мой вам совет: не связывайтесь с мачехой и уезжайте. Делайте свои доски, которые принесут вам прекрасный доход. Поверьте, с безудержными тратами Марии Артамоновны поместье Озерских скоро перейдёт в собственность других.
– Рада бы, да не могу, – призналась я. – Во-первых, мне некуда ехать. Во-вторых, паровая машина теперь принадлежит Вольдемару Кабылину, сыну мачехи. Я же её только арендую. Да и производство всё расположено в нашем поместье.
– Да. Тогда у вас действительно нет выхода…
– Нет! Есть! – вскочив, с жаром произнесла я, поняв, как буду действовать дальше. – Не знаю, что получится с зимним, но этот кредит погашу в срок! До скорой встречи, Иван Иванович! У меня появилось одно неотложное дело.
– Искренне желаю вам удачи в нём, – с благодушной улыбкой кивнул управляющий. – Вы, Елизавета Васильевна, интересная барышня. Хочется, чтобы у вас было всё хорошо. Жаль, что родственников не выбирают. В других условиях с такой деятельной натурой вы могли бы далеко пойти… Надо же! Паровую лесопилку соорудили!
Пошла я не так чтобы далеко, а к главе города графу Бровину. Он сам меня зазывал в гости на чай. Пришла пора принять приглашение.
26
Граф Бровин встретил меня с распростёртыми объятиями.
– Ну что же вы, Лизонька! – по-доброму попенял он мне. – Обещались захаживать, а от вас ни слуху ни духу!
– Извините, Станислав Альбертович, не со зла. Просто так сложилось, что дел больше, чем времени.
– Да какие дела в вашем возрасте? Если только от ухажёров отбиваться. Уверен, что уже все пороги в имении обили, прося руки и сердца такой красавицы.
– К сожалению, приходится отбиваться исключительно от проблем. Долги мачехи спокойной жизни не сулят.
– Вы из-за них ко мне пришли? – посерьёзнел граф.
– Относительно. Ещё и по нашему делу с лесопилкой. Хочу показать вам первые досточки, чтобы оценили продукцию.
– Запустили, значит? – удивился он. – Признаюсь, Лиза, я надеялся, но не очень верил, что справитесь. Чувствую, что разговор у нас предстоит долгий и серьёзный, поэтому предлагаю провести его за обедом.
– С удовольствием! – искренне улыбнулась я. – Проголодалась в дороге. Да после разговора с управляющим банком на нервной почве аппетит усилился.
– Уже успели и у Ивана Ивановича Брювельда побывать? Да вы скорая! Кстати, приличный и умнейший человек, хотя и не очень знатен. Вы с ним дружбу обязательно заведите. К кому доверие питает, тому всегда лазейки в финансовых делах найдёт. Этого у него не отнять.
– Вроде бы хорошо расстались. Давайте для начала я вам свои дощечки покажу?
– Помилуйте, голубушка! – замахал руками граф. – Я в этих делах совсем не разбираюсь. Вы мне их отдайте, а слуга отнесёт к хорошему мастеру. Пусть он и оценивает. Раз общение у нас с вами не на пять минут, то успеем получить ответ.
Так и поступили. Но разговора сразу не получилось. Когда я увидела блюда, которыми вышколенные слуги уставили стол, то чуть слюной не захлебнулась. От этих одуряющих ароматов мой желудок так громко заурчал, что даже Станислав Альбертович его услышал.
– Пока не поедите, никаких новостей! – категорично заявил он.
– Извините, я и вправду голодна.
– Не извиняйтесь, Лизонька! Прекрасный аппетит хоть и считается для молоденьких барышень моветоном, но я всегда считал, что хорошо может работать лишь тот, кто хорошо ест. А у нас с вами рабочие отношения намечаются.
Я сам раньше молочного поросёнка мог за один присест умять под бочонок мадеры! Правда, старость, будь она неладна, даёт о себе знать. Теперь больше не ем, а смотрю, как другие это делают. Чуть лишнего откушу, такие колики, что… Извините, ради бога, – прервался он. – Понесло дуралея.
– А какого рода колики? – замерла я с наколотым на вилку куском свинины. Даже сама не заметила, как она у меня в руке оказалась.
– Сильные. В верх живота стреляет так, что аж под лопаткой болит.
– До или после еды?
И тут, как это часто бывает с пожилыми людьми, длительное время страдающими от недуга, Станислава Альбертовича прорвало. Рассказывал долго, в красках. Я же, не перебивая, внимательно его слушала, при этом не забывая отдавать дань кулинарным способностям графского повара. Вскоре примерная картина заболевания у меня сложилась. Язва. Скорее всего, достаточно запущенная, но пока ещё не критичная.
– Вот так почти целый день и хожу голодным, – закончил он свой рассказ. – Одним вином да сигарами и спасаюсь.
– И помогает?
– Да что там от старости поможет? Отъел, видимо, своё.
– Извините за бестактность, но можете мне свой язык показать? Ещё бы хотела живот ваш пощупать.
– Лиза! – явно офонарел граф, округлив глаза до размера даже не блюдец, а тарелок. – Что же это вы такое говорите?!
– Не поймите превратно. Просто мне тут Дар от одной ведуньи перепал… Бабка Кривуша. Может, знаете? Она на наших землях в Озерском жила.
– Слыхивал. У церковников на особом учёте состояла. Значит, померла?
– К сожалению. Может, смогу немного облегчить ваши страдания?
– Неудобно как-то…
– Пожалуйста! Сделайте одолжение. Мне будет очень приятно помочь хорошему человеку.
После долгих уговоров граф всё-таки сдался и с сильным смущением вначале расстегнул камзол, а потом приподнял рубашку, оголив немаленький по размеру живот. Пальпация, характерный налёт на языке, а также Дар не оставили никаких сомнений, что язва присутствует. Скорее всего, в верхнем субкардиальном или кардиальном отделе желудка, судя по щекотке пальцев около этой области.
Я до сих пор не могу понять принцип работы Дара, доставшегося по наследству от бабы Светы. Но с помощью него смогла направить тепло на поражённый участок и заодно немного подняла иммунитет всего организма. Станислав Альбертович ожил прямо на глазах.
– Ишь ты! – воскликнул он. – Да вы, матушка, кудесница! Ничего не болит! Ей-богу, ничего! Эх, сейчас вместе навернём свининки да запьём хорошим винцом!
– А вот от жирного, жареного и алкоголя придётся отказаться, – разочаровала я его. – И желательно от курения тоже. У вас раздражённый желудок. Его соки от неправильной пищи разъедают стенки. Скоро образуется дырка, и всё через неё мимо попадать будет. Мучительная смерть гарантирована.
– Что ж мне голодным до конца своих дней ходить? – скривился он.
– Наоборот. Кушайте раз пять-шесть в день. Но по чуть-чуть. И накой тяжёлой пищи! Котлетки на пару ваш повар готовить умеет?
– Он всё умеет! В столице учился, а до того в самом Лионе. Поэтому и выписал его сюда за хорошие деньги.
– Отлично! Я ему подробный рацион для вас составлю. Годик потерпите, а потом уже можете небольшую слабину себе дать. Всё-таки жить нужно вкусно, а не грустно.
– Вот не было печали. Но сейчас, когда ничего не болит, начинаю страшиться возвращению колик. Пожалуй, послушаюсь совета… Но от сигар отказаться не в силах!
– Уговорили, – улыбнулась я. – Разрешаю одну, но только после еды.
– Каждой?
– Нет. Основной днём. Ну, не капризничайте, Станислав Альбертович! Меня на что угодно уговорить можно, но вы сейчас не со мной торгуетесь, а со своим здоровьем.
Постепенно наш разговор вернулся к моим проблемам. Когда я подробно объяснила их суть, то граф тут же предложил.
– Я поговорю с управляющим об отсрочке. Мне он отказать не посмеет. Ещё могу заранее выплатить деньги за будущие доски. И от себя прибавлю. Не обеднею! Вы мне вон какой подарок сегодня сделали!
– Спасибо, но нет. Хочешь потерять друга – дай или возьми у него в долг. И вот эти самые долги Марии Артамоновны гасить за чужой счёт не намерена. Хотя… Немного помочь в ваших силах. Пригласите на послезавтра господина Брювельда к себе. Хочу сделку с ним при вас произвести. И ещё мне нужен честный оценщик-ювелир. Найдёте такого?
– Есть на примете. Но вы меня заинтриговали такой просьбой. Не поделитесь мыслями?
– Нет. Пусть это будет моей маленькой местью за то, что от сигар не хотите отказываться. Я бываю очень вредной, как видите.
Отсмеявшись, мы продолжили нашу беседу на ничего не значащие темы. Вскоре прибыл слуга и сообщил, что доски местный краснодеревщик признал очень годными. Если они все будут такого качества, то он сам с удовольствием возьмёт часть их по сходной цене.
– Фиг ему! – грозно сказал граф Бровин. – Мы тут сами с усами!
– Отлично. Значит, ориентируюсь исключительно на ваши “усы”… Но, Станислав Альбертович, – сказала я, с плохо скрываемым волнением, – у меня к вам ещё есть одно щекотливое дело. Скажите, а кто подтверждал законность прав на поместье?
– Дворянское собрание и нотариусы. Всё по закону должно быть.
– Я могу ознакомиться с бумагами?
– К сожалению, нет, если вы не были упомянуты в завещании. Врать не стану – до конца не помню, да и несведущ в подобном крючкотворстве, но по имуществу Василия Юрьевича был серьёзный пакет документов аж из самой столицы. Все душеприказчики Озерских там обосновались, так как Василий Юрьевич вёл свои дела через Москву. Подлинность документов можно смело гарантировать – солидная нотариальная контора оформляла.
– Жаль… Ладно! Будем работать с тем, что имеем!
Домой я возвратилась полная сил и в предвкушении послезавтрашнего дня. Даже потряхивало немного от азарта и волнения. Ощущала себя как солдат перед решающей битвой. Могу голову потерять, а могу скинуть с родового поместья долговое ярмо. Тут уж как повезёт.
В дом вошла, к счастью, не столкнувшись с Мэри и Вальдемаром. Сразу направилась к себе.
– Где эти? – спросила у мгновенно появившейся Стеши.
– Барыня с сынком своим в столовой сидят. Шипучее вино пьють. Ужо… Енто… Во! ПЯТУЮ, – похвасталась девушка приобретённым умением считать, – бутыль из погреба приношу. И в карты играють.
– Встретились два одиночества… Чтоб их пронесло с этого шампанского.
– То оно могёть и пронесёт, токмо я, как вы и говорили, слухала внимательно, о чём они судачили. Нехорошее замышляют, Лизавета Васильевна. Ужо всю комнату вашу облазили, деньги спрятанные искали, да не нашли. Теперича, когда в город соберётесь, хотят у вас их отнять.
– Они сдурели?! Это же в их интересах закрыть долг! – возмутилась я от таких новостей.
– Того не ведаю, но пьянющие ужо с обеду. Говорят громко и вас нехорошо называют.
– Чёрт! Как же мне хочется придушить эту парочку! Значит так, Стешенька. Очень нужна твоя помощь. Надо завтра будет под вечер деду Прохору отнести мешок с деньгами и ещё кое с чем. Когда мы с Макаром поедем в Кузьмянск, то Прохор пусть нас на дороге ожидает. Только подальше от усадьбы, чтобы никто не заметил. Там он и отдаст его мне.
– Сама не понесу: барыня позвать могут. А Марфу отошлю. За малыми детьми пригляду нет, вот и шлындают до деревни. Тама переночует, а по зорьке вернётся.
– Как она себя чувствует? Дорога неблизкая.
– Да чё ей станется? Козой ужо бедовая скачет! Ежели не по дороге, то через лесочек бежать недалеко.
– Ладно… Но только пусть языком не болтает.
Утром меня позвала к себе мачеха. Лежит на кровати и опохмеляется вчерашним недопитым шампанским. В последний месяц я её вообще редко трезвой вижу. Спивается Мэри быстро, и следы от возлияний уже вовсю расцвели на её обрюзгшим лице. Видимо, резервы печени себя исчерпывают. Закономерный итог, когда постоянные шумные загулы в развесёлой компании себе подобных превращаются в обыкновенное бытовое пьянство.
– Что там в городе? – простонала она, приложив к виску запотевшую бутылку.
– Хорошо в городе. Нашли интересный компромисс по отсрочке долгов. Завтра нужно будет окончательно поставить точку в этом вопросе.
– Не умничай.
– Как скажете. Но мне нужно ещё одну бумагу, что действую от вашего имени. Её необходимо прикрепить к новому соглашению, иначе моя подпись будет недействительна.
– Потом напишу… Уйди… Надоела… Как же ты мне противна…
После обеда пьянка Кабылиных продолжилась. Яблочко, как говорится, от яблоньки… Впервые была этому несказанно рада. Пока они оккупировали столовую, я пробралась в кабинет Мэри и обчистила её тайник с драгоценностями. Несмотря на то, что Стешка стояла “на стрёме”, у меня от волнения чуть сердце из груди не выпрыгнуло. Дожила! Из заведующей отделением переквалифицировалась в настоящую воровку!
Потом все украшения переместились в Стешину комнату, в людской. Я вскрыла тайник и положила их к накопленным деньгам. После этого отдала ценную ношу Марфе. Специально следила, как она покинет усадьбу, чтобы подстраховать, если что-то пойдёт не так. Но девочка улизнула настолько виртуозно, что даже примерно заметить, в каком направлении, я не смогла. Настоящая разведчица растёт! Хотя, судя по бойкому характеру, больше похожа на диверсантку.
Дело сделано. Осталось дождаться утра.
