Текст книги "Тайны наследников Северного Графства"

Автор книги: Алёна Реброва

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 29 страниц)

– Бэйр… – начал инквизитор. Он тоже не мог оторвать глаз от потрясающего зрелища, стоял, как и я, завороженный красотой воды и света. – Это удивительно.

Я посмотрела на Арланда. В свете планет он выглядел как никогда странно. Золотые глаза как будто искрились, радужка больше всего напоминала узор, который я наложила на солнце. Если всмотреться, можно заметить, что и там есть свои течения и взрывы… Заметив, что я на него смотрю, Арланд обернулся ко мне.

Я почувствовала, как глупо выгляжу, но отворачиваться не стала. Находясь в каком-то полубезумном состоянии, я всматривалась в лицо уже давно знакомого человека и находила в нем что-то новое, чего раньше не замечала. Изменения ускользали от взгляда, рассыпаясь в пространстве, но стоило прекратить следить и снова казалось, что что-то упущено.

Из оцепенения меня вывело легкое прикосновение к щеке, я почти не обратила на него внимания, а когда поняла, что оно значит, было поздно думать о чем-то еще, кроме того, что уже происходило.

– Думаешь, раз больше подозревать друг друга не в чем, теперь у нас все серьезно? – смотрю на Арланда, улыбаясь. Он тоже глядел на меня во все глаза.

– Насколько это может быть, учитывая наши профессии… – кивнул он, убирая с моих глаз челку.

– Дейк меня убьет, если узнает, – вздыхаю, прижимаясь к плечу инквизитора.

12. Девушка

«Дейкстр Донан»

– А вы, господин рыцарь, вовсе не такой чурбан, как о вас все говорили.

Гретта шла, опережая меня на несколько шагов. Фигурка молодой графини то и дело скрывалась за цветочными кустами, а потом неожиданно появлялась где-то позади меня. Девочка находила странное удовольствие в том, чтобы заставать меня врасплох. Я как мог подыгрывал наивному ребенку, чтобы не расстраивался и не уходил.

– Все? Кто же обо мне так говорил?

– Тома, например. Тетушка Меви, дядя Лорен, матушка… Все они просили меня держаться от вас подальше. Никак не могу понять, как же так случилось, что я ослушалась, – задумчиво и в то же время грустно заметила Гретта, остановившись. Я смог подойти поближе и, наконец, разглядеть ее. Девочка как будто специально все время отходила, чтобы я не мог видеть ее вблизи.

Старое мешковатое платье, одно из тех, в которых рядили тройняшек родители, скрывало всю фигуру под складками, невозможно было понять, стройна девушка или же наоборот, достаточно полная. Белокурые волосы были отстрижены по плечи, но убраны в прическу. Обычно девушки из богатых семей отращивают себе длинные красивые волосы и убирают их на людях, как Тома, здесь же все было непонятно. Зачем стричься, если это не красиво, и почему не носить чепчика на людях?

Нет, встреть я Герду вне поместья, в жизни не поверил бы, что передо мной графская дочь. Причины такой манеры одеваться неясны… но я о них догадываюсь, именно потому и попросил девочку, обычно окруженную сестрами, прогуляться со мной по саду наедине. Я якобы хотел показать ей странный цветок, который нашел здесь, но на самом деле мне нужно было ее кое о чем расспросить. Герда догадывалась, к чему наш разговор наедине, потому не преминула воспользоваться случаем. Она пообещала отвечать на все мои вопросы и не врать… ведь от этого зависело то, кому отдадут наследство. То есть не от этого, а от того, что я скажу Меви. Почти все в поместье, и тройняшки в том числе, свято верят в то, что это я глаза и уши умирающей, и именно от моих слов будет зависеть судьба огромного состояния. У троих девочек, как и у всех, есть определенные желания, и ради них они готовы раскрыть передо мной некоторые тайны графской семьи. Не те старые предания, которых я уже на всю жизнь наглотался от Арланда и Лорена, а именно личные тайны. В делах наследства они ведь гораздо важнее.

– Мне кажется, твои родственники слишком предвзято относятся ко всем тем, кто не принадлежит к знатным, – замечаю следуя за девушкой.

– Да, наверное, – подумав, согласилась она. – Мне часто так кажется.

– А Тома? Иногда она напоминает даму, сбежавшую со старой картины! Столько надменности в этом почти кукольном лице! Она определенно чересчур гордится своим положением, потому и задирает нос, строит из себя не пойми кого.

– Нет, она вовсе не строит себя. Она такая на самом деле.

– В таком случае я считаю, что такой строгой женщине с почти каменным сердцем не стоит заниматься детьми. Она не слишком давит на тебя и сестер? – немного участия в голосе.

– Тома заботится о нас, – пожала плечами Герда. – Он старается, учит нас всему, что знает сама, часто рассказывает всякие истории и… секреты.

– Секреты?

– Да. Но я не могу сказать, какие, хотя и обещала вам говорить абсолютно все, – виновато.

– На то они и секреты, – пожимаю плечами и отворачиваюсь, будто мне совсем безразличны эти тайны.

– Ну… особые. Которые должны знать все женщины.

– А разве не мать должна вас им учить? – удивляюсь как можно более искренне. Выпытывать у девушки, которой нет и восемнадцати, какие-то личные тайны… до чего я докатился.

– Нет. Матушка вообще не обращает на нас внимания. Она думает только о папе, – сморщила маленький носик молодая графиня. – Мы уже взрослые, так она говорит, и не нуждаемся в ее присмотре. Она даже не заходит к нам на ночь пожелать хороших снов. Мы с сестрами к ней ходим каждый вечер, но дверь в их с папой комнату всегда закрыта.

– Странно. Обычно матери куда более ласковы со своими дочерьми.

– Только не наша, – грустно вздохнула она. – Мне кажется, она поскорее хочет выдать нас замуж, чтобы мы не висели у нее на шее… когда она получит наследство.

– Хм. Замуж? – игнорирую тему про Вереникины надежды. О чем – о чем, а об этом я и так наслышан. – Поэтому она наряжает вас в эти убогие тряпки? – тихо бормочу, якобы не сдержавшись.

– Нет… мы с сестрами сами надеваем эти платья, – смутилась Герда. – Матушке это не нравится, но она не возражает.

– Обычно молодые девушки любят наряжаться во что-то красивое.

– Но ваша спутница госпожа Бэйр…

– Бэйр – отдельная история. У нее не было матери, потому детство прошло не самым лучшим образом, да и вообще она немного чокнутая, скажу по секрету. Не стоит брать с нее пример. Девушки должны одеваться красиво. Так зачем же вы укутываете себя в это тряпье?

– Просто нравится, – упрямо ответила Герда. Ее лицо покрылось краской, и она, почувствовав это, отвернулась.

– Ладно, если не хочешь об этом говорить, я тебя не заставляю, – миролюбиво улыбаюсь. Заметив мой полный дружелюбия взгляд, девочка улыбнулась в ответ и перестала так смущаться. – Ну так о женихах. Матушка уже познакомила вас с кем-нибудь?

– Пару раз приезжали сыновья баронов и даже герцогов, но… но все они были или глупы, или толстые, или просто противные! Как-то за Геру приехал посвататься сын богатого купца, но Гарфел его даже не пустил в поместье.

– И что, этот юноша больше не появлялся?

– Нет, он умудрился как-то пробраться к нам и поговорить с Герой! Теперь эта дуреха мечтает о том, как бы сбежать из поместья от матери и уехать с этим мальчишкой! Ее послушать, так он само совершенство… Рассказывает даже, что он ее поцеловал, совсем так, как пишут в книгах.

– Тех книгах, которые вам дает Тома втайне от матери? – насмешливо спрашиваю.

– Нет, что вы!… – начала было Герда, но замолчала на полуслове. – Да, в них, – призналась.

– Хорошо, Тома молодец, знает, чему надо учить будущих невест. Ведьмовство и умение… понимать некоторые принципы общения с мужчинами, что еще нужно для идеальной жены? – усмехаюсь, немного ближе подойдя к Герде.

– С ней интересно, – пожала плечами девочка. Она опять пошла немного быстрее, чтобы отдалиться от меня. Плохо.

– А что ты? Тебе уже определили будущего мужа?

– Д-да, – сдавлено ответила Гера через некоторое время.

– И что, вы виделись?

– Да.

– Сколько раз?

– Два-три каждый год, по праздникам. Но я мало разговаривала с ним, мы проводили вместе не больше нескольких минут, – под конец речь замедлилась и стала тише. Герда остановилась и уставилась в одну точку, на цветок белой розы. Когда я подошел ближе, то заметил, что по щеке девочки ни с того ни с сего потекли слезы. Большие капли одна за другой вытекали из ее глаз, но лицо не было искривлено, девочка как будто не замечала, что плачет.

– В чем дело, графиня? – спрашиваю голосом, полным искреннего беспокойства.

– Просто… просто мне тяжело говорить об этом. Мне плохо, давайте найдем где-нибудь скамейку и присядем?

Я заботливо положил руки девушке на плечи и повел до ближайшей скамьи. Сев, Герда молча утерла слезы и попыталась успокоиться. Когда влага перестала набегать на глаза, девочка начала рассказывать. Сначала она говорила спокойно, но потом начала тараторить, почти глотая некоторые слова. Под конец ее уже снова душили рыдания.

– Дело в том, что мы с матушкой недавно сильно поругались. Это было во время примерки нового платья, которое мы заказали еще в прошлом месяце, но забрали совсем недавно. Так вот, девять дней назад, во время примерки этого платья мы и поругались. Корсет оказался такой тугой, что я не захотела его надевать, тогда матушка начала злиться, говорить, что я слишком много ем и ужасно растолстела, что я должна хоть задохнуться, но втянуть живот до нужного обхвата талии. Поскольку платье дорогое и другого у нас нет, то я просто обязана была его надеть… но мне было так больно, что я опять отказалась. Тогда матушка начала на меня кричать. Я испугалась и отступила назад, наткнулась на стол с вазой… она упала и разбилась. Это была матушкина любимая ваза, которая принадлежала еще прабабке тети Меви. Потом, отскочив от разбившейся вазы, чтобы не получить ран от осколков, я чуть не упала и ухватилась за новое платье на вешалке, чтобы удержаться… оно порвалось и… и матушка разозлилась еще больше… Неделю назад пришло письмо о том, что один из баронов будет на балу. Меня еще с рождения определили его сыну, но тот юноша так отвратителен, что мы тянули с помолвкой как могли. Матушке было бы много пользы от нашего брака, но… но она не хотела отдавать меня такому, как Дульсин. Он глупый, злой и очень, очень жестокий… он замучил до смерти кошку у меня на глазах!… Мама изменила свое решение насчет отсрочки моего брака, когда я ее так расстроила, разбив вазу и разорвав дорогое платье. Тогда она пообещала, что напишет письмо барону с просьбой подготовить сына и все остальное к помолвке, которую планировали как раз на моем семнадцатом году жизни. Так вот, на балу в честь дня рождения тетушки Меви мне будет сделано предложение, от которого я не смогу отказаться… Я подумала, матушка просто злиться и хочет напугать меня, но потом… потом я увидела, как Симон повез это письмо к тому барону Геншевару… я обречена! Уже завтра все произойдет и ничего не исправить!…

– И ты молчала об этом? Первый раз слышу, что ты обручена с кем-то!

– А что и кому я могу сказать? – с огромным трудом давя в себе плач спросила Герда. – Тома и сестры знают, они утешают меня, как могут, но… но кроме утешений они все равно ничего не могут сделать. Моя судьба определена навсегда, – девочка горько вздохнула и утерла с глаз выступившие слезы. – Это мне наказание за мои поступки… Матушка всегда говорила, что небеса все видят и никогда не оставляют преступников без наказания!

– Ты уверена, что кара достойна твоих «преступлений»?

– Да… я ужасно поступила и… я совсем не раскаиваюсь, – призналась она мне так, как будто я был ее духовник.

– Что же ты сделала? Не вазу же разбила?

– Нет, я… – вместо ответа Гера зашлась рыданиями и больше ничего не говорила.

Подумав, я тихонько ушел, оставив девушку наедине со своим горем. Пускай выплачется, может, полегче станет. Я все равно уже узнал все, что мне было нужно, так что не стоит дальше теребить девочке нервы. Ей, такой молодой, слабой и нежной, нельзя сильно волноваться. Сейчас особенно.

Я направился на задний двор, где располагалась небольшая кузня и сарай. Там обитал этот Симон, местный мальчишка на побегушках. Насколько я знаю, парень проводит в кузне все свободное время, чинит какие-то инструменты или вещи, все, что под руку попадется. Сейчас, когда солнце близко к закату, он как раз должен быть там.

– О, Донан! – воскликнул Симон хрипловатым, еще ломающимся голосом, увидев меня. – Что тебе здесь понадобилось?

Утерев почти черным от масла рукавом нос, он оставил работу над каким-то сломанным ведром и подошел ко мне. Симон, как и всегда, был ужасно одет, весь в грязи и окутан душком конского навоза после работы в конюшне. Но, не смотря на убогий вид, парень располагал к себе. Что-то в нем было такое, за что начинаешь уважать.

Несколько раз я раньше заходил к мальчонке за инструментами или еще чем-то, когда помимо передвижки мебели требовалось что-то починить, так мы с ним и познакомились. Не то чтобы мы часто общались, но, кажется, видели друг друга насквозь. Вор вора, как говорится…

– Так зачем ты пришел? – повторил вопрос Симон, вальяжно опершись спиной о высокие перила.

– Поговорить что-то захотелось, – улыбаюсь.

– Тебе надо со мной поговорить? – с подозрением выгнул широкую темно-рыжую бровь юноша. – С каких пор мы приятели, которые встречаются, чтобы поболтать ни о чем?

– С тех пор, как я подарил тебе этот нож, – улыбаюсь еще шире и, сняв с пояса свой охотничий ножик, втыкаю его в перила лестницы. Подарок был дорогим и Симон понимал это.

– Ножом ты купишь мое доверие, но не дружбу, – парень отвернулся с видом брезгливого кота. В поместье этот плут в полной безопасности, я не смогу заставить его говорить силой и он это понимает, потому пытается вытянуть из меня побольше.

– Денег не дам, – предупреждающе хмурюсь, пытаясь поставить на место хитрого мальчишку. – Они у тебя скорее всего будут, и в таком количестве, что с ума сойдешь. Только ответь мне на некоторые вопросы. Честно, разумеется. Это все, что от тебя требуется.

– Слова – не золото, в карман не положишь. Мне бы чего посущественнее… – продолжил гнуть свое Симон, взъерошив пальцами рыжеватые кудри и посмотрев в сторону. Глаза у него были обычные, серо-зеленые, но сейчас мне почему-то казалось, что они темно-желтые, как у лиса.

Да, парень далеко пойдет, безусловно… но только не со мной.

– Я расскажу Томе, что ты бегаешь в кладовку и воруешь еду для кошек, – невзначай замечаю.

– Ладно, друг, мы так давно не виделись, давай поговорим! – тут же ласково улыбнулся Симон.

– Отвечай мне на вопросы честно, от этого зависит твоя судьба, понял? – после того, как мальчишка кивнул, я продолжил: – Кто твои родители? Откуда ты вообще взялся в поместье?

– Мои родители были обычными крестьянами. Как-то мы поехали в город, мне тогда было семь, там на нас ночью напали воры, родителей убили, украли все деньги и увели телегу с лошадью, я же успел убежать. Я шатался несколько дней по улице, а потом меня подобрала Тома. Мы встретились на рынке, когда она покупала что-то. Я хотел стащить ее кошелек, но не вышло… Она меня, бродягу, пожалела и пристроила в поместье. Мне не платят, но зато кормят, одевают, и мне есть, где спать холодными ночами. Здесь все милые и добрые, приятное место.

– Твои родители – крестьяне, ты уверен?

– Да.

– Ничем от прочих они не отличались?

– Ну…отец пил столько, сколько не каждый человек сможет выпить, а мать изводила сестер так, как ни одна химера не смогла бы, хотя они уже взрослые замужние бабы были, – хмыкнул Симон. – Обычные люди мои родители…Хотя я, наверное, даже рад, что они умерли.

– А бабки или деды? С ними было что-нибудь не так?

– Нет, они были абсолютно нормальными. Тихие старики, ненавидящие и критикующие все, что движется и не движется.

– А ты сам?

– Что я?

– Ты сам ничем от прочих не отличаешься?

– Да чем я могу от остальных отличаться? Я тоже обычный, – пожал плечами Симон. Он очень предусмотрительно не интересовался, зачем мне понадобилось все это знать.

– Недавно графиня Вереника отправляла послание некому барону Геншевару. Доставить это письмо поручили тебе.

– Да, было такое, – кивнул мальчишка, нахмурившись, и уставился в закатное небо. Эта тема разговора ему явно не понравилась. – Я отвез письмо барону и передал, как и просила Вереника. Я не мог ослушаться графиню, да и смысла не было… ты ведь хочешь узнать, дошло ли письмо? – посмотрел на меня. – Так знай: оно дошло и его прочли у меня на глазах.

– Ты знал, что в письме?

– Знал. Я же не дурак, – он тяжело вздохнул и отвернулся от меня.

– И все равно отвез? – смотрю на него с укоризной.

– А что мне оставалось делать? – раздраженно спросил у меня Симон.

– Слушай, ты умный парень и прекрасно понимаешь, чем кончится эта помолвка. Почему не убежал до сих пор?

– А толку? Бросить все? Оставить? Да и куда мне бежать? Узнают, все равно найдут. Я уже смирился и готов принять наказание, – мальчишка смело посмотрел мне в глаза. – Если меня прогонят, уйду навсегда, если пожелают утопить, я сам завяжу себе на шее веревку с камнем. Но я никогда не раскаюсь, так и передай тем, кому ты все это выложишь! Если бы не предрассудки… если я нищий, это не значит, что я животное, не способное на человеческие чувств!

– Тише-тише, я никому ничего не расскажу без особой надобности! – успокаиваю разбушевавшегося парня. – Ты говоришь о наказании, значит, ты не замечаешь выгоды своего «преступления»?

– Выгоды? Я совершил ужасный поступок, он плох во всем.

– Молодец, – улыбаюсь. – Мне нравится твой ответ.

– Ты странно себя ведешь, Донан, – нахмурился Симон. – В чем дело? Или это не для моих ушей?

– Дело в том, что я хочу убраться из этого поместья побыстрее, но вот старуха совесть не позволяет мне все так оставить. Она хочет быть чистенькой, как невинная девочка, к тому моменту, как тетушка Меви протянет ноги.

После этих слов я ушел, оставив Симона гадать, что же я имел ввиду.

Итак, пока все ровно. Пока. Если повезет, мне останется только открыть маленькую тайну перед Сеймурами и ничего больше. Конечно, есть еще один вопрос, очень важный и, возможно, самый главный, но для его решения мне нужна Бэйр, сам я ничего проверить не могу… Хотя я уверен, что все мои предположения верны. Интересно, что станется с Вереникой, когда я все устрою? Эта стерва наверняка пожалеет обо всем, что творила.

Как только я вернулся внутрь поместья, чтобы отыскать ведьму, ко мне подбежала Тома. Она по-прежнему была в лохмотьях и бинтах, так и не успела переодеться. Нелюдь крикнула что-то о Бэйр, о том, что она у Шангая, и потащила куда-то. Поняв, что Тома имела ввиду, я сам бросился в кабинет домашнего доктора, забыв обо всех делах.

У Бэйр были ужасные раны по всему туловищу, оказалось, ее изувечили в драке призраки с которыми она боролась, пока я был мертв.

Несчастная ведьма лежала на кушетке, укрытая по пояс былой простыней, и смотрела на свое изуродованное тело, едва сдерживая слезы. Увидев ее такой, я чуть не поседел от ужаса. Когда же доктор заговорил том, что уродства останутся навсегда, мне захотелось его убить… К счастью, демон, которым был одержим Арланд, умел исцелять, и одержимый вовремя сказал мне об этом, удержав от необдуманных действий.

Я упрятал Шангая Ловихвоста в кладовку и запер, потом вернулся, чтобы проследить за лечением. Зрелище было не для слабонервных. Я видел, как мучилась ведьма, и почти чувствовал ее боль, вздрагивал, как и она, когда руки Арланда вновь зажигались магическим светом. Помимо переживания за подругу меня разрывало на части огромное чувство вины. Ведь это я был виноват в том, что она так пострадала, я и никто другой. Мне полагалось ее защищать, а вместо этого я позволил себе погибнуть и, если бы не она, так бы и остался в царстве мертвых. Бэйр всегда делала для меня все возможное и невозможное, а я не смог просто защитить ее, хотя был обязан… Хорошо, что рядом оказался Арланд, который мог все исправить, но он не ведь всегда будет рядом. Вторая моя ошибка будет иметь для ведьмы куда более плачевные последствия. Значит, я должен сделать все, чтобы этой второй ошибки не произошло.

После работы одержимого Бэйр выглядела так, как и всегда, хотя мне она показалась в несколько раз красивее. То, что все обошлось, было настоящим чудом.

Удивительно, но после пережитого ведьма не выглядела уставшей или измученной, она была полна энергии… наверное дело в том, сколько сил отдал ей Арланд. Я готов спорить, в тот вечер он выкачал из своего демона все, что только можно было, ведь после работы он хоть и выглядел безумно уставшим, но при этом как-то облегченно улыбался, пока ведьма не видела.

Я предложил Бэйр пойти со мной спать, хотя прекрасно видел, что уснуть сейчас она просто не сможет. К своему стыду я не устоял перед ее щенячьим взглядом и отпустил работать в сад. Всю нечисть в поместье мы перебили, так что опасаться, вроде, было некого, но на всякий случай я следил за Бэйр из окна, пока не почувствовал, что вот-вот усну. Возвращения ведьмы я так и не застал, только смутно расслышал сквозь сон, как закрылась дверь.

* * *

Проснулся я как обычно, через час после рассвета, но почему-то все равно безумно хотел спать. Скорее всего это желание завалиться на кровать и провести так весь день возникло от того, что предстоящие сутки обещали быть очень тяжелыми. Ведь именно сегодня решается судьба поместья и его наследников, и я, к сожалению, играю в этом дельце не последнюю роль. Делать нечего, вставать надо.

В умывальной я где-то час оттирал всю грязь, которую собрал в подземелье, приводил себя в идеальное состояние. Но этого определенно было мало для того, чтобы я не постыдился показаться вечером на балу. Кроме общей чистоты и выбритости еще нужны духи, костюм и шелковая лента, чтобы перевязать ей волосы. Где все это взять? Вот, в чем вопрос.

Когда я вышел в комнату, рассеянно рассуждая о том, с чего начать дела, обнаружил, что Бэйр уже проснулась. Она не вставала и не притворялась спящей, как обычно. Просто лежала и пялилась в одну точку до слез грустными глазами.

– Ты в порядке? – спрашиваю, подходя к ведьме и садясь рядом на кровати. Она была немного бледной, а на лице отражалось какое-то отстраненное равнодушие. Грива черных, не расчесанных волос придавала Бэйр жутковатый болезненный вид.

– Да, – грустно ответила она, посмотрев на меня. – Все хорошо.

– Тогда что с твоим лицом?

– Я не выспалась, – вздохнула Бэйр.

– Я сейчас расплачусь, честное слово! – обещаю, поймав этот жалобный взгляд. Чтобы немного приободрить ведьму, я принялся тихонько трясти ее за плечо. – А теперь вставай и иди приводи себя в порядок. Сегодня бал, нам еще нужно думать о том, где взять нормальную одежду.

– А зачем нам туда идти? – спросила Бэйр, пытая поморщившись. – Мы же наемники.

– Вот как раз потому и надо. Давай-давай, поднимайся уже! Сколько можно спать? – перехожу к куда более жестоким методам.

– Дейк, прекрати! – возмущенно пискнула Бэйр, заелозив на кровати. – Тебе лет сколько!? Хватит меня щекотать, ты!…

– Зато твоя морда хотя бы становится не такой кислой!… – улыбаюсь, потрепав севшую на кровати ведьму по щеке.

– Отвали! – проворчала она, слабо ударяя меня по рукам. – Надоел уже.

– Еще вчера ты готова была отдать все, чтобы я был живой и здоровый, а сегодня я тебе уже надоел?

– Ты мне уже давно надоел, но без тебя на ком же мне ставить опыты? – кисло улыбнулась, посмотрев на меня.

– Иди, приводи себя в порядок, а то мне с тобой еще на людях показываться.

– А с чего ты взял, что я с тобой на бал пойду?

– Да кто, кроме меня, согласиться танцевать с такой коровой?

– Нет, я ни с кем танцевать не буду, – хмыкнула Бэйр. – Я лучше напьюсь.

– В ванну иди, пьянь.

Больно пихнув меня в плечо, ведьма встала и пошла в ванну, я успел дать ей по заднице и после едва увернулся от полетевшего мне в голову заклинания.

Подняв настроение себе и Бэйр этой небольшой перебранкой, я принялся заправлять кровать.

Неожиданно в дверь постучали. Проворчав свое любимое ругательство, я оставил кровать и пошел открывать незваному гостю. Как оказалось, это была одна из служанок, в руках у нее были сложенные вещи.

– Доброе утро, – вежливо поздоровалась она.

– Чего надо? – хмурюсь.

– Граф Лорен просил вас надеть это на бал. Завтрак будет подан через час в столовой, как обычно, – протараторила она, смутившись.

– Отлично. Еще что-нибудь?

– Ничего, – испуганно помотала головой служанка и протянула мне вещи. Я взял их, и девушка поспешила удалиться.

Я вернулся в комнату и положил вещи на кровать. Пока я проходил мимо умывальной, услышал звук льющейся воды. Кроме этого мне послышалось еще кое-что. Оставив вещи, я вернулся и прижался ухом к щели между дверью в умывальную и дверным проемом, стал слушать.

«Ладно, это не страшно… все лучше, чем если бы он остался мертвым… С одной стороны, он сделал для меня столько, сколько никто бы не сделал… Хотя откуда мне теперь знать, кто и сколько делал для меня в жизни?… моя судьба все равно связана с рыцарем, а не с ними, воспоминания мне ничем не помогли бы все равно. Я помню, кто я и откуда, а все остальное… не важно».

Голос ведьмы дрожал, видимо, она пыталась успокоить себя и не впасть в истерику. Странно, только что все было в порядке. Или, может, она просто держалась при мне?

– Бэйр, все хорошо? – спрашиваю достаточно громко для того, чтобы она слышала меня сквозь шум воды.

– Да! – так же громко ответила она, попытавшись сделать свой голос максимально твердым.

Пока новоявленная страдалица пыталась смыть неведомое горе водой, я принялся рассматривать одежду, принесенную служанкой. Это оказался костюм на бал для меня. Старомодный, определенно не по моей фигуре, но не такой плохой, какой мне могли бы дать. К нему шла шелковая лента и туфли… отродясь их не носил.

Что ж, ладно. По крайней мере, одна проблема решена.

Я решил примерить подарок и ушел за ширму на всякий случай. Костюм выглядел на мне совсем не так плохо, как без меня.

Не успел я переодеться в нормальные вещи, как в дверь снова постучали. Уже не скрывая раздражения, я открыл и приготовился было наорать на нежданного гостя, которому нечего делать в семь утра, как увидел перед собой Арланда. Он был одет по большей части в белое и это меня смутило настолько, что я растерялся и не сразу его послал.

– Утро доброе! – улыбнулся одержимый.

– Пошел ты со своим добрым утром, – улыбаюсь в ответ и захлопываю дверь перед самым носом Арланда.

– Дейкстр! – возмутился он, сам открыл дверь и вошел. Увидев меня в одних чулках и нижнем белье, инквизитор заржал так, что ему пришлось сесть в кресло, чтобы не упасть.

– Ну и вид у тебя!… – выдавил он сквозь смех.

– Мне самому все это не нравится, но что я могу с этим сделать? Твой дядя дал, придется надеть на бал, – ворчу, быстро переодеваясь за ширмой. – А ты, я смотрю, перекрасился? Когда успел?

– Пф, нет, когда я черный, мне никакая краска не помогает. Само исправилось.

– Само? – выхожу из своего укрытия и принимаюсь аккуратно складывать парадный костюм. – Значит, я верно понимаю, что это твое вчерашнее лечение было не совсем лечением?

– Да, правильно понимаешь, – вздохнул Арланд. – Бэйр вчера вытянула из меня все, что только можно было. Я теперь не могу совершать всякие невероятные вещи…. и вообще ничего не могу… И я совершенно счастлив! Ты даже представить себе не можешь, как на меня все это давило! Я каждую секунды своей жизни должен был удерживать внутри себя запертые силы, которые никуда не мог выплеснуть так, чтобы это не осталось незамеченным… Теперь же их просто нет! – блаженно выдохнул Арланд, упав на спинку кресла и закатив глаза. – Такая потрясающая легкость, что хочется петь!

– Не надо, – хмыкаю. Закончив складывать вещи, я уселся на кровать напротив кресла Арланда. – Так и знал, что ты не просто так взялся за такую сложную работенку. За даром такие вещи не делаются.

– Подожди, у меня конечно были корыстные цели, но при этом я еще хотел помочь. Бэйр ведь моя подруга и… – начал он.

– … И ты не смог удержаться перед соблазнительной возможностью использовать ее, как сосуд для своей дряни.

– Не суди всех по себе, Донан, – упрямо повторил он, но потом передумал ссориться. – Так, почему я, собственно, пришел. Мы так и не обсудили, что будем делать.

Тут дверь из умывальной открылась и в пару, хлынувшем в комнату, появилась Бэйр. Зачесанные назад черные мокрые волосы открывали обычно скрытое челкой лицо, вода с них стекала на смуглую кожу голых плеч, собираясь в струйку ближе к ложбинке между двумя округлостями, закрытых небольшим белым полотенцем, которое уже пропиталось водой и в некоторых местах прилипло к коже.

Что и говорить, такую Бэйр сложно было назвать непривлекательной.

Хотя обычно я не обращаю особого внимание на это ежедневно мелькающее передо мной молодое женское тело, сейчас, когда на нее так пялился Арланд, мне стало казаться, что я что-то упустил.

Заметив наши с Арландом взгляды, Бэйр смутилась и поспешила спрятаться за ширмой возле шкафа.

– Какого черта? – раздраженно спросила она из-за своего укрытия. Закинув полотенце на верх ширмы, ведьма принялась рыться в шкафу, чем еще больше распалила фантазию и мою, и Арланда. Как бы все выглядело, не будь ширмы?… – Что, язык проглотил? Я спрашиваю, какого черта ты тут делаешь, Арланд!?

– Вообще-то я пришел обсудить наши дальнейшие действия!

Переодевшись, Бэйр вышла из-за ширмы. На ней была длинная, по колени, синяя шелковая рубаха, которую она перевязала поясом на бедрах, обычные штаны и сапоги. Мда, слова «бал» ей определенно ни о чем не говорит. Могла бы хотя бы попытаться отыскать в шкафу что-нибудь более подходящее!

– Итак, что обсуждать-то будем? – спросила она, встав перед зеркалом с расческой. Со стороны, где ведьма щелкнула пальцами, подул сильный горячий ветер.

– Вопрос наследства, конечно же. Дейкстр, ты вчера говорил с Меви, так ведь?

– Да, но о тебе я пока ничего не сказал, только о Хранителе и о сокровищах.

– Это очень хорошо, – с неким облегчением вздохнул Арланд. – Ведь вчера я выкачал из себя все демоническое, за ночь даже окраска изменилась. Если бы ты что-нибудь рассказал, то я все равно не смог бы доказать, что я маг, потому что теперь все мои способности заперты!

– А тебе и не надо ничего доказывать, ты не наследник, – усмехаюсь.

– Но ведь еще вчера ты говорил…

– Когда я тебе это говорил, я еще не знал об одном очень интересном обстоятельстве.

– То есть, мне не нужно ничего рассказывать Меви? – уточнил Арланд.

– Да, – киваю. – Тебе повезло.

– Ладно, – недоверчиво посмотрел на меня одержимый. – И что же это за обстоятельства?

– В вашей семье есть маг. Нормальный полноценный маг, потомок Маггорта.

– Что!? – хором удивленно воскликнули Бэйр с Арландом, посмотрев на меня.

– То, – улыбаюсь, довольный их реакцией. – Есть законный наследник.