Текст книги "Полнолуние: закон стаи"

Автор книги: Алена Даркина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 25 страниц)

Во сне он умер. Впервые. Обычно даже большие неприятности там заканчивались благоприятно. Кроме того, в памяти очень четко сохранилась картинка – темно-синие скалы. Ялмари не только никогда не видел ничего подобного, но даже и не читал никогда, что на Гоште существуют такие горы… Он глубоко вдохнул, успокаивая сердцебиение. Казалось, сердце во сне действительно не билось. За окном еще не рассвело, но лесник поднялся и, зажегши свечу, стал бриться.

Как у многих оборотней волосы на лице росли темные и густые, так что как бы тщательно он ни скоблил щеки, все равно создавалось впечатление, что плохо выбрит. Больше всего он походил тогда на разбойника с большой дороги. Иногда, чтобы не вызывать неприятных ассоциаций, приходилось бриться по два-три раза в день.

На рассвете, сдержанно попрощавшись с капитаном, Ялмари выехал в Сальман. Со шляпой он расставался очень редко. Вышедший из моды головной убор, как заметила и Ранели, легко скрывал блеск глаз в темноте. Сейчас никто такое не носил, но широкополая шляпа "волка" впереди загибалась вверх, и поэтому никак не подходила. Свою он надевал так, что почти пол-лица скрывал. Если же обстоятельства требовали напугать кого-то – как, например, старейшину Елеу – достаточно было сдвинуть шляпу на затылок. Ялмари вспомнил и бандита, которого пришлось убить в Биргере. Когда нож задел лицо и не сделал на щеке и царапины, мужик сразу догадался, с кем имеет дело. После этого он мог либо сделать его навеки немым, либо убить. Получилось второе.

При этом еще и встреча с девушкой-оборотнем не выходила из головы. Вчера спокойствие далось Ялмари нелегко. Лет с десяти он мечтал о встрече с братьями и никогда не предполагал, что она произойдет именно так. Закон стаи! Как Ранели тыкала им. Этот закон говорил, что где бы ты ни был, стая всегда остается твоей семьей, и ты должен делать все для ее благополучия. Нарушил он закон? И да, и нет. Он ни разу не причинил вреда братьям, наоборот спасал их. Пытался объяснить людям, что "другой" не значит "плохой". Но и благополучию стаи Ялмари не служил – поставил себе другую цель. Отправляясь в путь с золотым знаком "волка", он втайне надеялся, что сможет побывать в Умаре – страна оборотней находилось чуть севернее владений Иецера. Лет с шестнадцати жил с мыслью, что наступит день, когда придется вернуться в стаю. Среди людей надо скрывать свою сущность. Среди оборотней он сможет быть самим собой. К тому же Ялмари всегда считал, что именно стая на Гоште хранила истину. Оборотни, в отличие от Энгарнских священников еще слышали голос Эль-Элиона – а для него это было важно. К двадцати двум годам в сознании сложился определенный свод правил, согласно которым следовало жить. И люди этому своду слишком часто не соответствовали. Ранели посеяла в нем сомнения: а что если и другие посчитают, что он нарушил закон стаи и не простят этого?

Грустные размышления скрашивали только воспоминания об Илкер. Маленькая горничная принцессы, уверенная, что оборотни вовсе не так ужасны, как это обычно расписывается. Ялмари, конечно, не обольщался. Одно дело читать о монстрах в книжке, а совсем другое узнать, что твой друг и есть монстр. Узнать, что когда он говорил, будто находит тебя во дворце по запаху, не преувеличивал ни капли. Для оборотня мир полон запахов так же как для человека звуками и красками. У каждого, с кем он встречается, особый запах, который запечатлевается в сознании так же как цвет глаз и тембр голоса. Даже когда Илкер так далеко, как только вспоминал о ней, в памяти возникал слабый аромат ее кожи.

Как девушка отреагирует, если узнает его тайну? Самое меньшее – огорчится. И все же воспоминания о ней развеивали мрак в душе. Кто знает, может, Эль-Элион послал встречу с Илкер именно потому, что знал, с чем Ялмари предстоит столкнуться в дороге, чтобы поселить в нем светлое воспоминание, придающее силы. Как бы ни сложилось все дальше, друзьями они останутся – эта уверенность не покидала.

Ближе к Сальману лес закончился. Стены города, возвышавшиеся посреди зеленеющих полей, напоминали шоколадный торт. Сальман находился ближе всех к горам отделявшим Кашшафу от Энгарна, поэтому для строительства городской крепости использовали горный камень, имевший темно-коричневый цвет. Желающих войти в город оказалось немало. Сальман славился изготовлением оружия – благо штольни располагались близко. Сюда стекались не только вездесущие купцы, но и воины: от вилланов, желавших попытать счастья среди "волков" до знатных рыцарей, чьи отцы владели большими и маленькими замками.

Городские ворота приближались, и Ялмари внимательнее всматривался вперед. Наконец, внутренне возликовал: магических камней у стражи не было. Народ подходил к мытарю, платил пошлину за вход и шел дальше. "Волки" следили за порядком: чтобы нахалы не лезли без очереди и не пытались прошмыгнуть без платы.

Войдя в ворота, лесник, прежде всего, переговорил с десятником. Оборотни и вампиры бесчинствовали и здесь, но городской совет в панику не впал. Убийства тщательно расследовались. По двум жертвам вынесли вердикт: тела изуродованы скорее кинжалами, чем зубами, то есть люди попадали под подозрение сильнее, чем оборотни. Вампиров ищут. Выносилось предложение воспользоваться камнями для поимки оборотней. Старейшина его отверг на том основании, что камни сомнительного происхождения – что он имел в виду неизвестно. Он намекнул, что сообщит об этом Поладу. После этого вопрос о туммимах в совете не поднимался. В городе камни встречались. Но больше чем оборотни или вампиры, жителей Сальмана и окрестных деревень беспокоило то, что в горах Кашшафы стали происходить загадочные вещи. Пострадали пока семеро вилланов, кто знает, не перекинется ли эта зараза дальше. Трое из них погибли. Четверо других сошли с ума и, скорее всего, тоже умрут. Что с ними случилось – никто не знал. Знают только, что они подошли близко к горам. Эти известия смутили Ялмари. Враг опережал их, и неизвестно, смогут ли они противостоять магу везде.

На вопрос о таверне десятник сказал:

– Сударь, если вам нужны слухи, то лучшего места чем "Бравый моряк" не найти. Хозяин много повидал, прежде чем обосноваться в Сальмане, а потому не задает никому лишних вопросов. Так что поговаривают у него в забегаловке можно встретить всех: от кашшафца до вампира. Нас просили проверить там посетителей, но поскольку смертей и кровавых драк там не бывает, мы таверну не трогаем. Пара "волков" только рядом патрулирует. Значит, отсюда сразу направо и вдоль городской стены, пока не наткнетесь на разрисованную вывеску с одноглазым моряком. Это таверна и есть.

Ялмари поехал в указанном направлении. Таверна находилась, наверно, в самой грязной части города. Вонь стояла невыносимая: из-за летней жары реки помоев, что текли вдоль домов, быстро испарялись. Добрый дух хранил его: ни разу из верхних окон не вылили помои, пока проезжал. Но это лесник посчитал единственным плюсом. Пока добирался до таверны, вообразил, что "Бравый моряк" настоящий притон.

Аляповатого моряка с красной рожей и черной повязкой на глазу он заметил издали. Про себя взмолился, чтобы внутри оказалось хоть немного чище, иначе может стошнить от этих запахов. Голова начинала раскалываться. Того и гляди придется искать себе другое пристанище. Обоняние оборотня не раз спасало жизнь, но сегодня из-за него он рисковал с жизнью расстаться.

Сразу за вывеской распахнутые ворота вели в просторный и чистый двор. Ялмари воспрял духом. Прислуга тоже пришлась по душе: чистенький мальчик подхватил коня под уздцы и исчез, как только Ялмари покинул седло. "Что ж посмотрим на таверну", – он толкнул двустворчатые двери. Чистое полупустое помещение встретило ароматами мяса и рыбы.

Мелодично зазвонил колокольчик, и уже через минуту подошла женщина лет пятидесяти:

– Добрый день, сударь. Что вам угодно? – взгляд внимательный, цепкий. После такого обычно люди доставали из кармана магические камни. Но женщина лишь спрятала усмешку, будто без всякого камня узнала, кто он, но это нисколько не смутило. Ну что ж – догадки так и останутся догадками. Вряд ли она сможет их проверить.

– Здесь всегда так пусто? – поинтересовался Ялмари после приветствия.

– Постоянные клиенты приходят к вечеру. Тогда у нас не протолкнешься.

– Ясно, – Ялмари помолчал. – Я, пожалуй, переночую здесь. Есть у вас свободная комната?

– Конечно, есть. Как не быть. Вот в день равноденствия у нас много гостей, а теперь до дня Добрых духов пусто будет. Вам сейчас комнату показать или после обеда?

– Я буду обедать позже. Пока положу в комнате кое-какие вещи и навещу одного знакомого.

– Хорошо, тогда следуйте за мной.

Ялмари поднялся на второй этаж вслед за хозяйкой. В доме все сделано добротно и чисто: дубовая лестница, широкий коридор – видно, что хозяин любил размах. Проходя мимо одной из комнат, он замер, уловив знакомый запах. Из-за двери раздался мелодичный девичий смех. Хозяйка стояла на пороге соседней комнаты:

– Еще одни постояльцы. Они вам не помешают.

Лесник рассеянно кивнул и пошел дальше. Пока хозяйка отвернулась, еще раз потянул носом воздух. Тут же донесся знакомый голос:

– Устал?!

Сомнений быть не могло – в этой же таверне остановилась Ранели. Интересно, что этой девчонке неймется? Он-то считал, что после происшествия в деревне она поторопится домой.

До обеда Ялмари побывал и у старейшины, и в монастыре. Обе встречи не доставили ничего, кроме разочарования. Старейшина, преданный королеве всей душой, ничего толком не знал о происходящем, кроме того, что вероятно готовится заговор. "Но это ведь не мое дело", – заявил с виноватой улыбкой. Ялмари понял, что не найдет тут помощи. Более того, если до сих пор Сальман и не поддался на уговоры мага, то кто знает, как горожане поведут себя в ближайшем будущем, если страшные смерти не прекратятся.

Монастырь находился недалеко от южных стен города и напоминал крепость в крепости. С тем отличием, что каменную ограду монастыря тщательно выбелили известью. Возле высоких дубовых ворот, оббитых железом, висел шнурок. Ялмари подергал его и, хотя не услышал звона колокольчика, вскоре открылось крохотное окошко и оттуда дружелюбно осведомились, что ему угодно. Лесник предъявил знак:

– Мне хотелось бы поговорить с настоятелем, – сообщил он.

Окошко захлопнулось и на этот раз часы на городской ратуше отсчитали четверть часа, прежде чем маленькая дверь, умело вытесанная внутри большой, бесшумно отворилась и худой монах в черном балахоне, подпоясанный дешевой веревкой, улыбнулся в густую бороду:

– Проходите, сударь. Настоятель уделит вам четверть часа.

Ялмари неприятно поразило, что настоятель Тордой заранее определил время, необходимое для беседы. Внутри тоже белые стены с большими рамами, разделенными на маленькие застекленные квадраты. Кроме монаха, идущего впереди, никто не показывался. Тишину не нарушал ни один звук, отчего монастырь казался вымершим.

Монах толкнул одну из дверей и Ялмари, миновав крошечную прихожую, вошел в белую комнатку, освещенную солнечными лучами. Из мебели лишь громадный сундук, стоящий у правой стены (такой ночью наверняка служил постелью), да две табуретки. С одной из них поднялся седой Тордой.

– Добрый день, сударь, – проскрипел настоятель. – Присаживайтесь и расскажите, какая нужда привела Вас в эту скромную обитель.

– Добрый день, настоятель Тордой, – Ялмари по обычаю, склонился в поясном поклоне. – Тревожные события, происходящие в Энгарне, вынудили меня искать вашего совета.

Лесник подождал, когда Тордой сядет, и только после этого устроился напротив.

– Вам нужен совет относительно распоясавшихся оборотней, воскресших вампиров и нечистых духов, сеющих смерть и страх в людях? – без предисловий начал Тордой.

– Да, настоятель.

– Мы не сможем помочь, – отрезал старик.

Лесник опешил:

– Священники издавна защищали Энгарн… – начал он.

– Так мы не священники, – ехидно ухмыльнулся Тордой. – Идите к священникам и просите у них защиты. Почему не пошли к ним?

– Я был там, – заверил Ялмари.

– И убедились, что во всех храмах священники только тем и занимаются, что жрут и пьянствуют, да выколачивают деньги из народа. Не так ли?

– Вы слишком… – Ялмари чуть не сказал "грубы", но сдержался. А другое слово так и не пришло на ум, так что он замолчал.

– Я говорю как есть, – несмотря на резкие слова, голос Тордой не повышал. – И вы, сударь, знаете, что я прав, иначе Полад не вспомнил бы про нищих монахов. Но знаете, что я скажу? Ни Полад, ни "волки", ни все, кто прислуживает вам, не получат помощи. Ибо гнев Эль-Элиона пришел на Энгарн. И он не успокоится, пока не накажет виновных.

– В чем же мы провинились? – недоумевал лесник.

– О, вы знаете в чем. Но я скажу, раз ты спрашиваешь, – настоятель сам не заметил, как перешел на "ты". В виду того, что Ялмари годился ему во внуки, это не звучало оскорбительно. Слова обличали без пощады. – Вы виновны в том, что Энгарн развратился. Что люди ходят в храмы лишь затем, чтобы похвастаться нарядами. Что священниками становятся те, кто заплатит экзаменаторам, а не те, кто истинно верует. Что эти священники льстят людям и обещают им спасение за деньги. Они не обличают паству во грехе и не наставляют на путь истинный. Более того, если кто посмеет призвать народ к покаянию – изгоняется. Люди и служители храма развратничают и обирают друг друга. Они могут улыбаться тебе в лицо, но воткнут нож, как только ты повернешься к ним спиной. Ценность человека измеряется деньгами, и если кто беден, то каждый считает вправе унизить и оскорбить такового. Ты хочешь услышать еще о беззакониях Энгарна или достаточно?

– Хватит, – обронил Ялмари.

– Может, ты считаешь, что я преувеличиваю?

– Нисколько, – признал лесник.

– Надо же… – Тордой явно изумился, но быстро взял себя в руки. – Тогда я полагаю, мы можем закончить наш разговор. Ты можешь передать всем, почему Сальмановский монастырь не предоставит помощи энгарнцам.

– Спасибо, настоятель. Я сообщу, – Ялмари поднялся, немного потоптался на месте, потом все же решился. – Простите мою смелость… Но если вы думаете, что, запершись в монастыре и злорадствуя по поводу гибели мирян, вы совершаете подвиг добродетели, то вы глубоко заблуждаетесь.

Тордой подскочил:

– Действительно дерзость! – он прищурился. – Как смеешь ты говорить такое?

– Я читал Священные книги. Народ всегда одинаков – он желает жить в свое удовольствие и не любит, когда его тревожат проповедями. Древних священников, к которым благоволил Эль-Элион, очень часто не слушали так же, как не слушают вас. Но когда наступала беда, те находились рядом со страдающими, облегчали их боль и молились за погибающих. Мне жаль, что таких священников нет и в монастыре. Прощайте, настоятель.

Тордой заметно побледнел, и когда лесник вышел из кельи, он не попрощался. Но по сравнению со всем услышанным Ялмари посчитал это мелочью.

Когда лесник проходил по коридору в комнату, еще раз почувствовал запах Ранели. Девчонка все еще не выходила из комнаты и находилась там с мужчиной. Вспомнились слова настоятеля о том, что люди развратились. В священных книгах Эль-Элиона записано всего четыре заповеди и последняя из них гласила: «Храни себя в чистоте до брака, а после брака храни верность избраннику». Немного Ялмари знал людей, поступающих так. Иногда казалось, что таких светлых и чистых как Илкер вообще не существует. Оборотни же ревностно почитали законы Эль-Элиона, считая эти заповеди законом стаи. Когда мальчикам исполнялось четырнадцать, их обучали ковке. К восемнадцати каждый из них кроме меча должен был выковать символ – круглый медальон, которые при надавливании легко раскалывался пополам, оставляя причудливый неровный край. Символ носили на шее до свадьбы – единственное украшение, которое позволяли себе оборотни. Во время помолвки, жених разламывал символ, получалось два медальона необычной формы. Один оставался у жениха, а второй получала невеста, для всех это служило знаком, что только вместе отныне они одно целое. Ялмари выковал такой медальон и бережно хранил его вместе с оберегающим талисманом. Наедине молодые люди в Умаре оставались только после свадьбы. Причем в отличие от людей, которые осуждали потерявшую невинность девушку и считали, что это совершенно естественно для мужчины, у оборотней правила были одинаковы для всех. Столь строгое соблюдение закона облегчалось тем, что оборотни, как и волки, однолюбы. То есть хвастаться праведностью не приходилось – всего лишь физиологическая особенность, помогающая поступать правильно. «Или все же у оборотня есть выбор? – задумался лесник. – Вот же Ранели нарушила закон стаи. Значит, и другие могут, но не делают. Или новые времена настали в Умаре?»

Ялмари подошел к столу. Хозяйка предусмотрительно поставила на нем два кувшина: с водой и с васагом. Лесник еще раз подивился: хозяйка, не спрашивая, знала, что он любит.

Налил в бокал напиток, подошел к окну. Оно выходило на главную улицу, поэтому его застеклили. Постояв немного, Ялмари открыл окно. На "чистой" улице и воздух должен быть чистым.

Лесник не ошибся. Городской шум ласкал слух – избавлял от тягостного одиночества. Ухо невольно уловило слова из соседней комнаты – кажется, там тоже открыли окно.

– Ты пришла потому, что понадобилась помощь. Разве не так? – низкий мужской голос.

Он собрался закрыть окно, чтобы не подслушивать, когда раздался взволнованный голос Ранели:

– Послушай, это мое последнее путешествие. Помоги мне найти этого мага. Его зеркала ответят на все вопросы. Я не буду тебя мучить.

Ялмари насторожился: "Маг, который может ответить на все вопросы. Это не Загфуран ли?"

– Ранели, мне кажется, ты не услышала главного, что сообщил тебе священник: решение должна принять ты. Никто тебе в этом не поможет. Ни люди, ни оборотни, ни маги, ни зеркала. И вообще, как ты можешь обращаться к магу? Чему вас в Умаре учат? Разве ты не знаешь, что, обращаясь к нему, ты отдаешь себя в его власть?

– Алет, он скованный маг, – терпеливо объясняла Ранели. – Знаешь, что это такое? За какое-то преступление его лишили способности колдовать. При нем сохранились зеркала, которые могут открыть будущее и прошлое, открыть дорогу к счастью. Только зеркала, Алет.

"Не Загфуран, – сделал вывод Ялмари. – Загфуран на скованного мага ни капли не похож"

Успокоившись, он закрыл окно. В задумчивости сел на кровать: "А что если это правда? Что если существуют зеркала, которые могут помочь в моем задании: показать будущее, подсказать правильное решение?" Лесник прошелся по комнате от окна до двери и обратно. До сих пор с каждым днем все больше казалось, что положение Энгарна безнадежно. Сильный маг, против слабых священников. А у Загфурана такие могущественные помощники – проклятые оборотни, вампиры. Настоятель еще упомянул о нечистых духах… А Энгарн остается один в этой битве. Может, Эль-Элион дал услышать этот разговор, чтобы подсказать, где можно найти помощь стране? Ялмари постарался успокоиться. Как никогда важно было услышать внутренний голос, который помогал принять правильное решение…

Вскоре в душу пришел покой. "Решено. Надо поговорить об услышанном с Ранели. Может, она сменит гнев на милость и покажет ему дорогу к магу. Или вместе отыщем путь. Если, конечно, маг находится в Энгарне. Ехать в другую страну некогда, придется тогда послать кого-то еще".

За неделю до этого

В праздник – День равноденствия – у Илкер было совсем не праздничное настроение. Она, конечно, надела лучшее платье: не темно-коричневое, а синее, с вышивкой по подолу. Но на душе осталась сосущая пустота, словно должна случиться какая-то неприятность. Такая тревога всегда посещала в народные гулянья. Во-первых, торжества вызывали воспоминания о том, "как было раньше", когда она жила в замке с родителями и Ашбелом. Во-вторых, она рассчитывала повидать братишку, но тетя передала ей записку с просьбой пока не приходить, потому что он едва привык к отсутствию сестры. Если Илкер приедет – опять Ашбел целый месяц будет грустить. Девушка не знала, справедливо ли такое решение, но ослушаться не посмела. Может, на день Добрых духов им позволят встретиться?

Она с мягкой улыбкой наблюдала, как другие горничные прихорашивались. Пайлун уже совсем оправилась от переживаний. Она причесала всех подруг и даже Илкер заставила сесть перед зеркалом. Всего четверть часа – и в зеркале появилась элегантная дама: прическа сделал ее немножко выше, изящная шея открыта, трогательные кудряшки придают невинность и очарование.

Девушка поднялась, повернулась перед зеркалом, чтобы еще раз убедиться, что она не ошиблась – по-новому уложенные волосы преобразили ее.

Тепло улыбнулась Пайлун:

– Большое спасибо. Это великолепно.

Что-то изменилось в манерах – словно появилась величавая снисходительность – и другие это заметили. Реума восхищенно ахнула:

– Илкер, ты как настоящая леди!

От этого замечания Илкер вздрогнула и рассмеялась. Она и вправду забылась на мгновение.

Вот только что теперь делать со всей этой красотой? Горничные собирались на городскую площадь – там до вечера будут давать представления бродячие артисты, а королевские служащие раздадут бесплатные напитки, народ станет петь и танцевать. Она на одно мгновение представила себя в этой толпе – совсем одну. Передернула плечами – лучше дочитать книгу. Или…

Или пойти в лес. Конечно, если она встретится там с Ялмари, он может решить… Но, скорее всего он тоже сегодня будет на площади. Сегодня все отдыхают и празднуют. Кроме поваров разве что… В конце концов, Илкер всегда в свободные часы ходила в лес. Она любит гулять по лесу. Почему сейчас что-то должно измениться?..

…Она столкнулась с Ялмари в холле и онемела от неожиданности. Лесник ослепительно улыбнулся. Почему ей кажется, что он с каждым днем становится все красивей? В отличие от нее он и одежду не меняет…

– Добрый день, сударыня, – он галантно поклонился, снимая шляпу – опять эта ужасная шляпа! – Вы ослепительны!

– Добрый день, – она несмело ответила на приветствие. Казалось, он тут же угадает, что у нее на душе, и от этого заранее становилось стыдно. – Спасибо за комплимент, сударь, но вы слишком снисходительны ко мне, – она присела в легком реверансе.

– Ты куда-то сбиралась? Пойдешь на площадь?

– Нет… Я не люблю толчеи, – объяснила, проклиная себя за то, что тон получился сухой и безжизненный. – Хотела погулять в лесу.

– Так любишь лес? – осведомился Ялмари.

Илкер поблагодарила его в душе за то, что он не обращается внимания на то, как она скована и холодна. Не уходит, продолжает с ней беседовать. Ведь она так ждала, чтобы он пришел.

– Лес живой, – отозвалась Илкер. Почему-то казалось, что он непременно поймет, что она хочет сказать. И он понял.

– А парк мертвый, да? – пояснил Ялмари ее мысль – и взгляд стал такой теплый, даже горячий, что щеки девушки невольно зарделись. – А хочешь, я покажу тебе живой парк? – спросил он. – Таких мест немного, но все-таки они есть. Пойдешь?

– А ты разве не по делу во дворце? – робко поинтересовалась она.

– Сегодня праздник, – объяснил он. – У меня выходной. Я пришел потому, что мечтал тебя увидеть. Это ничего?

– Ничего, – она, наконец, нашла в себе силы улыбнуться. – Хорошо, я готова посмотреть живой парк.

– Замечательно, – Ялмари протянул руку, она вложила тонкие, холодные от волнения пальцы, и они вместе спустились по ступеням. – Учти, путь неблизкий.

– До леса наверняка дальше.

Он отпустил ее – держать дальше руку не позволяли приличия. Илкер ужасно негодовала на того, кто сочинил эти правила. Хотя с другой стороны этот мудрец все же знал, что делал…

– Как книга? – поинтересовался Ялмари, пока они шли мимо стриженых лужаек и великолепных фонтанов. – Не обманула твои ожидания?

– Н-нет… – неуверенно откликнулась Илкер. – Все именно так, как рассказывал отец.

– То есть оборотни – это такие душки, напоминающие домашних собачек?

– Вовсе нет, – тут же возмутилась Илкер. – Оборотни – могут превращаться в настоящих волков. Если ты стал их врагом – пощады не жди. Дело в том, что и владея серебряным оружием нелегко справиться с оборотнем. Но вот без причины они не нападают. Люди часто приписывают им разные зверства, но на самом деле, они живут, как и люди: женятся, рожают детей. Убивают, когда приходится защищать свою жизнь или жизнь близких. Написано, что они не мстят никогда, но я не знаю, насколько можно верить этому мнению. Все же писал не оборотень. Что ты думаешь об этом?

Ялмари загадочно поднял брови.

– Я могу согласиться или не согласиться с тем, что написано в книге. Знаешь, однажды я пришел к выводу, что вся наша жизнь – это жизнь выбора и веры. Мы почти ничего не знаем сами – кто-то сказал, кто-то написал, а мы выбираем верить или нет. Выбираем, чьему мнению можно доверять, а чьему нельзя. Согласна?

– Интересная мысль, – Илкер помолчала. – Пожалуй, очень верная мысль. Итак, что выбрал ты относительно оборотней? – на лице мелькнула лукавая улыбка.

– Пожалуй, то же, что и ты. С одной маааленькой поправкой. Злые оборотни все же встречаются.

– Это естественно, – охотно согласилась Илкер. – Среди людей тоже далеко не все милые.

– Я не об этом. Сказки о кровожадных тварях не лишены почвы. В "Священной истории Энгарна" написано о так называемых оборотнях по крови. О тех, кто рожден оборотнем от родителей оборотней. Но есть еще и проклятые. Темные маги могут наложить на любого человека заклятие луны. Тогда в полнолуние он будет обращаться в хищника, не могущего утолить голод, сколько бы он ни ел. Представляешь, что может натворить проклятый, всего за одну ночь? И учти – он полностью теряет разум, может убить дорогих ему людей, а когда луна зайдет, он снова станет человеком и забудет о том, что совершил ночью.

– Как страшно! – Илкер передернула плечами. – И как отличить такого человека?

– Никак. Говорят, раньше священники могли сразу определить, если на человека наложено заклятие. Может, и остались такие, но, наверно, их единицы. Так что перед проклятыми мы беззащитны.

– Это ужасно… А вот еще, скажи… Может, ты знаешь… Никак не могу понять – куда девается одежда, когда оборотень превращается в волка.

– Я не совсем эксперт… – Ялмари смутился. – Но кое-что слышал и об этом. Как бы тебе объяснить… – он посмотрел вперед. Они вошли в тенистую аллею с вековыми дубами. Впереди блеснула вода. – Иди за мной, – он опять взял ее за руку. Сердце Илкер забилось часто-часто, она очень надеялась, что лесник не заметит, как она разволновалась от этого простого прикосновения. Он невозмутимо подошел к небольшому пруду, зачерпнул горсть воды. – Видишь воду? – обратился он к Илкер, не выпуская руки. Потом вылил ее на траву. – Где она теперь? – с хитрым видом спросил он.

– В земле? – предположила Илкер.

– Нет, – заверил он. – Смотри, – потянул за руку, заставляя нагнуться, чтобы рассмотреть тонкие зеленые листья и стебли. – Поняла?

Там, где он брызнул водой, трава стала мокрой.

– Вода на траве? – уточнила Илкер свой вывод. – Ты хочешь сказать…

– Представь, что кожа оборотня, – он легко прикоснулся к ее запястью, – становится шкурой волка. В нашем примере – это трава. Тогда одежда, – такое же легкое прикосновение к рукаву платья, – станет чем-то вроде воды на этой траве.

Еще ни разу не стоял он так близко. Несколько мгновений они смотрели глаза в глаза. Она слышала, как бьется сердце. О Эль-Элион, только бы он не почувствовал, что происходит. Илкер быстро отвернулась, сбрасывая наваждение. Кажется, это поступила не очень разумно, когда решила погулять с ним в лесу.

– Что с тобой? – вполголоса проговорил он. – Что-то не так?

– Нет-нет, – губы сложились в вымученную улыбку. – Все хорошо, – она тряхнула головой. – Одежда превращается в как бы воду на шкуре. Любая одежда? А если на оборотне рыцарский доспех?

– Пойдем дальше, – показал он рукой направление. – Мы почти пришли.

В этом месте парк действительно напоминал живой лес. Разве что живности не водилось, да тропинки уж слишком хорошо вычистили. Между дубами мелькнуло что-то белое. Вскоре перед Илкер предстала мраморная беседка.

– Какая красота! – воскликнула она и помчалась вперед. Беседка стояла на небольшой поляне. Вокруг зеленая стена леса. А изящная вязь ограды напитана солнечным теплом. Илкер коснулась витков изгороди, провела рукой по скамье. – Никогда не слышала ни о чем подобном!

– Еще бы, – горделиво усмехнулся Ялмари. – Знала бы – не гуляла бы по лесу.

– Гуляла бы, – возразила Илкер. – Лес – это иное. Ты же знаешь.

– Знаю.

Они сели в беседке на расстоянии трости друг от друга. Словно сговорившись, избегали встречаться взглядами.

– Так что насчет оборотней?

Ялмари откинулся назад, подставляя лицо солнцу.

– Ты всерьез полагаешь, что оборотням нужны доспехи? Вообще-то и в человеческом обличье их почти невозможно убить.

– А серебро?

– Ты видела серебряные сережки? – Илкер кивнула. – Они мягкие, да? Руками можно согнуть. Это потому что в Энгарне еще не научились хорошо очищать серебро. А ранить оборотня можно только чистым серебром. Как ты себе представляешь серебряный меч?

– Можно посеребрить стальной меч, – предложила Илкер. – Если купить чистое серебро в Кашшафе или у лейнских купцов.

– Правильно, – согласился Ялмари. – Но скажи, часто ты встречала такое оружие? – серебром иногда украшают мечи, делая на них надписи или узоры, но и только. Так что получается, шанс встретиться с человеком, который может хотя бы ранить оборотня, очень невелик. Следовательно, доспехи оборотни не носят. Но если бы даже носили… Все, что на них есть: деньги, оружие… Шляпа! – он помахал головным убором, – все становится невидимой и неощутимой пленкой на шерсти. И вернется в прежнее состояние, когда оборотень вновь примет человеческий облик.

– Слушай… – Илкер напряженно размышляла. – Но получается, что оборотни почти неуязвимы.

– Почти… – лесник вдруг изменился в лице. От спокойствия и радости не осталось и следа, будто вспомнил что-то ужасное. Какое-то время он напряженно молчал. Потом еле слышно промолвил. – Если есть сковывающий ошейник. Магический… Тогда оборотня можно сжечь…

Илкер притихла, наблюдая, за побелевшим лицом лесника, а он погрузился в воспоминания…

…Ялмари не видел этого. И мама – женщина, полюбившая оборотня – никогда не рассказывала об этом эпизоде своей жизни. Щадила сына. Просветил друг. А тому рассказали родители. Рассказали так, как могут рассказывать лишь люди: скупо, в особых местах вставляя пошлые шутки. Может, именно поэтому воображение легко дорисовало то, чего сказано не было.

Отец Ялмари не совершил никакого преступления. Единственным преступлением было то, что он не человек. Поэтому в одной из деревень, его привязали к дереву. Дерево было живое. Ветви шумели над головой, напоминая о спасительном лесе – таком близком. Отцу не хватило каких-нибудь полчаса, чтобы уйти от погони.