Текст книги "Полнолуние: закон стаи"

Автор книги: Алена Даркина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 25 страниц)

Ранели помчалась в город князя Дагмара – он стоял ближе всех к западной границе. Недалеко от города ее задержали стражи. Она обратилась в человека, волосы волной упали на плечи:

– Где князь Дагмар? – она говорила так взволнованно, что ее проводили к князю, не расспрашивая в чем дело.

Дагмар ужинал. От него еще пахло огнем горна и закаленной сталью – князь считался одним из лучших кузнецов Умара. Увидев Ранели, он набычился:

– Опять ты… Сказано же тебе…

– Тевос в плену! – выпалила она с порога.

– Что? – Дагмар поднялся, разом наполнив собой всю кухню. – Откуда ты знаешь? Как это произошло?

Ранели начала сбивчиво рассказывать, то и дело срываясь на истерические всхлипы. Брала себя в руки, рассказывала дальше. Дагмар хмурился, она сжималась в комочек.

– Ты хочешь сказать, – прогремел он, – что без разрешения покинула Умар и пошла за вожаком? – Ранели ничего не ответила, только затравлено посмотрела на князя. – Если он погибнет, – Дагмар шагнул ближе, навис темной скалой, – я задушу тебя собственными руками. Он пошел один, потому что так был шанс вернуться! – он посмотрел на стража. – Быстро посланников к князьям, собираемся в моем городе, будем решать, что делать. Кто там еще? – заглянул другой оборотень. – Эту отведешь в погреб и запрешь, – повернулся к Ранели. – Пока не выясним, жив ли Тевос, посидишь взаперти. После решим твою участь.

Ранели покорно пошла за стражем. Слова князя о том, что лишь в одиночку у Тевоса оставался шанс, убили окончательно. Она села на скамью в подвале, спрятала лицо в коленях. На душе было так муторно, что хотелось наложить на себя руки. Если с вожаком что-то случится…

Ранели снова вскочила и прошлась по погребу, она не знала, куда себя деть от беспокойства. С улицы раздавались голоса, она вслушивалась, надеясь узнать хорошие известия, но все вновь стихало, и надежда угасала.

Мысли метались между вожаком и Алетом. Воспоминания причиняли боль. Сознание, будто защищаясь, переключалось на более приятные картины. Например, рассказы Сокола об эйманах. Когда-то она мечтала побывать в гостях у этого народа…

…Высокие сосны и кедры, пушистые ели – другие деревья почти не растут. Замки, сложенные десяток поколений назад из огромных камней – неприступные, покрытые мхом. Люди-эйманы, живущие в них кажутся такими же замкнутыми: у них нет одного правителя. Только дома: дом Медведя, дом Гепарда, дом Оленя… Двадцать домов, в каждом из которых растут лишь сыновья. Мальчики, чувствующие не только себя, но и эйма – животное, которое растет вместе с ними. Они смотрят на мир глазами человека и глазами животного одновременно. Чем старше они становятся, тем лучше управляются со второй половиной. И тогда в семнадцать лет наступает день, когда они должны взять имя. Алет не рассказывал об этом обряде подробно. Ранели поняла лишь одно – все происходит на грани жизни и смерти. Ты станешь настоящим эйманом, только если сумеешь выжить, сумеешь взять имя. А Охотник проследит за тем, чтобы это не было слишком просто для тебя.

Охотник – главный враг и единственный повелитель эйманов. Он живет отдельно, не вмешиваясь в дела эйманов, лишь давая имя и совершая обряд венчания. И чтобы эйманы не забыли, какую власть он имеет над ними, с детства и до старости в семейных преданиях рассказывают о Том, в чьих руках их судьба. Он может подчинить любого эймана. Может убить, может поработить волю, может лишить детей. От него нет спасения, потому что дом каждого, кто противостанет ему, погибнет. Так произошло с домом Драконов, а дома Медведя и семья Каракара чудом уцелели.

От этих разговоров всегда становилось жутко. Алет чувствовал это и начинал рассказывать о другом. О том, что нет более свободолюбивого народа, чем эйманы. Никогда они никому не подчинялись. Не избиралось среди них ни царей, ни князей. Все дома защищали себя сами, и еще не случалось, чтобы люди смогли победить их. Среди эйманов немало искусных ремесленников, но в основном они занимаются торговлей. Путешествуют по трем материкам Гошты, дешево покупают – дорого продают. Знают, благодаря эйму тайные тропы, заранее видят засаду. Им не страшна непогода – они заранее чувствуют наступление ненастья. Алет рассказывал, что разбойник Ир несколько раз пытался грабить его караваны. Но Сокол встретился с ним и предупредил: "Все твои люди будут умирать загадочной смерть, если ты не оставишь в покое моих людей". Ир, конечно, не поверил. Тогда Алет стал посылать эйма-сокола к его людям, когда они оставались в одиночестве. Они умирали один за другим, и никто не видел, как и почему это происходило. Ир сдался: пообещал никогда не трогать того, что принадлежит Соколу. Так защищал имущество не только Алет, поэтому на Гоште не встречалось более удачных купцов.

Самым влиятельным был дом Воробья – его глава в прошлом году отметил семидесятилетие, а родственники насчитывали более трехсот человек. Ему противостоял дом Гепарда – не самый многочисленный, но очень могущественный, возможно, потому что нынешний Охотник вышел из этого дома. Старейшины этих домов, входили в городские советы, ссужали деньгами не только графов, но часто и королей на всех материках Гошты, и таким образом, эйманы влияли на происходящее в странах больше, чем могли предположить люди. Ни одного человека, эйманы не вводят в свой круг, и никто не догадывается, что их предводители с татуировкой животного на груди возле сердца, и не люди вовсе. Лишь когда приходит пора создавать семьи, молодые парни приводят к себе в дом женщин, которые больше никогда не покидают стен непреступных замков…

Ранели тяжело вздохнула. Алет и ей такую судьбу готовил? Да разве ей усидеть дома? Нет, как бы ей не хотелось, она не смогла бы стать хорошей женой Алету. Сидеть у окна и ждать, когда он вернется из очередного путешествия – это не по ней. Неужели Сокол не понимал этого? Наверно, понимал. Потому и распрощался.

3 юльйо 5068 года от сотворения Гошты, Западный Энгарн, замок графа Иецера

Сквозь кровавый бред Тевос слышал чей-то тихий плач, и разум говорил, что он мужчина, он должен узнать в чем дело, утешить. Даже если у самого не осталось ни сил, ни воли, он должен. Он будто тонул в месиве из крови, кусков плоти, костей и волос, все пытался всплыть на поверхность, стряхнуть с себя мерзкую слизь, и увидеть, наконец, кто же это плачет, но как только казалось, что он нащупал под ногами дно, снова оскальзывался и тонул. Когда мерзкая жидкость хлынула в нос, забивая легкие, вожак понял, что это конец: если не сможет выбраться сейчас, не сможет никогда. Отчаянным рывком он бросил тело вверх, чтобы глотнуть воздуха и очнулся.

Воздух обжег носоглотку, будто он вдохнул огненный жар. Неужели и там все изранено серебром? Тут он снова услышал плач. Тевос сделал усилие и открыл глаза. "Опять эта милая девушка. Почему она плачет? Кто ее обидел? Эх, если бы я не чувствовал себя как кролик, с которого живьем содрали шкуру, я бы показал ее обидчикам…"

Она заметила, что вожак очнулся, слезы закапали чаще:

– Простите меня, – запричитала она прерывающимся голосом. – Простите. Я не думала, что они будут так с вами… Я дам вам умереть, если хотите.

"Добрая душа", – усмехнулся про себя – лицо болело, он не мог не только откликнуться – даже улыбнуться ей. Опять прикрыл веки. Девушке это не помешало, она продолжала разговаривать вполголоса:

– Мама уснула, – объяснила "сиделка". – Она очень устала. Я тоже устала, но они не должны об этом знать. Они должны думать, что мы сильные, что мы не сломлены. Отец так учил. Если поймут, что мы отчаялись, будет еще хуже. Отец нас обязательно вытащит отсюда. Он найдет нас, где бы мы ни были. Тогда вас тоже спасут. Может, все-таки я перевяжу ваши раны еще раз? – на его лицо упала слезинка. Тевос посмотрел в очаровательное лицо. – Мне очень страшно, – доверительно сообщила девушка. – И даже мама не знает, как мне страшно. А когда вы рядом, я почему-то верю, что все будет хорошо. Можно я перевяжу ваши раны?

Она вглядывалась так просительно, что вожак опять внутренне рассмеялся. Как она трогательна в этой просьбе. Что ж, если женщина просит… Почему бы и не разрешить спасти себя еще раз. Может, и не зря будущее виделось таким туманным. Может, если он позволит лечить себя, то останется в живых, может, ее отец спасет всех – она так в это верит. Хотя вряд ли он относится к оборотням с такой же нежностью, как это милое создание. Тевос медленно закрыл и открыл глаза, давая согласие на лечение. Девушка тут же развила бурную деятельность. Он и вправду ей помогает. Если бы не он, девушка погрузилась бы в печальные мысли, ей стало бы еще страшнее. А так есть занятие. Очень важное: спасать полумертвого оборотня.

Тевос стискивал зубы и тяжело дышал, когда спасительница меняла повязки, накладывала мазь. Вскоре проснулась мать, воскликнула возмущенно:

– Ойрош, что ты делаешь? Ты ведь обещала…

– Он разрешил, – теперь голос звучал так твердо, что и не подумаешь, будто это она плакала четверть часа назад.

Мать подошла, чтобы помочь. Вдвоем они управились быстрее. Впервые вожак осознал, что лежит голый, но стыда не появилось: на пороге смерти, теряешь чувствительность к обыденным вещам. Если бы он хотя бы говорить мог – обязательно бы попросил, чтобы прикрыли…

На этот раз Тевос потерял сознание после того, как мазь наложили и на грудь, и на спину.

…Он стоял на коленях в храме Эль-Элиона. Огоньки на стенах то колебались как пламя свечи, то застывали будто звезды. В любом случае света они не давали. В полной тьме он стоял на коленях и чувствовал себя абсолютно одиноким и беспомощным. Невольно вспомнились строки Елиегоэная, ногальского поэта:

"Погружаясь в себя, ничего не находим,

Там пустота.

Выходим в космос, рыщем взглядом,

Ан, и там ничего,

Кроме звезд"1.

1 И. Лобанов.

Елиегоэнай был смелым поэтом, чего стоит хотя бы это словечко "космос". Не "вселенная", как в священных книгах, а космос – как у ученых-астрологов. Другие боялись использовать в поэзии слова из научных трактатов, а он не боялся. Поэтому других забудут, а его будут помнить…

"Ничего, кроме звезд". Вот так он себя и чувствовал сейчас: ничего кроме звезд. Все надежды напрасны, если они не справятся сами, никто не поможет. Но он все же стоял на коленях и ждал чего-то.

Будто ветер пролетел по храму, будто чья-то рука погладила по голове, и он оказался среди стаи. Впереди стояли князья – все как один старше его. Смотрели сурово и недоверчиво, а он запрокинул голову к небу и заговорил: об урожае, о смерти, о войне, о голоде, снова о смерти… И лица князей суровели, а потом что-то вроде мимолетного страха коснулось их – тоже походило на ветер, пронесшийся по лицам. В следующее мгновение кто-то обхватил его сзади и бросил в чан с кипящим серебром. Тело горело, кожа облазила клочьями, а он все вытягивал шею, чтобы увидеть там в вышине звезды. Хотя бы звезды, раз больше ничего нет…

К вечеру Тевос пришел в сознание. Страшно мучила жажда. Девушка с диковинным именем Ойрош спала в кресле рядом с ним. Свеча стояла позади, на столе, так что лицо не разглядеть: вместе с жизненными силами ушла и острота зрения оборотня. Лишь обоняние еще помогало отличить дочь от матери.

Кажется, герцог решил сегодня больше не беспокоить Тевоса. Тазраш никуда не торопился, поэтому дал пленнику немного оклематься.

Тевос приоткрыл рот, но так и не смог произнести ни звука – настолько пересохло горло. Ужасно чувствовать собственную беспомощность, но не страшнее, чем в видении, которое промелькнуло только что. Он всматривался в сторону девушки, надеясь, что она почувствует взгляд. Не выдержав, глухо застонал. Ойрош вскочила, подбежала к нему.

– Что? – с тревогой спросила она. – Вы что-то хотите? Может быть, пить? – безошибочно угадала девушка. Тевос облегченно закрыл глаза.

Ойрош поднесла к губам бокал, но он резко дернул головой. Только вина не хватало.

– Не хотите вина? – сообразила девушка. – Дать воды?

Он вновь выразил согласие. Вода, которая полилась в рот, показалась сладкой. Она несла облечение и силу. Тевос опустошил кружку и с облегчением откинулся на подушки. А затем прошептал с мольбой:

– Прикройте меня чем-нибудь!

– Вам холодно? – изумилась девушка.

– Да, – соврал он.

– Не может быть, – обличила она. – Вы стесняетесь. Но на воздухе раны заживут лучше. Хотя… – Ойрош легким движением прикрыла его снизу.

Тевоса это вполне устроило. Теперь он мог продолжать рассматривать спасительницу.

– Вам лучше? – осведомилась она, заметив этот взгляд.

– Да, – голос тоже обрел силу.

– Можно поговорить с вами?

– Ойрош! – в голосе матери отчетливо прозвучал упрек.

Девушка коротко глянула в ее сторону.

– Как вы считаете, я веду себя неприлично? – поинтересовалась она.

– Нисколько, – вожак даже улыбнулся, хотя ожоги на лице тут же дали о себе знать и он, охнув, сморщился и прикрыл веки.

– Вот видишь, мама. Да и вообще что значат здесь и сейчас приличия? Ты не знаешь, сколько нам осталось… – эти слова Ойрош произнесла ровным, почти безразличным голосом. Говорила о смерти, как хозяйка рассуждает о грядущем посеве: может, распогодится и посеем завтра, а может и на неделю придется задержаться. – Как вас зовут? – обратилась она к оборотню.

– Тевос, – представился он. – Тевос Восгран.

– Я Ойрош Шонгкор, а моя мама – Унайзат Шонгкор. Она сейчас краснеет и смотрит на меня с укоризной. Порядочные девушки не ведут себя так, как я. Вы тоже так считаете?

– Нет, – он постарался говорить серьезно, хотя это нелегко давалось. – В стае девушка может начать разговор так же как мужчина и никто ее не осудит.

– В стае, – повторила Ойрош эхом. – Отец не любит стаю, – заметила она. – Может, потому что он никого не любит, кроме своей семьи, а может, потому что боится, что вы попытаетесь прогнать его, и начнется война. А вы берете в плен людей? – она прищурилась.

"Вряд ли меня спасет кто-то кроме стаи, – решил Тевос. – Как чувствовал…"

– Нет. Мы стараемся не иметь отношений с людьми.

– Почему? – разговор Ойрош вела будто без всякого интереса. "Хочет чем-то занять себя, чтобы меньше думалось о грустном. И задала вопрос, для того чтобы просто спросить о чем-то. Я отвечу", – Тевос не судил девушку за это, он готов был послужить ей хотя бы так.

– Наверно, это традиция. Мы считаем, что люди превратили поклонение Эль-Элиону в обряд, они не вкладывают в это душу, потому что погрязли в грехах.

– То есть, общаясь с людьми, вы можете оскверниться?

Тевос пригляделся: "Я ее задел?"

– Не совсем. Люди могут заразить нас. Заразить пренебрежением к заповедям Эль-Элиона.

– Вы так нестойки? Что же у вас за вера?

"Точно. Обиделась. Столько высокомерия…"

– Я не хотел вас оскорбить. Как я сказал, это скорее традиция и скорей всего ложная. Подкрепленная тем, что люди ненавидят нас и стараются убить при первой возможности.

Ойрош кивнула. Тут же встрепенулась:

– Может, вы хотите есть? У нас есть немного каши…

– Нет, – устало пробормотал он. – Я, пожалуй, посплю немного. Устал.

– Простите!

Он собрался сказать, что ничего страшного, что приятно было поболтать с ней, но не смог. Силы стремительно покидали его. Слова пронеслись в мыслях и канули в чернильную тьму беспамятства.

В это же время в замке.

Илкер очнулась и испуганно обвела глазами комнату. Неужели она еще во дворце? За время болезни сонь и реальность переплелись так тесно, что она не сразу понимала, на каком свете находится. Рядом с кроватью на стуле сидела подруга. Пайлун заметила, страх в глазах девушки, хотя и не знала его причину. Ласково вытерла лоб влажной тряпицей. Пожалела:

– Бедная, как же ты могла так простудиться?

Илкер вздохнула: болезнь это не самое страшное. Но почему во сне видится один и тот же город? Разве такое бывает? Хотя, наверно, в болезни бывает еще и не такое. К тому же Пайлун дает какое-то лекарство. Кажется, она говорила, что его принес Полад. Но странно, что всегда происходит одно и то же: как только она принимала лекарство, хотелось спать. А когда она засыпала, попадала в город со страшным храмом – Храмом судьбы. "Так может, это лекарство так действует?" Пайлун и сейчас поднесла к ее губам чашку. Илкер попыталась отвернуться, как в прошлый раз, но на этот раз подруга осталась непреклонной.

– Надо выпить! Полад приходил, – объяснила она. – Страшно ругался, ногами топал. Я еще его таким не видела. Сказал, что уволит меня и возьмет другую горничную, которая будет тебя лечить, а не убивать. Я его боюсь. Хорошо, если только уволит, а ну как в тюрьму посадит? Да и тебя не хочу убивать. Когда ты его чай пьешь, у тебя жар спадает. Так что придется тебе пить. Полад откуда-то все знает! Сразу догадывается, что я тебе меньше лекарства дала. Как будто мысли мои читает. Может, не зря говорят, что он колдун…

Илкер не верила, что Полад колдун, а вот в то, что ему могла чем-то помешать горничная принцессы по имени Илкер – предположить могла. Что в этом настое? Однако она повиновалась Пайлун. Смерть от яда не такая страшная. Если она еще раз попадет в Храм судьбы – это точно будет последний раз. Она выпила приятно сладкий настой с сильным незнакомым запахом до дна. И тут же комната расплылась и исчезла.

…Илкер стоит на площади у храма. Холодный ветер треплет ночную рубашку. Поземка хлещет по ногам. Девушка обняла себя руками. Странно, что на этот раз ее не провели еще по одной улице города. Может, потому что она накрепко запомнила: все дороги города ведут к Храму судьбы. Потому что судьба неумолима, как Всетворящий. Она подняла голову и всмотрелась в дракона, лежащего на крыше. Чудовище ответило ослепительно красным взглядом.

– Пропустишь меня еще раз? – спросила Илкер скорее у самой себя. – Пропустишь. Хотя я не хочу туда идти.

Она не знала, почему этот страж храма игнорирует маленькую съежившуюся фигурку. Посмотрит один раз, и отворачивается, будто она недостойна его внимания. Девушка пошла вперед. Становилось все холоднее, а в храме – тепло. Но идти туда все равно не хотелось. Может, смерть принесет покой и облегчение, но смерть смерти рознь. Она бы хотела уснуть и не проснуться как мама когда-то. Без кошмаров. Но смерть в древнем храме, где она не понимает что происходит, а знает только одно: она должна умереть здесь, чтобы жил он… И еще этот голос, который все уговаривает ее одуматься. Как только она слышит его, понимает, что другого пути просто нет. Это то, для чего она родилась и нужно исполнить свое предназначение как можно скорее.

Но ведь это ужасно несправедливо! Почему одни рождаются, чтобы жить в счастье, а она лишь для того чтобы умереть? Илкер стало так жаль себя, что по лицу покатились слезы.

Ноги свело судорогой от холода, но она не остановилась, чтобы растереть их, лишь чуть согнулась, словно несла тяжелую ношу, и буквально потащила себя к храму. Каждый шаг давался с трудом. На ноги будто повесили тяжелые кандалы, которые тянули назад. Но она все же преодолела узкие ступени. Постояла между огромных темно-синих колонн. "Сегодня никто не попытается остановиться меня?" – что-то заставило ее обернуться на площадь. Сердце лихорадочно забилось в горле, когда она увидела, что там происходит. На площади стоял Ялмари. Рядом с ним еще какие-то люди – все незнакомые, кроме лорда Сорота. В глаза бросилась женщина в доспехах – кажется, так одевались жительницы Яхии. "Как они сюда попали?" Ялмари где что-то крикнул – она не смогла разобрать слов, он стоял слишком далеко и ветер уносил звуки. Но внутри себя она услышала: "Не уходи, я не хочу жить без тебя!" Он несколько раз покачал головой. Увидев, что девушка не слушается, пошел к ней, но "волк" Полада, стоявший рядом, толкнул его в бок, а с неба упал огонь на то место, где только что стоял лесник.

Илкер все поняла: он знает, что она погибнет там, в храме и хочет ее остановить. В спину пахнуло тепло – двери храма открылись, приглашая внутрь. Ялмари не понимает. Она должна войти туда, потому что…

"Потому что – или ты, или я", – Илкер медленно вытерла слезы с глаз, ласково улыбнулась Ялмари и попросила внутри себя, зная, что он услышит, как услышала она: "Пожалуйста, живи!" Повернулась и, быстро пройдя мимо колонн, вошла в храм. Нельзя медлить. Если он еще раз попытается остановить ее, может погибнуть.

Храм встретил ароматом благовоний и темнотой. "Как тут спокойно! – удивилась она. – Почему я боялась? Надо в следующий раз сказать Ялмари, как здесь хорошо, чтобы он не волновался. Он, может, думает, что мне будет больно…" Она шла по величественному зданию. На стенах зажигались огни, похожие на звезды в ночном небе: света они почти не давали. Илкер лишь смутно различала колонны, поддерживающие высокий полукруглый свод. Ногам стало легко и очень уютно. Будто она ступала по мягкому ковру. Впереди стало светлее: у алтаря горели свечи. Сердце охватило волнение, жар прилил к щекам. Еще несколько шагов…

…Свечи расставлены аккуратным прямоугольником вокруг каменного ложа-алтаря. На толстой плите, высотой около локтя1 от пола, высечено углубление, повторяющее

1локоть – мера длины, примерно соответствующая 50 см.

очертания женского тела. Илкер должна лечь, раскинув руки. Так будет удобно.

"Для меня", – сердце заныло от ужаса и отчаяния – она не хотела умирать!

– Не для тебя! – прогремело откуда-то сверху, эхом разнеслось по храму. – Прочитай, – приказали ей.

Девушка всмотрелась. На плите впереди высекли какие-то знаки. Буквы? Но она не знала этот язык, поэтому не сможет прочитать надпись.

– Читай! – прогремело сверху и в то же мгновение высеченные узоры рассыпались и еще раз сложились в знакомый энгарнский алфавит. Как просто. Написано: "Или он, или ты". – Ты можешь не умирать, – загрохотало с неба.

"Я не могу остаться в живых, – возразила Илкер и успокоилась. Шагнула к плите, размышляя, как лучше лечь на каменное ложе. – Это не больно", – уговаривала она себя. Девушка вздрогнула всем телом, когда колени коснулись камня – он оказался холодным как лед. Но это ее не остановило…

3 юльйо 5068 года от сотворения Гошты, Западный Энгарн, владения графа Иецера

Благословенное безумие! Ялмари никогда не думал, что будет жаждать того момента, когда разум померкнет, потому что тогда уже ничего не сможешь бояться. Он скулил и жался к земле, глаза слезились и лезли из орбит от ужаса. Но сойти с ума мешал голос. Он звучал опять и опять, навязчиво, как весенняя муха, бьющаяся в стекло. Ялмари не хотел его слышать, но голос с омерзительной настойчивостью взывал, так что он невольно начал прислушиваться. Принц не мог разобрать, что твердят, но и отмахнуться не мог. Вновь стал прислушиваться и, наконец, различил тихое:

"Ялмари… Ялмари Онер…"

Какого шереша нужно? Он еще раз ткнулся носом в камни, но голос набирал силу, теперь он звучал рядом, стал властным и сильным:

"Ялмари! Ялмари Онер! – и, наконец, будто крикнули в ухо. – Принц Ллойд!"

Он вздрогнул, и голос сказал мягче.

"Ялмари, это я, Балор. Ты слышишь меня?"

Принц в тоске помотал головой. Взгляд упал на клетку, где сидел Балор. Остолбенел, с трудом соображая. Это голос князя он слышит внутри себя? Он пытается что-то сказать?

"Ялмари, это я, Балор. Ялмари приди в себя, слушай меня".

Принц взвыл и снова забился о камни. Голос мешал, и ужас навалился с новой силой. Что-то должно уйти, чтобы он, наконец, получил покой.

"Ялмари, закрой глаза! – закричали внутри него. – Закрой глаза, принц! Приди в себя и закрой глаза!"

Преодолевая оцепенение, принц взглянул на товарища, и, наконец, повиновался – прикрыл веки. Легче не стало: волны ужаса накатывали одна за другой, мешая дышать, сжимая сердце тисками.

"Ялмари, вспомни, кто тебя ждет дома, – настойчиво требовал Балор. – Вспомни что-то хорошее. Вспомни, кого ты любишь. Что-то, что заставит тебя жить. Вспомни, принц!"

Ялмари попытался выполнить требование – и голова мучительно заболела. Он стал раскачиваться из стороны в сторону. Попытка вспомнить хоть что-то вызывала непередаваемую боль. На ум ничего не приходило. Ни одного дня. Ни одного события. Есть ли прошлое? Кто он? Почему этот волк называет его Ялмари?

"Ты Ялмари! – вновь раздался крик. – Приди в себя. Ты принц Энгарна. У тебя там осталась мать и сестра. И еще кто-то. Кто ждет тебя? Тебе надо выжить!"

Ялмари казалось, что в сознании поворачиваются ржавые колесики. Расплывчатые образы мелькали в голове. Чьи-то лица, чьи-то голоса, чьи-то прикосновения. Вокруг кружилась метель. Принца замутило от этого мельтешения, но внезапно, один образ остановился перед ним.

"Илкер!" – образ девушки вспыхнул в сознании так ярко, словно окунулся в солнечный свет. Илкер – светлая и счастливая – смеялась на полянке у озера… Видение исчезло так же внезапно, как появилось. Принц оказался на площади незнакомого города. Дома вдали зияли мертвой пустотой. Рядом князь Балор, друг Герард, капитан Шрам и еще какие-то люди. Перед ними высилось огромное здание. Колонны, казалось, уносились в небо. А вместо крыши… Вместо крыши на храме (Ялмари знал, что это оскверненный храм) лежал каменный дракон. Его глаза вспыхивали красным светом и угасали. Между темно-серых колон мелькнуло что-то белое. Принц присмотрелся, и сердце перестало биться – на пороге храма стояла Илкер в ночной рубашке, с распущенными волосами. Как она там оказалась? Он сделал шаг к ней и немедленно, каменный дракон ожил – из пасти вырвалась огненная струя. Ялмари не погиб потому, что князь Балор, стоявший справа, сделал подсечку и толкнул в сторону буквально за миг до того, как пламя коснулось мостовой. Он лежал на камнях, потирая ушибленный бок. А Илкер подняла руку в знак прощания.

– Нет! – закричал он, чувствуя, что если девушка зайдет туда – умрет. Закричал захлебываясь, отчаянно стараясь найти слова, которые бы ее остановили. – Нет, Илкер, ты не можешь! Иди ко мне. Ты не должна. Я не смогу без тебя!

Она медленно покачала головой. Губы шевельнулись. "Мне не будет больно", – услышал Ялмари. Повернулась и пошла в храм.

– Илкер, – закричал он в отчаянии. – Больно будет мне! Пожалей меня… – последние слова прошептал осипшим голосом.

Плечи Илкер вздрогнули. Она застыла. Стало заметно, как девушка тяжело дышит, будто борется с собой. Внезапно она повернулась и со всех ног кинулась к принцу. Упала к нему на колени, обхватила руками шею, прижалась губами.

– Милый… – говорила ему на ухо. – Милый…

Молния расколола небо, разрывая картинку пополам и обрушивая на них тьму…

…Ялмари очнулся. Он в пещере. Слева клетка. Поймал пристальный взгляд Балора, который стоял в ней.

"С возвращением!"

Ялмари перевел взгляд в глубь пещеры. Маг вытянулся во весь рост. Какой же он низенький – меньше Ялмари на полголовы. Вокруг клубился черный дым.

– Прочь! – взмахнул он руками. Стало заметно, как сильно Загфуран раздражен. Дым исчез. Они стояли друг напротив друга. – Что ж, теперь я знаю, что оборотни, трансформируясь в волков, могут противостоять духам гор. Это полезная информация. Но тебе она не поможет. Ты все равно умрешь.

Ялмари злобно зарычал и бросился на мага – их разделяло две трости – но не успел. Так же как и в первую встречу, маг протянул руку – и горло сжало тисками. Он знал, что на этот раз маг не отпустит, пока не задушит…

В глазах Ялмари расплывались круги. Он уже не видел ни мага, ни пещеры, когда его внезапно швырнуло на камни, а в следующее мгновение, Балор слегка прикусил его лапу, чтобы он пришел в чувство.

"Уходим!" – "крикнул" так, что голова чуть не взорвалась. Князь догадался об этом и добавил тише: "У нас мало времени".

Вместе выбежали из пещеры. Деревья и кусты стремительно проносились мимо. Они вспугивали зазевавшихся птиц и неосторожных зайцев. Балор мчался впереди. Рана его уже зажила. Хорошо, что маг не пытал князя, иначе, он мог погибнуть.

Когда перепрыгнули ручей, обозначавший границу Умара, Балор замедлил бег. Вскоре он обратился в человека. Ялмари последовал его примеру. Князь посмотрел на заходящее солнце.

– Все-таки сбудется то, что увидел Вожак, – заметил он. – Сказал, что мы вернемся до заката вдвоем, и мы вернемся.

– Успеем, – согласился принц.

– Если бы не эта тварь – не успели бы, – Балор, прищурился.

– Какая тварь? – удивился Ялмари.

– Разве ты не понял, кто напал на мага и тем самым спас нас?

– В тот момент я ничего уже не видел, – объяснил принц.

– Отвратительная коричневая тварь с клыками и крыльями, – объяснил князь. Заметив, что Ялмари все еще не понимает, расставил точки над "i". – Вампир.

– Вампир? – Ялмари вспомнил о Нальбии. Он-то считал, что парень вернулся к отцу, а он… Выходит, они тоже могут обращаться. Конечно, не так как оборотни. Наверно, разделся до пояса, чтобы одежда не помешала крыльям…

Князь понял его недоумение по-своему:

– Он влетел в пещеру и напал на мага, тут же припал к его шее. Наверно маг, для того чтобы защититься, бросил все силы, поэтому магия, защищавшая клетку, исчезла, и деревянные прутья стали деревом. Я смог их сломать.

– А он остался там? – Ялмари обернулся.

– Слушай, парень, – Балор опять напряженно посмотрел. – Не говори, что эта тварь – твой друг.

– Не друг, – заверил принц. – Но он пришел со мной. И спас нас.

Балор скрипнул зубами:

– У тебя поразительная способность заводить плохие знакомства. Идем в ближайший город, – князь пошел вперед. Тут же резко повернулся к Ялмари. – Никому не говори, что разговаривал с вампирами – изгонят тут же, – он пошел дальше, но вскоре заметил, что принц не двинулся с места. – Что еще?

– Он остался там. А мы обязаны ему жизнью, – упрямо повторил Ялмари.

– То есть теперь будешь рисковать шкурой, чтобы спасти эту тварь? Неважно. Я слышал, что он вылетел из пещеры вскоре после нас. И кстати, я тоже спас твою жизнь.

– Я помню, – вскинулся принц. – Спасибо.

– Не за что, – проронил Балор, не оборачиваясь.

Ялмари уже собирался обратиться в волка, когда почуял человека на дереве. Всмотревшись вверх, он разглядел среди ветвей дуба ухмылку Нальбия. Губы испачканы в крови. Парень подмигнул, и приложил палец к губам, призывая к молчанию. Принц сказал одними губами: "Спасибо!" и пошел вслед за Балором. Ялмари продолжил разговор, как ни в чем ни бывало:

– Скажи, а что там было в пещере? Что это за тени?

– Духи гор, – Балор помрачнел. – Я читал о них давно. Из злых духов эти входят в тройку самых опасных. Хочешь услышать легенду? – дождавшись кивка, продолжил. – В истории Умара написано, что последние упоминания об этих духах встречаются в четвертом тысячелетии. Возможно, они жили и раньше, но вдали от разумных существ, так что с ними никто не встречался, а те, кто встречался – погибал. А может, их было не так много, чтобы причинять серьезные проблемы. Но в начале пятого тысячелетия эпидемия безумия стала распространяться так, что казалось еще немного и на Гереле никто не сохранит разум. Оборотни искали спасения в храмах, молясь день и ночь. В ответ на их молитвы появился Золотой Эрвин. Он не смог уничтожить духов, но загнал их в недра гор и запер заклятием. Так что если бы люди добрались до основания Гошты, духи не смогли бы вырваться. Но этот маг, достаточно силен, чтобы взломать заклятие Эрвина. Когда я услышал о том, что оборотни и некоторые люди стали сходить с ума, я сразу перечитал эту легенду. Так что был готов к встрече с духами.