Текст книги "Полнолуние: закон стаи"

Автор книги: Алена Даркина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 25 страниц)

Илкер села на идеально заправленную кровать в спальне. Дом Ялмари несколько озадачил. Даже ее маленькая комната во дворце открывала ее индивидуальность, ее вкусы, а дом лесника выглядел мертвым как парк. И о чем это говорит?

Во-первых, это могло означать, что Ялмари не любил тут оставаться и использовал дом лишь для того чтобы есть и спать.

Во-вторых, это могло означать, что Ялмари очень скрытен и боится, чтобы кто-то не зашел в дом в его отсутствие и не узнал что-то о нем. но тогда он тем более запер бы дверь.

Еще немного подумав, Илкер предположила, что, скорее всего, верно третье: Ялмари недавно стал лесником, позже, чем она стала горничной. Он всего лишь не успел обжить дом.

"Здесь не хватает женской руки, – девушка взглянула на дом иначе. – Если я буду жить здесь, в первую очередь повешу занавески на окна, постелю скатерти на стол и покрывала на кресло. На камине будет хорошо смотреться простенькая ваза, и буду летом ставить туда лесные цветы, а зимой… Зимой можно поставить букет из бессмертника. В этой комнате будет наша спальня, а в соседней – детская. У нас будет два сына. Дочек не хочу – кто знает, какая доля им достанется. Женщинам труднее…"

Илкер представила замужнюю жизнь, а дом будто почувствовал ее мечты и ожил. Она похихикала над глупыми грезами и решила, что пора уходить. На прощание поправила кровать, провела кончиками пальцев по стульям, столу и косякам. Ялмари тоже прикасался к ним, а теперь она. Когда же он вернется? Илкер усилием воли прогнала подступившую грусть. Главное, чтобы вернулся. Вот так она и загадает: если приедет на этой неделе, значит, любит ее, и они поженятся. А если приедет позже – тогда надо прогнать вздорные мысли. Девушка вышла из дома, взглянула на небо, призывая Эль-Элиона в свидетели. Пусть Он руководит этим знамением.

Илкер спустилась с крыльца и тут же почувствовала, что погода переменилась. Ветер подул сильный и холодный. Девушка поежилась и обхватила себя руками. В лесу неожиданно потемнело, солнце затянуло тучами. Илкер еще не видела, чтобы погода менялась так стремительно. Похоже она слишком задержалась в лесу. Илкер побежала, чтобы согреться и скорее добраться до дворца. Но не успела она выйти на тракт, как хлынул дождь. Пока она домчалась до дворца, уже промокла до нитки.

Девушка была уверена, что ничего страшного не случится. У себя в спальне вытерлась насухо, переоделась, выпила горячего чая. От чая вдруг стало жарко, так что захотелось раздеться. Глаза начали слипаться. Илкер какое-то время боролась с собой, даже вышла в комнату к другим горничным.

– Пайлун, моя помощь не нужна? – устало улыбнулась она.

– Нет, принцесса велела тебя не беспокоить, – со странной интонацией произнесла подруга, а потом внимательней взглянула на Илкер. – Как ты разрумянилась.

– Это от горячего чая, – пояснила девушка.

Но Пайлун не поверила.

– И глаза блестят странно, – она быстро подошла, и пощупала лоб Илкер. – Ты вся горишь! Как ты себя чувствуешь?

– Немного хочется спать и жарко очень. Но не может же быть, чтобы я так быстро заболела.

– Еще как может! Мокрая на ветру бежала. Быстро в постель и без разговоров.

– А вдруг я принцессе понадоблюсь, – слабо сопротивлялась Илкер, когда Пайлун толкала ее в кровать.

– Я так и скажу, что ты заболела. Не хватало еще, чтобы ты ее высочество заразила. Ложись в постель, а я тебе принесу особого чая, который помогает при простуде.

Предположение, что из-за Илкер может заболеть принцесса, показалось девушке убедительным, поэтому она послушно сняла верхнее платье, распустила волосы и улеглась поверх покрывала. Тело горело и хотелось скинуть даже рубашку, а не укутывать себя чем-то. Она все ждала, когда придет Пайлун с лечебным чаем…

Внезапно стены комнаты исчезли, она оказалась на незнакомой улице.

Девушка растеряно оглянулась. Слева и справа возвышались бледно-желтые дома с черными провалами окон. Стены покрывала изящная лепнина: необыкновенное переплетение растений, птиц и животных завораживало. Илкер представить не могла, сколько труда потребовалось, чтобы украсить все дома. Булыжная мостовая приятно холодила босые ноги, и она посмотрела на землю. Камень показался каким-то странным – в Энгарне он темно-серый, а тут как будто с синим отливом и лишь после этого девушка испугалась: как же она оказалась в городе босиком, в одной рубашке?

"Хорошо, что людей на улице нет" – Илкер осмотрела широкую улицу, по которой свободной могли разъехаться два экипажа. Еще раз оглянулась – ни впереди, ни позади не заметила ни души. Вдруг стало страшно. Ей показалось, что город мертв. Единственный живой человек здесь – это она сама. Куда бы она ни свернула, везде будет такой же простор и пустота.

Илкер поправила ворот длинной рубашки. Распущенные волосы приятно щекотали спину. На самом деле хорошо, что люди здесь не жили, иначе куда бы она делась от стыда – посреди города, почти раздетая, простоволосая. Но и оставаться здесь не хотелось. Девушка несмело шагнула вперед, но тут же остановилась: на нее наступал белый туман. Клубясь, он спускался вниз по улице, постепенно скрывая дома. Илкер захотела убежать от него, но не успела оглянуться, как погрузилась в белую дымку.

"Надо идти, – сказала она себе. – Надо найти площадь".

Город словно услышал ее мысли. Девушка скорее почувствовала, чем увидела, что дома будто расступились в сторону. Подул холодный ветер. Илкер задрожала, обхватила плечи, чтобы согреться. Порывы ветра смели с площади туман, зато теперь по ногам хлестала поземка. Девушка потерла ступни друг о друга, чтобы хоть немного согреться. Подняла голову и замерла.

На другом конце огромной площади – где-то за четыре лавга – темнело громадное здание. При виде его сердце на мгновение перестало биться. Снова стало так страшно, что захотелось спрятаться, но она не смогла сделать ни шагу. Ноги будто примерзли к мостовой. А в следующее мгновение, Илкер, как зачарованная пошла вперед, к этому страшному месту. С каждым шагом ужас становился сильнее.

Илкер заплакала, колени задрожали – ее пугало то, что она хочет остановиться, но не может. От снега ногам стало колко и больно, но она все шла и шла.

Подойдя к зданию ближе, сообразила, что это храм. В отличие от домов, его ничем не украсили. Высокие гладкие колонны темно-синего камня поддерживали полукруглую крышу. Илкер задрала голову вверх, чтобы охватить взглядом величественное строение – и вздрогнула: на крыше лежал дракон. Глаза прикрыты, но поза напоминала затаившегося хищника: он хотел усыпить бдительность случайно забредшей сюда девушки. И вправду в следующее мгновение его глаза полыхнули алым огнем. Илкер зажмурилась и втянула голову в плечи: сейчас он откроет пасть и изрыгнет огонь. От нее ничего не останется – разве что пепел. Сердце в груди стучало гулко и болезненно, отсчитывая время как метроном, но ничего не происходило.

Девушка снова робко подняла взгляд. Каменный дракон поднял морду к небу, не обращая внимания на жалкое создание, замершее у входа. Илкер еще раз присмотрелась к нему: нет же, она ошиблась, это не дракон, а украшение храма. Вместо конька сделали каменную голову дракона, а крыша – это крылья мифического чудовища, словно обнимавшего здание, защищая от непрошенных гостей.

Но она не гость. Ее силой забросили сюда.

Илкер медленно пошла дальше. Страх утих, зато пришла тоска: сердце щемило и ныло. Никто не заставлял ее идти сюда. Она сама пришла. Пришла, чтобы умереть. Так надо: или он, или я.

– Илкер! – неожиданно позвал кто-то сзади. Она собралась обернуться, но не смогла. Замерла на ступенях храма, а голос продолжал звать. – Илкер, это не судьба. Это твое решение. Ты понимаешь? Ты можешь не умирать.

Девушка кивнула. Она все понимает. Она уже много дней размышляла об этом. Это очень легкий выбор. Или он, или я. А значит, нет выбора. Она, с трудом передвигая ноги, поднялась по ступеням и вошла под своды храма…

Часть 3
Умар

1 юльйо 5068 года от сотворения Гошты, Умар, город князя Балора.

Утром Ранели вышла во двор к колодцу. С мягким всплеском опустила ведро в воду. Постояла немного, любуясь облаками, прежде чем начать крутить ручку ворота. Погода обещала быть солнечной. Вдруг застыла, не верящее уставясь в небо: в вышине над городом парил сокол. Девушка прикрыла глаза рукой и смотрела, не отрываясь. Сердце колотилось как сумасшедшее. Алет? Или нет? Она уже собралась сделать знак птице, чтобы подлетел ближе, но сокол сложил крылья и камнем упал в лес. Ранели постояла еще несколько минут, ожидая, что он вернется, но птица не появлялась.

Ранели рассердилась на себя. О чем она вообще думает? Когда, наконец, забудет ненужные надежды? Она будет служить Умару. Стая – главное в жизни и самое надежное, только здесь она может быть счастлива.

Девушка быстро подняла ведро на поверхность, подхватила и поспешила домой.

Готовя пищу, напевала погребальную песню оборотней. В отличие от заунывных мелодий Энгарна, она ободряла скорбящих, давая им надежду на встречу перед престолом Эль-Элиона. Эта песня вдохновляла в минуты печали.

Она услышала шаги отца и приготовила радушную улыбку. Вчера он пришел домой почти сразу после князя. В отличие от Балора не напал с упреками, сердечно обнял и предложил отдохнуть с дороги. Войдя на кухню, отец поздоровался и легко прикоснулся губами к ее щеке, но фальшивая улыбка дочери его не обманула. Он приподнял брови:

– Что тебя опечалило?

– С чего ты взял, что я печальна, – лукаво прищурилась Ранели. – Все по-прежнему. Я устала грустить и бояться. Теперь точно знаю, чего хочу от жизни, и ничто не смутит мой дух, – она опустилась на стул и принялась чистить картошку.

Отец присел рядом, тоже взял в руки нож. Шкурка тоненькой стружкой скручивалась на стол.

– Ранели, – мягко произнес он после паузы. – Я рядом с тобой с рождения. Ты можешь улыбаться, показывая все зубы, но я знаю: если ты поешь погребальную песню, значит, чем-то расстроена.

– Ты прав, – сдалась девушка. Она следила за картошкой, чтобы не встретиться взглядом с отцом. – Но я не хочу говорить об этом. Не хочу огорчать тебя.

– Поверь, если ты не расскажешь, я огорчусь больше. Во-первых, потому, что не доверяешь мне и, во-вторых, потому что буду предполагать худшее.

– Ладно, – Ранели со вздохом отложила картофелину. – Там, в Энгарне я познакомилась с одним парнем… И даже думала, что влюбилась.

Отец старался сохранять хладнокровие, но Ранели видела, что ему больно слышать подобные откровения.

– Ты хочешь уйти из стаи? – прямо спросил он.

– Нет, что ты… Вовсе нет. Наоборот, я остаюсь. И сбегать больше не буду. По крайней мере, к нему. Все кончено.

Отец всматривался в ее лицо:

– И это заставляет тебя грустить?

– Нет… Да… Я не знаю, почему грущу, – сникла Ранели. – Я так долго сомневалась, не знала, что мне делать: выйти за него замуж или забыть о нем. Это было невыносимо! Два дня назад, когда я приняла решение, было так легко! Почему же сейчас, так тяжело?

– Либо ты выбрала неправильно, либо еще не доказала себе, что поступаешь правильно, – объяснил отец. – Ты ведь у меня какая? На веру ничего не воспринимаешь, везде требуешь доказательств. Как только получишь их, сердце обретет покой.

– Правда? – спросила Ранели с надеждой.

– Я не Эль-Элион… Но мне кажется, будет так. Кстати, когда ты в последний раз появлялась в храме?

Радость Ранели тут же угасла.

– Давно.

– Вот отсюда и такой раздрай в твоей душе. Поверь старику.

– Почему старики все объясняют этим? – губы девушки скривились в усмешке. – Я этого не понимаю. И не понимаю, почему я обязана ходить в храм. Почему нельзя так: я не беспокою Эль-Элиона, а Он не беспокоит меня?

– Не ты первая пытаешься так жить. Люди давно пытаются. И что у них вышло?

– Что?

– Ничего хорошего. И когда-нибудь ты убедишься в правоте старых истин. Но сколько тебе горя придется пережить для этого?

– Пап, не надо меня пугать, ладно?

– Ладно. Хотя я не пугаю. Просто знаю, что так будет. Хотя и тяжело от подобного знания.

– Разве я не имею права на собственную жизнь? Разве не имею права принимать решения?

– Имеешь, дочка. И ты должна знать, что, принимая решения, надо иметь мужество взять на себя ответственность за последствия выбора. На этот раз последствием может стать наша разлука. С тобой ведь говорил князь? Стая может отказаться от тебя. Но ты всегда будешь моей дочерью, как бы далеко ни пришлось тебе уйти или уехать. Я не буду тебя удерживать. И с радостью приму, если ты вернешься.

Ранели вновь взялась за картошку.

– Если бы все были такими, – вздохнула она.

В кухне повисла тишина. Отец чистил картошку машинально, погруженный в невеселые думы. Когда он становился таким, Ранели казалось, что он вспоминает маму. Говорят, внешне Ранели сильно напоминала ее, а характером – нет. Может, будь у нее другой темперамент, и с Алетом все вышло бы по-другому. Сокол бы и внимания не обратил на волчицу, будь она похожа на комнатную собачку…

Первую ночь Ранели провела с ним скорее из любопытства, чем из-за страсти. Нет, конечно, после той кошмарной ночи, парень соблазнял ее настойчиво и умело – это девушка понимала сейчас. А тогда до последнего казалось, что она сильная, справится переполнявшими чувствами, сможет противостоять. И не распознала момент, когда сопротивляться расхотелось, когда сказала себе: почему бы и нет? Люди же позволяют себе такое. Может, ничего страшного?

Сокол не разочаровал ее. Более того, после первой же ночи, сделал предложение. Сообщил, что впервые в этот трактир пришел только из-за нее. Увидел девушку-волчицу и был заинтригован… Все знал с самого начала и продолжал ухаживать. Мечтал отвезти в замок, к родителям…

Но Ранели испугалась. Одно дело посещать Энгарн изредка и совсем другое – навсегда покинуть стаю…

Алет не понимал этих сомнений. Злился. Просил прощения. Опять делал предложение. Даже обручальное кольцо подарил – единственное украшение, которое Ранели сохранила. Будто из золотых нитей сплели венок. А вместо цветов в этом венке крошечные бриллианты. Это кольцо стоило целое состояние. Ранели дорожила им, потому что когда надевала его на безымянный палец, казалось, она уже принадлежит Соколу…

Ранели проглотила ком в горле. "Нельзя об этом думать! Нельзя", – запретила себе девушка, хотя произнести эти слова было легче, чем исполнить приказ. Но девушка знала одно испытанное средство: чтобы не думать об Алете, надо думать о ком-то другом. Ялмари! Кровь невольно прилила к щекам от стыда. Неужели по ее вине с ним что-нибудь приключится? Она-то надеялась, что парень задержит чудовище, но никак не ожидала, что маг будет так суров. И самое страшное – если Ялмари не придет в Умар, она никогда не узнает о его судьбе.

После завтрака Ранели решила еще раз поговорить с князем. Вчера она вела себя невежливо. Если извинится, может, он встанет на ее сторону, заступится на совете. Все-таки от мнения князя зависит многое.

Дом Балора стоял почти в центре города, недалеко от дома Князей. Идя по улице, Ранели еще раз сосредоточенно взглянула на небо – не появился ли сокол? Ей очень хотелось, чтобы появился. Если это произойдет, она покажет птице, что Алет ей совсем не нужен. Она сможет прожить и без него.

За юлук от дома князя девушка заметила, что происходит что-то необычное – два оборотня волокли в сетях с серебряными нитями пойманного волка. Им пришлось надеть перчатки, чтобы не обжечься. Поймали проклятого или…?

Она наблюдала, стоя в воротах. Издалека узнала стражей – Сафарбий и Пагур. Сафарбий – ровесник, недавно закончивший школу, – весело подмигнул:

– Давно вернулась? К костру сегодня придешь?

По вечерам стая собиралась у костра, чтобы пообщаться или отпраздновать какое-то событие. Парень хотел видеть ее там. Но не успела она ответить, как Пагур, старший в их паре, искоса взглянув на Ранели, обратился недружелюбно:

– Ты куда? Мы несем к князю пленного, зайди позже.

– Как скажешь, – величественно пожала плечами девушка. Ее всегда смешило, что стоило парню завести семью, он становился серьезным и важным, хотя старше всего на три года. – Но я постою здесь, чувствую, что понадоблюсь князю очень скоро.

Пагур, фыркнув, отвернулся, оборотни скрылись в доме. Вскоре на пороге появился Сафарбий:

– Заходи, – рассмеялся он. – Ты как всегда права, и тут без тебя не обойтись.

Ранели развела руками, показывая, что знала с самого начала.

В зале у князя посреди комнаты стоял взъерошенный Ялмари – целый и невредимый, чему она несказанно обрадовалась. Его разоружили. Лук вместе со стелами парень держал в небольшой кожаной сумке. Меч нашли в мягких ножнах под курткой.

– Здравствуй, – произнесла с усмешкой. – Так и знала, что еще встретимся.

– Надеялась, что тварь мной подавится? – неприязненно заикнулся принц.

– Ты о чем? – Ранели расширила глаза, надеясь, что он догадается, что об их посещении скованного мага лучше не упоминать. Ялмари сообразил:

– О деревенской псине, – нашелся лесник.

Девушка обошла Пагура, стоявшего рядом с Ялмари, держа обнаженный меч наготове, и села на диван рядом с князем. Сафарбий остался стоять, и хотя извлек меч, но больше для порядка. Он явно не опасался пленника.

– Это и есть оборотень, которого ты старалась не допустить в Умар, и считала погибшим? – Балор с досадой посмотрел на Ранели, потом на пленника. – Ялмари из клана Онер. Правильно я говорю? – принц кивнул. – Цель вашего визита, сударь?

– Я особый посланник королевы Эолин, – успокоившись, начал Ялмари. – Мне поручено узнать, что происходит на западе страны, в частности во владениях графа Иецера, которые находятся у южной границы Умара. Когда я прибыл в Биргер, узнал, что некий маг Загфуран старательно раздувает ненависть между людьми и оборотнями. Пытаясь узнать больше о нем, я дошел до Умара.

Балор недоверчиво поднял брови.

– Маг раздувает ненависть, да? А люди, убивающие оборотней, ни при чем? Мне кажется, этому Загфурану не так уж трудно поссорить наши страны. Особенно если учесть, что ненависть всегда жила в людях. Раньше у них не было столько туммимов, чтобы отличить нас, а сейчас магических камней в избытке. Может быть, потому что у нас пропало два оборотня? Как ты думаешь? Для того чтобы зарядить туммим, нужно смочить его в крови оборотня.

– Может быть, – Ялмари смело поднял лицо. – Но энгарнцы не виновны. Ими манипулируют, так же как и вами. Загфуран хочет, чтобы мы уничтожили друг друга. Мы сможем противостоять врагу, только если разрушим его планы.

– Какой прыткий! – изумился Балор. – Прямо сейчас разрушать начнем или обеда подождем? Я тебя впервые вижу. Ты живешь среди людей, служишь их благу. Почему я должен верить тебе?

– Я не знал, что жить среди людей – преступление. А как же южные кланы, живущие в Лейне?

"Опять за свое! – слова Ялмари задели Ранели за живое. – Этот парень неисправим".

– Да… Ты, оказывается, не все знаешь об оборотнях, а? – заметил Балор. – Южные кланы живут на территории Лейна, так же как Умар когда-то находился на территории Энгарна. Но мы никогда не смешивались с людьми.

– Я слышал другое, – Ялмари не спорил, просто констатировал неосведомленность. – А сколько нужно времени, чтобы вы убедились в моей лояльности? Боюсь, я не смогу задержаться надолго…

– Ты меня с каждой минутой все больше поражаешь, – невесело ухмыльнулся Балор. – Стражи Умара поймали тебя, когда ты пытался пересечь границу. Если мы не убедимся в твоей, как ты выразился, лояльности, мы тебя не отпустим. Даже если тебе придется провести остаток жизни в моем городе. Как тебе такое будущее?

Ялмари добродушно улыбнулся:

– Вы не поверите, но я об этом мечтал с детства.

– И тебя не отталкивает оказанный прием? – встреча, начавшаяся так остро, плавно перетекла в беседу двух старых друзей.

– Я воин. И понимаю, что вы поступаете так не от хорошей жизни. Если бы оборотням ничего не угрожало, меня бы приняли иначе. Разве не так?

– Абсолютно верно, – помрачнел князь. – Сначала два оборотня пропали, затем семеро купцов не вернулись из Энгарна. Скорее всего, они сожжены. Трое сошли с ума, а один еле ушел от вампиров. А недавно проклятый убил двух детей, что забрели слишком далеко в лес…

Принц не находил слов. Потом в мгновенном озарении кусочки мозаики сложились в голове:

– То, что вы говорите, ужасно. Но это еще раз подтверждает, что у нас общий враг. Я прошел несколько городов и деревень. Всюду говорят о людях, растерзанных оборотнями. Это не сказки! Проклятые побывали там, подставив Умар. У нас исчезло три посланника. Сколько сошло с ума вилланов – неизвестно. Загфуран объявил войну не только Энгарну, но и Умару. Вы легко можете проверить мои слова, если отправите кого-нибудь к замку графа Иецера.

Ялмари не сомневался, что этот замок оборотни знали – он находился ближе к южной границе Умара. Впервые Ранели признала, что слова пришлого оборотня стоило проверить. То же решил и князь.

– Что ж… пожалуй так мы и поступим, – Балор взъерошил волосы. – Пагур, – обратился к стражу, – сможешь проверить? – воин сжал кулак в знак согласия и Балор вновь повернулся к гостю. – Пагур все выяснит, так что когда прибудет вожак, мы уже будем знать кое-что… – Ялмари вздрогнул, услышав это, и князь взглянул на пленника с подозрением. – Встречался с вожаком?

– Слышал о нем, – ответил лесник уклончиво. – У вожака есть дар видения, так?

– Так, – будто ставя точку, произнес Балор. – Он сразу определит, можно ли тебе доверять, – князь поднялся. – Постановляю. До прибытия вожака, ты находишься в моем городе как гость. Но твоя свобода ограничена его стенами. Если ты выйдешь за пределы – тебя убьют. Твое оружие до решения вожака останется у меня. Жить будешь в доме гостей. Обслуживать себя будешь сам. Если кто-то захочет помочь тебе, – он взглянул на Ранели, которая тоже встала, – не возбраняется. Вечером придешь к костру. Можешь идти, – он чуть повернул голову в сторону младшего стража. – Сафарбий, покажешь, где он будет жить.

– Спасибо, – склонил голову Ялмари и вышел вслед за стражем.

Ранели собралась последовать за ним, но князь задержал ее:

– Присмотришь за гостем, – бросил он веско.

– Я??? – возмутилась девушка. – С какой стати?

– Это тебе задание от стаи, – внушительно проговорил Балор. – Ты же так хотела получить его. Тем более я чувствую, у вас общие тайны. Можешь идти.

– Князь, – Ранели все еще медлила. – Я хотела попросить прощения…

– Да-да, – ворчливо прервал Балор. – Ты уловила правильный тон в разговоре со старшими. Если бы ты чаще посещала храм, может, это вошло бы у тебя в привычку. Иди. Разговаривать с тобой теперь будут на совете. Причем в присутствии вожака.

От этих слов сердце Ранели заныло.

1 юльйо 5068 года от сотворения Гошты, зеркальный коридор в доме Намжилдоржи.

Ялмари с детства слышал рассказы о стране оборотней, и привык считать Умар чуть ли не волшебной страной, в которой сбываются мечты. Как любой оборотень, он свято верил, что нет на Гоште ни одной страны, где бы так ясно слышали голос Эль-Элиона, где бы так тщательно соблюдали Его заповеди. Только тут никто не опасался быть преданным или ограбленным, здесь не бросали больных и пожилых на произвол судьбы, не разделяли народ на богатых и бедных, знатных и простых – все были равны. Позволяли выбрать дело по душе и уважали любой труд. И – главное – тут с уважением относились к личности, независимо от того, насколько ты отличался от других оборотней. Может, все эти рассказы не так уж отличались от действительности, но по поводу последнего пункта принц начинал сомневаться.

Как бы там ни было, здесь настоящий дом. Даже если он и не идеален – в Энгарне намного опаснее. А если учесть последние события, то настороженность и недоверие, проявленные к нему, вполне простительны.

Гораздо больше беспокоило другое: если останется здесь, если его примут в стаю, как быть с Илкер? Эта искренняя девушка глубоко запала в сердце. Сможет ли вытравить ее образ и начать новую жизнь? Пока при мыслях об этом, становилось тяжело.

Пока он размышлял, Сафарбий привел его в дом для гостей. Временное пристанище находилось в центре города и по планировке почти не отличалось от жилища князя. Что-то подсказывало, что и другие дома такие же: на первом этаже кухня, гостиная и детская, на втором – спальня. Слуг никто не держит, даже князь и вожак. Он знал об этом давно, потому лет с семнадцати подолгу жил в домике лесника в Жанхоте.

После того как страна торжественно отметит его совершеннолетие, он уже не сможет уклоняться от управления замками, которые получил в наследство, пока же он выкручивался, передав два из них надежным управителям и не появляясь там чаще чем одной недели в году. В единственный замок, который оставил себе во владение, стоял ближе всех к Жанхоту. Туда он переехал жить, но и там предпочитал заниматься тем, что любил, а не тем, чем положено было заниматься принцу. Ялмари провел некоторые сельскохозяйственные реформы, о которых вычитал в книгах, и этим ограничился. Тем более когда увидел, на какое сопротивление наталкиваются его нововведения. Крестьяне были готовы бежать к соседнему лорду, лишь делать все по-старому. Ялмари оставил их в покое: все, что он делал в Энгарне – временно. Он ждал, когда настанет день покинуть страну, чтобы не ставить под удар мать и сестру. Полад уже не раз намекал на это, считая, что его место в Умаре.

В замке он обычно читал книги или проводил научные эксперименты: ему хотелось сделать механические часы менее громоздкими. Тогда они появились бы не только на городской ратуше, но и в каждом доме. Сорот утверждал, что это напрасный труд: зачем простолюдину часы? Они и знатному-то особенно не нужны. Тех, что на ратуше хватает всем. Зато друг Герард охотно тренировался с принцем в битве на мечах, когда тот уставал сидеть в библиотеке. Часто звал его и на турниры:

– Ты ведь очень умело фехтуешь. Что тебе стоит доставить удовольствие народу?

Но Ялмари твердо решил, что никогда больше не будет делать что-то из прихоти других людей. Ему не нравились скопления народа. Особенно если при этом все на него глазели.

В одиночестве он учился стрелять из лука. Об этом увлечении не знал даже лорд Сорот. То, что принц забавляется занятием безродных воинов, без внимания ни в коем случае бы не оставили. И так слишком много слухов о странностях принца, к чему их множить.

В юности часто раздражало то, что он всегда должен "соответствовать". Делать лишь то, что положено и именно так, как положено. Теперь он получил некоторую свободу действий, но постоянно помнил, что если начнет слишком сильно отличаться от людей, подставит под удар мать и сестру. Попав в Умар, он, прежде всего, представил, чем бы занялся, если бы позволили жить тут. И… не нашел себе интересного занятия. Но возможно, он слишком быстро хочет влиться в стаю. Ялмари решил дать себе время.

Освоившись в доме для гостей, он приготовил обед из мяса и картошки, которые нашел в погребе-кладовой. Пока горшочек томился в печи, подошел к окну и с удивлением заметил, что за ним и вправду присматривают. Недалеко от калитки заметил Сафарбия – стража, который его пленил. Тот беседовал с Ранели. Принц вышел во двор. Сафарбий и Ранели сделали вид, что их пребывание у дома гостей, не имеет к нему никакого отношения: даже и не взглянули в его сторону. Но Ялмари кашлянул, обращая на себя внимание:

– Приглашаю пообедать со мной.

Ранели открыла рот, чтобы отказаться, но, случайно взглянув на небо, увидела сокола. Тут же просияла:

– Почему бы и нет? Пойдем, Сафарбий. Попробуем, как готовит чужак.

Обед плавно перетек в ужин. Ялмари расспрашивал о жизни в Умаре. Сначала Сафарбий скрытничал – вдруг перед ним и в самом деле предатель, а он расскажет что-то важное о своем народе. Тогда принц рассказал сам, попросив подтвердить, правильно ли он осведомлен. Гости поразились его познаниям, а он уверился: за долгие годы, мало что изменилось в Умаре. Почти ничего. Последний вопрос, который его интересовал – храм. Скованный Намжилдоржи с зеркалами не выходил из головы. Не хотелось нарушить обещание.

– А храм Эль-Элиона? Где он? Почему-то я его не видел?

– Потому что сетка тебе обзор закрывала, когда тебя в город вносили, – беззлобно подначил Сафарбий. – Храм за городом. На территории Умара таких три.

– Мечтаю побывать там, – объяснил принц.

– Тебе нельзя, – нахмурилась Ранели.

– Это еще почему? – поднял брови Ялмари.

– Потому что ты не из стаи.

– Раньше так не было, – покачал головой гость. – Эль-Элион – Бог всех, а не только стаи. Раньше любой желающий, мог войти в храм. Даже если он вообще не оборотень.

– Откуда ты все знаешь, если ни разу здесь не был? – с подозрением поинтересовалась девушка.

– Читал много, – пожал плечами Ялмари.

– Ребята, – глянув в окно, заявил Сафарбий, – мне кажется, уже пора к костру. Пойдемте, нехорошо опаздывать.

От этих слов сердце Ялмари забилось неровно. Что показало зеркало? Поляна, высокий костер, столы с едой, музыка… Вожак. Неужели все так и будет? В чем ошибка? Что он сделал или сделает неправильно?

Когда подошли к месту сбора, на большой поляне собралось еще не так много оборотней. Посередине поляны, недалеко от кострища, суетилось несколько парней, пополняя лежащие рядом запасы сухих веток. Ранели и Сафарбий тут же растворились среди стаи, точно зная, что и как надо делать. Ялмари потерянно постоял в одиночестве, сел в сторонке на скамью, привалившись к высокой сосне и прикрыв глаза. Голоса и запахи говорили, что народ подтягивается.

Примерно через четверть часа услышал голос князя. Пришлось встать, потому что оборотни подошли к костру, и он не мог разглядеть за спинами, что происходит.

Князь Балор стоял возле костра. Рядом смущенно хихикала молодая пара. Оборотни выстроились рядом полукругом.

– Зачем собралась стая? – провозгласил Балор громогласно.

– Помолвка! – откликнулись оборотни дружно.

Князь оглянулся на счастливо засмеявшихся парня и девушку, тоже улыбнулся:

– Я не слышу молодых. Зачем собралась стая?

– Помолвка! – еще громче ответили ему. Парень, крикнул во весь голос, так что настала очередь остальных веселиться. Но князь опять остался недоволен.

– Я не слышу молодых! – воскликнул он. – Зачем собралась стая?

– Помолвка! – на этот раз голоса жениха и невесты прозвучали в полной тишине.

Следом грянули скрипки. Но князь поднял руку, чтобы все смолкло:

– Кто хочет объявить о помолвке? – спросил он.

– Рамела и Уршат! – откликнулась стая.

– Рамела и Уршат! – воскликнул Балор и обошел вокруг молодых, с незажженным факелом в руке. – Рамела и Уршат! Рамела и Уршат! – трижды воскликнул он. Потом подал факел жениху. – Женщина – хранительница огня. Мужчина – освещает путь. Ты готова хранить огонь у себя в очаге, Рамела?