Текст книги "Полнолуние: закон стаи"

Автор книги: Алена Даркина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 25 страниц)

Даркина Алена
Полнолуние: закон стаи

Посвящается моей маме. Ты мой ангел-хранитель!

Благодарности Азе Фрид (Ольге Донец) – ее мастер-класс вдохновил меня закончить этот роман,

Саше Кречет – она помогла мне увидеть героя новыми глазами,

Эрвенгу Лукасу (Клицакову Юлиану) – он вычитал и поправил корявый текст, здорово, что есть такие рецензенты.

МЕРЫ ДЛИНЫ.

1 палец примерно 2 см

1 ладонь = 4 пальца примерно 8 см

1 локоть = 5 ладоней примерно 40 см

1 трость = 5 локтей примерно 2 метра

1 лавг примерно 100 м

1 юлук примерно 5 км

1 шавр примерно 40 км

Часть 1
Путь на Запад

26 юньйо, 5068 года от сотворения Гошты, Западный тракт на расстоянии двух шавров пути от Жанхота, столицы Энгарна.

Ялмари почувствовал их раньше, чем увидел: ветер донес запах чеснока – им злоупотребляли только простолюдины. Парень невольно поморщился: "Удивительно, как с такими ароматами разбойникам удается устроить внезапное нападение. Вернуться в столицу или продолжить путь? – он придержал лошадь. – По крайней мере, надо посмотреть, сколько их и что замышляют".

Движением колена повернул лошадь в лес. Полад, безраздельно властвующий в Энгарне, приказывал хорошо следить за королевской конюшней: тренированные кони слушались самого легкого прикосновения. Направившись в лес, скакун не издал протестующего ржания, лишь замедлил шаг, осторожно переступая в темноте через коренья. Сквозь деревья Ялмари пытался разглядеть, что происходит впереди – в бледно-розовом свете луны западный тракт просматривался хорошо.

Вскоре он различил шум. "Если это засада, то разбойники не очень-то скрываются. Или уже поймали кого-то?" Еще немного и он услышал громкий разговор:

– Не трогайте мою жену! – в голосе больше отчаяния, чем требования, явно дела плохи.

– А ну сядь, дворянская рожа! Если хочешь остаться в живых, не дергайся.

– Отпустите нас, мы заплатим вам, сколько хотите!

– Вот именно. Только с собой-то у тебя денег нет, верно? Вот и поедешь их собирать. А пока мы ждем, попользуем твою жену, чтобы ты поторопился. Или ей зазорно обслуживать солдата? – раздался пьяный смех следом звук удара, женский крик.

Подъехав ближе, Ялмари разглядел распахнутую карету, вокруг которой копошились четверо бандитов. Двое из них напоминали вилланов: холщевые рубахи до колен, вот только вместо бечевки подпоясались широкими ремнями. У некоторых на поясе болтались примитивные ножны у кого из кожи, у кого из дерева. Они суетились возле сундуков на облучке. Третий разбойник в солдатской кожаной безрукавке склонился над женщиной, лежащей на земле, прижимая ее руки к земле. Она кричала и вырывалась. Четвертый в жилете, укрепленном на груди стальными полосами, стоял перед графом, тыча ему в грудь коротким мечом. По манере обращаться с оружием Ялмари определил, что мужик явно не новичок. Возможно, не самый лучший боец, но с таким как граф легко не справится.

Ближе к нему стояли две разбойничьи лошади. Они всхрапнули, почуяв его приближение, но к счастью, никто не обратил на это внимания.

– Не трогайте меня! – кричала женщина. – Не прикасайтесь! Не… – разбойник с треском оторвал кусок ткани от платья и запихал ей в рот, после чего слышалось лишь мычание.

Луна осветила исказившееся лицо графа. Он вдруг нырнул под меч, попытавшись дотянуться до кисти бандита и вырвать оружие. Мужик стукнул его гардой по голове. Женщина закашлялась и, вытолкнув тряпку, заголосила. Тот, что разбирался с графом, предложил:

– Фаллу, может не здесь? – повернулся к насильнику разбойник, стороживший графа, не выпуская из виду пленника и готовясь нанести еще один удар, если тот поднимется. – Лучше бы уйти пока не поздно, а то еще "волки" нагрянут…

"Хорошая мысль", – усмехнулся Ялмари, доставая лук и накладывая стрелу.

– Успею, – прохрипел Фаллу, стараясь прижать руки женщины к земле и одновременно развести ей ноги. Не получилось, он со злости отвесил ей звонкую пощечину. – Перестань вырываться, с…, а то пришибу!

Первую стрелу Ялмари пустил, целясь в шею, но в тот же момент жена графа вырвала руку и попыталась ударить разбойника. Тот дернулся, и стрела вонзилась в плечо, мужик вскрикнул и оглянулся – второе острие воткнулось в глазницу, он медленно завалился на спину. Женщина, всхлипывая, оттолкнула тело и поползла к мужу, лежащему на земле.

– Какого шереша…?! – изумился один из тех, что стаскивали сундуки, и захрипел. Падая на спину, он схватился за стрелу, торчащую в горле.

Двое других укрылись за каретой.

– Предупреждал же – "волки"! – злобно шептал один.

– Одиночка, – возразил другой. – Было бы их много – измельчили бы нас уже как паштет, а не прятались в лесу. Эй, ты! – крикнули громче. – Мы ведь до тебя, добреемся, подонок. Ты заплатишь за моих братьев!

Главаря убили, и теперь его роль взял на себя другой. Возникла небольшая пауза. Ялмари выжидал. Лошади рядом тревожно переступали копытами недалеко от него. Даже чтобы сбежать разбойникам непременно придется выбраться из-за кареты. Он слышал, как разбойники негромко переругивались, потом раздался легкий шорох. Ялмари натянул тетиву, целясь в то место, откуда должен появиться человек. Тетива тоненько тренькнула. Еще один бандит, со стрелой в сердце, охнув, упал на землю, когда попытался захватить лошадь. Второй вскочил на лошадь и скрылся в лесу по другую сторону дороги.

– Думаешь, скот, я это так оставлю? – услышал Ялмари оттуда злобное шипение. – Я скоро вернусь, и ты пожалеешь, что родился на свет.

Удар плетью, жалобное ржание лошади и треск ломающихся ветвей сообщили, что разбойник исчез в лесу. Теперь Ялмари мог познакомиться с путешественниками. Ялмари надвинул шляпу на глаза и тронул поводья лошади. Граф уже пришел в себя. Он медленно встал и помог подняться жене. Вместе они с тревогой всматривались в фигуру всадника. Ялмари спешился. Подойдя ближе, парень склонил голову, коснулся кончиками пальцев шляпы:

– Добрый вечер! Ялмари Онер, – представился он, – лесник в Жанхоте. С кем имею честь?

Граф отер кровь с губы, окинул взглядом странного человека в черной кожаной куртке спускающейся ниже колен, и произнес с достоинством.

– Граф ми Цагуц, – подождал несколько секунд, ожидая, не вызовет ли зубоскальства эта приставка "ми", обозначающая графа, не имеющего ничего кроме титула. Насмешки не заметил, поэтому продолжил с волнением. – Сердечно благодарим вас, сударь, за своевременное вмешательство. Мы с женой путешествуем в Жанхот и вот, когда мы почти доехали, на нас напали эти нечестивцы. Как хорошо, что…

– Простите, что прерываю, господин Цагуц, – вклинился Ялмари в нервное бормотание, – но мы все еще в опасности. Вы же слышали – бандит обещал вернуться с подмогой. Возможно, менее чем через полчаса он будет здесь. Где ваш кучер?

Граф смутился. Глядя в сторону, заговорил тише.

– Мы наняли его в городе. Он был одним из разбойников, и вы убили его. К счастью.

– Вы сможете вести карету?

– Вероятно, да, – граф неуверенно оглянулся на жену. Графиня, кажется, не слышала их, она с трудом стояла на ногах и явно мечтала куда-нибудь спрятаться, чтобы побыть одной, но муж этого не заметил, снова посмотрел на спасителя. – Смогу.

– Тогда помогите развернуть карету, – Ялмари решительно направился к беспокойно всхрапывающим и переминающимся с ноги на ногу лошадям.

– Но зачем? – изумился Цагуц.

– До Жанхота – около двух часов пути, – объяснил Ялмари. – До сигнальной башни – полчаса с четвертью. Если хотим выжить – надо ехать туда. Может, разбойники не сразу поймут, куда мы направились, тогда у нас будет еще немного времени. И посадите жену внутрь – она еле стоит.

Граф машинально повиновался, посадил жену, с сожалением глянул на разбросанные вещи, помог развернуть карету. Ялмари порадовался, что не задержались из-за вещей: у графа хватило ума правильно оценить опасность. Цагуц сел на козлы, и хлестнул лошадей, они тронулись. Он держался очень уверенно, видно было, что этим он занимается не в первый раз. Скорее всего, кучера наняли, чтобы торжественно въехать в столицу – и совершили ошибку.

Ялмари поехал возле кареты.

– Никогда не слышал, что в Жанхоте есть лесник. Кроме того, мне кажется, вы слишком молоды для этой должности, – заметил граф, как только лошади тронулись. В голосе не появилось подозрительности – он констатировал факт.

– Я служу недавно, охраняю лес, примыкающий к дворцу от браконьеров, – обронил Ялмари. – Мои способности оценила королева и пожаловала эту должность.

– То есть вы служите королеве? – уточнил граф.

– Да, – подтвердил Ялмари.

Мимо проплывала темная стена леса. Цагуц еще раз взмахнул кнутом. Припомнив о пропавших вещах, пробурчал себе под нос.

– С нас берут дорожный налог, содержат за наш счет огромное количество солдат в сигнальной башне, а по тракту невозможно проехать, чтобы не наткнуться на разбойников. За что с нас берут деньги в таком случае?

– Может, за то, чтобы дорогу не развозило во время дождя? – предположил лесник и тут же продолжил, чтобы граф не заподозрил непочтение. – Почему вы не переночевали в сигнальной башне? Это разумней, чем пускать в путь ночью.

Цагуц фыркнул.

– Вы полагаете, провести ночь среди "волков" в сигнальной башне, лучше, чем попасться разбойникам?

– Разве нет?

– Я бы мог сказать свое мнение, но лучше не буду. Говорить на эту тему небезопасно.

– Вы так считаете?

– Что за вопрос! – мгновенно вспыхнул граф. – Как будто вы не знаете, что творится в Энгарне. Откуда я знаю, может, вы из тайной полиции, – Цагуц хлестнул лошадей. Они побежали резвее. Теперь от кареты стоял такой грохот, что разговор пришлось прервать. Вскоре лес закончился, и перед ними раскинулась ночная степь, залитая розовым светом луны. Впереди светилась огнями сигнальная башня – кажется, до нее рукой подать, а на самом деле ехать около получаса. Ялмари чуть отстал, чтобы убедиться, что им ничего не угрожает и чуткое ухо тут же различило стук лошадиных подков – еще четверть часа и их нагонят. Он пришпорил лошадь, чтобы нагнать Цагуца.

– Граф, – тон Ялмари изменился. Он уже не поддерживал вежливую беседу, а распоряжался. – Разбойники близко. Скачите в башню так быстро, как сможете.

– А вы?

– Я их задержу.

– Но вы не справитесь один. Я вас не покину!

– Граф, не спорьте. Подумайте о жене. Чем быстрее вы доберетесь до башни, тем быстрее мне на помощь придет отряд "волков". Скачите.

– Да благословит вас Эль-Элион, добрый юноша, – с дрожью в голосе отозвался

Цагуц.

– До встречи, граф, – Ялмари натянул удила. Теперь в лунном свете виднелись разбойники на лошадях. Лесник быстро достал лук. Всех перестрелять он не успеет, но хоть кого-то…

За неделю до этого.

Сокол, высматривавший добычу, парил высоко в небе. Ни одного взмаха крыла. Казалось, он и не движется. На поляне у озера деревья открывали небольшой участок синего неба. Стоит сделать всего два-три шага – и под сенью деревьев уже не сможешь разглядеть зоркого охотника. Внезапно птица сложила крылья и словно камень упала в лес, исчезнув из поля зрения. Илкер проследила за ним взглядом. Странно, что он появился здесь, обычно они охотятся дальше от города, там, где раскинулась степь и крестьянские посевы.

Только сейчас Илкер заметила, что солнце уже скрылось за деревьями. Что-то она сегодня сильно замечталась, если бы не сокол, просидела бы еще дольше. Девушка нехотя поднялась с земли. Пора возвращаться во дворец – еще немного и совсем стемнеет, тогда можно и заблудиться.

Отряхнув платье, она поправила русые волнистые волосы, никак не желавшие лежать в прическе, и помчалась по тропинке в город.

Она всегда любила гулять в лесу. Тетя за это в шутку называла ее ведьмой, но Илкер не обращала внимания на эти выпады. Когда-то они с отцом проводили много времени в собственной дубраве, пока братишка спал в колыбели. Но с тех пор так многое изменилось в жизни, что те годы казались сказочно прекрасным сном.

Девушка остановилась ненадолго, чтобы перевести дух. От воспоминаний о родителях все еще сжималось сердце. Хоть и говорил священник, что смерть – это еще не конец, что родители живут где-то у Эль-Элиона, ее это мало утешало.

Успокаивали только прогулки в лесу. Когда Илкер приходила сюда, то часто забывала о времени. Сегодня госпожа уехала и девушка, захватив с собой немного хлеба с сыром, провела на прогулке целый день. Забралась так далеко, как никогда раньше. Нашла небольшое, заросшее камышом, озерцо и просидела возле него до вечера, глядя в воду. Отец говорил, что человек может бесконечно смотреть в воду и огонь. "И еще в небо", – добавила она.

В лесу стремительно темнело, и девушка беспокойно вглядывалась вперед – успеет ли выйти на тракт? Днем она легко находила нужную тропинку, но ночь пугала. Тропинка разделилась на две. Илкер вспомнила нужную примету. Вот знакомое дерево – здесь необычное черное дупло величиной с тарелку. Отсюда направо.

Вечером лес затихает. Не слышно кузнечиков, дневные птицы не поют песни, а ночные только просыпаются. Кажется, что в тишине, можно услышать, как растет лес. Листья высоких вязов и дубов, создают особую музыку, ветви поскрипывают, иногда раздается резкий щелчок обвалившейся сухой ветки – она знала эти звуки очень хорошо, привыкла к ним. Лес разговаривал с Илкер на своем языке. Пробежав еще около двух лавгов, девушка снова остановилась у развилки. Теперь налево. Главное, добраться до закрытия дворцовых ворот, а то после пересудов на месяц будет – где это она задержалась так поздно.

Вскоре стемнело так, что не побежишь – того и гляди наткнешься на какой-нибудь корень, дерзко выставленный дубом поперек тропинки. Не хватало еще подвернуть ногу в лесу – помощи ждать не от кого. Она пошла медленнее, внимательно глядя под ноги.

Опять развилка. Илкер замерла: места она не помнила. По телу пошли мурашки от страха. Заблудилась? Несколько раз глубоко вздохнула, чтобы успокоиться. Обычно в минуты, когда накатывал страх, она представляла, как бы успокоила мама. "Ты заблудилась, но это нестрашно. Лес рядом с Жанхотом. Волки и другие хищники не водятся – жизни ничего не угрожает. Разбойники тоже не свирепствуют так близко от столицы. Кроме того, сейчас тепло. В крайнем случае, ты заночуешь в лесу. А как только станет светлее – пойдешь во дворец. Все равно твоя госпожа вернется завтра не раньше полудня".

Сердце стало биться ровнее и сразу пришло верное решение: последнюю развилку Илкер помнила очень хорошо – там она ошибиться не могла. Кажется, пропустила нужный поворот. Надо вернуться.

Девушка пошла обратно. Но уже шагов через двадцать перестала узнавать лес. Вот дуб, с расколотым у корней стволом. Если бы заметила его днем – ни за что бы не забыла. В таком дупле можно всем горничным госпожи спрятаться. Илкер провела рукой по шершавой коре и заглянула внутрь. Может, здесь и обосноваться на ночь? Кажется, ни один зверь еще не успел облюбовать его в качестве логова.

В этот момент за спиной раздалось покашливание. Девушка вздрогнула и быстро повернулась. На тропинке стоял мужчина. Шляпа, с высокой тульей и широкими полями, надвинута глубоко на глаза – где только нашел такую, уже лет тридцать как вышла из моды. Черная куртка, длиной почти до колен, несмотря на лето, застегнута на все пуговицы. "Довольно мрачный тип, – подумала Илкер, успокаивая дыхание. – Весь в черном. Но он же один. Бояться нечего!" – она подбадривала себя, зная, что в опасности страх может лишить сил.

– Простите, сударыня. Я напугал вас, – голос молодой, уверенный.

– Немного, – согласилась девушка. – Вы кто?

– Ялмари Онер, – представился он. – Лесник ее величества.

– Илкер Лаксме, – сообщила она в свою очередь. – Горничная в королевском дворце, – и добавила со свойственной ей прямотой. – Никогда не слышала, что тут есть лесник.

Парень смутился и склонил голову ниже.

– Меня приняли недавно, – и тут же перевел разговор на другую тему. – Мне показалось, вы заблудились.

– Я… в общем-то, да. А вы что давно за мной наблюдаете? – она пыталась понять, стоит ли доверять незнакомцу.

– Не очень, – он покачал головой. – Вас проводить?

Девушка мгновение помолчала.

– Да. Если вас не затруднит, – наконец решилась она, надеясь, что сразу увидит, если парень поведет ее в глубь леса, а не к дворцу.

– Следуйте за мной, – лесник двинулся по тропинке так спокойно и уверенно, что остатки подозрений развеялись. Почему-то Илкер казалось, что человек, замышляющий низость, будет вести себя иначе.

Илкер последовала за ним. Лесник будто бы точно знал, с какой скоростью надо идти, чтобы ей не пришлось за ним нестись. В одной трости перед ней маячила черная спина. Тревога улеглась – уж с таким провожатым как лесник, она точно вовремя придет по дворец. Вот только… "Все-таки в нем очень много странного, – размышляла она. – Хотя бы эта шляпа – надо снять ее, когда знакомишься. А он и не поздоровался, как положено…"

Задумавшись, девушка перестала смотреть под ноги и, конечно, споткнулась. Громко ойкнув, Илкер присела, чтобы растереть ушибленную ногу. Онер не сделал ни одного шага навстречу, не подал ей руку. Стоя невдалеке, наблюдал, как она шипит и морщится. Наконец, поинтересовался:

– У меня с собой небольшой факел… Может, зажечь?

– А сколько еще идти?

– Четверть часа

Девушка нашла в себе силы выпрямиться. Покрутила ногой – кажется, вывиха нет.

– Не стоит. Я вижу дорогу, просто замечталась. Пойдемте.

Парень кивнул – по-видимому с облегчением – когда она согласилась идти без огня – и пошел дальше.

Илкер почудилось, что они шли почти полчаса – может, потому что нога болела? Наконец, деревья поредели, в лесу посветлело. Выйдя на тракт, она убедилась, что еще не так поздно. Есть около полутора часов до того, как закроют ворота.

Они стояли друг напротив друга. Лесник снял шляпу. Илкер с любопытством рассматривала спасителя. Невысокий, молодой – около двадцати четырех лет и… чрезвычайно странный. Работая во дворце, девушка знала, что среди аристократии модно коротко стричь волосы и брить бороду и усы. Немногие из старшего поколения вопреки требованиям моды не признавали бритвы. Простой народ наоборот не стригся и не брился. Этот же лесник оказался по середине: волосы стрижет как аристократ, а на щеках заметная щетина. В целом лицо неприметное – ни худое, ни толстое. Единственное, что можно запомнить – это глаза. Острый взгляд исподлобья, словно пронзал насквозь.

"Наверно, тоже рассматривает меня, – занервничала Илкер. – А на что тут смотреть? Слишком тонкий нос, слишком большой рот". Ей всегда казалось, что она чем-то похожа на лягушку. Это мало огорчало – она видела, что бывает с красивыми горничными во дворце. Ей пока удалось избежать их участи. Девушка сомкнула пальцы за спиной и перекатилась с носка на пятку и обратно. Надо как-то заканчивать это знакомство.

– Ну… я пойду? – неуверенно произнесла она.

Брови лесника удивленно дрогнули, словно он ожидал другой реакции.

– Ты недавно работаешь во дворце? – спросил Онер невпопад, незаметно переходя на "ты".

– Почти месяц, – ответила Илкер, решив, что наверно, она все же понравилась, и парень не знает, как задержать ее еще немного.

– Ясно, – промолвил он. – До свидания, Илкер, – и парень ушел в лес, ни разу не обернувшись.

Илкер пожала плечами за его спиной, еще раз отметив про себя: "Очень странный лесник!"

26 юньйо, 5068 года от сотворения Гошты, Западный тракт, недалеко от города Биргер в трех шаврах от границы Энгарна.

Ранели проснулась, потому что луч солнца, пробрался сквозь дырявую крышу заброшенного сеновала и упал ей на лицо. Она зажмурилась. Просыпаться мучительно не хотелось. Девушка перевернулась на другой бок, распущенные темно-каштановые волосы упали на смуглое лицо, закрывая его от солнечного света.

Вчера она преодолела почти два шавра – не всякая лошадь выдержит такое напряжение и даже оборотню это трудно. Разве что нужда заставит, как ее, например. Ранели покинула родной город на рассвете, незаметно пробралась мимо стражей, охраняющих покой лесных жителей. Примерно через юлук от границы Умара – страны оборотней, начиналась земля людей – Энгарн. Молодым девушкам здесь быть строго запрещено. Да и замужние женщины и мужчины ходили только если нужно было продать излишки сыра и шерсти, а так же травы и лечебные мази – это единственный уважительный повод для общения с людьми. Незачем лишний раз прикасаться к миру, который забыл об истинном поклонении Эль-Элиону.

До сих пор никто не осмеливался ослушаться закона стаи. Никто, кроме Ранели. Такой уж у нее характер – ничего не хочет принимать на веру. Ей с детства внушали: "Люди злые, они не знают Бога, не соблюдают Его заповедей, их существование на земле плод нелепого недоразумения. Что стало бы с Гоштой, если бы не оборотни, единственные, кто сохранил истинную веру?" Ранели слушала и… сомневалась. Не она одна. Некоторые ровесники тоже говорили: "Если у людей так плохо, почему стая боится, что мы станем такими же, запрещают с ними общаться? Почему боятся показать их мир?" Были те, кто возмущались несправедливым решением спрятать от них другой мир, но одна Ранели рискнула нарушить закон стаи и познакомиться с людьми ближе. Не потому, что в стае ей не нравилось, но потому, что жаждала узнать о Гоште как можно больше, не просто послушать чьи-то рассказы, а самой посетить другие страны.

Два года назад она впервые покинула Умар, чтобы познакомиться с Энгарном. С тех пор Ранели бывала среди людей хотя бы раз в месяц. Она поняла, почему оборотни стараются держаться от них подальше. В большинстве своем люди были лживы, надменны, ленивы или злы. И если бы не одна встреча, возможно, она никогда бы сюда не приходила…

Для того чтобы не вызывать подозрений у энгарнцев, Ранели надевала людскую одежду. Прятала ее на сеновале (с тех лет, когда Энгарн находился под властью Кашшафы, в лесу осталось немало таких вот заброшенных строений). Она перемещалась по Энгарну, притворяясь деревенской девушкой, ищущей работу в городе. Таких юниц встречалось немало.

Ранели еще немного поворочалась на покрывале, которое набросила на сено (иначе потом долго будешь приводить волосы в порядок). Спустя некоторое время поднялась, проверила спрятанную одежду. Все в порядке: чистая и затхлого запаха не появилось. Быстро сбросила традиционное для женщин-оборотней платье: темно-синее, свободно спадающее от груди. Немного полюбовалась обнаженным телом, вскинув руки вверх. Потом надела длинную холщовую рубашку, сверху темно-коричневое платье из грубой льняной ткани. Рукава по-летнему короткие. С особым удовольствием стянула шнуровку на груди – в этом прелесть людских платьев: подчеркивают и талию, и грудь. А вот что не нравилось – приходилось собирать волосы в прическу. Хорошо еще, что последний год женщинам позволялось не надевать летом ужасные чепчики.

Ранели быстро заплела косу, и уложила кольцом вокруг головы. Посмотрела в небольшое зеркало, принесенное из Умара – в Энгарне лишь богатые горожанки и аристократки имели такие. Большие карие глаза (как у всех оборотней), длинные черные ресницы, тонкие брови в разлет. Изящный нос, с легко вздрагивающими ноздрями. Нижняя губа более пухлая, но когда она улыбается, это незаметно. Темная коса короной лежит сверху.

Сегодня Ранели собиралась посетить храм в Биргере. Говорят, там есть удивительный священник – он может предсказать будущее и подсказать правильное решение. Именно то, что ей нужно. Она подобрала котомку, закинула на плечо – там немного хлеба и денег. Все остальное тщательно спрятала. Кто знает, когда вернется обратно. Окинула взглядом временное убежище. Весной девушка заменила сено и теперь на все лето имела постель на территории Энгарна.

Наконец, распахнула дверь… и замерла. Напротив двери на низкой ветке вяза сидел сокол. Ранели скрестила руки на груди, и несколько минут наблюдала за ним. Немного погодя без колебаний направилась к птице – сокол не шелохнулся. Встала боком, чтобы не смотреть в черные глаза-пуговки, и заговорила негромко:

– Ты опять? Как мне уговорить тебя не преследовал меня? Я обещала, что дам тебе ответ через месяц. Я хочу знать, что поступаю правильно. Как только я приму решение, ты первый узнаешь об этом. Прошу тебя, улетай. Не преследуй меня хотя бы одну неделю. Пожалуйста! – последнее слово она произнесла умоляющим шепотом.

Раздалось хлопанье крыльев. Ранели облегченно провела по лбу рукой, провожая взглядом птицу, взмывавшую в небо. Есть надежда, что хотя бы семь дней она будет предоставлена самой себе.

В ближайшей деревне Ранели нашла себе подругу – Фема направлялась в Биргер в поисках работы и очень обрадовалась попутчице.

– Сейчас одной ходить опасно, – объяснила девушка.

– А что случилось? – поинтересовалась Ранели, поправляя косу надо лбом.

– Оборотни появились, – испуганно поведала та.

– Да ты что? – ахнула девушка-оборотень – она уже знала, как надо реагировать на подобные заявления. – Кого-то убили? – продолжила расспросы Ранели. – Расскажи, пожалуйста.

Путь до Биргера занимал примерно два часа, и Ранели за это время узнала много интересного о себе и своем народе.

Оборотни, по словам попутчицы, отличались особой хитростью и жестокостью. Они обманом проникали к людям в дома, а после обращались в волков, жестоко мучили хозяев и после этого съедали их. Именно так они поступили с одной семьей из соседней деревни. Феме брат рассказывал леденящие кровь ужасы, он специально туда ходил.

Во время рассказа, Ранели в нужных местах испуганно вскрикивала, прижимала руки к груди, закатывала глаза и сообщала, что вот-вот упадет в обморок. Люди всегда боялись оборотней, и никто не пытался изменить такое отношение. Ранели тоже не порывалась. На самом деле, если оборотню приходилось убивать человека, он перегрызал горло. Но есть человечину – фи! – что может быть противней? Любое сырое мясо отвратительно, а человеческое вдвойне. Единственным виновником этих пугающих смертей мог быть проклятый – человек, на которого наложили заклятие луны. Такие люди в полнолуние превращались волков – зрелище жуткое и отвратительное. В диком безумии, они могли творить страшные бесчинства, а когда первые лучи красного солнца касались земли, снова превращались в людей и не помнили, что происходило ночью. Если действительно появились проклятые – это плохо. Встреча с таким чудовищем опасна даже для Ранели.

С оборотней их беседа плавно перешла на вампиров. Эти слухи Ранели восприняла серьезней. Уж кому, как не ей знать, насколько опасны эти существа. Один из них напал на оборотня на территории Умара. Парень еле выжил. Фема рассказала, что в другой деревне, вампир выпил – девушка употребила именно это слово – одного пьяницу, частенько поколачивающего жену и детей.

– Может, он и заслуживал наказания, – размышляла Фема, – но не такого. Представляешь, лежит весь белый и будто высохший – это уже я сама рассматривала. Он такой пышный был, а то как будто скелет кожей обтянут – белый, худой и сморщенный. Бррр! – она зажмурилась. – Его и жена с первого взгляда не узнала.

– А вампира, – уточнила Ранели, – видел кто-нибудь?

– Кто говорит, что видел, а мне кажется, брешут, – пожала плечами девушка. – Говорят глаза красные, когти – во, – она показала расстояние в пол-локтя. – А зубы до подбородка достают. Ежели бы такое чудище в лесу жило, так мы бы сразу заметили. Мужики-то часто в лес ходют. Мне вот кажется, притворяются вампиры, как и оборотни. Кажется, с человеком говоришь, а он – цап тебя за шею.

– Жуть какая! – съежилась Ранели. – Представляешь, если на нас вот так кто-нибудь нападет!

– Не успеют, – беспечно махнула рукой Фема. – Вон он Биргер. Дошли уже.

Тропинка вывела их из леса в степь. Впереди в пяти лавгах появились стены города. К главным воротам вел западный тракт. Эту дорогу по приказу Полада вымостили камнями и тщательно за ней следили. Энгарнцы же регулярно платили за это налоги. Причем независимо от того, пользовался человек ею или нет. Абсолютно всем от виллана до принца плюс ко всем налогам – церкви, сеньору, королеве, городскому совету – еще и дорожный налог. Стоит ли говорить, что никому это не нравилось. Но Полад везде расставил верных людей. Малейшее подозрение в измене – и ты можешь бесследно исчезнуть. Когда Ранели слышала, как вполголоса, оглядываясь вокруг, люди проклинали человека, неведомым образом околдовавшим королеву и поработившим всю страну, она по-новому ценила Умар. У них такое не могло произойти – князем в городе избирался самый достойный. Если же князь совершал какой-то проступок несовместимый с этим званием, он немедленно переизбирался.

У ворот Биргера она заметила заминку – Ранели не помнила, чтобы у города собиралась такая толпа. Она тревожно всматривалась вперед и скоро заметила, что городская стража – их называли "волками", хотя они-то точно были чистокровными людьми – проверяет каждого входящего.

– Видишь, – объясняла Фема, склоняясь к ее уху. – Я слышала, добрый маг приезжал в Биргер, после того как оборотни убили пять человек в деревнях и трех в городе. Он дал старейшинам камень, который светится, если подходит оборотень. Теперь "волки" всех проверяют. Я так трусила в деревне! Каждый день плакала перед отцом, чтобы отпустил меня в Биргер работать. Отец и отпустил – я кого хочешь переплачу!

Ранели согласно кивала, а внутри метались мысли: "Что делать? Уходить? Фема, может заподозрить что-то, расскажет стражникам. На меня начнется охота – с моей внешностью затеряться трудно, дорога в Биргер будет закрыта навсегда. Идти дальше? Но как избежать досмотра?"

Девушки приближались к длинной очереди желающих попасть в Биргер. Тут были купцы из Лейна, с огромными крытыми повозками, в которые запрягли тяжеловозов. Они в пути не одну неделю, поэтому повозки – настоящий дом на колесах. Ремесленники из Сальмана несли на плечах огромные мешки. Эти к вечеру уже будут дома. Вилланы из соседних деревень, кто с тачкой, кто на телеге везли в город овощи и хлеб, домашнюю птицу и скот.

Ранели подняла на мгновение голову: высоко в небе кружил сокол. Напрасно она радовалась – сокол все равно следил за ней. В другое время девушка бы разозлилась, но теперь это несколько успокоило. Он, конечно, не всемогущий, но то, что он рядом, вселяло веру в благополучный исход.

Вдруг раздался шум: прямо на них надвигалась карета, запряженная шестеркой лошадей:

– Дорогу графу Хецрону! Дорогу графу Хецрону! – орал кучер, нахлестывая лошадей.

Судьба послала единственный шанс на спасение. Она не знала, что собой представляет граф, но опыт общения с людьми говорил о том, что они очень падки на женщин. Девушка быстро бросилась к карете, пытаясь заглянуть в окошко:

– Господин граф, будьте милосердны! – крикнула она, распрямляя плечи, чтобы граф мог оценить грудь.