Текст книги "Неожиданная Россия (СИ)"
Автор книги: Алексей Волынец
Жанры:
Прочие приключения
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 62 страниц)
Кстати, система водного транспорта России сыграла свою стратегическую роль в победе 1812 года. Это осенью 1941-го захват Гитлером столицы СССР означал бы, по сути, крах всего фронта – ведь Москва и тогда и ныне это центр всех коммуникаций европейской (да и не только европейской) России: узел всех железных дорог и большинства шоссейных.
Но в 1812 году всё совершенно иначе. Москва вообще не узел коммуникаций. Железных дорог ещё нет. Шоссейные играют некоторую роль в перемещении людей, но не грузов. Основной грузовой трафик шёл тогда в континентальной России по Волжско-Балтийским системам каналов. Явно не случайно 10-летняя эпопея строительства Мариинской и Тихвинской систем заканчивается ударными темпами почти накануне войны 1812 года. Сколько там холопов крепостной империи померло на строительстве, никого уже не интересует – чай не сталинские репрессии…
Так вот Москва тогда, в 1812 году, не транспортный узел вообще. Коммуникационный, транспортный узел всей – реально всей – России был тогда в Нижнем Новгороде. Не случайно здесь до эпохи железных дорог действовал крупнейший в стране центр оптовой торговли товарами всех сопредельных стран, от Европы до Персии и Китая.
Поэтому со сдачей Москвы Наполеону потери были в основном моральные и материальные. Это в 1941 году потеря Москвы – узла коммуникаций – означала стратегический проигрыш сразу. В 1812 году потеря Москвы была политической, но никак не фатальной стратегической неудачей. Системы волжско-балтийских каналов надежно соединяли Петербург со всей остальной империей даже в разгар наполеоновского нашествия – не смотря на войну и резкое падение объемов перевозок летом 1812 года по Мариинской системе в столицу России пришло грузов на 3,7 миллиона рублей, по Тихвинской – на 6 миллионов.
БАМ русских царей
Только прямые расходы России на войну с Наполеоном составили по тем временам фантастическую сумму – свыше 700 миллионов рублей. Поэтому начатое в России при Александре I строительство первых дорог с твердым каменным покрытием продвигалось со средней скоростью 40 вёрст в год. Однако, к 1820 году всепогодное шоссе Москва-Петербург заработало и по нему было впервые организовано регулярное движение пассажирских дилижансов. Большая карета на 8 пассажиров, благодаря сменным лошадям и мощёному камнем шоссе, преодолевала расстояние от старой до новой столицы за четверо суток.
Через 20 лет такие шоссе и регулярные дилижансы функционировали уже между Петербургом, Ригой и Варшавой. Кстати, включения в границы России значительной части Польши, потребовало от империи строительства нового канала.
В 1821 году Пруссия в одностороннем порядке ввела запретительные таможенные пошлины на транзит товаров к Данцигскому порту, практически заблокировав доступ к морю польским и литовским коммерсантам, ставшим подданными России. Вспомним, что центральная Польша вокруг Варшавы весь XIX век была одним из крупнейших промышленных и мануфактурных центров Российской империи. Поэтому чтобы создать новый транспортный коридор из центра Царства Польского к русским портам в Курляднии, Александр I за год до своей смерти утвердил проект «Августовского канала».
Эта новая водная система, соединившая Вислу и Неман, с общей длиною гидротехнических сооружении 101 километр, строились 15 лет. Строительство затормозило польское восстание 1830 года, активным участником которого стал первый руководитель строительных работ полковник Прондзинский, кстати до того служивший в армии Наполеона военным инженером и амнистированный при создании Царства Польского.
Помимо Августовского канала, прошедшего по территории Польши, Белоруссии и Литвы, косвенным результатом наполеоновского вторжения стал еще один канал, прорытый далеко на северо-востоке России. Северо-Екатерининский канал на границе Пермской и Вологодской губерний соединил бассейны Камы и Северной Двины. Канал задумали еще при Екатерине II, а его ранее неспешное строительство форсировали в период войн с Наполеоном. Северо-Екатерининский канал, даже в случае выхода противника к Нижнему Новгороду, позволял сохранить связь бассейна Волги через Каму с Архангельским портом. В то время это был единственный канал в мире, построенный вручную в глухих таёжных лесах, полных гнуса. Созданный во многом по чисто «военным» соображениям, он так и не стал экономически выгодным, и был закрыт через 20 лет после окончания строительства – тем самым практически полностью предвосхитив историю с БАМом спустя полтора столетия…
К середине XIX века система каналов Российской империи достигла пика своего значения для экономики и жизни страны. Но 800 километров общей протяженности всех русских каналов смотрелись совсем не впечатляюще на фоне их аналогов в Западной Европе. Так протяженность всех судоходных каналов Британии, крошечной по сравнению с Россией, превышала 4000 километров. Протяженность каналов Франции приближалась к 5000, а Германии свыше 2000 километров. Даже в Китае длина только Императорского канала, по которому снабжался рисом Пекин, превышала протяженность всех каналов России вместе взятых.
В середине XIX века на содержание одной версты водных путей в России расходовалось около 100 рублей, во Франции 1765 рублей, в Германии 1812 рублей. И в Европе и в Китае каналы действовали если не круглогодично, то по меньшей мере большую часть года. В России же они функционировали в лучшем случае 6 месяцев из 12, а то и меньше. Но даже при таких раскладах водные пути позволяли переместить по европейской части нашей страны значительные объёмы грузов, позволявшие функционировать экономике огромной континентальной империи. Но при этом огромные расстояния и такая сложность, по сравнению с иными странами, функционирования транспортной системы фатально сказывались на темпах экономического развития России.
Даже после начала массового железнодорожного строительства, каналы благодаря новым технологиям на протяжении десятилетий конкурировали с паровозом и рельсами. Так, благодаря пароходам, пропускная способность Тихвинской системы каналов в 1890-х годах по сравнению с 1810 годом возросла в четыре раза, а время следования от Рыбинска до Петербурга сократилось в три раза. Грузоподъемность первых железнодорожных вагонов не превышал 10 тонн, в то время как каналы Тихвинской системы позволяли движение судов грузоподъёмностью свыше 160 тонн.
Фактически, в России железные дороги отодвинули на второй план каналы и речные трассы только к началу XX века. Новый бум каналов и водного транспорта начнется уже при товарище Сталине. Но это совсем другая история…
Глава 7. Итальянские сапожки для русской царевны
Свыше пяти веков назад, в самом центре Венеции русские послы вели сложные переговоры с итальянскими банкирами. Но прибывшие из далёкой Москвы на этот раз решали не государственные, а куда более личные вопросы. Великий князь московский Иван III так и писал в отправленной с послами грамоте, что «отрядил их за море до Италийскихъ странъ о своихъ потребахъ», то есть по личным делам.
Впрочем, во все времена личные дела великих властителей было не просто отличить от государственных. «Королю России» (Re de Russia), как называли его тогда в Италии, понадобились… женские украшения и обувь. В далёкой заснеженной Москве князь Иван III готовил свадьбу любимой дочери Феодосии. Девушке было всего 14 лет – самый возраст для невесты пять веков назад.
Миниатюра из Летописного лицевого свода XVI века, изображающая свадьбу дочери Ивана III в феврале 1500 года. Подпись русского летописца к миниатюре: «В том же месяце феврале в 13 день в четверг великий князь Иван Васильевич отдал свою дочь Феодосию за князя Василия Даниловича Холмского, и венчал их митрополит Симон в церкви Пречистой Богородицы».
Десятилетием ранее – когда Феодосии исполнилось всего 4 годика – князь Иван пытался сосватать её овдовевшему сыну германского императора, «римскому королю» Максимилиану, чьи владения тогда включали значительную часть северной Италии. Однако, императорский сын московской невесте предпочёл дочь Миланского герцога. Иван III запомнил эту обиду, и через несколько лет решил показать европейским монархам, что они недооценили русского князя и его богатства.
Несостоявшийся жених Феодосии, «римский король» Максимилиан I много воевал с Францией за влияние в Италии. И чтобы расплатиться с наёмными войсками, ему пришлось заложить венецианским банкирам драгоценное колье, когда-то принадлежавшее его первой жене, Марии Бургундской.
Дочь герцога Бургундии по праву считалась самой богатой невестой Европы. Принадлежавшее ей колье – фактически, широкий воротник из золота, закрывавший грудь и плечи, сплошь усыпанный драгоценными камнями – в то время признавали самым дорогим ювелирным украшением на континенте.
Мария Бургундская разбилась насмерть, упав с лошади во время соколиной охоты. Через несколько лет, её муж Максимилиан, женатый уже вторым браком, чтобы не проиграть войну королю Франции, отдал драгоценное колье в залог своим кредиторам, венецианским банкирам из семьи Капелло.
Расплатиться с кредиторами король Максимилиан так и не смог, колье осталось у банкиров. Но и братья Капелло не долго владели самым дорогим женским украшением Европы – их капиталы были вложены в крупнейший тогда венецианский банк Томмазо Липпомано, который неожиданно разорился в самом начале 1499 года. Чтобы спастись от окончательного банкротства, семья Капелло попыталась продать необычное колье королю Франции Людовику XII – ни у кого другого в Европе больше не было таких денег.
Колье оценивалось в 40 тысяч дукатов, золотых монет Венеции, это примерно полтора центнера золота. Столько не нашлось даже у короля Франции. Вот тут-то и появились послы Ивана III с его «личным делом». Они предложили выкупить самое дорогое колье Европы.
Но одной выдающейся покупки князю Ивану III показалось мало – чтобы блеснуть своими богатствами перед всеми королями и герцогами, он приказал заказать в Италии и женские сапожки. Не простые, а в одном стиле с колье, тоже сплошь усыпанные множеством драгоценных камней. В общей сложности такая покупка обошлась в фантастическую сумму – 52 тысячи венецианских дукатов. Это 182 килограмма монет, изготовлявшихся тогда из по сути чистого золота 986-й пробы.
В то время золото стоило куда дороже, чем в наши времена, и за эту сумму можно было купить, например, 12 тысяч хороших коней. Для современного человека станет понятнее, если пояснить, что такой конь ценился, как сегодня солидное авто представительского класса.
Несколько месяцев в самом центре Венеции, в палаццо Капелла на берегу Гранд-канале русский посол Митрофан Карачаров вёл сложные переговоры с владельцами колье – банкиром Андреа Капелло и адмиралом флота Венецианской республики Винченцо Капелло. Дело в том, что и у московского князя тоже не было столько золота. Русские предложили итальянцам оплатить покупку мехами – экзотическим тогда товаром, пользовавшимся высоким спросом у европейской аристократии.
Вид на палаццо Капелло (Palazzo Cappello или Ca' Cappello) в Венеции, где 500 с лишним лет назад шли переговоры о колье и сапожках для Феодосии. Это уже чуть более поздний вид палаццо семьи Капелло – дом был перестроен через 40 лет после этих переговоров, но и место и само здание всё те же.
Московский посол и банкиры Капелло договорились, что треть цены уплатят золотом, а остальные две трети – сибирскими соболями и «морским зайцем». Таким «зайцем» пять веков назад русские называли гренландских тюленей. Высоко ценившейся белоснежный мех их детёнышей охотники добывали на островах Северного Ледовитого океана, а в Западной Европе им торговали буквально на вес золота.
Цена свадебного «шоппинга» Ивана III оказалась так велика, что её можно смело считать первой российской инвестицией в экономику Италии.
Портрет одного из продавцов колье Винченцо Капелло, написанный знаменитым итальянским художником Тицианом в XVI веке, когда сеньор Винченцо уже стал главнокомандующим всем флотом Венецианской республики.
Глава 8. Итальянская бумага для русских летописей
Под натиском электронных технологий бумага постепенно уходит из современной жизни. Но наш быт ещё сложно представить совсем без неё, она дешева и повсеместна. Зато в далёком прошлом стопка бумажных листов ценилась как сегодня дорогой компьютер, и шесть веков назад именно Италия была ведущим производителем бумаги в Европе.
Историки даже говорят об «итальянской бумажной революции» – искусные мастера на севере Апеннинского полуострова к XIV веку, усовершенствовав технологии китайцев и арабов, стали производить отличную бумагу. И грамотеи Европы очень быстро сменили редкий пергамент, изготовленный из кожи животных, на полированные камнем глянцевые листы, сделанные итальянскими умельцами из льна и хлопка.
Италия надолго стала ведущим производителем и экспортёром бумаги. Поэтому не удивительно, что самым старинным итальянским товаром, попавшим на Русь и сохранившимся до наших дней, является именно бумага!
Самому старому русскому документу, написанному на бумаге и дошедшему до нас в сохранности, скоро исполнится 700 лет – это договор смоленского князя Ивана Александровича с Рижским епископом. Написан он в 1330 году на «фряжской» бумаге – в средние века русские люди именовали Италию «фряжскими землями».
Бумага тогда была очень дорогим товаром, поэтому производящие её мастера на каждом листе ставили свой водяной знак (историки-букинисты называют их филигранями). Благодаря таким знакам известен даже город, в котором изготовлена бумага для договора смоленского князя. Это Пиза с её знаменитой падающей башней…
Самой старой бумажной книгой России – естественно, из тех, что минувшие века сберегли до наших дней – является Евангелие, написанное в Спасо-Преображенском соборе города Твери в 1417 году. Большая часть самой старой книги это именно «фряжская»-итальянская бумага, и лишь несколько листов сделаны во Франции.
Первая страница Евангелия, написанная в Спасо-Преображенском соборе города Твери в 1417 году на итальянской бумаге…
Первая бумага была так дорога, что её покупали поштучно у иностранных купцов, стараясь найти подешевле – Франция тогда только начала производить свою бумагу, ценившуюся ниже, чем высококачественная итальянская. Одна из древнейших русских летописей, так называемый «Ипатьевский список», найденный знаменитым историком Николаем Карамзиным, так же написан почти 600 лет назад на смеси французской и итальянской бумаги.
Во времена, когда Московская Русь окончательно свергла иго Золотой Орды, ведущим русским иконописцем был Дионисий, ученик Андрея Рублёва. Помимо икон и фресок на стенах храмов, он оставил немало прекрасных миниатюр, рисунков на бумаге. И судя по сохранившимся до наших дней, иконописец Дионисий предпочитал исключительно «фряжскую»-итальянскую бумагу.
Ведь мастера из Италии умели пропитывать готовый лист особым составом, сделанным из много недель кипятившихся кусочков телячьей кожи. Это позволяло бумаге впитывать чернила, не давая им растекаться. Затем пропитанные листы долго полировали гладким камнем. Так пять веков назад получалась самая дорогая глянцевая бумага Европы – именно из неё сделано так называемое «Четвероевангелие» московских царей, украшенное миниатюрами иконописца Дионисия.
«Четвероевангелие» на итальянском глянце – это самая древняя бумажная книга, из написанных в городе Москве и сохранившихся до наших дней. Любопытно, что каждый итальянский лист этой православной рукописи снабжён водяным знаком производителя – едва заметным на просвет рисунком, изображающим римского папу в тиаре с ключом святого Петра.
В те времена страстной религиозности любые символы иной веры яростно отрицались – но итальянская бумага, даже с откровенно католическими знаками, была таким нужным материалом, что православные иерархи закрывали на это глаза. Известны даже полемические трактаты русских богословов XVI века, направленные специально против католицизма, но написанные на итальянской бумаге с водяными знаками-«филигранями», изображающими главу католиков, римского папу…
Во времена царя Ивана Грозного за одну копейку можно было купить четыре листа итальянской бумаги. Но копейка тогда была крупной денежной единицей – ровно столько, одну копейку в день, получал московский стрелец, высокооплачиваемый профессиональный воин. Не сложно подсчитать, что пять веков назад на высокую столичную зарплату за месяц можно было купить чуть больше половины обычной для нас пачки офисной бумаги.
Примеры филиграней XV–XVI веков. Вверху справа можно увидеть упомянутую в тексте филигрань – римский папа с ключом Святого Петра…
Глава 9. Итальянские «денежники» в России
Было время, когда итальянские коммерсанты в России делали деньги в прямом смысле слова. Их так и называли пять веков назад – «денежники».
История сохранила для нас имена «денежников» – Яков Фрязин и Иван Лисицын. «Фряжской землёй» на Руси издавна именовали Италию, соответственно итальянцы были «фрягами» или «фрязинами». Кроме того, полтысячелетия назад русские люди без затей переименовывали иностранные имена и названия на свой лад. Так владения Папы Римского в центральной Италии называли «Заримье» (за Римом, почти как Замоскворечье). Аналогично обстояло и с личными именами – купца из Милана по имени Джакопо на Руси переименовали в Якова Фрязина, а итальянский дворянин Джан делла Вольпе стал Иваном Лисицыным (volpe по-итальянски «лисица») или Иваном Фрязиным.
Итальянские «денежники» появились в Москве не случайно. К середине XV столетия закончилась 25-летняя гражданская война внуков Дмитрия Донского за московский престол, отныне на Руси правил великий князь Василий по прозвищу Тёмный – он был слеп, двоюродные братья в ходе борьбы за власть выкололи ему глаза. Но, потеряв зрение, московский правитель не потерял государственный ум, прекрасно понимая, что стабильность власти не возможна без крепкой денежной системы.
В ходе долгой междоусобицы за Москву каждый претендент на престол чеканил свою монету и все имевшиеся на Руси денежные мастера были, так или иначе, связаны с разными противоборствующими партиями и боярскими группировками. Князю Василию требовался особый «денежник», далёкий от местных интриг.
Таких умельцев нашли в Италии – здесь в то время находились самые богатые города Европы, с развитой финансовой системой. Именно Венеция и Флоренция первыми среди западноевропейских стран начали чеканить монеты не только из серебра, но и из золота.
Это и привлекло внимание Василия Тёмного, решившего укрепить свой авторитет правителя выпуском прежде небывалых на Руси денег – золотых. Если серебряные деньги чеканили все удельные княжества, то своя монета из золота должна была символизировать высшую власть московского князя. В западной Европе такие деньги могли себе позволить лишь самые богатые государства, и князь Василий тем самым демонстрировал всем экономическую мощь, укрепляя свой международный авторитет.
Так в Москве появился итальянский «денежник», монетный мастер Джакопо из Милана, прозванный у нас Яков Фрязин. Русские летописи знают о нём немного – монетное дело всегда было покрыто завесой секретности. Но итальянские архивы сохранили отрывки из переписки «Якова Фрязина» с миланским герцогом Франческо Сфорца, которому из Москвы прислали три новых золотых монеты русского государства.
В письме, отправленном из Милана в Москву в январе 1463 года, «денежник» Джакопо почтительно именуется «carissimo Jacobo, Monetano monete auri et argenti totius regni Illustrissimi domini Albi Imperatoris» – «дражайшим Якопо, чеканщиком золотой и серебряной монеты всего царства славнейшего господина Белого Императора».
Первые русские деньги из золота были не столько средством платежа, сколько «визитными карточками» зарождавшейся на востоке Европы новой империи. Своих источников золота на Руси тогда не было, и эти монеты, отчеканенные малой партией, до наших времён не сохранились.
Зато в нумизматической коллекции Эрмитажа берегут пару золотых монет князя Ивана III, сына Василия Тёмного – это единственные дошедшие до нас золотые деньги России той эпохи. Делал их уже другой мастер-«денежник», но тоже итальянец – Джан Батиста делла Вольпе, или как называли его москвичи пять веков назад «Иван Лисицын».
Так называемый «Корабельник», золотая монета Ивана III, созданная итальянским «денежником» Джан Батиста делла Вольпе
Эти монеты с надписью «Великий князь всея Руси» отмечены маленькой, почти незаметной буквой i – знак мастера «Ивана Лисицына» или «Ивана Фрязина», как его именуют русские летописи. Московский летописный свод конца XV века не раз упоминает про этого итальянца: «…стоял о том Фрязин наш Иоанн денежник…», «Фрязин же наш денежник не велел о том бити челом великому князю…»
Так мастера из Италии оказались у истоков финансовой системы нашей страны. Но «денежник» Джан делла Вольпе, он же Иван Лисицын или Иван Фрязин, не ограничивался только монетами, был он и дипломатом, организуя свадьбу московского князя с византийской принцессой Софьей Палеолог. А в записи за 1469 год московская летопись рассказывает, как на Русь «придоша фрязин именем Карло, Ивану Фрязину московскому денежнику брат, да старшего их брата сын Антон».
Антон, племянник московского «денежника» Джана делла Вольпе, учился в Италии на архитектора и тоже надолго задержался в нашей стране. Если результаты труда дяди можно увидеть в Эрмитаже в виде двух крохотных кружочков золота, то итальянское наследие Антона доступно любому, кто окажется на главной набережной Москвы-реки – именно он построил Тайницкую башню, первую из башен всем нам хорошо знакомого Кремля.
Миниатюра из «Царь-книги», летописного свода Ивана Грозного, изображает племянника Джан делла Вольпе, Антона Фрязина, строящего Тайницкую башню Кремля: «Заложил Антон Фрязин стрельницу вверх по Москве где стояла Свибловская стрельница, а под нею был устроен тайник…»