Текст книги "Неожиданная Россия (СИ)"

Автор книги: Алексей Волынец

сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 62 страниц)

Глава 45. Вакцина из гноя

Два века от первых опытов к всеобщей вакцинации

Пока человечество со дня на день ждёт спасительную вакцину от коронавируса, напомним, что в России когда-то был законодательно учреждён государственный праздник в честь первой в её истории вакцины и вакцинации. Случилось это примечательное событие незадолго до присоединения Крыма. Нет, не того, что мы наблюдали своими глазами, а самого первого – четверть тысячелетия назад.

Стоит об этом вспомнить подробнее, раз очередная вакцина в нашей жизни столь же актуальна, как и в эпоху массовых эпидемий и моров столетия назад. Тем более эта история уже третий век доказывает очевидное, но не всегда вероятное – для эффективной борьбы с пандемиями равно важны как научные достижения, так и целенаправленная государственная политика.

«Обрадовав изумленную Россию выздоровлением…»

20 ноября 1768 г. Сенат Российской империи направил поздравление царице Екатерине II – тот редкий случай, когда нередкое славословие монарху было одновременно оформлено и как официальный закон огромной страны. Царицу благодарили за «великодушный подвиг к благополучию своих подданных», подвиг заключался в «выздоровлении от привитой оспы».

История о том, как Екатерина II делала себе и наследнику Павлу прививку от оспы, широко известна. Но обычно она рассматривается лишь с точки зрения истории медицины, тогда как события ноября 1768 г. не менее интересны и как важный элемент государственной политики. Факт «привития оспы» у самой царицы сопровождался, как сказали бы сейчас, грандиозной пиар-кампанией.

Сам термин «пиар» Екатерине едва ли был знаком, но толк нём царица знала. Развёрнутая в те дни пропагандистская кампания была беспрецедентной. Изданы монарший манифест и указ Сената – в ту эпоху они не только печатались самыми массовыми тиражами, но и обязательно читались по всей стране публично, от столицы до каждого села. Выходили не просто статьи, а специальные выпуски ещё немногочисленных, но уже влиятельных газет. «Сколь полезно прививание оспы роду человеческому, показывают опыты в Англии, и сколь вредна природная оспа, видим мы почти ежедневные примеры в России. Наша Всемилостивейшая государыня, соображая сие, предприняла привить себе оспу как для собственной безопасности, так и для подания примера через Самою Себя не только всей России, но и всему роду человеческому…» – писала 21 ноября 1768 г. газета «Санкт-Петербургские ведомости». Старейшая и главная газета страны особо подчёркивала, что пример царицы «сильнее всех других образов по введению у нас столь нужного дела», т. е. дела прививания от оспы.

Кульминацией стало законодательное введение всеобщего государственного праздника – отныне 21 ноября каждого года отмечалось в Российской империи как «память подвига привития оспы». Закон специально подчёркивал, что праздник этот не только светский, но и «духовный» – каждое 21 ноября обязали начинать «всенощным бдением» с «божественными литургиями о здравии» и каждый православный храм в России обязан был «продолжать колокольный звон во весь оный день». Светским властям приказали ежегодно обеспечивать в тот день праздничную «иллюминацию» каждого города. В столице же такая обязательная по закону иллюминация продолжалась трое суток.

Законом вводился и обязательный выходной 21 ноября – «от публичных дел дать свободу» на языке той эпохи. Впервые в истории России всеобщий выходной приурочивался не к религиозному празднеству, не к военной победе, не к дате восшествия на престол или «тезоименитства» монарха, а к сугубо медицинскому событию.

Словом, пиар был невиданным – никакие военные триумфы, даже присоединение Крыма и половины Польши при Екатерине II не отмечали с таким размахом, как личную победу императрицы над оспой. Впрочем, суть то и крылась в том, что вакцинация Екатерины была делом не только личным. Не зря поздравительный указ Сената подчёркивал, что царица «обрадовав изумленную Россию совершенным выздоровлением, сим великодушным примером возбудить и ободрить соизволила, чем и решила до сих пор бытовавшия сомнения ея подданных…»

«Мёрли прыщем…»

В XVIII в. оспа была одним из самых массовых и страшных заболеваний. В отличие от иных моров и пандемий, эта болезнь тлела постоянно. Если вспышки куда более смертоносной чумы случались далеко не каждое десятилетие, то оспа не уходила никогда. То разгораясь, то затухая, она в том столетии ежегодно убивала на Европейском континенте в среднем полмиллиона человек – это при всём населении от Урала и Каспия до Ирландии с Португалией не более 200 млн.

Оспа имела еще одно пугающее отличие от иных эпидемий. Первое документальное упоминание этой болезни на Руси относится к 1427 г. и описано в летописи так: «Мор бысть велик во всех градех русских по всем землям, и мерли прыщем …» Оспа убивала не менее трети заболевших, но в добавок на всю жизнь уродовала выживших, оставляя на их лицах многочисленные «оспины»-шрамы. Вирус оспы вызывает обильную сыпь на коже, вскоре переходящую в пузырьки с гноем – те самые летописные «прыщи» или «пустулы» в современной медицинской терминологии. Многие красавицы и красавцы с парадных портретов XVIII в. в реальности несли на лицах ямки-шрамы, следы этих гнойных «прыщей» от пережитой оспы.

Эта зараза не щадила все сословия, снизу доверху – именно оспа в 1730 г. убила второго русского императора с именем Пётр. Это при том, что власти тогда предприняли беспрецедентные меры карантина, блокировав Васильевский остров при первых известиях о новой вспышке «оспенной болезни». Считается, что вирус юному императору занёс князь Сергей Долгорукий, у которого оспой тогда болели дочери – одна из них, Анна, позднее ставшая первой директрисой Смольного института благородных девиц, была настолько обезображена оспинами от пережитого в младенчестве вируса, что никогда не вышла замуж.

В 1768 г. оспа впервые попала на Камчатку, известен даже переносчик вируса – якутский казак Тарабукин. Уже к следующему 1769 г. зараза убила 65 % населения полуострова! Ни аборигены, коряки и ительмены, ни местные русские (потомки первопроходцев от браков с женщинами из восточносибирских племён) не имели ни малейшего иммунитета к оспе. На восточном берегу Камчатки тогда просто не осталось населения, даже за следующие полтора века полуостров так и не оправился от демографических потерь в ходе эпидемии оспы 1768–1769 гг.

Словом, болезнь была страшной. Но пугающим были и первые методы лечения оспы, когда здоровому человеку продевали сквозь кожу нитку, пропитанную гноем из оспенных прыщей-«пустул». От такого прообраза вакцины умирало порядка 2 % вакцинированных, но остальные 98 % обычно приобретали иммунитет к страшной болезни. Так что Сенат Российской империи не сильно льстил Екатерине II, говоря о «подвиге привития оспы». Императрицы действительно шла на риск, соглашаясь в её уже далеко не юном возрасте испытать на себе такой метод приобретения иммунитета.

Притом царица рисковала сознательно, излагая свои мысли в одном из писем: «Мне советовали привить оспу сыну. Я отвечала, что было бы позорно не начать с самой себя. Да и как ввести оспопрививание, не подавши примера?..»

По фамилии Вакцинов

Как опытный политик Екатерина II этим бесспорно мужественным поступком убивала даже не двух, а сразу трёх зайцев. Во-первых, хотя и с риском, но всё же приобретала личный иммунитет от заразы, которая в ту эпоху не щадила даже самых первых лиц (всего в XVIII в. оспа убила в Европе, включая Петра II, аж пятерых правящих монархов, в т. ч. императора Австрии и короля Франции). Во-вторых, царица использовала этот впечатливший современников поступок для ещё большего укрепления личного авторитета и власти. И в-третьих, Екатерина действительно подавала «великодушный пример» своим подданным, понимая, что даже такая несовершенная вакцина в итоге спасёт сотни тысяч жизней.

Вспомним, как даже в наше время, с его всеобщим образованием и бесспорными успехами высокоразвитой медицины, остаются массы «антипрививочников», а уж в ту эпоху таковыми было едва ли не большинство. Болезни и эпидемии воспринимались всё ещё средневековым религиозным сознанием как божье наказание, как неизбежный спутник человеческой жизни, с которым бессмысленно, да и грешно бороться. К тому же первая вакцина с её гарантированными 2 % смертности пугала сама по себе даже вполне образованных и светски «просвещённых» людей.

Вот на борьбу с этими «антипрививочниками» XVIII в. и была направленна беспрецедентная пиар-кампания Екатерины II, увенчанная государственным праздником «подвига привития оспы». Излишне говорить, что личному примеру императрицы пришлось последовать всем придворным и крупнейшим чиновникам, даже тем, кто ранее сами никогда не стал бы прививаться. Царица вскоре издала дополнительный указ: «Подтверждение всем приезжающим ко Двору иметь узаконенные предосторожности от оспы». Сановным «антипрививочникам» грозило отлучение от монаршего двора и тут уж они соглашались на любую вакцинацию.

Массовую прививочную кампанию не просто продолжил, а значительно усилил внук Екатерины, император Александр I. К тому времени, в последние годы XVIII в. на Западе Европы появился новый метод прививания от оспы, не менее эффективный и куда более безопасный – прививка коровьей оспы. Именно тогда впервые возник для всех нас и сегодня актуальный термин «вакцина» – от латинского слова vaccinus, «коровий».

В России эту первую в полном смысле слова вакцину испытали ровно 199 лет назад, в октябре 1801 г. – профессор медицины и ветеран русско-турецких войн Ефрем Мухин привил коровью оспу Антону Петрову, сироте из Московского воспитательного дома. Мальчик благополучно перенёс, как сегодня сказали бы, клиническое испытание новой вакцины и в награду от императора получил пожизненный «пенсион», а также новую фамилию – Вакцинов.

Мы все знаем про наполеоновские войны в годы царствования Александра I. Зато развёрнутая в те же годы масштабная борьба с оспой – заразой, по смертоносности не уступавшей самому крупному вражескому вторжению – остаётся вне исторической памяти нашего общества. Между тем, десятилетие перед 1812 г. это период огромных усилий царя и его правительства по организации общероссийской прививочной кампании.

Только в 1808 г., когда Александр I был занят сложнейшими личными переговорами с Наполеоном и аж тремя одновременно идущими войнами на противоположных концах империи (с Турцией, Персией и Швецией!), в России привили от оспы почти 300 тыс. младенцев. Из этого числа 117948 детей привили государственные медики за казённый счёт – весьма внушительная статистика для той эпохи.

«Возьмитеся за ум, не бойтеся коров…»

Между тем, в начале XIX в. каждый седьмой ребёнок в Российской империи всё ещё умирал от оспы. Полной статистики не было, но по оценкам медиков в некоторые годы смертность от данной заразы достигала до 400 тыс. чел. «Терять такое множество народа, имея верное средство избавиться от зла сего, ужасно для человечества и бедственно для Государства…» – гласил доклад министра МВД о проблемах оспопрививания, подготовленный по приказу царя в мае 1811 г.

Высшие власти тогда разумно сочли, что распространению вакцинации препятствует не только малое число медиков, но и, как писалось в принятом законе, «предрассудки многих людей и в особенности простого народа, будто несообразно природе человеческой заимствовать оспенную материю от животного, опасаясь от сего какого-то повреждения здоровья и даже некоторого худого влияния на нравственность…» В итоге решением царя во всех губерниях и уездах огромной империи учредили особые «Оспенные комитеты», призванные систематически работать с проблемами оспопрививания, как в сфере организации процесса, так и в области пропаганды вакцинации. В состав «Оспенных комитетов» входили высшие чиновники региона, медики и самые авторитетные представители местного духовенства.

Из-за острой нехватки квалифицированных врачей по всей стране создали особый социальный институт – «оспопрививателей». В каждом уезде нескольких крестьянских юношей наскоро обучали азам вакцинации, после чего они всю жизнь должны были заниматься этим делом. Жалованья «оспопрививателям» не платили, но их освобождали от налогов и казённых повинностей.

Одновременно по всей России развернулась агитационная кампания, направленная именно на «простой народ», чтобы убедить его в необходимости и безопасности прививок. Причины для убеждений были весомы – дремучее сознание антипрививочников той эпохи порой пугало даже привычных ко всему современников. Например, сохранились шокирующие показания врачей о том как «матери ножом выскабливали у детей своих прививки…»

Поэтому развёрнутая Александром I агитация велась весьма креативно и не ограничивалась только проповедями приходских священников, которых государство законодательно обязало «преклонять прихожан своих к принятию сего спасительного средства и даже, стращая гневом Божиим, вперять им мысль, что неупотребление по предрассудку или упрямству испытанных и целебных пособий значит отягощать совесть свою тяжким преступлением…» Это, кстати, прямая цитата из закона Российской империи от 3 мая 1811 г. «О распространении прививания оспы в губерниях».

Но помимо пропаганды через официальную церковь, правительство Александра I развернуло и вполне светскую агитацию – по всей стране массово печатались и распространялись «лубки», понятные народу картинки с короткими стихами и даже рифмованными лозунгами в духе частушек. Образцы этой государственной пропаганды начала XIX в. сохранились до наших дней. Например, распространялся портрет довольного красавца-крестьянина с подписью: «Как видишь чист лицом, кровь с молоком, здоров – Мне оспа привита безвредная с коров!»

Один из «лубков» жёстко осуждал антипрививочников той эпохи:

 
Послушайте, отцы и матери-глупухи,
А пуще всех карги, упрямые старухи,
Возьмитеся за ум, не бойтеся коров,
Кто оспу их привьет, тот жив, цел и здоров!
 

Некоторые образцы на наш современный вкус покажутся жестоковаты, но явно должны были впечатлять современников. Так на одном «лубке»-плакате помещался портрет девушки, страшно обезображенной оспинами, с подписью: «Когда бы ея отец и мать умнее были, да оспу ей привить коровью допустили…» Другой плакат нёс изображение двух крестьянок, одна – здоровая, румяная красавица, вторая – с лицом изрытым оспинами. К юбкам каждой прильнули по трое ребятишек, и под ними пугающие вирши:

 
Какой позор рябым уродливым мальчишкам,
Смотрите, как они хорошим ребятишкам
Дурными кажутся; и как от них бегут,
Товарищами их и в игры не зовут.
С уродами ж играть как будто все боятся
И так спешат от них скорее прочь убраться…
 

Как видим, пионерами незамысловатой, но доходчивой агитации в нашей стране были отнюдь не Маяковский с большевиками времён революции и нэпа, а неизвестные нам креативщики под началом царя Александра I столетием раньше. Жаль, что помня подвиги борьбы с Наполеоном, мы совсем забыли о другой, не менее значимой и драматичной борьбе той эпохи – против оспы.

Оспа в эпоху Толстого и Чехова

Словом Екатерина II и Александр I заложили хороший фундамент в деле самой первой вакцинации населения. Так что все герои и героини Толстого, Тургенева или Достоевского, помимо дворянских паспортов, имели стандартное «Свидетельство о прививке оспы» на гербовой бумаге.

Однако всеобщей вакцинация в России XIX в. так и не стала – поголовно прививались лишь высшие и наиболее зажиточные слои населения. Среди простого народа, в силу малой грамотности и слабости медицинской инфраструктуры, вакцинация велась, но охватывала далеко не всех.

Даже в самом конце позапрошлого столетия зафиксированы значительные вспышки оспы. Так в 1883-84 гг. именно эта зараза убила половину русского населения, со времён первопроходцев жившего за полярным кругом на берегах Колымы, Алазеи и Индигирки. Там и тогда «чёрная оспа», как называли эту болезнь в народе, фактически ликвидировала основанный ещё в XVII в. заполярный город Зашиверск.

По далеко не полным данным земской статистики, за пять лет, предшествовавших восшествию на престол Николая II, оспа убила в России 364 тыс. чел. Происходило это в те времена, когда история вакцинации уже насчитывала второе столетие, а медицинская наука вплотную приблизилась к созданию вакцин от наиболее опасных заразных болезней. Но на окраинах огромной империи с оспой зачастую боролись всё ещё самыми древними методами.

Врач Николай Кириллов, однокурсник писателя Чехова по медицинскому факультету Московского университета, вспоминал, как в Забайкалье в 90-е гг. XIX в. повсеместно не хватало «оспенного детрита», сырья для вакцины, изготавливаемой на основе искусственно заражённых оспой коров. Поэтому от оспы прививали по методикам Екатерины II, а дремучее население всячески сопротивлялось прививкам. «Вынужден брать у ребенка с привившейся оспой содержимое гнойных пузырьков и переносить с ручки на ручку…, – описывает пугающие детали доктор Кириллов, – Население считает “грехом” противиться “воле Божьей”, при появлении фельдшера не только отказывается от медицинской помощи, но даже прячут заболевших. Если же, например, ребенку прививалась оспа, то дома взрослые стараются нацело высосать у него из насечек на коже весь прививочный материал через соломинку…»

Всё это средневековье происходило на заре XX в. по соседству с развитой цивилизацией, пьесами Чехова, первым кинематографом и прочими радостями научно-технического прогресса. Лишь в марте 1908 г. в Государственной Думе царской России появился первый законопроект «Об обязательном оспопрививании», но даже он предусматривал введение всеобщей обязательной вакцинации за счёт государства только в европейской части России.

Инициаторы законопроекта приводили в пример западную статистику – в Германии, где по закону практиковалось всеобщее принудительное оспопрививание, за четверть века от этой болезни умерло всего 4 человека, тогда как во Франции, где была развита медицина, но всеобщей обязательной вакцинации не было, оспа ежегодно убивала не менее 600 чел. В Российской империи же только за тот 1908 г. от оспы умерло 38 тыс. чел., при этом земские врачи считали официальную статистику не полной и предполагали реальное число «оспенных могил» за первое десятилетие XX в. в среднем до 100 тыс. ежегодно.

Любопытно, что ещё в 1902 г. закон об обязательной вакцинации против оспы был принят даже в отсталой и вечно раздираемой кризисами Османской Турции. Но в царской Думе подобный законопроект рассматривался полтора года, встретил массу глубокомысленных возражений и в итоге был официально признан «нежелательным».

«А оспа душит людей, как котят…»

Первое в отечественной истории решение о всеобщей обязательной вакцинации было принято в разгар гражданской войны, когда Ленин 10 апреля 1919 г. подписал декрет «Об обязательном оспопрививании». Не смотря на то, что в те дни власть большевиков держалась буквально на волоске, сжатая в кольце враждебных фронтов, декрет не был только пустой декларацией – на самом деле в тот день Ленин подписал целую группу малоизвестных, но весьма практичных законодательных актов о функционировании и развитии микробиологических (тогда чаще говорили «бактериологических») институтов, призванных бороться с заразными болезнями и эпидемиями.

В итоге к 1921 г. такие институты возникли в Ростове, Саратове, Ставрополе, Красноярске, Севастополе, Екатеринбурге, Воронеже, Краснодаре, Омске, Тамбове, Костроме, Тбилиси и Ташкенте. В Москве на базе национализированной частной химико-бактериологической лаборатории был создан Центральный бактериологический институт – сегодня он называется Национальный исследовательский центр эпидемиологии и микробиологии, именно там этим летом создан «Спутник V», первая отечественная вакцина от COVID-19.

Век назад куда актуальнее и опаснее коронавирусов были другие заразы – тиф, чума и оспа, спасение от которых заключалось именно во всеобщей вакцинации. В отличие от последних царей из династии Романовых, первые коммунистические руководители страны отличалась куда более жёсткой политической волей – поэтому при фактически том же уровне научных знаний древнюю оспу ликвидировали за полтора первых десятилетия советской власти. Здесь показателен пример наиболее отсталых и проблемных регионов страны. На территории современной Российской Федерации таковым будет, пожалуй, Дагестан.

В царское время полной статистики по Дагестану, особенно в отношении мусульманского населения, не было. Оспа присутствовала в тех горах всегда, периодически вспыхивая настоящими эпидемиями. Последняя из крупных зафиксирована в 1902 г., когда в окрестностях Буйнакска (тогда город назывался Темир-Хан-Шура) смертность в полтора раза превысила традиционно высокую для горцев-мусульман рождаемость. Нельзя сказать, что царское правительство ничего не делало для исправления ситуации – если к началу царствования Николая II в Дагестане работало всего два «туземных» оспопрививателя, то к 1913 г. таковых было уже 23. Рост впечатляющий, но цифры абсолютно недостаточные.

Весной 1920 г. первые 170 тыс. руб., направленных в медицину Дагестана в рамках уже советской системы, были потрачены именно на финансирование вакцинации против оспы. Тогда же в Буйнакске организовывается первая в регионе лаборатория по производству «детрита», противооспенной вакцины – её создают военные Кавказского фронта на основе приказа Троцкого о создании подобных лабораторий при всех фронтах Советской России.

Спустя полтора десятилетия, летом 1936 г. в Дагестане исключительно оспопрививанием ударными темпами занимается 120 специалистов-медиков, ежемесячно они делают более 140 тыс. прививок. Дагестан здесь именно как типичный пример – в иных регионах России и СССР в ту эпоху проходят аналогичные процессы. При этом массированная вакцинация сопровождается столь же массированной агитацией. Стихи о борьбе с оспой и необходимости вакцин вместо молитв писал для советской власти ещё Маяковский: «Нашла на деревню оспа-зараза. Вопит деревня. Потеряла разум… Молятся, крестятся, да кадилом кадят. А оспа душит людей, как котят… Чем хлестать самогон без просыпу, наймите фельдшера и привейте оспу».

Поэтому 1936 г. становится последним в истории нашей страны, когда были зафиксированы местные, не привозные из-за границы вспышки этой болезни. Всеобщая поголовная вакцинация победила оспу – вскоре в СССР таким же сочетанием науки и медицинской политики, т. е. новыми вакцинами и обязательной вакцинацией, победят сибирскую язву, чуму, тиф, полиомиелит.

То есть 1937 г. это не только год массовых репрессий, но и первый год нашей жизни без оспы. Без того вируса, что веками ежегодно убивал больше людей чем все политические репрессии и многие войны. Для значимости этого факта приведем ещё немного статистики – в двух самых страшных мировых войнах погибло около 92 млн. чел., тогда как от оспы в минувшем XX в. по оценкам учёных умерло от 300 до 500 млн.