Текст книги "Неожиданная Россия (СИ)"

Автор книги: Алексей Волынец

сообщить о нарушении

Текущая страница: 44 (всего у книги 62 страниц)

«Отдать Камчатку купеческой компании…»

С деятельностью Российско-Американской компании связаны не только сухопутные пути из Сибири к Тихому океану. Даже первое в отечественной истории кругосветное плавание, как и все последующие русские «кругосветки» до середины XIX века, имели своей конечной целью, как Камчатку, так и «Русскую Америку». В первом таком плавании под началом капитана Крузенштерна, один из двух кораблей, целенаправленно шёл на Аляску, а общим руководителем экспедиции считался камергер царского двора Николай Резанов, в то время один из учредителей и фактический глава Российско-Американской компании.

Кроме первого кругосветного плавания с припасами для Камчатки и Аляски, в задачи экспедиции Резанова входило исследование Сахалина и установление торгово-дипломатических связей с Японией. Так первый глава Российско-Американской компании стали и первым царским послом в «стране восходящего солнца».

Вообще для этой формально частной и акционерной компании было характерно выполнение чисто государственных задач. Компания, фактически, являлась русским государством на землях Аляски и Калифорнии. Более того, в начале XIX столетия в правительстве не раз обсуждались планы передать под управление компании и саму Камчатку. Впервые такую мысль в 1828 году в столичном Петербурге высказал сенатор Алексей Корнилов, бывший иркутский губернатор. «Приморским же гаваням, как имеющим главною своею целию распространение на восточных морях российской торговли, свойственнее быть совершенно в ведении и содержании Российской Американской компании, дабы избавить государство от чрезмерных издержек и расходов, сопряженных с оными…» – писал сенатор.

Спустя пять лет в правительстве рассматривалась аналитическая записка под характерным названием «Об уменьшении расходов государства на Камчатку». Автор записки утверждал, что Камчатка приносит казне 200 тыс. руб. расходов и только 30 тыс. прибыли. «Камчатка похожа на чужеядное растение, которое привилось к России и живет и питается на её счет. Но отсечь её и бросить жалко и нельзя…» – красочно писал автор сего прожекта, предлагая «отдать Камчатку на определенных условиях и привилегиях какой-нибудь купеческой компании», вполне прозрачно намекая именно на Российско-Американскую компанию.

Однако царское правительство в итоге отклонило столь радикальные планы, записав в решении: «Вверять охранение и управление Камчатского полуострова и Охотского края, то есть всей Восточной границей империи, торговому обществу, которое, по непредвиденным обстоятельствам, может прийти в упадок, признать мерою не совместною и не удобною…»

Петропавловск-Камчатский, европейская гравюра XIX века

«Дело о золотой руде на Курильских островах…»

Помимо основного «бизнеса», связанного с мехами Аляски, Российско-Американской компании приходилось заниматься самыми разными торговыми операциями на нашем Дальнем Востоке. Например, в начале XIX века только компания вела торг с воинственными чукчами. В окрестностях бывшего Анадырского острога, оставленного русскими войсками по итогам долгих «чукотских войн» (см. главы 16–17 книги «Оленья кавалерия…»), приказчики компании ежегодно встречались с аборигенами Чукотки, обменивая на железные ножи меха и моржовые клыки. Впрочем, та торговля, по выражению современного историка, «носила экстремальный характер» – так в 1806 году в результате конфликта с чукчами на берегах реки Анадырь погибли 12 «работных людей» Российско-Американской компании…

И сегодня на Дальнем Востоке успешно добывают золото, а в минувшем XX веке золотые прииски на берегах Зеи, Алдана и Колымы были знамениты на всю страну. Однако мало кто знает, что именно Российско-Американская компания стала пионером золотискательства на таёжных просторах между Леной и Охотским морем. Впервые компания заинтересовалась дальневосточным золотом в 1828 году, когда один из её «промышленных людей» Степан Казанцев, рассказал, что якобы видел на курильском острове Уруп следы золотодобычи. «Дело о золотой руде на Курильских островах» окончилось тогда ничем, следов драгметаллов на Урупе не нашли. Зато спустя несколько лет, при поисках новой удобной дороги из Якутска к Охотскому морю, инженеры компании обнаружили следы золотоносных пластов на северных склонах Яблоневого хребта.

Фёдор Шергин, глава якутского филиала Российско-Американской компании, в 1838 году попытался организовать добычу первого таёжного золота. Но в Якутске не было специалистов, а когда Шергин обратился в забайкальский Нерчинск, где на местных рудниках таковые имелись, то тамошнее начальство отказалось отпустить их на службу в компанию. Столичные же директора Российско-Американской компании и её руководители на Аляске не стали настаивать на поиске горных инженеров – золото в дикой якутской тайге показалось им сомнительным. Так компания упустила возможность первой начать добычу драгметаллов на дальневосточном Севере. Другие коммерсанты и «промышленники» смогли этим заняться только через полвека…

Среди иных экзотических операций Российско-Американской компании можно вспомнить и добычу в Калифорнии соли для Камчатки. Дальневосточный полуостров ежегодно потреблял до 5 тыс. пудов соли, завоз такого количества грузов на край континента дорого обходился царской казне. И эту задачу правительство не раз пыталось перепоручить Российско-Американской компании. В 1828 году компания организовала добычу соли в озерах у калифорнийского мыса Сан-Квентин. На Камчатку её доставлял бриг компании с дальневосточным именем «Байкал». Даже после транспортировки через весь Тихий океан себестоимость калифорнийской соли оказалась ниже той, что выпариванием морской воды добывали под Охотском. Однако соляному «бизнесу» Российско-Американской компании помешала политическая обстановка в Калифорнии, где буйствовали индейцы, появились первые авантюристы из США и было не понять, то ли это всё ещё граница испанской империи, то ли уже самостоятельная Мексиканская республика…

«Исполняя волю правительства, готовы взять на себя расходы по сему делу…»

Впрочем, правительство порой возлагало на Российско-Американскую компанию задачи и куда более масштабные, чем заморская соль. Даже возвращение нашей страны на берега Амура начиналось именно с секретной экспедиции, проведённой силами компании. В 1845 году состоящий на её службе бриг «Константин» отправился к устью великой дальневосточной реки и берегам Сахалина. По поручению правительства сотрудники Российско-Американской компании должны были «произвести нужные исследования с соблюдением возможных предосторожностей, дабы не встревожить китайцев». Характерно, что экипаж этого разведывательного судна был составлен в основном из находившихся на службе компании финнов – в целях маскировки или, как гласило правительственное предписание, «дабы не обличить в себе русского».

В дальнейшем вся эпопея с присоединением берегов Амура и Сахалина к нашей стране так же проходила при активном участии Российско-Американской компании. Первый русский пост в амурском устье изначально был замаскирован под её торговую «факторию». По скрупулёзным подсчётам бухгалтеров компании, она за 1849–1855 годы потратила на присоединение Амура к России «без всякой для себя прибыли» 143153 рубля.

Именно Российско-Американская компания первой пыталась начать промышленный лов рыбы в нижнем течении Амура. В 1851 году компания заключила контракт с Иваном Овчинниковым, специалистом-рыболовом из Томска. Однако, опытный сибиряк, оказавшись на Амуре, ошеломлённо заявил, что никогда не видел такой великой реки и не сможет организовать здесь промысел. Поставленные им «самоловы» были просто изломаны, а крючки оказались погнуты или оторваны гигантскими осётрами. Зато местные аборигены, нивхи-«гиляки» добывали эту ценную рыбу без всяких сетей, настоящей охотой – убивая копьями с лодок прямо в воде…

«Российско-американской компании за ревностное участие в исполнении предначертаний правительства в деле возвращения России Приамурского края объявить Высочайшее благоволение» – так ровно 160 лет назад, в августе 1859 года, царь Александр II отметил государственные заслуги компании.

Но роль уникального акционерного общества в укреплении наших дальневосточных рубежей не ограничивалась только Приамурьем. Первые планы освоения Сахалина составлялись так же с участием компании. Ещё весной 1854 года прежний император Николай I повелел «компанейским» директорам учредить несколько постоянных селений на Сахалине. Руководители Российско-Американской компании тогда писали царю: «Не имеется никаких данных, чтобы ожидать от этого предприятия выгодного влияния на капитал и обороты, но, исполняя волю правительства, готовы взять на себя расходы по сему делу…»

«Алеуты бьют их стрелами на воде…»

С самого основания Российско-Американской компании ровно 220 лет назад, 19 июля 1799 года, в сферу её деятельности официально входили Курильские острова. Именно «компанейские работные люди» начали хозяйственное освоение этого дальневосточного архипелага и основали на Урупе, Симушире и Парамушире первые русские поселения.

Там, как на Алеутах и Аляске, тоже добывали шкуры «морских бобров» и «котов». Компания даже переселила на Курилы несколько десятков эскимосов и алеутов, специалистов по охоте на каланов. Вот как один из русских моряков начала XIX века описывал ту охоту: «Алеуты бьют их стрелами на воде. Когда несколько байдарок увидят сего зверя, то, окружив, бросают в него стрелы; выдра, испугавшись, нырнет, и с первого разу может пройти в воде около двух верст; но едва только покажется на поверхности моря, то американцы, не дав ей перевести одышки, пущают снова стрелы и принуждают нырять. От сего понырки становятся час от часу короче, наконец, выдра не в силах совсем опуститься в воду и бывает убиваема стрелами…»

Охотники-алеуты на байдарках, гравюра XIX века

На острове Шумшу работники компании построили большую церковь, «очень хорошенькую» по описаниям русских моряков, не ожидавших увидеть православный храм посреди холодных волн Тихого океана. Раз в год сюда с Алеутских островов на «компанейском» корабле приплывал священник, чтобы провести необходимые обряды для крещёных аборигенов-айнов и «работных людей».

Курильские «фактории» Российско-Американской компании пострадали во время Крымской войны. Хотя владения компании, как и британские земли Канады, воюющие стороны признали нейтральными, но в августе 1855 года два парохода, британский «Пик» и французский «Сибилла», обстреляли «компанейское» поселение на курильском острове Уруп. Вражеский десант сжёг все дома, торжественно объявил остров владением Англии и Франции и убыл прочь, захватив пленниками трёх схваченных на Урупе работников Российско-Американской компании – русского Ивана Говорова, якута Прокопия Избекова и «креола» Павла Миловидова (в документах компании «креолами» именовали детей алеутских женщин от русских отцов). После войны Избеков и Миловидов вернулись из плена, судьба Ивана Говорова осталась неизвестной…

В 1859 году уничтоженное войной поселение Российско-Американской компании на курильском Урупе было восстановлено. Впрочем, уникальной компании, как и всей созданной ею «Русской Америке» оставалось в те дни совсем немного исторического существования. Вскоре вместе с продажей Аляски исчезла и сама компания, и память о её заслугах не только по ту сторону Тихого океана.

Глава 70. Почему же продали Аляску?

Русскую Америку «закрыл» кризис крупнейших мировых рынков XIX века

Осуществлённая полтора века назад продажа российских владений на Американском континенте до сих пор вызывает споры и исторические дискуссии. Спорят об абсолютно всех параметрах – от суммы до коррупционного шлейфа – той сделки, что имела в итоге, без преувеличения, геополитические последствия. Действительно, оставайся Аляска в руках России и история XX в. могла бы пойти иным путём. Но её продали – попробуем разобраться почему, рассмотрев вопрос под иным углом. Начав с начала: а для чего собственно вся эпопея с русской Аляской предназначалась?

Природа Аляски

«Торговать – дело иное, завладеть – другое…»

Для начала отметим основополагающий факт – знаменитая РАК, Российско-американская компания, создавалась и осваивала Аляску в сугубо коммерческих целях. Прибыль от торговли мехами была главной и, в сущности, единственной целью в той давней эпопее, начавшейся 222 года назад, когда император Павел I готовил указ об учреждении компании.

Создатели, акционеры, первопроходцы, моряки и работники – все участники РАК, «под Высочайшим Его Императорского Величества покровительством Российской Американской компании» – участвовали именно в коммерческом предприятии. Не случайно с созданием РАК связана и первая эмиссия акций в отечественной истории. Ранее подобных компаний в России не учреждали, акционерное законодательство отсутствовало, и указ императора Павла I, создавший компанию 8 июля 1799 г., был вынужден дать самое первое в России подробное описание сущности акций и акционерного капитала: «Составя истинный баланс общему совокупному имуществу, как то в судах, товарах, заведениях и в прочем, и разделя всю сумму на число акций…»

Без преувеличения, всю историю русской Америки следует рассматривать исключительно как историю чисто коммерческого предприятия, перефразируя известное выражение: business only – nothing geopolitical. Ещё Екатерина II чётко отделила государственную экспансию в тихоокеанском регионе, от коммерческой деятельности там же: «Многое распространение в Тихом море не принесет твердых польз. Торговать – дело иное, завладеть – дело другое».

Не то чтоб русские монархи не хотели расширения владений на берегах Тихого океана, но они осознавали всю сложность логистики для противоположной стороны Земного шара. Напомним что в ту эпоху, два с лишним века назад, ещё не было трансконтинентальных железных дорог, и любое сухопутное перемещение грузов из европейской России на Дальний Восток занимало минимум два года, при чудовищной стоимости. Морская перевозка была в прямом смысле на порядок дешевле, но в эпоху паруса кругосветное путешествие из Петербурга к Аляске и обратно по сложности вполне можно считать аналогом современных полётов в космос.

Словом, два века назад любая экспансия России на Тихом океане упиралась в чудовищные проблемы логистики и потому становилась возможна лишь в случае быстрого получения крайне весомой прибыли при минимуме издержек. Но коммерческая прибыль, как известно, не возможна без рынка – даже золото ничего не стоит, если нет готовых и желающих его купить.

И вот с рынками сбыта для плодов Русской Америки вопрос как раз не вполне очевиден. Попробуем его разобрать.

«Иметь торговлю со всеми около лежащими Державами…»

Общеизвестно, что главным товаром Аляски были меха. Обычно этого достаточно для простейшего умозаключения – мол, первопроходцы Русской Америки охотились на пушного зверя и продавали его ценный мех купцам, которые прибыльно сбывали его где-то в богатой Европе.

В реальности европейский рынок отнюдь не рассматривался как главный при учреждении РАК, Российско-Американской компании. Не случайно в основополагающем указе Павла I среди перечня главных привилегий для покорителей Аляски значилось право «производить мореплавание ко всем окрестным народам и иметь торговлю со всеми около лежащими Державами…»

Именно так – «Державами» – с большой буквы. И таких в Тихоокеанском регионе тогда было три, и все три действительно державы с большой буквы: Китай, Япония и… Испания. При том первая и последняя – Китай и Испания – в ту эпоху были поистине мировыми державами планетарного значения.

Население Китая к началу XIX в. превысило 300 млн. и составляло треть населения Земли – это больше, чем доля китайцев на нашей планете сегодня! Китай, точнее маньчжуро-китайская империя Цин, охватывавшая тогда Вьетнам, Непал, Монголию, весь Корейский полуостров и даже остров Сахалин, была крупнейшей экономикой мира – китайские шёлк, фарфор и чай были тогда одними из самых востребованных и прибыльных в международной торговле. По оценкам историков, доля китайских товаров на международном рынке два с лишним столетия назад была никак не ниже, чем сегодня, когда Китай является общепризнанной «мировой фабрикой».

Но ведь и Испания к началу XIX в. это вовсе не та скромная страна на окраине Европы, к которой мы привыкли сегодня. В ту эпоху это поистине мировая империя, охватывающая почти всю Южную Америку и значительную часть Северной. Показательно, что Испанская империя тогда оказалась единственной державой, которая реально обеспокоилась продвижением русских на Аляску.

Ровно за два десятилетия до учреждения Российско-Американской компании, в 1779 г. два испанских капитана с совершенно иберийскими вычурными именами – Игнасио де Артеаги-и-Басана и Хуан Франсиско Бодеги-и-Куадра – объявили территорией Испании континентальный берег Аляски, который лежит возле Алеутского архипелага. Оба капитана плыли от тогда испанской Калифорнии далеко на север, на Аляску, именно в связи со слухами о русском проникновении на земли Америки.

Перуанский баск Хуан Франсиско Бодеги-и-Куадра

Испанцы хотели опередить русских и застолбить за собой те земли, их корветы шли в полной готовности встретить русских и воевать с ними за Аляску. Тогда из-за огромности пространств северной части Тихоокеанского региона русско-испанская война за Аляску не случилась – потенциальные противники просто не нашли друг друга на гигантских просторах ещё малоисследованного континента и океана.

Кстати, то несостоявшееся русско-испанское противостояние за Аляску напоминает нынешнюю геополитическую ситуацию вокруг Арктики с её уже известными, но ещё неосвоенными богатствами и потенциальной схваткой мировых держав за арктические ресурсы.

«Морозной пылью серебрится его бобровый воротник…»

Итак, Русская Америка, на самом деле очень далёкая от европейских рынков, в момент своего возникновения имела под боком – «под боком» в масштабах планеты – поистине огромные, потенциально очень ёмкие рынки. Огромный имперский Китай, огромную Испанскую империю в обоих Америках и маленькую в сравнении с ними, но тоже внушительную по европейским масштабам Японию (к исходу XVIII в. её население равнялось населению Франции, крупнейшей державы Западной Европы).

Добавим, что Испанская империя – её колонии в Южной Америке – это в ту эпоху ещё и добыча почти 90 % серебра, обращавшегося на планете. Серебро тогда было основой денежной системы всех стран, вся международная торговля базировалась на этом металле. И, кстати, не менее трети того испанского серебра в итоге оказывалось в Китае, как плата за стабильно востребованные товары. То есть, Российско-Американская компания изначально создавалась очень близко – повторим, по меркам планеты близко – к богатейшим рынкам той эпохи и к основным потокам серебра, главных денег той эпохи.

Ещё немаловажный фактор – Европа XVIII в. это ведь не только прогресс и «просвещение», это ещё и постоянные войны, не сильно способствующие стабильной торговле таким элитным товаром, как дорогие меха. Зато Китай, Латинская Америка и Япония это как раз те регионы, которым посчастливилось прожить весь XVIII в. без крупных разорительных войн и даже почти без сколь-либо заметных внутренних потрясений. То есть три «Державы» Тихоокеанского региона, на взгляд любого знатока и аналитика начала XIX в., оценивались как крайне богатые рынки, за сотню лет стабильности накопившие огромные свободные капиталы, с элитой, готовой потреблять самые дорогие товары.

Здесь поясним, что экспортные меха Аляски были не просто обычной пушниной. Главным товаром Российско-Американской компании являлся «морской бобр», как наши предки именовали каланов. Каланий мех, позволяющий выживать в ледяной воде, уникально плотный – до 45 тыс. длинных волосинок на квадратный сантиметр! К началу XIX в. мировой рынок пушнины уже распробовал «морского бобра» и ценил его выше всех иных мехов.

Два столетия назад хорошая шкура «морского бобра» равнялась стоимости 50 соболей или сотни лисиц, или 5 тысяч белок! В столичном Петербурге эпохи Пушкина (вспомните «Евгения Онегина»: «Морозной пылью серебрится его бобровый воротник…» – это отнюдь не про обычного речного бобра) за шкуру калана с Аляски платили 400 руб. Отдельные самцы каланов достигали таких больших размеров и обладали таким густым и длинным мехом, что их продавали и за тысячу серебряных «целковых». Для сравнения, крепостной человек в ту эпоху стоил в разы дешевле, не дороже 200 руб.[1]1
  Извини, дорогой читатель, что этот абзац и один абзац предыдущего текста повторяется почти дословно – ранее эти две соседние главы в разные годы публиковались в разных СМИ…


[Закрыть]

Но Российско-Американская компания, добывая аляскинских «бобров»-каланов, гналась отнюдь не за русским рублём. Если мы посмотрим статистику её торговли на пике расцвета, то увидим поразительные цифры. Например, в 1826 г. на Аляске добыли 1749 шкур калана, из них 1054 продали в Китай. В том же году Китай купил более 27 тыс., или почти 90 %, шкурок морских котиков, добытых на русской Аляске.

При этом китайцы платили за «морских бобров» больше, чем давали за них купцы иных стран. Если в Петербурге за хорошую шкуру «морского бобра» давали 400 руб., то при продаже в Китай за неё выручали минимум 500. Но китайская коммерция Российско-Американской компании была сложной и многоступенчатой – меха с Аляски продавали китайцам не только за испанское серебро, их меняли на востребованные Россией и Европой товары, например, чай.

«Начальный опыт торговли с Калифорниею…»

Если для компании себестоимость средней шкуры «морского бобра» составляла 27–28 руб. со всеми расходами на добычу и транспортировку, то на русском Дальнем Востоке она стоила 100–150 руб., а в европейской части России уже все 400. Но купцы из Китая давали за неё либо от 500 руб., либо полтора центнера первосортного чая – в европейской России такой чайный груз стоил уже не менее 900 руб. Словом, богатый и многолюдный Китай изначально занимал самую внушительную долю – в разные годы от 25 до 60 % – в торговых оборотах Российско-Американской компании. Не зря знаменитый мореплаватель Крузенштерн прямо писал, что «торговля Американской компании не может быть в цветущем состоянии без торговли с Китаем».

Напомним, что по сводному «генеральному балансу» на 1 января 1801 г. все 1723 акции компании стоили 6 422 086 руб. 21 коп. – РАК была самой дорогой частной компанией в истории России. При этом на начало XIX в. у отечественной элиты наблюдалась откровенная эйфория по поводу её перспектив и потенциальных прибылей. В 1802 г. в число акционеров компании, приобретя её ценных бумаг на 10 тыс. руб., официально вступил сам император Александр I.

«Мне весьма приятно будет, если пример мой, усилив общее доверие к сему заведению, ближе ознакомит частных людей с сею новою отраслью отечественной промышленности, соединяющей в себе столь тесно частные выгоды с пользами государства…» – лично пояснял по этому поводу монарх. Царский пример оказался заразителен, и вскоре акционерами РАК стали самые именитые и богатые аристократы России – Голицыны, Волконские, Долгоруковы, Юсуповы, Строгановы. Среди акционеров оказались также мать и жена Александра I.

При этом перспективы компании было тесно увязаны с политикой российского государства на Дальнем Востоке. Подготовка первого кругосветного плавания наших кораблей (знаменитый «вояж» упомянутого выше Крузенштерна 1803-06 гг.), крупное посольство в Китай в 1805 г. – всё это осуществлялось именно для развития РАК и её коммерции, «соединяющей в себе частные выгоды с пользами государства».

Совсем не случайно на кораблях первой русской «кругосветки» плыл на Аляску один из руководителей и крупнейших акционеров компании, а по совместительству первый русский посол в Японию и Латинскую Америку, камергер (т. е. генерал-майор) Николай Резанов. Многим его биография в романтическом варианте знакома по популярной рок-опере «Юнона и Авось».

Собственно бригантина «Юнона» и тендер «Авось» это именно суда Российско-Американской компании, а все дипломатические визиты «командора» Резанова в Японию и Калифорнию делались именно в целях продвижения и развития коммерции РАК. Если с Китаем у России имелись ещё с XVII в. давние торговые соглашения, то Япония и испанские колонии Америки были официально закрыты для любой коммерции с иностранцами.

Японцы изолировались от мира сами, а испанские колонии от любых внешних купцов оберегала ревнивая метрополия. Направляя к берегам Тихого океана своего камергера, царь Александр I явно рассчитывал открыть эти рынки для Российско-Американской компании. Описывая свой визит и «начальный опыт торговли с Калифорниею», Резанов доносил в Петеребруг, что «каждогодно может торг производиться по малой мере на миллион рублей, и американские наши области не будут иметь недостатка…»

В испанских колониях Северной и Южной Америки в интересах РАК планировали покупать продовольствие. Как рынок сбыта аляскинской пушнины эти регионы тоже были небезынтересны – за два предыдущих века без войн там образовалась весьма богатая региональная элита. «Морской бобр» же, повторим, был тогда именно элитным, престижным товаром – его покупали не только ради тепла, но ради статусного потребления. Точно так сибирские соболя охотно покупали на жарком арабском Востоке, а те же меха Аляски находили сбыт и в субтропическом Кантоне (Гуанчжоу), единственном открытом для иностранной торговли морском порту Китая той эпохи.

«Открыть торговлю в Новом Свете…»

Итак, резюмируем – рынок Европы был отнюдь не единственным и даже не главным для сбыта меховых товаров Русской Америки. Важнейшую роль играл рынок Китая, а при учреждении компании имелись и далеко идущие планы на рынки Японии и огромной испанской Америки. В архивах РАК и МИД Российской империи сохранилось немало документов о переговорах с Мадридом и дипломатических попытках «открыть торговлю с восточными портами испанских владений в Новом Свете».

Не смотря на вялое сопротивление испанской метрополии это почти удалось – в 1-й половине XIX в. корабли РАК не раз ходили торговать даже гораздо южнее Калифорнии, в порты Перу и Чили. Но соблазнительный рынок испанской Южной Америки неожиданно – и по историческим меркам стремительно – исчез уже при Александре I.

Напомним, что в 1807 г. Наполеон оккупировал Испанию, вскоре низложив с трона её монархов. Такие потрясения метрополии привели к тому, что традиционно называют «Войной за независимость испанских колоний в Америке» – почти два десятилетия беспощадной резни. Там и тогда бунтовавшие против метрополии креолы схватились с индейцами, которые не то чтоб сильно любили далёких испанских Бурбонов, зато уж очень обоснованно ненавидели соседей-креолов. Под конец латиноамериканские генералы-«освободители» закономерно превратились в полевых командиров и кондотьеров, беспринципно дерущихся друг с другом за власть.

Уже в 20-е гг. XIX в. некогда единая испанская Америка превратилась в два десятка непризнанных или частично признанных государств, нестабильных внутри, раздираемых переворотами и мятежами, да еще и соперничающих за неустоявшиеся границы. Потери «войны за независимость» были страшными – например, на территориях Венесуэлы, Колумбии, Эквадора и Панамы за два десятилетия войны погибло 600 тыс. чел или 18 % населения. Потери в иных регионах Латинской Америки были немногим меньше – везде они в относительных цифрах в разы, а то и на порядок превышали потери Западной Европы от всех наполеоновских войн. Не зря, к примеру, в Чили один из самых длинных этапов войны за независимость именуют Guerra a Muerte.

Русские очевидцы сразу отметили экономический упадок бывших колоний Испании по итогам такой «освободительной» войны. Отто Коцебу, трижды ходивший под парусами вокруг света, с Балтики на Аляску и обратно, так описывал свои впечатления 1824 г. от третьего посещения портов Латинской Америки: «В столь богатых прежде домах я заметил признаки обнищания. Многочисленная серебряная посуда, которая восемь лет назад имелась даже у бедных жителей, теперь совершенно исчезла, ее заменил грубый фаянс. Мои хозяева горько жаловались на войну, которая бушевала здесь во всей своей отвратительной жестокости, совершенно разорив богатейшие семьи…»

В итоге Латинская Америка ещё могла служить источником хлеба для Русской Аляски, но потенциальный потребитель элитных мехов в том регионе исчез, разорённый войной. Вдобавок Россия все последующие десятилетия при Николае I, руководствуясь принципами монархического легитимизма, ещё и не признавала образовавшиеся в Америке республики, что тоже не способствовало любой русской коммерции «в Новом Свете».

Беды китайского рынка

Почти следом за исчезнувшим рынком Латинской Америки для элитных товаров Аляски стал схлопываться и богатейший рынок Китая. Если на начало XIX в. Поднебесная была самым многолюдным и богатейшим государством планеты, давно не знавшим войн, то к середине того столетия всё изменилось абсолютно.

Прошла целая серия «опиумных» войн Англии и Франции против Китая. Европейские пароходы и новые ружья открыли китайский рынок – в том числе для легальной торговли опиумом. Если ранее в Китае за счет торговли шёлком, чаем и фарфором проходило накопление серебра, то к середине XIX в. драгметалл активно утекал из Поднебесной в обмен на привозимый европейскими купцами опиум.

Наркоторговля тогда отличалась поистине промышленным размахом. Ещё до всех «опиумных» войн, в 1837 г. англичане ввезли в Китай 2535 тонн наркотика из Индии, выручив за него 592 тонны серебра. Но кроме англичан в наркоторговле подвизались и американцы, перепродававшие китайцам более дешёвый и менее «качественный» турецкий опиум, и прочие европейские торговцы. Всего же в 1837 г. в обмен на опиум из Китая утекло свыше 1200 тонн серебра. Вымывание из страны серебряной монеты перекашивало всю экономическую и финансовую систему Китая, вызывая катастрофическое удорожание серебра и, как следствие, резкий рост налогового бремени и снижение уровня жизни основной массы населения, в быту пользовавшегося мелкой медной монетой, но платившего подати серебром.

Одновременно с «опиумными» войнами (в 1860 г. англичане и французы даже захвалили Пекин) несчастный Китай охватила кровопролитная гражданская война – местные конфуцианцы воевали с местными христианами-«тайпинами». Полтора десятилетия на берегах Янцзы и Хуанхэ фактически, существовали два сошедшихся в смертельной схватке государства и ещё дюжина мятежных или сепаратистских образований. В итоге имперским властям Пекина удалось подавить всех внутренних противников и подписать мирные соглашения с внешними врагами, но Китай за те десятилетия потерял, по разным оценкам, до 30–40 млн. чел. и на всё следующее столетие впал в затяжной цивилизационный кризис.