Текст книги "Амнезия "Спес" (СИ)"

Автор книги: Алексей Климин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 23 страниц)

Глава 9

Отобедать решили прямо здесь, благо и воды вволю, и огонь было на чем развести, не тратя таблетки с сухим горючим.

Пока старшие обдирали и разделывали добытые тушки, нас с Пердуном отправили на сбор сухой травы, которая, оказывается, густым слоем лежала под живыми зарослями. Спустя минут пять, когда мы уже успели отойти метров на двадцать, к нам присоединился и Кук. Парень поджимал губы и был какой-то смурной.

– Чё, влетело? – понятливо спросил его Пердун.

– Ага… – кивнул тот, натягивая металлизированные рабочие перчатки поверх обычных, защитных. – Ну, я ж не хотел! Так получилось! А Стояк чуть не по морде меня тем кролом! Видишь ли, кому такой фарш теперь нужен? А чё там такого, ну перерубил я его, и чё? Вы вон, сколько упустили?

– Да от электричества они больно быстро очухиваются… вскакивают и сразу драпать. А ты именно, что мясо испортил, вот Стояк и взбесился. Кишки-то ты тоже перерубил, а там гадость разная, желчь наверное разлилась… такое – да, жрать нельзя. Но ты не переживай, научишься, – жалостливо стал объяснять ему Пердун.

Хороший он все же парень, наш качек, хоть и своеобразный…

Сам я в разговор не лез, поскольку сказать мне было нечего. Тихо греб хрустящий сушняк, а потом, когда насобиралось несколько куч, принялся таскать их к стоянке. Парни же еще долго потихоньку меж собой обмусоливали тему премудростей охоты со свордом.

Потом еще час, наверное, пока жарилось мясо, все вместе сидели вокруг весело горящего огня и, обтекая слюной, обсуждали прошедшее мероприятие. Но Паленый не преминул воспользоваться моментом, чтобы в очередной раз, и лично для меня не задвинуть что-то из «учебной программы»:

– Видишь, как спокойно сидим, даже несмотря на то, что крови вокруг налили? Это потому, что открытый огонь горит, и дым от него во все дырки в стене попадает! Каждая тварь сейчас тикает куда подальше.

– А щеры? Они ж огня не боятся вроде…

– Щер сам никогда нападать не будет и в наглую просто так не попрет. Умные они очень. Говорят даже, что еще праотцы их изучали и тогда же выявили, что разумом они равны ребенку лет десяти-двенадцати. То есть, соображают, считай, так же, как ты.

– Да ладно?! – не поверил я, прекрасно помнивший себя того, чуть помладше, но, в общем-то, с собой сегодняшним большой разницы не наблюдая.

– Я ж сказал – «говорят»… но даже по собственному опыту знаю, что что-то там, у них в голове, получше, чем у других тварей устроено.

– Так, а как же ты тогда ожог свой получил?

– Ну, так-то всякое бывает… А это я молодой был – дурной, неосторожный. Да и наткнулись мы на щера с таким же, как и я, малолетним еще ошметком, вот и получили по полной. Потом старшие нагнали, болтов в зверя набили, там знаешь, какой общий заряд получился? О-го-го! И нас оттащили. Тот пацан, кстати, тогда не выжил, ближе меня к щеру стоял… не помню уже даже, как звали-то его.

Мы печально замолчали, потому, как если даже имени не помнишь, или в принципе не знаком с тем, кто погиб, но почившего соратника традиция требовала помянуть уважительным молчанием.

А там вскоре и мясо подошло. И стало нам как-то не до разговоров совсем.

Первые куски я заглотил, даже не почувствовав вкуса – настолько рот был забит слюной от одного только умопомрачительного запаха. Обжегся, конечно, и язык прикусил… но потом ничего, распробовал. И – да-а, такого мяса я еще не ел! Даже кусковая свинина – самое вкусное, что я пробовал до этого момента, ни в какое сравнение с диком кролом не шла. Паленый сказал, что это еще и от того, что на открытом огне готовили.

Не знаю, может и так, но настолько сильно я обожрался первый раз в жизни! И, наверное, потому приснул. И даже когда мы, спустя еще с час, отчаливали от места стоянки, в машину перебирался не особо соображая. Ну, а в багги под легкое покачивание и вовсе задрых без задних ног.

Наставник дергать меня не стал, так что проснулся я сам, на какой-то видно особо высокой кочке.

– Давно едем? – спросил я его.

– Да не, часа два, – буркнул он.

– Долго еще?

– Да щер его знает… но мы со Стояком думаем, что нужное место не проедем точно. Давай, ты порули, а я тоже подремаю.

Но долго отдыхать у моего наставника не получилось.

Мы протащились еще с полчаса по все такому же, однообразному туннелю, и единственным развлечением на этом отрезке пути, оказались лишь встреченные в одной из промоин резвящиеся жабцы. Но орать дикими голосами зверухи не стали, а потому, кроме, как «разглядеть получше», и это действо ничего интересного не принесло.

Но вот вскоре после очередной речной развилки тоннель вытянулся почти идеально прямым отрезком, а вдалеке забрезжило что-то странное.

Казалось, что пещеру перекрывает стена. И чем ближе мы подъезжали, тем явней фары машин высвечивали ее не по природному чернеющую поверхность.

Впрочем, когда подошли ближе, стало понятно, что это огромная труба, и проезд она перекрывает не полностью. Просто фары на покатом боку бликовали где-то в нижней его части, а вот остальная, не отражающая свет поверхность, сливалась своей чернотой с пещерной позади. От поверхности воды до нижней части трубы зазор составлял метра два, от приподнятых берегов – чуть меньше.

– Все, прибыли, – сказал командир, который уже успел слезть с багги и разглядывал днище перекрывающей пещеру конструкции, – дальше пойдем здесь, – уточнил он, постучав кулаком по черной поверхности.

По стуку стало понятно, что труба из какого-то твердого пластика.

– Как влезем в нее? – поинтересовался Прыщавый.

– Да как всегда! – обескуражено ответил ему Паленый, – Ты что, никогда в техтоннели с естественных не заходил?

– С речного – нет, – пожал плечами тот, – так-то, или откапывали, или двери вскрывали, как обычно.

– Ох, молодой ты еще… – покачал головой мой наставник на это.

А Стояк в этот момент лазил под трубой и шарил ладонью по ее нижней поверхности.

– Дайте что-нибудь, чем шибануть можно, песком забилось…

Паленый пошарил в кузове багги Пердуна, где ехало наше основное оборудование, и подал ему какую-то металлическую заостренную палку.

– Во, ломик подойдет! – обрадовался командир и принялся им там по чему-то долбать.

После удара десятого что-то хрустнуло, потом скрипнуло… Стояк отскочил, а в том месте, где он только что стоял, часть трубы стала отваливаться.

– Это чё такое-то? – удивился Пердун.

Но думается, что хотя спросил именно он, по своей непосредственности, но вопросом этим озадачились все. Ну, может, за исключением Паленого и командира. Даже старший хран подошел поближе и с интересом стал наблюдать за медленно отходящей со своего места створкой, впрочем, не теряя бдительности и направив на открывающуюся дыру ствол фаербласта.

И не зря. Стоило части трубы, которая оказалась люком, опустится, как оттуда раздался отдаленный визг.

– Порхатки долбанные! – досадливо рявкнул командир, – Намордники живо! Защиту на глаза! Оттуда тварей не выпускать!

Хотя, проговаривал он это, похоже, больше для порядка… ну, и для тех, кто был помоложе и поглупей. Сам же он с Паленым и Прыщавым уже при первых звуках далекого визга все повздевали на себя и встали возле дыры, так что к концу фразы внутрь трубы было направлено уже несколько стволов фаербластов.

Когда визг ударил по ушам, мужики нажали на гашетки. Четыре плевка огня ворвались в дыру единым слаженным потоком и улетели куда-то вглубь.

Почти сразу из проема на скошенную поверхность люка шлепнулась пара черных, размером с мой кулак тел, и затрепыхалась, молотя пожженными крыльями. Бат тут же деловито придавил их сапогом, а Паленый пустил еще одну струю огня по «полу» трубы, видно выжигая тех недобитков, что до люка не долетели.

Меня же от чавкающего звука, раздавшегося из-под каблука храна, опять замутило. Я шагнул назад, приподнял намордник и вздохнул поглубже.

«Если так дальше дело пойдет, то кто-то обязательно заметит, и плакала тогда горькими слезами моя бравая кликуха! А быть мне придется, каким ни то Блевотиком или Харчком!»

Мысль отрезвила и привела в норму, я вернул респиратор на место и, ступив ближе к люку, заглянул в него.

Там, внутри, труба убегала куда-то вдаль, подсвеченная тревожным тусклым светом. Впрочем, как и везде в рукотворных проходах. Диаметр ее не превышал метров пяти, а по стенам с двух сторон шли еще и толстые связки проводов и труб, что заставляло задуматься: а пройдут ли там грузовые багги?

Я спросил Паленого.

– Впритык, должны, – успокоил он меня, а потом кинул уже Бату, который легко взобрался по стенке люка в трубу и собрался идти дальше:

– Вторая волна по-тихому пойдет. Визжат они только в первый раз, когда не знают, кто их территорию нарушил. Так что, слушай шорох крыльев.

– Знаю, – кивнул старший хран, – визг их убойно действует только на тараканов и ползунов, а раз мы еще тут, то теперь молча с ходу плеваться начнут, – и, усилив мощь налобного фонаря, потихоньку двинул вперед.

Далеко не ушел. Шум крыльев подлетающих трутней мы, находящиеся еще в речной пещере, не услышали, но вот как все пространство вокруг отошедшего от входа Бата вмиг замелькало хаотично движущимися тенями, видно было хорошо.

Потом вспышка! Огонь прокатился вперед по трубе, еще ярче обозначив черных трепыхающихся порхаток, потом темнота… кажущаяся, понятное дело, лишь моим ослепленным глазам.

– А-а! – непроизвольно взвыл я, от того, что меня по башке двинули.

– Че орешь? Я лишь задел тебя немного, – хмыкнул наставник, который так и стоял рядом, а теперь зачем-то еще и протягивал ко мне руку.

– Я от неожиданности… – попытался оправдаться, потому, как и правда, двинули-то меня не сильно.

Попутно, только начинающими прозревать глазами, старался рассмотреть, что у него в руке.

– Если от неожиданности, то тогда можно, – продолжает насмешничать Паленый, а вот на ладони у него… лежала порхатка, мелкая такая, с явно раздавленным тельцем. И до чего ж мерзкая!

– Это что? – недоверчиво спросил я, – У меня на голове сидело?

– Порхало оно рядом с твоей головой! Это ж – порхатка! С чего б ей сидеть? Не тупи мелкий! – вроде как даже разозлился наставник.

Я кинулся ощупывать совою голову в капюшоне. И хотя чувствительность в перчатках конечно не та, что у незащищенных рук, но на ткани в районе затылка немного оплавившееся шероховатое место нащупал.

– И че теперь?! – испугался я.

– Теперь ни че, – пожал плечами Паленый, – их яд быстро испаряется на воздухе с невосприимчивых поверхностей. Вас что, и этому в школе не учили?!

Но, ни оправдаться, ни возмутиться я не успел, к нам подошел Стояк:

– Что, одна прорвалась и на мелкого напала? – спросил он, увидев придавленную порхатку у наставника в руке, – Бывает… так, заканчиваем болтовню и двигаем дальше. Пошли машины загружать, – команднул он и, не ожидая нас, сам направился к стоящим чуть в стороне багги.

– А разве порхатки больше не налетят? – спросил я Паленого.

– Пока нет. По численности тех, что мы уже пожгли, там одно гнездо где-то впереди, и теперь нас встречать будут только возле него. У них трутней уже мало осталось, чтобы посылать в дальнюю атаку, – кинул мне он, последовав за командиром.

Хотя покрытие люка было каким-то липковатым и явно предназначенным для подъема по нему, но наклон, градусов в сорок, багги сами не тянули. Так что, после пары неудачных попыток въехать «с разбега», решили вталкивать машины в проем руками.

За веревку, привязанную к буферной решетке бампера, сверху тянули Пердун, Прыщавый и мой наставник, а мы с командиром подпихивали сзади.

Храны, понятное дело, в этом не участвовали.

Бат, пройдясь по проходу в другую сторону и пыхнув там разок-другой, потом замер с пушкой наизготовку на своем предыдущем месте. Как оказалось, в этом отношении нам не повезло, и порхатая мерзость налетала с той стороны, куда по плану Стояка и предстояло двинуть.

Кук же прикрывал спину и пас нас до последнего из речной пещеры.

Когда в трубу заволокли все машины, командир с Паленым отыскали рычаг ручного управления и подняли за нами крышку люка. Валандаться на входе не стали, и только Стояк успел протиснуться вдоль всего строя до своего багги, как мы тронулись.

Пластиковая труба почти сразу перешла в обычный тоннель, с грубо тесаными поверхностями.

Шли медленно, помня о том, что где-то там, впереди, нас поджидает гнездо и еще десятка два его охранников, а техтоннель, к сожалению, не был идеально прямым.

Хотя и резких поворотов в нем пока не имелось, просто плавный изгиб пути не давал свету фар проникнуть вглубь больше, чем метров на пятьдесят, и, соответственно, не позволял заранее увидеть опасность.

Так ползли мы недолго. В какой-то момент Бат вздернул руку и остановил свою машину, вынуждая замереть и всю колонну, что тащилась за ним.

– Пошли, Хвост, – велел мне Паленый, выбираясь из машины, – учиться будешь… но пока вперед не лезь.

Да я как-то и не собирался – фаербласта у меня не было, а со свордом и арбалетом с порхатками сильно не повоюешь. Это-то я знал точно.

Хотя Прыщавый тоже в первый ряд не полез, а приняв у Пердуна два ломика, которые тот передал, теперь вместе со мной находился за спинами наставника, командира и храна.

Но старшие видно знали, что делали – именно троим было удобно стоять рядом, не мешая друг другу.

А впереди, как раз на границе обрубленного поворотом света, я разглядел и гнездо порхаток.

Вживую я его видел, конечно же, впервые, но оно вполне соответствовало тому рисунку, что имелся в учебнике. Эллипсоидная пузатая штукенция из камня свисала с потолка и перекрывала собой почти весь проход.

А едва я успел ее разглядеть, как к нам ринулись трутни. Сколько их было, определить даже примерно я не смог, настолько быстро и хаотично они двигались. Так что пришлось принять на веру слова наставника, что их там всего десятка два. Так-то мне казалось, их несется на нас под сотню штук, не меньше!

Да и некогда было считать, приблизились они очень быстро, и, учитывая, что расстояние до гнезда было всего ничего, то почти сразу пыхнул и огонь, из трех стволов одновременно. Следом еще раз. Только теперь всего одна струя пошла опять поверху, а две – по полу, видно выжигая тех, кто еще трепыхался.

А вот потом мы двинули к самому гнезду, которое тоже, по мере приближения, старшие принялись поливать огнем.

– Хватит, – махнул рукой Стояк и, прияв у Прыщавого лом, с ним на пару врубился в гнездо.

Оказалось, что оно не каменное, а как будто склеенное из песка и щебня. Оно крошилось осколками и сыпалось трухой.

А по мере того, как все больше отколачивалось кусков, изнутри стали вываливаться и порхатки. Эти сильно отличались от трутней и по размеру, и по цвету, да и крыльев, похоже, у них не было. Многие из этих светло сереньких тварей еще шевелились, а Паленый принялся ногой подталкивать некоторых ко мне, объясняя:

– Эти, средние, неплодящиеся самки. Они ухаживают за маткой и личинками, и кормят молодняк. Эти, покрупней – тоже трутни, но рабочие: гнездо обихаживают, жратву таскают, что охранники заплевать смогли, – указал он на тех особей, которые, единственные, из выпавших, имели зачаточные крылья, – а вот эти мелкие козявки у них «мужики».

– В смысле? – не понял я.

– Они матке личинок забабахивают! – хохотнул Стояк, обернувшись к нам.

Сказать, что я от его пояснений прозрел и сразу все понял… но кивнул, потому, как было не место и не время вопросы задавать. Что и подтвердил Паленый, тут же спихнув с груды щебня к моим ногам следующее, самое, наверное, крупное тело – белесое и противное вдвойне даже на вид:

– А вот и она, «красотка» – матка порхатая, – та была вся в слизи и брыкалась довольно бойко.

Сверху, из разбитого наполовину гнезда, тоже текло что-то густое, и наставник, отстранив командира с Прыщавым, пыхнул внутрь огнем.

– Во, подсушил немного!

Когда сбили последний нарост с потолка, Паленый всунул мне в руки фаербласт и велел:

– Дожигай всех. Предохранитель снизу, в лунке у основания ствола – все просто.

Действительно просто… но противно-то как!

Все отошли, меня поставили на расстоянии метров трех от кучи черепков, на которой все еще барахтались полуживые обитатели гнезда, и в три глотки дали команду: «Жги!».

Сделал. Сглотнул подступившую тошноту. Порадовался, что в этот раз схлынуло быстро.

– Молодец Хвост! Выйдет из тебя искатель, теперь вижу! – одобрительно похлопал меня по плечу Стояк, – Многие долго не могут первую живность убить… ну как долго? Считай, первым разом иногда и заканчивается.

Мне, если честно, от его слов полегчало. А то, я уж начал бояться, что это что-то ненормальное, всяких тварей жалеть…

Тронулись дальше. Куча щебня, оставшаяся от гнезда, просела под машиной Бата, а более тяжелый багги командира и вовсе раскатал ее почти до ровного состояния. Так что мы с Паленым, считай, кочки и не заметили. Только-то и хлюпнуло пару раз под колесом нераздавленным до нас тельцем. Но я уже держал себя в руках и почти не отреагировал на это.

Правда сверху, с одного края потолка, еще стекало вязкими каплями и Паленый дернул меня к себе:

– Башку-то отклони, гадость эта тоже достаточно ядовитая.

Буду знать.

Но далеко мы не уехали. Пара минут ходу и впереди, по правую руку, стал заметен поворот. Не доезжая, встали. Бат подкрался к проему, пыхнул огнем из-за угла, заглянул и спокойно вернулся к своему багги:

– Чисто, – отрапортовал он.

Но Стояк команды трогаться сразу не дал, а протиснувшись к нам, принялся советоваться с Паленым по карте.

– Думается мне, – задумчиво принялся рассуждать мой наставник, – что в этот раз, пойдя через ферму и по реке, мы хорошего кругаля дали, так что теперь надо по тех тоннелю подальше пройти, чтоб точно в нужный нам район попасть.

С этим решением и двинули дальше.

Каждые минут десять аккуратной езды, в стене, то с одной стороны, то с другой, обозначался следующий поворот. Завидев таковой, останавливались, Бат крался к нему, проверял огнем и только потом давал разрешение на дальнейший проезд.

Повороты по левой стороне нас не интересовали, а вот по правой, где-то к пятому, Стояк с Прыщавым опять принялись прикидывать, что делать дальше. К тому моменту хран успел уже поменять второй баллон с газом, но, слава Спес, потрачено все было только на предосторожность, а реальной опасности так больше и не обнаруживалось.

Впрочем, на седьмом повороте было решено свернуть.

Выбранный тоннель ответвления довольно ощутимо шел вверх, к тому же он оказался еще уже того, по которому мы продвигались до сих пор. Колеса нашего багги то и дело цепляли по бокам трубы и жгуты проводов, отчего постоянно потряхивало. Но вот здесь ехать было именно, что совсем недалеко – в свете фар почти сразу стало видно, что коридор этот тупиковый.

А стоило пройти половину пути, и даже я понял, что впереди не стена, а тяжелая металлическая дверь. Правда, потемневшая от времени, что и не позволило определить ее сразу.

Потом мы по цепочке передавали из машины Пердуна все, что запрашивал Стояк: опять ломики, два домкрата, какой-то «шприц с соплями» и всякую непонятную дребедень, которую я ни с виду, ни по названию не опознавал совершенно.

Хотя, вру. Вот эту штукенцию, имеющую одну плоскую блямбу и два отходящих от нее провода, которые следовало втыкать в уши, я видел у докторов в госпитале. Они ею что-то слушали у нас в груди.

Собственно, Стояк собирался использовать ее так же, только в применении не к кому-то из нас, а к двери.

Он дождался, пока мы все, кроме Кука, который так и оставался нас прикрывать возле своего багги, переберемся прямо по машинам к нему, а потом цыкнул через плечо:

– Не дышать! – и приник, как к груди больного, к старой металлической двери.

Я, поняв приказ дословно, вздохнул посильней и замер.

Потом терпел-терпел, терпел-терпел… а не выдержав выдохнул – шумно, смачно, с харчком.

– Придурок, – хмыкнул Паленый, – «не дышать», это значит – тихо: не сопеть, не пыхтеть и не пердеть. И уж точно не кашлять!

– Замерли, я сказал! – рявкнул на нас командир и продолжил дальше «лечить» дверь.

Закончил он, когда я уж устал стоять неподвижно.

– Тихо, – выдал он, – давай, Прыщавый, подтаскивай домкраты и начинай работать ломом.

Тот подошел, посветил в то место, где дверь касалась камня пола, провел рукой по стыку и настороженно выдал:

– Слушай, Стояк, тут уже был кто-то! Видишь, долбали здесь?

– И что? – хмыкнул командир, – Это хорошо, нам работы меньше – не придется самим ковырять камень. Подсовывай лапы в старые пробоины.

– Нет, подожди, – еще более опасливо возразил Прыщавый, – никто давненько в «золотые» территории не доходил. Последняя попытка была у команды Прока, из которой он сам не вернулся. И было это лет десять назад… если правильно помню.

– Восемь, – поправил его Паленый и переглянулся со Стояком.

Тот, раздув гневно ноздри, жестко сказал:

– Я – командир, и я решил туда идти, так что заткнись и работай!

– Так если это Прок дыры под домкрат набивал, то это именно там, за дверью, полисай ходит… – хоть и неуверенно, но все же попытался снова возразить Прыщавый.

– Ну чего ты бздишь опять? – укоризненно попенял ему мой наставник. – Я же сказал, что знаю, как с ним справиться.

Тот посопел, но за дело принялся.

Потом они с Пердуном налегли на рукояти, винты скрипнули, дверь хрустнула и чуть приподнялась.

– Отошли. Ждем, – скомандовал Стояк и парни отступили, а хран наоборот, подобрался ближе.

– Чего ждем? – шепотом спросил я у Паленого.

Тот так же тихо пояснил:

– Оттуда может живность какая, мелкая, но опасная полезть, может вода хлынуть – находили и затопленные помещения. Хотя, тут – нет, точно не затоплено, раз старые дыры под дверью имеются, а все еще сухо…

– А вы что, с командиром не знаете точно, куда мы пришли?

– Эх, малой… «точно» не знает никто, только примерно. И даже если кто-то здесь уже пытался искать, то лучше здохнет, но другим место не укажет. Как, собственно и было с двумя парнями Прока, которые тогда выбрались. Первый, вскоре после того, как вышел из больнички, погиб, так ничего никому и ни сказав. Второй до сих пор у Сипатого под началом ходит, но тоже толку от него никакого. Уж все отстали давно от него. Так что, если что, и ты молчать станешь! – сурово посмотрел он на меня. – Понял?!

– Угу, – кивнул я, а чего здесь непонятного? Правило такое, не мной придуманное!

Меж тем, парни качнули еще, но в этот раз без пользы.

– Так, Пердун, со всей дури не надо, давай я смазки добавлю, – отстранил качка Стояк и, взяв «шприц с соплями» принялся короткой иглой тыкать в сочленение края двери и камня по бокам.

Черная смазка густо выдавливалась из микроскопической щели и стекала по стене, воняя какой-то гадостью на весь коридор. Мне казалось, что это все бесполезно.

Хотя… что я там понимал в искательском деле? Того, что все-таки натолкал в зазор Стояк, хватило и следующий слаженный жим на домкраты с места дверь стронул.

Работая, Прыщавый и Пердун жались к стенам, а Бат, встав на колени, периодически пыхал огнем в увеличивающуюся дыру. А когда проем по высоте достиг метра и вовсе, заглянув в него, перекатился в открывшееся помещение.

Паленый и Стояк нырнули следом за ним.

Потом было слышно, как они там ходят где-то рядом и тихо переговариваются.

– Еще поддали немного, закрепили, и будем загонять машины, – вдруг заглянул к нам командир неожиданно.

Первую в колонне машину храна было велено перегонять мне. Я, чуть пригибаясь под не полностью открытой дверью, проехал вперед. А там…

Там было настолько громадное помещение, что оно просто придавило меня своей величиной после полдневного лазанья по нешироким, в общем-то, тоннелям.

Противоположная стена едва виднелась в тусклом свете мелких редких ламп, бегущих по ней жидкой цепочкой. А потолок, казалось, и вовсе терялся из виду в сгущающейся темноте. Навскидку я мог определить назначение этого помещения, как «проезжая часть», и шириной своей оно превосходило все пользуемые дорожные тоннели, а сравнимо было, разве что с круговой трассой, соединяющей все уровни Корабля. Как и там, здесь тоже местами еще блекло светились разделительные полосы, расчеркивающие полотно на продольные равномерные части.

Но определенно эта дорога пролегала по жилому кварталу – вдоль стен протянулись широкие тротуары, отгороженные поребриками. С одного такого я и соскочил с разгона, приложившись от неожиданности и грудью, и задницей, когда резко затормозил, стараясь увернуться от опоры, зависшего над проезжей частью пешеходного перехода.

– Хвост, че пялишься? – зло кинул мне Стояк. – Дуй давай за следующей машиной!

– Подожди, – спокойно сказал ему Паленый, – пусть парень оглядится, ему ж в новинку такое.

Командир хмыкнул и отвернулся, махнув на нас рукой:

– Эй, – крикнул он в открытый нами проем, – Прыщавый, езжай сюда.

А наставник стал объяснять мне, что у нас тут такое нарисовалось вокруг:

– Вон, дальше на нашей стороне большие двери видишь? И напротив, на той стороне, такие же?

«Скорее ворота… нет, воротища!»

– Это роллеты, закрывающие проезды на малое и большое транспортные кольца, а здесь, по ходу, перекресток был. Теперь не проедешь – кольцевые дороги только там, у нас на самом верху, не перекрыты.

– А тут почему гора щебня? – спросил я, указывая на насыпь, перегораживающую улицу от стены до стены недалеко от того места, где мы вскрыли дверь.

– Так, ты слышал такую присказку, что искатель – это красивое название профессии, а копатель – правильное?

– Ну – да…

– Так вот, не знаю зачем, но праотцы в свое время хорошо поработали и тщательно завалили три четверти помещений Корабля. А мы теперь, прежде чем попасть в них, вынуждены их откапывать. И вот там, – он махнул рукой на гору щебня, – и лежит жилой квартал. А то, что нам сейчас открылось, это только… холл на входе в него. – С той стороны, присмотрись, такая же насыпь… тихо все! – вдруг зашипел он.

Все замерли.

Паленый сделал несколько шагов, выходя ближе к середине дороги, и врубил нарукавный фонарь на полную мощность.

– Что там? – тихо спросил Прыщавый.

– А ты не слышишь? Живо за машины и арбалеты к бою! – заорал он, вырубая свет.

Тут уже и я, даже сквозь разговор и шорканье ног, услышал приближающийся тихий скрип с той стороны, где в потемках почти тонул противоположный конец «холла».

– Полисай! – задохнулся Прыщавый, – А ты так и не сказал, как их убивать! – последнее он выдавал уже из-за борта кузова.

Я тоже юркнул за багги Бата, возле которого так до сих пор и стоял. Электроарбалет, казалось, сам прыгнул мне в руки.

– Убивают их так же, как и щеров! И никак иначе! Так что по команде бьем все вместе по нему болтами. Да Пердун же, свет фонарика вырубай! – рявкнул мой наставник на громилу, который, как подсвечивал себе налобным фонарем, пока дверь вскрывал, так и продолжал с ним до сих пор разгуливать. – Вот же смертник, – пропыхтел Паленый тихо, тоже успев к этому моменту укрыться за нашей машиной, стоявшей рядом.

А я ничего не мог с собой поделать – меня терзало просто убойное любопытство! Что ж там за полисай такой, что Прыщавый из-за него не боится даже таким серливым себя выказать?! В общем, я встал на четвереньки и переполз к колесу, из-за которого и выглянул аккуратно.

Если глаза меня не обманывали, то в стене, на той стороне недалеко от роллета, перекрывающего выезд на малое кольцо, теперь зиял чернотой открытый дверной проем, а от него в нашу сторону шел… вроде как человек. Он передвигался довольно медленно, явно подволакивая одну ногу и как-то неестественно тряся головой. И слышимый нами скрип соответствовал его дерганным движениям.

Вскоре стало видно, что фигура эта слишком крупная для человека и неестественно угловатая. Но тут я вспомнил, что уже видел нечто подобное. Такой силуэт, как бы состоящий из наборных деталей, имеет полный комплект вечной брони хранов элит-звена. И говорили, что эта защита, пользуется ими, чуть ли не со времен праотцов. Она не горит, не подвержена никакому яду, да и пробить его практически невозможно даже арбалетным болтом.

Я еще всегда думал: «Вот зачем им, хранам элит-звена, такая броня нужна?! Их зона ответственности – рубка, где самой большой проблемой может стать… ну-у, пьяная драка, наверное… если, конечно, старшие командиры вообще способны упиться до такого! И, как по мне, так лучше б отдали такую мощную защиту хранам, которые охраняют Последний предел да плантации от одичавших откастов и стай голодной живности».

Тем временем странная фигура в вечной броне приближалась, и сквозь усиливающийся скрип стал слышен и голос, тоже отдающий скрежещущим металлом:

– Внимани-ни-ние… опас-с-сность… неиденти-и-ифицируемые живые о-о-объекты… неиденти-и-ифицируемые меха-ха-ханические о-о-объекты… в целях бе-бе-безопасности…

– По команде «три» стреляют все болтами, – раздался приглушенный голос Стояка откуда-то сбоку, – целиться в сочленения брони!

Движущаяся фигура, продолжая бормотать про опасность, стала поднимать какую-то неизвестную пушку одной рукой и наводить… на меня!

– Хвост, живо оттуда! – заорал Паленый.

Да я уж как-то и сам понял! И, за мгновение, как луч из неизвестной пушки прошил то место, где только что торчала моя голова, кувырком ушел к стоящей чуть впереди машине командира. Обернулся, на раме возле колеса нашего багги краснела дымящейся маленькой дырой.

– Три!!! – тут же заорал и Стояк.

Я в этот момент плюхнулся на живот и прямо из-под днища багги выстрелил. Болт мой, понятно, был последним, так что когда я передергивал рычаг перезарядки, охваченная молниями бронированная фигура уже заваливалась. Отчего рука с пушкой тоже тряслась, но уже во вздернутом состоянии, а луч, так и пульсирующий из дула, повторял траекторию ладони и чертил замысловатые фигуры. Сверху, куда он уходил, в его же свете, были видны клубы, то ли сыпавшейся с потолка каменной пыли, то ли дыма.

– Живо все! К нему! – орали в два голоса Стояк и Паленый, а сами уже неслись вперед.

Я подорвался и припустил за ними.

– Поберегись! – рявкнул наставник и первым делом, подлетев к противнику, снес кисть, удерживающую пушку.

Пальцы механоида даже в отрубленной руке продолжали жать на гашетку, и не прервавшийся луч последовал за ее полетом и изобразил в воздухе восьмерочный финт… притом опять в мою сторону. Я был вынужден снова, прямо на бегу, нырять вниз и перекатываться в сторону. Успел. Пушка бахнулась о землю, кисть на ней разжалась и наконец-то все прожигающий свет погас.

В общем, до полисая я добежал тоже последним, а все остальные уже рубили того свордами и молниевые росчерки теперь скакали по всей трясущейся фигуре беспрестанно.

– Коли в сочленение! – рыкнул наставник в мою сторону.

Возле меня дергалась нога, так что по ней я и вдарил, метя под наколенник. Замахе на восьмом сустав под броневой накладкой хрустнул, я рубанул в зазор уже наотмашь и возле меня, тряся ступней, заелозила отрубленная лодыжка, разбрызгивая вокруг себя не кровь из артерий, а искры из драных проводов.