Текст книги "Амнезия "Спес" (СИ)"

Автор книги: Алексей Климин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 23 страниц)

Глава 2

Пока я настраивался на бой сам и подбадривал ребят, на арене началось противостояние первой пары команд. Трубы и барабаны уже смолкли и оттуда теперь доносились только возгласы толпы с трибун и резкие крики распорядителя, комментирующего происходящее.

Наши противники сейчас находились в таком же холле, как и мы, но у выхода на поле под противоположной от нас трибуной. И я пытался вспомнить, кого из тех парней следует остерегаться в первую очередь.

В наставниках у них числился тот же ленивый толстяк Том, к которому был приписан наш год. Так что и в той команде опасными оказывались крупняки. Но насколько помнилось, по настоящему владеющих навыками боя пацанов в четвертой каюте не было, и это давало хоть какую-то надежду отбить тех из наших, кто послабей.

Но проблема с четверочниками была в том, что те самые парни, что покрепче, подмяли под себя всех своих уже давно, и постоянно норовили навести такой же порядок и в других каютах отсека нашего года.

Мы-то отбили несколько таких наездов. У нас даже правило имелось давно – поздно вечером и по ночам, когда воспитатели к себе уходят, гальюн по одному не посещать, и чтобы всегда кто-то на стреме стоял обязательно.

А вот первошникам не везет, их все время донимают. Да у них вообще слабаков много и сегодня, наверное, самое большое число тех, кого по завершению экзамена припишут к аграриям, будет из них.

В общем, четверочники эти – мокрицы они вонючие. Но все мое неприятие наших сегодняшних соперников не отменяло понимания, что организованность в их команде повыше нашей будет.

У нас-то все сплачивались только при возникновении общей проблемы. А так-то дружили, разбившись небольшими группками по несколько человек, и эти компании между собой даже не конкурировали, существуя параллельно – своими какими-то интересами.

Мы всегда дружили впятером: я, Крепыш Рон, Сэм Цифрик, Кривой Даг и Белый Ян.

Сэма и Яна сегодня на арене с нами не было. Они ребятки, не предназначенные для драки.

Сэм – великий математик, и это без насмешки и преувеличения. Его уже лет с восьми пасут спецы, как из инженерной службы, так и из административной. Теперь вот ждем, кто из них победит в этом противостоянии, и к какой из команд его припишут.

А Ян – музыкант. Поет хорошо, на гитре играет. Правда мы пока не слышали, потому, что инструмент ему только в классе выдают, но врать-то нам он не станет. Тем более что песнями своими он нас развлекает давно.

Так вот, на арене я мог точно рассчитывать только на поддержку Дага и Рона. Рассчитывать-то мог… но вот и присматривать за ними мне придется вдвойне.

Даг четверочников ненавидит – это их стараниями у него лет пять назад шрам на правой щеке появился, который до сих пор глаз подтягивает так, что кажется, что он у него не на месте стоит. Нет, шрамы мужчину украшают, конечно, и против своего Даг ничего не имеет. А прозвище, которое получил после того случая, так вообще уважает.

Ну, с этим понятно – мы все радуемся, когда нам их дают. Потому как с прозвищем мы становимся кем-то особенным – одним единственным и неповторимым, а не просто очередным Яном, Сэмом или Заком с порядковым номерком в приписке.

Но дело в том, что в тот раз, хоть мы и победили четверочников, но сам Даг, когда глаз кровью залило, выбыл из драки раньше остальных. И этого он нашим сегодняшним противникам простить до сих пор не может. А значит, мне придется следить, чтоб приятель мой голову-то сильно не терял и на рожон не лез.

С Роном наоборот, нужно быть начеку из-за его нелюбви к дракам. Да, самый здоровенный и крепкий в нашей каюте, да и вообще, наверное, во всем отсеке парень – настоящий добряк. А потому мог наш Рон сегодня не раскачаться вовремя, и в начале боя успеть выхватить сам, и позволить отлупить кого-то еще.

Но то, что оба моих приятеля драться умеют, я уверен. Учил их по мере возможности и в силу собственных навыков, преподанных мне отцом. Конечно, в результате наших редких встреч отец смог дать мне не так много, а уж я парням и того меньше… но это было всяко покруче того, чему нас за все годы смог научить наставник Том.

Еще в команде нашей каюты есть Чак Ломоть и Толстый Вук. Но эта парочка сильных ребят тоже скорее под стать моему миролюбивому товарищу, чем тем агрессивным парням из четверочников, что у них всем заправляют. То есть, конфликтов они сами не затевали и первыми в драку никогда не лезли.

И мы, конечно, перетирали еще вчера тему помощи слабакам, но так конкретного ответа от них, станут ли они прикрывать собой наших мягкотелых или все же будут биться только за себя, я не получил. Надо прояснить ситуацию, больше времени на это не будет.

– Значит так, парни, – проговорил я, заслышав, как на арене зашумели сильнее, а значит, бой уже в самом разгаре и проявились победители и побежденные, – Чара Соплю и этих троих, – кивнул на ребят, которые прозвищ так до сих пор и не получили, – ставим за спины и принимаем первый удар компании Гвоздя на себя.

– Согласен, – кивнул Рон.

Ну, в его поддержке я и не сомневался.

– Нужно разбить их группу и как-то постараться организовать бой один на один с каждым из нас, – не стал спорить и Даг.

– Да-а, эти сами не отобьются, – меж тем вынужден был признать Ломоть, скептически глядя поверх голов парней на слабеньких, – но пусть за ними хоть Червяк присмотрит и толпой их подгоняет в помощь к нам.

«Согласен со мной и это хорошо»

– Червяк, слышишь нас? – Толстяк Вук отыскал глазами среди ребят, окруживших нашу «сильную пятерку», того, о ком говорили.

«И этот не отказывается от работы в команде. Отлично!»

– Слышу, – отозвался тот.

Червяк был парень хоть и невысокий, но жилистый и юркий, и в самых слабаках никогда не ходил. Да и соображал всегда быстро, как собственно, и сейчас, когда с ходу понял наш план.

– Вы им только скажите, чтоб они меня слушались. А то обосрутся сразу и соображать перестанут.

– Парни, идите сюда, – позвал я четверку пацанов, которые и сейчас жались к стенам, а уж тряслись так, что было видно издалека.

Мальчишки подошли.

– Хвост, – начал Сопля, тяжело вздыхая, – я понимаю, что вы хотите нас защитить, но вдруг я испугаюсь так, что правда думать ни о чем не смогу? Я как вспомню Гвоздя и Крыса, когда они меня тогда в гальюне заловили, так ноги дрожат.

– Да не ссы, – хлопнул того по плечу Ломоть, – прорвемся! Ты главное, Пита слушай. И вы все, – грозно посмотрел он на слабаков, – не вздумайте на пол лечь! А то тогда я сам вас отметелю!

Да, на пол ложиться нельзя. Лежачих не бьют, конечно, но это автоматически переводит такого бойца в проигравшие.

– Я добавлю, – пришлось поддержать Чака и мне.

– И я! И я! – закивали Толстяк, Кривой и Крепыш.

Не дело запугивать своих. Но бой этот важен – он итоговая веха в жизни каждого из нас. Пусть дальше мы пойдет своим путем, но позволить кому-то из тех, с кем провел десять лет в одной каюте, по собственной слабости испортить себе жизнь, мы не могли. Так что, Ломоть был прав – сейчас к месту и крайние меры.

– Так парни, слушаемся на арене Червяка, – еще раз повторил прижухшим мальчишкам Чак, – и делаем все, что он скажет. И только лягте мне! – продемонстрировал он им увесистый кулак.

– Сэл, иди с ними, – сказал я еще одному из ребят, который по стенам не жался, но все же, как знал про него каждый, был достаточно физически слаб.

– Хорошо, Хвост, – покладисто ответил тот, и ступил к группе пацанов, что была определена под начало Пита Червяка.

Вот, всегда он так. Его проблема, как подозревал я, и была в основном в том, что он ничего не делал без указки старшего… ну, или более сильного и уверенного в себе.

– А вы, – обратился я уже к остальным ребятам, – тоже держитесь по двое, чтоб если что, прикрывать друг другу спину.

– Да! Хорошо! Мы знаем! – полетело нестройное от тех пацанов, что окружали нас.

На этом наше время вышло – с арены донесся звук горна, дающего отбой. Значит десять минут, отведенных на бой первым двум командам, закончились.

Шум в зале стал каким-то общим и неразборчивым, лишь равномерный бой барабанов было слышно определенно. Мимо нас пробежали санитары с носилками и уборщики со швабрами, а с арены потянулись помятые первочники.

Что там было на самом деле, нам узнать не удалось. Их воспитатель перехватывал каждого вынырнувшего из прохода и сразу направлял в строй в стороне от нас.

Тут и наш Тод Четыре Четыре откуда-то взялся. Где он был все это время, пока шел бой, я не понял. Наверное наблюдал, как бились команды первой и второй кают. Ему-то выходить к краю арены не запрещалось.

– Так, мальчишечки мои хорошие, – собрав нас вокруг себя, начал тихо говорить воспитатель Тод, – у первошников все плохо, – он покосился в дальний угол холла, где возле шеренги пацанов вились санитары, – девять человек осталось лежать. Да и пара из вторишников тоже. Так что, вы уж там продержитесь как-нибудь, чтоб никто из наших в аграрии не попал. Минимальный-то план по приписке к ним, считай, выполнен.

С воспитателем нам, в общем-то, повезло больше, чем остальным. Наш Тод Четыре Четыре, мужчиной был очень пожилым, и возможно поэтому, а может просто в силу мягкости характера, наш наставник привычки орать и хвататься за плетку не имел, как частенько позволяли себе другие воспитатели и учителя.

Он, насколько я вообще понимал в отношениях, был к нам достаточно привязан, а потому заботлив и добр. Поговаривали, что мы у него последний выпуск, и после нашего распределения его освободят от обязанностей и отправят туда, где доживают свои последние годы самые старшие члены экипажа.

Впрочем, мы тоже старика уважали и ценили его отношение к нам. Все ж не безглазые и не глухие, а потому знали, как оно бывает у других.

– …и еще неизвестно, кто из них лег сам, а кто действительно сильно побит. Я думаю, что человека три, не меньше, своими ногами оттуда не выйдут, – меж тем, продолжал учитель Тод потихоньку рассказывать, что происходило на арене во время первого боя.

Он ошибся. Пятерых вынесли на носилках, при этом двое даже не шевельнулись ни разу, пока их тащили через холл.

Но тут с арены вышли и уборщики, а в проем ворвался пронзительный звук горна, призывающий нас на арену.

– Вы уж повнимательней там, и помните: четверошники, они подлые и никаких правил придерживаться не станут. Так что и вы уж не церемоньтесь с ними. Для вас главное – прорваться, и никто не осудит, если будете драться как щеры, – в последний раз напутствовал нас наставник Тод, строя попарно перед самым выходом.

Потом сам встал во главе колонны, и мы двинули.

И вот, напряженный бой барабанов смолк, и только один-единственный размеренно и четко принялся отбивать последние мгновения до начала боя. Воспитатели удалились за край арены, зал замер в предвкушении, а мы с четверочниками остались один на один, вернее, толпа на толпу, на поле.

Я глядел на наших противников, а они на меня… в смысле, на нас – пятерку сильнейших трешников.

Бат Гвоздь ухмылялся, понимая, что их команда значительно больше, и видно планировал задавить нас числом.

Зар Крыс выглядел спокойным и, похоже, надеялся на то же, что и его приятель.

Носатый Джо – явно нервничал. Вот, это правильно.

Суф Жмотина нервно тряс расслабленной коленкой. Еще лучше.

А вот у Скользкого Мика морда каменная и насупленная, непонятно, чего от него ожидать. Впрочем, кликуха его сама за себя говорила – честно придерживаться правил боя он не станет точно.

Хотя, о чем это я? Подлянкой страдают все четверочники и это следует не забывать, как говорил нам в последний момент перед выходом Тод Четыре Четыре.

Ладно, отец учил меня так, что я и с этими гадами должен справиться.

«Когда тренируешься, – говорил он мне, – все внимание на свое тело. Каждое движение продумываешь и просчитываешь, доводишь до конца. Но вот в бою о нем забудь. Если ты тренировался достаточно, то тело сработает само. А твоя задача в том, чтобы не выпускать из внимания противника. Предугадывай уже его намерения»

Да, так меня учил отец. А я пытался передать этот опыт друзьям. Вот, сейчас и посмотрим, что из меня за учитель такой вышел. Между собой-то, это ж все равно не тот настоящий бой, что с противником.

– Даг, – шепчу я приятелю, стоящему рядом, – не сорвись. Забудь, что ты их ненавидишь. Это просто кегли из спортзала.

– Постараюсь, – сквозь зубы шипит тот.

– Рон, а ты не спи, сразу вступай в бой. Помни, что за нами еще пацаны стоят.

Едва успеваю кинуть это Крепышу, как раздается звук горна.

Мы срываемся навстречу четверочникам. Они летят на нас.

Понимаю почти сразу, что мне достается Скользкий Мик. Оно, конечно, не худший вариант – этот парниша, боец вообще никакой. Но все же он тяжелей меня однозначно и стоять у него на пути не дело. Я хоть и высокий для своих лет, но этот гад крупней.

Вот и сейчас, напыжившись, тот прет на меня. Ну, с такой лобовой атакой разобраться легко.

Еще два шага ему навстречу, в последний момент отступ в сторону и делаю подножку. Ух-ты! Жирный пердюк летит носом в пол, да еще и на брюхе проезжается!

Но до чего ж резвый, когда разозлен – вскакивает сразу и кидается, пытаясь ухватить меня двумя руками.

«Ага, как же!»

Я опять чуть отдвигаюсь, хватаю за одну из его протянутых ко мне коряпок и, пользуясь тем, что тот летит мимо по инерции, заданной его же весом, перехватываю ее и завожу за спину. Теперь дернуть повыше и вопль противника говорит мне, что прием я провел правильно!

Еще надавить. Мик оседает на колени и теперь воет в голос. Обзывается, конечно, но я не слушаю. Хочу треснуть еще ногой, чтоб уж точно, если и смог бы подняться, то только к самому отбою. Но на меня кто-то нападает со спины и, кажись с разворота бьет ногой по ребрам. Уй! Щ-щ-щеров Крысюк достал!

Инстинктивно складываюсь пополам и получаю коленом в лоб… почти. Правильно говорил папа: тренированное тело само действовать будет, а наше дело в бою – противник.

В последний момент что-то такое и происходит – краем глаза замечаю эту приближающуюся коленку и выставляю руку. Вышло не совсем то, как бы я сделал, если б подумал… но я то и не думал, а потому получилось еще лучше – кулак мой угодил по ляжке и, проехавшись по ней, соскользнул в пах, при этом, почти не потеряв в скорости!

Меня аж передернуло, когда я понял, что сотворил – чей по самому больному прилетело! Такого и врагу не пожелаешь… а у меня, по крайней мере – пока, таких врагов не было…

Крысюк, забыв о бое, повалился у моих ног и завыл.

– Вдарьте ему, парни! Лупите его давайте! Чё замерли?! – заорал под самым моим ухом Червяк и тут же на поверженного мной противника налетели наши пацаны из слабой группы.

Думаю, отведут они сейчас душу за все свои неудачные походы в гальюн.

Но я уже на них не смотрел – чуть в стороне бьется Крепыш, почему-то один против Носатого Джо и еще двух ребят, пусть послабее, но вроде тоже крепких с виду. Кто такие, я не понял даже, так они махали кулаками и скакали вокруг Рона.

Да гадство же! Я кинулся туда, уже не глядя на Крыса и наших ребят, охаживающих его ногами.

Но все же мысль, что они должны успеть отделать его до того, как он сможет оправиться, иначе им наваляют в обратку и тогда всей радости – конец, меня мимолетно посетила.

Но другая мысля, что там с ними еще и Червяк, и значит, есть кому, если что, в нужный момент оттащить их подальше, выбила первую.

А тут я с разбегу уже налетаю на дерущуюся группу.

Вот этого – тресь, в ухо с ходу. Есть один – отвалил от моего друга!

Тресь, второго в поддых. Скрючило и его.

Рон в этот момент свалил Джо и они покатились по полу другой паре дерущихся под ноги. Те не устояли и рухнули на них. Я, благо стою, вдарил верхнему – не нашему, понятно.

Под ним оказался Жос Сапун, которого вздернул за руку, поднимая.

Крепыш тут же воспользовался тем, что на нем никто не лежит и сам уселся на Носатого, принявшись почем зря лупить того по морде.

Жос тоже не растерялся и добавил еще тому парню, которого я с него сбил. Уж не знаю, куда он ему попал, но в результате тот распластался на спине и вздернул вверх руку с растопыренной пятерней. Все, для этого бой завершен – он теперь у нас аграрий.

Мы с Сапуном отвернулись от него, ища, кому из наших нужна помощь.

Да порхатки ж драные! Червяк упустил наших слабаков – сам с кем-то сцепился не на шутку, а двоих из его подопечных, трое четверочников забили почти уже подчистую.

Те, правда, сидели, а не лежали еще, но скрючившись и закрыв головы руками. В общем, до «легли» каждому всего удара по два не хватало. Мы с Жосом кинулись к ним.

Крыса там не было – уже хорошо. А этих троих мы с Сапуном раскидали довольно быстро – одного я опять в ухо с разбега приложил, другого Жос снес и повалил, а третьему ничего не оставалось делать, как бросить добивать сидящих и начать обороняться.

– Быстро встали и помогли Сапуну! – прикрикнул я на парней, которые, казалось, готовы были зареветь от счастья, что мы их спасли. Но, слизни ж мягкотелые, что б самим жопы поднять и помочь, по ходу даже и не подумали!

А я уже отмахиваюсь от Зура Гагата, который оказался не промах и ждать, пока я указания раздам, не собирался, а сразу же, как оставил слабаков, кинулся на меня.

Парня этого я знал плохо, а потому, на что он был способен, просчитать не мог. А он оказывается – силен! Вот же неожиданность! Кто ж его так обучил? Или, в отличие от других, смог у наставника Тома чего-то поднабраться сам?!

Так что, первый его удар, когда еще досадовал на наших слабаков, я пропустил…

И грохнулся. Удачно – успел собраться и завалиться на бочок, отчего дух не вышибло и вновь наскочившего на меня противника, я встретил ударом ноги в голень. Видно получилось ощутимо – он оступился и отскочил. Что уже мне, в свою очередь, дало возможность подняться.

Парень опять очень умело воспользовавшись тем расстоянием, что было между нами. Но я был уже наготове и отклонился, отчего кулак его прошел вскользь, а мне представилась возможность вмазать в поддых снизу.

Зур сложился и я несильно ударил его под колено ступней. Драться мне с ним не хотелось. Почему? Наверное потому, что я никогда не видел его в поджужках у Гвоздя и его компании.

Так что бить его, пока парень ловил равновесие и кряхтел от боли, не стал, а заозирался по сторонам, ища, кому оказать помощь.

И нашел! Одновременно, вместе с раздавшейся барабанной дробью, обозначающей, что пошли последние тридцать секунд боя, я узрел, как к Дагу, увлеченно бьющему мордой об пол Суфа Жмотину, летит Крыс.

Точно! Это ж Суф тогда нанес моему приятелю тот удар, после которого он не смог дальше продолжать участвовать в драке! А это все – Кривой в памерках и ничего не видит вокруг себя!

Мне до них метров пять. Крысу – меньше! Я рванул так, что думал – взлечу!

В тот момент, как Зар заносит ногу, метя по голове, понимаю, что выхватив по темечку, да с такого размаха, подняться до сигнала отбоя Даг уже точно не успеет и я, в отчаянном рывке отталкиваюсь со всей дури от пола и… действительно «взлетаю» – целя в Крыса.

Приземляюсь на Зара и мы кубарем катимся по полу. Вскакиваем, пырхаемся друг другу на встречу, но все же уже не сцепляемся, а просто зло буравим друг друга глазами. Вступать в схватку под самый конец боя смысла нет. Так вот столкнешься и окажешься на полу во время отбоя.

Но заехать Дагу по башке Крыс все же успел, но видно не с того размаха, с какого метился. И это уже не в ущерб Кривому пошло, а на пользу – приятель приходит в себя и, потирая голову, оставляет противника. Жмотина тут же встает на четвереньки и пытается подняться.

Дробь забилась совсем быстро – вот-вот отрубится… а я вижу, как в двух шагах от меня, подкатывая глаза, заваливается Сэл! Опять чуть не с подлетом скачу в его сторону и вздергиваю прямо за шкирку:

– Стоять!!!

Тот косится на меня откуда-то из под верхних век и мычит, но ноги пытается поставить пошире. Молодец.

Звучит труба и, стараясь ее перекричать, еще раз воплю: «Стоять!» и отпускаю его.

Мелодия отбоя смолкает, Сэл качается, но стоит, а я окидываю взглядом поле боя. Лежат – двое, но не наши.

Мы это сделали!!!

Глава 3

В холле нас встречает радостный наставник. В строй не ставит, а наоборот, велит усаживаться рядом со стеной, чтоб можно было облокотиться.

Подбегают санитары и принимаются прикладывать лед к нашим ушибам, мазать наливающиеся синяки мазью, а кому-то и вытирать кровавые сопли. Но руки-ноги, кажется, у всех целы и на том спасибо.

Когда раны все обработаны, один из санитаров с подноса раздает стаканы с энергетиком. Каждый из нас знает, что напиток этот дорогой и абы кому не предназначенный, так что мы, даже те, у кого еще трясутся руки, аккуратно принимаем свой, стараясь не расплескать ни капли.

От понимания, что и нас оделили этим редким пойлом, становится не по себе. А может, это просто отходняк накрывает?

Но расслабляться рано. Впереди следующий бой – три на три… ну, как всегда, примерно – в зависимости, сколько нас пришло к этому раунду.

И на этот бой тоже имеется своя задача. Теперь пасти слабаков не требуется – все, кто выстоял в первой драке, к аграриям уже не попадут точно. Но только те, кто пройдет второй, будут приняты в звенья хранов.

А вот тройки традиционно строятся по принципу – один сильный боец и двое послабей.

В общем, понервничать придется и в этот раз.

Полчаса, отведенные на отдых, закончились, и на арене голоса певцов, развлекавших зрителей во время перерыва, стихли. Потихоньку забили барабаны, и мы потянулись к выходу.

Тройки распределял воспитатель с учетом боевых навыков каждого. Нас с прошлого раунда вышло с арены семнадцать, так что в строю сейчас шествовало три команды по трое пацанов и две по четверо.

У двушников – так же. У однушников – ни одной четверки вообще не оказалось, поскольку их на арену в этот раз выпустили всего девять человек. А у четверочников сложилась только одна увеличенная команда.

Мы выстроились, разбившись отрядами по каютам, лицом к лицу – две на две. Впереди стояли самые сильные бойцы, а за ними уже члены его команды.

Мне предстояло руководить четверкой. В нее вошел Жос Сапун, видно воспитатель Тод приметил, как в один из моментов предыдущего боя у нас получилось слаженно действовать. По этой же причине, похоже, мне достался в команду и Сэл Пять Один, которого я успел поставить на ноги в последний момент. Ну, и таким же, как Сэл, считай бесполезным довеском, четвертым шел Сар Девять Ноль.

Вторая наша четверка досталась Ломтю и там, кроме двух слабаков, был еще Род Костыль, тоже способный вполне выдать что-то неплохое.

Пока я прикидывал силы каждой из наших команд, распорядитель шел по ряду между отрядами и наугад тыкал пальцем, распределяя кому с кем биться. И уж не знаю, специально ли он это делал, или просто ему было все равно, кто кому станет противостоять, но почему-то в результате его распределения уже вторая четверка оказывалась против тройки.

Вот, и нас поставил так же – ткнул пальцем в меня, а потом, покрутив головой, указал на Зура Гагата, за которым стояло всего двое мальчишек.

Драться всерьез с этим парнем по-прежнему не хотелось. К тому же вспомнилось, что про него говорили: что он в своей каюте, где заправляет Гвоздь с приятелями, держится особняком, и даже смог отвоевать кличку в честь лавового камня.

Раньше-то, говорят, те пытались его Чумазым звать. Зур-то темнокожий, притом настолько, что действительно напоминает черный-черный и блестящий гагат. Так что понятно, что компании Гвоздя, стремящейся превосходить всех и во всем, и где Носатый со Жмотиной тоже не самые светленькие, нужно было и тут утвердиться, обернув простое качество внешности не признающего их силы парня, как нечто унизительное и дать совсем уж неблагозвучную кличку.

Так что Зур, конечно, молодец и заслуживает уважения, пусть даже мы и не общались с ним толком никогда. Но делать нечего и мы поплелись в указанную распорядителем сторону, занимать позицию чуть в стороне от общей толпы в середине арены.

– Хвост, – тихонько позвал меня Зур, когда мы встали там, где нам велели, – я помню, что ты меня добивать не стал, хотя и мог, – он подошел еще ближе и, делая вид, что увлеченно следит за распределением других команд, продолжил говорить, почти не размыкая губ, – Давай сейчас просто подеремся, как на зачете – красиво и правильно, но, не стараясь наносить настоящие удары?

– Давай, – обрадовался я, такое решение меня устраивало, – а что с остальными?

– Мои оба слабые и идти дальше не хотят. Бояться попасть в солдаты, – хмыкнул он.

– У меня тоже двое таких, но Сапун возможно и хочет в храны пробиться.

– Пусть устроят общую кучу мала из которой Жос выйдет победителем.

На этом мы отступили к своим и выложили им все. Мои были согласны. Гагат тоже чуть заметно кивнул.

Тут и барабаны забили, предупреждая, что второй экзаменационный раунд начинается.

Звук горна и вперед! В крови бурлит энергетик, а в мыслях от нашего с Гагатом договора – светло. Отлично-то все как складывается!

Зур сразу нападает на меня и старается пробить по торсу, я закрываюсь и подставляю под удары предплечья. Он отпускает меня на шаг и с разворота бьет ногой по ребрам, но так, что я успеваю увернуться.

Потом мы проделываем эту связку в обратном порядке и поменявшись ролями.

Рядом действительно куча мала и, не разглядывая пристально, не разберешь – где там, чьи руки-ноги.

Так и пошло дальше – то Гагат на меня наскакивает, то я на него.

В какой-то момент от такой монотонности я видно отвлекаюсь и пропускаю удар. Под звон в голове валюсь с ног. Зур шипит:

– Чё делаш-ш-шь? – и бьет с замаха ногой.

Удар, впрочем, ощущаю только потому, что по этому боку в прошлом раунде врезал по-настоящему Крыс. От второго пинка уворачиваюсь откатом и встаю на ноги. В голове немного шумит еще, но не критично.

Продолжаем скакать туда-сюда и «красиво» махать ногами.

Сэл лег и вздернул руку. Почти сразу рядом свалился и один из парней Зура. В общем-то, правильно – уже пора. Этот раунд длится семь минут и, наверное, скоро забьют барабаны.

Точно, угадал – дрожь тихой дроби возвещает, что до конца боя осталось тридцать секунд.

Слабак Гагата тут же посылает кулак нашему Сару в лобешник, сам выхватывает от Жоса и оба заваливаются. Как по мне, так плоховато разыграли. Но будем надеяться, что никто не заметил.

Сапун, стоя один посреди валяющихся пацанов, растерянно пялится на нас, не зная, что делать. Мы же с Зуром, типа его не замечая, обмениваемся еще парой ударов и под звук трубы опускаем руки.

В холле нас опять встречают санитары. Наших двоих из самых слабых отлупили по полной, их уносят на носилках. Остальным снова останавливают кровь и обезболивают ушибы.

Я попросил пакет со льдом – что-то в голове до сих пор звякало, а на глаза наползала мелкая рябь.

Энергетика нам, понятно, больше не дали, но кисленьким вишневым компотиком обнесли. Я его пить не стал, обойдясь простой водой.

Предстоял третий раунд.

В этот раз передо мной спецзадачи никакой не стояло, нужно было просто выстоять против соперника пять минут и все. У нас был договор с отцом, что после третьего боя он всех наших пацанов забирает к себе. Он даже заявку уже подал. А это серьезно.

Такая заявка имеет приоритет перед запросом на кого-то из новичков, когда уже всех участников экзаменационного боя рассмотрели, и способности каждого определили наверняка.

А так, заведомо неизвестно, сколько действительно сильных ребят, а сколько послабей, войдет от определенной команды в финал.

Обычно так поступали командиры, у которых сразу несколько человек выбывало из состава, а получить в таком количестве всех лучших рекрутов в любом случае они не могли. Тут польза была в том, что мальчишки из одной каюты сразу вливались в команду звена, при этом, сами проблем с притиркой друг к другу, не создавая.

Отец понятно, почему так поступил – чтоб уж точно никто из сержантов на меня глаз не положил, и ему не пришлось бы, потом меня отвоевывать.

У них, командиров звеньев, тоже своего рода соревнование каждый раз происходило, когда новичков отбирали. Бывало, что и силой решали, тут же – на арене. Сами, правда, не выходили, а выставляли кого-то из своих солдат.

Но мне и моим ребятам этот дележ уже ничем не грозил – мы шли в звено отца и точка.

За раздумьями я не услышал, как смолкла музыка, но вот нарастающий гул барабанов не заметить не мог.

От нас в этот раунд выходило восемь человек. От первошников всего трое.

Из противоположных дверей, навстречу нам, наставники вывели пятерых от двушников и шестерых от четверочников.

Итого – двадцать два пацана в финале экзаменационного боя. Что просто отлично! И никому не прилетит по жребию биться с двумя противниками сразу.

И опять устроитель идет вдоль рядов и тычет пальцем в нас, назначая в пары по своему усмотрению.

Мне достается Гвоздь.

«Вот и да! Хотел по легкому проскочить? А не получится…»

Взгляд Бата наливается тяжестью, мой – ответный, наверное не лучше. Понятно, что такой поворот не по душе ни одному из нас. Но кто б нас спрашивал?

Я развернулся и пошел к месту, указанному распорядителем. Почти сразу услышал пыхтение Гвоздя, нагнавшего меня:

– Я тебя заломаю, Хвост! Забью так, чтоб не то, что в храны, в уборщики был негоден! Отправишься стариков в Приюте пусканием слюней развлекать!

– Чего так? – спросил недоуменно, потому как мы, конечно, приятелями не были, но и врагами такими, чтоб сейчас угрожать вот так зло, тоже.

Да, недолюбливали друг друга, да и дрались не раз, но сходились-то – в толпе, а это дело обычное. А так-то мы вообще не общались, сторонились даже, как и все в наших компаниях между собой. И бой на экзамене – есть бой конечно, и все мы вкладывались в него по полной, особенно на первых двух раундах, когда было к чему стремиться. А теперь, на третьем, я как-то считал, что делить нам особо уже нечего.

– Ты зачем Крысу по писюну врезал?! Это ж самый запрещенный прием! Он теперь кровью ссыт!

– Так получилось, – пожал я плечами, не особо переживая за Зара.

Мне вон, в драке с ними же, тоже как-то прилетело. И че? Поссал кровью, полечился, перестал – и всех делов:

– Будто если б у Крыса так вышло, то он бы прощения прибежал просить? – насмешливо спросил я.

Гвоздь только запыхтел сильней, но отвечать не стал. То-то же, правда, она такая…

«Неприятный конечно пацан, и теперь понятно, что бой с ним предстоит совсем не формальный, как получился с Гагатом. Ну, значит, будем бить покрепче, раз противник повод к настоящей драке нашел», – тяжело вздохнул я, настраиваясь на более жесткие условия, чем планировал.

Мы встали на позицию и принялись ждать отмашки, больше не разговаривая, и даже стараясь не смотреть друг на друга.

Наконец-то трубит горн, Бат срывается с места и сразу прет тараном. Он выше меня и в плечах шире, а главное привык давить противника массой, его нельзя близко подпускать – борцовские приемы не для нашей пары.