Текст книги "Языковая структура"

Автор книги: Алексей Лосев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 30 (всего у книги 37 страниц)

Раздел XII.
О ЗАКОНАХ СЛОЖНОГО ПРЕДЛОЖЕНИЯ В ЛАТИНСКОМ ЯЗЫКЕ

§ 1. Критика традиционных методов изложения

1. Невыясненность свойств, количества и взаимоотношения способов подчинения

Когда заходит речь о грамматическом строе сложного предложения, то наряду с другими вопросами основным и наиболее интересным является вопрос о способах подчинения придаточного предложения главному. Остановимся кратко на недостатках традиционных изложений этого вопроса.

Прежде всего, в традиционных учебниках даже и не ставится вопрос, какие вообще способы подчинения фигурируют в латинском языке. Фактически об этих способах подчинения говорилось много; и, в сущности этого материала было бы достаточно для элементарного прохождения латинского языка, но все горе заключается в том, что авторы учебников, говоря о способах подчинения, часто не только не употребляют этого термина, но даже и сами не понимают, что они говорят именно о способах подчинения, а не о чем-либо другом.

Возьмем такой несомненный способ подчинения в латинском языке, как consecutio temporum. Если это действительно способ подчинения, то, казалось бы, о нем нужно говорить не только в главе о косвенных вопросах или косвенной речи, но и вообще во всех отделах синтаксиса, где он реально применяется. Некоторые так и поступают, например, в отношении предложения цели или дополнительных. Но такое предложение, как с cum historicum, уже никто не считает местом применения правила о последовательности времен. А это правило несомненно здесь применяется. В отношении предложений следствия вообще царит путаница: одни учебники утверждают, что правило о последовательности времен здесь не применяется; другие утверждают, что применяется; а третьи допускают применение этого правила после главного времени управляющего глагола, но не после исторического. И, главное, везде тут правила, во что бы то ни стало, правила; но всегда из этих правил добрый десяток исключений, так что, в конце концов, и не разберешь, применяется тут правило последовательности времен или не применяется.

Возьмем такой несомненный способ подчинения, как attractio modi. Излагается, однако, этот вопрос обычно на задворках, где-нибудь в конце синтаксиса. И авторы совсем не отдают себе отчета в том, что это тоже несомненный способ подчинения, и очень оригинальный, вполне конкурирующий и с любым другим способом подчинения. А такая конструкция, как accusativus cum infinitivo, является ли способом подчинения или не является? Если является, то почему об этом никто не говорит, то есть не говорит в контексте учения о предложениях, а все говорят в главе об именных формах глагола? Если же это не есть способ подчинения, то как такая конструкция могла бы фигурировать в косвенной речи?

Ни свойства основных способов подчинения в латинском языке, ни даже хотя бы простой перечень таких способов подчинения никогда не являются предметом рассмотрения в элементарном курсе латинского языка. И в таким случае нечего даже и начинать разговор о каком-то смысловом взаимоотношении этих способов, о том, насколько они характерны или не характерны для латинского языка, о том, какие из них являются ведущими и какие второстепенными. А вместе с тем исчезает и самая возможность анализировать основной нерв всего латинского синтаксиса сложного предложения и появляется фактическая неизбежность эклектизма, набора абстрактных правил с аннулирующими их исключениями и потерей ведущей линии всего синтаксиса сложного предложения.

2. Недостаточность общеграмматической классификации придаточных предложений

Другим обстоятельством, исключающим даже и возможность систематического изложения латинского синтаксиса, является традиционный способ изложения синтаксиса по отдельным типам предложения.

Прежде всего, эти типы придаточных предложений излагаются в каком попало порядке; и уже по одному этому в традиционном изложении латинского синтаксиса никогда нельзя уловить ведущей линии. Авторы учебников не считали нужным проводить ту классификацию придаточных предложений, которая лежит в основе традиционного изложения по типам предложений и которая фактически затемняется, ввиду отсутствия всякой последовательности в излагаемой синтаксической теории.

Эта классификация, несомненно, здесь имеет место; и проводится она в соответствии с принципом расширенной замены частей речи или членов предложения. Те придаточные предложения, которые представляют собою расширенную замену подлежащего и дополнения, называют субстантивными предложениями, или предложениями существительными, куда относят подлежащные и дополнительные предложения. Те придаточные предложения, которые заменяют собою определения, называли раньше адъективными придаточными предложениями, или предложениями прилагательными, куда входят относительные предложения (называемые в русской грамматике определительными). Последнюю группу придаточных предложений образуют те, которые заменяют собою обстоятельственные слова; их называли адвербиальными придаточными предложениями, или наречными предложениями, относя сюда придаточные предложения времени, места, образа действия, причины, следствия, условия, уступления и цели.

Такова эта традиционная общеграмматическая классификация придаточных предложений, о существовании которой многие авторы учебников даже и не подозревают, поскольку отдельные типы предложений, как мы сказали, обыкновенно излагаются в любом порядке. Классификация эта для всякого синтаксиса вполне реальна, и без нее совершенно нельзя обойтись.

Однако, во-вторых, возникает вопрос, является ли эта необходимая классификация вполне достаточной. Если мы вникнем в этот вопрос, то окажется, что даже в условиях ее сознательного и систематического использования она все равно оказалась бы недостаточной и все равно потребовала бы существенных добавлений.

Традиционное изложение латинского синтаксиса по типам предложений обычно дается так. Берется один тип предложения, например, предложение цели; и говорится, что такое предложение требует такого-то наклонения и таких-то времен, в зависимости от главного предложения или вне всякой зависимости. Потом забывают о сказанном и переходят к другому типу придаточных предложений, например, к дополнительным, и опять разговор о таких-то наклонениях и таких-то временах. Этим способом излагаются и все прочие типы придаточных предложений. Но уже сам учащийся часто обращает внимание на то, что в употреблении времен и наклонений между разными типами предложений есть некоторое сходство. Правда, учащийся, впервые приступающий к изучению латинского синтаксиса, обычно не осмеливается говорить о своих наблюдениях, приписывая все неувязки своему невежеству, а не сумбуру учебников. Тем не менее, уже элементарное логическое чувство с первых же уроков латинского синтаксиса вопиет о необходимости навести хоть какой-нибудь логический порядок в этом бесконечном хаосе синтаксических правил и исключений.

Уже с самого начала становится ясным, что нельзя начинать изложение каждого типа придаточного предложения заново, игнорируя все, что говорится о других типах предложений, и не проводя никакого сравнения между этими типами. Разбросанное изложение по типам требует огромного времени и огромных усилий для зубрежки всего этого хаотического материала. И так оно и было в старину, когда латынь начиналась с первых классов гимназии со множеством часов в неделю и когда у юных гимназистов было вполне достаточно и свежести умственных сил и времени для вызубривания такой классической абракадабры. Но странным, чтобы не сказать больше, является то, что в настоящее время, когда латынь усваивается либо в последних классах школы, либо в вузе, и когда на нее нет больше времени, чем 2 – 3 часа в неделю, все еще продолжается изложение по старым образцам, как будто на самом деле у кого-то есть время и охота выучивать наизусть тысячи бессмысленных и разорванных правил и еще большее число исключений.

Для нас совершенно ясно, что изложение латинского синтаксиса сложного предложения исключительно только по отдельным типам придаточных предложений является способом совершенно недостаточным и даже вредным, хотя сама эта классификация типов предложений является полезной и должна быть всячески использована. Самое большее, что можно найти в традиционных учебниках латинского синтаксиса, это – спорадические указания на применение правила о последовательности времен. Ни с того, ни с сего вдруг читаем, что конъюнктивы в предложениях цели ставятся по правилу о последовательности времен. Если это действительно так, то сразу же возникает вопрос, не применяется ли это правило также и в других типах придаточных предложений, и если применяется, то почему, и нет ли чего-нибудь общего между всеми теми типами придаточных предложений, где это правило применяется. Ясно, что типы придаточных предложений по их общеграмматической классификации требуют какого-то другого разделения, кроме этого, чтобы это разделение соответствовало именно способам подчинения, а не просто семантике каждого отдельного придаточного предложения. Сама по себе правильная и необходимая общеграмматическая классификация придаточных предложений, если ее абсолютизировать и кроме нее не признавать никакой другой, становится вредной и нетерпимой, поскольку она разрывает единый и цельный материал синтаксиса сложного предложения на изолированные куски и поскольку именно в вопросе о способах подчинения она должна выступать на сцену уже после того, как приведена классификация по способу подчинения. Только при этом условии общеграмматическая классификация может сделать свое полезное дело и не затемнять систематики способов подчинения.

3. Отсутствие связи с историей абстрагирующего мышления

Наконец, есть еще одно важное обстоятельство, тоже исключающее всякую возможность вразумительного изложения синтаксиса сложного предложения, это – отсутствие всякого внимания к проблемам абстрагирующего мышления. Как это установлено марксистско-ленинской теорией, язык существует только в единстве с мышлением, и без мышления нет вообще никакого языка. Язык и речь, лишенные осмысленной направленности на те или иные предметы, ничем существенным не отличаются от прочих физиологических процессов животного организма, и сами по себе ничего не значат. Этот принцип необходим уже в фонетике и морфологии. Но синтаксис, не связанный с проблемами мышления, просто превращается в собрание технических правил неизвестного смысла и неизвестного происхождения. Конечно, само по себе техническое правило в грамматике совершенно необходимо, и грамматические истины должны быть выражены, прежде всего, грамматически. Очень плоха та грамматика, которая не умеет или не может формулировать практически технические правила построения речи. И тем не менее, практически-техническое правило, оторванное от соответствующих методов мышления, делает грамматику пустой и бессодержательной, причем буржуазные ученые как раз этим формализмом всегда гордились, всегда бахвалились отрывом от проблем мышления.

Из всех отделов грамматики синтаксис сложного предложения особенно связывается с проблемами мышления и без них не может быть разрабатываем. Ведь само сложное предложение есть не что иное, как языковое выражение логических связей, причем выражение это – совершенно специфическое, и как же можно было бы говорить о выражении чего-то, не зная, что именно в данном случае выражается. Отмеченные выше черты традиционных учебников латинского языка несомненно порочны.

В самом деле, если не изучать и даже не перечислять основных способов подчинения, это значило бы исключать всякую возможность исследовать то, что в предложении является выражением логической связи. Если одно предложение подчинено другому, это значит, что в данном случае одна мысль подчинена другой мысли. Если не изучено синтаксическое подчинение, значит, не изучена и та связь между данными двумя мыслями, которая является здесь логическим подчинением.

Не меньше того убивается живая наука и сведением синтаксиса сложного предложения только к одним общеграмматическим типам предложений. Ведь мышление живет и развивается в своих переходах от конкретного к абстрактному и от абстрактного к конкретному. Нерасчлененная, спутанная и слепая действительность на путях абстрагирующего мышления расчленяется, упорядочивается и осознается; а когда абстрактное мышление опять возвращается к действительности, то последняя делается для человека закономерным целым вместо прежней путаницы и текучести. Что же в этом смысле дает классификация придаточных предложений по общеграмматическим типам?

Эти общеграмматические типы обыкновенно формулируются уже на такой ступени латинского языка, где все они являются одинаково абстрактными и одинаково конкретными. Предложение цели ничуть не абстрактнее и не конкретнее предложения следствия; а предложение следствия, с точки зрения абстрагирующего мышления, то же самое, что и предложение причины. При такой нивелировке общеграмматическая классификация придаточных предложений ровно ничего не дает для проблемы абстрагирующего мышления; если в этих общеграмматических типах и сохранились рудименты разных исторических эпох языка, то это требует особого исследования и само по себе весьма далеко от какой-нибудь очевидности.

Таким образом, рассмотренные у нас выше два основных порока традиционно-латинского синтаксиса в корне устраняют самую возможность рассматривать сложное предложение с точки зрения абстрагирующего мышления. И как бы ни были обстоятельны, как бы ни были даже и правильны устанавливаемые на этих путях практически технические правила, они все равно являются полным нулем с точки зрения абстрагирующего мышления. Они не содержат даже и намека на то языкознание, которое должна строить советская наука.

§ 2. Задача нового изложения

Рассмотренные недостатки традиционного изложения (к которым можно было бы прибавить и много других) повелительно требуют перестройки синтаксиса сложного предложения в латинском языке, если не в теоретически научных, то, во всяком случае, в педагогических целях. Задача нового распределения синтаксического материала сама собой вытекает из преодоления указанных недостатков.

1. Установка способов подчинения

Основным нервом сложного предложения являются те или иные формы сочинения или подчинения. Грамматический строй сложного предложения должен ответить на вопросы, как сочиняются и как подчиняются предложения, и каковы законы этого сочинения и подчинения. Никакая другая проблема не может быть первой. Первая проблема в этом отделе грамматики должна установить вначале формы сочинения и подчинения. Все остальное уже предполагает разрешение этой проблемы, и, в частности, без этой проблемы является преждевременным и непродуктивным анализ и самих типов предложения.

Настоящая работа занимается способами подчинения в латинском языке, к которым в дальнейшем мы и обратимся.

Итак, перечень и характеристика основных способов подчинения – вот то, с чего должен начинаться латинский синтаксис сложного предложения.

2. Классификация предложения по способам подчинения

Как уже было сказано выше, традиционные учебники знают только общеграмматическую классификацию придаточных предложений, основанную на принципе расширенной замены отдельных членов предложения. Такая классификация, говорили мы, совершенно необходима, поскольку без нее нельзя было бы даже и назвать основных типов придаточных предложений. Однако с точки зрения способов подчинения, это вовсе не есть классификация, а только собрание совершенно бессвязных языковых фактов. Если мы установим основные способы подчинения, то дальнейшим планом в перестройке латинского синтаксиса должно явиться исследование (сначала, конечно, чисто эмпирическое) того, какие именно придаточные предложения возникают на каждом таком способе подчинения. Можно уже заранее утверждать, что отбор предложений для каждого такого способа ни в каком случае не может быть случайным и что между типами этих предложений должна быть та или иная закономерная связь.

При такой новой классификации придаточных предложений уже не может быть каких-то правил и каких-то исключений. Мы просто эмпирически находим в языке и перечисляем все те придаточные предложения, которые пользуются данным способом подчинения. Самый вопрос об исключениях здесь вполне бессмыслен. Нас интересует, как распределяются придаточные предложения по способам подчинения. И на первых порах вопрос этот – вполне эмпирический, вполне описательный, и ни о каких исключениях здесь невозможно даже и говорить.

3. Законы сложного предложения

Однако это эмпирическое исследование, конечно, не может оставаться на описательной позиции. Как только мы распределили все придаточные предложения по способам их подчинения, тотчас же сам собой возникает вопрос и о том, почему именно данное предложение требует данного способа подчинения, и почему данный способ подчинения имеет место именно в таком-то типе предложения. Все придаточные предложения, допускающие данный способ подчинения, несомненно, представляют собой нечто целое, охваченное одним принципом или несколькими принципами, но обязательно вполне точными и определенными. Как только мы установим смысловую зависимость между тем или другим типом придаточного предложения и свойственным ему способом подчинения, вопрос о законе данного типа сложного предложения уже ставится на твердые рельсы и уже получается пусть хотя бы приближенное решение.

Ведь что значит закон сложного предложения? Этот закон должен вскрыть закономерность его структуры. Но структура его есть не что иное, как тот или иной способ сочинения или подчинения. Если из данного типа придаточного (а, тем самым, и сложного) предложения твердо и определенно выведен существенный для него способ подчинения, то это и значит, что тем самым разгадана самая структура сложного предложения – разгадано его закономерное построение. Однако это и есть закон сложного предложения или, по крайней мере, его закон с точки зрения способов подчинения.

Об остальных задачах перестройки латинского синтаксиса сложного предложения мы здесь говорить не будем. Сосредоточимся на указанных трех задачах, поскольку они лежат в основе и всей дальнейшей перестройки.

§ 3. Основные способы подчинения

1. Простой, или свободный способ подчинения

Отметим сначала тот простейший способ подчинения придаточного предложения своему главному, который очень часто встречается в латинском языке, который требует минимальной затраты языковых средств. При таком способе подчинения все времена и модусы придаточного предложения остаются такими, какими они были бы и в соответствующем независимом предложении. Другими словами, подчинение придаточного предложения главному осуществляется здесь только при помощи союза или другой части речи, которой вводится данное придаточное предложение. Постановка времени или модуса зависит здесь не от управляющего предложения, а исключительно от намерения пишущего или говорящего отразить ту или иную объективную ситуацию.

Возьмем предложение: Si naturam ducem sequimur, nunquam aberramus – «если мы следуем природе, мы никогда не ошибаемся». Условное предложение: Si naturam ducem sequimur, хотя и является здесь придаточным предложением, нисколько не зависит от своего главного предложения. В главном предложении мы могли бы ставить любые времена и наклонения, и это нисколько не отразилось бы на данном условном предложении. А если бы и отразилось, то это произошло бы не в силу формальной зависимости придаточного предложения от главного в данном случае, а исключительно только от общей семантики данного сложного предложения. Употребив настоящее время индикатива в главном предложении «мы никогда не ошибаемся», можно поставить в соответствующем условном предложении и настоящее, и прошедшее, и будущее время в зависимости от намерения выразить тот или иной оттенок мысли.

Правда, нельзя сказать «если мы завтра будем следовать природе, то мы вчера ошибались». Однако так нельзя сказать отнюдь не потому, что между главным и придаточным предложениями здесь существует какая-нибудь определенная формальная зависимости, а исключительно потому, что такая комбинация мыслей противоречит объективному развитию действительности, если будущее трактовать как условия для прошедшего. Доказательством этого является то, что такая комбинация времен вполне допустима при другой семантике. Предложение: «Если мы завтра пойдем гулять, то зато вчера мы работали», – si cras ambulabimus, heri laborabamus – совершенно осмысленно, несмотря на подобную комбинацию времен, благодаря привнесению одного семантического оттенка через слово «зато». Значит, ясно, условное предложение в своих временах и модусах формально не связано со своим главным предложением. В своей греческой грамматике Кюнер прямо рассматривал протасис и аподосис условного периода раздельно и независимо друг от друга.

Возьмем предложение не условное, а относительное: Homo qui naturam ducem sequitur, nunquam aberrat – «человек, который следует природе, никогда не ошибается». Уже небольшое размышление покажет, что и в относительном предложении могут быть поставлены любые времена и даже конъюнктив, и это – вне всякой формальной зависимости от соответствующего главного предложения. Пусть, например, мы захотели бы понять данное относительное предложение как нечто возможное в прошлом, но не осуществленное, то есть понять как так называемый modus irrealis. Тогда мы скажем: Homo, qui naturam ducem sequeretur (или secutus esset), nunquam aberraret (aberravisset) – «человек, который следовал бы природе (смысл: но он ей не следует или не следовал), не ошибался бы». Здесь фигурируют конъюнктивы, однако не в силу формальной зависимости придаточного и главного предложения, в силу намерения пишущего выразить неиспользованную или погибшую возможность. Вместо конъюнктива в главном предложении можно поставить здесь даже простой индикатив, понимая данное относительное придаточное предложение как аподосис самостоятельного, но в данном случае незаконченного условного предложения ирреальной формы. Здесь еще более наглядно выступит независимость условного придаточного предложения от соответствующего ему главного предложения, которое останется индикативным.

Итак, первый способ подчинения, который мы называем простым, или свободным, сводится к тому, что модусы и времена в соответствующем придаточном предложении не находятся ни в какой формальной зависимости от главного предложения и употребляются так, как если бы данное придаточное предложение было главным. Единственным признаком такого подчинения является только союз, вводящий данное придаточное предложение, или заменяющая его другая часть речи. Это, конечно, не значит, что в данном случае нет вообще никакой связи придаточного предложения с главным. Если бы такой связи не было, то разрушилось бы и само сложное предложение. Однако в данном случае связь эта не формально-грамматическая, но общесемантическая, предметная, объективная связь самих действий, выраженных в этих предложениях.