Текст книги "Языковая структура"

Автор книги: Алексей Лосев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 37 страниц)

11. Обзор схем определяющих придаточных предложений статического типа

Для того чтобы данный сейчас анализ модальной сущности определяющего предложения представить во всей конкретности, а также и для того чтобы проверить наш третий закон во всех отдельных случаях, мы должны теперь пересмотреть все основные типы определяющих предложений и проверить употребление в них тех или иных модусов. Мы начнем с предложений, содержащих статические модусы и сначала модусы суждения, а потом и модусы желания. Так как нас в данном месте интересует только типология придаточных предложений и их модальное единство, то для облегчения типографского набора мы за небольшим исключением пока воздержимся от приведения греческих примеров, которые можно найти в любом количестве и на любые случаи в каждой большой грамматике греческого языка. Мы только хотели бы здесь дать по возможности более закономерное изложение этого предмета, а также и привести более редкие случаи. Конечно, приводимые нами ниже схемы имеют прежде всего теоретическое, т.е. более или менее абстрактное, значение. Для того чтобы эти схемы получили конкретный вид, необходимо понимание их еще и с точки зрения частоты их употребления. Однако об этом речь будет ниже.

Напомним список статических модусов: индикатив (mod. realis), оптатив (mod. hypothetic.), оптатив с an, а иногда и без an (mod. potential.), индикатив с an и тоже иногда без an (mod. irreal.). По принятой у нас терминологии это – статические модусы суждения. Модусы желания таковы: оптатив как модус желания (opt. desiderat.) и оптатив как модус уступления (mod. concessiv.). Так как всякое определяющее придаточное предложение допускает любые статические модусы суждения, то перечисление этих модусов в каждом типе переходного придаточного предложения вполне единообразно. Учащемуся достаточно запомнить только эти четыре модуса; и он их уже может применять, вообще говоря, решительно в каждом типе определяющих придаточных предложений вполне механически, не зазубривая никаких специальных правил для каждого отдельного типа придаточного предложения, а самое главное, не зазубривая никаких исключений из этих правил. Конечно, эти модусы обладают здесь разной частотой своего употребления, о чем мы и скажем ниже. Но это уже второстепенный вопрос.

В относительном типе мы получаем такие четыре возможности:

1) «Человек, который хочет, может». «Хочет» – тут индикатив, modus realis.

2) «Человек, который, допустим, хочет, – может (мог бы)». Так как «хочет» здесь – произвольное предположение, то оно стоит в оптативе. И если «может» или «мог бы» понимать потенциально, т.е. как реальную возможность в настоящем или будущем, то ставится оно в оптативе с an, так что все это сложное предложение является типичным, условным периодом потенциальной формы, по терминологии учебников (хотя тут в аподосисе возможны и другие модусы). Обычно гипотетический модус в относительных предложениях целиком игнорируется. Но это игнорирование не выдерживает критики уже по одному тому, что относительное предложение, заменяя собою разные союзные предложения, может также легко заменять и условное предложение так называемой потенциальной формы, т.е. предложение с оптативом в протасисе без модальной частицы. А этот протасис содержит в себе именно гипотетический оптатив. Из множества примеров приведем хотя бы из Гомера Il. VI 330: «Ты ведь сразился бы и с другим, которого ты увидел бы (idois) убегающим с поля сражения». Здесь «которого ты увидел бы» есть только выражение при помощи относительного предложения самого обыкновенного и общепризнаваемого оптативного аподосиса потенциального условного периода «если бы ты его увидел». Раз нет сомнения в этом потенциальном условном периоде, то не должно быть сомнения и в возможности гипотетического оптатива для относительного предложения. Других примеров приводить не стоит. В литературе их очень много.

3) «Человек, который захотел бы (если для этого хотения будут соответствующие условия), то он смог бы». Если в предыдущем случае относительное придаточное предложение содержало просто оптатив (гипотетический), то в данном случае оно должно содержать оптатив с an, поскольку само мыслится в зависимости от некоего потенциального условия и является, в сущности, а подосисом неполного условного периода. Грамматики обычно игнорируют также ту форму условного периода, которая содержит оптатив с an и в аподосисе, и в протасисе, и признают только такую форму, которая в протасисе всегда содержит просто оптатив, а в аподосисе всегда содержит оптатив с an. Тем не менее оптатив с an вполне возможен и в протасисе и в аподосисе; но тогда сам протасис является аподосисом некоего невыраженного потенциального условного периода, как это мы и отметили выше в скобках – «если для этого хотения будут соответствующие условия» – после выражения «захотел бы». Примеры из живого греческого языка мы приведем ниже в рубрике условных предложений. Относительное же предложение всегда заменяет собою какое-нибудь союзное придаточное предложение и тем самым может заменять и условное предложение, т.е. содержать в себе указываемый нами здесь оптатив с an.

4) «Человек, который захотел бы (в прошедшем, когда это было возможным, но сейчас это уже невозможно), то он смог бы». Глагол «захотел бы» по-гречески здесь необходимо выразить индикативом прошедшего времени с an. Он здесь тоже является аподосисом выраженного или невыраженного ирреального условного предложения. По поводу этого ирреального типа относительного предложения необходимо заметить, что школьная грамматика находится здесь в забавном противоречии с самой собой и делает невинный вид по поводу весьма важных и для нее неожиданных вещей. Трактуя в качестве обычной ту ирреальную форму условного периода, которая содержит в протасисе индикатив исторических времен с an, школьная грамматика совершенно ничего не говорит по поводу того, что выставляемый здесь в протасисе индикатив имеет вовсе не реальное, как это обычно говорится, значение, но, наоборот, ирреальное. Неужели это само собой не понятно после всех тех топорных и неуклюжих разделений греческих модусов, которыми начинает и кончает школьная грамматика? А все дело заключается в том, что каждый модус, как и вообще любая грамматическая категория, ни в коем случае не может пониматься метафизически – изолированно, без свободного и непрерывного перехода в каждый другой модус, включая даже и противоположный себе модус. Живой греческий язык свидетельствует нам о том, что самый «реальный» из всех модусов, индикатив, в соответствующем контексте может оказаться модусом ирреальным, а какой-нибудь модус потенциальный, оптатив с an, в известном контексте может оказаться модусом, едва отличимым от индикатива. Кроме того, учебники обычно игнорируют ту форму ирреального условного периода, когда индикатив с an оказывается не только в аподосисе, но и в протасисе, подобно тому, как мы выше видели, что в потенциальном условном периоде оптатив с an тоже сколько угодно может стоять не только в аподосисе, но и в протасисе. Конечно, в этих случаях протасис условного периода уже сам трактуется как аподосис какого-нибудь своего собственного выраженного или невыраженного условного периода. В предложении: «человек, который захотел бы в прошлом (но он этого не захотел), смог бы», – выражение «захотел бы», если оно выражено по-гречески индикативом с an, само есть аподосис невыраженного здесь условного периода, протасисом для которого было бы какое-нибудь выражение типа «если бы для этого хотения были соответствующие условия». Заметим также, что индикатив исторических времен с союзами eithe и ei gar (редко hōs) может выражать также неисполнимое желание, оставаясь, в сущности, и здесь не чем иным, как протасисом незаконченного условного периода ирреальной формы.

В обстоятельственных предложениях времени, места и образа действия мы встречаемся с точно такими же четырьмя модальными типами и соответственно с этим с такими же четырьмя модусами.

1) «Когда, где, насколько человек хочет, он может». В придаточном предложении здесь индикатив и mod. realis.

2) «Когда, где, насколько человек, допустим, захочет (opt. hypothet.), он сможет». Также и в этих предложениях времени, места и образа действия обычно не указывается возможность гипотетического оптатива, чем тоже нарушается весь грамматический строй модальной сущности сложного предложения. Как и выше, в связи с относительными предложениями, мы говорили о так называемой потенциальной форме условного периода, так и здесь, в предложениях времени, вполне возможно самое близкое соприкосновение с потенциальным аподосисом условного периода, обнаруживающим именно свою гипотетическую природу. У Гомера, Od. II 31, читаем: «Он в ясной форме пусть сообщит нам это известие в том случае, когда он, допустим, первый узнал бы об этом». Здесь «узнал бы» выражено при помощи простого оптатива, конечно, гипотетического, почему мы и прибавили в переводе слово «допустим»; а союз «когда» здесь удобнее было бы заменить союзом «если». Такие примеры, вообще говоря, попадаются; и гипотетический оптатив в предложениях времени, места и образа действия отнюдь не редкость.

3) «Когда, где, насколько человек захотел бы (при известных благоприятных обстоятельствах), он может (или сможет)». Здесь «захотел бы» есть аподосис невыраженного целиком условного периода потенциальной формы, что и обозначено нами в скобках словами «при известных благоприятных обстоятельствах», и потому должно быть выражено оптативом с an.

4) «Когда, где, насколько человек захотел бы (если бы для этого были подходящие условия, но этих условий не оказалось), то он мог бы» – mod. irrealis. В этом случае придаточное предложение времени, места или образа действия есть опять-таки выраженный или невыраженный аподосис ирреального условного предложения, т.е. индикатив исторического времени без an или с an; как и в относительных предложениях, здесь в главном предложении возможны, кроме того, императив для выражения требования и оптатив для выражения желания.

Решительно то же самое и в предложениях причины:

1) «Так как человек хочет, он может».

2) «Так как человек, допустим, хочет, он может». Гипотетический оптатив этого придаточного предложения причины лучше вводить союзом «если», хотя и союз «когда» вполне здесь уместен. В отличие от гипотетического оптатива относительных и временных предложений, причинные предложения, надо сказать, весьма не любят этого гипотетического оптатива, так же как и предложения следствия. Дело в том, что и причина, и результат причины обычно связываются с представлением твердых и определенных фактов, для которых оптатив чистого представления и произвольного допущения является чем-то чересур абстрактным и бессильным. Поэтому в предложениях причины и следствия гипотетический оптатив скорее мыслим теоретически, чем является практической необходимостью. Как сказано, здесь скорее место для союза «если».

3) «Так как человек захотел бы (если этому будут благоприятствовать обстоятельства), то он и смог бы».

4) «Так как человек захотел бы (но он этого не захотел), то он бы и смог».

В двух последних случаях, конечно, тоже лучше употреблять союз «если», а не союз «так как», который здесь и очень редок.

То же самое и в условных предложениях.

1) «Если человек хочет, он может».

2) «Если человек, допустим, захочет, он сможет».

3) «Если человек захотел бы (при известного рода обстоятельствах, и хотение это вполне возможно в настоящем или будущем), то он смог бы».

Поскольку школьная грамматика обычно игнорирует этот тип условного периода, в котором имеет место оптатив с an и в протасисе и аподосисе, приведем для него живые примеры.

Xen. Memor. I 5, 3: «Если мы не приняли бы даже раба в том случае, когда он неумерен (dexaimeth an), то как же самому (т.е. свободному) не стоит беречься стать таковым».

Xen. Apol. 18: «Если никто не может (dynait‘ an) даже уличить меня относительно того, что я сказал о самом себе, во лжи, то разве не справедлива будет похвала мне и от богов, и от людей?»

Xen. Cyr.: «Если вы имеете тех, кому Вы отдали бы (an doiēte) лошадей, то и отдавайте им. Но если Вы больше всего хотели бы (an boyloisthe) иметь нас своими помощниками, то отдайте их нам».

Протасисы всех этих потенциальных условных периодов содержат в себе не просто оптатив, но оптатив с an. И это потому, что все эти протасисы сами являются аподосисами для других, своих собственных выраженных или невыраженных протасисов. При этом такой вид условного периода наличен уже у Гомера. В Il. 1 60 Ахилл предлагает вернуться домой, «если мы избежим смерти» (ei cen… phygomen). Здесь этот последний протасис тоже является сам аподосисом для невыраженного своего собственного протасиса, примерно такого вида – «если позволит судьба» или «если тому будут благоприятствовать обстоятельства».

V 273: «Если мы возьмем (ei ce laboimen) этих лошадей, то стяжаем (aroimetha се) благородную славу».

4) «Если человек захотел бы (в прошлом, но он этого не захотел), то он смог бы».

То же – и в уступительных:

1) «Хотя человек и хочет, но он не может».

2) «Хотя человек, допустим, и хочет, он не может».

3) «Хотя человек и захотел бы (в том случае, когда для этого имеются соответствующие условия), он все равно не смог бы». 4)

«Хотя человек и захотел бы (в прошлом, но он этого не захотел), он все равно не смог бы».

Сюда же, наконец, относятся и предложения следствия:

1) «Он настолько захотел, что он смог».

2) «Он настолько захотел, что он, как это можно было бы предполагать, и смог бы».

Как сказано выше, гипотетический оптатив здесь почти невозможен практически.

3) «Он настолько захотел, что он может (если этому будут благоприятствовать известные события)».

4) «Он настолько захотел, что он смог бы» (при известных условиях, но этих условий не оказалось).

Глагол «мочь» в первом случае ставится по-гречески в индикативе; во втором – в оптативе, в третьем – в оптативе с an и в четвертом – в индикативе исторического времени с an или без an.

Таким образом, все эти единичные придаточные предложения (относительные, обстоятельственные времени, места и образа действия, причинные, условные, уступительные и следственные), несмотря на все свое статическое разнообразие, принадлежат к одному и тому же модальному типу и, в зависимости от намерения пишущего или говорящего, совершенно одинаково допускают все четыре статических модуса суждения: реальный, гипотетический, потенциальный и ирреальный. О деталях в этом выводе мы не говорим.

Перейдем теперь к статическим модусам желания в определяющих и придаточных предложениях, т.е. к желательному и уступительному оптативу.

Как мы указывали выше, эти модусы содержат в себе элемент направленности действия, который может конкурировать и вступать в противоречия с той направленностью действия, которая задается в придаточном предложении его союзом. Из этого вытекает то, что свое прочное место эти модусы имеют только в бессоюзных переходных предложениях, т.е. в относительных, к которым присоединяется в этом смысле, как мы видели, и консекутивное предложение. Схемы здесь, следовательно, такие:

Относительное предложение со статическим модусом желания:

1) «Человек, который пусть уже хочет (opt. desiderat.), может».

2) «Человек, хотя бы который и хотел (opt. concess.), не смог бы».

Уступительный оптатив возможен здесь по-гречески скорее теоретически, чем практически.

Консекутивное предложение с такими же собственными статическими модусами:

1) «Человек так хочет, что пусть он уже и может (opt. desiderat.)».

2) «Человек так хочет, что он и мог бы (opt. concess.), но обстоятельства ему помешают».

Уступительный оптатив и здесь практически едва возможен, если иметь в виду греческие тексты.

Что касается этих же самых статических модусов желания в союзных определяющих предложениях, то здесь они очень сильно конкурируют с наличными здесь союзами; и если когда они и употребляются, то только при таких союзах, с которыми они хотя бы отчасти совпадают по направленности своего действия. Другими словами, оптатив, выражающий желание, возможен здесь только при союзе eithe и ei gar, которые как раз выражают желание и употребляются в желательных предложениях. При этом характерно, что оптатив с такими союзами выражает исполнимое желание, а индикатив с an, как это мы уже видели выше, – неисполнимое желание, и выражают они, в сущности говоря, первый – протасис условного периода так называемой потенциальной формы, а второй – протасис условного периода ирреальной формы. Таким образом, модус, выражающий желание, собственно говоря, совсем не образует здесь придаточного предложения особого типа, а только в известном направлении детализирует уже известный нам условный период. Точно так же и другой статический модус желания, т.е. уступительный оптатив, тоже возможен только в таком типе предложения, с которым он совпадает по своей направленности действия, т.е. с предложениями и времени, и места, и образа действия, и причины, и условия. Впрочем, небольшое количество греческих текстов свидетельствует о том, что уступительный оптатив возможен и в предложениях времени, и в предложениях причины. Так, у Фукидида (II 43, 1) мы читаем: «Когда они и в предприятиях терпели неудачу (sphalein), они не считали позволительным лишать государство своей доблести». Приведенный здесь у нас в скобках оптатив формально стоит в предложении времени после союза «когда». Но, собственно говоря, здесь мыслится скорее уступительное предложение, так что оптатив здесь тоже уступительный. Упомянутый союз можно понимать и как условное «если». У Платона (Euthyphr. 9b) в предложении «Это, пожалуй, является немалым делом, хотя (epei) я и мог бы (echoimi an) тебе доказать это совсем ясно» формально мы имеем союз причины и, следовательно, предложение причины. Но перевод «так как» противоречил бы контексту, в котором Эвтифрон указывает на трудность доказательства в связи с обстановкой спора, хотя для него самого это доказательство и очень легко. Следовательно, употребленный здесь оптатив в предложении причины имеет уступительный оттенок. Но, как мы уже сказали, уступительный оптатив в предложениях времени и причины очень редок.

12. Обзор схем определяющих придаточных предложений динамического типа

Переходя к динамическим модусам, напомним здесь их состав. Динамические модусы – ингрессивный (побудительный, запретительный и колебательный) конъюнктив, а также и волюнтативный, и далее – финальный, итеративный и футуральный. Из них первые три – ингрессивный, волюнтативный и финальный – по установленной нами терминологии являются динамическими модусами желания (поскольку в них больше представлена динамика. Остальные же два мы называли динамическими модусами суждения.

Эмпирическое исследование показывает, что динамические модусы суждения, как и статические модусы суждения, тоже представлены более или менее во всех определяющих придаточных предложениях; динамические же модусы желания, опять-таки вместе со статическими модусами желания, представлены здесь весьма ограниченно. Это, однако, слишком общий принцип, детализация которого требует специального рассмотрения и отличается яркими особенностями.

Если остановиться на динамических модусах суждения, т.е. футуральном и итеративном, то, несмотря на всю обширность употребления их в переходных предложениях вообще, они почти совсем отпадают для предложений причины и следствия. Очень важно отдавать себе отчет в причине этого явления.

Это вовсе не есть какое-нибудь исключение, но оба эти конъюнктива противоречат предложениям причины и следствия чисто логически. А так как употребление модусов в определяющих предложениях, как гласит наш закон, зависит исключительно от смысла и от типа самих этих предложений, то указанная причина является вполне достаточной: футуральный и итеративный конъюнктив просто выходят за пределы самого смысла этих предложений.

Действительно, и предложение причины, и предложение следствия говорят о тех или других фактах, реальных или предполагаемых, которые по самому своему существу представляют собою нечто неподвижное, строго определенное и ограниченное. Привести причину – это значит сослаться на что-то твердое и определенное, на какое-то основание, причем даже само это слово «основание» указывает на нечто коренное и устойчивое для данного объясняемого действия, нечто в нем максимально неподвижное. Однако это диаметрально противоположно конъюнктиву, всегда указывающему на сдвиг и наступление действия. Основание действия, по крайней мере в тот момент, когда оно привлекается для объяснения действия, должно быть неподвижным и твердо определенным. Само по себе оно, конечно, подвижно, как и все на свете. Но в тот момент, когда мышление привлекает его в качестве основания для чего-нибудь, оно должно быть ни чем иным, как именно самим собою, т.е. быть прежде всего неподвижным и безупречным, так как колеблющееся основание уже не есть основание. Вот почему никакой конъюнктив немыслим в греческом языке в предложениях причины.

То же самое надо сказать и о предложениях следствия, ибо следование, вытекание, зависимость данного действия от чего-нибудь другого противоречит самостоятельности сдвига и наступательному характеру этого действия. Поэтому традиционные учебники спешат с утверждением, что модусы в предложениях причины те же, что и в повествовательных предложениях. В последних все же иногда, правда очень редко, конъюнктив возможен. Но он никак немыслим в предложениях причины и следствия.

Во всех остальных определяющих придаточных предложениях итеративный и футуральный конъюнктивы имеют большое употребление, и особенно конъюнктив итеративный. Этот последний имеет здесь широчайшее употребление. Футуральный конъюнктив большею частью игнорируется школьными учебниками для относительных и обстоятельственных предложений времени, места и образа действия. Но это игнорирование отпадает, как только мы обращаемся к живому литературному языку греков.

После этих замечаний пересмотрим схемы определяющих придаточных предложений, содержащих динамические модусы суждения, то есть футуральный и итеративный конъюнктивы.

Относительное предложение, согласно предыдущему, имеет такие две формы с динамическим модусом суждения:

1) «Всякий человек, который только ни хочет, может». Здесь «хочет» – обобщительный, итеративный конъюнктив с an – один из самых распространенных типов относительного придаточного предложения.

2) Футуральный конъюнктив в относительных предложениях попадается несравненно реже, и собственно говоря, он может считаться твердо установленным только в поэтическом языке, у Гомера и у всех трех великих трагиков. В прозе, хотя он и попадается в рукописях, но редакторы обычно вставляют в этих случаях частицу an и тем самым превращают футуральный конъюнктив в обусловленный или прямо в итеративный.

Hom. Il. V 407: «Недолговечен тот, кто станет бороться (machētai) с бессмертными».

Soph. Oed. R. 1231: «Из несчастий больше всего те, которые явятся (phanōsi) добровольными».

Обычно эти конъюнктивы трактуются тоже как обобщенные. Однако что-нибудь должен же здесь обозначать пропуск частицы an. Нам кажется, что пропуск этой частицы ведет к снижению обусловленности или итеративности и к возникновению простой футуральности.

В обстоятельственных предложениях времени, места, образа действия и в сравнительных – та же картина:

1) «Когда, где, как человек только ни хочет (cons. iterat. с an), он может».

2) Футуральный конъюнктив в том же виде, что и в относительных: «Человек, который захочет (conj. с an или без an), сможет».

Thuc. I 137: «Он сказал, что будет безопасно, если никто не сойдет с корабля до тех пор, пока не начнется (genētai) плаванье».

Здесь уже явный футуральный конъюнктив, исключающий всякую итеративность.

Hom. Il. 1 82 о сокрытии гнева мужем, «пока он его не проявит (telessēi)».

Заметим, что в предложениях времени могут употребляться итеративный и футуральный конъюнктивы не только после греческих союзов, обозначающих «когда», но и после союзов «прежде чем», «после того как», «пока», «пока не», о которых мы выше не говорили, чтобы не загромождать изложения. Другими словами, итеративный и футуральный конъюнктивы возможны в любых предложениях времени.

3) Некоторого рода среднее значение между футуральным и итеративным конъюнктивом можно найти у Гомера в таких относительных предложениях, которые входят в состав сравнения, т.е. в состав обстоятельственного предложения. Il. XIII 179. Говорится о падении героя в виде ясеня, который, будучи подрублен, клонит (pelassēi) свои ветви к земле. Что здесь есть футуральный момент, явствует хотя бы из аналогичного факта в русских сравнениях, нередко употребляющих будущее время без союза сравнения. Но это, конечно, не просто будущее время, поскольку изображаемое здесь действие должно пояснить сравниваемый предмет, т.е. ввести его в какую-то более общую сферу. Так как этих примеров конъюнктива в сравнениях Гомера довольно много, то они требуют специального объяснения, которое, по-нашему, заключается в том, что здесь нечто среднее между футуральным и условно обобщенным итеративным конъюнктивом.

Что касается, наконец, условных и уступительных предложений, то наличие в них итеративного и футурального конъюнктива – трафаретное явление.

Условное предложение:

1) «Если человек, как это можно ожидать, захочет (ean с coni.), он сможет».

2) «Всякий раз, как человек хочет (тот же греческий конъюнктив с an), он может».

Уступительное предложение:

1) «Хотя, как это можно ожидать, человек и захочет, он не сможет».

2) «Хотя всякий раз человек и хочет, он не может».

Правда, если ограничиваться только трафаретными случаями, то протасис обычно содержит здесь конъюнктив с an. Однако конъюнктив без an в протасисе футурального или итеративного условного периода тоже совсем не редкость. Примеры можно в достаточном количестве найти в больших грамматиках.

Остается сказать об определяющих придаточных предложениях, содержащих динамические модусы желания. Сюда относятся, как мы знаем, ингрессивно-волюнтативный и финальный конъюнктивы (специально волюнтативный, как это мы тоже видели, относится к определяемым придаточным предложениям). Употребление этих модусов в определяющих предложениях, как было сказано, ограничено. Дело в том, что конъюнктив есть выражение наступающего действия, и он весьма плохо мирится с союзами, которые тоже претендуют на весьма интенсивное направление действия в определенную сторону. Поэтому конъюнктив ингрессивного и финального типа совсем никак не совмещаются с союзными определяющими придаточными предложениями, и если где имеет место, то это только в бессоюзных определяющих предложениях, куда перечисляются относительные и, согласно нашим разъяснениям, консекутивные предложения.

Сначала – об относительном предложении:

1) «Мы хотим совершать дела, которые да совершим (conj. adhort.)», или «Ты совершаешь дела, которые пусть не совершишь (conj. prohibit.)» или «Мы не знаем, какое дело совершать (conj. dubit.)».

2) «Он ищет человека, который бы ему помог». Обыкновенно в таком адъективном предложении ставится indic. futuri finalis.

В предложениях следствия –

1) ингрессивный конъюнктив очень част. «Мы так хотим, что пусть мы сможем (conj. adhort.), что ты да не сможешь (conj. prohibit.), что сможем ли или не сможем (conj. dubit.)?» Здесь может возникнуть вопрос, почему в предложениях следствия возможен такой динамический модус, как ингрессивный конъюнктив, в то время как здесь (как сказано выше) невозможны гораздо менее динамические модусы, итеративный и футуральный конъюнктивы. Ответом на этот вопрос является то, что мы сказали выше относительно ослабления консекутивного союза и частого превращения всего предложения следствия в независимое предложение. В независимом же предложении ингрессивный конъюнктив – обычное явление. Итеративный же и футуральный конъюнктивы именно ввиду своей слабой динамики не в силах побороть подчинительную функцию консекутивного союза. Почему эти оба конъюнктива и находятся с ним в противоречии.

2) Что касается финального модуса в предложениях следствия, то такое соединение следствия с целью выражается по-гречески не конъюнктивом, а инфинитивом: «Мы так хотим, чтобы смочь».