Текст книги "Языковая структура"

Автор книги: Алексей Лосев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 29 (всего у книги 37 страниц)

Итак, из статических модусов в определяющих предложениях редкими являются гипотетический и концессивный оптативы (не редкими они являются только в специальных предложениях, условных и уступительных), потенциальный же оптатив и ирреальный индикатив более или менее редки в предложениях времени и причины. Редок потенциальный оптатив без an и редко желательное предложение потенциальной формы с an. Из динамических редко встречается футурально-итеративный конъюнктив без an. Редкость потенциального протасиса с an в условном периоде и такого же ирреального протасиса – мнимая. Все остальные статические и динамические модусы употребляются в определяющих предложениях более или менее одинаково часто, единственно только в зависимости от типа данного придаточного предложения и в зависимости от намерения пишущего или говорящего выбрать тот или иной модус из относящихся к данному типу предложений. Эта свобода выбора модусов в греческом языке поистине огромна. Достаточно указать хотя бы на то, что при семантическом потускнении дополнительного союза hoti или консекутивного hōste, соответствующее дополнительное или консекутивное предложение допускает решительно все модусы независимого предложения без всякого исключения, а после союза epei не только возможны все модусы временных, причинных и даже независимых предложений, но и с причинным истолкованием он допускает ради риторических целей и императив, и оптатив желания, и даже просто вопросительное предложение.

Что касается, наконец, определяемых придаточных предложений, то выше мы формулировали выводы об их модальной сущности, как раз имея в виду редкость и частоту употребления здесь тех или иных модусов. В общедополнительных предложениях употребляются чаще всего статические модусы, а из динамических – только ингрессивный конъюнктив. Конъюнктивы же, итеративный и футуральный, составляют здесь огромную редкость; и в строгом дополнительном предложении они, собственно говоря, исключаются. Правда, как мы видели, достаточна несколько бóльшая динамика семантики управляющего глагола, как конъюнктив в дополнительном предложении уже оказывается возможным. Другой противоположностью являются предложения опасения, где чаще всего возможен конъюнктив и реже всего другие модусы. Середину между теми и другими образуют предложения стремления, где наряду с постоянным индикативом возможен конъюнктив, но он тут гораздо реже; и предложения цели, где постоянен конъюнктив, но возможен и индикатив в указанном выше специальном случае, а именно в случае зависимости предложения цели от ирреального индикатива. Таким образом, что именно редко в определяемых предложениях и в каких именно случаях оно редко, выясняется уже из основной теории модусов этих предложений, как именно определяемых, то есть как зависящих от общей семантики управляющего глагола. К этому прибавим только то, что вместо простого конъюнктива в предложениях цели иной раз попадается в качестве редкого случая конъюнктив с an.

8. Окончательный итог греческого синтаксиса модусов

Предложенное выше рассуждение о грамматическом строе сложного предложения в древнегреческом языке имело своей целью применить принципы современного языкознания к почти еще нетронутой целине греческого синтаксиса, а также к его дидактике или методике преподавания. Однако из всего богатства современных идей в области языкознания мы пытались провести, собственно говоря, только две идеи, да и те проведены у нас предварительно. Это, во-первых, идея языка как орудия общения и обмена мыслями, из которой вытекает принцип единства языка и мышления. Хаотически разбросанные и подаваемые только технически модальные правила синтаксиса мы попробовали объединить с определенной ступенью древнегреческого мышления, и, в частности, с его всегдашней опорой на реальное и непосредственное восприятие объективного мира. И, во-вторых, мы старались проводить идею непрерывного и в то же время структурного развития языка, которая наглядно представлена нами в квадрате греческих модусов, являющемся известного рода их периодической системой. Но и здесь пришлось ограничиться пока непрерывностью развития самих грамматических категорий и отказаться, кроме некоторых отдельных случаев, от исторического рассмотрения синтаксиса. Если отнестись к этому серьезно, это явилось бы огромным предприятием для целого коллектива сотрудников и притом на весьма продолжительное время. Никаких других идей из современного языкознания мы не провели и не могли провести в небольшом разделе.

С другой стороны, мы не имели своей целью ни писать лингвистическое исследование, ни разрабатывать методику преподавания. В отношении лингвистики мы хотели только подвести итог современного понимания связи отдельных типов предложения с теми или другими модусами. В отношении же методики преподавания мы хотели только добиться ясного понимания для преподавателя тех предметов, которые обычно преподносятся в его учебниках сумбурно и хаотически. Пока синтаксис сложного предложения будет состоять из нагромождения ничем не связанных между собой модальных правил для каждого типа предложений, а то, что не лезет в эти схоластические правила, будет загоняться в необоснованные исключения и неожиданные примечания мелким шрифтом, до тех пор единственной методикой преподавания будет только вызубривание бесконечных и друг другу противоречащих правил. Мы хотели добиться ясности в вопросе о модальной структуре отдельных типов предложений, полагая, что для ясного преподавания необходимо, чтобы у самого преподавателя были ясные мысли. Это – необходимая основа методики, но, конечно, еще не сама методика. Ясные законы грамматического строя сложного предложения должны быть разгружены от той их сложности, которой не может не оставаться у нас в результате борьбы с вековой схоластикой учебников по греческому языку. Одно дело – ясное представление о грамматическом строе у самого преподавателя, и другое дело – методы и правила преподнесения учащимся этого ясного для преподавателя синтаксического материала. Надеемся, что и в этом отношении нам не придется долго ждать результатов работы советских филологов-педагогов.

Мы хотели только сделать первый шаг к построению греческого синтаксиса модусов и его методики на основах современного языкознания; и этот шаг нужно рассматривать в его существе, а не формально. Так, например, вводимая нами (весьма умеренно) новая терминология, конечно, может быть заменена любой другой; но вся суть не в ней самой, а в ее предмете. Мы разделили модусы на статические и динамические. Можно отказаться от этой терминологии и назвать первые индикативно-оптативными, а вторые – конъюнктивными. Уж против этих названий не сможет возразить даже самый заправский школьный учебник. Если кому-нибудь не нравится разделение предложений на непереходные, определяемые, регулируемые и переходные, определяющие, регулирующие, то и эту терминологию можно отбросить, заменив ее другою. Однако нельзя отбросить того обстоятельства, что в греческом синтаксисе одни придаточные предложения действительно зависят от своего управляющего глагола, другие ведут себя в этом отношении совершенно нейтрально. Дело, повторяем, не в терминах, которые всегда более или менее условны, а дело в самом предмете.

Обращаем также внимание читателей на то, что весь синтаксис модусов сложного предложения мы формулировали в такой сжатой и насыщенной форме, что его можно поместить буквально на двух – трех страницах. В самом деле, если из нашей работы взять только установленные здесь законы сложного предложения и отбросить все разъяснения, доказательства и детали, то останутся лишь: 1) формулы наших основных четырех законов (это всего несколько строк); 2) пять тезисов, детализирующих третий закон и содержащихся в §3 (это тоже несколько строк); и 3) несколько тезисов, детализирующих четвертый закон и помещенных в конце §4 (самое основное в них тоже не больше полстраницы). Эти две-три страницы, к которым сведен у нас весь греческий синтаксис модусов, достигнуты путем наибольшей концентрации и наибольшего обобщения относящихся сюда грамматических материалов; и если уж угодно во что бы то ни стало базировать греческий синтаксис на сплошной зубрежке, то лучше зазубрить две-три страницы, чем зубрить целый том. Но даже и этих двух-трех страниц учащемуся не придется зубрить, так как их выводы построены на эмпирических наблюдениях и взывают к обобщению и пониманию так, чтобы получились вразумительные законы грамматического строя сложного предложения, а не сумбурное беззаконие грамматического расстройства этого предложения.

Воспроизведем эти две-три страницы максимально, концентрируя все предыдущее исследование и используя полученные нами в разных местах сводки материала.

I. Закон независимости

Модусы придаточных предложений ставятся вне всякой формальной зависимости от соответствующих главных предложений и только в зависимости от объективной ситуации, которую имеет в виду пишущий или говорящий.

II. Закон зависимости

Формально-грамматическая зависимость придаточного предложения от главного может проводиться, – но это совершенно необязательно, – только в том единственном виде, что от исторического времени управляющего глагола главного предложения может зависеть гипотетический или потенциальный оптатив придаточного предложения (т.е. косвенный и итеративный оптатив).

III. Закон типов

Модусы любого определяющего (переходного) придаточного предложения зависят только от типа данного определяющего предложения.

1. Любое определяющее придаточное предложение допускает любой статический модус суждения, так определять – значит, прежде всего, высказывать суждение. При этом гипотетический оптатив, имея свое основное место в условных и уступительных предложениях, употребляется редко в относительных и временных, где более или менее возможно произвольное допущение, и никогда не употребляется в причинных и следственных, противоречащих самому понятию произвольного допущения; потенциальный оптатив и ирреальный индикатив – реже во временных и причинных предложениях; потенциальный оптатив – реже без модальной частицы, чем с нею.

2. Любое определяющее придаточное предложение допускает любой динамический модус суждения, кроме предложений причины и следствия, опять-таки противоречащих этим модусам по смыслу. При этом футурально-итеративный конъюнктив, как правило, употребляется с модальной частицей, но очень часто и без нее (если необязательно выражать обусловленность действия).

3. Любое бессоюзное определяющее придаточное предложение допускает любые статические и динамические модусы желания, поскольку отсутствие союза расширяет сферу понимания данного придаточного предложения. Редко, однако встречается уступительный оптатив, ввиду выражаемого им оттолкновения от действия.

4. Никакое союзное определяющее придаточное предложение не допускает статических модусов желания, кроме желательного и уступительного оптатива, совпадающих по смыслу с желательными и уступительными предложениями, и кроме уступительного оттенка во временных и причинных предложениях.

5. Никакое союзное определяющее придаточное предложение не допускает вообще никаких динамических модусов, ввиду противоречия интенсивно направленного действия динамического модуса с такой же направленной семантикой союзов.

IV. Закон регулирования

Модусы любого определяемого (непереходного) придаточного предложения зависят только от общей семантики управляющего глагола и являются функцией бесконечно разнообразной степени его семантического напряжения.

1. Все статические модусы суждения более или менее употребительны во всех определяемых предложениях по причине, высказанной выше в законе III. При этом гипотетический оптатив, как менее регулярный, вообще реже всего; ирреальный же модус неупотребителен в предложениях стремления, поскольку всякое стремление должно иметь свой предмет.

2. Статические модусы желания неупотребительны в определяемых предложениях, кроме дезидеративного модуса в субстантивных предложениях, поскольку желание стремится само определять, а не быть определяемым.

3. Динамические модусы, как модусы наступающего действия, неупотребительны в субстантивных предложениях, как в инертных по своей природе, за исключением ингрессивного конъюнктива.

4. В случае динамизации субстантивного предложения, а также во всех предложениях цели, стремления и опасения, ставится конъюнктив в строгом соответствии со значением управляющего глагола. При этом конъюнктив с an отсутствует в предложениях опасения, поскольку нельзя опасаться того, чего нет.

5. В субстантивных предложениях постоянны статические модусы суждения и очень редки прочие модусы; в предложениях опасения, наоборот, постоянен конъюнктив. Употребительные же здесь статические модусы суждения – гораздо реже. Середину между теми и другими предложениями занимают предложения стремления и предложения цели, в которых статические и динамические модусы смешиваются гораздо чаще. Но при этом в предложениях стремления чаще употребляется индикатив настоящего времени и реже – конъюнктив с модальной частицей и без нее и оптатив с модальной частицей; в предложениях же цели, наоборот, чаще всего конъюнктив с частицей и без нее, и реже статические модусы суждения.

6. Все эти модальные нормы определяемых придаточных предложений устанавливаются не по заранее данным и неподвижным правилам, а в зависимости от бесконечно разнообразного по своей интенсивности наступательного характеру управляющего глагола.

V. Наикратчайшая формулировка употребления модусов во всех предложениях вообще

Объединяя третий и четвертый закон, т.е. модальные нормы и определяющих, и определяемых предложений, и максимально концентрируя изложение с пропуском всего второстепенного и всех подробностей, мы могли бы выставить следующие тезисы.

1. Так как всякое предложение более или менее допускает понимание его как суждения, то статические модусы суждения употребительны решительно во всех предложениях, определяющих и определяемых, кроме модуса гипотетического, который ввиду своей недостаточности для категорического утверждения или отрицания имеет свое прочное место только при соответствующем союзе, т.е. в предложениях гипотетических или условных. Кроме того, ирреальный модус противоречит предложению стремления.

2. Статические модусы желания, ввиду их сложности (направленность действия плюс оптативная сдержанность, доходящая в уступительном модусе до полного оттолкновения от утверждаемого действия), употребляются в придаточных предложениях, вообще говоря, редко. Дезидеративный оптатив имеет свое прочное место только в специальных желательных предложениях, из прочих же он допустим либо в бессоюзных определяющих, либо в общесубстантивных предложениях, поскольку все эти типы предложений близки к независимым предложениям. Уступительный оптатив тоже имеет свое прочное место только в специальных уступительных предложениях, из прочих же он присутствует в виде некоторого оттенка только в предложениях времени и причины.

3. Динамические модусы суждения недопустимы ни в каком предложении, которое хочет быть только суждением, т.е. которое допускает только утверждение или отрицание и не допускает никакого наступления или становления действия. Поэтому такие модусы не существуют ни в тех предложениях, которые хотят быть умозаключением или причинным суждением (т.е. в предложениях причины и следствия), ни в тех предложениях, которые только констатируют и инертно подают суждение (т.е. в строгих общесубстантивных предложениях, где раскрывается только уже готовое содержание подлежащего или дополнения главного предложения). Кроме того, конъюнктив с модальной частицей не употребляется в предложениях опасения, потому что придаточные предложения в этом случае не выражают необходимого в нем предмета опасения. Все остальные динамические модусы суждения имеют прочное место во всех остальных типах предложения.

4. Динамические модусы желания, ввиду их конкуренции с семантической динамикой союзов, употребляются только в бессоюзных придаточных предложениях, к которым примыкают консекутивные и общесубстантивные предложения, ввиду их близости к независимым предложениям.

Поскольку модус определяемого придаточного предложения (в той или иной его статике или динамике) зависит всецело от семантики управляющего глагола (т.е. от той или иной его статики или динамики), постольку употребление здесь модусов трудно выразить в какой-нибудь таблице. Поскольку же употребление модусов в определяющих придаточных предложениях зависит от семантики этих последних, т.е. от тех или иных их типов, постольку здесь возможна таблица, причем обращаем внимание на то, что эта таблица не допускает ровно никаких исключений и имеет совершенно точное значение. Вот эта таблица:

Общая схема употребления модусов

1	2	3	3
1	2	4	4
1	5	6	6
1	5	7	8
1	5	9	9
1	5	10	11

Содержание полей таблицы:

1. Определяющие придаточные предложения (относительные времени, места, образа действия, сравнительные, причинные, условные, уступительные, следственные) дезидеративные (составляющие самостоятельно данный протасис условного предложения, т.е. все адъективные и все адвербиальные, кроме финальных)

2. Предложения суждения (или устойчивой предметности)

3. Все статические модусы суждения (indic. real. et irreal., opt. hypothet. et potential.) – во всех предложениях суждения

4. Все динамические модусы (coni. futural. et iterat) – во всех предложениях суждения, кроме предложений причины и следствия

5. Предложения желания (или становящейся целесообразности)

6. Все статические модусы желания (opt. concess. et desiderat.)

7. В бессоюзных предложениях – все статические модусы желания

8. В союзных предложениях – модусы желания только в соответствующих придаточн. предл. (т.е. в уступит. и желат.)

9. Все динамические модусы желания (coni. ingress, volunt. et final.)

10. В бессоюзных предложениях – все динамические модусы желания

11. В союзных предложениях эти модусы не употребляются.

Примечания.

1. Определяющие предложения – те, действия которых определяют собою действия соответствующих главных предложений, несмотря на формально-грамматическую зависимость этих придаточных от соответствующих главных предложений.

2. Всякое определяющее придаточное предложение может быть и статическим, и динамическим.

3. Сущность предложения суждения заключается в употреблении в нем модусов суждения, т.е. из статических – indicat. real. et irreal. opt. hypothet. et potential., а из динамических – coni. iterat. et futural.

4. Сущность предложений желания заключается в употреблении модусов желания, т.е. из статических – opt. concess. et desiderat., а из динамических – coni. ingress. (adhortat., prohibit., dubitat.), volunt. et final.

5. Толкование определяющего предложения как предложения суждения или желания, а также употребление тех или иных модусов в предложениях суждения или желания не определяются никакими грамматическими правилами, а зависят только от намерений пишущего или говорящего, т.е. от самой семантики данного сложного предложения, от намечаемого автором содержания сообщения, от сложного предложения как формы общения.

6. Слабо выраженная в греческом языке и не дошедшая до строгого закона формально-грамматическая зависимость придаточного предложения от главного сформулирована выше во втором законе о косвенном и итеративном оптативе.

9. Перспективы дальнейшего изучения

Набросанный нами выше конспект греческого синтаксиса сложного предложения весьма далек от совершенства как в количественном, так и в качественном отношении. Количественно каждый из доказанных нами тезисов прежде всего требует приведения множества текстов, а качественно каждый из этих текстов должен быть подвергнут обстоятельному анализу. Но дело не только в этих недостатках, которые можно было бы легко дополнить при соответствующих условиях. Эти недостатки можно было бы легко восполнить, если была бы какая-нибудь возможность осуществить подобного рода издание. Гораздо важнее другое.

Дело в том, что каждый грамматический тезис какого бы то ни было характера, старого и общеизвестного или нового и только еще обсуждаемого, должен быть проверен не только на текстах всех или хотя бы главнейших греческих авторов, но и должен быть изучен статистически. Приведение исчерпывающих материалов по каждому автору необходимо не только для научного суждения о данном авторе, но и для установления путей исторического развития данной грамматической категории. Нам не кажется, что исчерпывающее приведение текстов может привести к коренному пересмотру предложенной нами грамматической системы. Однако здесь возможны и необходимы разного рода, и притом существенные, уточнения, которые, несомненно, приведут к диффузному распределению отдельных синтаксических тезисов между разными авторами и эпохами и дадут такую сложную систему построения синтаксиса, которая вовсе не предусматривалась автором пособия, а если где и предусматривалась, то сознательно отклоняясь ради компактности изложения.

Что же касается статистики, то, взятая сама по себе, она, конечно, мало о чем говорит. Но языковеды вовсе не такие наивные простаки (хотя их часто таковыми представляют), чтобы получать цифры только ради самих же цифр. Почти у каждого языковеда имеется своя общая и вполне интуитивная установка, для которой статистические цифры являются только уточнением и углублением. Автору книги ничего не стоило бы произвести цифровой подсчет какого-нибудь синтаксического явления у того или другого греческого автора. Однако, повторяем, от этого метода мы отказались с самого начала для того, чтобы сосредоточиться по преимуществу на смысловой системе греческого синтаксиса. Само собою разумеется, что без исчерпывающего приведения текстов многое остается основанным только на языковой интуиции. Однако в этом ровно нет ничего плохого. Наоборот, – это необходимая первая ступень вообще всякого грамматического исследования. Всякая статистика является бессмысленным занятием, если она не сопровождается точным учетом всех повелительных требований языковой интуиции.

Итак, изучение главнейших греческих авторов с точки зрения установленных нами четырех законов, статистический учет всех относящихся к этой теме текстов, формулировка этих четырех законов (с возможными их отклонениями и дополнениями) для каждого автора из тех, которые считаются главными, и, наконец, формулировка путей исторического развития установленных нами четырех законов как в их отдельности, так и в их совокупности – вот что является дальнейшей проблематикой изучения сложного предложения в греческом языке и что можно было бы назвать очередными перспективами данного изучения в настоящий момент в науке о греческом языке по разделу синтаксиса сложного предложения.