Текст книги "Тарзанариум Архимеда"

Автор книги: Алексей Кацай

сообщить о нарушении

Текущая страница: 29 (всего у книги 39 страниц)

– Боже, – Олег откинулся на спинку стула, – чем больше я вас узнаю, тем больше вам поражаюсь. С женщинами-математиками я имел связи только в школьном возрасте. А с женщинами, имеющими космические, а не косметические наклонности, никогда.

– Оно и видно.

– Да? И в чем же проявляется эта видимость?

– В узости ваших взглядов.

– Вот как? Это уже интересно. – Было заметно, что Олег нисколько не обижается. Скорее – забавляется. – Не могли бы разъяснить популярней?

– Пожалуйста. Вот вы работаете в туристической фирме. Сейчас их появляется – море. В основном для отмывки денег. Это же невооруженным глазом видно! Потому, что нет еще у нас такого огромного количества людей, которые могут позволить себе куда-нибудь на Канары съездить! Но появятся. Со временем. Однако, с этим самым временем появятся и люди, которые будут выбрасывать бешеные деньги для того, чтобы поглядеть на Землю с орбиты. Пройдитесь по интернет-сайтам. Тенденция к этому явно заметна. Грядет время космического туризма, уважаемый замдиректора. Пока за такое удовольствие вырученные деньги идут госструктурам. Но что мешает частному лицу разработать стратегический бизнес-план, найти партнеров, провести лоббирование соответствующего законодательства и заняться этим всерьез? Затраты, конечно, будут сумасшедшие. Но ведь и окупятся!.. Однако, это – стратегия. А наши скоробагатьки – есть такое украинское слово – мыслят максимум тактически. Если вообще мыслят. Это – к вопросу об узости взглядов.

Руслана бросила взгляд на заинтересованное лицо Олега. Он явно не спешил начинать обижаться.

Барбикен вздохнула:

– Иногда мне становится душно на территории СНГ. Я с уважением отношусь к нашей общей истории, и поэтому меня очень волнует наше общее творческое уродство. Хотя, нужно быть справедливой, Россия в этом отношении имеет более симпатичную внешность. Потому, наверное, что со всего бывшего Союза лучшие мозги в российских центрах работали. Но, все-таки и она… По сравнению с Западом, который эти самые мозги не только собирал, но и выращивал. Веками. И это к вопросу о реакции народа на формы существования. Там ведь любой бомж при желании такое придумать может!.. Если захочет, конечно. Вот недавно наткнулась я на один сайт. «Лунная Республика» называется. Не поверите, люди продают участки лунной поверхности. Вполне, кстати, официально продают. А если этот бизнес совместить с космическим туризмом? Соображаете, что нагородить можно? Но… Но нам, к сожалению, до этого еще очень далеко.

И Руслана, отвлекшаяся было от своих грустных мыслей, снова потухла, молча уставившись на чашечку с остывшим кофе.

– Да, – кашлянул Олег, – вы знаете, Руслана, я хотел бы с вами работать. Голова у вас действительно варит. Хотя и заносит. Но, это очень симпатично. А также симптоматично, судя по тому, что я встретил вас в одном интересном учреждении. Мне кажется, что у вас есть еще какие-то неприятности. Кроме пропавшей сумочки.

И Олег осторожно прикоснулся к руке Русланы. Она вздрогнула, замерла, но руки не убрала. А, наоборот, закусила губу и вдруг, неожиданно даже для самой себя, всхлипывая и запинаясь, начала рассказывать Тресилову все о событиях последнего рейса.

Тот слушал внимательно, не перебивая, понимающе кивая в наиболее напряженных частях рассказа. А когда Руслана уже почти выдохлась и странным образом успокоилась, отпустил, наконец, ее запястье. Почти одновременно с этим к нему подошел бармен, склонился, и что-то быстро зашептал на ухо.

Олег стрельнул глазами на Руслану, согласно кивнул парню и мягко обратился к девушке:

– Руслана, извините, пожалуйста. Но, кажется, ваша сумочка нашлась. Сейчас я ее принесу.

Вернулся он минут через пять, слегка взъерошенный и чем-то озабоченный.

– Вот, – выдохнул, ставя дамскую сумочку на полированную, под мрамор, столешницу, и пристально взглянул прямо в глаза Руслане. – Посмотрите, все ли на месте?

Барбикен лихорадочно щелкнула замком, быстро перебрала повседневно необходимую мелочевку, звякнула ключами, пересчитала деньги и облегченно кивнула головой:

– Ой, все, все на месте!.. Спасибо вам большое, Олег. Огромнейшее спасибо!

Достала из сумочки зеркальце, собираясь подкрасить губы, но внезапно замерла, наткнувшись на хмурый взгляд ее добровольного сыщика. Даже когда она рассуждала об узости взглядов местных бизнесменов, тот смотрел на нее совершенно иным образом.

– В чем дело, Олег? Что-то не так?

Тресилов, не отрывая от взгляда от девушки, сунул руку в карман пиджака и положил рядом с сумочкой небольшой серебристый фотоаппарат явно импортного производства.

– А это? – спросил.

Глаза Русланы расширились.

– Ой!.. Так ведь это… Это же Мамеда фотоаппарат. Которым он НЛО фотографировал. Откуда он у вас?

– У меня?.. – вздернул брови Тресилов. – У меня? – повторил. – Да нет, уважаемая Руслана, это у вас. Он в вашей сумочке был. Только вы, почему-то, мне ничего об этом не сказали.

– Но… – заволновалась Барбикен, – но, этого не может быть! Я его второй раз в жизни вижу. Я вообще к нему даже не прикасалась!

Она смотрела на фотоаппарат, как на адскую машинку, равнодушно тикающую на столике и безжалостно отсчитывающую последние секунды ее жизни. Ее более-менее спокойной жизни.

– Ну, если вы к нему не прикасались, то это можно будет легко проверить.

Худощавая рука, покрытая дряблой старческой кожей, вынырнула из-за плеча Олега и накрыла фотоаппарат большим клетчатым платком, убирая его со стола.

Руслана испуганно вздернула лицо. Олег резко повернулся, чуть не упав со стула.

– Батя! – пораженно выдохнул он.

А полковник Тресилов, засунув аппарат в карман, уже обернулся к соседнему столику.

– Разрешите? – обратился к смуглому молодому человеку какой-то кинематографически индийской наружности, внимательно изучающему свежий номер «Vladivostok News». И взялся за спинку свободного стула.

– Please, – буркнул тот, не отрывая глаз от газеты.

Старший Тресилов вежливо улыбнулся, передвинул стул к столику, за которым сидели Руслана с Олегом, сел и, сокрушенно поплямкав губами, пожаловался:

– Вот беда! Скоро шагу нельзя будет сделать по русской земле без того, чтобы иностранцу ногу не отдавить. – И добавил, взглянув на Руслану: – Да вы не обижайтесь. Вас я за иностранку не считаю.

– А я и не обижаюсь, – нервно передернула Барбикен плечами. – Только вот появление ваше…

– Да уж! – буркнул и себе молодой Тресилов.

– Вот тебе-то в первую очередь удивляться не пристало, – немного презрительно бросил Анатолий Петрович. – Всю кодлу разворошил с этой сумкой. Не дал Кренделю ее до нас донести.

– Ах, вот оно в чем дело… – начиная что-то соображать, пробормотал Олег.

– В том, в том, – раздраженно кинул старший Тресилов, поворачиваясь к Барбикен. – Вы, Руслана Андреевна, не удивляйтесь. Прошу любить и жаловать, – он сделал указующий жест в сторону Олега, – это – сынок мой бестолковый. А сумочку бы вам и так вернули в целости и сохранности. Проверили бы ее содержимое, поскольку раньше кое-кто не додумался до этого, а потом повода не было, и все…

– Да какое вы имеете право!.. – побагровела Руслана.

– Имеем! – жестко осадил ее полковник. – Имеем, гражданка Барбикен. – Он похлопал по карману, в котором лежал, завернутый в платок, фотоаппарат. – Вы говорите, что не прикасались к нему. Знаете, я вам охотно верю. Потому что мне кажется, что Астанов его вам подкинул, когда ходил с вами в кабину пилотов.

– Да зачем?!.. Что там такое в этом фотоаппарате?..

– Вот этого мы и сами пока не знаем. Но… Только, все это между нами, Руслана Андреевна, и только для того, чтобы вы не вздумали распускать слухи и давать какие-нибудь интервью по поводу НЛО. Про вашу страсть к уфологии нам известно.

– Не к уфологии, а к нормальной космонавтике, – буркнула Руслана. И в упор посмотрела на Тресилова. – Но ведь было что-то за бортом! Летело! Я сама видела. И не только я.

– Да было, было!.. Успокойтесь. Никто к вашему психическому состоянию претензий не имеет. Все намного сложнее, Руслана Андреевна. Это – уже третий случай. Но самое интересное в том, что во всех трех случаях Астанов был их очевидцем. И во всех трех случаях проводил фотосъемку.

– А как же наркотики? – бросил Олег.

– А за что бы мы его задержали, по-твоему? Он хоть и чечен, но ничего такого на нем не висит. Или, скажем, не доказано, что висит. Звонки, опять же, дурацкие эти. Одновременно во Владивосток, в Москву, и в редакции трех газет. А мы, как дураки, вон какой тарарам подняли! Представляете, как бы нас журналюги размазали, если бы мы ничего не нашли? Да еще бы этот объект припадочный выплыл?

– Честь мундира защищали? – презрительно скривилась Руслана. – И теперь за этот подранный мундир невиновный человек сидеть будет?

– Виновный, гражданка Барбикен, – уколол ее взглядом Тресилов. – Виновный уже в том, что его чеченом родиться угораздило. Впрочем, не переживайте про друга своего. Вот разберемся, что это над Приморьем летать начало, и спустим дело на тормозах. Если за ним ничего другого не выплывет. Да и вам теперь, Руслана Андреевна, полегче будет. Мне кажется, что вы можете продолжать свою славную трудовую деятельность. Но насчет сенсаций каких-нибудь – ни-ни. Завтра подойдете: со звонками телефонными попробуем разобраться, и – свободны.

Руслана было дернулась, но, напоровшись на предостерегающий взгляд Олега, обмякла.

– Ладно, – пропыхтел, поднимаясь, полковник, – пошел я. Так говоришь, Олег, Барановские вечером придут? Добро, постараюсь не опаздывать.

С неожиданной для его возраста легкостью он заскользил в извилистом пространстве между столиками. На соседнем столике белел забытый номер «Vladivostok News». Индиец уже ушел. Тихо и незаметно. Руслана проводила спину полковника побелевшими глазами.

– Вот, гад! – не выдержала. Вздрогнула и бросила испуганный взгляд на Олега. – Вы меня извините, Олег, но…

Тот скрипнул зубами, косясь на окно, за которым Анатолий Петрович подходил к черной «тойоте».

– Не извиняйтесь, Руслана. Действительно, гад. Хоть и папаша мой.

Старший Тресилов, тяжело отдуваясь, опустил боковое стекло и потянулся к ключу зажигания.

– Все-таки знает что-то КГБ – или ФСБ, какая разница? – про НЛО. Вот бы в архивах их порыться! – насколько могла – мечтательно, протянула Руслана, пытаясь сгладить возникшую неловкость.

– Да, – согласился Олег, – вот бы…

Закончить фразу он не успел.

«Тойота» за окном внезапно вздрогнула и, словно лопнувший черный бутон, выкинула огненный цветок взрыва. Руслана даже не смогла сообразить, что же ударило ее первым: выжигающее ли глаза пламя, выдирающий ли уши грохот, или, рассекающие кожу, осколки разбитого стекла. Ее бросило вперед, прямо на искаженное криком лицо Олега, поволокло по полу и изо всех сил ударило обо что-то плоское, испуганно рванувшееся прямо в вертикаль из недр этой планеты.

Все произошло настолько быстро, что Руслана даже зажмуриться не успела. И потому, глядя на полированную поверхность, вздыбившуюся перед нею, она только через несколько длинных секунд поняла, что это – столешница их перевернутого столика. Ее мраморная отделка, хмуро мерцающая красноватыми отблесками от пламени горящей машины, вздымалась вверх, словно грань мраморного обелиска над могилой безвременно погибшего полковника ФСБ Тресилова Анатолия Петровича.

21 октября 2002 года,
кратер Архимед (Луна)

Сероватая приборная панель возвышалась, словно грань обелиска, над неподвижным телом бывшего командира российского космического корабля «Тайга» Тресилова Олега Анатольевича. Впрочем, почему бывшего? Его никто не разжаловал. И с работы пока не уволил. А для того, чтобы это тело снова наполнилось жизнью, они сделали все возможное. И невозможное тоже.

Ларсен осторожно добавил напряжение на синапс-контакты ментоусилителя и Дэн с удовольствием наблюдал за тем, как медленно, неуверенно, но все-таки возрастает электрическая активность мозга Тресилова. Как это там русские говорят? Жив курилка? Черт его знает, что это за «курилка» такая, но в том, что брат Олег будет жить, Маккольн уже не сомневался. Да и братом он теперь ему будет не только в иносказательном смысле.

– Хватит, Ольгард, – кинул Дэн в микрофон. – Войди в автоматический режим и пусть пару часов наш пациент отдохнет. Теперь все будет хорошо. Очень хорошо, брат.

На большом экране, расположенном в центре связи комплекса Архимед, пилот «Лунной Республики» согласно мотнул крупной головой и начал молча работать с переключателями. Говорить Ларсен вообще не любил, и был самым молчаливым в их команде. А после событий последних суток – особенно.

Чжан погиб. Не было никакого смысла извлекать его изуродованное тело из-под нагромождения серых глыб, еще дымящихся пепельной пылью. Тем более, что Ольгард возился возле них в одиночку, посадив «Лунную Республику» вне зоны видимости Архимеда: тот начинал чересчур волноваться при малейшей попытке корабля вынырнуть из-за искореженного горизонта. Да и самому Ларсену зеленой ящерицей приходилось постоянно скользить в укрытиях между угловатых скал. Поскольку при первом же его появлении на более-менее открытом пространстве селайтовая оболочка комплекса каким-то странным образом начинала ощущать приближение человека, медленно вытягивая в направлении «республиканца» туманные щупальца, покрытые присосками небольших вихрей.

Чем мог окончиться непосредственный контакт, было неизвестно. А Маккольн решил не рисковать: находясь внутри защитного поля, возле наглухо закрытого входа в комплекс, он строго настрого запретил Ларсену экспериментировать с селайтом. Себе дороже. Нашли тело Тресилова, и – слава Богу!.. Не видно никаких следов девчонки и голопузого, так и черт с ними! Главное – затащить русского в корабль и сделать все возможное для его спасения.

Однако, для этого нужно было самому руководить этим самым спасением. Потому что меры необходимо было принимать радикальные. Про которые Ларсен ничего не знал. Но эти самые меры предусматривали возвращение командира на «Лунную Республику». И это в то время, когда вход в таинственный комплекс находился всего в двух шагах от него! Да и непонятно было чем чреват выход из защищенной зоны через внешнюю границу поля. Может, черт с ним, с Тресиловым?..

Дэн вспомнил болезненное чувство собственного тягостного раздвоения в тот момент, когда тускло мерцающие ворота комплекса внезапно слабо вздрогнули и начали медленно подниматься, вытягивая мутно-зеленый язык отблесков внутреннего освещения к подножию стелы на могиле Арданьянов. А потом из наполненного мертвым светом пространства вылетело нечто быстрое, паукообразное, с перекошенной физиономией и бешено вращающимися конечностями.

Нападение было настолько внезапным, что только через полторы секунды, уже лежа на реголите, Маккольн сориентировался, собрался и приступил к яростной обороне. А потом и к нападению. И странная способность, лишь недавно прорезавшаяся в нем и касающаяся какого-то телепатического ощущения пространства, позволяла ему гнать Керчака по коридорам комплекса до тех пор, пока тот не был загнан в тупик с тяжелыми, закрывающимися винтовыми задвижками, дверями.

И когда жертва роботизации, нарушенной излучением плазмера, была накрепко заперта за ними, Дэна еще долго провожал тяжелый стук металлоидных кулаков по металлической обшивке. Но он уже спешил по, мгновенно ставшим знакомыми, переходам в сектор связи, чтобы оттуда, связавшись с «Лунной Республикой», начать операцию по спасению брата Олега.

…В коридоре раздалось какое-то царапанье, переходящее в приглушенный шорох. Если бы Маккольн не включил внешние микрофоны, то этих звуков вообще бы слышно не было. Но Дэн был настороже. Слишком уж негостеприимным оказался прием в том месте, куда он так стремился в последнее время. Поэтому Маккольн моментально напрягся, весь превратившись в пространство, сложенное из кирпичиков помещений комплекса. За ним, любезная сердцу Дэна, геометрия искусственной среды переходила в хаос естественной. А за упорядоченной атомной структурой, означающей входные двери в центр связи, копошилось несколько полевых образований, втиснутых в дикую смесь органики с неорганикой. Кое-где, впрочем, органики было совсем ничего.

«Да у меня это что способность за?.. Откуда и?» – раздраженно мелькнуло у Маккольна, и он вдруг с каким-то непонятным ужасом осознал, что эти мысли тоже представляют собой лишь короткие всплески изогнутого пространства, связанные с точкой координат, в которой пребывало его бренное тело. Это уже становилось совсем непонятным. А непонятного Маккольн не любил, особенно если с каждым прожитым часом оно приобретало все большую остроту. Но… Но размышлять над этим вопросом времени сейчас не было. Да и существовало ли вообще оно, время?

– Связи конец, Ларсен, – пытаясь оставаться спокойным, бросил Дэн прямо в микрофон и отключил экран.

Во время отключил. Потому что полевое образование странной структуры, чем-то напоминающее одностороннюю ленту Мебиуса, начало стремительно перемещаться в сторону двери.

«Керчак! – со внезапно пришедшей уверенностью сообразил Маккольн. – И как только выбрался ты, скотина?» И сам начал перемещение к двери, занимая позицию немного сбоку от нее.

– Что ж ты не успокоишься никак, дружище? – прошептал, вжимаясь в пластиковую стену и ощущая в ней надежную опору для последующего броска.

Вопрос его, впрочем, остался без ответа. Поскольку Керчак до упорядоченной атомной структуры, мерцающей в мозге Дэна, так и не добрался, а в последний момент сдвинулся в сторону, пропуская вперед нечто кристаллизованное, вспыхивающее искрами квантовых уплотнений пространства. Дверь глухо охнула, а затем с грохотом вывалилась из пазов и Кала черной мерцающей скалой выкатилась чуть ли не на центр помещения.

«Это что еще чудо за?» – попытался удивиться Маккольн, зная, что на это чувство давно уже не способен. И, оттолкнувшись от стенки, обрушился на Керчака, следующего по фарватеру за двух с половиной метровым роботом.

Тот, не смотря на всю свою двойную массивность – и физическую, и интеллектуальную – этого нападения явно не ожидал. Да и опыт предыдущей схватки-погони у Маккольна сказывался. Он был сильнее всех на этой планете!.. Всех!.. Вон как сплюснуло, и так перекошенную, рожу Керчака от молниеносного удара кулака Дэна. Он сильнее всех на этой планете! Нет, на двух планетах!.. И ему не надо никаких плазмеров, чтобы справиться с этой грудой железа и пластика.

Болевые точки сплавленного тела андроида Маккольн нащупал еще несколько часов назад и теперь только повторял заученное, нанося по ним расчетливые удары, ловко уворачиваясь от всех четырех рук и экономя энергию для решающего броска. Никакой, самый тренированный человек, не выдержал бы и минуты такого поединка. Никакой. Кроме него, Дэна Маккольна. Но, черт возьми, как же этот монстр все-таки освободился?..

Однако ни ответа на этот вопрос, ни момента для решающего броска Маккольн так и не дождался. Потому что внезапно андроид метнулся в сторону, переворачивая какие-то стойки, рассыпающие снопы голубоватых искр, а Дэн сунулся носом вперед прямо в проем вываленных дверей, потеряв равновесие от сокрушительного удара в спину. Пространство, переполненное полями и атомными структурами, внезапно начало стремительно сжиматься вокруг него. И времени на то, чтобы вырваться из этого коллапса, у Маккольна совершенно не оставалось. «Кстати, – мелькнуло у него, – что-то странное творится с этим временем в последнее время».

Атомные структуры приняли вполне осязаемый вид двух ртутных истуканов и трех обезьяноподобных созданий с огромными черными глазами. «Такотаны и маны», – вспомнил Дэн про допрос мужской половинки Керчака. Как это было давно! Или только что? Черт! Да что же это с чувством времени творится?! Однако, размышлять на эту тему снова было некогда, поскольку все монстры с каким-то стрекозиным стрекотом одновременно набросились на Маккольна.

Тому пришлось до предела увеличить скорость своих движений и со стороны начало казаться, что командир «республиканцев» растворился в мерцающем вихре, от которого к стенкам отлетали серебристые куклы, юркие обезьяны и даже четверорукий атаман этой шайки. Только громоздкий робот с бронированным корпусом, вытолкнувший Маккольна в широкий коридор, оставался неподвижным посреди этой круговерти.

И это, наверное, было наилучшей тактикой. Потому что движущиеся сгустки пространства Маккольн воспринимал очень хорошо, а вот про замершее нагромождение кристаллических решеток на какое-то мгновение просто забыл. И в это самое мгновение Кала обрушила свою лапу, весом чуть ли не в сотню килограммов, прямо на самую верхушку вихря, в который превратилось тело Маккольна. У того в глазах засверкали даже не искры, а какие-то электронные помехи. «Против лома нет приема», – почему вспомнилось Дэну выражение, слышанное от Тресилова, перед тем, как он погрузился в абсолютный мрак, в котором уже не было не только времени, но и пространства.

Вынырнул из этого безмысленного и бессмысленного небытия Маккольн как-то сразу и весь. Ощущая, что плотная вселенная окончательно сомкнулась вокруг него, переполнив все тело свинцовой неподвижностью. Впрочем, для причин этой неподвижности существовали вполне зримые обстоятельства: Дэн был весь опутан широкими металлическими лентами, крепко удерживающими его на пилотском кресле с высокой спинкой. Эти кресла, насколько уже успел заметить Маккольн, были неотъемлемой частью интерьеров комплекса, внося в них нечто средневековое: эдакие троновые сооружения для феодала, расположившегося перед толпой верных сюзеренов.

Сюзеренов было двое. Хотя, насчет того, что они относились именно к этой категории, у Дэна имелись очень большие сомнения. Черный неуклюжий робот замер возле, уже вставленной на место, входной двери, а четырехрукий Керчак индийским божком скользил по помещению центра, ставя последние штрихи в картине приведения оного в порядок. Такотанов и черноглазых обезьян видно не было.

Маккольн сквозь едва приоткрытые веки бросил быстрый взгляд по сторонам и прислушался к своему телу. Было оно негнущееся и окаменелое. И эта окаменелость ссыпалась в каждую клеточку его организма, странным образом переполняя каждую из них чем-то тяжелым, весом в целую галактику. Что-то происходило. Словно удар по голове разрушил какие-то шлюзы, сквозь которые в Дэна хлынуло нечто ужасное и неизбежное в своей ужасности.

Спокойно… Спокойно… Сейчас он со всем разберется. Не надо было экран отключать. Пусть бы Ларсен увидел, что здесь творится. Хотя… Что он может сделать? Если Дэн и сам ничего…

То, что с ним что-то происходит, Маккольн понял уже несколько дней назад. Однако теперь процесс этого «происхожденья» пошел явно быстрее. На порядок стремительней. Внезапно Дэн ощутил такую волну ужаса, какой не ощущал с тех пор, когда был брошен умирать в каменном провале карлсбадских пустошей, а что-то раскаленное и блестящее начало всемерно убыстрять этот процесс, вгрызаясь в его окровавленное лицо.

Боже!.. Только сейчас почему-то Маккольн окончательно и бесповоротно уверился в том, на что было похоже это карлсбадское нечто. Это же был хорт!.. Хорт! Однако – хорт на Земле! В кактусовом штате Нью-Мексико! И это значит, что…

– Он очнулся, – раскатилось по помещению, и Маккольн попытался расслабить напрягшееся тело. Но было уже поздно.

Изуродованная громада оплавленного тела андроида возникла в поле зрения, закрывая собой корпус чересчур внимательного робота.

– Спасибо, Кала, – проурчал Керчак, и голос его отличался от голоса механической образины только в сторону уменьшения громкости. – Спасибо, – повторил. – Стало быть, оживший. Стало быть, тащить в медблок не надо. Стало быть, пока не разберусь, что он тут накуролесил да где его жестянка находится, бери этого героя и закрой там, откуда меня вытащила.

Согласное урчание Калы напоминало урчание голодного тигра. Маккольн, уже не таясь, широко раскрыл глаза. Спокойно, парень, спокойно…

– Привет, уроды, – сказал, словно сплюнул, ощущая всю вязкую негибкость собственного языка.

Керчак молча нагнулся, вплотную придвинув к Дэну свою перекошенную рожу: один глаз карий, второй – серый, с зеленоватыми прожилками, нос – набок, багровый шрам – от лба до подбородка, левая половина черепа выше правой. Кала, так же молча, мерцала фотоэлементами, не двигаясь с места. Огромный экран, по которому еще недавно передвигался сосредоточенный Ларсен, зиял туманной пустотой. Все было неправильно. Как сплавленное тело Керчака.

– Так и будем молчать? – попытался пошевелить плечами под металлическими лентами Маккольн. Те держали его надежно. Очень надежно. – Я не знаю, что вы собираетесь делать, но мне нужно срочно связаться с моими людьми.

Слово «людьми» Дэн подчеркнул особо.

– Людьми, людьми, – ухнул, передразнивая его, Керчак, и умостился на краешек соседнего кресла: нижние руки – на колени, верхние – за затылок. – Тут есть, по меньшей мере, три вопроса. Первый риторический: с какими людьми? Второй конкретный: каким образом? И самый глобальный вопрос: для чего?

Маккольн, насколько мог насмешливо, посмотрел на него и напряг мышцы (что-то происходило!).

– Отвечаю по порядку. Первое. Мне нужно связаться с экипажем моего корабля. Другие особи в данный момент меня не интересуют. Второе. Перед вашим, несколько неожиданным, визитом я уже общался с «Республикой» и думаю, что повторение сеанса не составляет особого труда. А третье… Третье сформулируем следующим образом. Мне кажется, что в данный момент всем нам выгодно восстановление мира на этой планете. Взаимовыгодного мира. С расчетом установления его и на Земле. Нужно собраться да обсудить, что мы тут, как ты выразился, накуролесили. Безопасность гарантирую.

Керчак судорожно дернул головой: некоторые блоки в нем явно работали неслаженно. Да и странно было, как они вообще работали?! Кала глухо гудела в своем углу. Мышцы Маккольна напряглись до предела. И этот процесс был ему уже неподвластен.

– Не будет у нас с тобой взаимовыгодного мира, – выдохнул монстр. – Потому, что врешь ты все. Кому врешь, ублюдок белковый?.. И связаться ни с кем ты из комплекса не мог. Потому как отказал комплекс. Людям отказал. Плюет он на них теперь. Даже я с ним несколько часов работал, пока он меня слушаться не начал. Вот уж достали вы его так достали! Понял теперь, какая у нас история с селенографией, человек?

И Керчак обернулся к Кале:

– Забирай его, подруга. Пусть пару часов посидит, а потом… Черт его знает, может на запчасти сгодится?

Ответить Кала не успела. Поскольку металлические ленты, обвивающие Маккольна, внезапно лопнули с глухим звуком и разлетелись в разные стороны, словно гнилые бечевки. Дэн даже сам поразился своей силе. Таких способностей он раньше за собой не замечал. Но изумляться было некогда, потому что необходимо было одним прыжком долететь до знакомого пульта и резким движением врубить центральный экран. И все это, ожидая очередного удара в спину.

– Да, босс? – повернул к нему свою бородатую физиономию Ларсен. За ней была видна безжизненная рука Тресилова, протянутая к прозрачной капельнице.

А Маккольн уже разворачивал корпус к своим противникам, пресекая любое их передвижение. Пусть Ольгард посмотрит – быстро сообразит своими скандинавскими мозгами что к чему.

Но никакого движения позади Дэна не наблюдалось. Керчак не сдвинулся с места: как сидел на краешке кресла, так и остался сидеть. Только рожу свою покореженную повернул следом за Маккольном. Да руку поднял, останавливая, оторвавшегося было от стены, робота.

– Кала, – как-то удивленно прохрипел он, – Кала, он действительно установил связь. Он не…

– Босс, что там у вас такое? – зашевелилась на экране борода Ларсена.

– …Он не Виктор, – окончил Керчак, внезапно прорезавшимся, голосом Джона Арданьяна.

– Скорее, Виктор – не он, – это уже Эллис.

– Он… Не он… Этот феномен нужно срочно изучить. Это может быть занятным.

– Нужно срочно и глубже познакомиться с этим человеком. Он может быть полезен.

– Люди не могут изучать природу. Они вносят в нее хаос быстротечного времени своего существования.

– Природа не выносит техники. Она упорядочивает ее до полного омертвения.

– Но формулы…

– Но эмоции…

– А если?..

– Нет… Нет!..

Разноголосое бормотание Керчака убыстрялось и убыстрялось, оплетая струйки слов потоками фраз, которые сливались в одно, нервно пульсирующее, течение. Из левого глаза скатилась слеза. Правый налился чем-то красным. Кровью, что ли? Тело его трясло. Сначала мелкой, а потом все более крупной дрожью. Кала встревожено взревела и с медленным ускорением покатила свой корпус к креслу, в котором билось невообразимое для обыденного сознания создание. Нежно —?! – обхватила его своими огромными лапищами и начала медленно поглаживать, разбрызгивая по обгоревшей коже быстро погасающие искры.

– Что там у вас происходит? – снова потребовал ответа Ларсен за спиной Маккольна.

– Демонстрация техники шизофрении, – повернулся Дэн к экрану. – Или наоборот – шизофрении техники… Ладно, – он устало провел ладонью по лбу, – все, вроде, под контролем. Сейчас мы вырубим защитную оболочку, а ты поднимай «Республику» и мчись к нам на крыльях любви.

– И каким же это образом ты собираешься «вырубить» оболочку? – голос Керчака, раздавшийся со стороны кресла, оказался неожиданно довольно трезвым и вменяемым.

Дэн на секунду замер, а потом спокойно развернул свой негибкий корпус к изуродованному киборгу-андроиду. Изуродованному, кстати, причинами не только сугубо физическими. Керчак, уже довольно осмысленно, уперся в него взглядом своих разноцветных глаз. Кала, так и не опустив конечностей, замерла возле кресла, словно рыцарь, ожидающий от друида вручения освященного меча.

– Так каким же образом мы снимем защиту? – повторил Керчак, выскальзывая из металлических объятий робота и ковыляющей походкой приближаясь к Маккольну.

Тот прищурился:

– А вот именно ты сейчас мне и объяснишь, как это делается.

– Да ради Бога! – голос Керчака стал на удивление ласковым. Даже шелковистым. – Пятая группа сенсоров, – обе его левые руки выпрямили два корявых указательных пальца по направлению к левому краю изогнутого пульта. – Нижний – программа. Средние – плотность защиты. Верхний – снятие задачи.

– Прошу, – отодвинулся Маккольн, пропуская Керчака вперед себя.

– Да пожалуйста!

Правая нижняя конечность киборга коснулась верхнего сенсора. И… И ничего не произошло. Едва различимая мутно-золотистая дымка за огромным иллюминатором центра связи, распахнутого во вспученную лунную безбрежность, продолжала монотонно струиться к унылому горизонту. Только какие-то слабые вспышки пробежали по верхушкам глыб, нагроможденных залпом бортовых плазеров за полкилометра до входа в комплекс. Пробежали и погасли.