Текст книги "Тарзанариум Архимеда"

Автор книги: Алексей Кацай

сообщить о нарушении

Текущая страница: 32 (всего у книги 39 страниц)

24 октября 2002 года,
Море Дождей (Луна)

Металлическо-зернистая арматурность, заменяющая теплые живые ткани, выглядела жутковато. Не верилось, что существо, слепленное из этой холодной массы, может не только шустро передвигаться, но и неплохо соображать. Однако это было так.

Руслана вспомнила свои приключения первого дня пребывания в комплексе Арданьянов и зябко передернула плечами. Все-таки было в хортах нечто совершенно чуждое человеческой природе. Что бы там не рассказывал Виктор, не верилось, что люди могли сконструировать такое… Такие… В общем, эдакое. Неземное.

Вот лайстоны – другое дело. Их никто не конструировал и потому они, почему-то, не вызывали чувства неосознанного неприятия. Хотя тоже находились совсем рядом, угрюмо возвышаясь метрах в тридцати от того места, где Виктор, сосредоточенно поджав губы, производил какие-то операции над, пятым уже по счету, хортом. Облитый мертвенно-потусторонним сиянием селайта Арданьян тоже выглядел совершенно чуждым человеческой природе. Как и самой Руслане, тихо пристроившейся неподалеку от него.

«Копии… Отражения… – думала она, наблюдая за тем, как Виктор кладет каплевидное металлическое тельце на реголит и то, медленно выходя из оцепенения, начинает скользить к черному отверстию норы, просверленной в грунте неподалеку от них. – Все мы – неясные туманные отражения. Жизни. Живых существ. Друзей и врагов. Самих себя. Вчерашних и будущих».

Арданьян тяжело поднялся с корточек и пару раз подпрыгнул, разминая затекшие колени. Прыжки его были замедленны и плавны. Нереальны.

«Отражение!» – снова тоскливо подумала Барбикен, молча наблюдая за ним. А Виктор уже поворачивал к ней свое немного хмурое лицо, встревожено вглядывался в ее глаза и несколькими широкими шагами преодолевал расстояние, лежащее между ними. Небольшое такое расстояние. Точно такое же, какому полагается лежать между двумя отражениями. Никогда, однако, не позволяя им слиться в единое целое.

– Ты чего загрустила, Руслана? – спросил у девушки, присаживаясь рядом с ней. – Все будет нормально. Поверь мне. Самое страшное уже позади.

Да, позади. И яростный бросок взбесившегося селайтового поля на нагромождение скал возле комплекса. И безжизненное тело Виктора, самортзировавшее удар ее тела об обломки камней. И щемящее чувство благодарности к нему за очередное свое спасение. И зло на эту нескончаемую серию спасений, когда поврежденный пульт почти перестал генерировать селайтовое покрытие, а изможденный организм требовал, требовал хотя бы одной искорки тепла, хотя бы одного глотка воды. Хотя бы одного-единственного глубокого, полной грудью, вздоха.

Там же, позади, оставалась и – самая черная из всех самых черных – зависть к Виктору, которого таинственные лайстоны почему-то не бросали наедине со смертоносным пространством, а продолжали заботливо укутывать мерцающим сиянием. Осталось позади и непреодолимое желание немедленной смерти, когда Арданьян тащил ее умирающее тело к ближайшим действующим обелискам, чтобы вымолить у них еще немного жизни. А из-за близкого горизонта выкатывалось зловещее яйцо знакомого космического корабля и, кувыркаясь, летело дальше, получив хороший пинок от какого-то загадочного союзника. А лайстоны уже взрывались ослепительным светом и укутывали тело Русланы спасительным теплом.

Все это осталось позади. Как и самое страшное: чешуйчатое тело Олега с безлицей головой, яростно и жестоко отрывающее Руслану от себя и бросающее прямо на агонизирующую лунную поверхность.

Девушка внезапно громко всхлипнула, вздрогнув всем телом и прижавшись им к плечу Виктора, который уже умостился рядом с ней. Юноша напрягся, но после мимолетной паузы расслабился и неуверенно обнял Руслану. А та даже не шелохнулась, наблюдая за тем, как каплевидный хорт юрко закатывается в свою узкую нору. Как шар в бильярдную лузу.

– Ну и что? – в конце концов, спросила непонятно у кого. – Чего мы ждем? Что будет дальше? Чем нам могут помочь эти крысы? Лунные крысы из нержавеющей стали, – вспомнила название романа Гаррисона и легонько провела ладонью по мускулистой груди Арданьяна. Словно на сталистость ее проверяла.

Мужская грудь, впрочем, на ощупь была самой обычной. Теплой. С чуть пульсирующим комочком сердца, скрытым в ее глубине. Или с тем, что имитировало этот комочек. Руслана снова в который раз поразилась болезненно-изощренному натурализму создателя этого механизма и непроизвольно отстранилась от него. В смысле, от механизма.

Арданьян почувствовал изменение настроения девушки и, чуть поколебавшись, снял руку с ее плеч.

– Чем они нам могут помочь? – повторил последний вопрос Барбикен. И сам себе ответил: – Многим, Руслана. Многим они нам помочь могут. Главное сейчас – перепрограммировать их немного. Беда только в том, что я никогда этим не занимался. Да и никто у нас этим почти не занимался. Родители, правда… Лет двадцать назад… После катастрофы… Когда смогли, в конце концов, хоть одного хорта на Землю отправить. Для восстановления связи.

– На Землю?.. – переспросила Руслана. – После катастрофы?.. Ты ничего мне не рассказывал об этом.

– Условие решения наших задач пока этого не предусматривают, – спокойно произнес Виктор. – Пока эти условия предусматривают не рассказы, а некоторые, вполне определенные, действия. Такие же действия, какие должны были выполнить мои старики для того, чтобы… Понимаешь, хорты в то время нападали на любую форму жизни. Это не значит, что они одичали. Нет. Их на это лайстоны запрограммировали. Я сам видел кошку, на которую напал хорт модели двух десятилетней давности. Внешне та оставалась живее всех живых. Да и по сути тоже. Но… Но скелет у нее стал металлоидным.

Виктор бросил на Руслану короткий взгляд:

– Хорт, нападающий на живой организм, не пожирал, а преобразовывал его костные ткани. Отец даже предполагал, что он тем самым учил эти ткани каким-то странным образом мыслить.

– Мыслить скелетом? – усмехнулась Руслана. – Оригинально.

– Да не совсем оригинально, – чуть поморщился Виктор. – Вот ты мне скажи, что такое кости скелета с точки зрения геометрии?

Барбикен только плечами передернула. Поэтому Арданьян продолжил:

– Топологически, и трубчатые кости, и наши позвонки являются ни чем иным, как псевдосферами Лобачевского в сочетании с двухполостными гиперболоидами. Ты же, вроде, математик! Должна соображать.

– Единственное, что я хочу сообразить, так это то, как живой выбраться из этой переделки и вернуться на Землю… не в форме скелета.

Виктор серьезно взглянул прямо в глаза девушки:

– Выберемся. Если станем действовать точно по заранее разработанной программе. С лайстонами, сама видишь, разобрались немного. Тебя, по крайней мере, спасли. На данном уровне – это главное. Было. Теперь главное – контроль над комплексом восстановить. Это – задача номер два. Пусть хорты с ее условиями разберутся. Мы же пока подождем, успокоимся, рассчитаем все…

– Успокоимся? – вопросительным эхом отозвалась Руслана.

Помолчали. Мягкое сияние укрощенных лайстонов стекало на их напряженные фигуры.

– Так вот, – кашлянул Виктор после тяжелой, но непродолжительной паузы, – мама установила, что сигнал, поступающий на поверхность тополоида – так она псевдосферу Лобачевского назвала – распараллеливается. Представь себе огромное количество вариантов событий, происходящих параллельно одному, дискретному. Ничего не напоминает?

Руслана угрюмо пожала плечами.

– Конечно, – сделал такое же движение Виктор. Словно передразнил девушку. – Тут сразу и не сообразишь… Короче, согласно теории моих родителей, тополоиды скелета действуют, как суперкомпьютер. Такой «супер», что все ныне существующие по сравнению с ним – детские игрушки! В лучшем случае – счетные доски какого-нибудь древнего Архимеда. То есть, хочешь – не хочешь, но существует определенный риск того, что человеческий скелет способен мыслить. Недаром, насколько мне известно, земные попы кости и черепа своих святых собирают да сберегают!

– Угу, – еще угрюмей пожала плечами Руслана, незаметно отодвигаясь от Виктора. – Ты знаешь, издавался когда-то в России журнальчик под развеселым и немного наукообразном названием – «Сатирикон». Так вот, было в этом сатирическом синхрофазотроне такое определение: «Человек, се не обглоданный скелет…» Короче, ты, возможно, и можешь мыслить, как какой-нибудь суперкомпьютер, но вот я… – Барбикен презрительно фыркнула. – Кости… Скелеты… Черепа, блин!.. От твоих рассуждений мертвечиной за версту несет!

– Мертвечиной? – переспросил Арданьян. – Ну, если уж ты вспомнила о России, то был там один ученый. Известный тебе, наверное. По фамилии, если не ошибаюсь, Тимирязев. В «сатириконах» всяких он вряд ли подрабатывал, но однажды заметил, что «в состав того, что мы называем человечеством, входит более мертвых, чем живых».

Руслана вскочила с места так резко, что селайтовое мерцание рассыпалось вокруг мгновенно погасающими искрами. Эдакая разъяренная ведьма из навороченного фэнтези.

– Ну, ты!.. – начала на такой высокой ноте, что сразу же задохнулась. Но тона не сбавила. – Ты, жестянка ржавая! Ты что, запугать меня хочешь? Не получится! За последние дни я и без твоих намеков очень хорошо уяснила, что… Что здесь более мертвых, чем живых, – передразнила она Виктора, изо всех сил сжимая свои маленькие кулачки.

– Да что с тобой?!.. – вскочил и Арданьян, пораженный такой бурной реакцией Барбикен, но фразы закончить не успел, оборвав ее на полуслове.

По лайстонам пробежала волна мерцающих огоньков, словно они вздрогнули, испугавшись чего-то, а на окончаниях их тонких шпилей начали сгущаться облачка мутно-оранжевого тумана. Они явно готовились к отражению какой-то атаки, но происходила эта подготовка довольно вяло. Словно события последних суток высосали из них последние силы, и теперь они действовали на пределе своих энергетических возможностей.

Но, как бы там ни было, именно эта вялость и позволила Виктору поднять руки, отворачиваясь от растерянной Барбикен, чтобы прокричать в направлении обеспокоенных обелисков:

 
– Взорвется новая звезда,
чтоб течь по нервам и антеннам,
но стихнет крик ее когда,
к нам кто-то вырвется из плена!..
 

Руслану даже трясти начало. Это переклинивание Виктора на стихотворных, каких-то шаманских, строках, пугало ее больше, чем все его рассуждения обо всех мертвецах этой беспредельной вселенной, вместе взятых. Кто его исправит, если у него окончательно программы зависнут?

А из-за близкого гребня кратера, посреди которого вырастали сдвоенные шпили лайстонов, уже вылетало нечто продолговатое, отсвечивающееся вороной синевой и медленно опускающееся неподалеку от Арданьяна, который, широко раскинув руки, уже бежал навстречу этому «нечто», совсем забыв о перепуганной Руслане. Та даже ощутила какую-то мимолетную досаду от такого невнимания к своей особе.

Вороненому же монстру, в которое превратилось низко летящее ракетообразное тело, чувство досады знакомо явно не было. Ему было знакомо чувство совершенной координации своих движений. Вот оно замедлило плавный полет, приняло вертикальное положение и мягко опустилось на лунную поверхность между двух череповидных (сказывались недавние разговорчики Арданьяна) валунов, к которым уже подбегал Виктор.

С чуть поблескивающей обшивки чудовища соскользнули четыре, противоестественно громадные, капли хортов, сразу же раскатившиеся вокруг него по неровному периметру. Начавший было свое формирование луч лайстонов, так и не окончил этот процесс, медленно втянувшись в верхушки шпилей. После этого наступила бы полная тишина, если бы не прерывистое дыхание Виктора:

– Удалось!.. Удалось!.. Кала, подруга, как ты? Как все прошло?

– Докладываю, докладываю, – завибрировал металлический голос робота. – Масса Виктор, благодаря посланным вами хортам, питание моих блоков было восстановлено. Согласно переданным инструкциям, в контакт с самим комплексом не вступала. По ходу, проделанному в грунте и предельно расширенному хортами, была выведена на поверхность. Затем перешла в реактивный двигательный режим и переместилась в заданный пункт с координатами…

– Отлично, Кала, отлично, – перебил ее Виктор. – Как там… – он запнулся. – Родители мои как там? И вообще – обстановка.

Из черной норы, расположенной позади Русланы, выскользнул запоздавший хорт («Это, наверное, тот, который последним был», – мелькнуло у девушки) и занял свое место в окружении Калы, превращая неровный прямоугольник в довольно выверенную пентаграмму. Мистика какая-то! Правда, мистика, довольно плотно переплетенная с жестокой лунной реальностью, под самую завязку набитой всякой электроникой.

– Масса Виктор, – Руслана с внезапным удивлением ощутила неуверенные нотки в голосе робота, – масса Виктор, ваших родителей в комплексе… Ваших родителей… Мистера Джона и миссис Эллис… В комплексе наблюдается их отсутствие, масса Виктор.

– Там наблюдается то, что именует себя Керчаком! – металла в голосе Арданьяна было гораздо больше, чем в голосе его механического собеседника.

– Согласно замерам биополя, его параметры отличаются…

– Меня не интересуют твои замеры и чьи-то параметры. Меня интересует то, что произошло перед тем, как хорты обнаружили тебя в одном из наиболее удаленных отсеков комплекса. В условиях задачи, кстати, стояло и твое перепрограммирование, если… Короче, делать этого им не пришлось. Но меня, однако, интересует, почему ты раньше…

– Была не в состоянии не подчиниться киборгу с предельно усиленным и запредельно упорядоченным электронным полем. Мне ведь его никто и никогда не усиливал. – Это могло показаться странным, но в голосе Калы уже явственно ощущались укоризненные нотки. – Однако нужно заметить, что этот мозг с упорядоченным полем совершил одну существенную ошибку. После того, как мои блоки были отключены, меня поместили туда, где влияние киборга, благодаря расстоянию, было несколько ослаблено. А комплекс…

– А комплекс?.. – эхом повторил Виктор.

– Масса Виктор, по моим наблюдениям, комплекс держится только на своих внутренних ресурсах. Симбиоз с лайстонами остается в прошлом. По крайней мере, на этом этапе.

– Да, – хмуро согласился Арданьян, – это заметно и по самим лайстонам.

И бросил косой взгляд на темные обелиски, оцарапав по пути этим взглядом и Руслану.

– А контроль над комплексом, – продолжала между тем Кала, – если не в полной, то в преобладающей степени, находится у киборга.

– То есть, проникновение больших и не идентифицированных масс в комплекс…

– Затруднено, масса Виктор.

– Так, – на мгновение задумался Арданьян. – А их корабль тоже находится на территории комплекса?

– Нет, масса Виктор. Он расположен за километр от входа. Возле бухты Тарзана. Комплекс все еще волнуется при любой попытке приближения «Лунной Республики». И, очевидно, это та доля процента, на которую контроль над комплексом киборгом пока не установлен. Но мне кажется, что этот вопрос будет решен им в ближайшее время.

– Это время пока еще есть и у нас… И я уверен в том, что оно будет использовано правильно, – взгляд, который Виктор бросил на Руслану, очень не понравился ей. Было в нем что-то от безумия, граничащего с полной отстраненностью от всего человеческого.

– Может быть, мне все-таки объяснят, что здесь происходит? – переборола Барбикен свой мимолетный страх и сделала шаг по направлению к странной паре. Пятиугольник из хортов она вообще пыталась не замечать.

– Да ничего особенного, – пожал плечами Виктор. – Поскольку контакт с Архимедом был утрачен даже лайстонами, то я решил не рисковать и наладить контакт своими силами. Хотя бы с одной из составляющих комплекса. По ряду причин этой составляющей я выбрал Калу. А поскольку связь с ней наладить не удавалось, то потребовалась помощь нескольких, перепрограммированных только на мои приказы, хортов. А дальше – дело техники. Элементарный подкоп и…

Виктор сделал широкий жест в сторону Калы.

– Добрый день, мэм, – громыхнул робот. – Не правда ли, сегодня чудесная погода?

Руслана только головой покачала:

– По-моему, ты выбрал не лучшую из составляющих.

– Это самая верная составляющая, – возразил Виктор. Слово «верная» он подчеркнул особо. – По крайней мере, для того, чтобы быстро и без проволочек доставить нас к месту стоянки «Лунной Республики».

– Это еще зачем?

– А затем, что проникновение в комплекс, как ты слышала, несколько затруднено, а на лайстоны сейчас рассчитывать не приходится. Поэтому наилучшим вариантом из всех нам видится захват космического аппарата. Который, кстати, можно использовать и в качестве неплохого оружия.

– Наилучшим оружием из всего, что я видела в последнее время, мне видятся хорты. Перепрограммируй еще с десяток, направь их в комплекс и…

Виктор мягко приложил свою ладонь к губам Русланы:

– Во-первых, для перепрограммирования хортов необходимо время, которого нам попросту может не хватить. Поскольку с энергетикой лайстонов что-то происходит, а состояние твоей селайтовой оболочки в очень большой степени зависит именно от них. В любой момент… Мы-то и перебиться сможем, а ты… Короче, спешить нужно. А во-вторых, ты же сама слышала, что у киборга предельно усиленно электронное поле. Просто так к нему не приблизишься.

– Что, сам боишься под контроль Керчака попасть?

Арданьян серьезно, очень серьезно, взглянул на Барбикен:

– А ты, думаешь, что термином «киборг» Кала классифицировала Керчака?..

Этот вопрос, ответа на который она так и не дождалась, больно бился в ушах Русланы все то время, пока они устраивались на вытянутых в стороны руках Калы, словно те курицы на насесте. В другое время это выглядело бы смешным до полного идиотизма, если бы постоянно не приходилось удерживать равновесие на скользком металле, чтобы случайно не сорваться с высоты метров в двадцать-тридцать. Именно на таком расстоянии от лунной поверхности робот принял горизонтальное положение и медленно полетел над ней, повторяя траекторией полета все неровности нижележащего рельефа. Ни дать, ни взять – крылатая ракета из анимационных репортажей про действия доблестных вояк США в Персидском заливе.

Хорты блестящими рыбами-прилипалами присосались к ногам Калы. Как они на них держались, известно было только Господу Богу. Да еще, возможно, Виктору Арданьяну.

– Кала, – попросил он, когда робот преодолел гребень, отделяющий кратер Архимед от вылизанной звездами равнины Моря Дождей, – Кала, давай пойдем по кругу, поближе к внутренней стороне гор цирка. Времени, конечно, такая трасса займет больше, чем напрямик, но… Но напрямик только вороны летают. Да и спрятаться, в случае чего, всегда успеем.

Дальнейшее передвижение происходило по траектории, повторяющей не только неровности дна цирка, но и почти отвесных скал, иссеченных провалами антрацитовых теней. От таких виражей Руслану, не смотря на все ее тренировки в дальтуровском космоцентре, даже поташнивать начало. Но жаловаться и показывать то, как ей нехорошо, она не стала: нечего перед всякими железяками позориться.

Однако, когда Кала снова приняла вертикальное положение, плавно опускаясь в изгибе каменного барьера, чем-то напоминающего бухту Уллис во Владике, где Руслана с Олегом любили летать на параплане, голова у нее закружилась основательно. Барбикен даже пришлось прислониться к корпусу робота, чтобы не упасть.

Хорты снова шустро рассыпались по периметру и замерли, как настороженные псы. Кала зловеще мерцала в темноте своими вишнево-красными фотоэлементами. У Русланы не прекращалось головокружение. И нарастала слабость во всем теле. Даже дышать трудно стало. Виктор обеспокоено взглянул на нее:

– Что с тобой?

– Ничего. Сейчас пройдет. Просто давно не летела на роботе. Последнее время – только в ступе, – слабым голосом попыталась пошутить девушка, прижав руку к груди и сжимая ею, изуродованный и скрепленный Виктором непонятно как, черный медальон пульта.

Арданьян сделал шаг назад, внимательно осматривая ее и через минуту еще более обеспокоено воскликнул:

– Руслана! Немедленно сядь! И постарайся, как можно меньше двигаться. Экономь дыхание. Энергию экономь.

Впрочем, приказывать этого Барбикен было не нужно. Потому что ноги у нее окончательно подогнулись и Руслана, цепляясь слабеющими руками за обшивку робота, съехала ему под ноги.

– Виктор! Со мной что-то не того…

– Конечно, не того, – Арданьян успел подхватить ее за талию и бережно усадить возле неподвижной Калы. – Посмотри на свои руки!

Руслана скосилась на них, а потом медленно обвела глазами свое, до предела обнаженное, тело и вздрогнула: толщина селайтового сияния сократилась всего до нескольких сантиметров.

– Виктор! Что это?! Опять?!

– Снова. – Виктор нагнулся и повертел в руках пульт Русланы, случайно коснувшись рукой груди девушки. Покраснел и немного суетливо отпрянул от нее. – Нет. Это не он. Просто у лайстонов не хватает мощности на поддержку твоей энергетики. У меня не хватает времени, чтобы отвести тебя назад. – Арданьян прислушался к чему-то внутри самого себя. – Впрочем, мощность лайстонов, кажется, совсем не зависит от расстояния до них. Чертов Архимед! – внезапно выругался он.

И от этой ругани по отношению к собственному дому у Русланы мороз прошел по коже: было в этом что-то неестественное. Впрочем, неестественное с ее, человеческой, точки зрения. Да и мороз ей, кажется, не почудился: вокруг стало ощутимо холоднее.

– Кала, – резко поднял голову Арданьян, – где он?

– Вон за теми скалами, – фотоэлементы металлической головы повернулись к огромной груде многотонных глыб, нагроможденных у подножия взметнувшегося вверх утеса. – Помните, масса Виктор, как вы убежали из дому и играли тут в Тарзана, а потом сорвались во-о-он с того обрыва. И тогда масса Джон…

– Помню, помню, – хмуро перебил робота Арданьян. – Даже то помню, что если прыгнуть с него, то… – Он запнулся. – Слушай Кала, сколько метров от кромки скал до корабля?

– Предварительно: метров сто с небольшим. Сейчас я просканирую пространство и доложу вам с точностью до…

– Хорты просканируют.

Арданьян прострекотал что-то на стрекозином языке, и внезапно ожившие хорты начали шустро, до половины своих корпусов, зарываться в грунт. Только еле заметная пелена пыли поползла в стороны. Когда они снова замерли, Виктор медленно повернулся к Кале:

– Метров сто, говоришь?.. Эх, жаль тебя нельзя в этой ситуации использовать. Ладно, сам разберусь. Руслана, ты как? – обратился он к девушке, бессильно прислонившейся спиной к иссиня-черной обшивке Калы.

Барбикен только головой слабо мотнула в ответ. Ничего, мол, нормально. Но в глазах у нее сразу же заплясали какие-то красные пятна. Словно фотоэлементы робота, высившегося над ней, приобрели способность к размножению. И холодно… Боже, как холодно!

– Ах, ты!.. – крякнул Виктор и вытянул вперед обе руки.

Руслана изо всех сил напрягла слух.

 
– Не знаю, как вы сможете помочь,
когда душою выгорев до сердца,
уносит искру человека в ночь
седое время…
 

– бормотал Арданьян, словно из далекого далека.

Руслане стало жалко себя до слез. Вот ведь виршеплет механический! А когда Арданьян, бросив Кале: «Держи контакт, подруга! Я пошел!», отвернулся от нее и легко побежал к скалам, так и не сказав ничего утешительного, слезы все-таки заскользили по щекам, покрытым тонкой селайтовой оболочкой.

Барбикен заплакала. Громко и навзрыд. Совершенно не сдерживая себя. Нет, не от страха – бояться за последние несколько суток она разучилась совершенно – а от того, что никому не нужна на этой проклятой планете. Это раньше бы… Олег взял бы ее за тонкие запястья, сжал их легонько, уткнулся бы лбом в ее лоб, а потом, нырнув лицом в волосы цвета листопада, прошептал на ухо: «Ничего, Руська, ничего!.. Держись. Прорвемся. Нас же двое, Руська, двое. И это совсем не ноль даже в двоичной системе исчисления». А потом бы нежно-нежно прикоснулся своими шершавыми губами к ее губам, заставляя сердце биться радостно и тревожно, словно в предощущении чего-то радостного, светлого и огромного в этой своей светлости.

Девушка вздрогнула. Ее сердце действительно стало биться и упруже, и уверенней, сильными пульсациями выталкивая из тела болезненную слабость. Даже теплее, кажется, стало. Словно, не сдержанные гордостью, слезы очистили организм от всего темного и нехорошего. Вдалеке мерцающая фигурка Арданьяна карабкалась вверх по отвесной и черной, будто надгробие, скале. Селайтовая оболочка на глазах становилась толще и гуще. Что-то происходило.

Что-то происходило. Виктор ощущал это каждым нервом. И ощущение это было каким-то протяжным и вибрирующим. Словно до предела натянули, готовую лопнуть, тетиву. Арданьян непроизвольно оглянулся и посмотрел вниз. Очертания, замершего у черного корпуса Калы, силуэта Русланы размывало плотным селайтовым сиянием. Вот оно что!.. Лайстоны, с которыми ему еще раз удалось связаться, работали на пределе. И поэтому нужно было торопиться.

Большая ребристая глыба легонько качнулась из-за неосторожного движения босой ноги. Виктор замер, слившись с отвесной поверхностью утеса. Нет, только не это!.. Страшен был не сам камнепад, а клубы пыли, которые могли бы заметить с противоположной стороны обрыва. Из «Лунной Республики».

К счастью, глыба устояла. Только пара мелких камешков, медленно кувыркаясь и постепенно – даже, в некоторой степени, степенно! – набирая скорость, полетели вниз. Виктор позволил себе расслабиться и на десяток минут заглянуть в будущее. То медленно растекалось несколькими ручейками. «Запаха» близкой опасности не ощущалось ни в одном из них. Правда, касалось это только его самого, а вот Барбикен… Арданьян внезапно вздрогнул от резкого, напоминающий нашатырный, «запаха». Вперед, вперед!.. Нечего прохлаждаться на обрывистом берегу, никогда не существовавшего, моря.

Минут через пять Виктор осторожно выглянул из-за, покрытого крупнозернистой пылью, края утеса. Внизу зловеще мерцало зеленой нежитью яйцо «Лунной Республики». Скорлупа входного трапа была поднята и плотно пригнана к обшивке. По прямой до нее было метров сто пятьдесят. Это означало то, что прыжок должен быть выверенным чрезвычайно тщательно. Но… Но пока в этом не было никакого смысла.

А время шло. И запах нашатыря просачивался сквозь вакуум. И сам вакуум густел, превращаясь в тяжелый, источенный червями, мрак могилы. Арданьян скрипнул зубами, не решаясь оглянуться назад. Черт!.. Калу использовать никак нельзя. Еще один – «черт»!.. Что делать? Как вскрыть эту консервную банку? Банку, наполненную, такими необходимыми им теплом и воздухом? Ни обычных ножей, ни ножей консервных рядом, к сожалению, даже не предвиделось. Ничего металлического. Разве что… Третий «черт!» за последнюю минуту. Ну, конечно же, конечно! Металл! Хорты!..

Короткое стрекотание было слышно только в селайтовой оболочке Виктора, а напряженнолицая Руслана внезапно скосила глаза, заметив, как полузарывшийся в грунт хорт слева от нее крутанулся на месте, на мгновение замер и шустро покатился по широкой дуге, огибая утес, на верхушке которого замерла едва различимая фигурка Арданьяна. За первым хортом с места сорвался и второй… Потом – третий… Через несколько секунд про них напоминали только узкие длинные борозды: словно пятеро проголодавшихся змей кинулись на, прошмыгнувшую мимо, добычу.

А на вершине скалы, прижавшись щекой к шершавому камню, Виктор щурил глаза, наблюдая за тем, как пятеро серебристых искорок подкатываются к яйцу космического аппарата и потухают в тени, отбрасываемой им. Однако через несколько минут они опять ярко вспыхнули в ней. Но цвет их стал уже традиционно-красным: хорты пытались прожечь обшивку аппарата в районе входного трапа.

Обшивка, очевидно, была довольно тугоплавка. Потому что около десяти, показавшимися Виктору бесконечными, минут внизу ничего не происходило. Потом его щека, остающаяся крепко прижатой к камню, ощутила слабую, на грани восприятия, вибрацию, передавшуюся ей через горные породы: «Лунная Республика» начала открывать свой вход. Арданьян напрягся.

На отвалившейся скорлупе входного трапа появилась фигура в гибком зеленоватом скафандре, чешуйчато искрящемся в неверном свете, который сочился из внутренностей корабля. Словно желтоватый белок из разбитого протухшего яйца. В руках фигурка сжимала длинноствольный плазер. Вот она соскочила на грунт, неуверенно потопталась на месте, оглядываясь по сторонам, и нагнулась, заглядывая под трап, который прижал собой, увлеченных работой, хортов.

Виктор напряг уже не только тело, но и каждый нерв в нем, переключаясь на электромагнитное восприятие. Пространство затянуло пеленой, расцвеченной фиолетовыми сполохами. Она катились вдаль, играя барашками оранжевых искр в такт словам, колышущим, сжимающийся вокруг Арданьяна, ультрамарин.

– Дэн, – играли индиговые блики, – ты был прав. У меня под трапом их несколько штук. Обшивку прожигают, гады. Что делать? Замочить их из плазера, что ли?

– Не спеши, Ларсен, – словно камень – в воду, упал в фиолет второй голос, ставший Арданьяну за несколько дней ненавистным до крайности. – Эту дрянь тут называют хортами. Сейчас я проконсультируюсь.

Консультации были короткими, но явно содержательными.

– Ольгард, брат, – через минуту снова всколыхнулась темно-синяя пелена, – тут мне советуют плазмером не дразнить их особо. Лучше стартони «Республикой» и снова присядь. Плазма двигателей, по идее, должна эту мерзость конкретно достать.

Последние слова начали затухать в пространстве, стремительно принимающем в глазах Виктора свой обычный вид. Поскольку прыгать в ультрамариновое болото ему было несподручно.

Внизу Ларсен, чуть пригнув голову в зеркальном гермошлеме и встав спиной к утесам, прислушивался к указаниям Маккольна. Вверху Арданьян, рывком подтянувшись и выпрыгнув на самую верхушку скалы, прищурил глаза, начиная короткий разбег по ее гребню. Мозг его был сосредоточен, а тело послушным, как никогда. Вот только время полета ему никак не удавалось до конца совместить с его траекторией. Потому что пространство, в отличие от времени, ощущалось Виктором в последнее время как-то зыбко.

Но, зыбко – не зыбко, а под ногами уже ничего нет, кроме обезвоздушенной и обездушенной пустоты, а, начавшая выпрямляться, чешуйчатая фигурка вырастает прямо на глазах. Хотя, в принципе, можно и побыстрее ей вырастать! Потому что, если не самортизировать ею удар, то размажет по грунту на добрый десяток метров. Инерция, она остается инерцией при любой силе тяжести. Как и масса. Дьявольщина!.. Кажется, промазал!

Виктора выручило то, что Ларсен, окончив сеанс связи с комплексом, сделал шаг по направлению к трапу. Именно это движение и позволило Арданьяну не пролететь мимо него придурошным метеоритом, со всего разгона ударяясь о грунт для того, чтобы перемешать вздыбленную пыль со своими переломанными костями, а упруго обрушиться на спину «республиканца». Тот такого нападенья явно не ожидал. А неожидание нападения способствует, естественно, падению. Прямо рылом – в землю. Или в Луну.