Текст книги "Санта-Барбара 4"

Автор книги: Александра Полстон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 30 (всего у книги 31 страниц)

Хейли взволнованно оглядывалась по сторонам:

– Перестань шутить, Тэд! Мне сейчас не до шуток!

Он уселся на постели, прикрыв колени одеялом:

– Но что у тебя опять стряслось, Хейли? Ты можешь сказать хоть что-нибудь внятное, а то я сейчас от нетерпения начну подпрыгивать на кровати.

– Джейн! – ошеломленно воскликнула она. Тэд стал растерянно озираться по сторонам:

– Что Джейн? Где Джейн? Ты говоришь про Джейн Уилсон, нашего редактора с радиостанции?

– Ну конечно, конечно, Тэд! – воскликнула она. – Мы же до сих пор живем с ней в одной квартире.

– Я не понимаю, – недоуменно пожал плечами Тэд. – Вместо того, чтобы переехать вместе со мной в нашу новую квартиру ты продолжаешь жить с этой взбалмошной особой.

Хейли капризно вздернула голову:

– Я не поеду в этот дом! Его сняла для тебя Роксана! Она наверняка в скором будущем объявится и предъявит свои права на тебя. Что я тогда буду делать? А эта квартира меня вполне устраивает. Вот только… – она озабоченно осмотрела комнату. – Я не убрала тут ничего, не вытерла пыль, не вымыла полы.

Тэд скептически хмыкнул:

– Ну-ну, давай-давай, Хейли! Убирай в квартире. Насколько мне известен характер Джейн Уилсон, она ужасно не любит слуг, особенно у мужчин. А ты можешь смело считать себя ее слугой, если сейчас примешься Убирать тут все и подметать. Давай, поухаживай за ней. Ей наверно, это очень понравится.

Хейли оправдала надежды Тэда. Она недовольно посмотрела вокруг себя, оценив степень произведенного разгрома, и, проведя пальцем по толстому слою пыли на столе, пробормотала:

– Действительно, а что это я делаю?

Тэд недоуменно пожал плечами:

– А мне откуда знать? Ты не успела подняться, а уже испортила нервы и себе, и мне. Бегаешь тут, квохчешь, как курица на пожаре.

– Что-что? – возмущенно воскликнула она. – Я спокойно спала, а ты меня разбудил своими дурацкими воплями. И для чего это все?

Тэд весело подпрыгнул на постели:

– Для чего?

Она подошла к нему и осуждающе сказала:

– Ты что, разбудил меня только для того, чтобы разговаривать со мной таким отвратительным тоном? Ты оскорбляешь меня, называешь неизвестно какими словами, а сам веселишься, лежа в постели. Что, это доставляет тебе огромное наслаждение, да? Ты хочешь увидеть, как я начинаю нервничать и расстраиваться?

Тэд аккуратно поправил подушки у себя под головой и, устроившись поудобнее, с улыбкой сказал:

– По-моему, ты сама этим занимаешься. А я разбудил тебя совершенно для другого. – Он лукаво подмигнул ей и поманил пальцем. – Иди-ка сюда, я тебе все расскажу.

Его вид был настолько комичным, что Хейли мгновенно повеселела:

– Ага, теперь понятно, для чего ты меня разбудил. Ты что, не мог сразу этого сказать. Неужели ты думаешь, что я бы отказалась?

Тэд развел руками:

– Но ты даже не хотела меня слушать, ты бегала по квартире, пытаясь что-то собрать, что-то разобрать. Я даже не знаю, зачем тебе это было нужно.

Хейли кисло осмотрела царивший вокруг беспорядок и беспечно махнула рукой:

– Да ну его… Лучше я действительно воспользуюсь твоим предложением. По крайней мере это приятнее. Знаешь, все-таки чувствовать себя невыспавшейся – это гораздо хуже, чем выслушать пару нудных слов и замечаний от Джейн. А ну-ка, откинь одеяло!

Тэд с удовольствием повиновался. Хейли тут же легла в постель рядом с ним и, протяжно зевая, положила голову на подушку. Тэд разочарованно посмотрел на нее сверху, приподнявшись на локте:

– Хейли, это что – все? Ты пришла ко мне только ради того, чтобы снова улечься спать?

Она издала короткий полусонный смешок. Тэд перевернул ее лицом к себе и возмущенно воскликнул:

– Нет, так дело не пойдет! Проснуться посреди дня только ради того, чтобы снова лечь спать – это же идиотизм какой-то! Никогда в жизни не прощу себе, если оставлю тебя сейчас в покое. Мы должны сполна насладиться друг другом, пока у нас есть такая возможность. Разве ты не понимаешь этого?

Не открывая глаз, она сонно промычала:

– Понимаю. Давай спать.

– Ни за что, – решительно заявил он. – Это будет просто напрасной тратой времени, за которую я буду укорять себя всю оставшуюся жизнь. Немедленно открывай глаза!

– Не открою.

– Не хочешь – как хочешь. Я буду заниматься этим, не обращая внимания, открыты у тебя глаза или закрыты.

Она рассмеялась и, не открывая глаз, протянула к нему руки для объятий. Тэд, не раздумывая, воспользовался любезным предложением. Он с такой силой и жадностью впился в ее губы, что Хейли замычала от неудовольствия и стала отталкивать его от себя руками. Тогда Тэд немного поумерил пыл, и Хейли сразу успокоилась. Ее руки обвились вокруг его шеи и она с наслаждением отдалась его ласкам.

Еще одна пара влюбленных проснулась в это утро в постели. Точнее, эту пару трудно было назвать влюбленными, поскольку влюблена была одна Кортни. Тем не менее после нескольких недель, проведенных в психиатрической клинике доктора Роулингса, Перл чувствовал себя таким изголодавшимся, что, добравшись до Постели вместе с Кортни, мгновенно забыл о Келли, которая осталась в больнице.

Они провели всю ночь, осыпая друг друга бурными ласками, и уснули, разумеется, только под утро. Кортни пребывала в полной уверенности в том, что Перл после такой ночи любви не станет больше возвращаться в клинику. Проснувшись довольно поздно, они снова занимались любовью, а потом опять уснули.

Когда Перл с трудом продрал глаза, он увидел, что рядом с ним на постели никого нет – Кортни исчезла Он решил, что она выскочила куда-нибудь по своим делам, и решил за то время, пока она отсутствует, осмотреть свою квартиру. Как ни странно, но после вчерашнего визита группы пациентов психиатрической больницы здесь не осталось практически никаких следов их пребывания. Все вещи были аккуратно уложены на свои места, на полу было чисто. Перл про себя удивился – вообще-то, он ожидал увидеть здесь полный разгром после вчерашнего бурного веселья. Однако пациенты клиники Роулингса оказались аккуратными и приученными к порядку людьми. Очевидно, строгие больничные нравы и правила, установленные доктором Роулингсом, хоть в чем-то давали свои положительные результаты.

Услышав, как в двери поворачивается ключ, Перл обернулся. В комнату, возбужденная и радостная, влетела Кортни:

– Перл, это я! – с порога радостно воскликнула она и направилась к опустевшей постели. – Перл, ты где? – Кортни недоуменно оглянулась вокруг.

Он уселся на пол в углу возле комода, где были сложены самые разнообразные вещи, и среди них – гигантских размеров красный телефон. Перл, кривляясь, схватил трубку и закричал в микрофон:

– Алло, это полиция? Здравствуйте, офицер! Я хочу заявить о пропаже девушки.

Кортни стояла рядом, прыская от смеха. У Перла действительно был актерский талант, он изображал все это с таким неподражаемым комизмом, что удержаться от смеха было просто невозможно.

– Как ее зовут? – продолжал кричать в трубку Перл. – Сейчас вспомню. Кажется, ее зовут Кортни Кэпвелл. Но она взяла себе другое имя. Теперь к ней можно обращаться только как к Буб-Бум-Латуш.

Кортни расхохоталась:

– Перл, прекрати. Ты вгоняешь меня в краску. Вдруг у соседей услышат твои вопли?

Но Перл, не обращая на нее внимания, продолжал переговоры с воображаемым полицейским офицером на другом конце провода:

– Нет, сэр! Когда я проснулся, ее уже не было, она куда-то сбежала. Да, я думаю, она еще в городе.

Кортни извиняющимся тоном сказала:

– Перл, я не думала, что задержусь так долго. Прошу тебя, не поднимай общегородскую тревогу, а то сейчас все полицейские машины начнут меня разыскивать. Правда, они, наверное, будут игрушечными и сидеть в них будут резиновые полицейские. По-моему, я видела нечто подобное у тебя в соседней комнате. Ну извини, извини, – рассмеялась Кортни, – я хотела сделать тебе сюрприз.

Перл схватил стоявшую рядом с ним прислоненной к стене бутафорскую подзорную трубу и приложил ее к глазу:

– Нет, офицер, я ее везде искал, но так и не смог обнаружить.

Она полезла в сумочку, которую держала подмышкой:

– Вот смотри, Перл, я купила билеты на сегодняшний вечер на восемь до Бостона. Надеюсь, не слишком поздно? – Она достала из сумочки два авиабилета и радостно помахала ими перед лицом. – Видишь, Перл, мы сможем улететь сегодня же!

Он перевел трубу на нее и радостно завопил в телефонную трубку:

– Офицер, офицер! Я ее вижу! Все, она нашлась, можете не высылать машину. Да, она хочет сбежать сама и хочет похитить президента.

Не отнимая от глаза подзорной трубы, он закричал:

– Она сумасшедшая! Она хочет похитить меня, вашего президента! Но я не уеду с ней, как я могу оставить мою любимую Америку без правления?

Затем вдруг его тон переменился, из шаловливого в абсолютно серьезный. Перл опустил подзорную трубу и без тени улыбки, сказал:

– Он не уедет, потому, что он должен остаться.

Кортни мгновенно поняла, что он не шутит. Для нее это был жестокий удар – губы девушки задрожали, из глаз покатились крупные слезы.

– Кортни, – обратился к ней Перл. – Не стоит так расстраиваться. Я должен остаться потому, что у меня нет другого выхода. Меня ждут те, кто остался там, у Роулингса.

Мейсон проснулся от того, что в глаза ему били яркие лучи солнца. Он попробовал закрыться от них рукой, но все было бесполезно, свет, отраженный от оклеенных белыми обоями стен, не давал заснуть. Мейсон почувствовал дикую головную боль. Мозг, казалось, пытается вырваться наружу из своих тесных оков, называемых черепными костями. Они, казалось, трещали и скрипели, но пока держались.

– Лучше бы ты лопнула, – пробормотал Мейсон. – Наверно, тогда мне не было бы так больно.

Во рту чувствовался гнуснейший привкус трижды перегоревшего виски, глотка пересохла, и вообще, по многим причинам Мейсону не хотелось жить.

Кряхтя и стеная, он приподнялся на диване и осмотрелся вокруг.

Это был гостиничный номер, очевидно, в отеле «Кэпвелл», слишком уж знакомой была обстановка. Видимо, он провел ночь на диване, не накрывшись даже никаким одеялом. Но несмотря на то, что ночь была довольно свежей и прохладной после прошедшей грозы, он не замерз.

Настроение у Мейсона было омерзительное. Картины вчерашнего дня восстанавливались в памяти с таким трудом, что его мозг сейчас был похож на поврежденный винчестер вычислительной машины – отдельные куски памяти совершенно стерлись и никакому восстановлению не подлежали.

Мейсон мучительно перебирал в голове какие-то отдельные, всплывавшие перед глазами разрозненными, как рисунок мозаики, кусочками, картинки, но увязать их между собой ему не удавалось. Обреченно махнув рукой, Мейсон принялся протирать глаза.

Когда спустя несколько секунд он новым, более ясным взглядом посмотрел вокруг себя, то поначалу не поверил собственным глазам. Ему пришлось даже отмахнуться от навязчивого видения. Однако это оказалось не видением, а реальностью. Перед ним живая, здоровая и радостно улыбающаяся сидела Джина Кэпвелл. Рядом с ней стоял маленький столик на колесах, уставленный тарелками с бутербродами, чашками и блюдцами. Здесь же стоял большой кофейник, из горлышка которого шел пар – очевидно, кофе был заварен совсем недавно.

Увидев как Мейсон широко раскрытыми глазами таращится на нее, Джина радостно воскликнула:

– Наконец-то ты проснулся! Я не хотела тебя будить, хотя уже давно полдень. Тебе нужно было отдохнуть после вчерашнего дня.

Мейсон скривился – лицезреть находящуюся в таком радостном состоянии Джину Кэпвелл ему не доставляло ни малейшего удовольствия. И вообще, у него складывалось впечатление, что в последнее время она что-то уж слишком навязчиво предлагает ему свои услуги. Джина сидела, намазывая кусок батона маслом.

– А что за день был вчера? – пробормотал Мейсон. Джина пожала плечами:

– День как день, если не считать того, что случилось вечером.

– А что случилось вечером? – непонимающе мотнул головой Мейсон. – С кем случилось?

Она снова радостно засмеялась:

– Ладно, давай поговорим об этом попозже, а сейчас тебе нужно выпить горячего кофе и чего-нибудь поесть. Мне просто больно смотреть на тебя.

Мейсон провел рукой по небритой щеке. После крупной дозы выпитого вчера, рука казалась тяжелой, словно чугунной. Ощупывание собственного лица тоже не доставило ему большого удовольствия. Щетина уже постепенно превращалась в бороду, и Мейсон выглядел сейчас как беглый каторжник, укравший в лавке поношенной одежды измятый пиджак с чужого плеча.

Правда, Джину все это ничуть не смущало:

– Мейсон, я налью тебе кофе, – предложила она. – К нему есть прекрасное печенье – вот, смотри.

Она кончила намазывать бутерброд и, поднявшись с кресла, пересела на диван рядом с Мейсоном. Столик она подтащила с собой.

– Посмотри, великолепное печенье, шоколадное.

Она сунула ему под нос завернутые в фольгу кругляшки коричневого цвета. Мейсону они напомнили, что-то совершенно неаппетитное, поэтому он брезгливо сморщился и отвернулся.

– Что такое? – немного капризно сказала Джина. – Почему ты не хочешь? Посмотри, печенье совершенно свежее, еще теплое, только что испекли.

Мейсон с отвращением отодвинул ее руку, стараясь не смотреть на предложенный продукт:

– Заверни это обратно.

Джина обиженно надула губы и отодвинула печенье. Мейсон посидел еще несколько секунд, осоловело хлопая глазами, а затем бухнулся на подушку:

– Где я? – простонал он.

Джина решила продемонстрировать свою заботливость и поправила подушку под головой Мейсона:

– Сейчас ты находишься в отеле «Кэпвелл», разве ты не узнал? – сказала она. – Это же гостиница, которая принадлежит твоему отцу.

Мейсон снова скривился:

– Ты рассказываешь мне об этом так, как будто я несмышленый ребенок, – пробурчал он недовольно. – Вполне можно было бы обойтись и парой слов.

– Но ты же должен знать меня, – обворожительно улыбнулась Джина. – Если мне нравится какой-нибудь человек, я готова разговаривать с ним целыми часами.

Этот недвусмысленный намек Мейсон постарался пропустить мимо ушей.

– А который сейчас час, – простонал он.

– Уже полдень.

– Я не понимаю, – снова застонал Мейсон, переворачиваясь на спину. – Это полдень сегодня или полдень еще вчера?

– Полдень завтра, то есть сегодня.

Почувствовав полное равнодушие Мейсона к еде и питью, Джина отодвинула столик и присела на краешек дивана рядом с Мейсоном. Он тупо смотрел в потолок, делая безнадежные попытки хоть что-нибудь вспомнить. Точнее, у него уже сложилась довольно ясная картина того, что произошло вечером, часов примерно до двенадцати. А вот что было потом, после того, как он предоставил полиции живого Марка Маккормика, делавшего признание в том, что он изнасиловал Мэри, и как он оказался здесь – этого Мейсон решительно не помнил. Он даже не знал, как провел остаток ночи, и когда оказался в этом отеле. Но самым непонятным для Мейсона было – что здесь делает Джина Кэпвелл. Какого черта она ошивается вокруг и делает вид, что она заботливая мамаша? Что ей надо?

Будучи не в силах ответить на всю уйму возникших вместе с пробуждением вопросов, Мейсон угрюмо спросил:

– А как я здесь оказался? Что я здесь вообще делаю?

Джина охотно объяснила:

– Я поймала тебя вчера в бистро на Стейт-стрит и привезла в отель.

На лице Мейсона появилась такая гримаса отвращения, что Джина побоялась, как бы его не стошнило. К счастью, обошлось. Мейсон только неестественно громко икнул и опять перевернулся на бок.

– Почему ты притащила меня именно сюда? – недовольно пробурчал он. – Что, других отелей нет?

Джина осторожно протянула руку, и, пользуясь тем, что Мейсон находится в абсолютно беспомощном состоянии, стала нежно и ласково гладить его по голове:

– Если тебя волнует фантастическая стоимость номеров в гостинице твоего отца, то можешь не волноваться, – с улыбкой сказала она. – Я записала все это на счет СиСи. Думаю, что он расплатится за тебя.

Почувствовав на своей голове руку Джины, Мейсон вяло отстранил ее от себя:

– Все-таки, почему ты привезла меня именно сюда, а не в мою квартиру? – продолжал нудеть он. – У меня есть собственная крыша над головой.

Она обиженно вскочила с дивана:

– Все это так, конечно, Мейсон, однако ты забываешь о том, что я не тяжелоатлет, чтобы таскать тебя на плечах через весь город.

Мейсон вдруг застонал:

– Черт побери, как у меня трещит башка!

Джина усмехнулась:

– Ничего удивительного, видел бы ты себя вчера! Я тебя и из лифта-то еле вытащила. А потом уже здесь, в номере, ты вообще отказался идти дальше этого диванчика. Да, выглядишь ты неважно. Но я сейчас позабочусь об этом.

Мейсон лежал, уже уткнувшись лицом в подушку. Наружу торчал один его глаз и кусочек рта.

– А ты где спала? – едва слышно пробубнил он в подушку.

– Я спала в постели, – не вдаваясь в подробности, сказала Джина.

Покопавшись в сумочке, она вытащила оттуда коробку аспирина и протянула Мейсону две таблетки:

– На, выпей!

Мейсон с трудом оторвал голову от подушки, проглотил прямо с руки Джины протянутые ему таблетки и точно таким же образом запил их водой из стакана, который Джина держала в другой руке.

– Ну вот, тебе должно стать после этого полегче, – удовлетворенно сказала Джина.

Мейсон обессиленно рухнул головой в подушку. Джина сунула таблетки назад в сумочку и растерянно потопталась на месте. Мейсон очевидно не испытывал к ней не только влечения, но даже ни малейшего любопытства. Она объясняла это для себя его крайне тяжелым физическим состоянием и поэтому относилась к нему снисходительно. По ее мнению в их отношениях с Мейсоном все еще было впереди.

Тем не менее разговор не клеился, и смысла в дальнейшем своем пребывании в этом номере Джина не видела.

– Эй, Мейсон! – она подошла к нему и легонько тронула за плечо.

Он лежал, зарывшись головой в подушку, и на обращение Джины едва приподнял голову:

– Что такое? – ошалело пробормотал он. – Снова что-то случилось?

Она махнула рукой:

– Нет, я только хотела тебе сказать, что принесла свежую одежду, она лежит вон там.

Мейсон из последних сил повел глазами и увидел на столике аккуратно выглаженный костюм, белую рубашку и галстук. Мейсон не нашел в себе сил даже, чтобы сказать спасибо. Снова сунув руку в сумочку, Джина достала оттуда небольшую связку ключей:

– Кстати говоря, у тебя в квартире такой бедлам, – снисходительно заметила она. – Вот твои ключи.

С этими словами она бросила связку Мейсону, который вынужден был с огромным ущербом для себя шевельнуться на диване и приподнять руку. Ключи, разумеется, поймать ему не удалось. Опустив руку, он пошарил ею по полу, и, наконец, нащупав связку, на ощупь сунул ее в карман своего пиджака. Ничего не соображая, он пробормотал:

– Откуда у тебя ключи от моей квартиры?

Джина фыркнула:

– Если ты хочешь быть сейчас нормально одетым, то не должен задавать такие глупые вопросы. Ну да, мне пришлось взять твои ключи. Разве тебе это повредило?

Мейсон вдруг стал очумело хлопать глазами и из последних сил перевернулся. Лежа на спине, он сунул руку во внутренний карман пиджака и достал оттуда свой, крайне похудевший со вчерашнего дня, бумажник.

С комичной подозрительностью покосившись на Джину, он открыл бумажник и внимательно изучил его содержимое. Содержимого уже почти не было. Мейсон сунул бумажник обратно и стал удивленно таращиться на Джину. Правда, он не произнес ни слова, однако в глазах его читался немой укор. Джина горделиво вскинула голову:

– Будем считать, что я ничего этого не видела, – сказала она с легким налетом обиды.

Мейсон вдруг понял, что его подозрения относительно Джины в связи с исчезновением денег из его бумажника совершенно беспочвенны. Ей незачем было грабить его. С кряхтеньем, подобно старику, он сел на диване и пробормотал:

– Извини, Джина. Я просто подонок.

– Да ладно, – махнула она рукой. – Может быть ты… Хотя, какая разница: если ты меня подозреваешь в отношении исчезновения денег из твоего бумажника, то я тут ни при чем. Ты вчера порядком поиздержался.

Напрягшись, Мейсон смог приподняться с дивана. Хлопая себя по карманам, он пробурчал:

– Похоже, я действительно много выпил, совершенно ничего не помню. Что еще я делал вчера ночью?

Она обиженно надула губы:

– Ты слишком много говорил.

Он удивленно приподнял брови:

– Вот как! Интересно, и о чем я говорил? Она отвернулась:

– Ты говорил о своей любви.

– Интересно, с кем? – буркнул он. Джина не скрывала своей обиды:

– В основном, с Мэри. К сожалению, я не удостоилась твоего внимания, а в свое время представляла, что ты обращаешься ко мне.

Мейсон мрачно проигнорировал эти обращенные к нему с надеждой слова Джины. В воцарившейся тишине особенно явственно послышался стук в дверь. Джина пошла открывать:

– Наверное, это официант по поводу завтрака, – объяснила она по дороге. – Стоимость завтрака входит в оплату номера, поэтому я его заказала.

Она распахнула дверь и остолбенело застыла на пороге – перед ней стоял СиСи Кэпвелл, ее бывший муж. Возникла небольшая немая сцена, Джина хлопала глазами, не зная, что сказать. СиСи первым опомнился:

– Я могу пройти? – холодно спросил он. Джина молча отошла в сторону, пропуская СиСи в номер. Он направился к Мейсону, держа в руке свежий номер утренней газеты. Увидев отца, Мейсон почувствовал, как его ноги подкашиваются, и помимо своей воли он снова шлепнулся на диван. СиСи уверенным шагом подошел к сыну и швырнул на диван рядом с ним газету. Мейсон с отвращением, свойственным всякому страдающему с похмелья, уловил в воздухе запах свежей типографской краски.

– Ты принес мне программу телепередач? – мрачно пошутил он. – Спасибо, отец, я не собираюсь сегодня смотреть телевизор.

СиСи недовольно поморщился:

– Почитай статью, там, на первой странице.

Мейсон потянулся рукой к газете и, развернув ее, поднес к почти не видящим глазам. Все, что смог разобрать, был набранный крупным шрифтом заголовок: «Доктор признается в изнасиловании своей жены». Мейсон с почти полным равнодушием скользнул глазами по заголовку и, откинув голову, в изнеможении произнес:

– Как ты узнал, что я здесь?

СиСи стоял рядом с диваном, сунув руки в карманы брюк:

– Мне позвонили от портье, сказали, что ты занял номер.

С трудом закрыв рот после протяжного зевка, Мейсон спросил:

– А что, ты хочешь выставить меня отсюда? Ладно, если тебе так не нравится мое пребывание в номере твоей гостиницы, я не стану злоупотреблять твоим гостеприимством.

С огромным трудом ему снова удалось встать. Правда, сил на это было истрачено столько, что Мейсон едва мог ворочать языком.

СиСи осуждающе посмотрел на сына, однако не произнес ни слова. Он сверлил Мейсона таким пристальным взглядом, что Джина, стоявшая у двери, не выдержала:

– СиСи, оставь его в покое, пожалуйста! Это я во всем виновата, я привезла его сюда. Я догадываюсь, что ты подумал, когда увидел нас вдвоем.

Ченнинг-старший, не скрывая отвращения, отвернулся:

– Джина, зная тебя, я уже ничему не удивляюсь, – глухо произнес он.

Мейсон запустил ладонь в стоявшие на голове дыбом волосы и, почесав макушку, обратился к Джине:

– Ты не могла бы спуститься вниз?

Она метнула на него оскорбленный взгляд, в котором читалось явное нежелание уходить. Разумеется, Джину снедало жуткое любопытство, ей хотелось поприсутствовать при разговоре отца и сына, особенно в такой пикантной ситуации. Однако Мейсон настойчиво повторил:

– Джина, сходи вниз и позвони в мою контору, нет ли каких-нибудь сообщений для меня касательно моих служебных дел.

Подавив в себе жгучее желание подслушать под дверью, она вышла в коридор и направилась к лифту. Джина шагала по коридору, не замечая, что из-за угла вышла какая-то женщина в ослепительно белом платье и белых туфлях и, стараясь ступать как можно более осторожно, направилась следом за ней.

Когда Джина вышла из номера, и Мейсон остался наедине с отцом, СиСи с подозрением спросил:

– Что она здесь делает?

Мейсон, отряхивая измятый пиджак и брюки, пробурчал:

– Не знаю, она, по-моему, собирается стать моим ангелом-хранителем. Не понимаю, что ее сюда тянет, но, по-моему, она пытается стать мне чем-то вроде второй матери.

СиСи подчеркнуто равнодушно произнес:

– Да уж, представляю себе, какой из нее ангел-хранитель, она бы лучше за собой следила.

Мейсон кое-как доплелся до углового столика, на котором стояли графины с обыкновенной водопроводной водой и налил себе стакан.

Из СиСи был неважный конспиратор – Мейсон сразу понял, что отцу от него что-то надо.

Ченнинг-старший с независимым видом прохаживался по номеру, засунув руки в карманы брюк, но глазами он непрерывно следил за сыном. Когда Мейсон стал жадно глотать воду, СиСи подошел к нему и как бы между прочим спросил:

– Что, много выпил вчера?

Мейсон с громадным удовольствием выпил стакан воды и налил себе новый. Обернувшись к отцу, он осипшим внезапно голосом, сказал:

– А ты что, только сейчас это заметил? Наверное, по-твоему, я очень хорошо вчера выглядел, если ты только сейчас узнал об этом.

СиСи пожал плечами.

– Да нет, выглядишь ты, действительно, не важно, это сразу видно. Ну ладно, я просто так спросил.

Мейсон наконец-то утолил свою жажду и шумно вздохнул.

– Отец, ты не перестаешь удивлять меня. Сначала ты заявляешь, что я становлюсь похожим на тебя, потом приходишь ко мне и говоришь, что тебе ничего не нужно. Я никогда в жизни не припомню ни одного случая, когда бы ты спрашивал что-нибудь просто так, из обыкновенного любопытства. Так не бывает, отец. Лучше признайся, что ты хочешь от меня. Может я смогу тебе чем-то помочь. Хотя… – он махнул рукой и не слишком твердой походкой направился к дивану.

СиСи бросил едва заметный взгляд на сына, но в этом взгляде чувствовалась некоторая доля уважения.

– Да, я хотел сказать тебе, что Марк Маккормик подтвердил в полиции свое признание. Так что теперь обвинение будет чистой проформой. Передал бы ты это дело кому-нибудь другому.

Тяжело дыша, Мейсон уселся на диван. Было видно, что ему по-прежнему не дают покоя следствия сильного алкогольного опьянения. Смахнув со лба капельки проступившего пота, он сказал:

– Посмотрим, вообще-то я подумывал взять отпуск.

СиСи согласно кивнул.

– Хорошая мысль.

Но Мейсон не был настроен так дружелюбно к отцу, как это казалось со стороны.

– Что, хочешь поскорее избавиться от меня? – уныло спросил он. – Я действую тебе на нервы?

СиСи удивленно посмотрел на сына.

– Я ничего такого не имел в виду.

– Я собираюсь уйти в отпуск потому, что у меня есть важные, срочные дела.

– Интересно, какие же?

Мейсон устало прикрыл глаза рукой.

– Я хочу возбудить несколько гражданских исков, но не могу сделать этого, пока являюсь помощником окружного прокурора.

СиСи задумчиво прошелся по комнате.

– Я не хочу тебя ни о чем уговаривать, – сказал он, – но неужели ты думаешь, что это разумно?

Мейсон хмыкнул.

– В таком случае, мы проверим это в суде. Можешь начинать массовую мобилизацию своих юристов.

СиСи довольно самоуверенно ответил:

– Хорошо, я именно так и поступлю.

Мейсон вскинул голову:

– Отец, я могу судиться с тобой годами.

СиСи подошел поближе к дивану, на котором, держа трещавшую от напряжения голову руками, сидел Мейсон.

– Знаешь, – с некоторым сожалением сказал СиСи, – я думал, что после разборки с Марком Маккормиком ты немного успокоишься. Я даже выписал чек на два миллиона долларов матери Мэри, – с этими словами он достал из внутреннего кармана пиджака узкий голубой конверт, запечатанный фирменной печатью СиСи Кэпвелла.

– Я хотел бы, чтобы именно ты отдал этот чек матери Мэри.

Мейсон без тени сомнения отрицательно помотал головой:

– Тебе не откажешь в изобретательности, отец. Ловкий ход. Однако, мы не сможем с тобой ни о чем договориться.

– Вот как?

– Отец, я обещаю, у тебя не будет спокойной жизни, – хмуро сказал Мейсон.

СиСи не терял хладнокровия.

– Думаю, что сон из-за этого я не потеряю, – спокойно ответил он. – Сеть открыли, страховые кампании справятся без меня, но оценивать жизнь Мэри в долларах мне противно, – он сделал нажим на последних словах, словно намекая на то, что Мейсон занимается этим делом исключительно из-за денег.

Мейсон мрачно посмотрел на отца.

– Я не за это борюсь. И об этом должно быть известно лучше всех именно тебе, а не кому-нибудь другому.

СиСи спокойно согласился.

– Да, я знаю. Трудно, наверное, постоянно поддерживать в себе злобу. Силы уходят, раны заживают, нужны свежие. Судебные дела, которые тебе не выиграть… Ты думаешь, что поступаешь правильно?

Мейсон скривился в болезненной улыбке.

– Какая проницательность, папа. С каких это пор ты решил рядиться в тогу миротворца? Ведь твоим любимым блюдом всегда была месть.

СиСи почувствовал, что его начинает раздражать ершистость и задиристость Мейсона. Он даже немного занервничал.

– Ты хочешь сказать, что завидуешь мне? – с ответной злостью произнес Ченнинг-старший. – Я знаю, что я никогда не был для тебя рыцарем, но я хочу чтобы родители Мэри взяли эти деньги, и еще одно…

Мейсон с удивлением посмотрел на отца:

– Это еще не все?

– Да, – кивнул СиСи, – в доме пустует дюжина комнат после того, как Тэд уехал, полдома освободилось. Я хочу, чтобы ты вернулся к нам. Можешь выбрать любую. Я так хочу.

– Отец, ты приглашаешь вернуться в свой дом? – изумленно переспросил Мейсон.

Джулия Уэйнрайт встретилась со своей двоюродной сестрой Августой Локридж в ресторане «Ориент Экспресс». Августа, как обычно, завтракала. Она сидела за столом в гордом одиночестве. Увидев появившуюся в зале Джулию, Августа сделала ей знак рукой и подозвала к своему столику.

– Привет, – сказала Джулия, усаживаясь за столик, напротив Августы. – Как поживаешь?

Августа налила в стакан себе апельсиновый сок.

– У меня-то все нормально, – сказала она. – А вот твое появление здесь для меня удивительно. Слава богу, что Мейсон не содрал с тебя живьем шкуру.

Джулия устроилась поудобнее.

– Криминальная сторона дела меня не интересует, я знаю, что выиграю, – уверенно сказала она. – Но вот огласка. Ее тоже придется пережить.

Августа озабоченно посмотрела на Джулию.

– Ты не можешь так рисковать своей карьерой, тебе слишком тяжело это все далось, чтобы сейчас вот так все это пустить под откос.

Джулия тяжело вздохнула.

– Но ведь еще не все потеряно.

Августа наклонилась заговорчески над столом.

– Джулия, я решила тебе помочь, – театральным шепотом произнесла она. – Клянусь, что тебе это понравится.

Джулия скептически усмехнулась.

– Интересно, чем ты можешь помочь мне в судебном деле, которое Мейсон намеривается возбудить против меня?

– Подожди секундочку, – хитро улыбнулась Августа.

Она полезла в сумочку и достала оттуда сложенный пополам лист плотной бумаги.

– Теперь у тебя есть вот это, – сказала она с удовлетворенной улыбкой.

– Что это? – с любопытством спросила Джулия. Августа помахала листком у нее перед носом.