Текст книги "Санта-Барбара 4"

Автор книги: Александра Полстон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 31 страниц)

Круз проводил жену взглядом, полным сожаления и подошел к помощнику.

– Ну, что, – спросил Пол, складывая газету пополам, – получил разрешение у жены?

В его голосе слышалась насмешка. Круз посмотрел на помощника таким строгим взглядом, что тот мгновенно был вынужден состроить на лице серьезную мину.

– Ну, ладно, не обижайся, – примирительным тоном сказал он.

Круз махнул рукой.

– Да ладно, я и сам прекрасно понимаю, что мои служебные обязанности с каждым днем входят во большее противоречие с семейным долгом. Но, к сожалению, я ничего не могу поделать. Ты же сам видишь, что происходит вокруг. Эти дела с незаконным проникновением из Мексики иммигрантов… к тому же, я по-прежнему думаю, что кто-то из высоких сфер покровительствует контрабандистам живого товара…

Круз вдруг умолку увидев пристальный взгляд Пола, обращенный на его собственное лицо.

– Погоди-ка минутку, – озабоченно произнес Уитни.

– А что такое?

Вместо ответа Пол рассмеялся.

– Ну, что такое? – снова обеспокоенно произнес Кастильо. – Почему ты смеешься?

Круз принялся растерянно рассматривать свой костюм и ощупывать лицо руками, будто опасался выскочившего фурункула.

– Просто у тебя половина лица измазана губной помадой.

Круз мгновенно вытер лицо тыльной стороной ладони.

– Черт возьми, – беззлобно выругался он. – Нашел над чем смеяться. И, что, по-твоему, в этом смешного?

Тот пожал плечами.

– Брось, Круз, я просто пытаюсь расслабиться перед трудной сменой. Знаешь, как спортсмены расслабляются перед ответственным матчем?

– Как?

– Они издеваются друг над другом. Ну, знаешь, подкладывают в обувь пакетики с рыбным желе, которые взрываются, разогревают банки с кока-колой так, чтобы жидкость фонтаном била, ну, и так далее… Вот и я – просто развлекаюсь.

Круз еще раз оглянулся на дом, за дверью которого исчезла Сантана.

– А тебе нравятся ночные дежурства? – спросил его Пол.

– Да, всю жизнь мечтал о том, чтобы шляться ночами напролет по всяким злачным местам и выискивать неизвестно что, – мрачно ответил Кастильо. – Особенно мне нравится сидеть в машине до утра с одним-единственным гамбургером и следить за тем, как какой-нибудь урод развлекается в уютной квартирке с парочкой курочек.

Пол рассмеялся, оценив юмор.

– Вот этого добра я могу предложить тебе сколько угодно. Думаю, что именно такая работенка ожидает нас с тобой сегодня. Ну, что, поехали!

Круз озабоченно оглянулся.

– А ты сегодня на машине?

– Да, разумеется. Я поставил ее здесь неподалеку, у соседнего квартала. Я не хотел слишком светиться

Кастильо улыбнулся.

– Ну, конечно, – саркастически произнес он. – Стоишь здесь под включенным фонарем возле телефонной будки, словно Обелиск Независимости в чистом поле, и думаешь, что не привлекаешь внимания со стороны!

– Я изображал обычного прохожего, – рассмеялся Пол. – Такого, которому срочно надо позвонить, но некому…

Крузу пришлась по вкусу шутка помощника и они вместе расхохотались.

– Ну ладно, сейчас поедем, – сказал Круз копошась в кармане. – Мне только нужно позвонить в участок, узнать о последних сообщениях. Черт, куда же мелочь?

Дожидаясь пока Круз разберется с монетами. Пол развернул газету и сказал:

– Послушай, какое занятное объявление я здесь прочитал.

– А что это за газетенка у тебя здесь? – полюбопытствовал Круз. – Я и не видел-то такой никогда.

Уитни беззаботно махнул рукой.

– Так, местный таблоид. Такие газеты изредка подбрасывают в почтовые ящики бесплатно. Ну, знаешь такой известный рекламный трюк… Один раз клюнешь, потом может быть надумаешь стать регулярным читателем. Кстати, я не могу сказать, что это совершенно бесполезное издание. Нет, тут кое-что есть. Вот, например, слушай.

Пол улыбнулся и, облизнув свои пухлые губы, зачитал:

– Требуется привлекательный самец для встреч с особью женского пола. Должен любить диких животных и необычных рептилий.

Он поднял голову и с улыбкой посмотрел на Круза.

– Ну как? Тебе нравится? Представляю, что за женщина дала это объявление. Наверное, такая же дикая, как те животные и рептилии, которых она любит. Может быть, у нее дома целый зоопарк как у Майкла Джексона? Удавы, питоны, обезьяны, ламы…

Круз без особого энтузиазма воспринял это сообщение Уитни. Озабоченно порывшись в карманах, он произнес:

– Оторвись на минутку. У тебя не найдется пара монет?

Пол полез в карман и достал оттуда двадцати пяти центовую монету.

– Четвертака хватит?

– Хватит, – улыбнулся Круз. – Торжественно обещаю, что отдам с первой же получки.

– Я слышу это уже не в первый раз, – рассмеялся Пол. – Ты всегда обещаешь мне вернуть, а потом…

С этими словами Пол безнадежно махнул рукой.

– Ладно, ладно. Не бурчи.

Круз бросил в прорезь телефона-автомата монетку и набрал номер полицейского участка. Нажимая на кнопки с цифрами он сказал

– Если ты хочешь найти себе женщину, внимательнее посмотри по сторонам, вой их сколько ходит по улицам. А рыться в этом мусоре – последнее дело. Нарвешься на что-нибудь такое, после чего никакие врачи не помогут.

– Посмотри по сторонам… – недовольно проворчал Пол. – Где и когда мне это делать?

– Ну ты же целыми часами болтаешься по улице, перелистывая дешевые газетенки, – пошутил Круз.

– Да, тебе легко говорить…

– Старик, последние пять недель я не успеваю уснуть как следует.

Наконец, Круз услышал в трубке голос дежурного полицейского:

– Сержант Нортон слушает.

– Это полицейский инспектор Круз Кастильо, есть какие-нибудь сообщения для меня?

– Нет, ничего не поступало.

– Ладно, – Круз повесил трубку и вышел из телефонной будки. – Наверное, пора ехать.

– Ну, что ж, пора так пора, – сказал Пол, складывая газету.

Круз вдруг на полдороги остановился и озабоченно хлопнул себя ладонью по лбу.

– Черт побери!

– Что такое? – обернулся Пол.

Подожди одну минуту, я на всякий случай проверю свой автоответчик.

– Что, опять четвертак требуется? – с притворным возмущением произнес Уитни. – Так на тебя никакой зарплаты не напасешься. Завтра же поставлю вопрос перед руководством полицейского участка Санта-Барбары о том, чтобы мне повысили жалование. А еще пожалуюсь, что ты обдираешь своих подчиненных как липку, прикрываясь служебной необходимостью.

– Я же уже сказал, что верну все с первой же зарплаты, в двойном размере, целый доллар.

– Держи.

Круз вернулся к телефону-автомату и еще раз набрал номер, теперь уже собственного телефона. Услышав в трубке длинный гудок, он приставил к микрофону небольшое устройство с записанным на него звуковым кодом включения автоответчика.

Спустя несколько секунд он услышал характерный щелчок и знакомый голос:

– Это Иден. Я сейчас нахожусь на Рэдблафф-Роуд, 925. У старого гаража. Здесь что-то происходит. Приезжай срочно.

Пол увидел как лицо его начальника помрачнело. Когда Круз повесил трубку, Уитни обеспокоенно спросил:

– Ну, что, что-то произошло?

– Старик, Иден в опасности, – сказал Кастильо. – Рэдблафф-Роуд, девятьсот сколько-то, там старый гараж… Поехали.

Они быстрым шагом направились к машине.

СиСи Кэпвелл находился у себя в гостиной, когда раздался звонок в дверь. Поскольку Розы поблизости не было видно, он решил открыть сам.

Это был посыльный почтовой службы с узким голубым конвертом в руке.

– Мистер СиСи Кэпвелл?

– Да, это я.

– Вам срочное заказное письмо. Просили передать лично в руки.

Посыльный протянул конверт СиСи.

– Спасибо.

Закрыв дверь за посыльным, Кэпвелл-старший с любопытством повертел конверт перед глазами. Кроме надписи «СиСи Кэпвеллу», на конверте ничего не было. Вытащив вложенный внутрь листок бумаги, СиСи прочитал вслух:

Я зайду к тебе вечером, в десять. Будь один. Это очень важно. Мейсон.

СиСи сунул письмо назад в конверт, зажал его в руке и задумчиво прошелся по комнате. Интересно, что у него на уме, у Мейсона? В последнее время его сын выглядит очень плохо. Очевидно, смерть Мэри оказала на него очень сильное впечатление. Мейсон совершенно перестал следить за собой, не показывался в доме отца, даже не звонил…

Правда, СиСи не мог не отметить одну важную – может быть, самую важную для себя – деталь. Если раньше, в любой мало-мальски серьезной ситуации, Мейсон начинал бросаться в беспробудное пьянство – он просто пил, не просыхая – то сейчас, после смерти Мэри, он практически не брал в рот спиртного. Об этом все вокруг говорили в один голос.

СиСи привык безоговорочно верить только самому себе, а потому несколько скептически воспринимал слова других. Но на этот раз у него не было причин не верить, например, Софии.

То, что Мейсон не ушел в запой, было для СиСи тем более удивительно, что Кэпвелл-старший и сам тяжело переживал смерть Мэри, которая была для него не просто близким человеком, но чем-то большим, может быть, даже более родным существом, чем Мейсон.

То, что происходило с сыном, волновало СиСи. В последнее время он начал – возможно, в связи с возрастом и наступившей мудростью – более внимательно относиться к родным и близким. Что-то теплое проснулось в нем по отношению к Мейсону. СиСи ощущал какой-то неоплаченный долг перед всеми членами своей семьи.

Наверное, наступило время возмещать то, что он не сделал, чего недодал. Сознание тяжести этих невыплаченных долгов начинало временами сильно угнетать его. Именно поэтому СиСи старался сблизиться с Софией.

На очереди были остальные члены многочисленного клана Кэпвеллов. Первым из них для СиСи был Мейсон – не только потому, что тот перенес такой тяжелый удар, но и потому, что именно к Мейсону он был особенно строг и, надо признать, несправедливо требователен всю жизнь.

Сейчас, когда ему особенно тяжело, СиСи должен прийти на помощь сыну. Если не сделать этого, он вряд ли сможет оправдаться перед собой…

Поскольку Мейсон захотел встретиться сам, СиСи должен принять его. Ну, а уж как сложится разговор и что из этого получится, будет зависеть от них самих, от того, насколько терпимыми они будут друг к другу, насколько захотят понять и приблизиться… даже несмотря на все то тяжелое, что было между ними раньше…

Их должна объединить и сблизить смерть Мэри, как ни тяжело об этом думать. Они должны обо всем забыть и шагнуть навстречу друг другу. СиСи был готов к такому шагу. Готов ли к нему Мейсон? Сможет ли он простить отцу все те обиды и оскорбления, которые тот нанес ему?

Все эти вопросы громоздились в голове СиСи, не находя ответа. Все прояснится только тогда, когда Мейсон придет в этот дом. СиСи взглянул на часы, было начало десятого. До встречи оставалось еще около часа.

Интересно, а где Мейсон сейчас? СиСи подошел к окну и задумчиво посмотрел на покрытый вечерней тьмой город. Где-то там, в переплетении улиц, за какими-то стенами находятся такие близкие Кэпвеллу-старшему и в то же самое время такие далекие от него люди: София, Мейсон, Тэд, Келли, Иден…

Было уже начало десятого, когда Джулия вошла в здание городского суда. Дежуривший внизу охранник, увидев ее, вопросительно приподнялся на своем месте.

– Мисс Уэйнрайт? В такой поздний час? Я не могу чем-то помочь вам? Сейчас в здании суда никого нет. Что вас интересует?

Она несколько смущенно опустила глаза.

– Прошу прощения за беспокойство, но я забыла кое-что в зале суда. Это очень важные документы. Они нужны мне прямо сейчас Охранник вежливо кивнул.

– Ну, разумеется. Там открыто. Сейчас я зажгу свет в коридоре. Не смею вас больше задерживать, мисс Уэйнрайт.

Он уселся на место. Джулия медленно прошла по пустому коридору и остановилась перед тяжелой дубовой дверью в зал суда.

Несколько мгновений она нерешительно топталась у порога, затем осторожно повернула ручку и, потянув на себя увесистую дверь, осторожно заглянула внутрь.

Здесь было темно. Лишь блики света из коридора, проникшие через полуоткрытую дверь, падали в просторное помещение, уставленное скамьями для публики и столами для остальных участников суда. Джулия не услышала ни единого звука.

– Мейсон! – позвала она.

Несколько мгновений спустя она вздрогнула от страха, услышав в почти театральной зловещей тишине знакомый голос.

– Здравствуй, Джулия. Если тебе не тяжело, включи свет. Я хотел бы видеть тебя в этот вечер.

Она прошла к стенке и, пошарив по ней рукой, нащупала выключатель. Теперь, когда помещение было освещено, она увидела перед собой, Мейсона.

Он сидел в судейском кресле с усталым видом, подперев голову рукой.

– Присаживайся, – тихо произнес он. Джулия беспокойно огляделась по сторонам и сделала шаг навстречу.

– Сначала скажи, что все это значит, Мейсон? – настороженно спросила она.

Взгляд его карих глаз был таким холодным и неумолимо жестоким, что она почувствовала, как по ее коже пробежала мелкая дрожь. За всей этой театральной таинственностью явно скрывалось что-то недоброе.

– Пришел день Страшного Суда, Джулия, – угрюмо произнес он. – Пришло то время, когда каждому воздается за его поступки.

С этими словами Мейсон взмахнул судейским молотком и резко ударил им по столу. Звук удара гулким эхом разнесся по пустому залу.

Джулия растерянно теребила в руках сумочку. Глаза ее были полны недоумения и возмущения.

– О чем ты говоришь, Мейсон? Какой Страшный Суд? Что все это означает?

– Настал твой Судный день, Джулия, – с мрачной торжественностью произнес он. – Приготовься к тому, что сейчас тебе придется отвечать. Еще никто не смог избежать божьей кары.

После торжественного обеда в закрытом на ремонт кафе Перл решил, что здесь больше не стоит задерживаться. После того, как сработала пожарная сигнализация, оставаться здесь больше не стоит. Их могли обнаружить в любую минуту.

Пятерка беглецов направилась к выходу из кафе следом за своим предводителем.

– Куда мы отправляемся, мистер Президент? – спросил Myр испуганным тоном, когда Перл повел их за собой.

– Скоро увидите, – загадочно улыбаясь, ответил тот. – Вам обязательно понравится.

– А разве нам еще не пора назад, в больницу доктора Роулингса? – спросила Келли. – По-моему, мы уже достаточно времени провели за ее стенами. Нас, наверное, уже разыскивают?

Перл махнул рукой.

– Успокойтесь, вечер еще не закончился. Я покажу вам еще кое-что интересное. Такого, клянусь своей больничной пижамой, вы еще не видели. К тому же, это совсем недалеко отсюда. Кто знает, будет ли у нас такая возможность…

– А, что – это еще одна военно-морская база, господин Президент? – заинтересованно промолвил Оуэн Мур. – На той базе, где мы только что были, мне очень понравилось.

Перл похлопал его по плечу.

– Мой преданный вице-президент, спешу известить тебя о том, что на сей раз мы побываем на базе развлечений. Там все смогут найти себе игры и занятия по душе. Кроме бывшего президента Линдона Джонсона, никто не знает о местонахождении этой сверхсекретной базы. Поэтому, – Перл сделал заговорщицкий вид а прижал палец к губам, – обо воем, что увидите – молчок! Иначе туда будут наведываться все, кому не день. А, если про базу станет известно кубинцам или, того хуже, Ким Ир Сену, с развлечениями нам прядется распрощаться. Она привезут туда свои ракеты и без разрешения больше никто не попадет туда.

– Ракеты? – перепугано прошептал Джимми Бейкер. – А откуда у них ракеты? Они тоже покупают их у большевиков!

Перл состроил страшное лицо.

– Да. У большевиков много ракет, танков и самолетов. Если мы не позаботимся о нашей национальной безопасности, они окружат нас частоколом ракет и затопчут своими вонючими танками наши аккуратные газоны. Представляете, во что тогда превратится лужайка возле моего любимого Белого Дома? Все дороги будут разбиты гусеницами танков, а казаки с шашками порубят все пальмы в Голливуде.

Глаза спутников Перла вылезли на лоб.

– А зачем им нужен Голливуд? – ошалело глядя на него, спросил Мур. – Они хотят завладеть классикой нашего кино?

– Да, именно это им и нужно. А, кроме того, они будут снимать там фильмы про своих вождей, – продолжал стращать спутников Перл. Эта игра забавляла его и позволяла отвлечься от довольно невеселых мыслей, иных с необходимостью возвращаться в клинику доктора Роулингса. – Представляете себе, они заставят Стивена Спилберга снимать многосерийный телесериал, посвященный жизни какого-нибудь заброшенного, занесенного снегом городка в Сибири. Главными действующими лицами там будет большое семейство большевистского чиновника – властный отец с большими связями в местных колхозах…

– А что такое – колхоз? – удивленно спросил Мур. – Это индустриальный монстр? Что-то вроде «Кэпвелл Энтерпрайзес»?

– Нет, это еще больше, – серьезно ответил Перл.

– А что может быть больше «Кэпвелл Энтерпрайзес»? – не успокаивался Оуэн.

Перл на мгновение задумался. Как-то раньше это не приходило ему в голову. Действительно, как можно объяснить такому человеку, как Мур, что может быть больше, чем империя Кэпвеллов – в масштабах Санта-Барбары? Так и не найдя ответа, Перл махнул рукой и сказал:

– Больше, чем «Кэпвелл Энтерпрайзес», бывают только колхозы.

Мур пораженно кивнул.

– Я понял, господин Президент. Это военно-космические конгломераты вместе с сетями закусочных быстрого обслуживания.

Перл одобрительно похлопал его по плечу.

– Господин вице-президент, я горжусь тем, что выбрал вас на эту должность. Вы проявляете чудеса интеллекта. Так вот, я продолжу. Сын чиновника в этой семье идет наперекор отцу – он становится укротителем медведей и выступает на площади перед местным отделением коммунистической партии, раздражая отца и бросая ему вызов. Дочь поступает еще хуже – она связывается с чудом уцелевшим в лагерях священником и собирается стать монашкой. За это отец определяет ее на лечение в психиатрическую клинику, где единственное лекарство – водка. Чем больше провинился пациент, тем меньше водки получает. Девушку подвергают там ужасным мукам, заставляя отвыкать от любимого напитка за любую, даже самую мелкую провинность

Келли с улыбкой слушали вдохновенную болтовню Перла, которого ее спутники слушали с широко открытыми ртами.

– А еще одни, младший сын глинного героя, решил вместо предложенной ему невесты – дочери вице-президента колхоза – выбрать себе в жены дочь простого торговца мясом. Они уходят жить в маленький до посреди тундры – так у имя называется местность круг поселений. Там живут только медведя и казаки.

– Какой ужас! – прошептал Бейкер, прикрыв изумления рукой рот.

– А в качестве материала для пейзажей они будут использовать нашу Аляску, – продолжал Перл. – Увезут все декорации с наших студий на Север и тогда нам будет не с чем играть. Так что, друзья мои, пока нам не метают, идемте развлекаться!

– Конечно – в один голос завопили спутника Перла. – Немедленно!

– Нам там будет хорошо! – воскликнул Перл, шагая вперед. – Вы не разочаруетесь в своем президенте! Президент вас не подведет!

Так оно и случилось на самом деле. Когда Перл закрыл дверь за своими гостями, первые несколько минут они стояли в немом оцепенении. Такого количества игрушек и всяких забавных штук ни одному из них не приходилось видеть никогда в своей жизни.

Гигантские сверкающие шары, пенопластовые кубы и таблетки, леденцы фантастических размеров и форм, безумные формы и размеры других предметов привели спутников Перла в такой неописуемый восторг, что они спустя несколько минут, позабыв обо всем, бросились играть с этими вещами, словно дети, которых несколько месяцев держали взаперти.

Вначале, как и водится, они осыпали друг друга блестящими конфетти, затем стали примерять разнообразные наряды и платья, которые Элис обнаружила в большом шкафу. Потом каждый занялся тем, что больше всего интересовало именно его.

Оуэн Мур восторженно крутил стрелки огромных часов, которые стояли у стены. Джимми Бейкер с фантастических размеров леденцом бегал по комнате, выставив его перед собой как бревно-таран древних воинов, штурмовавших какую-нибудь неприступную крепость.

Элис взобралась на гигантского деревянного конька, словно снятого с неимоверно громадной детской карусели.

Перл и Келли сидели в стороне, с улыбками наблюдая за тем, как веселятся их спутники. Он повесил ей на шею украшения из золоченых свитых узлом капроновых нитей.

– Перл, я должна сказать тебе огромное спасибо, – наконец, горячо промолвила она. – Ты столько для нас сделал.

Он беззаботно махнул рукой.

– Ты мне ничего не должна. Ты только посмотри на их лица. Я никогда не видел таких радостных, радующихся людей… Да ты только посмотри, как радуется Оуэн!

Тем временем Мур, усевшись на табуретку возле гигантских настенных часов, медленно передвигал стрелки и качая головой повторял:

– Тик-так, тик-так…

– Кстати говоря, – сказал Перл, – пусть они сейчас развлекаются, а я хотел рассказать тебе о нескольких странных случаях, о которых прочитал в архивах доктора Роулингса. И касаются они именно часов. Устраивайся поудобнее Келли.

С этими словами Перл усадил девушку на свою шикарную кровать в виде сердца, подложил ей под спину атласную подушку и разлегся рядом, глядя в потолок.

– Это будет очень любопытно, – сказала Келли. – Рассказывай.

– Конечно, я не буду знакомить тебя с медицинскими подробностями. Просто так, в двух словах.

– Я слушаю. Рассказывай.

– Между прочим, я уже не раз слышал об этом явлении, хотя оно известно лишь, наверное, узкому кругу специалистов. Однако, это довольно распространенная штука. Этот феномен можно называть по-разному: «синдром часов», «фатальная пульсация», а иногда просто «тик-так». Сразу оговорюсь, это ничего общего не имеет со старинной легендой. Ты ее, наверное, знаешь. Эта легенда гласит, что чаем останавливаются в момент смерти своего хозяина, даже если находятся от него на большом расстоянии. «Тик-так» обычно пророчит несчастье, но в некоторых случаях, как ты увидишь дальше он оказался предвестником удачи.

Я прочитал один довольно подробный отчет, который рассказывал о девушке, жившей далеко отсюда, в штате Монтана. Произошло это много лет назад, когда ей едва исполнилось пятнадцать лет и она училась в школе. Судя по истории болезни, она была девочкой очень чувствительной, но и чрезвычайно уравновешенной. Очевидно, это тоже сыграло свою роль в тех событиях, которые произошли с ней.

Будучи совершенно здоровой девочкой, Энн – назовем ее так – имела обыкновение ложиться в постель не позже десяти и почти мгновенно засыпала. У нее была отдельная комната рядом с родительской спальней, а два младших брата занимали другую, более удаленную, в конце коридора. Словом, старый добротный дом, типичное жилище провинциального обывателя.

Обычно, Энн спокойно спала всю ночь. Но однажды, спустя примерно час после того, как она заснула, то есть около одиннадцати, ее разбудило «ощущение смутного беспокойства». В глубокой тишине, совсем рядом с кроватью отчетливо слышались размеренные удары, напоминавшие качание маятника.

Сначала Энн подумала, что это тикают ее ручные часики на комоде: в ночное время шумы в доме необычайно усиливаются, вся мебель как бы служит им резонатором и даже ручные часики порой производят неимоверный грохот. Но они в тот момент лежали в другом углу комнаты на мягком диванчике, в котором уж никак не мог возникнуть такой мощный резонанс.

Других часов в комнате не было, а настенных с маятником – и во всем доме. К тому же удары звучали так гулко, что само собой отпадало предположение, будто источник их находится выше или ниже этажом.

Ошеломленная Энн включила свет и стала искать, откуда же могут исходить эти звуки, напоминающие удары маятника, только еще более гулкие и раздражающие.

Она поднялась с кровати и стала ходить по комнате, все больше убеждаясь, что навязчивое «тик-так» перемещается вместе с ней. Неужели кошмар или галлюцинации? Девочка испугалась, разбудила мать. Но и та явственно расслышала тиканье, казалось, доносящееся откуда-то из-за спины девочки.

Они обшарили всю комнату, но не нашли никакого объяснения этому странному явлению. Больше всего настораживало то, что непонятные звуки следовали за девочкой повсюду – из спальни в коридор, из коридора в столовую – в остальных же местах царила привычная тишина.

Мать и дочь испугались. Решили разбудить отца. Он спросонок что-то проворчал о назойливых женский причудах, но, едва услышал загадочное «тик-так», тоже вылез из постели и почти целый час участвовал в поисках.

В конце концов, не в силах бороться со сном, он оставил жену и дочь в тревоге, а сам с головой накрылся одеялом и снова предался законному отдыху.

А те все никак не могли успокоиться – осматривали мебель, ящики, чуланы, весь дом – назойливое «тик-так» по-прежнему следовало за девочкой из комнаты в комнату.

В шесть зазвонил будильник, а мать и дочь все еще были на ногах, они измучились и уже не знали, что и думать. Пытка продол жалась.

Шесть! Над контурами крыш забрезжил рассвет.

Потом взошло солнце. С первым робким лучом, проникшим в дом, тиканье, наконец, оборвалось – наступила тишина.

На следующий день, в три часа пополудни недалеко от дома, Энн, переходя улицу, попала под пикап и больше месяца находилась между жизнью и смертью.

Об этом говорило весьма подробное – там было больше двадцати машинописных страниц – свидетельство ныне здравствующей матери и умершего пару лет назад отца.

Досье доктора Роулингса насчитывало несколько таких отчетов. Правда, в большинстве своем довольно сжатых. Во всех упоминался некий ритмичный звук необъяснимого происхождения (кто-то слышал не «тик-так», а, например, падение капель) – и всякий раз на следующий день происходило что-либо из ряда вон выходящее.

Изматывающее тиканье маятника, похожее на часы, например, нарушило ночную тишину на горнолыжной базе в штате Вермонт, откуда на рассвете отправились покорять отвесную скалу под названием Выше-Крыши двое юных жителей Вирджинии, которым не суждено было вернуться.

По свидетельству шофера, «тик-так» всю дорогу сопровождало направляющегося по делам в Окленд судовладельца из Оренога; спустя день там же на улице Оушен-бульвар его сразил инфаркт.

В одном из домой Сан-Франциско, как рассказывал один уцелевший после сильного землетрясения, которое там случилось, накануне ночью слышалось поистине оглушительное «тик-так»…

– Невероятно, – с выражением безграничного удивления на лице прошептала Келли. – Мне уже начинает казаться, что его происходило и со мной. По-моему, я тоже когда-то слышала громкий стук часов в своей палате. Ты думаешь, это может привести к какому-нибудь несчастному случаю?

– Не знаю… – задумчиво протянул Перл. – К счастью, я прочитал там и о положительных, правда еще более странных случаях. Например, там было письмо коллеги доктора Роулингса, тоже психиатра. Он писал, что таинственные ночные часы тикали именно перед тем, как на него совершенно неожиданно свалилось назначение на пост директора престижной клиники, о котором он и мечтать не смел.

– Еще один случай касался на редкость удачного замужества какой-то театральной статистки. А вот еще! – Перл рассмеялся. – Там была даже безграмотная исповедь ныне могущественной и всемирно знаменитой законодательницы мод и косметики…

Келли выпучила глаза.

– Неужели, ты имеешь в виду…

От ошеломляющей догадки она даже не смогла вымолвить имя, которое можно найти в любом модном журнале.

– Я не могу сказать, точно она это или не она написала это письмо, но, судя по пометкам, оставленным на полях письма доктором Роулингсом, речь идет именно о той, о ком ты подумала.

– И что же там было написано? – Келли сгорала от безумного любопытства.

Перл улыбнулся.

– Не стану рассказывать подробности, но вкратце это выглядит так. Дело было довольно давно, когда она была еще нищей и безвестной. Властное «тик-так» преследовало ее всю ночь, в то время как она, отчаявшаяся, всеми покинутая, в комнате убогого пансиона где-то в Аризоне уже готова была покончить счеты с жизнью. Но не прошло и суток, как случайная встреча с молодым юрисконсультом крупной фирмы готового платья, открыла перед ней блестящие перспективы. Вот так-то…

– Да, – пораженно протянула Келли. – Перл, ты настоящая кладезь, ты так много знаешь, столько испытал в своей жизни…

– Да, – односложно подтвердил он. – Испытать мне пришлось действительно немало» как, впрочем, думаю Я тебе.

Келли на мгновение задумалась.

– Со мной, наверное, действительно происходило много всякого. Однако, честно говоря. Перл, я почти ничего этого не помню. Я хорошо помню только то, что со мной случалось в этой клинике,

– Тебе, наверное, тоже есть о чем рассказать.

Она пожала плечами.

– Не знаю, будет Ли тебе это интересно. Все это, в основном, неприятные вещи.

– Если ты хочешь выговориться, – пожал плечами Перл, – то валяй… Я готов слушать тебя хоть до утра, а наши спутники пусть пока наслаждаются жизнью.

– Ты знаешь, – задумчиво сказала Келли глядя на веселящихся спутников, – глядя, как они наслаждаются жизнью, я почему-то думаю о смерти.

– Действительно странно. Почему? – удивился Перл.

Келли пожала плечами.

– Не знаю. Может быть, потому, что я встречала в своей жизни много самоубийц, ведь в нашу клинику попадают не только те, кто перенес тяжелые психические расстройства, но и пытавшиеся покончить счеты с жизнью. Например, в палате я однажды видела мертвенно-бледного человека с блуждающим взглядом и огромной раной от уха до уха. Он потом несколько недель лежал там в палате под неусыпным наблюдением санитаров. Молчаливый, мрачный, озлобленный тем, что ему спасли жизнь. Он ничуть не скрывал, что снова попытается покончить с собой, как только окажется на свободе.

– И что же с ним случилось? – поинтересовался

Перл с любопытством глядя на Келли

– Не знаю, потом он исчез Наверно, его перевели куда-то в другую клинику. А еще один бросился в океан с утеса. Его вытащили из воды и доставили в больницу, а через десять дней он заболел брюшным тифом от того, что наглотался воды.

– Он умер?

– Да, – кивнула она. – Я до сих пор не пойму, надо ли считать это самоубийством или нет… Чудные эти самоубийцы. Сестра рассказы вала мне про одно безработного. У него умерла жена, он заложил все свои последние вещи, а деньги прокутил. Потом на оставшиеся пару сот долларом купил себе револьвер, но у него так ничего и не вышло – только прострелил себе глаз и поправился.

Пора усмехнулся.

– Вот это уже более оптимистично! И представляешь себе, потеряв глаз и изуродовав себе лицо, он пришел к убеждению, что мир не так уж и плох. И жил потом в свое удовольствие.

– Очевидно нанеся себе физическую рану он излечился от раны душевной. Интересно было бы узнать, как он жил дальше.

– Кто его знает. Знаешь, Перл, что я заметила…

– Любопытно будет услышать.

– Люди и никогда не накладывают на себя руки из-за любви, как надо было бы ожидать. В конце концов, всегда оказывается, что люди кончают с собой потому, что им просто не на что жить. Ума не приложу, отчего это так бывает.