Текст книги "Санта-Барбара 4"
Автор книги: Александра Полстон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 31 страниц)
СиСи и Иден спустились с крыши отеля в вестибюль. Выходя из лифта, он крепко обнял дочь за плечи и спросил:
– Ну что, ты уже согрелась?
– Да, – кивнула Иден. – На крыше такой сильный ветер, что даже не верится, что сейчас лето.
СиСи внезапно перевел разговор на другую тему:
– Ты давно видела Круза Кастильо?
Иден резко вскинула голову.
– А почему ты спрашиваешь об этом?
– Не пугайся, – улыбнулся СиСи. – Просто до меня дошли слухи о том, что в его семейной жизни не все гладко. Ведь как ты помнишь, именно я благословил брак Сантаны и Круза, и мне совершенно не безразлично, как сложится их семейная жизнь. Меня волнует также судьба Брэндона. Он очень хороший мальчик и мне не хотелось бы, чтобы семейные неурядицы испортили ему жизнь. Он этого совсем не заслужил. Ему только восемь лет, а он уже повидал в своей жизни всякое. Одна Джина чего стоила!
– Но я не могу сказать, что Джина была Такой уж плохой матерью для Брэндона, – осторожно сказала Иден. – Все-таки она занималась его воспитанием.
– Да, – усмехнулся СиСи. – Разумеется, это можно назвать и воспитанием. Однако, вспомни при этом, какова сама Джина. Что хорошего она могла дать ребенку, когда ее постоянно обуревало только одно желание – с кем бы переспать.
– Отец, я думаю, что нам сейчас не стоит обсуждать Джину. У нас есть гораздо более важные проблемы.
– Да, – согласился СиСи. – Давай вернемся к теме супругов Кастильо. Этот предмет интересует меня гораздо больше чем моя бывшая жена, хотя… он на мгновение задумался. – Я не могу утверждать, что моя совместная жизнь с Джиной не оказала на меня никакого влияния. Все-таки это несколько лет моей жизни…
– Ну что ж, если тебя интересует, что происходит в семье Кастильо, то я могу сказать, что там действительно не все ладно. Сантана не уверена в том, что Круз ее действительно любит, поэтому ее бросает из стороны в сторону, из крайности в крайность. Она то пытается вызвать у него ревность, то ревнует сама, а в результате… Но, вообще-то, Круз и Сантана пытались наладить свою совместную жизнь. Из-за меня у них было много проблем, но теперь, отец, ты можешь быть совершенно спокоен – я найду другого человека…
Они медленно шли по вестибюлю гостиницы. СиСи остановился у двери бара и посмотрел в полутемный зал. За стойкой неподалеку от места официанта сидел Кейт Тиммонс и, держа в руке невысокий стакан с темно-коричневой жидкостью, разговаривал с кем-то по телефону.
Иден тоже остановилась рядом с отцом и с любопытством посмотрела на Тиммонса, вытянув шею. СиСи не без удивления взглянул на нее и с некоторым презрением в голосе сказал:
– Надеюсь, что, когда ты упоминала о другом мужчине для себя, ты имела в виду не окружного прокурора!
Иден рассмеялась.
– Пала, пожалуйста, называй имена. Кого конкретно ты имеешь в виду?
Он аккуратно взял ее под руку и повел дальше по вестибюлю.
– Я имею в виду Кейта Тиммонса, – полушутливо-полусерьезно сказал он. – По моим сведениям, у тебя возник интерес к подробностям городской политики.
Иден решила переменить тему разговора.
– Папа, а куда ты меня ведешь?
– Я веду тебя в ресторан. Думаю, что нам неплохо было бы сейчас чего-нибудь выпить и перекинуться парой слов.
– О чем же?
– О тебе. Судьба моих детей мне отнюдь не безразлична.
– Вот как? – с деланным удивлением в голосе воскликнула она. – С каких это пор судьбы собственных детей интересуют тебя?
Перебрасываясь колкими замечаниями, они уселись за столик в ресторане «Ориент Экспресс».
– Так что? – спросил СиСи. – Я был прав насчет твоего интереса к городской политике?
– Папа! – с вызовом в голосе сказала Иден. – Почему ты считаешь, что у меня не может быть никакого интереса к этому вопросу, ведь я, как-никак, тоже живу в Санта-Барбаре.
– Дорогая, безответная любовь – серьезная вещь. Стремясь поскорее освободиться от связи с Крузом Кастильо, ты можешь найти не того человека. Самое опасное в таких делах – это крайности. Если очертя голову бросаться из одной крайности в другую…
– То есть?
– Ты пытаешься освободиться и тут же попадаешь в новые сети.
– Отец, – с улыбкой сказала Иден, – я не поддерживаю никаких связей с Кейтом Тиммонсом. У меня нет с ним ничего общего.
Хотя все это было произнесено легким беззаботным тоном, в голосе Иден чувствовалась глубокая убежденность. Тем не менее СиСи это не убедило в искренности слов дочери.
– Тогда объясни мне, – не отставал он от Иден, – почему ты крутишься вокруг него? Я уже не в первый раз вижу твой интерес к этому тину.
На щеках Иден проступил легкий румянец. Она смущенно опустила голову и сказала:
– Папа, может быть нам лучше переменить тему? Честно говоря, мне все это не очень приятно слушать, а еще неприятнее говорить об этом. Это ведь мои личные дела и мне не хочется, чтобы они задевали еще кого-то.
СиСи некоторое время пристально смотрел на дочь, а потом, подняв руку, помахал пальцем.
– Иден, ты что-то явно задумала. Тиммонс и Кастильо относятся друг к другу с явной неприязнью. Разумеется, тебе известно об этом.
Иден откинулась на спинку стула.
– Папа, почему бы тебе не подумать о чем-то ином? Ведь я уже достаточно взрослый человек и знаю, что делаю. Так что, – она улыбнулась, – не пытайся меня вычислить, пусть все идет своим чередом. Я не думаю, что у тебя будут неприятности из-за каких-то ничтожных сплетен и злорадных слухов. Пусть это тебя не интересует. У меня свои собственные планы, и я надеюсь, что они увенчаются успехом.
Иден не стала признаваться отцу в том, что действительно испытывает интерес к окружному прокурору Кейту Тиммонсу. Но этот ее интерес был продиктован отнюдь не любовными – или того хуже сексуальными переживаниями по поводу Тиммонса. За всем этим была совершенно другая подоплека.
Если задуманное Иден станет раньше времени известно кому-то еще, то лучше от этого никому не будет, а вот вреда не оберешься. Поэтому до поры до времени Иден необходимо было действовать в полной, абсолютной тайне от всех, даже от самых близких и родных людей. К чему это могло привести, Иден не хотела думать. Точнее, она запланировала достичь определенной цели, но путь к ней был таким тернистым и извилистым, что лишь ясновидящий мог предсказать результат.
Тиммонс в последнее время набрал слишком большие обороты и это не могло не интересовать окружающих, к тому же, он задел и личные чувства Иден – и это вдвойне увеличивало в ней энтузиазм по поводу затеянного.
Женщина, подобная Иден, вполне могла добиться своего – необходимо было только удачное стечение обстоятельств и, может быть, небольшая помощь со стороны.
Иден пока еще не была уверена в том, что такая помощь ей не понадобится, однако, раньше времени открываться было нельзя. Пока что она действовала на свой страх и риск, завлекая Тиммонса в свои сети. А вот что из этого получится, покажет время.
Оставив Круза Кастильо и Пола Уитни на месте неудачно проведенной полицейской операции, инспектор Альварес поспешил обо всем доложить окружному прокурору.
Домашний телефон Тиммонса не отвечал, точнее, там был включен автоответчик. На работе его тоже не было, и Альваресу удалось обнаружить окружного прокурора только спустя несколько минут в баре ресторана «Ориент Экспресс».
Опасливо озираясь по сторонам, чтобы не быть обнаруженным своими напарниками, Альварес быстро говорил в трубку:
– Они все исчезли, выкатились. Все до одного! Наше предупреждение прозвучало вовремя. Кастильо не досталось ничего, кроме пары чашек остывшего кофе, – он засмеялся.
Тиммонс, который сидел в немноголюдном баре, тоже с опаской оглядывался по сторонам. Видимо, он нигде не чувствовал себя в полной безопасности.
– Хорошо сработано, – скупо похвалил он Альвареса. – Я знал, что не зря доверяю тебе. Теперь расскажи, не было ли при этом каких-нибудь неожиданностей или неприятных сюрпризов. Они ни о чем не догадываются?
– Ты знаешь, у меня было такое чувство…
– Что ты имеешь в виду? – забеспокоился Тиммонс. – Круз что-то пронюхал?
– Э… Кастильо как-то странно глянул на меня, когда попросил написать отчет о проведенной операции.
– Как это «странно»?
– Ну, как будто о чем-то догадывается или подозревает, что я в этом замешан.
Услышав от Альвареса о подозрениях, Тиммонс снова воровато оглянулся по сторонам, словно испугавшись, что его разговор кто-нибудь подслушивает.
– Может быть тебе просто показалось? – обеспокоенно спросил он. – Кастильо, по-моему, подозревает всех и каждого.
– Нет, нет! – горячо воскликнул Альварес.
Повысив голос он тут же перепугался самого себя и сразу же утих. Оглянувшись, он проверил, все ли спокойно и увидев, что Круз и Пол по-прежнему находятся на месте облавы, понизил голос чуть ли не до шепота.
– Он о чем-то догадывается, а может быть даже что-то знает. Кастильо нельзя сбрасывать со счетов, он – опытная ищейка.
– Да откуда он может что-то знать? Мы же все делаем в глубокой тайне. Тем более я контролирую все нити расследований.
– Но ведь дело не только в том, что Кастильо подозревает меня. То же самое я заметил и у Пола. Они оба смотрят на меня одинаково.
– Они тебя в чем-то обвиняли?
– Нет, но это необязательно. Достаточно уже того, что я заметил их странные взгляды. Они, наверняка, что-то заподозрили и, боюсь, сейчас возьмутся за меня. Я думаю, что это очень опасно. Как ты думаешь, что мне предпринять?
– Ты становишься параноиком, Альварес, – не слишком уверенно сказал Тиммонс
Но инспектор продолжал упрямо повторять:
– Говорю тебе, что они знают обо всем. Я не могу жить на пороховой бочке. В конце концов, рано или поздно, все должно всплыть на поверхность. Мне бы хотелось, чтобы к тому времени, меня уже давным-давно не было в Санта-Барбаре. Желательно, чтобы в этот момент я отдыхал где-нибудь на Багамских островах, в сопровождении симпатичного женского эскорта. Но, если я потеряю бдительность, то может получиться так, что меня отправят отдыхать в окружную тюрьму… Ты же понимаешь, как я рискую?
Тиммонс на мгновение задумался.
– Послушай, приятель, – успокаивающим тоном произнес он в трубку. – Они могут подозревать тебя в чем угодно. Подозревать – и только. Пока я с тобой, тебе беспокоиться нечего. Ты понимаешь меня? Не беспокойся, забудь обо всем. Твое дело – исполнять мои указания, а мое дело – заботиться о том, чтобы все шло нормально. Если ты будешь вести себя спокойно, то не станешь навлекать на себя никаких подозрений, а если занервничаешь, задергаешься… Они тут же возьмутся за тебя. Так что, веди себя как можно естественнее, не делай резких движений, и тогда я смогу защитить тебя.
– Хорошо, я постараюсь… – дрожащим голосом сказал Альварес. – Постараюсь не предпринимать никаких самостоятельных действий и постараюсь постоянно держать тебя в курсе дела.
– Хорошо. И вот еще, помни о том, что ты являешься для меня самым ценным поставщиком информации о том, что происходит в полиции. Думаю, что размеры твоих вознаграждений не дадут мне соврать. Тебе любыми средствами нужно продержаться на службе как можно дольше, не привлекая к себе излишнего внимания коллег. Будь как все, веди себя спокойно, не обращай внимания на подозрительные взгляды или шепот за спиной – все это ерунда. Главное, запомни – ты мне нужен. Если что-то будет не так, сразу же связывайся со мной, ты знаешь, как меня найти. Теперь валяй, возвращайся к службе. Там тебя, наверное, Кастильо и Уитни заждались.
Альварес снова опасливо оглянулся по сторонам.
– Нет, нет. Они там о чем-то разговаривают. На меня не смотрят, слава Богу. Но все равно ты прав – мне пора.
Во время судебного заседания Марк Маккормик заподозрил Джулию в том, что она ведет какую-то нечистую игру. Ее попытки защищать его были столь вялыми и безнадежно обреченными на провал, что Марк заподозрил Джулию в игре на стороне противника.
Когда после судебного заседания они остались вдвоем, Маккормик вдруг неожиданно выхватил из сумки Джулии, на мгновение оставленную ею без присмотра папку с материалами дела касающимися Марка Маккормика.
Когда Джулия обернулась, Марк уже развернул папку и быстро пробежал глазами по материалам дела.
Она поняла, что совершила ошибку, позволив ему завладеть бумагами. Однако, было уже поздно.
Спустя несколько секунд лицо Марка исказила гримаса ярости и он со злостью захлопнул папку.
– Ты же сказала, что это документы по моему делу? – закричал он. – Но то, что я вижу здесь не имеет к нему никакого отношения!
Джулия потянулась рукой к папке, пытаясь выхватить ее у Марка.
– Дай взглянуть.
Он резко отвел руку с папкой назад, спрятав ее за спину.
– Можно подумать, что ты не знаешь, что находится в этой папке? – с возмущением воскликнул Марк.
Джулия попыталась притворно возмущаться.
– Представь себе не знаю!
– Ну, конечно! – потрясая бумагами возмутился Марк. – Ты не знаешь… Посмотрите не нее! Какая святая душа! Да это же стенограмма процесса по делу Дэвида Лорана. Только не говори мне, что перепутала папки и в спешке схватила со стола не ту, которая была нужна для ведения судебного Процесса по моему делу!
Джулия все еще пробовала защищаться.
– Я не могу ничего сказать об этом до тех пор, пока ты мне не покажешь эту папку и те бумаги, которые в ней лежат. Мне нужно самой посмотреть.
Еще раз просмотрев бумаги, Марк покачал головой и уверенно сказал:
– Ну вот, теперь я все понял. Мне все абсолютно ясно, хотя я не ожидал от тебя такой подлости. Ты все-таки адвокат…
– В чем ты меня обвиняешь? Что тебе ясно?
– Ты хочешь меня заставить поверить в то, что ты ведешь мое дело, организуешь мою защиту и машешь перед моим носом этой толстой папкой? Ты ни черта не сделала для того, чтобы добиться моего оправдания и, насколько я понимаю, ничего не собираешься сделать. Я знаю что будет дальше! Ты будешь сидеть и ждать, когда я сам должен буду влезть в петлю!
Джулия поняла, что дальше скрывать от Марка свою истинную позицию ей не удастся. Поэтому она гордо откинула назад голову и смело посмотрела Марку в глаза.
После судебного заседания Мейсон и Мэри тоже должны были выяснить позиции друг друга.
Мэри выглядела невероятно усталой, даже изможденной. У нее под глазами образовались темные круги и уголки губ обессиленно опустились. Во всем ее облике была видна невероятная утомленность и растерянность?
Когда они шли по дорожке от машины к дому, Мэри едва ступала от усталости. Мейсону даже пришлось помочь ей подняться по лестнице.
– Как ты себя чувствуешь, дорогая? – участливо спросил он, распахивая перед ней дверь.
– Я невероятно устала… – обессиленно ответила она. – Я устала от всего.
Мейсон, несмотря на то, что день выдался тяжелым не только для Мэри, но и для него, выглядел довольно бодро.
– Ну, ну! Крепись, Мэри, – сказал он. – Нам еще предстоит немало работы. Но тебя должно согревать то, что мы решим эту проблему раз и навсегда. Этот вопрос будет закрыт и никакой Марк Маккормик не сможет помешать нам в строительстве нашего семейного счастья. Еще несколько заседаний и ты увидишь, как все разрешится в нашу пользу. Они вошли в дом.
Мэри сразу же направилась к дивану и опустилась на широкие кожаные подушки.
– О, Мейсон, мне так тяжело!.. – в изнеможении сказала она. – Нельзя ли сделать какую-нибудь короткую передышку? Чтобы я могла собраться с силами и могла обдумать, как мне действовать дальше. Все это невероятно тяжело для меня.
Мейсон остановился рядом с ней.
– Если ты расскажешь людям о себе, то ты сможешь уберечь этим огромное количество женщин от тех несчастий, которые случились с тобой. Представляешь, сколько женщин избавится от такой участи?
Мэри прикрыла глаза рукой и опустила голову.
– Женщины нередко подвергаются насилию со стороны своих мужей, – продолжал Мейсон. – Но они боятся, что в суде их никто не станет слушать. И поэтому они молчат.
Мэри вскинула голову и с горечью сказала:
– Но ведь я не выставляю свою кандидатуру на общегородских выборах. Я прежде всего думаю о нашем ребенке. Я не зря сказала это слово «нашем», он должен быть нашим. Если у нас ничего не получится, то Марк сможет добиться того, чтобы судебное решение о ребенке было в его пользу.
Мейсон положил руку ей на плечо.
– Я верю в то, что сможешь это сделать и наш ребенок будет гордиться тем, что ты сделала. Ты слышишь? Я тоже сказал «наш».
Мэри обреченно покачала головой;
– Возможно для тебя это правильно. Возможно, для тебя «око за око» – правильный принцип.
– Запомни, Мэри, – решительно сказал Мейсон. – Я считаю, что сейчас для нас главное – это проверить нашу волю и убедиться в том, что мы не отступим. Чувствительные люди особенно склонны к соблазну. Ведь у тебя нежное сердце, а для нашего дела, пожалуй, сейчас лучше иметь сердце потверже. Конечно ты должна доверять своему сердцу и не слушать ничего, что противоречит твоим убеждениям. Но тебе все-таки следует быть тверже в своих решениях.
Мэри разочарованно махнула рукой.
– Перестань, Мейсон. Не своди все к морализаторству. Я знаю, что месть для тебя – главный принцип.
Он отрицательно покачал головой.
– Ты слишком утрированно все понимаешь. Мэри стала возбужденно расхаживать по комнате.
– Ну, конечно. Не своди все… Не утрируй все… Ты неправильно все понимаешь… – передразнила она Мейсона. – Ты ведь тысячу раз мне говорил, что основой твоего жизненного опыта была месть. Именно этому, прежде всего, учатся дети в доме Кэпвеллов. Вот и все.
Но Мейсон был невозмутим.
– Это не месть, – спокойно ответил он. – Мы же знаем, что Марк и раньше прибегал к насилию. Он грубо обращался со своей первой женой Дженис. Он был жесток с другими. Мы должны разоблачить его. Мы не должны оставить все это просто так. Запомни Мэри, если мы не будем действовать решительно в этот раз, то Маккормик снова выйдет сухим из воды. Ему удастся улизнуть. И одному Богу известно, сколько несчастий он может принести людям. Может быть ты не согласишься со мной, но я уверен в том, что поступаю правильно, пытаясь привлечь Маккормика к публичному суду и добиваясь вынесения ему обвинительного приговора.
Мэри удивленно посмотрела на Мейсона.
– Ты слишком близко все принимаешь к сердцу, – сказала Мэри. – У меня складывается такое впечатление, что все это случилось с тобой…
Мейсон едва не вспылил. Стараясь сдерживаться он вызывающе заявил:
– А я так себя и чувствую.
– Почему?
– Потому, что это произошло с тобой. Мэри тяжело вздохнула.
– Мейсон, мне нужно самой решить как жить дальше. Неужели ты думаешь, что я всю жизнь буду мучиться? И все из-за того, что не подала на Марка в суд?
Мейсон мрачно усмехнулся.
– Наверняка. Марк обязательно позаботится об этом. Ты что, забыла уже, как он угрожал подать в суд на установление опеки. Если мы не будем судить его за изнасилование, он может выиграть этот процесс. Не забывай о том, что он пока еще американский гражданин и поэтому пользуется всеми законными, данными конституцией правами. Если он сможет нанять себе приличных адвокатов, то судебный процесс может закончиться в его пользу. Такие случаи уже неоднократно бывали в судебной практике. Я ведь не зря работаю в ведомстве окружного прокурора. Мне известны десятки таких случаев.
Но Мэри по-прежнему была убеждена в том, что ей удастся уговорами склонить Марка на свою сторону.
Разумеется, она допускала, что это может не удастся. Однако, ее по-христиански великодушное и бесконечно доброе сердце не хотело верить в дурное.
Выслушав слова Мейсона, Мэри стала нервно заламывать пальцы.
– Нет. Я не верю, не верю… – возбужденно говорила она, – что Марк может забрать моего ребенка. Он не станет этого делать.
В то же время Мейсон чувствовал, что он никак не может убедить Мэри довериться ему. Позволить ему принять на себя ответственность за их совместную будущую жизнь… За их будущего ребенка.
Когда Мэри начала отрицать саму возможность судебного решения этого вопроса, Мейсон понял, что все сказанные им слова канули в неизвестность. Мэри ничего не желала слышать.
– Мейсон, Марк сейчас напутан. Он попал в западню. Поэтому он угрожает.
Мейсон усмехнулся.
– Да. Как загнанный в ловушку волк. Сейчас он готов укусить любого. Сейчас он готов даже перегрызть себе лапу, лишь бы не остаться в этом капкане. Ты хочешь договориться с таким человеком?
Но Мэри, по-прежнему, как будто не слышала его слов.
– Я знаю, с ним нужно поговорить. Мне кажется, что я смогу убедить его прислушаться к голосу разума. Он не хочет судебного процесса. Его ведь один раз уже судили. Неужели ты забыл об этом?
Мейсон отрицательно покачал головой.
– Нет. Не забыл. И очень жалею о том, что суд не вынес ему тогда обвинительного приговора. К сожалению, присяжные заседатели признали тогда невиновность Марка в смерти своей пациентки. Но если бы они знали, что это за человек…
– Второй суд станет концом его медицинской карьеры! – вскричала Мэри. – Значит, мы можем сказать ему, что не станем добиваться суда, если он оставит нас в покое.
– Мэри… – с сомнением в голосе произнес Мейсон. Мэри показалось, что он начинает поддаваться на ее уговоры и уступает ей. Поэтому она с горячим энтузиазмом продолжила:
– Мейсон, все козыри у нас. Марк согласится.
Но Мейсон грустно покачал головой.
– Сейчас – может быть и да. А если после рождения ребенка он снова передумает?
Мэри тяжело вздохнула.
– Мэри, мы не должны доверять людям, которые этого не заслуживают, – продолжал Мейсон, – Ты не избавишься от Марка, поговорив с ним по душам. Это не такой уж простой вопрос, чтобы он согласился на твои уговоры.
Мэри подошла к дивану, стоявшему посреди гостиной и обессиленно опустилась на мягкие подушки.
– Хорошо, хорошо… – устало сказала она. – А если он подпишет документ и откажется от всех прав на ребенка? Тогда ты согласишься?
Мейсон скептически посмотрел на Мэри.
– Да. Это вполне вероятно. Она вскинула голову.
– Что же тебе не нравится в этом предложении?
Мейсон уселся рядом с ней на диван.
– Ты понимаешь, ведь я профессиональный юрист, – объяснил он. – Я знаю как все это делается. Потом Марк подаст аппеляцию и заявит, что на него оказали давление…
Мэри разочарованно отвернулась и закрыла глаза рукой.
– Мейсон, ты видишь только то, что хочешь видеть. Ты даже не хочешь подумать об этом.
Он спокойно возразил.
– Я просто защищаю тебя и ребенка.
Она не выдержала и поднялась с дивана. Расхаживая по комнате взад-вперед Мэри сказала:
– Я не такая как ты. У меня другой взгляд на жизнь. Мейсон скорбно покачал головой.
– Не забывай, Мэри, что ты слишком долго была изолирована от мира.
Она вспылила.
– Так что ж, по-твоему, из-за этого я не могу иметь собственного мнения? Или со мной можно не считаться только потому, что я была в монастыре?
Мейсон тоже поднялся с дивана.
– Мэри, твое великодушие тебе же и вредит…
Маккормик яростно размахивал руками.
– Мне надо было полагаться на мою интуицию! – возбужденно восклицал он. – Я чувствовал, что ты отыграешься на мне!
Джулия спокойно складывала документы в свой портфель.
– Я не понимаю, о чем ты.
– Да ну, Джулия, неужели ты не догадываешься? Можно подумать, что я не знаю, что здесь произошло несколькими неделями раньше…
Джулия выпрямилась и с холодным отчуждением спросила:
– А что произошло в Санта-Барбаре несколькими неделями раньше?
Марк подошел к ней поближе и с издевательской улыбкой произнес:
– Я знаю, что произошло между тобой и Дэвидом Лораном… Ты влюбилась в этого парня и из кожи вон лезла, защищая его, но процесс закончился и рома тоже закончился…
– Как это ты догадался? – язвительно сказала она.
Марк показал ей рукой на документы, которые Джулия складывала в свой портфель.
– Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться об этом, надо просто прочитать стенограмму судебного процесса. Ты же прибегала там к таким очевидным уловкам, что только идиот бы не понял, какие чувства ты испытываешь к Лорану.
Джулия сверкнула глазами.
– Я не собираюсь обсуждать с тобой свою личную жизнь! – процедила она сквозь зубы.
– Ну, конечно, – издевательски воскликнул Маккормик. Тон его голоса повысился. – Куда нам до вас? Ведь вы, мадам, теперь заняты своими личными делами. Вы слишком заняты тем, чтобы скорее заставить меня заплатить за грехи Дэвида Лорана. Что, я неправ?
Джулия копалась у себя в портфеле, не поднимая головы.
– Ты можешь думать все что угодно.
– Да я же прав, прав… Ты собираешься доказать всему миру это, ты хочешь отправить меня в тюрьму за преступление, которого я не совершал.
Джулия почувствовала, что начинает терять терпение. Она убрала портфель со стола и, опершись на него двумя руками, заявила:
– Ты лгал мне с той самой минуты, когда попросил защищать тебя.
Маккормик рубил рукой воздух.
– Кет!
Но Джулия не унималась.
– Ты изнасиловал Мэри. Именно так все было на самом деле, а не в твоей версии.
Марк на некоторое время умолк, словно Джулия подавила его своей энергией и убежденностью, напором и яростью. Уже более спокойно он произнес:
– Я говорил тебе правду. Джулия усмехнулась.
– Ты забываешь о том, что я разговаривала с Мэри, я видела ее глаза, видела ее боль. Боже, Марк, ты это сделал с ней?..
Уже без всякой убежденности он сказал:
– Нет.
Джулия распалялась все больше и больше, она выкрикивала слова, бросая их, как обвинения в лицо Марка. Она набрасывалась на него, словно разъяренная тигрица, которая защищала своего детеныша. Только на этот раз ее заставляла действовать настоящая женская солидарность.
– Ты хоть представляешь, какое это унижение, какой это стыд! Нет, ты не способен что-либо чувствовать!
Марк тяжело дышал, не в силах найти хоть слово в свое оправдание.
Джулия уже перешла на крик.
– Я тебя презираю! К сожалению, доказательства Мейсона очень слабы и, к сожалению, ты можешь выйти сухим из воды…
Маккормик прищурил глаза и, покачав головой, мстительно произнес:
– Тем же способом, что и твой любовник Дэвид Лоран? Не так ли?
Джулия вдруг осеклась и умолкла на полуслове. Ее глаза были наполнены такой ненавистью, что, не проронив ни звука, она взяла свой портфель и направилась к выходу из зала суда. Однако Марк бросился за ней и схватил за руку.
– Нет, ты не смеешь так просто уйти! Я еще не договорил с тобой.
Резким движением она вырвалась из его рук и завизжала так, что слышно было, наверное, где-нибудь на самом дальнем конце Санта-Барбары.
– Не трогай меня! Больше никогда не смей притрагиваться ко мне! Ты понял, негодяй?
Марк отступил на шаг и, тяжело дыша, сказал:
– Я знаю, что я сделаю. Пришло время обратиться в Коллегию адвокатов по поводу нарушения адвокатской этики Джулией Уэйнрайт.
– И что же ты им скажешь? – язвительно спросила Джулия.
– Ты напрасно думаешь, что тебя не в чем уличить По-моему, ты нарушила больше десятка правил.
Джулия закатила глаза и неестественно громко расхохоталась.
– Какая чушь! Вы только послушайте! Это же по-настоящему смешно. Насильник учит меня этике.
Марк не сводил с нее полного ненависти и злобы взгляда. Его глаза были переполнены желанием не просто отомстить Джулии, но расправиться с ней, уничтожить ее, растоптать и смешать с грязью.
– Да, – сквозь зубы сказал он. – Я добьюсь того, чтобы тебя исключили из коллегии адвокатов!
Но Джулия не собиралась поддаваться угрозам Марка, Она считала его слишком мелким и ничтожным человеком, чтобы придавать значение его словам. Пусть даже они были наполнены вполне реальными, а не выдуманными угрозами,
– Ах, вот как? Только попробуй! – напустив в голос бравады, заявила она. – Посмотрим, что у тебя получится.
– Я сделаю то, что обещал.
– Ну, давай, давай! Попробуй. Увидишь, что у тебя получится. Особенно если я возьму и расскажу любопытным репортерам о том, почему я отказалась от ведения твоего дела.
Марк усмехнулся.
– Ты не единственный адвокат в этом городе. Думаю, что мне не нужно будет прилагать очень больших усилий к тому, чтобы найти достойную замену тебе. То, что ты стала героем дня, еще ничего не значит. Дело Дэвида Лорана – это особый случай, и твоя слава достигнута во многом благодаря элементарному мелодраматическому эффекту, который возник в немалой степени благодаря тому, что твой милый любовничек в конце концов дал тебе ногой под зад.
Ее глаза метали молнии, словно грозовые облака во время бури.
– Во что я тебе скажу, Марк, – жестко вымолвила она. – Тебе в этом городе не жить! Даже если ты найдешь среди адвокатов такого дурака, который возьмется тебя защищать.
Она метнула последний уничтожающий взгляд на Марка и, не сказав больше ни слова, вышла из зала суда. Стук громко хлопнувшей дубовой двери гулким эхом разнесся под сводами зала заседаний, где стоял, втянув голову в плечи, Марк Маккормик.
ГЛАВА 2
Кейт Тиммонс приглашает Иден Кэпвелл на ужин. Встреча Иден и Круза Кастильо в кабинете Тиммонса. Джулия Уэйнрайт назначает Мэри встречу в ресторане «Ориент Экспресс». Тиммонс пытается поставить под сомнение профессиональную пригодность инспектора Кастильо.
Закончив разговор с Альваресом, окружной прокурор допил виски в своем стакане и осмотрелся по сторонам.
В дальнем углу ресторана за одним из столиков он заметил СиСи Кэпвелла и Иден. Такого случая он не мог упустить. Иден оказалась здесь не в обычном качестве управляющей и владелицы, а как простая посетительница. Нужно обязательно воспользоваться этой редкой возможностью. Правда, сейчас вместе с ней за столиком находится ее драгоценный папаша – этот напыщенный владелец половины города.
Но что ему – должностному лицу – окружному прокурору Кейту Тиммонсу до СиСи Кэпвелла? Он не входит в число его подчиненных и не намерен падать ниц перед этим человеком только потому, что в его руках находятся пара-тройка гостиниц и ресторанов. В руках у него, окружного прокурора, не меньше власти. Притом такой власти, которая позволяет единолично решать судьбы людей, отправляя их либо в жернова исправительной системы, либо на принудительное лечение в психиатрические лечебницы, либо милуя…
Не испытывая – подобно многим другим – никакого особого почтения к СиСи, Тиммонс покинул свое место у стойки бара и направился к столику Кэпвеллов.
Остановившись рядом с Иден, он небрежно сунул руки в карманы и, ухмыляясь, произнес:
– Что, семейство Кэпвеллов решило позаботиться обо мне и улучшить вид из моего окна? Благодарю за такую заботу.
СиСи едва не задохнулся от охватившего его возмущения. Этот прохвост имеет неслыханную наглость подходить к его столу и без разрешения вмешиваться в его разговор с дочерью.
Если бы он, СиСи Кэпвелл, миллионер, не занимал такое высокое общественное положение и не считал себя человеком с нормальным воспитанием, он бы просто поднялся и врезал этому недомерку, который мнят себя вершителем людских судеб, по зубам.
Однако, как истинный джентльмен СиСи ни словом, ни жестом не выдал своих истинных чувств. Он медленно отпил из высокого бокала глоток «мартини», затем поставил бокал на стол и лишь после этого с легким недоумением спросил;
