Текст книги "Санта-Барбара 4"

Круз смотрел на жену, плотно сжав губы:

– Что ты здесь делаешь? – едва слышно спросил он.

Пока Сантана пыталась придти в себя и собраться с мыслями, чтобы хоть как-то оправдаться перед мужем, ей на помощь пришел окружной прокурор. Стоя за спиной Круза, он спокойно ответил:

– Вообще-то, мы с твоей женой пили кофе.

Круз повернулся и смерил его взглядом, недвусмысленно говорящим, что Кастильо не верит ни единому слову, которое сейчас будет сказано. Но это ничуть не смутило Тиммонса, который ответил Крузу самой невинной улыбкой. Пока Кастильо на мгновение отвлекся, Сантана бросила на окружного прокурора благодарный взгляд.

– Да, – поспешно сказала она, – я, вообще-то, уже собиралась уходить. Я не думала, что уже так поздно.

Круз повернул голову и она заметила, как в глазах его блеснул темный огонь ярости. Это привело Сантану в такое смятение, что она мгновенно уронила сумочку, которую держала подмышкой. На лице ее промелькнула целая гамма чувств – испуг, растерянность, смущение, нервное возбуждение.

– Ох, я такая неловкая! – невпопад рассмеялась она. – У меня сегодня все из рук валится.

Когда она нагнулась для того, чтобы собрать высыпавшиеся из сумочки дамские принадлежности, Круз хмуро спросил:

– Как ты сюда попала?

Она подняла к нему лицо и вяло улыбнулась:

– Кейт пригласил меня…

Круз не дал ей договорить:

– Я не об этом, – перебил он жену. Она все так же растерянно улыбалась:

– А что ты имеешь в виду?

Круз смерил жену холодным взглядом:

– Я спрашиваю, ты сама приехала сюда или тебя подвезли, – холодно произнес он.

Сантана попыталась оправдываться:

– Но ты же знаешь, Круз, у меня есть своя машина. Разве ты забыл об этом?

– Я помню об этом, – зло бросил в ответ Кастильо. – Но сомневаюсь, что в таком состоянии ты сможешь вести ее.

Тиммонс с холодным любопытством наблюдал за словесной перепалкой супругов Кастильо. Чтобы не скучать все то время, пока они будут выяснять отношения между собой, он взял на руки нежившегося на диване кота. Сантана торопливо собрала вещи в сумочку и поднялась:

– Круз, пожалуйста, не надо так разговаривать со мной! Я просто немного удивлена тем, что ты появился здесь в такое позднее время.

Кастильо снова сверкнул глазами:

– Я не меньше тебя удивлен!

Она снова смутилась и стала бормотать что-то невнятное:

– Я… Мне… Я только…

Кастильо обернулся и бросил гневный взгляд на Тиммонса. Пряча улыбку в уголках рта, тот отвернулся к окну. Тиммонс держал на руках кота, поглаживая его по загривку. Всем своим видом он изображал полное, безразличие к происходящему, чем добивался совершенно противоположного эффекта – Круз небезосновательно подозревал его в немалой личной заинтересованности в этом деле. Пока Сантана пыталась найти слова оправдания, Круз жестко сказал:

– Подожди меня в моей машине! Я бы хотел, чтобы ты отправилась туда немедленно.

Она растерянно огляделась по сторонам:

– А как же мой автомобиль?

– Твой, – с нажимом произнес Круз, – мы заберем завтра! А сегодня ты поедешь со мной. Я не разрешаю тебе садиться за руль в таком виде.

Сантана поняла, что возражать бесполезно, тем более, что Кейт отвернулся к окну, не желая принимать участия в этой семейной разборке. Свойственные ей перепады настроения тут же проявили себя – она почувствовала какую-то глухую злость в отношение Тиммонса. Он всегда поступал именно так – заставлял ее совершать какое-нибудь безрассудство, а потом прятался в кусты. Мелкие услуги не шли в расчет.

Поэтому она еще раз взглянула на Круза, словно ожидая, что он передумает, но, не дождавшись никакого ответа, направилась к выходу.

Когда она проходила мимо Тиммонса, тот обернулся и с легкой улыбкой сказал:

– Очень приятно было провести вместе время.

Она отчужденно посмотрела на него, не говоря ни слова. В этом, собственно, не было никакой необходимости, поскольку дополнительные разговоры могла только ухудшить ее положение – Круз стоял посреди гостиной, внимательно глядя на жену. Единственное, что она решилась сказать:

– Спокойной ночи!

Тиммонс снова приподнял утолки губ в вежливой улыбке:

– Спокойной ночи! И смотри, не споткнись возле двери.

Если бы Тиммонс взглянул сейчас на Круза, он бы, наверное, не осмелился произнести ни единого слова – карие глаза Кастильо сверкали таким буйным огнем, что еще несколько мгновений – и он бы бросился на окружного прокурора с кулаками. Но Тиммонс благоразумно проводил взглядом Сантану, которая, перешагнув через порог, закрыла за собой дверь, и снова повернулся к Крузу. Поглаживая развалившегося у него на руках кота, Тиммонс с насмешливой улыбкой произнес:

– Приятно видеть, что еще попадаются такие заботливые мужья, как ты.

Подобные издевательства были характерным примером отношения окружного прокурора к своему сопернику. Правда, он играл с огнем – мексиканская кровь Кастильо могла в конце концов взыграть в нем, и тогда

Тиммонсу бы не поздоровилось. Но он – может быть наглости, может быть из глупого бахвальства, а может быть и по какой-то иной причине – постоянно продол жал оскорблять Круза.

Но на этот раз Кастильо решил оставить разборки, касающиеся его семейных взаимоотношений, на какое-нибудь другое время. Сейчас его больше интересовал подпольный пункт переброски нелегальных иммигрантов из Мексики. Хотя, разумеется, совершенно равнодушно пропустить последние слова окружного прокурора, касающиеся его семейных отношений, Кастильо не мог.

– Я понимаю, что тебя так волнует, Кейт! – подчеркнуто сухо произнес он. – Но сейчас я хочу поговорить не о жене.

– Да-да, – издевательским тоном произнес прокурор. – Я понимаю, что ты имеешь в виду. Сейчас ты хочешь поговорить о тех обвинениях, которые только что предъявил мне, и о своей подружке Иден, которая, насколько я понимаю, интересует тебя гораздо больше, чем твоя законная супруга. Я правильно понял?

Круз не выдержал взгляда Тиммонса и опустил глаза.

Когда полицейский вертолет опустился на землю рядом с Иден, оттуда выбрались двое полицейских. Иден бросилась им навстречу:

– Я ужасно рада, что вы спасли меня! Если бы не вы, я не знаю, что бы со мной было!

Оба полисмена были чернокожими парнями в возрасте примерно лет тридцати. Оба они были громадного роста и Иден как-то между прочим подумала, что они, наверно, в юности занимались баскетболом. Несмотря на то, что Иден была не очень похожа на незаконную иммигрантку, они восприняли ее слова довольно прохладно:

– Дамочка, я не рекомендовал бы вам делать резкие движения, – надменно сказал один из полицейских.

Она мгновенно осеклась и почувствовала себя крайне неловко. Ей казалось, что как только полицейские увидят ее, они должны тут же отвезти ее домой, к отцу. Однако все произошло совершенно по-другому.

– Пройдите-ка к машине! – сказал второй полицейский.

Она недоуменно пожала плечами:

– Зачем? Я ведь только что едва выбралась оттуда – меня чуть не убили!

Полицейские словно не реагировали на ее слова:

– Мы во всем разберемся, – сказал один из них.

– Но я Иден Кэпвелл, – растерянно произнесла она.

Очевидно, это была ошибка – во всяком случае ни что более не настроило против нее этих черных верзил, как намек на богатство и влияние ее семьи.

– А ну-ка, влезайте в автобус и сидите там тихо, дамочка! – сказал полицейский. – Мы сами во всем разберемся.

Он повернулся к своему напарнику, на лице которого в этой темноте Иден разглядела едва начинающие седеть усы.

– Наши машины на подходе? – спросил полицейский своего усатого напарника.

Тот кивнул:

– Да, я уже связался с ними по рации.

И в самом деле, спустя несколько секунд Иден услышала вой полицейских сирен и шум моторов приближающихся автомобилей. Очевидно, это был пограничный патруль. Спустя еще некоторое время, Иден с изумлением увидела, как к вертолету подъехал небольшой полицейский грузовичок и еще одна легковая полицейская машина. В кузове грузовичка, под охраной патрульного полисмена с автоматической винтовкой в руках, сидели, хмуро насупившись, двое бандитов, которые веля микроавтобус, и четверо мексиканцев, которые вместе с Иден ехали в салоне. Очевидно, их перехватили где-то недалеко отсюда. Судя по тому, что на запястьях бандитов блеснули стальные браслеты, они уже не представляли опасности. Иден про себя подумала:

– Так вам и надо!

Их вывели из грузовичка, оставив сидеть там насмерть перепутанных мексиканцев, и по жесту усатого негра подвели ближе к микроавтобусу. Когда бандитов подвели к полицейским, прилетевшим на вертолете, усатый негр, сунув руки за пояс, обратился к водителю.

– Тебя как зовут?

– Карлос, – угрюмо ответил тот. Полицейский уставился на второго бандита, помоложе:

– А ты кто?

– Хуан.

Усатый негр обратился к охраннику, который подвел к нему бандитов:

– Оружие при них было?

– Да, – кивнул тот. – Револьвер тридцать восьмого калибра и люгер.

– Ого! – хмыкнул усатый полицейский. – Серьезная штука. Чей люгер?

Карлос, понимая, что скрывать это бессмысленно, ткнул пальцем себе в груды

– Мой.

– Разрешение на пистолет, Карлос, у тебя есть?

В ожидании ответа, полицейский поджал толстые губы, пальцем теребя щетинку усов. Другой полицейский молча стоял за его спиной. Некоторое время они терпеливо дожидались ответа от Карлоса, но, не услышав ничего вразумительного, усатый полицейский снова повторил:

– Я тебя уже раз спросил, Карлос, и спрашиваю опять: у тебя есть разрешение?

– Нет, сэр, – мрачно покачал головой Карлос. Усатый полицейский снова обратился к охраннику:

– Люгер заряжен?

– Да.

Демонстрируя блатные замашки, Карлос стал отвечать, бурно жестикулируя руками, закованными в наручники:

– Командир! Это пистолет моего отца. Он умер, и я увез эту вещь к себе домой.

Не совсем безучастное лицо полицейского выразило усталое недоверие. Он бросил весьма красноречивый взгляд из-под тяжелых век и изобразил на толстых, вытянутых вперед губах, подобие улыбки. Иден подумала: «В самом деле, с какими только случаями, оправданиями, выдумками и чушью не сталкивается полиция каждый день…».

– Понятно, – кивнул усатый негр. – Что ж, будем делать вид, что я охотно поверил тебе. Единственное, Что мне требуется, – доказательства.

Второй, стоявший с ним рядом, верзила-полицейский похлопал рукой по капоту микроавтобуса:

– А машина чья? Что-то я не увидел здесь на нее документов.

Карлос продолжал изворачиваться:

– Я взял эту машину на прокат. Документы должны быть там, в бардачке. А какое тебе, командир, дело до моей машины?

Усатый негр нахмурился, давая понять, что с человеком, которого задерживают на границе, притом с незаконно носимым заряженным оружием, он вообще не обязан объясняться.

– Парень! Ты где сидел? – нахмурившись, сказал он.

Тот угрюмо насупился:

– В Сент-Квентине. А какое это имеет значение?

– Это не твое дело! – резко оборвал его усатый полицейский. – Ладно, Пит, веди их назад в грузовик. Сейчас отправимся в наш участок.

Иден высунула голову из двери микроавтобуса:

– А как же я? – испуганно спросила она. Усатый негр обернулся к ней и равнодушно сказал.

– А вы поедете с нами, дамочка. Разберемся со всеми там, на месте.

Она попробовала возражать:

– Но мне нужно домой, меня там давно ждут! Я Иден Кэпвелл, понимаете?

Усатый негр пожал плечами:

– Ну и что? – ответил он.

– Как «ну и что»? Вы что, не знаете, кто такие Кэпвеллы?

Негр снова пожал плечами:

– Допустим, знаю. А чем вы докажете, что вы – одна из них? У вас есть с собой документы?

Иден тут же скисла:

– Нет.

Усатый полицейский наставительно сказал:

– В таком случае я бы рекомендовал вам помолчать. До тех пор, пока мы не выясним, кто вы на самом деле, мне бы вообще не хотелось слышать вашего голоса.

– Но ведь меня здесь все знают! – еще пыталась настаивать на своем она.

Второй полицейский махнул рукой:

– Лучше бы вы помолчали, мадам! Пока вы не предъявите нам свои водительские права или удостоверение личности, вы можете утверждать все, что угодно. Вам все равно никто не поверит. Я бы, например, мог сказать, что меня зовут Майкл Джордан, но кто же мне поверит. Так что идемте с нами, у нас в машине еще есть одно место.

– Но я хочу домой… – протянула Иден. – Почему вы не можете отвезти меня ко мне домой? Там и мои документы.

Усатый негр устало произнес:

– Дамочка, у нас для всех одинаковый порядок: и для мексиканцев, и для американцев, которые ездят вместе с ними в микроавтобусах. Для всех. Так, что вы не расстраивайтесь, если вы действительно та, за кого себя выдаете, вам нечего беспокоиться – мы сможем разобраться во всем. У нас работают профессионалы.

Иден вынуждена была, хотя и без всякой охоты, подчиняться.

Ее привезли в полицейский участок, располагавшийся в нескольких километрах от города. Мексиканцев отправили в камеру предварительного заключения, Иден привели к начальнику участка. Это был сильно лысеющий коротышка лет сорока, с внешностью, больше напоминавшей зажиревшего на малоподвижной работе клерка, из какого-нибудь мелкого агентства по торговле недвижимостью. Окинув с ног до головы подозрительным взглядом стоявшую перед ним в приличном костюме белокурую девушку, он устало сказал:

– Ваши документы.

– Они у меня остались там, дома, – она махнула рукой куда-то в неопределенном направления. – А может быть… Может быть я потеряла их, когда ехала в этой машине.

Начальник участка хмыкнул и потянулся к стоявшей на углу стола чашке с, очевидно, уже давно остывшим кофе.

– Ладно, раз вы потеряли свои документы, то может быть расскажете, что вы делали в одной машине с нелегальными иммигрантами, которые по ночам проникают сюда из Мексики.

Отпив немного кофе, он брезгливо поморщился и отставил чашку в сторону. Она обескуражено развела руками:

– Ну, я не знаю… Я попала в ловушку, меня просто захватили, и я вынуждена была находиться там…

Начальник участка тяжело вздохнул: – Хотелось бы верить…

Иден возмущенно воскликнула

– Послушайте! Я ведь Иден Кэпвелл! Вы что, мне не верите?

– Не верю, – холодно ответил полицейский.

– Но тогда позвоните инспектору Крузу Кастильо. Он меня прекрасно знает и подтвердят, что я не вру.

Начальник участка смерил ее безразличным взглядом:

– Пока я не получу никаких указаний, мадам, вы останетесь здесь.

Давая понять, что разговор закончен, он встал из-за стола и прошел к двери.

– Пройдемте, дамочка! Я покажу, где вы сможете отдохнуть.

Она непонимающе смотрела на него:

– Послушайте, почему вы не можете позвонить инспектору Крузу Кастильо? Кто вам еще нужен, чтобы подтвердить, что я не лгу?

Начальник участка устало махнул рукой:

– Проходите, проходите… У меня нет времени сейчас пререкаться с вами. У меня свое начальство и я должен получить указания не от какого-то там полицейского инспектора Кастильо!

Иден смотрела на него с таким изумлением, как будто это был не полицейский, а бандит, вместе с которым она ехала в машине. Во всяком случае, его отношение к ней было почти таким же.

Все это очень беспокоило Иден. Еще неизвестно, сколько времени они продержат ее здесь. Только и не хватало – провести в полицейском участке всю ночь, не известно из-за чего – точнее, известно – из-за каких-то внутриполицейских разборок. Она, конечно, допускала, что полицейские действуют по каким-то правилам своего внутреннего распорядка, однако ей от этого было не легче. Она ужасно устала, натерпелась страха за то время, которое провела в микроавтобусе, ей хочется принять ванну и поужинать. Но для этого надо, во-первых, попасть домой. А судя по тому, как ведут себя эти полицейские, ей предстоит это не скоро.

Джулия металась по комнате, размахивая руками:

– Надо позвонить в полицию, – кричала она. – СиСи, неужели это непонятно? Если Мейсон говорил всерьез…

СиСи стоял на своем:

– Нет, убить Марка он не мог, Мейсон не такой человек. Он может говорить все, что угодно, я-то его знаю.

Однако Джулию это не убедило:

– Разве вы ее слышали, что сказал сам Мейсон? – продолжала она наседать на Кэпвелла-старшего. – Он же признался, что убил Марка.

СиСи в изнеможении простонал и отвернулся. Потеряв всякую надежду убедить его в чем-либо, Джулия метнулась к телефону:

– Ладно, если вы не хотите звонить в полицию, Я сделаю это сама, – возбужденно воскликнула она, снимая телефонную трубку.

Но СиСи снова проявил настойчивость:

– Не надо, Джулия. Не делай глупостей. – Он бросился к столику и нажал на рычаг телефона прежде, чем Джулия успела набрать номер. – Не нужно звонить в полицию. Это преждевременно, – серьезно произнес Ченнинг-старший. – Нам не нужно предпринимать никаких действий до тех пор, пока мы не найдем самого Мейсона и не поговорим с ним.

Она возбужденно швырнула трубку обратно:

– Тогда звони ему сам, ищи его, где хочешь. Вот телефон, пожалуйста. Я его найти нигде не могу, я уже обзвонила полгорода.

СиСи озабоченно расхаживал по гостиной, стараясь не обращать внимания на возбужденные вопли Джулии.

– Ну что ты молчишь, – кричала она. – Где нам теперь искать Мейсона? Я обыскала весь город и больше не знаю, где он может быть.

СиСи остановился и укоризненно посмотрел на Джулию:

– Сначала у тебя было полгорода, а теперь весь город. Наверное, ты все-таки не по всему городу его искала, Джулия. Он сейчас наверняка сидит где-нибудь один, причем сидит в таком месте, где его никто найти не может. Она вполне мог запереться в комнате какой-нибудь гостиницы.

Джулия вдруг умолкла и застыла, как громом пораженная.

– Что с тобой случилось? – озабоченно спросил СиСи. – Все в порядке?

Она махнула рукой.

– Да, все в порядке. Просто я вдруг вспомнила, где он может быть. Да, да. – Она снова возбужденно взмахнула руками и завопила: – Да, я знаю, где его найти. Он обязательно там.

СиСи нервно засуетился:

– Что? Где? Где он?

– Я… Я кое-что вспомнила, – скороговоркой пробормотала она, – наверное, он там. Если я его найду, то дам тебе знать, СиСи.

Она схватила сумочку со стола я метнулась к двери.

– Джулия, подожди, подожди! – воскликнул Ченнинг-старший.

Однако она с такой стремительностью выскочила за двери, что он не успел больше ни о чем спросить ее. Тем не менее, он испытывал уже хоть маленькую, но надежду: если она сможет найти Мейсона, то они разберутся, как он поступил с Марком Маккормиком, и что вообще произошло. Правда пока еще шансы были невелики – мало ли что вспомнила Джулия. А если там нет Мейсона? Где его в таком случае разыскивать? В общем этот вечер был наполнен проблемами так, как ни один другой ранее в жизни семьи Кэпвеллов.

То, что произошло в последние несколько дней с такой силой раскрутило маховик событий вокруг младших членов семейства Кэпвеллов, что у стороннего наблюдателя могла бы голова крутом пойти от одного только созерцания происходившего, а представьте, каково было участникам этих событий. Они жили на грани постоянного нервного срыва, а некоторые – и за его гранью. Последнее, вне всякого сомнения, относилось к Мейсону, То, что его не могли сейчас найти было еще полбеды.

Основная проблема заключалась в том, что он сам не знал, где он.

Мейсон заглянул в какую-то маленькую лавку на углу и на случайно завалявшиеся я кармане пять долларов купил бутылку кентуккского виски. Выйдя из лавчонки, он тут же открыл бутылку я приложился к горлышку. Когда темно-коричневая жидкость обожгла ему горло, он почувствовал, что еще жив.

Спустя несколько минут Мейсон почувствовал некоторое облегчение. Алкоголь начал действовать и это было как раз то, в чем сейчас нуждался Мейсон. Точнее, нуждался его мозг, уставший от излишнего перенапряжения, которое ему приходилось испытывать за последние несколько дней. Мейсон сделал еще несколько больших глотков из плоской бутылке и сунул ее во внутренний карман пиджака. Подняв воротник пиджака, он сунул руки в карманы брюк и медленно побрел вдоль освещенных огнями фонарей улиц города. Определенной целя у него пока не было, однако он надеялся, что проделав пешком пару километров ему что-нибудь придет в голову.

Глядя на не слишком хорошо различимые в вечерней тьме здания, Мейсон думал о том, что эта мгла разделяла дома, а людей на каждой улице, в каждом доме, на каждом этаже разделяли еще и стены.

Где сейчас его близкие? Мать уехала из города, отец – за стенами своего дома, Келли – в одном из утонувших во мгле домов с железными решетками, откуда ей сейчас ни за что не выбраться. Где Иден? Где остальные?

Всего этого Мейсон не знал. Он просто брел по улице, разглядывая случайных прохожих, витрины магазинов, мелких лавчонок, забегаловок, кафе, ресторанчиков – всего того, что в этот поздний час еще было открыто и куда заходили люди.

В витрине одного из небольших магазинчиков, торговавших антиквариатом, Мейсон увидел огромное зеркало в старинной медной оправе. Оно висело так призывно, словно приглашало каждого прохожего остановиться и взглянуть на самого себя. Наверно, именно такими были вещи раньше, они позволяли человеку видеть самого себя – не то, что теперь, когда унифицированные фабричные продукты вызывают только скуку и желание поскорее забыть об их существований.

Мейсон, как наверное десятки и сотни прохожих до него, остановился перед зеркалом и задумчиво посмотрел на свое отражение.

При не слишком ярком вечернем освещении в зеркале отразились только глаза, нос и плотно сжатый рот. Мейсон с холодным любопытством рассматривал свое отражение: мешки под глазами казались невероятно большими, на лбу проступили морщины, которые выглядели еще больше, чем мешки под глазами. Глаза, несмотря на вечернюю мглу, сверкали безумным блеском.

Мейсон несколько минут стоял перед зеркалом, рассматривая себя пристальным, испытующим взглядом. Неизвестно почему сейчас в голову ему пришла мысль о том, что он не должен сдаваться. Может быть собственный удручающий внешний вид подтолкнул его к этому решению, может быть что-то еще, что он смог разглядеть в отражении собственных глаз, но факт остается фактом: Мейсон испытал некоторый прилив сил.

Насладившись собственным отражением, Мейсон хмыкнул и отправился дальше. Темнота сгущалась все сильнее и сильнее. Поскольку автомобилей, Проезжавших по улице мимо Мейсона было крайне мало, единственными источниками света оставалась фонаря и витрины. На какие-то доли секунды они вырывали людей из темноты, обливая их светом, а затем снова погружали во мрак.

Свернув за угол, Мейсон перешел улицу. Там было побольше освещенных витрин. Иногда он останавливался у них, но не для того, чтобы полюбоваться, мысли его снова погрузились в такие дебри, что он уже просто не обращал внимания на то, что его окружало. Он механически скользил глазами по выставленным в витринах предметам, иногда украдкой озирался по сторонам, потом поправлял поднятый воротник пиджака и шел дальше.

Кстати говоря, многие навстречу Мейсону шли с поднятыми воротниками курток я пиджаков. Поначалу Мейсон не обращал на это внимания, а затем ему стало любопытно, почему так.

Над городом начал спускаться немного сырой вечерний туман. Наверное поэтому прохожие стали зябко ежиться. Мейсон неторопливо брел по тротуару, разговаривая сам с собой. Любой, кто услышал бы его бессвязное бормотанье, решил бы, что этот человек либо только что покинул психиатрическую клинику, либо добровольно направляется туда.

– Туман, туман, – бормотал Мейсон. – Туман в гортани, как сказал поэт. А я говорю – в глазах, в волосах, на тыльной стороне руки. Посмотрите в окно – он там. Нет ни гор, ни ущелий, ни рек, ни солнца, ни луны, ни неба, ничего. Ничего нет, один туман. Только я среди тумана и я наверху над ним. А еще над ним голос Мэри, блуждающий голос Мэри, и еще звезды, и еще ясная ночь, и еще что-то, и еще… А сейчас все это в тумане, так далеко, так глубоко. – Он вдруг усмехнулся сам себе. – А еще на букву «т» есть слово тоска.